1

Толик принял решение успокоиться и перестать искать того, чего, скорее всего, нет. Достаточно травить себе нервы, выискивая демонов в углах офиса, надеясь обнаружить взаимосвязь между поворотами судьбы работников и местом их труда. Чтобы не проявить малодушие, Толик даже выкинул квитанцию на получение заказанных им оберегов, не пошел проверить, вернулся ли из скоропалительной командировки Артем. Он решил посвятить себя только подготовке рекламного проекта по пиву, отдыху с любимой женщиной. Несколько дней у него получалось оставаться преданным выбранному пути.

В эти дни работа засасывала его с девяти утра до шести вечера, иногда без перерыва на обед, только крепкий кофе и совещания с Людмилой Геннадьевной и сотрудниками отдела маркетинга. Главной рекламной стратегией, на которой изначально настаивал клиент, было распространение информации о продукте и убеждение потенциальных потребителей в том, что этот продукт – пиво подарит новые ощущения, поэтому если люди хотят испытать необычные эмоции, то им необходимо непременно попробовать, а впоследствии перейти только на предлагаемый продукт. Хотя в должностные обязанности Анатолия, как дизайнера, не входили функции по разработке творческой стратегии, он осуществил подбор целевой аудитории, составил концепцию продукта, вместе с предложением использовать определенные средства распространения рекламной информации предоставил непосредственную стратегию сообщения. Ему так было легче. Зная, на кого нацелен продукт, и изучив статистические данные о среднем возрасте граждан, употребляющих пиво, найденные в Интернете, он с наибольшей вероятностью установил, на кого должна быть направлена реклама. Исходя из предполагаемой группы охвата, Анатолий разработал несколько вариантов рекламных роликов для телевидения.

Поскольку первой задачей было осведомление потенциальных потребителей, то Анатолий поставил перед собой задачу создать первый ролик, при помощи которого можно было бы распространять информацию о существовании и возможности приобретения пива данной марки. Так как эта серия продукта запускалась впервые, Анатолий позволил себе «поиграть» с формой и цветом бутылок.

– Они намереваются выпускать пиво в бутылках стандартной формы из светлого стекла. Мне кажется, что будет лучше запустить серию бутылок эксклюзивной формы, но оставить отличительные признаки привычного характера, а именно оставить темно-янтарный цвет упаковки. У большинства граждан со времен Советского Союза сложилось устойчивое мнение, что пиво разливают именно в темные бутылки, так зачем обманывать ожидания людей? – спросил он у Людмилы Геннадьевны.

– Но потребитель так же привык к бутылкам стандартной формы или к банкам, – попыталась возразить женщина.

За ее спиной, на стене, висела ярких веселых расцветок картина. Она и сама излучала радость, обращаясь к Толику так, словно того неприятного разговора и не было вовсе.

– К форме упаковки люди стали относиться проще. Я, конечно, могу ошибаться, но цвет запоминается сильнее. Возьмите, например, вывески аптек. Не важно, какой они формы, но имеет большое значение цвет: зеленый, белый, красный. У нас в Оренбурге, когда я там жил, один владелец фармасети поддался на уговоры дизайнера и оплатил вывеску темно-синего цвета, которая на просвет была светло-синей. Но он не учел, что днем она будет почти черной. У него упали продажи, потому что люди боялись закупать лекарства в аптеке с похоронного цвета вывеской…

– Анатолий! Не путай пивные бутылки и аптеки, это разные вещи…

– Но суть одна и та же, если мы изменим форму, а цвет оставим стандартный, то покупатели не перепутают, что брать. Поведение большинства покупателей определяет привычка, поскольку людям так удобнее. Не надо особо думать и сравнивать, не надо рисковать, а просто берешь то, что привык. Сейчас форм бутылок так много, что они в привычку не входят, а цвет… – он развел руками, чуть наклонив голову влево – Люди покупают то, что им знакомо.

– Но марка нова, а следовательно, не каждый захочет покупать то, что не знает, по той же самой причине – привычка! – усмехнулась Людмила Геннадьевна.

– Поэтому мы предложим заказчику потратиться, ведь сейчас надо сломать привычку покупать известное пиво. Именно поэтому я разработал варианты роликов с агрессивным наступлением, направленным не только на осведомление потенциальных клиентов, но и на слом сложившихся стереотипов…

– Ладно, я покажу ваши предложения в отделе маркетинга, возможно, клиент сам захочет пообщаться с вами лично. Тогда и расскажете ему свою теорию. Я думаю, что стоит предложить им серию роликов с разными целями, как ты думаешь? – хитро прищурив глаза, поинтересовалась Людмила Геннадьевна.

– А они согласятся потратиться и сделать предоплату того, что появится на экранах только через год, а то и полтора? – спросил Анатолий.

– Это задача наших менеджеров и твоя. Да-да! Если ты так же пламенно будешь рассказывать им о перспективах долговременного сотрудничества именно с нашим агентством, то заказ может быть нашим на все сто процентов.

– Я согласен попробовать. Я изучил необходимый раздел в учебнике по психологии, все сопоставил…

– Ладно, ладно, Анатолий. Я очень рада наблюдать тебя в таком хорошем боевом настроении, – рассмеялась женщина, записывая что-то карандашом в блокноте.

После того как было разработано несколько вариантов осведомительных клипов, Анатолий взялся за подготовку роликов, целью которых было донесение до осведомленной публики информации о качестве, а также о сопоставимой с ним цене продукта.

