Юрий Гагарин, человек-легенда, ставший символом XX века, достойно выдержал испытание невиданной славой и покорил мир широтой души, бесконечным обаянием, простотой, своей солнеч­но ослепительной улыбкой. Осенью 72-го года Высоцкий пишет по­эму, посвященную Первому космонавту, — «Я первый смерил жизнь обратным счетом...».

Это была небольшая поэма, не предназначенная для исполне­ния под гитару. В стихах было запечатлено состояние человека, ко­торый впервые, не имея за плечами чужого опыта, рванулся с Зем­ли в неведомое.

Уже после смерти Высоцкого поэму обнаружила Н.Крымова при просмотре архива поэта. Она дала прочесть ее космонавту Ге­оргию Гречко, и тот, с удивлением вчитываясь в каждую строчку, восхищался тем, как безошибочно схвачена каждая секунда проис­ходящего, как точно отражено все то, что он знал по себе. Знал и как дублер — тот, кто десять раз «вторым» доходил до трапа, а по­том знал уже там — в космосе.

Поэма зрела давно, может быть с той встречи зимой 1963 года, которая состоялась однажды на квартире Л.Кочаряна.

Вспоминает А.Утевский: «...Снимался один из первых «Голу­бых огоньков», в котором, наряду с популярными артистами, сни­мался Юрий Гагарин (режиссеры Левон Кочарян и Эдуард Абалов). Я как раз был в гостях у Кочарянов, когда после этих съемок Лева и Эдик привезли... Гагарина! Там же со мной был Артур Макаров, а вскоре подъехал и Володя. Володя спросил у Гагарина: "Как там?" Он ответил: "Страшно!.." Высоцкий очень мало говорил — в основ­ном, он "впитывал" в себя подробности полета в космос, что назы­вается, "из первых уст"».

Увлечение фантастикой, вера в «тарелки» и «пришельцев», пер­вые песни о «космических негодяях» и «Тау Кита», личное знакомст­во с космонавтами, постоянное желание откликнуться на все важ­нейшие события — все говорило о том, что такая поэма должна была появиться.

Еще в 65-м году, после выступления в НИИ авиационной и кос­мической медицины, Высоцкий уговорил работников этого инсти­тута показать и «покатать» его на центрифуге. Это была самая мощ­ная в мире и засекреченная центрифуга, на которой тренировали космонавтов переносить перегрузки, возникающие в полете. Рискуя потерять работу, испытатель Анатолий Утыльев, научный сотруд­ник Олег Газенко и механик Виктор Коротченко решились провес­ти трех таганских актеров — В.Высоцкого, А.Васильева и Б.Хмель­ницкого — в святую святых института.

Сначала показали гостям трехплоскостной стенд для трениров­ки вестибулярного аппарата космонавтов. Хмельницкий пожелал опробовать стенд. Ему предложили пристегнуться, но он отказал­ся: «Что я, не удержусь?» Раскрутили, раскачали потихоньку. Хмель­ницкий попросил прибавить скорость и тут же вылетел из кресла — обошлось без травм. Высоцкий, наблюдавший из укрытия за «поле­том» друга, повторить его печальный опыт отказался.

Потом перешли к центрифуге. Махина поразила Высоцкого — он не скрывал восторга. «Экскурсоводы» показали ему историче­скую кабину, в которой тренировался еще Гагарин, а позже осталь­ные космонавты. Высоцкий залез в кабину, полежал в кресле, по­нажимал кнопки. Вышел. Раскрутили центрифугу на полную мощь, и опять он был поражен зрелищем мелькающей с дикой скоростью кабины — глаза не успевали следить.

Позже он много беседовал с рядовыми испытателями, преодо­левшими невероятные сверхнагрузки, с врачами... Подробно всех расспрашивал. Поэтому так был потрясен Г.Гречко, читая поэму. Там была правда! Ему казалось, что это сделать невозможно, не побы­вав в космосе... А Высоцкий все понял. «Я трижды летал, но даже в прозе, даже приблизительно не смог бы это выразить. А Высоцкий смог, потому что он — Высоцкий, — сказал космонавт, прочитав по­эму. — Вот первые строчки поэмы: «Я первый смерил жизнь обрат­ным счетом...» В самом деле, когда мы куда-то идем, мы начинаем считать километры — первый, сотый, тысячный... Когда мы что-то делаем, смотрим на часы — один час прошел, два... И только у кос­монавтов идет обратный счет. И, надо сказать, «обратным» мерить тяжелее, чем «прямым». Потому что когда осталось два часа, остал­ся час, осталось пять минут, — ты даже не знаешь до чего. И когда за две минуты до старта взорвалась ракета, это и говорит, что та­кое обратный счет, к чему он может идти...»

В 70-е годы в редком вузе занятия начинались с 1 сентября. Студентов поголовно и многих преподавателей отправляют на кар­тошку. И не только студентов. До 75% картошки и других овощей в год собирают горожане: учащиеся, рабочие, преподаватели с уче­ными степенями. В большинстве своем горожане работают на по­лях кое-как. Но многие крепко пьющие селяне не работают вовсе. Самые смелые газетчики пишут про иждивенческие настроения в деревне. Злопыхатели говорят, что кандидатов с доцентами гоняют на картошку не ради картошки, а чтобы знали — в любой момент с ними что захотят, то и сделают. Ни то, ни другое народ помнить не будет, но все запомнят песню Высоцкого «Товарищи ученые»:

Товарищи ученые, доценты с кандидатами!

