Равенство и демократия. Может ли чистильщик сапог стать президентом?

Токвиль: «Среди множества новых предметов и явлений, привлёкших к себе моё внимание во время пребывания в Соединённых Штатах, сильнее всего я был поражён равенством условий существования людей. Я без труда установил то огромное влияние, которое оказывает это первостепенное обстоятельство на всё течение общественной жизни. Придавая определённое направление общественному мнению и законам страны, оно заставляет тех, кто управляет ею, признавать совершенно новые нормы, а тех, кем управляют, вынуждает обретать особые навыки. В жизни общества происходит демократическая революция, не сопровождаемая при этом тем преобразованием законов, идей, обычаев и нравов, которое необходимо для достижения целей данной революции. Таким образом, мы получили демократию, не имея того, что должно смягчать её недостатки и подчёркивать естественные преимущества, и, уже изведав приносимое ею зло, мы ещё не знаем того добра, которое она должна дать».

Антон Баков: Токвиль – прежде всего, рафинированный изысканный француз до кончиков ногтей, который впитал если не с молоком матери, то со школьной премудростью идеи свободы, равенства и братства. И вот этот француз приезжает в Америку. Первое, что бросается ему в глаза, – это равенство людей. Стоит уточнить, что он приехал в рабовладельческие США XIX столетия, а значит, в страну, где значительную часть населения составляли чернокожие рабы, которые по определению не имели и не могли иметь никаких прав.

При этом плантаторы были вполне состоятельными и состоявшимися людьми, чей уровень жизни разительно отличался от уровня жизни тех же респектабельных европейских помещиков. Что уж говорить о простых мигрантах, которые прибыли в США налегке, с одним маленьким чемоданом вещей и большой американской мечтой.

Токвиль посетил США в 1831 году. Тогда ещё свежи были воспоминания о споре между владельцем штата Пенсильвания господином Пеном и хозяевами штата Мэриленд баронами Балтиморами. К слову, Пенсильвания была «частной лавочкой» этого замечательного господина Пена и его наследников, пока он не продал её обратно британской короне.

Но всё познаётся в сравнении, и очевидно, что по сравнению с Францией после реставрации Бурбонов США многим казались страной равенства. Таковыми они и вошли в историю в значительной степени благодаря Токвилю. Меня же, как выходца из куда более эгалитарного, чем американское, постсоветского общества, шокировало как раз грандиозное неравенство в США – как современное, так и существовавшее в 30-е годы XIX века.

Возможно, колониальная элита и лишилась части властных рычагов в результате революции, но зато она получила огромные имущественные выгоды. И, так или иначе, правящий класс американского общества по-прежнему составляли они, белые и сытые богатые рабовладельцы. Конечно, вся та «мелкая рыбёшка», которая «приплыла» в Америку в поисках новой жизни, никоим образом не могла претендовать ни на какое равенство с ними.

Потом США продолжали развиваться, а неравенство возрастать. Так что сегодня Америка – одна из самых поляризованных по имущественному положению людей стран, что, впрочем, не мешает ей оставаться символом свободы и возможностей, а также крупнейшей в мире демократией.

В России всё происходило «с точностью до наоборот»: когда в нашей стране не было демократии, у нас было достигнуто почти реальное равенство. Просто особо делить народу было нечего, кроме, разве что, «своих цепей».

Разжигающие социальную зависть автомобили-иномарки и возможность регулярных выездов за рубеж «для всех» во времена СССР, естественно, отсутствовали. Даже когда представители нашей партноменклатуры жили в довольно скромных по нынешним меркам особняках, то это были всего лишь госдачи, которые, как известно, принадлежали государству, и их реальная передача наследникам была крайне затруднена. Можно сказать, что единственной привилегией советского начальства в эпоху отсутствия частной собственности было то, что у него имелось чуть больше прав по временному, пусть и пожизненному, владению чем-либо.

При этом обычные советские граждане не были собственниками, к примеру, даже своих убогих садовых участков, потому как те тоже принадлежали Родине. Мы были членами коллективных садов и добросовестно обрабатывали свои четыре сотки земли. Однако и та нехитрая растительность, ради которой мы каждое лето «убивались» на огородах, была в некотором смысле подконтрольна всесильному Левиафану.