– Это пшеничное пиво, изготавливаемое на сверхсовременном оборудовании с плотной пеной, что непременно нужно использовать как средство индивидуализации, – предлагал он уже на встрече с представителем пивоваренной компании, стоя около плакатов с нарисованными схемами, висящими на стене кабинета непосредственной начальницы. Справа и чуть выше висела картина с изображением оранжево-красного диска солнца, которое будто с шипением опускалось в синее спокойное море.

Толик продолжал:

– Давайте не будем стесняться и воспользуемся опытом такой марки пива, как «Гиннес»! Они позиционировали свой портер как пиво, у которого пена дольше сохраняет форму и выдерживает вес небольшой монетки, не деформируясь. Этот признак будет сродни знаку качества, что должно защитить потребителей от покупки подделки. Помимо всего прочего, в серии этих роликов стоит цель заставить потребителя приобрести привычку покупать данную марку пива. Здесь можно использовать «доказательную» рекламу, как в предложенном мною варианте «D», – он ткнул указкой в один из плакатов. – Здесь эксплуатируется предполагаемый удовлетворительный предыдущий опыт покупателя в употреблении данной марки.

Заказчик был доволен, поэтому согласился оплатить еще одну серию роликов, над которой Анатолий трудился вкупе с другими сотрудниками агентства. Эти клипы для телевидения и постеры для объектов размещения наружной рекламы должны были стимулировать у лиц, информированных о пиве, устойчивое желание попробовать его, а впоследствии стать постоянными потребителями именно этой марки.

– Обязательно сделай напор на то, что оно стоит уплаченных за него денег, а то и дешевле, чем могло бы быть, и учти, что мы преследуем цель довести приверженность покупателей к употреблению данного товара до автоматизма, – объяснял Анатолий девушке, занимавшей соседний с Артемом кабинет. Кстати, сам мэтр из командировки до сих пор не вернулся, а придуманный им слоган для этой марки заменили на новый, предложенный Толиком.

Сам же дизайнер увлекся настолько, что мог среди ночи вскочить, побежать на кухню за крепким кофе, а потом до утра в зале, при включенном неярком свете лампы и телевизора, записывать идеи и предложения в купленном специально для подготовки пивного проекта блокноте в кожаной обложке.

Полина воспринимала такую его озабоченность проектом нормально. «Это лучше, чем вздрагивать от стонов и вскриков среди ночи», – рассуждала она. На карманном календарике оставалось все меньше дней до того срока, когда должны были начаться месячные, и она больше волновалась по этому поводу.

– Не знаю почему, но мне тревожно, – прижимаясь к любимому, широко открытыми глазами смотрящему в потолок, шептала она.

– Что же страшного может произойти? – спросил он, слегка сжав большим и указательным пальцами левой руки ее правый сосок, твердый, словно сыр, который они сегодня ели на ужин в итальянском ресторане.

– Я могу оказаться беременной, – ответила она, уткнувшись носом ему в выбритую подмышечную впадину, смазанную дезодорантом.

– И пусть, – отозвался он, переворачивая ее на спину.

2

Полина пришла на работу чуть раньше обычного. На этот раз они с Толей приехали вместе. Он поцеловал ее в лифте и поднялся выше на свой этаж. Она сияла, как любая женщина в пору любви. К тому же позвонила мама Толика сообщить о примирении с сестрой, о том, как отлично прошло день рождение племянницы, на которое ее пригласили.

– Мать говорит, что ей были рады, как самому дорогому гостю, – рассказывал Толик утром, сидя на переднем сиденье такси. – Еще бы, она отказалась в их пользу от своей доли в квартире, конечно, они рады. Теперь сестренке будет куда водить мужиков.

– Ты совсем о ней плохо отзываешься, – чистя ногти пилочкой, сидя на заднем сиденье авто, сказала Полина. – Хотя я ее не знаю.

– Узнаешь, когда поедем в Оренбург.

– А скоро? Я заявление на отпуск уже написала, жду твоей отмашки, – поинтересовалась женщина, волосы которой были выпрямлены парикмахерским утюгом, подаренным Толей, и прядями окрашены в темно-красный цвет. В сочетании с новой рубашкой и брюками смотрелась она свежо, но не по-детски, элегантно, но не высокомерно. Очень шло.

– Еще недельку точно будем в Москве, а потом поедем, – ответил дизайнер. – Я недорассказал. Так вот, ма, хоть и радостная, а голос все равно надломленный какой-то, словно плакала. Я понимаю, что тебе это знать не обязательно…

– Почему это?! – проследив взглядом за розовым лимузином, прокатившим по встречной полосе в сторону центра, возмутилась Полина.

– Потому что тебе не нужно расстраиваться лишний раз, я не хочу этого.

– А я хочу, чтобы ты мне все свои чувства описывал, все рассказывал. Для чего же тебе нужна жена, если не для этого. Если мы будем держать все в себе…

– Зачем в себе, – перебил Толик. – Есть службы психологической помощи, аналитики. На них всю грязь и надо выливать.

– Чушь! – махнув пилкой для ногтей, сказала она. – Зачем тогда близкий человек? Зачем жена? Чтобы было с кем трахаться и кому у плиты стоять, да убирать?! Нет! Поэтому в Америке в семьях проблемы! Они дома только спят, а все остальное время бабки заколачивают и не общаются, все психологам рассказывают.

– Я не был в Америке, но учту, – ответил дизайнер, поправив воротник шелковой рубашки с коротким рукавом, в которую был одет, отказавшись в связи с жарой от костюма. – Ты знаешь? Знаешь, Поль?!

– Что?!

Автомобиль подъезжал к зданию высотки, поэтому она убрала пилку в сумочку.

– Я тебя люблю. Ты для меня очень много значишь.