Замучились вы с иксами, запутались в нулях,

Сидите, разлагаете молекулы на атомы,

Забыв, что разлагается картофель на полях.

Из дневника В.Золотухина: «12.09.72. Наш друг запил. Это мо­жет кончиться плохо, в кино особенно, и ему уж никто не помо­жет. Ложиться в больницу он не хочет. У Марины в Париже сбе­жал старший сын. Позвонил через несколько дней, когда его уже разыскивала полиция: «Не беспокойся, я проживу без тебя». У каких-то своих хиппи.

Теория, что «его нужно загрузить работой, чтобы у него не было времени, и тогда он не будет пить», — полной ерундой оказалась. В двух прекрасных ролях, у ведущих мастеров... в театре «Гамлет», «Галилей» и пр., по ночам сочиняет, пишет... Скорее от загруженно­сти мозга, от усталости ударишься в водку, а не от безделья».

Все же пришлось на несколько дней лечь в больницу. На этот раз обошлось без скандалов. Любимов без истерик и угроз заменил «Гамлета», а Высоцкий уже 20 сентября был в театре.

Тогда проблема пьянства и алкоголизма, известная с незапамят­ных времен, стала поистине угрожающей. 19 июня 1972 года Прези­диум Верховного Совета РСФСР принимает Указ «О мерах по усиле­нию борьбы против пьянства и алкоголизма». Принимаются самые решительные меры — принудительное лечение страдающих алкого­лизмом и их трудовое перевоспитание. В стране разворачивается система ЛТП — лечебно-трудовых профилакториев при МВД.

Страдающий сам, Высоцкий высмеивает российскую «алко­гольную цивилизацию» и питейные традиции так же беспощадно, как и все дикое и постыдное в нашей жизни: «Бывают моменты, когда я очень быстро откликаюсь на то, что сегодня носится в воз­духе, о чем говорят в печати и по радио. Мне вдруг хочется сразу же об этом написать: например, когда у нас особенно сильно прово­дилась борьба с пьянством, я тоже написал несколько песен на эту животрепещущую тему».

Считай по-нашему, мы выпили не много.

Не вру, ей-бога. Скажи, Серега!

И если б водку гнать не из опилок,

То что б нам было с пяти бутылок!..

В начале октября Высоцкий жалуется Золотухину: «Валера, я не могу, я не хочу играть... Я больной человек. После «Гамлета» и «Га­лилея» я ночь не сплю, не могу прийти в себя, меня всего трясет — руки дрожат... После монолога и сцены с Офелией я кончен... Это сде­лано в таком напряжении, в таком ритме — я схожу сума от пере­грузок... Я умру когда-нибудь, я когда-нибудь помру... а дальше нужно еще больше, а у меня нет сил... Я бегаю, как загнанный заяц, по это­му занавесу. На что мне это нужно?.. Хочется на год бросить это лицедейство... это не профессия... Хочется сесть за стол и спокой­но пописать, чтобы оставить после себя что-то».

Он все чаще и чаще говорит о том, что бросит театр и займет­ся исключительно поэзией и прозой. Он чувствует, что это у него получается значительно лучше и интереснее: «Если взять две чаши весов и на одну бросить всю мою другую работу: и выступления, и работу в кино, и работу в театре, и телевидение, и радио, а на дру­гую — только работу над песнями, то вторая чаша перевесит. Пес­ня все время крутится внутри тебя, ты с ней все время живешь, ощущаешь ее... песня для меня — никакое не хобби, нет! У меня хоб­би — театр».

В этот период Высоцкий пишет песню «Натянутый канат», которая полностью соответствует его нынешнему состоянию:

Он не вышел ни званьем, ни ростом;

Не за славу, не за плату,

На свой необычный манер

Он по жизни шагал над помостом

По канату, по канату,

Натянутому, как нерв.

........................

Посмотрите — вот он

Без страховки идет.

Чуть правее наклон —

Упадет, пропадет!

Чуть левее наклон —

И его не спасти...

Но замрите — ему остается пройти

Не больше четверти пути.

Эту песню он впервые исполнил в Киеве 4 ноября 1972 года. Избранный ритм жизни и творчества на отпущенный ему судьбой срок остается неизменным.

Критикуя с горечью и сарказмом недостатки, Высоцкий гор­дился достижениями в стране, если эти достижения были явны­ми, а не идеологическими измышлениями. Разведанная в начале 60-х годов в Тюменских комариных болотах нефть стала убедительным подтверждением слов великого Ломоносова о прирастании Сиби­рью богатств России. С этого года планируется увеличивать добы­чу тюменской нефти в 5 раз. Экспорт нефти становится главным источником твердой валюты, а тюменские недра — главной нефтя­ной базой страны. О цене «черного золота» люди вспоминают, за­правляя становящиеся все более массовыми личные автомобили. Тогда бензин стоил 7 копеек за литр, а газированная вода — 10 ко­пеек за 0,5 литра. По приглашению разработчика нефтяных место­рождений в Тюменском крае Ф.Салманова Высоцкий в августе это­го года посетил Тюмень. Там, в гостинице Тюменского геологическо­го управления, поговорив с Салмановым не один час, побывав на местах разработки скважин, Высоцкий увез в Москву впечатления, по которым были написаны два стихотворения «Тюменская нефть» и «Революция в Тюмени».