Доходило до абсурда: далеко не во всех коллективных садах можно было выращивать яблони или груши, где-то только картофель и морковь. Даже кролики, как ни смешно, были «поднадзорны»: владелец «сверхнормативной» третьей крольчихи мог не только потерять её в результате конфискации, но и отправиться в ГУЛАГ за мифическую попытку реставрации капитализма!

Зато мы могли построить на своих участках уютные «социалистические» домики. Но только летние, холодные и маленькие, ибо не дай Бог, чтобы у наших жалких домишек появился второй этаж – это уже считалось бы буржуазным излишеством и роскошью! Более того, обмерялись веранды и подвалы, если они, конечно, были в наличии. В общем, власть держала руку на пульсе – и держала крепко, чтобы никто не высовывался выше картофельной ботвы. Впрочем, мало кто и стремился подняться до более «высокого», а потому опасного уровня.

Квартиры также были государственными, один из обитателей жилья обычно выступал как квартиросъёмщик. Даже выражение бытовало такое – «ответственный квартиросъёмщик». Видимо, подразумевалось, что имеется некий доброхот, который по-честному так платит за квартиру. А все остальные жильцы, если следовать этой логике, были вроде как безответственными. Только на закате советской власти появились кооперативные дома, в этом случае можно было стать членом кооператива по строительству жилого дома и даже совладельцем собственной квартиры.

В сущности, имущественный идеал советского человека включал в себя весьма примитивную, но устойчивую триаду «квартира-машина-дача». Сколько же всё это стоило? Да, в общем, не так уж много, особенно в конце эпохи застоя. К примеру, я, к своему 25-летию, ещё в самом начале 90-х умудрился выполнить и даже перевыполнить тот план, который не удалось реализовать моим родителям-инженерам за всю их трудовую жизнь. Я купил за две тысячи долларов «трёшку» в старом «сталинском» доме, ещё за полторы тысячи долларов сад с почти двухэтажным «мансардным» домиком возле озера Балтым, а за две-три тысячи долларов – «девятку». Так что тогда за семь тысяч долларов США можно было полностью «упаковаться» – и глубоко задуматься, ради чего жить дальше, если главные цели в жизни уже вроде как достигнуты?

А потом мир перевернулся: цены росли, миллионы бывших советских людей удовлетворили свои базовые потребности и выяснили, что уровень имущественного неравенства может варьироваться чудовищным образом. Робко выглянувшие из-за ставшего тюлевым и ветхим «железного занавеса» граждане обнаружили, что помимо «дачи, квартиры, машины» в мире существуют ещё яхты, частные самолёты, виллы с бассейнами, зарубежные курорты и прочие «искушения для искушённых».

В середине 90-х у амбициозных бывших м. н. с. кружились головы от успехов, а потом и попросту «съезжала крыша». Они, люди, которые при советской власти были обречены десятилетиями делать карьеру с муравьиной скоростью, могли запросто стать владельцами заводов, газет и пароходов. С тех пор неравенство зашагало по России семимильными шагами, как и в великой заокеанской «стране возможностей».

В США любят говорить, что чистильщик сапог может стать президентом. Да, в Америке чистильщик сапог действительно имеет шанс на это. Но не любой, а обладающий уникальными способностями и личностными качествами, благодаря которым уже заложенный от природы талант, будто огромный поршень, может вытолкнуть гражданина на социальный «верх».

Так что пресловутое американское равенство существовало в основном в фантазиях г-на Токвиля. Точно так же и наша нынешняя демократия подтверждает, что равенство не только не связано с ней, но и прямо ей противоположено. Ибо всё, что сегодня мешает развитию демократии в России, – пережитки того самого социалистического равенства, при котором сформировались три поколения россиян.

Вообще «бывшие советские» с большим трудом переходили на капиталистические стандарты потребления. К примеру, лишь в «нулевые» годы, будучи уже вполне состоявшимся и небедным человеком, я позволил себе квартиру, которую не смог бы приобрести в Советском Союзе, и построил капитальный дом за городом, который был бы невозможен в эпоху СССР.

Причём моё «нестяжательство» диктовалось исключительно воспитанием: ещё в 90-е я был достаточно богатым, но абсолютно советским человеком. Я думал: «А зачем вообще всё это надо, все эти „навороты“ и излишества?» Так что шаг вперёд по «пути стяжательства и приобретательства», как это называли мои учителя-коммунисты, стоил мне большой внутренней борьбы. И если бы не жена и не дети, то я бы её проиграл.