Полина краем глаза заметила, как водитель такси, всю дорогу уместно молчавший, сделал кислую мину, будто говоря: «Да ты, пацан, совсем с ума сошел, она же баба, а они все дуры и стервы», – но она не прореагировала, привстав, поцеловала жениха в макушку.

После всей этой романтики ее ждали суровые трудовые будни. Нужно было провести неучтенные основные средства организации, для чего пришлось обращаться в инвентаризационную службу. Пришлось узнавать рыночную стоимость имущества и перерыть кучу специализированных журналов, в поисках практических советов по осуществлению данных действий. На основании утвержденной формы документа она включила в бухгалтерский учет стоимость проводимого оборудования в состав внереализационных доходов. На это ушло все время до обеда.

В перерыв она позвонила Толе, телефон был отключен, следовательно, он опять с головой ушел в трудовые дела. «Значит, обедать буду одна», – подумала она, вздохнув, откинувшись на «крякнувшую» спинку стула.

– Девчонки, – окликнула она недавно влившихся в их отравленный капиталистическими нормами общежития коллектив двух бухгалтерш – Давайте пиццу закажем по телефону?

Позже, уплетая тонкую треугольную дольку, запивая ее чаем из цветков каркаде, она слушала болтовню девчонок. Одна из них, Жанна, рассказывала, как на выходных в каком-то центре духовного очищения выложила энную сумму за возможность увидеть собственную ауру.

– Я положила ладонь, ее обработали лучом, а потом вывели на монитор мое лицо и вокруг него свет. У меня он был зеленый. Это в состоянии покоя, когда я расслаблена и не волнуюсь, отдыхаю.

– Ты веришь во все это? – спросила ее подруга, специализировавшаяся на разрешении споров с налоговой инспекцией.

– Конечно, – всплеснув руками, ответила та. – Я даже видела, как в процессе работы моя аура распадается, словно на молекулы, и меняет цвет на красно-серый.

– Почему? – поинтересовалась Полина, слизнув кетчуп с нижней губы.

– Мне объяснили, что в процессе работы, особенно когда очень стараемся, мы вкладываем свою душу, энергию в результат труда, мы отдаем часть себя цели, к которой стремимся, поэтому аура распадается…

– То есть, – вставила девушка, специализирующаяся на спорах, – если сегодня я половину рабочего дня потратила на то, чтобы совместно с нашим адвокатом доказать в суде, что согласно гражданскому законодательству наша фирма по-прежнему вправе применять ту систему налогообложения, которую…

– Я поняла! Не надо мне фабулу своей деятельности излагать! – перебила ее Жанна, поставив кружку с чаем на коврик для мышки. – Да! Твоя аура тоже, скорее всего, распалась на части, а какая-то ее часть вообще могла уйти.

– Разве можно лишиться ауры? – спросила Полина, относящаяся к такого рода разговорам скептически, но допускающая возможность существования чего-то, неподвластного разумному толкованию и ее пониманию.

– Не просто так существуют легенды о продаже души дьяволу, – ответила Жанна. – Здесь есть какая-то взаимосвязь…

Раздумывать над столь важным вопросом, как продажа бессмертной души Люциферу, Полина не желала. Она поблагодарила девчонок за компанию и пошла в туалет. Умывшись, она поправила макияж, расчесала волосы. С большой радостью отметила, что красящий тоник не остается на зубьях расчески, а держится на волосах.

Она вернулась в кабинет и не узнала своего рабочего стола. Он был заставлен красивыми коробками, из которых поднимались невиданные ею цветы ярко-синего цвета с фиолетовыми крапинками.

– Тебе, – сказала Жанна, протянув конверт, на котором его почерком было выведено ее имя.

Сотрудницы бухгалтерии смотрели то на Полину, то на это цветочное великолепие во все глаза. Она виновато улыбнулась, мол: «Мне везет», села на стул и вскрыла конверт.

Толик был краток: «Я тебя люблю, жду у выхода в 18.10.

Твой будущий муж».

В этот вечер они поехали в ресторан восточной кухни, отведали «золотого» карпа, мисо и еще какую-то сладость, название которой, видимо, было создано для издевательства над русскоговорящим человеком, такое корявое. Она рассказала ему о теории рассеивания ауры, услышанной на обеде, но дизайнер лишь рассмеялся, принявшись вспоминать свой трудовой день, новые проекты агентства для музыкального телевидения, историю маркетинга компании «Reebok», кухню Италии и прочее-прочее-прочее. Он не хотел, чтобы информация о чем-то необычном, слетевшая с губ его невесты, проникла в его мозг, засела там и подорвала фундамент забора, которым он отгородился от тревожных мыслей. Он даже представил себе, как небольшая кучка размышлений о пугающей неизведанной действительности лежит на покрытом оболочкой сером веществе внутри черепной коробки, огороженная со всех сторон шлакоблоками его решимости жить спокойно и без тревог. На самом деле он исподволь понимал, что в его голове не горстка, не кучка, а в любую минуту готовая вырваться наружу, огороженная платиной, бурная полноводная река сомнений и желания докопаться до сути. Не хватало одного толчка.

3

Сдача проекта шла к концу. В Москве им пришлось задержаться еще на несколько недель. Чтобы быстрее отвязаться, Толя даже в выходные, выезжая на природу, на дачу к родным Полины, работал. Чтобы было удобнее, он приобрел «Ноутбук», который брал с собой всюду. Если же кто-то из родных Полины начинал удивляться его любви к работе, то он говорил, что ненавидит труд вообще и данный заказ в частности, поэтому старается быстрее его выполнить, получить заслуженные деньги и уехать отдохнуть.

