Что такое опять? – подумал Фрэнк Коуэн, снова увидев имя дочери среди новостей, отобранных для него системой Google. Не женщина, а терминатор. Он прочел сообщение вслух.
Включена в комиссию по «восхождению». Боженька ты мой. Она и этот ее дружок сенатор Джепперсон.
О создании комиссии его уже проинформировал Бакки Трамбл. Тут есть, заявил Бакки, кое-какие подспудные моменты, которых он не может раскрыть. Больше он говорить не стал, сказал только, что в комиссию включили Гидеона Пейна в качестве «пожарного заслона». И еще намекнул, что они хитростью вовлекли в нее Джепперсона, чтобы он меньше маячил как борец за «восхождение».
Отношение Фрэнка к Гидеону Пейну было сложным. В глубине души он его не выносил, как и всех южных святош. Этот вечно фигурировал в новостях: то болтал о постройке какого-то нелепого памятника зародышам – зародышам! – в центре Вашингтона, то торчал со свитой репортеров у постели коматозного больного, у которого двадцать лет назад произошла смерть мозга, и взывал о вмешательстве к силам небесным вкупе с федеральными властями.
Запутывало ситуацию то, что Фрэнк Коуэн вступил с Гидеоном Пейном в деловые отношения. В высшей степени конфиденциальные переговоры с «Тихой гаванью» прошли успешно. Гидеонова сеть домов престарелых стала первым пользователем RIP. От каждого будущего обитателя «Тихой гавани» требовали соответствующую анкету (ДНК, история семьи, образ жизни). «Тихая гавань» аккуратно посылала подальше всякого, кому RIP предсказывал долголетие, и принимала тех, кому остались считанные годы, забирая при этом все их сбережения. За полгода использования RIP смертность в домах корпорации подскочила на 37 %. А доходы – на 50 %!
Фрэнк, который был столь же смекалист как бизнесмен, сколь талантлив как инженер, настоял на десятипроцентной доле доходов «Тихой гавани». Все, таким образом, получали убийственную выгоду.
Поэтому Фрэнк Коуэн держал свои личные антипатии к Гидеону Пейну при себе. Что касается Гидеона, он испытал некоторый шок, когда узнал, что разработчик RIP – отец его главной врагини Кассандры Девайн. Впрочем, его вполне успокоило осуждение Фрэнком дочери как «морально отталкивающей» персоны. Он сказал Фрэнку:
– Наверняка это у нее от матери.
Фрэнк видел ту знаменитую «Встречу с прессой», когда Касс заявила Гидеону, что не хочет выслушивать лекций от человека, скинувшего собственную мать с обрыва. Он от всей души тогда посмеялся. Ершистая у него выросла девчушка. Со смешанными чувствами он подумал, что его гены тут, несомненно, сыграли роль.
Сейчас ему вспомнился телефонный разговор с Бакки Трамблом несколько недель назад, когда тот предложил ему осудить ее публично: Президент был бы очень вам благодарен, если… Потребовать такое от отца!
Белый дом продиктовал ему формулировки. Морально отталкивающее? Черт… Не жестковато, Бакки? Но Бакки ответил: Нет, Фрэнк, уж делать – так делать как следует. Фрэнк сдался – но записал разговор на пленку. Он все телефонные разговоры записывал. В жизни, как и в работе, Фрэнк Коуэн старался действовать наверняка.
Неделю спустя его служба безопасности зафиксировала взлом телефонной системы компании. Самое примечательное, что источником атаки был сервер в Уинчестере, штат Виргиния, принадлежащий одному из низовых подразделений Министерства финансов США. Почему вдруг правительство заинтересовалось телефонными разговорами его компании? Потом пришла мысль: Уж не стоит ли за этим Бакки Трамбл? Не заподозрил ли он, что Фрэнк его записал? Не посылает ли Фрэнку предупреждение?
Сосредоточиться, приказал себе Фрэнк. RIP, RIP, RIP. Эта программа сделает тебя одним из богатейших людей планеты.
Зазвонил его мобильный. На экране высветилось: Лиза. Он поколебался, прежде чем ответить.
