— И что хочет сказать Китай, топя тайваньские креветочные суда? — спросил Крис Мэтьюз. — Как это понимать?

— Что он хочет нам сказать? — повторила Энджел. — Ну, я бы могла вам озвучить смысл этого послания, сведя его к парочке коротких неприличных слов, но тогда нас оштрафует ФКС. Совершенно очевидно…

— …как любил говорить Никсон.

— …как любил говорить Никсон. Китай шлет нам послание из четырех частей. Часть первая: Вы думаете, нас волнует мировое мнение? Подумайте-ка лучше. Вообразите миллиард и триста миллионов рук — с торчащими средними пальцами.

— Чтобы щелкнуть нас по носу? Океан птиц. Ладно, а дальше?

— Часть вторая: погребение в Тибете? Не дождетесь. Часть третья: они ссут от ярости — ой! — Энджел сама себя шлепнула по руке. — Ну ладно, может, ФКС нас не смотрит.

— Смотрит, смотрит. Федеральная комиссия по связи всегда смотрит «Бомбовый удар». Вы шутите? Они нас обожают.

— Пекин вне себя: он возмущен демонстрацией чувств по всему миру. Демонстрацией искреннего, подлинного и праведного гнева…

— Постойте-ка. Вы называете то, что сделали с китайским послом в Дании, делом «праведным»? Его же обрызгали краской из баллончика. Краской шафранового цвета.

— Знаю. Кто бы мог подумать, что датчане окажутся так пристрастны? Ну что же, молодцы. Правда, я думаю, что китайцы в ближайшие месяцы не будут покупать у них «Аквавит» или «Лего». Послушайте, Крис, что бы там ни стояло за этой операцией «Величие Дракона» — как вам нравится такое название, а? — в любом случае она служит тревожным сигналом. Мы просто не можем дальше вот так зажимать наш оборонный бюджет. Теперь-то, когда по миру затопали эти драконы, как огромные, злобные сороконожки. Стоножки. Тысяченожки. Гиганожки.

— Ну, а как же так называемое мюонное оружие, над которым мы вроде бы работаем, если верить «Нью-Йорк таймс»? Мюоны… Звучит устрашающе. Люк Тирни, наверное, скоро получит Пулитцеровскую премию. Потрясающий журналист. Мы приглашали его на наше шоу. Итак, проект «Телец» — что вы можете о нем сказать?

— Знаете, Крис, я пока не работаю в правительстве, мне известно лишь то, что прочитала в «Таймс». Но могу сказать вот что. Я очень, очень надеюсь, что мы действительно работаем над чем-то таким. Ясно, что сейчас нельзя упускать время и расслабляться. Вспомните Англию тридцатых годов. Так можно закончить Гитлером.

Мэтьюз повернулся к другой гостье:

— Винни Чан. Спасибо, что пришли к нам в студию.

— Спасибо вам за приглашение.

Минди сказала Жуку:

— Обрати внимание — она сегодня не выглядит такой уж Китайской Куколкой, да? Ни шелков, ни жемчугов. Кажется, только что вышла из «Энн Тейлор». Даже волосы другие. Тонко!

Они с Жуком сидели у себя в «Разоре» перед телевизором и ужинали, держа подносы на коленях. После аварии прошло три дня. Теперь, когда мозг Жука очистился от чудесного, но слишком уж отупляющего действия морфия, он осознал, что ему и вправду «повезло». От машины остались одни только воспоминания, о возмещении убытков нечего было и думать. Но — Господи, благослови немецких инженеров! И спасибо тебе, изобретатель пневмоподушек, кто бы ты ни был.

Шею Жука поддерживал фиксирующий корсет, а левый локоть жгло изнутри, будто там закипала магма. Немного помогало обезболивающее. Минди, взявшая на себя обязанности медсестры, держала лекарство под строгим надзором и выдавала не чаще, чем раз в четыре часа. И, знаешь, Уолтер, лучше не запивать это «старомодным».

— Ты наблюдательна, — сказал Жук. — Она и в самом деле выглядит сегодня немного… по-западному. Курица очень хорошо вышла, детка.