Благодаря ельцинской политике сокращения депутатского корпуса людей в органах представительной власти становилось всё меньше и меньше, а их отбор сделался гораздо более жёстким, чем раньше.

Первоначально же, до разгона Советов в октябре 1993 года, во власть приходили, помимо прочих, и простые люди, причём среди них, действительно, порой встречались настоящие «слуги народа»! Правда, это касается только одного «горбачёвского» созыва. До прихода Горбачёва депутаты служили КПСС ещё более старательно, чем нынешние единороссы служат Путину.

В перестройку в ряде крупнейших городов страны мы на очень короткое время получили если не реальную демократию, то хотя бы демократические парламенты. И пусть исполнительная власть, суды и правоохранительные органы, т. е. реальная власть, остались в руках коммунистической номенклатуры, «разгул демократии» изрядно напугал «верхи».

Для того чтобы «сломать о колено» митинговую, разноголосую и критически настроенную среду, смесь пассионариев из низов и окрылённой надеждами интеллигенции, Ельциным был принят указ, который резко ограничил количество депутатов. Это произошло уже после 1993 года, когда расстреляли протестный парламент. Так сказать, БНЕ сделал «контрольный выстрел» не только в демократию, но и в самих демократов, вытесненных со всех государственных постов и превращённых в маргинальную «демшизу».

В итоге депутат стал чем-то вроде редкого животного, отягощённого огромным избирательным округом и, образно говоря, занесённого в Красную книгу. Демократия в этих условиях, естественно, стала «предметом роскоши». Само собой, проводить самостоятельные предвыборные кампании в России могли себе позволить только или очень богатые люди – или люди, обладающие огромным административным ресурсом. Что примерно одно и то же, потому что, как известно, власть и деньги обычно идут рука об руку.

В России есть много примеров, когда богатые люди становились большими чиновниками и – когда большие чиновники превращались в очень богатых людей. Именно на этих людей, а вовсе не на наивный народ, который «поднял его на щит», и сделал ставку Ельцин.

Времена менялись – и менялись стремительно. Если когда-то мы выбирали Областной совет из 250 членов, то первая Областная дума, в которой я работал, состояла всего лишь из 28 человек. Причём мне, молодому предпринимателю, проиграли трое глав городов.

Тогда у меня не было выходов на ТВ или радио – я просто печатал агитматериалы и распространял их. Я был искренен и хотел сделать жизнь моих избирателей лучше, поэтому и победил. А ещё, кроме трудолюбия и обаяния, у меня было много денег. И огромный округ: 17 городов и районов, где я, будучи «тёмной лошадкой», переиграл конкурентов по новым ельцинским правилам. Можно сказать, вошёл в причудливую российскую демократию через «чёрный ход» ельцинской диктатуры. Разумеется, осмысление этого пришло много позже.

Надо сказать, в 90-е состоятельные бизнесмены активно шли в политику. В «нулевые» же они, напротив, стремились «убежать» от неё. Причина в том, что у бизнесмена особая психология. Бизнесмен не бизнесмен, если он зависим. Если не умеет гнуть свою линию, бороться с конкурентами, отстаивать позицию.

Эти качества в огромном дефиците в современном российском обществе из-за затянувшейся на столетие коммунистической «чистки рядов» и продолжающейся эмиграции лидеров, в том числе в США. Поэтому-то в России почти не развился малый бизнес: во-первых, из-за того, что общество потеряло многих потенциальных лидеров и просто инициативных людей, во-вторых, потому, что по-настоящему наделённый лидерскими качествами человек был просто обречён в России на значительный экономический успех. И, естественно, именно такие успешные люди и пришли в российскую политику.

Однако в «нулевые» годы Путин постепенно вытеснил этих людей из публичных органов власти, в основном, путём восстановления тотального партийного контроля и ограничения возможностей независимых кандидатов и региональных политических групп. Именно при нём прошла вторая волна ротации элит, что, впрочем, не привело к кардинальным общественным изменениям. Нынешние управленцы являются не менее преуспевающими и «сытыми», чем те, которые были «на коне» в 90-е.

