Я был душой дурного общества.

И я могу сказать тебе:

Мое фамилье-имя-отчество

Прекрасно знали в КГБ...

20 января «Таганка» показала 200-й спектакль «Пугачев». Фраг­мент с Высоцким-Хлопушей был записан для телевидения.

Очередной тридцать шестой день рождения Высоцкого ознаме­новался очередным срывом. 25 января он отсутствует в «Антими­рах», а 26-го не присутствует на репетиции. Конфликт между телом и душой разрешился вшиванием в тело очередной «торпеды»...

В 1973 году исключенный из Союза писателей (4 ноября 1969 года) лауреат Нобелевской премии (1970 г.) по литературе Александр Солженицын пишет цикл статей («Жить не во лжи», «Письмо вождям Советского Союза» и др.), в которых предрекает крах социализма, поясняет срочную необходимость развала Совет­ского Союза... Реакция властей была незамедлительной, и 12 фев­раля 1974 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о лишении гражданства и выдворении А.Солженицына за преде­лы страны. «Учитывая, что Солженицын систематически соверша­ет действия, не совместимые с принадлежностью к гражданству СССР, наносит своим враждебным поведением ущерб СССР, — го­ворилось в Указе, — Президиум Верховного Совета СССР поста­новляет: на основании статьи седьмой Закона СССР от 19 августа 1938 года «О гражданстве Союза Советских Социалистических рес­публик» за действия, порочащие звание гражданина СССР, лишить гражданства СССР и выдворить за пределы СССР Солженицына Александра Исаевича, 1918 года рождения, уроженца города Кисло­водска». На документе стоял гриф: «Не подлежит опубликованию», и поэтому информация о высылке была оформлена в виде специ­ального сообщения ТАСС от 14 февраля 1974 года.

В КГБ были сотрудники, которые считали, что седьмая статья Закона о гражданстве СССР полностью применима и к Высоцко­му. Поэтому в начале этого года в кабинетах этой серьезной орга­низации всерьез обсуждался вопрос об аресте Высоцкого. Вот что пишет по этому поводу историк и публицист Рой Медведев: «По свидетельству Чебрикова (зам. Председателя КГБ), вскоре после высылки Солженицына и многих других писателей и художников Андропов получил от высших партийных инстанций указание об аресте Владимира Высоцкого. Юрий Владимирович был крайне рас­терян: он хорошо помнил, какой отрицательный резонанс получи­ло в 1968 году дело писателей А.Синявского и Ю.Даниэля. А Высоц­кий был более известным человеком и как бард, и как артист Театра на Таганке. Андропов вызвал к себе Чебрикова и долго совещал­ся с ним, чтобы найти какой-то выход и избежать совершенно не­нужной, по его мнению, репрессивной акции. В конечном счете, им удалось переубедить Брежнева и Суслова. Думаю, что именно Су­слов выступал инициатором гонений на Высоцкого, так как Бреж­нев иногда и сам слушал записи некоторых его песен».

Вообще этот 1974 год был годом открытого конфликта власти и творческой интеллигенции. В январе из Союза писателей СССР исключены Л.Чуковская и В.Войнович. В марте с просьбой о выезде из СССР к Брежневу обратились музыканты Г.Вишневская и М.Ростропович. В этом же году помимо А.Солженицына были вынужде­ны покинуть страну А.Галич и В.Максимов...

И у Высоцкого не было стремления конфликтовать с властями, но и реверансов в сторону власти никогда себе не позволял. Он ви­дел более высокое свое предназначение — творчество. А темы рож­дала сама жизнь... Порой тематика песен была очень рискованной. Риск — благородное дело, но в какой-то момент он мог стать «Делом №...»... Интересно и то, что власть в лице КГБ относилась к Высоцко­му столь серьезно в силу служебных обязанностей. А как люди, как частные лица они любили его, имели и слушали записи его песен и после смерти гордились тем, что входили с ним в контакт, что и их он «донимал блатными аккордами». Ну, не арестовать, не выслать, а попортить нервы, попугать... В этом удовольствии они себе отказать не могли. Как метко однажды заметил Герман Баснер: «Эти люди од­ной рукой душили его, а другой — включали магнитофон».

Высоцкий постоянно чувствовал надзор органов за собой. В следующем году он напишет песню «Штормит весь вечер, а пока...», где есть такие строки:

Придет и мой черед вослед:

Мне дуют в спину, гонят к краю.

