Высокая, мускулистая, длинноногая блондинка в мини-юбке, Энджел Темплтон отнюдь не была типичным экспертом-аналитиком из вашингтонского политического «мозгового центра».

Для фото на обложке своей последней книги — «Аргументы за упреждающую войну: не контрудар, а просто удар» — она позировала в красно-бело-синем садо-мазо-костюме «госпожи» из латекса. С кнутом в руке. Но если бы вы купили эту книгу исключительно по этой причине, то оказались бы в дураках: сама книга представляла собой вдумчивое, хорошо обоснованное и снабженное обильными примечаниями исследование, оправдывающее, по сути, необходимость постоянного военного вмешательства США в дела всех стран мира.

Мисс Темплтон защитила диссертацию в Университете передовых международных исследований имени Джона Хопкинса, раньше она работала в Совете государственной безопасности, занимала должность заместителя директора по политическому планированию в Пентагоне. Блестящая деловая характеристика, ничего не скажешь. В настоящее время Энджел была председателем престижного, пускай и сомнительного, Института постоянных конфликтов. Ее тяга к публичности хотя и вызывала надменное удивление в Комитете по внешним сношениям или среди нобелевских лауреатов, потягивавших бульон в клубе «Космос», зато приносила ей регулярные приглашения выступить на телевидении, изрядную прибыль от продажи книг и пятизначные гонорары.

Сегодня в передаче «Кто кого» оппонентом Энджел выступал принстонский профессор, известный тем, что написал книгу, где сравнивал Америку с Древним Римом. (Намекая на «Упадок и разрушение».) Ему приходилось нелегко, потому что Энджел игриво топтала своими туфельками от Джимми Чу все его изящные ссылки на Ливия и Тацита.

— Знаете, — произнесла она со смущенной, застенчивой улыбкой, как бы намекая, что лишь из вежливости умалчивает о том, как профессора застукали за противоестественными половыми сношениями с ламантинами, — это, конечно, очень мило, что вы так уютно устроились в роскошном пентхаусе там, в Башне слоновой кости, где на досуге вымучиваете книжки, доказывающие, какая захудалая и второсортная страна наша родина.

Профессор уставился на Энджел, словно филин, сердито и презрительно.

— В моей книге говорится вовсе не об этом. Совсем не об этом…

— Кстати, — прервала она его, — а ваш бюджет не предусматривал проверку подлинности фактов?

— Прошу прощения, на что вы намекаете?

— Я ни на что не намекаю, — улыбнулась в ответ Энджел. — Я просто констатирую сам факт, — уф, опять это упрямое слово! — что единственное во всей книге, что вам удалось написать без ошибок, — это точка с запятой на странице четыреста пятьдесят третьей.

— Ну, это…

— Это не важно, правда? Все равно же никто не будет читать эту книжку. На самом деле это просто псевдоинтеллектуальное украшение для кофейного столика. Просто способ дать понять гостям: «Я тоже ненавижу Америку».

— Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

— Да ладно вам, профессор, — с кошачьими интонациями проговорила Энджел. — Я вас не оскорбляю. Я лишь указываю вам на то, что основная идея вашей книги сводится к тому, что Америка больше не в состоянии защищаться от врагов. И что пора уже бросать ей полотенце и уводить с ринга.

— Это бесстыдное извращение моих аргументов.

— Ну, а кое-кто возразил бы, что настоящее извращение — это как раз ваша идея, что Америке как великой державе пришел конец. Ладно, я еще готова признать, что она, может, и годится для наивных и доверчивых первокурсников в ваших уютных рощах Академа, но в реальном мире — уж извините, я открою вам эту истину — могучие государства не сдаются просто так и не прикидываются мертвыми. Они борются.

— Вы явно не читали мою книгу, — ответил профессор и, закатив глаза, повернулся в сторону ведущего.

— А вот и читала, — рассмеялась Энджел. — Правда, мне пришлось держать ноги в ведре с ледяной водой, чтобы не уснуть. Я понимаю, академической прозе и положено быть скучной, но честь вам и хвала: вы подняли это качество на новый, недосягаемо высокий уровень.

Институт постоянных конфликтов находился на Массачусетс-авеню, неподалеку от Дюпон-Серкл, в доме, который некогда — уместное совпадение! — служил резиденцией министра военно-морских сил во времена Теодора Рузвельта — президента, который и положил начало «имперскому периоду» в истории Америки. Среди тех, кто работал в этом здании, закрепилось его шутливое наименование — «Casa belli».