«Нулевые» годы – это действительно период нескромной роскоши, не зря Владимир Путин говорит, что Россия никогда не жила так богато. Хотя некоторые возразят: может, Россия в целом и расцвела, но я-то, Иван Иванович, не стал жить лучше. Всё же будем справедливы, ни один человек, даже волшебник из страны Оз, не смог бы обеспечить богатство и процветание для всех и по мановению «волшебной палочки». В этом смысле претензий к Путину ни у меня, ни у кого-либо другого нет и быть не может.

Но вернёмся к теме демократии. До 2003 года я твёрдо стоял на социал-демократических позициях. Мой собственный кризис как социал-демократа был связан с поражением нашей местной социал-демократической партии «Май» на региональных выборах 2002 года. До этого я наивно верил, что в России можно создать социал-демократию, более того, что она способна развиваться сама по себе. Однако как только наша социал-демократия перестала дотироваться крупными финансово-промышленными группами, так тут же потерпела фиаско.

Мой друг, депутат Госдумы «справаросс» Александр Бурков продолжает увлекаться социал-демократическими идеями и эксплуатировать эту нишу, я же пришёл к неутешительному выводу, что социал-демократия – отнюдь не то, что необходимо российскому обществу. И начал искать альтернативные варианты. А вот что нашему обществу точно противопоказано, так это равенство. Я в этом убеждён.

 

Все болезни – от зависти и только либерализм – от любви

Токвиль: «Демократические народы всегда с любовью относятся к равенству, однако бывают периоды, когда они доводят эту любовь до исступления. Это случается тогда, когда старая общественная иерархия, долго расшатываемая, окончательно разрушается в результате последних яростных междоусобных схваток, и когда барьеры, разделявшие граждан, наконец-то оказываются опрокинутыми. В такие времена люди набрасываются на равенство, как на добычу, и дорожат им, как драгоценностью, которую у них могут похитить. Страсть к равенству проникает во все уголки человеческого сердца, переполняя его и завладевая им целиком. Бесполезно объяснять людям, что, слепо отдаваясь одной исключительной страсти, они ставят под угрозу свои самые жизненно важные интересы: люди остаются глухими. Бесполезно доказывать людям, что, пока они смотрят в другую сторону, они теряют свободу, которая ускользает прямо из их рук: они остаются слепыми или, скорее, способными видеть во всей вселенной лишь один-единственный предмет своих вожделений».

Антон Баков: Без преувеличения, зависть – двигатель прогресса, ведь многое в этом мире зачастую осуществляется именно из-за того, что люди изнутри разъедаемы этим ядовитым чувством. А если уж в людях просыпается зависть, то значит, что они признают чьё-то явное превосходство над собой.

Опытные демагоги нередко мастерски спекулировали на теме равенства и неравенства: достаточно вспомнить, как большевики предлагали уничтожить – и реально-таки уничтожили богатые классы. И тогда народ воззавидовал, и воззавидовал люто, а его бунт был бессмыслен и беспощаден. Потом, когда в России попытались ввести НЭП, поднялась очередная волна недовольства, в духе: «А, жируете, нэпманы, ничего, скоро это всё закончится!»

Собственно, и демократическая революция в России, по большому счету, произошла не из-за непреодолимой потребности нашего народа в правах человека и свободе слова (в этих «буржуазных излишествах» нуждалась разве что «жалкая» горстка образованной и «растлившейся» благодаря Западу либеральной интеллигенции), а именно из-за зависти и стяжательства.

Революция Ельцина тоже проходила под лозунгами зависти: мол, посмотрите, как сыто и с размахом живут «загнивающие капиталисты», и сравните с тем, как убого живём мы. Это был как бы один уровень зависти: зависть к Западу. Поэтому распространённые антизападные настроения, на которых столь активно играет сегодня Путин, – это не только ремейки «красного агитпропа» с его вечными рассказами о происках коварных буржуев, но и миф о богатстве европейцев и американцев родом из демократической пропаганды 80-х и 90-х. К слову, коммунисты, наоборот, вещали нам о бедности и безработице в странах капитала, а вовсе не делали акцент на их успехах.

Ну, и второй уровень зависти – это создание образа врага внутри страны в лице коммунистической номенклатуры. Не шибко большие, но всё-таки привилегии начальства безмерно раздражали среднестатистических граждан. Так что именно лютая и пожирающая изнутри зависть стала той едкой ржавчиной, которая «разъела» Советский Союз.

