Два месяца спустя…

Мало каких отчетов комиссий в истории – если не считать тех случаев, когда расследовали убийство президента, – ждали с таким нетерпением, как отчета комиссии по «восхождению».

Председательствовал в ней бывший сенатор, министр труда, министр энергетики и представитель США в международной организации с центром в Брюсселе, чьи реальные задачи никто ни разу толком не определил. Само его имя – Баском П.Бледсоу – ассоциировалось с костюмом в тонкую полоску, деревянными стенными панелями и приглушенными голосами. Он внушал спокойствие посредством скуки. Тают ли полярные льды, летит ли на нас астероид, рушится ли международная банковская система, погружается ли в хаос Латинская Америка – голос Баскома П.Бледсоу не повысится, пот его не прошибет. В момент подлинного апокалипсиса он негромко кашлянет и скажет: «Судя по всему, существенного улучшения ситуации не наблюдается». Не человек, а анестезийный препарат – идеальная фигура, чтобы возглавить орган, который должен решить, является ли массовое самоубийство адекватной реакцией на крах системы социального обеспечения. Неудивительно, что президент назначил его председателем комиссии.

Взвесив мнения различных ее членов, Бледсоу сформулировал вывод с редкими в Вашингтоне ясностью и лаконизмом: «Необходимо дальнейшее изучение вопроса».

Надеявшиеся на «бурю и натиск» испытали разочарование. Натиска в официальном заявлении не чувствовалось, бури – тем более. У члена комиссии Кассандры Девайн, напротив, бури и натиска было в избытке.

– Это просто смехотворно! – негодовала она. – «Необходимо дальнейшее изучение»! Так можно говорить о… палеонтологии.

– Радость моя, – сказал Ранди, – не заводись ты из-за этого. Мы сделали все, что могли.

– Нас использовали. Как ты не понимаешь?

– Этап пройден. Надо двигаться дальше.

– Что ты имеешь в виду?

– Иногда надо бороться, иногда не надо, – объяснил Ранди. – Сейчас как раз не надо. Время войне, и время миру.

Белый дом выпустил заявление, где поблагодарил Бледсоу и членов комиссии за «самопожертвование, усердие и добросовестную работу». На следующий день во время пресс-конференции на вопрос об отчете комиссии президент ответил, что он тоже сторонник дальнейшего изучения проблемы и считает определенный этап успешно пройденным.

– Пройденным? Забавно, – сказала Касс Ранди. – Белый дом пользуется теми же выражениями, что и ты.

– Расхожий оборот, – отмахнулся Ранди.

– Именно так – этап за этапом – мы и дошли до нынешнего состояния. Не надо никаких этапов! Вопрос надо решить здесь и сейчас.

– Слона по ложечке едят, – возразил Ранди.

– У меня слуховая галлюцинация, – спросила Касс, – или до тебя тоже доносится шорох большого веника, которым под гигантский ковер заметают неотложный вопрос государственной важности?

Ранди положил газету, которую читал, и прислушался.

– Нет, не доносится. Наверно, галлюцинация.

– Ты ведь знал, что так будет? – обвиняюще спросила она. – Такое впечатление, что все было разыграно по сценарию.

– Ты же видела отчет, который я подал Бледсоу. Он был битком набит рекомендациями. Согласись – напористый отчет. Я всей душой за «восхождение». Но в пределах разумного.

– Ну конечно. Ты порекомендовал «восхождение» в возрасте восьмидесяти пяти лет! Ты полностью сдался на милость АББА и других бумерских лобби.

– Милая моя, ну что я могу поделать, если Бледсоу замотал мои предложения? На вид мягкий, а внутри настоящий пруссак. Вместо крови – ледяная вода. Говорят, мастерски играет в сквош.

– Ты что-то слишком… спокойно на все реагируешь, – заметила Касс. – С трудом верится, что когда-то ты пропагандировал эту идею.

– Что мне на это сказать? Я же белый-англосакс-протестант. Стараюсь сдерживать внешние проявления. А внутри весь киплю.

– С заявлением не хочешь выступить?

– Может быть, в газете что-нибудь опубликую.