– Да, Лиз? – Он постарался придать голосу торопливость, чтобы разговор не затягивался. – Что?.. Когда?.. О, господи, Лиза! Он думает, колледж – это что такое? Эксгибиционистский конкурс красоты продолжительностью в четыре года? Я же говорил – это безумие посылать его в Йель! Самым подходящим для него местом было бы… Это я к нему несправедлив? Я просто смотрю правде в глаза. Я, черт возьми, и слова ему не сказал! Да он и не понял бы. Ты совершенно права – я злюсь. Мне в десять миллионов встало запихнуть этого олуха в… Нет, этого я не имел в виду… Лиза… Лиза… Ну что с тобой… Да пошла ты сама туда же!
Фрэнк швырнул телефон через весь кабинет. Вдалеке взревел морской лев, объевшийся лососиной.
Ранди и Касс лежали в постели. При всех его недостатках, хорошо было к нему вернуться. Она видела его насквозь – но для мужчины это может обернуться источником некой спасительной благодати. Предсказуемость сулит отпущение грехов.
Касс лежала к нему вплотную, прислонив голову к его плечу и лениво поигрывая прядью его песочных волос. Ей было хорошо и спокойно. Ей не хватало этого сильней, чем она готова была признать.
– Я еще кое-что узнал от моего агента Спека, – сказал Ранди.
Странный выбор темы для разговора в постели, подумала она.
– Да?
– Угадай, кого выперли из Йеля.
– Джорджа Буша? – спросила она не слишком заинтересованно.
– Твоего сводного братца. Как его – Берд? Бойд.
Касс не знала, как ей быть с этой информацией.
– Я никогда не думала о нем как о сводном брате. Я даже и не видела его ни разу.
– Судя по всему, больше любит повеселиться, чем поучиться.
Она ощутила приступ неподобающего любопытства.
– Ранди, с какой стати этот твой Спек вздумал заниматься моим сводным братом?
– Ты же знаешь, как это бывает. Указываешь такому парню направление, и он прет без остановки. Хочется иметь представление обо всех деталях картины.
– Почему Бойд – «деталь»?
– Видишь ли, – отозвался Ранди, – твой отец, можно сказать, объявил тебе войну. Назвал тебя морально отталкивающей. Я всегда говорю: врага надо знать. Фамильный девиз Джепперсонов – «Да не застанут тебя со спущенными штанами». Восходит к барону Ги де Джепперсону. Четырнадцатый век. Или тринадцатый.
– Я не уверена, что могу считать семнадцатилетнего студента своим врагом.
– Восемнадцати. И он уже не студент. А его мать – твоя мачеха – вот она, говорят, та еще штучка.
– Нам обязательно обсуждать это именно сейчас?
– Бывшая теннисистка-профессионалка, – продолжил Ранди. – Ты, наверно, понимаешь, что это за люди.
– Да нет, не сказала бы. – Касс повернулась на спину и стала смотреть в потолок. – Я ни разу в жизни не была в теннисном клубе, так что поведай мне: какого рода нравственный дефект присущ теннисистам-профессионалам? Магазинное воровство? Серийные убийства? Терроризм?
– Им хочется, чтобы все вокруг происходило с их подачи… Она может стать классной женой посла.
Касс поставила подушку торчком и села.
– Ты до ужаса хорошо осведомлен обо всем этом.
– Такая у меня работа.
– Почему мои родственники – твоя работа?
– Милая моя. Я хочу, чтобы ты была защищена. Ты разве этого не хочешь?
– Ты шутишь! Из нас двоих – кто кого защищает?
Ранди пожал плечами.
– Знание – сила. Эти люди стремятся причинить тебе вред.
– Ранди, ты знаешь, что такое обесточка?
– Что-то из жаргона электриков?
– Не только, родной мой. Так говорят в моем поколении, когда после любви лежат в объятиях близкого человека и в голову приходят мягкие, чудесные, сонные, пахнущие сиренью мысли – и вдруг твой близкий человек заявляет, что его частный сыщик плюс палач по совместительству пронюхал, что какого-то там сводного братца, которого ты ни разу не видела и видеть не желаешь, выперли из колледжа, куда ты в свое время поступила без всякой десятимиллионной взятки от засранца папаши, и что зловредная мачеха теперь подбивает засранца папашу дать бешеные деньги коррумпированному президенту, чтобы ей можно было стать женой посла. И тебя из тепла и уюта мигом бросает в холод и уныние. Обесточка. Наверняка есть в словаре сленга. Можешь посмотреть.