На фирме его стали узнавать практически все сотрудники, с ним здоровались и непременно восхищались его работоспособностью. Отдельное «спасибо» за это нужно было сказать инициативе Олега Викторовича, который предложил шефу, а тот утвердил в виде приказа размещение портрета Анатолия с написанными словами благодарности от дирекции на стене напротив лифта, словно на доске Почета из забытых времен советской эпохи. Стоит отдать должное администрации, которая поощряла инициативных работников не только выражением признательности в виде похвалы, но и подкрепляла свою благодарность материальными вливаниями. Узнав, что Анатолий приобрел со своих денег «Ноутбук», для работы вдали от стационарного компьютера, директор подписал приказ о выдаче дизайнеру денежной премии, в размере стоимости покупки чуда современной техники. На появившиеся деньги, добавив недостающую сумму из имевшихся сбережений, Толик тут же приобрел домашний кинотеатр, а также заключил договор с охранной организацией, установившей в квартире сигнализацию.

– Сможем спокойно уехать, не волнуясь за сохранность имущества, – объясняя Полине, как набирать код, сказал он.

– Может, еще застрахуем все, – посмеялась она.

Через два дня, выбрав самый оптимальный вариант с наименьшей франшизой и вразумительным размером страховой премии, подлежащей уплате в «карман» организации, Анатолий подписал генеральный договор добровольного страхования имущества.

– Вот как ты и предлагала, – вручая Полине на хранение документы, одну копию с которых, заверенную у нотариуса, он оставил в рабочем кабинете, а вторую положил в абонированную в банке ячейку.

– Я тогда пошутила, – улыбнулась она, сворачивая бумаги в трубочку.

– А я серьезно, – обнимая ее за плечи, ответил Толик.

За эти недели отношения между ними стали ровными и добрыми. Если она возвращалась с работы раньше его, то готовила ужин, накрывала стол, встречала его с улыбкой на лице, а если ему удавалось вырваться, то он заказывал столик в каком-нибудь новом ресторане, и они ехали ужинать туда.

Сейчас, сидя в небольшом уютном кафе, за столиком около камина, в котором в связи с идущим снаружи дождем и прохладным ветром развели огонь, Полина сказала:

– Мне нравится здесь больше всего. Из всего обилия заведений, которые мы посетили, тут я чувствую себя как дома…

– Тут и впрямь уютно. Это из-за камина, запаха смолы, – накрыв ладонями ее руки, сложенные на столе, промолвил он, улыбнувшись.

– Ты будешь меня приглашать сюда почаще, особенно в холода? – попросила она, тряхнув головой, отчего ее волосы блеснули в свете огня.

– Как скажешь, любимая моя, как скажешь, – он привстал, наклонился к ней и поцеловал в губы, не стесняясь людей за соседними столиками.

– Может, поговорим о свадьбе более конкретно? Когда и как это пройдет?

– Белое платье и торжественные речи более всего ценятся женщинами, поэтому выбор за тобой. Лучше, конечно, пожениться летом, пока тепло.

– Ты знаешь, – сказала она, странно улыбаясь. – Я не хочу пышного торжества, я хочу стать твоей женой, и все, а как это произойдет, мне безразлично. У нас все и так хорошо.

– Поплюй, я суеверен, – отозвался он, подливая вино в бокалы.

Скрипач извлекал из своего инструмента меланхоличные звуки. Посетители кафе перешептывались. В камине потрескивали поленья, от которых бабочками вспархивали красно-золотые искры. Дождь сбегал каплями по темного цвета стеклу окна.

– А я нет, – ответила она. – Я верю в то, что впереди будет только лучше. Ты заработаешь себе имя, ты станешь профессионалом, и твоя мечта стать всемирно известным дизайнером осуществится.

– Спасибо за доверие, – улыбнулся он, убрав со лба отросшую челку, филированную в тонкие пряди. – Мне только осталось выбрать направление, которому я хочу посвятить себя.

– Создавай посуду, домашнюю утварь, – предложила она. – Ты сделал такую изумительную вазу из корней тогда, на даче, у моей тетки.

– Ну, это получилось спонтанно.

– Почему бы не вылить такие формы из коричневого стекла и не запустить серию?

– Эксклюзивность нельзя ставить на поток, – возразил Толик, наблюдая, как пляшут отблески пламени на стенах кафе.

– Ладно, я не стану спорить. Ты просто подумай над этим. И еще…

Она замолчала. Тепло огня «дотягивалось» до ее ног через несколько метров, нежно и тепло гладило, разливая негу по всему телу. Она повернулась, сняла со спинки стула сумочку, положила себе на колени. Он наблюдал за этим действом затаив дыхание, ожидая чего-то важного, серьезного. Она искала внутри календарик, хотела наглядно объяснить что к чему. Скрипка жалобно пела, задавая щемящий тон всему, происходившему в уютном московском кафе в эту моросящую погоду.

– Скоро? – спросил он, заглядывая через стол ей в сумочку.

Полина закрыла ее, погрозила пальчиком. Ей было очень хорошо и легко сейчас. Она много раз представляла, как это произойдет. В институте безликий любимый ликовал, танцуя на столе, узнав радостную весть. Чуть старше она видела его эмоции более сдержанными. Сейчас, кутаясь в воздушно-прозрачную шаль тепла и нежность скрипки, она волновалась и не видела, как прореагирует Толик, но думала, что он будет рад. Она нащупала календарик…

– Извини, я сейчас, – достав беззвучно вибрирующий телефон из кармана, остановил ее Толик. Он посмотрел на экран, высветивший имя звонящего. – Это мама, я должен ответить.

Она, прекрасно понимая его, кивнула. Он нажал кнопку.