Во время ельцинского переворота «товарищи», изо всех сил рвавшиеся в «господа», с пеной у рта и искренним возмущением обсуждали продуктовые спецраспределители и разного рода «берёзки», где приближённые к власти люди могли отовариваться качественной колбасой, чёрной икрой и непалёной водкой. Вроде бы это ничего особенного собой не представляло, но раздражать – раздражало.

Прекрасно понимая это, тот же Ельцин «въехал» во власть отнюдь не на белом «Мерседесе», а на облупленном и уже «не первой свежести» демократичном трамвае (по другой версии – на троллейбусе).

Став первым лицом в Москве и будучи при этом большим народным артистом по натуре, он демонстративно перемещался именно на этом виде общественного транспорта, плечом к плечу с «дорогими россиянами». В то же время прочие «вожди народа» заносчиво проносились мимо оголодавших толп пусть на обычных, но «Волгах», причём оскорбительно-элегантного чёрного цвета. И этим вызывали откровенную ненависть «низов», не владевших в большинстве своём даже «Запорожцами».

На сегодня эгалитаристская философия, можно сказать, почти побеждена: люди уже привыкли к тому, что есть богатые и есть бедные. При этом в гражданах социальная «ярость благородная» периодически всё ещё «вскипает, как волна». И конечно, этот пласт национального характера ещё не раз будет использован в корыстных целях демагогами будущего.

Я, повторюсь, всегда старался отстаивать интересы бедных и мечтал, может быть, наивно о том, чтобы наши пенсионеры жили не хуже, чем в Европе. После разгрома СПС Владимир Путин неожиданно реализовал некоторые наши социальные идеи, причём сделал он это в 2008 году, когда мир был ввергнут в кризис. И, надо отметить, этот шаг резко увеличил лояльность народа к власти.

Если сегодня социальную базу для реализации либеральных идей составляют молодые, самостоятельные и порой даже состоятельные люди, то до 2008 года хоть какое-то желание изменить что-либо в окружающем мире испытывали разве что депрессивные пенсионеры из депрессивных городов. И многие политики активно спекулировали на перманентном недовольстве стариков, поскольку это было беспроигрышным ходом, ибо старики недовольны жизнью почти всегда.

В то же время, даже лет 15 назад, любой протест был обречён на провал, так что наша деятельность напоминала бессмысленное «махание копьями» отчаянных и отчаявшихся достучаться до людей «донкихотов».

Ныне же в России общественное недовольство стало фактически виртуальным и ушло в соцсети, а теперь, кажется, покинуло и их.

Так что «подобьём» итоги: Борис Ельцин – человек, который больше других российских политиков эксплуатировал идею равенства, но он же и нанёс ей наибольший урон. Люди голосовали за великого уравнителя, а получили величайшего расслоителя социума. И вот эта удивительная особенность демократии, при которой часто претворяется в жизнь совсем не то, за что голосовали люди на выборах, отчасти и вызывает настороженное отношение к демократии и демократам в нашем постсоветском обществе.

 

Бедные не значит праведные

Токвиль: «Одним принадлежало всё: богатство, сила, свободное время, позволявшее им стремиться к утончённой роскоши, совершенствовать свой вкус, наслаждаться духовностью и культивировать искусство; тяжёлый труд, грубость и невежество были уделом других.

Бедняк унаследовал большую часть предрассудков своих отцов, утратив их убеждения; он столь же невежествен, но лишён их добродетелей. В качестве основы своих действий он принял доктрину личного интереса, не понимая должным образом этого учения, и его эгоизм ныне носит столь же непросвещённый характер, как и прежняя преданность бедняков своим господам, готовых жертвовать собственными интересами».

Антон Баков: Вот тут Алекс де Токвиль проявляет определённую наблюдательность. Раньше европейский бедняк, за исключением «социальных отщепенцев» и представителей городского дна, был человеком, втянутым в феодальные отношения, но, как известно, при феодализме нет человека без господина. В США же у бедняков господ не было.

Бесхозная масса людей, приехавших в поисках счастья из Старого Света, а также их детей и внуков создала в США удивительный атомизированный мир, который появится в Европе лишь в конце XIX – начале XX века благодаря растущей урбанизации и вытеснению рабочей силы из деревни.