– Выразительное словцо. – Он повернулся к ней. – А нельзя ли нам…
– Что?
– Опять пустить ток.
– Можно. – Касс прильнула к нему. – Эта стадия мне больше нравится.
Первое заседание «комиссии по „восхождению“ и снижению налогового бремени» было объявлено открытым.
В нее входило несколько десятков человек – именно столько нужно было, чтобы удовлетворить каждую общественную группу, заявившую о своей заинтересованности. Разумеется, была представлена АББА, как и две другие бумерские организации: Национальная организация бэби-бумеров (НОББ) и Ассоциация за экономическое процветание лиц, родившихся между 1946 и 1964 годами (АЭПЛРМ-46-64 – одна из самых труднопроизносимых лоббистских аббревиатур, при том что с группировкой, которая за ней стояла, нельзя было не считаться). Вошли в комиссию и его преподобие Гидеон Пейн от SPERM, а также представители Ассоциации моргов Северной Америки (АМСА); Национальной ассоциации исполнителей смертельных инъекций (НАИСИ); Флоридской ассоциации жилых массивов для пенсионеров (ФАЖМП); Американской ассоциации страховщиков; Института ботокса; Североамериканской сети специалистов по пересадке органов (СССПО); Национальной американской сети обмена органами тела (НАСООТ); Американской ассоциации производителей гольф-каров (ААПГК), которая образовала своего рода альянс с Американским союзом пользователей «седжуэев», тоже представленным в комиссии; Американской ассоциации высокооплачиваемых юристов по наследственным делам; Канадской ассоциации поставщиков дешевых, но не вполне надежных медикаментов (которая становилась в Вашингтоне все более влиятельной силой, хотя ее база находилась в Оттаве). Включены в комиссию были также сенатор Рандольф К.Джепперсон и мисс Кассандра Девайн, представляющая блог КАССАНДРА. Сиденья шли полукругом, и председатель нарочно отвел ей место на противоположном от Гидеона Пейна конце.
– Уважаемый председатель, – подал голос Гидеон Пейн, как только Ранди открыл первое заседание. – Могу я получить слово?
– Да, ваше преподобие.
– Предлагаю начать наши прения с молитвы.
– Ваше преподобие, – сказал председатель. – Я уверен, что мы все, каждый по-своему, молимся за то, чтобы слушания прошли в…
– Соглашаясь с вами, предлагаю попросить Всевышнего о благословении нашей работы.
Касс подняла руку.
– Уважаемый председатель!
– Да, мисс Девайн?
– Я поддерживаю предложение.
– Поддерживаете?
Озадаченные взгляды со всех сторон.
– Да. Раз представителю SPERM нужна духовная помощь, кто мы такие, чтобы мешать ему о ней попросить? Если бы я сделала то, что сделал он, я бы, конечно, хотела получить прощение от Всевышнего…
– Уважаемый председатель! – вскричал Гидеон, красный как свекла. – Я не для того сюда пришел, чтобы выслушивать оскорбления от особы, которая предложила решать бюджетные проблемы с помощью массового убийства!
Председатель устало стукнул молотком.
– Ваше преподобие Пейн, мисс Девайн. Очень вас прошу. У нас дел по горло.
– Я требую извинения, – сказал Гидеон.
– Я готова извиниться, – сказала Касс. – Бестактно было с моей стороны упоминать о прошлом мистера Пейна столь бестактным образом.
– Уважаемый председатель! Я не потерплю оскорблений!
Стук-стук-стук-стук-стук-стук. СТУК!
– Очень вас прошу…
НА ПЕРВОМ ЗАСЕДАНИИ КОМИССИИ ПО «ВОСХОЖДЕНИЮ» ВОВСЮ ЛЕТЯТ ИСКРЫ
Фрэнк Коуэн был не в лучшем настроении. Его частный самолет не смог приземлиться в аэропорту Твид – Нью-Хейвен, потому что полоса там была слишком короткая, и садиться пришлось в Бриджпорте – в получасе езды от Йеля. Предстояло внедрение RIP, и у него была тысяча дел. Вместе с этим – тысяча и одно.