В мраморном вестибюле в ожидании ассистента Энджел, который должен был выйти к нему, Жук рассматривал выгравированную на мраморе позолоченную надпись над изящно изогнутой величественной лестницей.

Экстремизм в защите свободы — не порок.

Барри Голдуотер

Жук слегка волновался. Он уже несколько раз встречался с Энджел Темплтон на коктейльных раутах — и находил ее устрашающей дамой. Да, она и в самом деле способна была устрашить. Слухи о легендарной Энджел ходили по всему городу. За время своей стажировки в Пентагоне она успела завести романтические отношения с двумя генералами и одним адмиралом. Адмирал был из Объединенного комитета начальников штабов. Адмиральша отнюдь не пришла в восторг, узнав об этом романе, и устроила скандал, в результате чего адмирала отправили на морскую службу. Энджел ни разу не была замужем и растила в одиночку восьмилетнего сына по имени Барри. Несмотря на свою людоедскую репутацию, Энджел была во всех отношениях заботливой матерью и регулярно посещала школьные родительские собрания.

Жук изучил содержимое витрины в вестибюле — там стояли книги, написанные штатными научными сотрудниками ИПК и их коллегами: «Аргументы для перманентной войны», «Отступи, Ад: самоуверенность американской внешней политики с 1812 по 2003», «Дадим шанс войне», «Пакс-Американа: Вам что-то не нравится?», «Двойная крепость: подъем движения Орео-Кон», «Как Америке не стать Францией — и почему это необходимо».

Институт постоянных конфликтов являлся штабом так называемых «орео-конов» или орео-консерваторов: «Твердых снаружи, мягких внутри». Твердые — потому, что это были бескомпромиссные сторонники наращивания военной мускулатуры США. Мягкие — из-за того, что их внутренняя политика преимущественно следовала линии невмешательства; орео-конам было действительно безразлично, чем заняты президенты и Конгресс, лишь бы они хорошо финансировали Пентагон и вооруженные силы и находили бы им применение за рубежом, желательно — на полях сражений.

Критики орео-конов, которых было не так уж мало, считали их шайкой изворотливых самодовольных типов. Хитрые и осмотрительные, они умело дистанцировались от любых провалов. Когда какая-нибудь из пылко поддержанных ими кампаний по иноземному вторжению вдруг вызывала встречный огонь, то всегда оказывалось, что виноват в этом кто-то еще. Сама идея была разумной. А вот ее исполнение оставляло желать лучшего. Для группировки, втягивавшей Америку в одну зыбучую трясину за другой, орео-коны выглядели, пожалуй, зловеще жизнерадостными. Долгая скорбь о случившихся трагедиях — это не для них. Раздать амуницию, раздать холодные закуски — и вперед, навстречу новой катастрофе. В настоящий момент они страстно агитировали за упреждающий удар по ядерным комплексам Ирана, используя собственное ядерное оружие. Так сказать, забросить мяч в корзину в прыжке.

— Мистер Макинтайр?

Жук обернулся.

— Майк Бёрка. Я сотрудник мисс Темплтон.

Жука застигли врасплох. Он-то ожидал, что за ним придет секретарь. А этот Бёрка выглядел совсем как спецназовец из подразделения «Морских львов», только в штатском. Шея у него была толщиной с молодую секвойю; глаза смотрели холодно и оценивающе. Жук стал подниматься вслед за ним по мраморной лестнице.

— У нее сегодня очень плотный график, — сообщил Майк Бёрка, — но нам удалось выделить вам двадцать минут. Вам повезло. Кристиан Аманпур предоставили только десять.

— Я постараюсь зря не тратить время мисс Темплтон, — ответил Жук, когда они проходили мимо боевого призыва Барри Голдуотера.

— Возможно, ей позвонит доктор Киссинджер. Тогда я выведу вас из кабинета в коридор. А как только ее телефонный разговор с доктором Киссинджером завершится, я проведу вас обратно в кабинет. Время, которое она потратит на беседу с доктором Киссинджером, не будет вычтено из отведенных вам двадцати минут.

Жук кивнул.

— Я и сам жду одного звонка.

Бёрка озадаченно поглядел на него.