В душе — предчувствие как бред, —

Что надломлю себе хребет

И тоже голову сломаю.

Вспоминает М.Швейцер: «Во время съемок «Бегства мистера Мак-Кинли» прибежала Соня (второй режиссер С.Милькина) и ска­зала: "Сейчас звонили из КГБ и просили отпустить ровно на один час Высоцкого"».

Пока в КГБ и ЦК думают, что делать с «этой занозой Высоц­ким», 21 февраля этого года он подает заявление в ОВИР: «Прошу разрешить выезд во Францию на два месяца, с 28 апреля. Намерен выехать 26 — 28 апреля 1974 г. через Брест. Прошу также разре­шить мне выезд из Франции в Италию и Англию совместно с женой, которая должна работать в этих странах во время моего пребыва­ния у нее в гостях». ...И пишет песни параллельно для трех фильмов: «Иван да Марья», «Одиножды один» и «Контрабанда».

Фильм «Иван да Марья» — сказочная комедия или музыкаль­ная сказка (сценарий А.Хмелика, постановка Б.Рыцарева). В нем ис­пользовались традиционные народные персонажи и сюжеты из не­скольких русских народных сказок.

Картина была насыщена песнями. Было несколько народных, но основной пласт написал Высоцкий. Понимая, что в чистом виде фольклор воспринимается трудно, особенно детьми, он написал 14 песен — и как бы народных, и в то же время адаптированных под современное восприятие. Это были веселые частушки, плачи, напе­вы. Целая вереница персонажей русских народных сказок оживает в этих песнях: и горемыка солдат, и верная любимому красавица, и лихой Соловей-разбойник, и совсем не страшная Баба-Яга, оборо­тень, неудачно «обернувшийся» дырявым плетнем, и скучающее в одиночестве привидение Тимоша...

Авторам фильма нравилось все, но им показались его песни слишком злободневными, а для фильма нужны были песни сказоч­ные, абстрактные. Они понимали, что основой фильма становилась не сказка, а песни Высоцкого. А.Хмелик с обидой сказал: «Ты, Во­лодя, тянешь одеяло на себя. Из сказки хочешь сделать мюзикл...» Не все песни вошли в фильм, а те, что вошли, были сокращены. Не­сколько песен этого цикла использует Г.Юнгвальд-Хилькевич в сво­ей картине «Туфли с золотыми пряжками» (1976), а «Песню Марьи» Влади запишет на пластинку.

Высоцкому предложили сниматься в роли Соловья-разбойника, но он отказался, мотивируя тем, что, вопреки указаниям минист­ра культуры Е.Фурцевой, будет играть роли только «положительных героев». Роль отдали ленинградскому актеру Николаю Лаврову.

Помимо песен для этого фильма, Высоцкий написал целый цикл песен-сказок. Здесь высветилось глубокое знание им русско­го фольклора, юмора и напевности. Все возможности разговорной речи он блестяще использовал в своих сказочных песнях.

Второй фильм этого периода — «Одиножды один» — снимал на «Ленфильме» друг Высоцкого Г.Полока. После неудач с фильма­ми «Интервенция» и «Один из нас» Полоку вообще отстранили от съемок. И тогда в его жизни появился сценарист Виктор Мережко. Он написал бытовую пьесу про полотера, оставшегося к концу жиз­ни одиноким. С этой пьесой сценарист пришел к опальному режис­серу. С помощью И.Хейфица В.Мережко добился для Полоки воз­можности работать.

«"Одиножды один" для меня, казалось бы, совершенно не ха­рактерный материал, — вспоминает Полока. — Но меня заинтересо­вала фигура главного героя, мне хотелось сделать версию русского Дон Жуана. Ведь есть Дон Жуан французский, английский, немец­кий, испанский — это вообще фигура блуждающая. А вот русского Дон Жуана еще не было. Мой Ваня Каретников — стареющий поло­тер — и стал таким персонажем. Русские ведь любые поступки со­вершают с высоких моральных позиций. Возомнив себя художни­ком, он решил для себя, что «искусство должно принадлежать наро­ду». Мол, я бы готов жить с одной женщиной, но просто вынужден менять своих партнерш — не пропадать же таланту?»

Фильм снимался под неусыпным надзором руководства. Рабо­тать было сложно, потому что контролировался каждый шаг. Очень тщательно отбирались актеры. На главную роль пробовались Юрий Никулин, Евгений Леонов. А потом второй режиссер предложил кандидатуру Анатолия Папанова. И хотя на соблазнителя он вро­де как не тянул, но актер был настолько гениальным, что съемоч­ная группа решила рискнуть... На роль мужа дочери героя, который продолжил судьбу Вани Каретникова, пробовался Высоцкий. Его не пропустили, а в этой роли снялся Николай Караченцов.

