Приятный мелкий дождичек тихо падал на лондонский Пэлл-Мэлл — сцену бесчисленных королевских процессий. Пэлл-Мэлл завершается кругом, в центре которого, довольно неуместно, расположен внушительный памятник королеве Виктории. По этому кругу постоянно скользят черные кэбы и дипломатические машины, это место долгое время было популярным во времена народных праздников, когда люди забирались на статую и так на ней и висели. Однако сейчас был обычный рабочий день середины зимы. Победа, представленная золотым ангелом на вершине памятника, указывала, как обычно, на небеса, и великолепные крылья ангела блестели на фоне свинцового неба. Королева Виктория, вырезанная из белого мрамора, с королевской державой и скипетром на коленях, обозревала пришедших посмотреть на нее вымокших туристов. На ступеньках стоял крепкий мужчина и смотрел вверх на королеву. Его кашемировое пальто сверкало каплями влаги, как сверкает трава от утренней росы.

— Старушка выглядит сердитой, правда? — сказал он.

Мужчина говорил это долговязому юнцу, который боролся с дождем при помощи зонта, слишком маленького для этой цели. Крепкий мужчина направил бинокль на странно пустой фасад Букингемского дворца, а затем сделал укрупнение кадра и увидел гвардейцев в алых мундирах, стоявших на страже у караульных будок.

— Обрати внимание, какова дисциплина. Однажды я видел, что один из гвардейцев упал. От жары.

Его бинокль прошелся по беспорядочной толпе туристов и остановился на группе из трех человек, которые не таращились на Букингемский дворец через высокое черно-золотое ограждение.

— Вот он, наш человек, если не ошибаюсь…

Он осматривал атлетическую фигуру Дегтярника, который ему был известен под именем Вига Риазза. Хотя человек этот был в шерстяной шапке, и шарф укрывал все, кроме носа и глаз, его можно было узнать по наклону шеи. Дегтярник произвел впечатление на наблюдателя — редкий случай, потому что большинство представителей человеческой расы его разочаровывало. Наблюдатель не мог понять, откуда взялся этот Вига Риазза, оставивший с носом всех сыщиков. Никто не мог получить о нем какую-либо информацию. Крупный мужчина, сам с великим трудом взобравшийся на вершину криминальной профессии, знал, что только опыт может научить той самоуверенности, которой у этого таинственного человека было в избытке. У Виги Риазза наверняка позади интересная история — уж в этом-то наблюдатель был уверен.

Дегтярника сопровождала хорошенькая девушка, чья одежда по стилю была похожа на одежду из магазинов секонд-хэнд. С ним был и невысокий парнишка, который явно вырос на мусорной куче. В его лице было нечто, напоминающее выцветшие коричневые фотографии голодающих из Ист-Энда перед Второй мировой войной.

— Что за погода! Если я напрасно трачу из-за него время, то потом просто выдерну из него руки. У меня есть занятия получше, чем общение с королевой Викторией под дождем.

И у Тома, и у Энджели были большие зонты. Внезапно движением, напоминающим движение фокусника, они сдвинули зонты и скрыли из виду Дегтярника.

— Что случилось, босс? — спросил его долговязый спутник. — Я ничего не вижу.

Том и Энджели раздвинули зонты. Дегтярник исчез.

— Черт возьми! Как он это сделал?

Энджели повернулась лицом к памятнику Виктории и вытащила мобильник. Через секунду крупный мужчина ответил на ее звонок.

— Направьте свой бинокль на балкон, — сказала Энджели. — Что бы ни случилось — я повторяю, что бы ни случилось, — если вам все еще это интересно, встречайте нас, как и планировалось, в Мэйфэар. Считайте, что это еще одно испытание. Если вы не придете — нет проблем, мы в этом не так уж заинтересованы…

Энджели не стала дожидаться ответа, а остановила черный кэб, и они с Томом двинулись по Пэлл-Мэлл к Хорс-Гардс-Пэрейд.

Крупный мужчина, нахмурившись, смотрел им вслед. У него было неприятное ощущение, что его, как быка, ведут за кольцо в носу. Эта мелюзга не должна была так себя вести с ним. Его спутник ненароком ткнул ему в лицо зонтом. Крупный мужчина выругался и сердито отпихнул зонт, но юноша этого и не заметил. Он в этот момент указывал на дворец.

По лицу крупного мужчины, будто тающее масло, расплывалась усмешка. Последний раз он видел на этом балконе членов королевского дома Виндзоров, который махали руками толпе подданных. Но теперь в центре балкона спокойно стоял мистер Вига Риазза и помахивал памятнику Виктории.

— Этого, — сказал крупный мужчина, — я от него не ожидал.

Вскоре люди стали показывать на балкон, повсюду засверкали вспышки фотоаппаратов, двое гвардейцев кинулись во двор перед дворцом, чтобы понять, отчего такая суматоха. Крупный мужчина встревожился и заорал на своего тощего спутника:

— Убирайся отсюда, идиот!

Затем он навел бинокль на Дегтярника, который просто стоял и спокойно оглядывал беснующуюся толпу, причиной возбуждения которой был он сам. Крупный мужчина был в недоумении.

— Что за игру он ведет?

Спустя несколько минут на балконе появились гвардейцы в форме и охранники. Они повели Дегтярника вниз, и он не оказывал им видимого сопротивления. Вскоре над Пэлл-Мэлл раздались звуки полицейских сирен.

— Накрылся наш чай с пирожными на Мэйфэар, — сказал неуклюжий парень. — Стыд и позор. А я слегка проголодался.