— От Далай-ламы, — пояснил Жук. — Но я не возражаю против того, чтобы мисс Темплтон оставалась в комнате, пока я буду беседовать с Его Святейшеством. Обычно мы с ним общаемся по-тибетски.

Глаза Бёрки превратились в лазерные указки. Выражение его лица говорило: «Знаешь, в другой раз я бы врезал тебе по дыхалу, да сейчас манжеты кровью марать неохота».

Они прошли мимо четырех секретарей. Жука ввели и представили пред ясные очи.

Энджел Темплтон поднялась из-за стола — весь из черного стекла и нержавеющей стали.

— Жук Макинтайр, — просияла она и протянула ему руку. — Очень о вас наслышана. Присаживайтесь, пожалуйста. Должна вам сказать, что «Гроуппинг-Спрант» — это мой любимый аэрокосмический подрядчик.

— Правда? Вот это да.

— Тот модернизированный комплект, который вы сделали для TACSAT-4? Одним словом — потрясающе. А та презентация в режиме реального времени для FALCONSAT-26 во время бомбежки Пакистана? Блестяще. И добавить нечего. Не хотите ли кофе? Чай? «Ред-булл»? «Аддеролл»?

— М-м, нет, спасибо. — Жук почувствовал, что краснеет. — Но я непременно передам ваши отзывы своим бывшим коллегам из «Гроуппинга».

— Бывшим?

— Да. Я решил заняться новыми разработками. Это и привело меня сюда.

— Знаете, — продолжала Энджел, — если бы не такие компании, как «Гроуппинг-Спрант», то… меня просто в дрожь бросает. Что бы мы делали? Швыряли бы в своих врагов камни. Как эти безмозглые, бесхребетные амебы там, — тут она указала согнутым большим пальцем в сторону Капитолийского холма, — расправились с MQ-9B… Ну, просто до слез обидно. Чик Девлин проделал потрясающую работу.

— Но ведь слушание было закрытое.

— Я читала расшифровку стенограммы, — проговорила Энджел строго, — разве я похожа на человека, который узнает новости из выпусков «Вашингтон пост»?

— Я впечатлен.

— Мистер Макинтайр, неужели я похожа на человека, узнающего новости из «Вашингтон пост»? Только не воспринимайте как критику, ладно? Но если бы там была я, то заявила бы этим сенаторам: «Значит, вы не хотите спасать жизни американцев в Пакистане? Ладно, в таком случае давайте привозить к дверям вашего кабинета все черные мешки с телами убитых американцев, которые доставляют оттуда, — согласны?»

Жук сглотнул слюну.

— Да, жаль, мы до такого не додумались, — сказал он и подумал: Кришна-Мишна, интересно, чем эта женщина посыпает себе гранолу за завтраком? Может, порохом? Взрывчаткой?

Он вдруг заметил, что разглядывает ее обтянутые чулками ноги — длинные, как мемориал Джорджа Вашингтона. Смутившись, он поднял глаза и увидел, что она улыбается.

— Ничего, ничего. Мне нравится, когда мужчины любуются моими ногами. Я и сама знаю — они стоят того. Хорошо, мистер Макинтайр, довольно фривольной болтовни. Какова истинная цель вашего визита?

— Ну, — сказал Жук, — как я уже упоминал по телефону…

— Я помню, о чем вы говорили по телефону. Я спрашиваю вас — о чем идет речь.

— Я не уверен, что вполне понимаю вас.

— Вы сомневаетесь, что я справляюсь с домашним заданием?

— Мисс Темплтон…

— Называйте меня Энджел. Когда-то я была Анджелой, но потом чуть-чуть изменила это имя. Оно было слишком девчачье. Продолжайте. — Она поглядела на часы. — Я не то чтобы вас тороплю. Просто я жду звонка от Генри. Киссинджера.

— Да, меня уже предупреждал об этом ваш сержант Рэмбо.

— Майк? — рассмеялась она. — Он был в команде ребят, которые…

— Которые что?

— Которые поймали Бен-Ладена. Только, пожалуйста, не говорите ему, что я вам рассказала. Вообще-то я не охотница окружать себя «тяжелой артиллерией» из телохранителей, но сюда периодически поступают угрозы расправиться с нами. Такой вот геморрой. В течение этого месяца нам дважды приходилось эвакуировать все здание. Было бы проще разместить наш офис в бункере где-нибудь в Вирджинии, но я не любительница сетевых ресторанов. — Она всмотрелась в Жука. — С вами все в порядке, мистер Макинтайр? Вам, похоже, нехорошо.