Касс сидела и смотрела на него.

– Что ты? – спросил Ранди.

– Ничего похожего на «Атаку легкой бригады», полагаю, ждать от тебя не приходится. «Может быть, в газете что-нибудь опубликую. Выдам им правду-матку. Но сперва чайку попью».

– Перестань брюзжать. Не забыла, что это метавопрос? Мы уже добились многого.

– Слышать этого не хочу. Почему ты не сядешь и не напишешь свое «J'accuse!»?

– Если уж ты действительно хочешь знать, – чуточку застенчиво сказал Ранди, – может быть, я прошвырнусь по Пенсильвания-авеню до Белого дома и поинтересуюсь, когда они выполнят свою часть сделки.

– Сделки?

– Пост вице-президента, дорогая моя. Забыла?

– Так, значит, ты и правда заключил сделку? Что сдашь «восхождение» в обмен на…

– Не «сдам». Хотя – ладно, пусть. Считай, что сдал. Но за это – должность вице.

– Я и не понимала, – вздохнула Касс, – что в твоем маленьком договорчике все так четко прописано.

– Ну, не то чтобы совсем четко, – сказал Ранди. – Пресс-релиз об этом они выпустить не могли. – Он чмокнул ее в лоб. – Не унывай. Когда-нибудь ты станешь первой леди Соединенных Штатов. И тогда, – он усмехнулся, – сможешь создать свою собственную комиссию по «восхождению». Мы даже сделаем «восхождение» обязательным. В пятидесятилетнем возрасте. Как тебе эта идея?

– Большое спасибо. Настоящий образец покровительственного тона.

– Радость моя, я гораздо больше смогу сделать для твоего обремененного долгами поколения изнутри Белого дома.

– Что ж, пошлешь мне открытку, когда там окажешься, – проговорила Касс под стук своих каблуков по гладкому паркету его джорджтаунского особняка. Она шла к выходу.

– Ты куда? – крикнул Ранди ей вслед.

– Свергать правительство.

– Кассандра!

Пока шли заседания комиссии, она сравнительно тихо вела себя в блоге. Ныне же, сидя перед светящимся экраном, она почувствовала себя военным летчиком, который устраивается в кабине, запускает двигатель и проверяет бортовые системы вооружения.

Она напечатала: «Необходимо дальнейшее изучение причин очковтирательства в комиссии!» И блаженно, самозабвенно поддавала жару в блоге до самого утра.

Первое подозрение, что не все в полном ажуре, зародилось у Ранди, когда он позвонил Бакки Трамблу и не смог сразу к нему пробиться.

– По какому вопросу? – поинтересовался помощник Бакки.

– Это сенатор Джепперсон, – повторил Ранди. – Сенатор Рандольф Джепперсон.

Он невольно задался вопросом, не добавить ли, что от Массачусетса.

Помощник пообещал «передать». Ранди положил трубку и стал смотреть на телефон. Через десять минут у него возникла мысль, что бывает и более полезное времяпрепровождение, чем усилием воли пытаться заставить неодушевленный предмет издать звук, и он занялся поправкой к законопроекту об автострадах. Бакки позвонил через пять с половиной часов.

– Прошу прощения, – сказал Бакки. – Тяжелый день. Вспышка на Ближнем Востоке.

– Надо же, как необычно, – сухо проговорил Ранди. – Там всегда тишь да гладь.

– Ну, что скажете?.. Кстати, какая муха укусила вашу подругу?

– В смысле?

– Вдруг набросилась на нас в своем блоге. Пишет, что с выводами комиссии все было предрешено.

– А разве не было? – спросил Ранди.

– Посоветуйте ей сбавить тон. Она назвала президента «гнусным манипулятором». Неподходящий лексикон для члена президентской комиссии.

– Я не знал. Со мной она это не согласовывает. И у меня есть дела поважней, чем следить за блогами.

– Может быть, стоило бы последить. Вас она обозвала тряпкой.

– Что?

– Пишет, что вы «в качестве тряпки стали участником очковтирательства». Это цитата.