– Да, ма, привет!.. Успокойся, я ничего не понимаю…

Он не произносил слов, только слушал. До Полины долетали всхлипы, обрывки фраз, несущиеся из Оренбурга. Лицо любимого мужчины мрачнело, отражаясь на ее лице резкими штрихами морщин. Она выпустила календарик из пальцев, закрыла сумочку. Сложила руки на коленях крест-накрест. Правая рука ее машинально потянулась к волосам, поправить прическу, но женщина сдержалась, мысленно приказав: «Не нервничай! Все будет хорошо».

– После того как вернешься оттуда, обязательно позвони мне, обязательно! И возьми с собой сестру! Пусть она тебя поддержит, да и сама слово скажет. Позвони ей или дай номер, я сам попрошу, – сказал он, смотря перед собой, мимо Полины. – Я буду ждать твоего звонка. И не расстраивайся, это, может быть, не он. Я много таких случаев знаю, когда зря вызывают.

Полина ждала, ловя его взгляд. Он посмотрел ей в глаза только после того, как отключился. Ей показалось, что губы любимого дрожат, готовые сорваться на крик, но он тихо сказал:

– Позвонили из милиции. Нашли обезображенный труп неизвестного мужчины, по комплекции схожий с описанием отца, оставленным матерью в заявлении. Они просят приехать на опознание в морг.

– Но это, может быть, не он, – предположила она, мечтая, чтобы скрипач убрался отсюда вместе со своей жалостливой мелодией.

– Пойдем отсюда, здесь слишком хорошо, чтобы думать о грустном, – предложил он, вставая.

Она согласилась, пошла в уборную. Он расплатился. Через две минуты они вышли на улицу, раскрыли зонтики.

– Давай пройдемся, – сказал он. – Нести грусть в дом еще хуже, пусть ее смоет дождь.

– Пусть смоет, – согласилась она, поведя озябшими плечами. На ней была рубашка с открытым верхом на шнуровке, на нем – майка и легкий джемпер.

Дождик шлепал по асфальту, превращаясь в холодные лужи. По зонтам стучала вода. Подул ветерок. Толя снял с себя бежевый джемпер и накинул ей на плечи, обнял.

– Жизнь преподносит печальные вести тогда, когда их меньше всего ждешь, – сказал он.

– Она порой опережает хорошие новости, отводя им место в конце, – решив, что сейчас не время и не место говорить ему о задержке месячных, отозвалась Полина.

4

Он пришел на работу, заперся в своем кабинетике, включил компьютер. Найдя компакт с картинками, вставил его в дисковод, загрузил программу показа и стал бездумно листать рисунок за рисунком. Он давно не мог выкроить время, посмотреть их, вот и решился.

С поворотом ролика мышки картинку сменяла другая. Нарисованные с использованием последних дизайнерских программ, они выглядели как фотографии с реальных объектов. Пирамиды, врезающиеся углами в небо иной планеты, расцвеченное фантастическими цветами. Зеленые джунгли, хранящие тайны под сочными изумрудными листьями. Птицы сидят на ветвях, обезьяны качаются на лианах, сине-перламутровые воды текут среди мшистых камней, по которым ползают переливающиеся металлом жуки. В гуще зелени прятались эльфы с полупрозрачными стрекозьими крыльями. Пустынные площади заброшенных, покинутых живыми существами городов, полуразрушенных, с щербатыми стенами, овитыми плющом, покрытых плесенью, с засолами. Буро-бордовое звездное полотно вселенной, на фоне которого космические корабли, корабли-призраки, военные сверкающие самолеты летят на бой с неизвестным злом, властвующем на красной планете, вокруг которой вращаются крошечные фиолетовые спутники. На следующей картинке быстрый космолет несется вперед, обгоняя преследующий его огненный шар, с всполохами желто-золотых языков. И снова цвет лесной зелени, смесь салатового, мятного и бирюзового в заросших корявыми деревьями болотах, населенных обнаженными, с чрезмерно большими грудями женщинами-амазонками, прикрывающими причинное место клочком меха цвета тумана. Поворот ролика, и кобальтовое пространство расползается, открывая огромных размеров глаз шоколадного цвета зрачком с насыщенно-красными прожилками, будто следящий за всем, что происходит вокруг. Еще развратная картинка с девицей, изображенной черно-белым. Она слюнявит палец правой руки, в то время как пальцами левой раздвигает… И еще один подобный клип с вставшей в коленно-локтевую позу женщиной, сзади которой пристроился козлоногий демон с длинным раздваивающимся на конце языком, вьющимся из темно-синего рта с проступающими сосудами цвета цикламен.

Толя откинулся на спинку стула, посмотрел в белый, выкрашенный матовой краской потолок. «Надо взяться за работу», – подумал он, но вновь принялся листать рисунки…

На фоне замка с шероховатыми стенами, цвета голубиного пера, маковками башен, по форме напомнивших ему трюфель «Золотые купола», стояла на бежевом песке стройная женщина в высоких пятнистых сапогах, трусиках из шерсти и топе. Копна светлых волос спадала вниз на плечи. Она держала в руках похожее на енота животное с полосатым хвостом, только черные полосы шли вдоль, а не поперек.

Толя вздохнул, посмотрел на часы. Прошло всего три минуты, а он уже побывал в нескольких галактиках, узрел несколько соблазнительных женщин, почувствовал сырой воздух джунглей. Он посмотрел на папку с последними наработками по пивной рекламной кампании. Протянул руку, но передумал и уставился на экран монитора, сменил картинку…

На него, со скрупулезно прорисованного лица, смотрели ультрамариновые глаза. Ресницы цвета сажи завивались вверх, делая взгляд настоящим, живым. Слоновой кости кожа. Губы красной вишни словно хотели открыться, сказать что-то важное. Темные волосы были перевязаны серебряной лентой.