В России же подобная ситуация сложилась ещё позднее. В конце 20-х годов прошлого столетия коммунистическая коллективизация разорила и выхолостила деревню, огромное же количество экономических беженцев из сёл отправились колонизировать города и участвовать в индустриализации.

Почему же произошёл этот массовый «исход»? Причина проста: люди банально спасались от нищеты и голода, вызванных насаждением колхозов в деревнях, и надеялись найти «хлеб насущный» на заводах и фабриках. Условия были благоприятные: коммунистическое государство готовилось к новому «экономическому рывку», а именно индустриализации, амбициозно мечтая «догнать и перегнать» Запад.

Надо сказать, что в мире тогда произошёл колоссальный социальный и психологический сдвиг, так что не зря Токвиль с ужасом относится к порокам бедняков. Дело в том, что превращение бедняка в богача, примерно как куколки в бабочку, – процесс сугубо индивидуальный, не массовый. Нельзя заставить людей стать богатыми и счастливыми «оптом». Для этого человек должен найти свою нишу, например, организовать бизнес, стать центром притяжения для кого-то и сформировать островок светлой устроенной жизни.

Когда же этот сложный процесс социального преобразования происходит на уровне толпы, то есть на уровне не готовой к внутренним переменам массы людей, предпочитающих жить по эгоистическому принципу «дай мне», то неизбежно появляются безумные и жестокие диктаторы. Именно так и произошло в России, Германии, Италии и других странах в XX веке. Достаточно вспомнить нашу сталинскую урбанизацию, сопровождавшуюся многочисленными репрессиями и чистками: как ни крути, 4 млн доносов написали именно алчные советские граждане, жаждавшие добиться лучшей доли за счёт «зажравшихся», как им казалось, соседей.

Аналогично в обезумевшей Германии были уничтожены миллионы евреев, монополизировавших, по мнению завистливых нацистов, банковское дело, юриспруденцию, медицину и масс-медиа. Благодаря же беспринципному популисту Гитлеру весь мир был ввергнут в пучину глобального передела «благ».

В общем, «понаехавшие» бедняки и маргиналы были страшнейшей угрозой и для США. По большому счету, любой наш современник, который с ужасом смотрит на разноязыких мигрантов, вторгающихся в его более-менее обустроенный и спокойный городской мирок, может себе представить, что творилось когда-то в душах американских первопоселенцев.

Этот мятеж униженных маргиналов особенно ярко показан в культовом фильме «Банды Нью-Йорка», где одну из своих лучших ролей исполнил Ди Каприо. При этом, вопреки всем передрягам, демократия в Америке устояла – во многом потому, что США были всегда полицентричной и с множеством разновеликих городов страной выбора.

Кстати, несмотря на внушительные небоскрёбы, США «в массе» всегда были одноэтажными. В сельской местности же царил осёдлый и крепко стоящий на ногах сельский собственник. Так что, невзирая на тяжёлый период потрясений, включая Гражданскую войну, несмотря на бунты темнокожих и чёрных пантер в 60—70-х, в Америке не сформировался такой кровавый античеловеческий режим, каковые сложились в Восточной Европе, Германии или СССР. И жестокость так и не стала «мэйнстримом» в Америке.

Но вернёмся к России. Феномен Путина связан с его популярностью именно в той части общества, которая хотела быть вплетена в современные социально-экономические процессы, но по ряду причин так и не интегрировалась в них.

Значительная часть российского народа продолжает блуждать на стыке эпох в трёх соснах. Миллионы людей чувствуют себя никому не нужными, а потому ищут сакральные фигуры, лепят идолов в попсе и политике и психологически стабилизируют себя через поклонение им.

Ведь если горстку самодостаточных людей тенденциозный информационный слив, который происходит по российским телеканалам, только раздражает, то гораздо более многочисленных граждан попроще лабуда, льющаяся с телеэкрана, напротив, успокаивает и даже радует, становясь своего рода формой медитации.

Моя политическая карьера в большей степени была связана именно с бедняками. Классический бедняк – вечное большинство электората в России. Значительная часть российского населения является бедняками не столько финансово, сколько психологически. К примеру, у российского пенсионера есть пенсия, и как бы он себя ни вёл, его нельзя уволить из пенсионеров. Однако он далеко не всегда чувствует себя независимым и свободным, в отличие от, скажем, того же пенсионера в Германии, который может позволить себе жить с достоинством и даже путешествовать по миру. Во многом эта иррациональная психологическая зависимость бывших советских людей от власти и является причиной их бедности.