— Напряги головку, — сказал крупный мужчина. — Он дал себя увести. Наш мистер Риазза рисковый человек. Пойдем послушаем, что скажут его посыльные…

Когда через четверть часа они, прибыв в Браун отель, пригладили волосы и быстро почистили ботинки о свои собственные брюки, гостиничный слуга в форме провел их в элегантную отдельную комнату, украшенную цветами, где их уже ждали Энджели и Том. Крупный человек сдержанно поклонился Энджели и уселся на роскошный диван с мягкой обивкой. Его друг колебался, не зная наверняка, можно ли и ему сесть.

— Почему бы вам не расслабиться? — сказала Энджели, похлопав по дивану. — Я уже сделала заказ. Через минуту принесут чай.

Почти сразу же открылась дверь, и вошел официант с большим подносом, где были чай, сандвичи с огурцом — очищенным — и птифуры. Он аккуратно расставил все на низкий столик красного дерева и начал наливать чай из серебряного чайника в фарфоровые чашки. Потом официант сел рядом с Энджели и положил себе розовое пирожное, которое целиком отправил в рот и тут же проглотил.

Царило всеобщее молчание, все собравшиеся наблюдали за тем, как Дегтярник глотнул чай. Крупный мужчина зааплодировал сначала тихо, потом громче. А потом захохотал. К нему присоединились и остальные. Энджели сложилась пополам и вцепилась в Тома, стараясь отдышаться. Том чувствовал сквозь рубашку тепло ее рук и желал, чтобы этот момент длился как можно дольше.

— Ловкий трюк, мистер Риазза, — усмехнулся крупный мужчина и внезапно перешел на серьезный тон. — Как вы это сделали? И самое главное, как вам удалось уйти?

— Это больше, чем ловкий трюк, мой друг. Этому нет цены — и, поверьте мне, боюсь, что это вообще невозможно оценить. Я обладаю искусством, которое совершенно уникально в этом мире. Я могу попасть всюду, куда захочу — могу оказаться в спальне леди или в Английском Банке, — и ни один человек не сможет остановить меня. Захватите меня, и я выскользну из ваших пальцев, как вода проливается сквозь решето. Вы начинаете постигать, какие открываются возможности? По выражению вашего лица я вижу, что да…

— Чего вы хотите, мистер Риазза? Вы мне что-то предлагаете или о чем-то просите?

Дегтярник улыбался, показывая новые белейшие зубы. Ему нравились ребята, которые сразу приступали к сути дела.

— И то и другое.

— Вам не кажется, что вы несколько… зациклились… на этом типе, на новом Гудини, а, сэр? Нельзя же вешать на него каждое нераскрытое преступление. Ведь нет доказательств, что их совершил один и тот же человек. — Сержант Чадвик изобразил задумчивое, но уважительное выражение лица.

— Не притворяйтесь тактичным, сержант. Одержимость — вот слово, которое вы ищете. Сегодня ко мне уже применили это определение.

Инспектор Уилер заговорил довольно громко. Сержант Чадвик закрыл дверь кабинета.

— Мы говорим лишь о намеках и слухах. И это уже само по себе тревожит. Не могу понять, почему только один я считаю, что эта сочащаяся струйкой информация постоянно указывает на одного человека. И бесполезно говорить вам — если я прав, — что никто никогда не видел никого, кто с такой скоростью передвигался бы в разных направлениях. Или этот человек очень страшен, или у него есть то, чего хотят люди…

— Или то и другое вместе, — предположил сержант Чадвик.

— Несомненно. Мы же говорим не только об Ист-Энде, этот парень уже отправился к югу по реке, он в районе пакгаузов, у аэропорта Хитроу, он проник в Сити. Будто раскинул паутину по всему Лондону…

— А вы по-прежнему думаете, что есть связь между этим Гудини и делом Скокк — Дайер?

— Разумеется, так и есть! — рявкнул инспектор Уилер. — Ученые лгут, но они, конечно, не преступники. Уверен, ключ к этой связи лежит в эксперименте с антигравитацией. Самая последняя глупость, совершенная семейством Дайеров, — это идея каникул! Кэйт Дайер где-то спрятали. Но от кого? А теперь и с мистером Скокком невозможно связаться…

— Его жена говорит, что он уехал, чтобы побыть в одиночестве, — и кажется, это ее слегка задевает.

— Ага, что ж, я принимаю это объяснение, но с натяжкой.

Сержант Чадвик нахмурился.

— Знаете, больше всего меня ставит в тупик их одежда. Почему в Бэйкуэлле на Кэйт Дайер было длинное зеленое платье? А на стоянке супермаркета и в Ковент-Гарден на ней и на мальчике Скокке была такая забавная одежда. А всадник на Оксфорд-стрит в треуголке… Вы не думаете, что это могло бы быть каким-то странным тайным обществом, которое устроило фантастическое путешествие, а?

Инспектор удивленно поднял брови.

— Ничего подобного этому делу у меня не было. Оно делает из меня дурака. Я спать не могу! В этом пазле должен быть недостающий кусочек, простой, как нос на моем лице. Я просто взорвусь, когда найду его…

— Хотите чашку чая, сэр?

— Ага, хочу. Спасибо, сержант.

Сержант Чадвик взял кружку инспектора и стал открывать дверь, но на полпути, когда зазвонил телефон, остановился. Он поднял трубку и после короткого разговора положил ее.

— Это может вас заинтересовать… Только что звонил парень, ведущий наблюдение за доктором Дайером, парень говорит, что доктор находится в аэропорте Манчестера, забирает большой багаж, и что доктор Пирретти летела на этом же самолете.