– Я… – Ранди раздраженно крякнул. – Я ей сделаю хорошую выволочку. Ладно. Послушайте, мне надо поговорить с президентом.

– С президентом? – повторил Бакки без большого энтузиазма. – Есть конкретная тема для разговора?

Конкретная тема?

– Да, конечно. Есть тема.

– А именно?

– Прошу прощения, я что, ошибся номером? Это Белый дом? Вашингтон, округ Колумбия?

– Да… – ответил Бакки тоном человека, который решает кроссворд или набрасывает план президентской речи о положении в стране.

– Вы что, считаете, нам с ним нечего обсуждать?

– Нет-нет. Не думайте так. Просто я завален работой. Дайте взгляну на календарь. – Бакки прищелкнул языком. – Довольно плотно на этой неделе. И на следующей тоже. Может быть, сначала обрисуете вопрос мне по телефону, чтобы я мог изложить ему суть?

– Честно говоря, хотелось бы напрямую.

– Тогда, наверно… посмотрим, что в следующем месяце…

– В следующем месяце? Послушайте…

– Если только вы не хотите сесть с ним в самолет на будущей неделе.

– В самолет? Почему бы и нет. Конечно, хочу. – Вот это уже лучше.

– Он собирается облететь те штаты, где засуха. С ним будет вице-президент. Пожалуйста, никому ни слова об этом по соображениям безопасности. Обычно они не летают вместе. Но поскольку вице-президент из Оклахомы… Наверняка будет очень интересная поездка. С участием ведущих специалистов по засухам и орошению.

– Звучит заманчиво. Вы говорите, вице-президент тоже летит?

– Да. Это создает для вас какие-то проблемы?

– Видите ли, Бакки, – сказал Ранди, – как раз об этом я и рассчитывал побеседовать с президентом.

Молчание на линии. Наконец Бакки промолвил:

– Вот оно что. Я… понимаю. Понимаю. Да. Черт возьми, Ранди, мне немножко неловко. Но скажу вам прямо. Были кое-какие события на этом фронте. Вице-президент заявил президенту, что хочет остаться. Врачи сказали, что с простатой у него все в порядке. Так что он по-прежнему в команде. Президент, как вы знаете, человек в высшей степени лояльный. Было бы здорово включить в команду вас, но, увы, вакансии нет. Понятно, что вы будете разочарованы. Вы колоссальную работу провернули в комиссии. Мы были бы рады видеть вас в числе уполномоченных представителей президента во время кампании. И, хотя я не должен этого говорить, после ноябрьских выборов у нас ожидается несколько свободных министерских постов. Но для избрания надо будет потрудиться в поте лица. Кампания предстоит тяжелая… Ранди?.. Алло!..

Терри и Касс готовили презентацию для клиента, владевшего пятистами пятьюдесятью зоомагазинами по всей стране. Он хотел, чтобы Служба охраны дикой природы США отменила запрет на ввоз мотато – амазонских саламандр особой породы, чья кожа способна накапливать лунный свет и светиться в темноте. Он предвидел огромный спрос на светящихся саламандр и, сверх обычной оплаты, предложил Терри пятимиллионную премию в случае, если запрет будет снят.

Проблем было две. Во-первых, надо было убедить начальника отдела импортных саламандр в составе Службы, что ввоз не представляет опасности для мотато как вида. Во-вторых, некое местное индейское племя считало саламандру священным существом, и отсюда вытекала необходимость, выражаясь языком Кей-стрит, «поработать» с рядом бразильских правительственных чиновников (подкупить, проще говоря). Именно эту сторону дела анализировали Терри и Касс, когда дверь кабинета распахнулась и в нее, хромая, ввалился сенатор от славного штата Массачусетс.

– Я тебе звоню уже два дня, – сказал он Касс сердито. – Почему ты не отзваниваешь?

– Я тут саламандрами занимаюсь, – беззаботно ответила Касс.

– Расспрашивать лучше не надо, – посоветовал Терри сенатору.

– Они, конечно, скользкие, но не настолько, как иные представители рода человеческого, – продолжила Касс.

– Если вы собираетесь устроить тут потасовку, я уйду, – сказал Терри.