Для фильма Высоцкий написал восемь песен и частушек. Сре­ди них была и очень жизненная, будто списанная с чьей-то биогра­фии, — «Я полмира почти через злые бои...». Но критики посчитали и сценарий, и постановку, и песни в фильме опошлением советской действительности, нарушением этики и безнравственностью.

«Помню, как принес он в главную редакцию «Ленфильма» тек­сты песен на утверждение, — вспоминал Г.Полока. — Редакторы вы­ступали осторожно, но один из них, пользующийся репутацией зна­тока поэтической технологии, со снисходительным апломбом указав Высоцкому на несовершенство и корявость его стихов, дал несколь­ко конкретных рекомендаций, которые всем показались убедитель­ными. Тогда Высоцкий вынул из папки черновик и сказал: "Вот посмотрите и убедитесь. С того, что вы мне предлагаете, я начи­нал — и получились гладкие, хорошо отполированные, никого не за­девающие стишата. Корявость и жаргон возникли как результат, как моя собственная интонация, прорыв к моему слушателю... — и добавил: — По-другому я делать не буду!"»

Из письма Высоцкого к Полоке: «...Я огорчен только тем, что снова мы не работаем вместе. Я все подстроил под это, но се ля ви. Комитет сильнее нас. Уже я перестроился. Но в следующий раз мы еще повоюем.

Впрочем, песни-то мы успели всобачить. Кстати, про песни... Студенческую песню надо начинать как бравый, хвастливый, верно­подданнический марш, а потом переходить на нечто туристское, а в конце и на вагонно-блатное под чистые гитары. Но мелодию не менять. Хорошо бы, если бы они в это время курили, да и выпить не грех, а Ваня чтобы подпел: "Зато нас на равнине не сломаешь..."»

Третий фильм — фильм С.Говорухина «Контрабанда».

Для него Высоцкий пишет две песни: «Жили-были на море...» и «Сначала было Слово...». 29 марта песни для фильма были записа­ны в Доме звукозаписи на улице Качалова. Красивое танго о люб­ви двух океанских лайнеров Высоцкий исполняет дуэтом вместе с Н. Шацкой. В фильме на эстраде только Шацкая, голос Высоцко­го за кадром.

В это время режиссер Георгий Данелия подбирает актера на главную роль в свой фильм «Афоня». Претендентов играть роль — сантехника-выпивохи Афони Борщева — было предостаточно. Афоню «примеряли» В.Проскурин, В.Золотухин, Г.Бурков, Б.Щербаков, В.Меньшов, Н.Караченцов, В.Долгоруков, В.Носик и даже Д.Ольбрыхский...

Высоцкий был приглашен одним из первых. Ему очень понра­вился сценарий А.Бородянского, и он захотел стать «работником ЖЭКа», но до проб так и не дошел — режиссер посчитал, что из Вы­соцкого получился бы слишком мощный и серьезный сантехник, а снимать хотели кино с юмором. Когда спросили Данелия, каким он видит Афоню, он ответил: «Он — одуванчик». На роль «одуванчи­ка» Высоцкий явно не подходил.

Г.Данелия: «Остановились на Куравлеве. И не ошиблись! Есть в Куравлеве какой-то секрет. Афоне в его исполнении прощают то, чего никогда бы не простили ни Афоне Ольбрыхского, ни Афоне Высоцкого. А этого мы и добивались. Нам хотелось, чтобы зрители в конце фильма не возненавидели нашего Афоню, а пожалели...»

И еще один фильм этого года вышел без предполагаемого уча­стия Высоцкого. На Одесской киностудии молодой режиссер Самвел Гаспаров выпустил фильм «Рейс первый, рейс последний». Туда планировалась песня «Я вышел ростом и лицом...», но не вошла. Борьбу за песню с заместителем председателя Госкино Б.Павленком режиссер проиграл.

Через пять лет при участии тех же действующих лиц в фильм «Забудьте слово "смерть"» не вошла песня Высоцкого «Пожары над страной...». Павленок посмотрел смонтированный фрагмент с пес­ней и сказал: «Только через мой труп!» Чиновник от культуры остал­ся жив, и фильм вышел без песни, которая могла бы его украсить...