— Нет, все нормально, — отозвался Жук. — Просто…

— Не хотите ли какого-нибудь успокаивающего напитка? Чая с молоком и специями? А может, растереть вас горячим полотенцем? У нас тут есть своя тайская массажистка. Она делала массаж королю Прамашембатаваббу. Она просто чудеса творит. Очень помогает мне от узлов. Они у меня вот здесь.

— Давайте, я лучше сразу перейду к делу.

— Хватит прелюдии?

— Чтобы не тратить лишних слов: Китай, — сказал Жук.

— Китай, — повторила она.

Жук кивнул.

Энджел фыркнула.

— О боже, только не натравливайте меня на Китай. Вы видели последние данные о развитии их военного флота? У них только что появилось пять новых эсминцев с управляемыми снарядами класса «Луху». И что — как, по-нашему, — они собираются с ними делать? Не мне, конечно, об этом рассуждать, но до меня доходили сведения, что им удалось взломать сервер Военно-морского флота США и скачать оттуда систему TR-46–2. Пираты! Вы, наверное, тоже их ненавидите? Одно хорошо: из-за того, что они все крадут, сами делаются немыми. Боже упаси, чтобы они додумались что-то придумывать самим!

Жук изобразил озабоченное понимание, хотя и понятия не имел, что такое TR-46–2.

— Неужели? — переспросил он. — Вот это да!

— Я уже говорила: только не натравливайте меня на Китай!

— Я читал вашу статью в «Уолл-стрит-джорнал» за прошлый месяц, — сказал Жук, — где вы призывали изгнать китайцев из Совета Безопасности ООН, если они не прекратят помощь Северной Корее. Сильно написано.

Энджел пожала плечами.

— Я уже устала слышать, что двадцать первый век будет «Веком Китая». Может быть, кто-нибудь объяснит мне — ради бога, — почему Америке отведен всего один век? Кто решил, что это будет их веком? Какой-нибудь профессор из Йейля, глубокомысленно посасывающий большой палец? Вот еще!

— Я целиком разделяю ваши чувства. Меня очень воодушевляют ваши слова.

— Все, что нам остается, — это раболепно гнуть спины. Вы слышали, что сказал на прошлой неделе министр торговли? Меня едва не вывернуло наизнанку.

— Да, это прискорбно, — кивнул Жук.

— Но чего еще можно было ожидать? Мы уже де-факто превратили Китай в «Банк Америки». Что нам теперь делать? Попросить их — с умильной миной: «Пожалуйста, ведите честную игру! Пожалуйста, прекратите кражу интеллектуальной собственности»? «Пожалуйста, не вооружайте Иран»? «Пожалуйста, не наносите вред окружающей среде»? «Пожалуйста, не вторгайтесь в Тайвань»? А тем временем эти безмозглые белки, — пигмеи, все до одного! — на Капитолийском холме урезают и урезают оборонный бюджет!

— Энджел, — сказал Жук, — именно потому я и пришел сюда.

Она поглядела на него.

— Ну так рассказывайте, Жук. Чем могу помочь?

— Я возглавляю фонд под названием «Пантихоокеанские решения». Наше правление считает, что пришло время — давно уже пришло время — сосредоточить внимание нашей страны на ситуации с Китаем. Точнее, на китайской… м-м…

— Угрозе?

— Да! Именно — на угрозе.

Энджел мелодично рассмеялась.

— Ах, Жук! ИПК сосредотачивается на этом уже многие годы. Но скажу вам начистоту: это ох какая нелегкая задача. Американцам просто… — тут она тяжело вздохнула, — просто начхать! — И добавила доверительным тоном: — Я могла бы ознакомить вас с планами на случай чрезвычайных обстоятельств, которые мы помогали разрабатывать РК…

— РК?

— Республике Китай. Тайваню?

— Ах да, конечно.

— Планы по сохранению окружающей среды после военного вмешательства.

— Ого, — проговорил Жук. — Звучит жутковато.

— Еще бы.

— Итак, — сказал Жук, — как вы полагаете, мы могли бы с вами сработаться?

Энджел откинулась на спинку кресла.