Я начинал свою карьеру в нашем промышленном регионе, где население было во многом дезориентировано и запугано. Это происходило спустя пять-шесть месяцев после расстрела Белого дома, когда одна эпоха сменяла другую. Но бедняки оставались бедняками, несмотря на все перемены.

Тогда проходили выборы в Советы. В них участвовали советские люди, эти люди ходили на службу и имели социальные гарантии, которые их далеко не во всём устраивали. Как иронизировали тогда, «советский человек уверен в завтрашнем дне, но этот завтрашний день ему совершенно не нравится». Так что начался период консолидации населения вокруг власти, правда, в отрицательном смысле, поскольку народ в едином деструктивном порыве бросился сокрушать без разбору то, за что вчера был готов умирать.

Я не участвовал тогда в активной политике. Хотя в 1989 году мы всё-таки выбрали депутатом последнего советского парламента «демократа» г-на Кудрина. Его конкурента, Геннадия Месяца, интеллектуала и руководителя местного отделения Уральского отделения Российской академии наук, человека, безусловно, талантливого и порядочного, мы просто ненавидели – только за то, что его выдвинули партократы. Зато нам импонировал косноязычный Кудрин, изгнанный из судей, потому что отказался осуждать участников митинга, который проводили люди Новодворской из неукротимого Демократического союза. Принципиальный Кудрин демонстративно положил на стол партбилет, а потом стал грузчиком.

Ну, а мы по старой российской традиции «за муки его полюбили» – и выбрали депутатом в Верховный Совет СССР. С тех пор везучего грузчика почти никто не видел – «страшно далёк» стал он от народа. Первые листовки для Кудрина я печатал за свой счёт, выделив ему бежевый «Москвич» с треснувшим лобовым стеклом и с молчаливым шофёром Костей, который колесил с Кудриным по области.

Мне даже в голову тогда не приходило, что я сам могу пойти в депутаты, но поддержать человека из народа я считал своим долгом. Помню, как пришёл на митинг на Плотинку, где выступал Кудрин, который делал это крайне неуклюже. Наш народный герой медленно и с огромным трудом подбирал слова, так что я губами проговаривал то, что он не мог произнести, – так хотелось уже ему подсказать. Потом я удивлялся, как он приговоры-то в суде писал. А особенно как их читал. Но это было гораздо позже.

Поскольку бытие, как ни крути, определяет сознание, а я представлял бедняков, несмотря на то, что был богаче всех тех, кто меня окружал, то в один прекрасный момент я начал испытывать существенный психологический дискомфорт.

Вообще сложно бороться за права малоимущих, не будучи бедняком самому. И я попытался объединить «низы», чтобы они научились защищать свои интересы сами. Для этого я организовал мощное социал-демократическое движение, которое добилось высоких результатов в Свердловской области, – мы смогли даже стать третьей силой. Нас обогнали только мэр нашего города-миллионника и губернатор области. Это был значительный успех, ведь мы опередили на тот момент все общероссийские парламентские партии.

Но когда я был вынужден пустить процесс на самотёк и не смог его более дотировать, бедняк благополучно нашёл себе новых кумиров, отвернулся от нас и проголосовал «против» на выборах. Однако даже несмотря на это я ещё длительное время испытывал к бедняку сострадание и симпатию. Я понимал его неспособность самоорганизоваться в профсоюзы и правозащитные организации, а также продолжал питать иллюзии в отношении пенсионеров.

Со временем от нас отвернулись все, за чьи права я так самоотверженно боролся. «Профсоюзники» разбежались, потому что боялись притеснений новых несправедливых хозяев, учителя отвернулись под предлогом того, что якобы всех их уволят. На самом деле никто никогда не сможет уволить всех, тем более учителей. В общем, с ними всё было ясно.

Мой «роман» с пенсионерами продолжался дольше всего. Я действительно придумал сильную программу, отстаивающую интересы пенсионеров, для «Союза правых сил». Мне даже удалось убедить либеральную СПС поддержать эту социально-незащищённую категорию граждан. Я сказал, что если мы «правые», то это не значит, что мы нелюди, и что ничто человеческое нам не чуждо, особенно уважение к старшим. Как говорится, «все там будем».

