Неподвижный за стеклами своего небоскреба, в непроглядной ночи, мужчина не хотел поддаваться сну. Он ненавидел спать. А больше всего он ненавидел сны.
Он стоял и смотрел в окно.
Мелкий дождь барабанил по стеклу Серые облака на горизонте скрывали самые отдаленные районы Шанхая. Минуты бежали быстро.
Никто не звонил.
Мужчина терпеливо ждал, хотя терпение никогда не было его сильной стороной.
Якоб Малер умер.
Эгон Нос не звонил.
«Так!» — щелкнул автоматический календарь на столе, отмечая полночь.
Двадцать первое марта, первый день весны.
Мужчина снял очки в черной оправе и сжал их в кулаке. Он хотел бы разбить их. Но не сделал этого.
Он думал, что все будет по-другому.
Он думал, что к весне он будет контролировать большую часть Договора.
Но в Риме он потерял своего лучшего агента, а в Нью-Йорке — контакт со своим самым доверенным человеком.
Двадцать первое марта. А у него все еще нет карты.
— Не думайте, что вы двигаетесь вперед, — угрожающе сказал мужчина. — Вы еще ничего не знаете. Вы ничего еще не поняли. Мы две стороны одной медали, мистер Миллер, синьорина Мелодия и мадемуазель Бланшар. А что касается тебя, китайский малыш, то рано или поздно ты вернешься проведать свою семью. Рано или поздно.
Ребята шли по дороге, которую для них подготовили другие. Неясная дорога, которую ревниво охраняли годами. Таинственная дорога. Даже для мужчины, который стоял перед окном своего небоскреба. Но это дорога, которая среди прочих ведет к секрету Столетия.
— Не важно, по какому пути ты придешь к истине. К такой важной тайне не может вести единственная дорога. Если ты ее откроешь, береги ее и не давай ее открыть другим. Вот секрет Столетия… — прошептал мужчина, прежде чем отойти от стекла.
Он сделал несколько шагов в комнату, открыл единственную дверь и вышел. Как только дверь закрылась, воздух из кондиционера начал стерилизовать комнату, чтобы избавить ее от любого источника инфекции.
Мужчина шел по коридору.
— Столетие говорит нам, откуда мы приходим и куда уходим. И на какое время…
Коридор был длинный — почти двести метров. В нем не было ни дверей, ни света. Высокие стены, близко стоящие друг к другу, были украшены красными рисунками и надписями, нарисованными детской рукой. В конце коридора была крошечная дверь. Чтобы войти, нужно было наклониться.
За дверью находилась его спальня. Мужчина медленно, методично раздевался. Манжета его рубашки покраснела от крови. Он раздавил стекла очков, которые все еще сжимал в кулаке.
Он бросил все на пол.
— Кто знает секрет Столетия, — повторил он еще раз, ложась в постель — слишком короткую, чтобы он мог вытянуться во весь рост, — владеет миром.
Он не закрывал глаза. Он почти никогда не спал. Он ненавидел сон. А больше всего он ненавидел сны.
— Я хочу изменить мир, — повторил Геремит Дьявол, не меняя выражения лица.
На потолке его комнаты были нарисованы звезды.
Но они все были не на своих местах.