Само собой, Лизина идея. Идея? Лучше сказать: приказ. Поезжай туда и скажи им, что если они не возьмут Бойда обратно, ты возьмешь у них обратно свои десять миллионов!
Фрэнк Коуэн, миллиардер, чародей компьютерного дела, лихой предприниматель, яхтсмен, друг и советник президента страны, будущий министр финансов США, не любил получать указания от бывших теннисисток, как бы ни был роскошен секс.
Зачем он опять женился? Что на него нашло? Подождал бы еще немного – не шишка бы решала.
Ректор Йельского университета принял Фрэнка в своем кабинете в Вудбридж-холле. Это был спокойный, приятный человек, экономист по специальности, дружелюбный, отшлифованный, свободно чувствующий себя в любой ситуации. Когда встречаются два человека, достигшие вершин каждый на своем поприще, они обычно не тратят времени на разговоры о гольфе.
– Фрэнк, – сказал ректор, – винить тут некого. Вряд ли стоило ждать от Бойда, что он… что у него тут получится. Ему гораздо лучше, комфортнее было бы в каком-нибудь другом колледже.
– Да, – кивнул Фрэнк. – Ему комфортнее было бы там, где двадцать четыре часа в сутки можно курить марихуану, играть в компьютерные игры и скачивать порнуху. Но я не ради этого сюда приехал.
Ректор нахмурился.
– Вы к нему слишком суровы. Он, в сущности, неплохой парень. Просто здесь ему тяжеловато.
– Сколько?
– Что, Фрэнк, сколько?
– Зачислить его обратно.
– Я не думаю, – вздохнул ректор, – что это верный подход.
– Еще десять. По рукам?
Ректор смотрел на него разинув рот.
– Так и быть, пятнадцать, – сказал Фрэнк с широкой калифорнийской улыбкой и встал, не дав ректору времени даже пикнуть. Он протянул руку. – К полудню деньги будут переведены. Рад был повидаться. Желаю новых достижений. Кабинет у вас – блеск. Потолок – сказка.
И вышел, оставив йельского ректора в обалдении и полной беспомощности.
Фрэнк хотел тут же обратно на самолет и в воздух, не задерживаясь ни на минуту. Чувство было такое, словно он совершил преступление и надо сматываться. Но он знал, что Лиза спросит, виделся ли он с Бойдом, и если он ответит, что нет, будет сцена. И он отправился в комнату Бойда в колледже Джонатана Эдвардса – в одном из самых симпатичных йельских общежитий. Он застал Бойда за складыванием вещей в картонные коробки.
– Выгружай обратно, – скомандовал Фрэнк. – Ты восстановлен.
Бойд посмотрел на него озадаченно.
– Но они…
– Все улажено. Ты опять принят.
По лицу Бойда трудно было понять, рад он или нет. Но он вообще был не из коммуникабельных.
– Бойд… – сказал Фрэнк, заметив цветную пластиковую трубку с мундштуком на одном конце и чашкой, полной темного слежавшегося пепла, на другом. Средняя часть приспособления была сосудом с жидкостью – скорее всего, мятным ликером, – послужившей фильтром для нескольких сотен кубических футов дыма. – Что это такое?
– Научный эксперимент, наверно.
– Вот как. Понятно. И в рамках какого курса ты… поставил этот эксперимент?
– Гидродинамика?
– Ага. Здорово. Ты, видимо, изучаешь конденсацию в условиях сингулярности Прандтля-Глауэрта?
– Во-во, – сказал Бойд. – Оно самое.
– Что ж, чудесно, что ты налегаешь на учебу. Бойд…
– Что?
– Да нет, ничего, – сказал Фрэнк. – Маме позвони, ладно? Просто сообщи, что мы поговорили по душам. Окажи мне такую любезность.
– Запросто. Без проблем.
– Деньги нужны?
– Да. – Бойд оживился. – Конечно.
Фрэнк отсчитал пять стодолларовых купюр.
– Спасибо, Фрэнк.
– Рад был повидаться, Бойд.
Двадцать пять миллионов долларов. Точнее – двадцать пять миллионов пятьсот. Но как усердно он занимается… гидродинамикой! Всесторонне анализирует сингулярность Прандтля-Глауэрта. Каким ценным сотрудником авиационного отдела компании он станет в один прекрасный день!