Он сменил рисунок на следующий, который тут же перелистнул. Ему не хотелось изучать фантазии неизвестного автора о черных силах, о дьяволе, который и был сохранен на оставленном им без чуткого внимания файле. Но, несмотря на то что Толя практически не посмотрел на эти когти цвета золотистой примулы с продольными сечениями макового тона, не взглянул в бездонные зрачки, – он не мог перестать думать: «Почему люди столько внимания уделяют фантазиям о демонах? Неужели мир не может быть погруженным в любовь, как это завещал Иисус? Подумать только, какой-то художник сидит за компьютером, у него все хорошо в личной жизни, да и вообще все отлично, так почему он рисует черта, возбужденная плоть которого притягивает к себе невинных бледнокожих дев? Зачем ему это? Или он хочет сказать, что человек должен остерегаться соблазнов, преследующих его всюду?»

Толик зажмурился, и перевернутая в спешке картинка встала перед внутренним взором, горя всеми цветами. Глаза демона впивались в него, будто желая прочитать мысли, заполнявшие голову дизайнера.

Толик открыл глаза, сменил папку просмотра, открыв картинки с полуобнаженными девчонками, киноактрисами, певичками. Женщины выставляли себя в развратных позах, словно говоря: «Смотри, как я хороша! Хочешь меня?! Приходи на фильм с моим участием, купи мой диск и послушай, как сексуально я пою, мой голос такой, словно после оргазма». Он листал фотографии, испытывая возбуждение, думая: «Почему эти женщины не зарабатывают себе имя своей невинностью, непорочностью? А если и появляются такие, которые трезвонят на каждом углу о своей девственности, то на фотографиях они все равно стараются показать больше обнаженных, будоражащих фантазию самцов лакомых кусочков? Людей проще поймать на порок, чем на добродетель. Поэтому и в рекламе я сам использую порок, если можно, ведь этот путь легче».

Он закрыл глаза, нащупал кнопку отключения монитора, нажал ее.

«Я не могу работать сегодня, – подумал он, вставая. – Надо пройтись».

Когда Толя вышел на улицу, то зазвонил телефон. Мама сказала, что не опознала в обнаруженном на городской свалке трупе мужчины своего мужа, его отца. Ее сестра с ней была абсолютно согласна. «Значит, снова ждать? Даже тот сон, в котором отец сообщил мне о своей смерти, не принес мне покоя. Я не смогу нормально жить до тех пор, пока не узнаю наверняка, что с ним произошло», – подумал дизайнер, убрав телефон в чехол. Настроение не стало лучше. Он купил чекушку водки, выпил ее натощак, захмелел. Вроде бы полегчало. Он вернулся в рабочую клетушку и просидел там за финальными аккордами рекламной кампании до конца рабочего дня. Никто из коллег не заметил, что он пьян, потому что никто к нему в этот день не заглянул посоветоваться, да и начальство про него словно забыло.

Полина все поняла, выслушала его пересказ разговора с матерью, обняла и уложила спать. Во сне он увидел демона, с довольным оскалом обнимающего его любимую женщину. От этого кошмара он не проснулся. Видение сменилось другим, содержание которого Толя не запомнил.

5

Встав утром, умывшись, побрившись, почистив зубы, он выпил приготовленный ею кофе. У Полины начался отпуск, поэтому она решила баловать любимого завтраками. Сегодня он состоял из кофе и блинчиков с вишневым прошлогодним вареньем, простоявшим несколько сезонов нетронутым на нижней полке в холодильнике.

– Очень вкусно, домашнее, сразу чувствуется, – слизывая испачканную в сладости нижнюю губу, похвалил он, прежде чем отправить в рот еще кусочек.

– Теперь каждое утро буду делать тебе сюрпризы, – ответила она.

Главный сюрприз этого дня еще был не совсем готов. Она еще не сделала тест, решив дождаться его ухода. Слегка волновалась.

– Что-то не так? – заметив, как она пятерней поправляет волосы, спросил Толик. Он же был спокоен.

– Все нормально. Когда ты пойдешь в отпуск? – перевела она разговор в другое русло, отойдя к окну.

– Сегодня я планирую сдать проект, завтра получу расчет и буду свободен на месяц, – щелкнув языком, ответил дизайнер.

Он допил кофе, доел, поцеловал ее, поблагодарил за такой замечательный завтрак. Она проводила его до двери, закрыла замок, посмотрела в окно, как он удаляется в сторону станции, не думая ни о чем. На душе полное смятение.

Полина нашла в сумочке календарик, глянула на него, убрала обратно. Потом она достала оттуда же тест для определения беременности. Несколько раз за свою жизнь она пользовалась этим изобретением человека. Каждый предыдущий раз руки ее тряслись, а в груди все сжималось от опасения оказаться беременной. Сейчас же она волновалась, но без дрожи, потому что была уверена в человеке, который может оказаться отцом ее первенца.

Минуты, в течение которых должны были проявиться линии на полоске плотной бумаги, она провела на кухне, наливая кофе, смешивая его с сухими сливками и сахаром. По радио «Россия» рекламировали какое-то лекарство от артроза. Женщина слушала голоса людей, которым якобы помогло чудодейственное средство, и верила им. Если бы у нее было это непонятное заболевание, то она сразу позвонила бы диспетчеру и оформила заказ. Она подумала: «Сколько еще человек по всей стране поверили в рекламу?» Решила, что много, поставила опустошенную кружку в раковину, прошла в спальню, где оставила сохнуть тест…

Анатолий развязался подчистую. После обеда ему было велено зайти к директору «на ковер». Конечно же дизайнер ожидал очередной порции похвалы.