Ранди рухнул в кожаное кресло.

– Не очень-то красиво с твоей стороны было назвать меня в блоге тряпкой.

– Вообще-то я смягчила выражения. Хотела написать, что ты мерзкий ренегат.

– Благодарю тебя, – отозвался Ранди. – Я тронут. Но в том, что касается отношений с президентом, ты мне подпортила игру. Мне дали понять, что ему не нравится, когда его называют гнусным манипулятором. Касс, ну зачем ты так.

Он пересказал телефонный разговор с Бакки Трамблом.

– В общем, получается, что нас кинули.

– Нет, милый мой, – поправила его Касс. – Это тебя кинули.

– Как угодно, – промолвил Ранди. Его глаза приобрели то самое «маленько потустороннее» выражение. – Но я тебя уверяю: Рандольф К.Джепперсон воздаст им за это сторицей.

– Сторицей? – переспросил Терри.

– В переводе с аристократического языка его круга, – объяснила Касс, – это означает: «Пасть порву». И что же, сенатор? Какой теперь план? Собираешься с мыслями, чтобы написать громобойную газетную статью?

– К черту статью. Мы идем.

Касс и Терри уставились на него.

– В президенты, – пояснил он.

– Дорогой мой, – незло спросила его Касс. – С чем?

– В каком смысле?

– Видишь ли, обычно, когда человек баллотируется в президенты, у него для этого имеется какая-то – ну – причина. Помимо нелюбви к действующему президенту. Это называется «платформа».

– У меня она есть.

– Должно быть, я пропустила этот пресс-релиз. И в чем она состоит? Только если ты начнешь сейчас говорить о «восхождении», я вот эту вот ручку всажу тебе в сердце.

– Честно говоря, «восхождение» действительно составляет часть моей программы. Ответственная финансовая политика. Не перекидывать долг на следующее поколение. Подотчетность. Руководство…

– Не забудь про глобальное потепление. А как ты относишься к преступлениям против личности?

– Отрицательно. – Ранди встал с кресла. – Значит, так. Я хотел бы вас использовать.

– Ты уже это сделал.

– Я понимаю, ты обижена. Я тебя не упрекаю. Я вел себя как идиот. И может быть, когда я говорю, что собираюсь бороться за президентский пост, это звучит напыщенно. Но с того самого дня, как я вошел в библиотеку имени Кеннеди…

– Вошел весь обдолбанный ЛСД. Когда станешь объявлять о намерении баллотироваться, на этом можно будет построить волнующую речь.

– Ладно, оставим это в стороне. Главное – я чувствую, что вся моя жизнь направлена именно туда. Судьба не зря нас с тобой свела на минном поле в Боснии…

– Не судьба, а твое желание поесть чего-нибудь вкусненького.

– Я пытаюсь объяснить, почему я хочу стать президентом.

– Ранди, мне не интересно. Мне плевать. Хочешь закатить речугу – отправляйся на C-SPAN.

Ранди встал. Посмотрел на Терри. Тот пожал плечами. Ранди двинулся к выходу. В дверях остановился и проговорил:

– По милости моего поколения твое поколение стало банкротом. Я хочу как-то это исправить. Скоро президентские выборы, и я буду в них участвовать. Я хотел бы вас использовать – в том смысле, что вы мне нужны. Но как вам угодно. Желаю успеха с саламандрами.

Оставшись с Касс наедине, Терри сказал ей:

– Можешь говорить что хочешь, но эффектно уйти этот человек умеет.

Касс в ту ночь почти не спала – причем не из-за «ред булла» и не из-за блоггинга. Утром уставилась мутными глазами на экран компьютера и прочла, как и весь остальной мир, сообщение Белого дома, что калифорнийский компьютерщик-миллиардер Фрэнк Коуэн назначен финансовым директором Комитета по перевыборам президента Пичема.

Она позвонила Ранди на сотовый.

– Ладно, – сказала она. – Я подключаюсь.

– Ах ты, лапочка моя! – возликовал Ранди. – Это же просто чудесно. Чудесно, чудесно, чудесно.

– Мне по барабану, – ответила она и нажала отбой.