— Безусловно, ваше предложение заслуживает рассмотрения. «Пантихоокеанские решения». Я не знакома с этим фондом. Он базируется…

— В Вирджинии. Прямо напротив, на другом берегу реки.

— Конечно, мне необходимо кое-что проверить.

— Разумеется. Но я сразу могу сказать: наше правление предпочитает оставаться в тени. Не удивлюсь, если вы ничего о нас не разузнаете. Скажу только одно: мы — американские патриоты. И у нас глубокие карманы. Деньги не будут проблемой.

Энджел улыбнулась.

— Деньги являются проблемой только тогда, когда их нет. Уф — да это плагиат, а? Похоже, я сейчас почти процитировала Оскара Уайльда. Скажите мне, Жук, а вы по-прежнему поддерживаете добрые отношения с «Гроуппингом»?

— О, мы не разлей вода. Я хочу сказать — мы остаемся лучшими друзьями.

Она кокетливо вздернула бровь.

— Тогда что вы можете мне сказать про Тельца?

У Жука расширились глаза, невольно выдавая его с головой. Он попытался вывернуться, переспросив:

— Про Тельца? А что это?

Энджел улыбнулась с притворной скромностью:

— Я ведь уже говорила вам: я живу не в пещере.

— Ну, — Жук поерзал в кресле, — тут, боюсь, вы ставите меня в неловкое положение.

Энджел, не отводя взгляда и наклонив голову, слегка улыбалась.

— Да?

— Это большой секрет.

— Ну-ну. Разве я похожа на девственницу?

— Нет, я бы не сказал. — Тут он покраснел. — Простите, я не имел в виду…

— Ладно, бросьте. Итак, Телец. У него что — есть рога и хвост? Он храпит и топчет пьяных туристов в Памплоне? О каком быке идет речь?

— Ну, — произнес Жук с заговорщическим видом, — одно могу вам сказать наверняка: он чертовски опасен.

— Люблю опасности. Продолжайте.

Жук обвел взглядом кабинет.

— Тут всё чисто?

— Здесь убирают два раза в неделю.

Жук перевел дух. Придумай что-то! Что угодно! Наконец он сказал:

— Ну, раз у вас и так имеется доступ к совершенно секретным сведениям… И все же, я бы хотел услышать от вас, что наш разговор носит абсолютно конфиденциальный характер.

Энджел закатила глаза.

— Это… — мысли Жука лихорадочно метались, — в общем, это связано с перегруппировкой молекул.

— Молекул? — Энджел удивленно уставилась на него.

Жук наклонился вперед и прошептал:

— Скорее всего, рассказав вам об этом, я подвергаю опасности и свою, и вашу жизнь.

Почему эта фраза кажется ему знакомой? И Жук вдруг вспомнил, где она ему уже встречалась: во втором романе из его трилогии «Армагеддон». В той сцене, где майор Бак «Турок» Макмастер раскрывает старшему уорент-офицеру Беатрис «Попрыгунье Бетти» О’Тул местонахождение мюонной бомбы, которую он заложил под президентский дворец в Тегеране.

Жук проговорил серьезным тоном:

— Я не стану притворяться, будто разбираюсь в науке. Но это связано с субатомными частицами. С мюонами.

Энджел нахмурилась.

— Интересно, что это — нейтронная бомба нового поколения? Старая добрая нейтронная бомба — та уничтожает только людей, а не имущество. Москва заклеймила ее как «идеальное оружие капиталистов».

— Про это я ничего не знаю. Я в основном маркетингом занимаюсь.

— Мюоны, — протянула Энджел. — Мюоны. Ну что ж.

— Вы будете благоразумны?

— В отношении меня можете не тревожиться, мистер Макинтайр, — сказала Энджел.

— Разумеется, идея не в том, чтобы применять ее. Речь идет о сдерживании.

— Ну, мы тут, в ИПК, отнюдь не вопросами сдерживания занимаемся.

— Да, я читал вашу книгу. «Не контрудар, а просто удар». Очень бодрящее сочинение.

— Ну, как мы тут любим говорить, капелька предупредительности стоит целого фунта обогащенного урана. Ну, не верх ли тщеславия — цитировать саму себя?

— Мне не терпится начать работать с вами, — сказал Жук.

В этот момент из селектора раздалось сообщение:

— Доктор Темплтон, вам звонит доктор Киссинджер.

— Скажите ему, что я перезвоню позже.