Он оказался абсолютно прав. Директор ждал его, развалившись в новом кресле из молочного цвета кожи, пятном выделявшимся на фоне привычной темноты, окружавшей начальника. Казалось, что из-за спины руководителя шло какое-то туманной белизны сияние, на фоне которого Анатолий впервые полностью разглядел статную фигуру мужчины: широкие плечи, мышцы груди, вздымавшиеся под рубашкой с коротким рукавом при каждом вдохе, плотные руки, покрытые густой курчавой растительностью. При этом волосы спускались до запястий, которые оставались абсолютно лысыми. Лоб был открыт. Странным показалось то, что морщин на нем не было. Он был гладким, как вылизанная потоком за многие лета речная галька.

– Присаживайся, Анатолий, – указав на стул около себя, распорядился директор и кашлянул в кулак, так, словно выплюнул жужжащих ос, залетевших в рот.

– Спасибо, – отодвигая стул, ответил дизайнер, спина которого покрылась мурашками от звука кашля начальника, настолько тот был неприятен.

– Это тебе спасибо, Анатолий, – произнес мужчина…

…Первым ее желанием было позвонить, сразу, безоговорочно, но она постаралась успокоиться. «Такие вещи не сообщают по телефону», – решила она, собираясь в магазин.

Полина натянула майку, надела юбку, сдвинула ее замком назад. Осмотрела свой внешний вид в зеркало, подумав: «Скоро я не смогу надеть ничего из этих вещей. Боже мой! Надо полностью менять гардероб».

И тут она поняла, что нужно не только покупать специальную одежду для беременных, но еще и поторопиться со свадьбой. Ей всегда казалось, что невеста с животом – это пошло. Это вульгарнее, чем размышления о природе секса и необходимости адюльтеров в семейной жизни, вышедшие из-под пера Эммануэль Арсан, роман которой Полина так и не осилила, хотя обычно она читала все от корки до корки. «Надо срочно регистрировать отношения, – открывая дверь, решила она. И тут ее кольнуло сомнение: – Все ли будет хорошо у нас с Толей?!» Она заставила себя улыбнуться, но ощущение радости не пришло. Она распрямила плечи, подняла голову, продолжая улыбаться. В конце концов почувствовала прилив оптимизма: «Все будет хорошо…»

…«Все у нас будет хорошо, – вспоминал слова директора Анатолий, возвращаясь к себе в кабинетик. – Что еще надо человеку, собирающемуся во время отпуска жениться, как не такие слова руководства?»

Он подпрыгнул и стукнул в воздухе каблуками туфлей друг о друга, как окрыленный светлыми чувствами герой какого-нибудь фильма о любви. «Все будет хорошо», – отпирая дверь кабинета, повторил он про себя, улыбнулся.

Зайдя внутрь, он достал телефон и позвонил Полине. Он соскучился, он хотел поделиться с ней нахлынувшим состоянием эйфории. Прошло несколько секунд, она не отвечала. Он терпеливо ждал, вспомнил ее плохо скрываемое утреннее волнение, на котором он не стал заострять внимания. Гудки в трубке, гудки. «Ну, что случилось? Ответь мне, ответь», – повторял он, словно мантру.

Убрав телефон в чехол, Анатолий прибрался на столе. Кипа бумаг была разорвана на мелкие клочки, отправившиеся в мусорное ведро. Канцелярские предметы он водворил на предусмотренные для них места. Сбегав в туалет, принес воды и полил кактус, однажды принесший в их с Полиной дом ссору. «Будем надеяться, что ты не засохнешь за месяц», – подумал он, протирая пыль с сочных зеленых шипастых отростков.

Когда в кабинете был порядок, Анатолий решил зайти попрощаться к Людмиле Геннадьевне и Олегу Викторовичу. Ни той, ни другого на месте не оказалось. «Куда мог пойти главный редактор?» – задумался дизайнер, понимая, что уйти тот мог куда угодно. Тогда Толик решил: «Пойду в бухгалтерию за денежками и наберу еще раз Полину».

Дозвониться до невесты не получилось. Она не брала трубку, возможно, не слышала звонка, возможно… Он не хотел думать о том, почему она не отвечает. В его голову лезли разные мысли. Страшные боролись с реалистичными и добрыми. Он в конце концов решил, что она просто отключила звук и легла отдохнуть, ведь у нее заслуженный отпуск. «Она сейчас спит себе, нежась под шелковой простыней», – представив, как облегает ткань ее тело, уверовал он. Толик ошибался.

В бухгалтерии его ждал приятный сюрприз в виде денежной премии, прилагаемой к положенным отпускным и гонорару.

– Счастливо отдохнуть! – пожелала кассир, убирая в толстый скоросшиватель подписанную им ведомость. – Наше руководство не жадное, но такие подарки делает не часто, только для особых работников.

– Я самый обычный трудоголик, – отмахнулся дизайнер.

– Не стоит проявлять малодушие, Анатоль, – раздалось за спиной со стороны двери. – Это заслуженные слова и награда.

– Олег Викторович, – заулыбалась кассир, но мимика ее была не натуральной, словно уголки губ покойника оттянул вверх патологоанатом.

– Я хотел взять денег, – подходя к Анатолию, кладя ему на плечо пухлую ладонь, сказал мужчина. – Но чуть позже, не торопитесь, – распорядился он, и кассир застыла у сейфа, как солдат, одной ногой задевший растяжку и ждущий помощи.

– Я заходил к вам сказать «до свидания», – произнес дизайнер, глядя в лучащиеся слащавым весельем глаза редактора, напомнившие ему кота, наевшегося сметаны со стола хозяина.