— Я сделала ее по клубному рецепту. Нужно добавить консервированный грибной суп. Я добавила бессолевой. С соленым получается вкуснее, но мне не нравится едкий привкус, который потом остается во рту.

— Итак, давайте посмотрим, как ситуация смотрится из Пекина, — сказал Мэтьюз. — Почему Китай начал топить тайваньские креветочные суда?

— Знаете, Крис, — сказала Винни Чан, — для начала давайте поместим этот эпизод в определенный контекст, хорошо? Широко известно, что тайваньский режим использует корабли, замаскированные под рыболовецкие суда, для того чтобы шпионить за береговой защитой Китая.

— Ну-ну, — усмехнулся Мэтьюз, — это не было шпионским кораблем. Вы же сами видели репортаж.

— Крис, давайте дождемся результатов расследования. Может быть, не все так очевидно. Вы лучше посмотрите, какими невероятными оскорблениями осыпают Китай по всему миру. А террор, развязанный в отношении китайских дипломатов!

— Ну да, его облили краской. Но разве можно назвать это терактом? Вы серьезно?

— Крис, он подвергся физическому нападению.

— Ну да. Справедливо. Не сомневаюсь, он так и подумал, что на него напали террористы.

— И давайте не будем забывать, что этот возмутительный поступок был совершен в той же самой стране, где рисуют кощунственные, богохульные карикатуры на пророка Мухаммеда.

— Вот как! Ну-ка, притормозим здесь немного. Вы говорите, что Китай — одна из самых безбожных стран в мире, — оказывается, задет карикатурами на пророка Мухаммеда? Ну и ну. Не станете же вы меня в этом уверять, я надеюсь?

Винни улыбнулась.

— Об этом мы можем подискутировать в другой раз, Крис. Но вы ведь не хуже меня знаете, что многие из этих якобы спонтанных акций возмущения в действительности организуются и даже финансируются агентами-провокаторами. Я не удивлюсь, если за некоторыми из них стоит институт бесконечной войны, где работает мисс Темплтон. Она наверняка очень обрадовалась, что отношения между нашими странами стали такими напряженными.

— Милая моя, — проговорила Энджел, подражая голосу Бетт Дэвис, — это ведь ваш народ бьет в тамтамы и исполняет боевые пляски. А вовсе не США. Остыньте. Примите валиум. Целый флакон!

— Очень любопытно, Крис, что сейчас мисс Темплтон заговорила о таблетках, — потому что, насколько я знаю, появились свидетельства, говорящие о том, что именно она и еще один человек из ее института первыми запустили эту возмутительную ложь — якобы Китай пытается отравить Далай-ламу.

— Тебе что — нехорошо? — спросила Минди.

— Курица, — прошептал Жук. — Не в то… горло.

— Постучать по спине?

— Не надо. Уже прошло.

— Свидетельства? — переспросил Крис Мэтьюз. — Вы хотите сказать, настоящие свидетельства? Ведь от мисс Темплтон мы их никогда не получали.

— Не верьте мне на слово. Как-никак, по мнению мисс Темплтон, я — коварный тайный агент Китая или Драконша. Но в завтрашнем номере «Вашингтон пост» появится материал обо всем об этом. И, я думаю, всем будет чрезвычайно интересно его прочитать.

Минди спросила:

— А ты так и не перезвонил тому журналисту из «Вашингтон пост»? Уолтер? Что с тобой? Ты так побледнел.

— Мин, можно я приму таблетку?

— Нет, Уолтер. Я же сказала: в десять часов.

— Но, детка, мне она необходима сейчас. Правда! Мне очень плохо.

Ему и в самом деле было плохо.

Мэтьюз повернулся к Энджел.

— Энджел Темплтон, а вам что известно об этой статье в «Вашингтон пост»?

На секунду выражение лица Энджел напомнило Жуку морду того оленя — прямо перед столкновением.

— Я… знала, что там готовят материал. О… нашей работе в ИПК над… над разными проектами… над международными связями… и так далее. Ну, а подробнее… не могу сказать.

— Ого, — злорадно заметила Минди, — что-то она разнервничалась не на шутку.