– Мне секретарь передала, – промурлыкал толстяк, сжав пальцы, лежащие на плече Толика так, что тот почувствовал ногти, вдавливающиеся в кожу. – Я ходил… Ездил по одному очень щекотливому делу. Но тебе пока об этом знать, Анатоль, не нужно. Меньше знаешь – крепче спишь. Придет время, и все откроется, как карты в покере.

– Так таинственно, интригующе, – сказал дизайнер, испытывая необъяснимые, неприятные ощущения.

– Да, – улыбнулся толстяк, и мясистые щеки его задрожали, подобно телу водянисто-прозрачной медузы, выброшенной на песчаный берег. – Речь о новом проекте фирмы! Никакой интриги. Просто у тебя отпуск, поэтому тебе надо хорошо отдохнуть.

– Аааа, – протянул Толик, почему-то не веря словам главного редактора.

– Новый проект – новые деньги! – рассмеялся Олег Викторович и вдруг оборвал смех, обратившись к кассиру: – Кстати, о деньгах!

– Я пойду, до свидания, – попрощался молодой мужчина, не дожидаясь отдельного приглашения.

– Отличного отдыха! – крикнул редактор.

Дверь закрылась, поэтому Толик не услышал его слов: «И Полина Борисовна пусть повеселится».

Прибрав на рабочем месте, получив расчет, попрощавшись с некоторыми сотрудниками, Толик не знал, чем себя занять. На работе он привык работать, но сейчас его голова была забита мыслями о предстоящем отпуске, поездке в Оренбург с любимой женщиной, ее знакомству с матерью…

Он набрал номер телефона мамы. Она ответила сразу.

– …Жди нас, на днях будем стоять на твоем пороге, – прежде чем отключиться, сказал он. – И не хандри, что опять на тебя напало. Отсутствие новостей – хорошие новости!

Она сказала: «До свидания, жду вас», – и прервала связь. Она, как и сам Толик, не верила, что отсутствие вестей о пропавшем человеке – это хорошо.

Дизайнер не знал, что еще сделать в офисе. Он впервые в жизни выходил в отпуск, поэтому зашел в отдел кадров на всякий случай поинтересоваться, нужно ли что-нибудь еще заполнить, подписать. Его попросили расписаться в приказе об отпуске, удивились такой рачительности, пожелали счастливого отдыха и предложили идти домой паковать чемоданы.

– Все равно сейчас не до трудов праведных. Уже летишь? – спросила работник кадровой службы, глядя на него сквозь толстые стекла очков.

– Куда лечу?

– Я имею в виду, что ты не можешь собраться с мыслями, все мысли об отпуске и ты уже в пути, – пояснила женщина.

Сидящая рядом с ней за соседним столом девушка рассмеялась, Толя тоже, кивая.

– Уже лечу! Только на поезде! – улыбался он, выходя в коридор.

Тут зазвонил его телефон. Определитель рассекретил Полину.

– Привет, почему не брала трубку, спала? – спросил он, прислонившись к стене офиса, оклеенной шершавыми мягкими обоями под покраску.

– Я ходила по магазинам, а телефон забыла дома, совсем растеряха стала, – сказала она. – У меня для тебя важная новость. Ты скоро домой придешь? Может, пораньше отпустят?

– Меня уже отпустили, сейчас приеду. А что за новость?

– Приедешь и узнаешь, – понизив голос, секретничала она.

– Жди! Уже выхожу! Любимая моя, жди.

Он отключился, пошел к лифту. Спустился на первый этаж. Сначала не понял, что кто-то произносит его имя. Потом остановился и оглянулся.

– Анатолий! – звал его охранник, отец Ивана, друга Сергея.

– Здравствуйте, как ваши дела? – подходя к стойке контрольно-пропускного пункта, поприветствовал знакомого Толя.

– Дела идут. Вы спешите? – улыбнулся мужчина, пожимая протянутую руку.

– Ухожу в отпуск, – поделился дизайнер, разведя руки в стороны.

– Вовремя я вас поймал! Мой сын просил передать вам конверт, вот он, – сказал охранник, нагибаясь и доставая из-под столешницы конверт, протягивая его Толику.

– Ого! Мне пишут письма, – попытался пошутить дизайнер, но вышло вяло. Принимая белый бумажный пакет из больших рук мужчины, он не испытывал особой радости.

– Сын сказал, что это важно и поможет вашему делу. Больше я ничего не знаю, – отрапортовал «почтальон».

– А как сам он поживает? – чувствуя подушечками пальцев неприятную ворсистость конверта, спросил Толик.

– Нормально поживает, но я не смею вас больше задерживать, счастливого отдыха!

– Спасибо! – удаляясь прочь, бросил дизайнер. – Спасибо!

Он вышел на улицу. Воздух был сухим, отравленным выхлопными газами, солнце шпарило нещадно. Люди куда-то спешили. Большой муравейник жил обычной жизнью. Анатолий аккуратно сложил конверт пополам и, еще раз перегнув наполовину, убрал в задний карман брюк. Потом достал телефон, позвонил Полине:

– Ну, что за новость у тебя! Я терпеть больше не могу.

– А ты где?

– По пути домой, – переходя дорогу на зеленый свет, ответил он.

– Вот дома и узнаешь. Я тебя люблю, жду. Давай быстрее!

Он поцеловал трубку, отключился, но даже этот звонок не перебил появившихся в голове мыслей о Сергее и письме его друга. «Узнаю, что там Полина мне приготовила», – решил он, спускаясь на платформу в метро.

Письмо лежало в кармане. Его надо было только открыть, и будущее могло бы сложиться иначе.