Но, увы, пенсионеры поступили с нами так же, как многие наши бывшие соратники по «Маю». Пока мы поддерживали их материально, они выступали за нас, но как только они увидели кого-то более перспективного, то с готовностью переметнулись на его сторону. В нашем случае перешли под массивное крыло «Единой России».

Полагаю, что Владимир Путин увеличил тогда пенсии отчасти и благодаря моей настойчивости. Так что нельзя утверждать, что моя борьба была совсем безрезультатна. Однако, исходя из своего опыта, я не готов признать неорганизованного, «атомизированного» бедняка из больших или малых российских городов движущей силой демократии. Да, привлечение этих людей может сыграть определённую роль в исходе борьбы крупных сил между собой. Но при этом политической субъектностью они, увы, не обладают. И их место не на авансцене, а в партере исторического процесса.

Увы, эта очевидная истина полностью противоречит тем политологическим штампам, которыми меня, как и многих из нас, «пичкали» в школе и университете марксисты, а впоследствии и либералы. И те, и другие были убеждены в том, что историю делают самые голодные. Теперь же я уверен, что отнюдь не избиратели, а избираемые определяют характер устройства страны, в частности, будет оно демократическим или совсем наоборот.

 

Социальные лифты или революция?

Токвиль: «Ещё не найдено политическое устройство, которое бы в одинаковой степени благоприятствовало развитию и процветанию всех классов, составляющих общество. Классы представляют собой нечто вроде отдельных наций внутри одного народа, и опыт показывает, что отдавать какую-либо из них в руки другого так же опасно, как позволять одному народу распоряжаться судьбой другого. Когда у власти стоят одни богатые, интересы бедных всегда в опасности. Если же бедные диктуют свою волю, под удар ставятся интересы богатых. В чём же заключаются преимущества демократии? Реально они заключаются не в том, что демократия, как говорят некоторые, гарантирует процветание всем, а в том, что она способствует благосостоянию большинства».

Антон Баков: Разрыв между богатыми и бедными в США самый большой в мире. Однако можно ли судить о стране по разнице между бедными и богатыми? Бедные ведут в США достаточно обеспеченную жизнь, у них хорошие медицинские страховки и пособия, их защищает закон. В России же разница между «низами и верхами» гораздо меньше, хотя и у нас сложился за последние четверть века класс вполне обеспеченных людей, которым будет что передать своим детям.

Однако существует запрос на вертикальный социальный лифт. Да и вообще: может ли талантливый, целеустремлённый молодой человек вырваться из низших слоёв, в которых он оказался из-за своего социального происхождения? Может ли такой человек осуществить в России радикальный прорыв и стать богатым и влиятельным членом общества? Честно могу сказать: одно время именно так и было.

Безусловно, в жизни большинства тех, кто добились успеха, значительную роль играли случай, расположение звёзд и воля Божия, а не только личные заслуги. Огромное значение имела и мотивация: богатыми становились те, кто хотели ими стать. Многие же попросту не мечтали быть состоятельными, не желая выйти за рамки такого уютного и полного маленьких обывательских радостей мирка среднего класса.

Более того, люди считали своё желание вырваться из цепких лап рутины предосудительным, а переезд из «хрущёвок» и «брежнёвок» в новые квартиры и вовсе привёл многих к психологической ломке. Этой ломки не избежал и я. Так что и для меня переезд из старой развалюхи в новый особняк был своего рода символическим отрывом от социальных корней.

Иные же сегодняшние «состоятельные и состоявшиеся», не нашедшие себя в процессах, которые происходят в стране, или попросту в ней разочаровавшиеся, решили вообще не делать ставку на Россию, а увезти капиталы и семьи за рубеж. Принесло ли это пользу и стране, и самим уехавшим – большой вопрос.

Но вернёмся к теме бедности. К сожалению, в России по-прежнему очень сильна коррупционная составляющая, так что человек, когда он приходит к власти, фактически обречён разбогатеть. Да, средняя сумма взятки в Америке намного превосходит её среднеарифметическую российскую величину, зато у нас, в отличие от США, коррупция пронизывает все слои общества.

В США ты не можешь, к примеру, втянуть в коррупционные отношения полицейского, дав ему 500 долларов, – в России тебе по силам сделать это за сотку. В Африке же 500 у.е. – и вовсе тариф взятки замминистра.

Вообще, бедность понятие относительное. К примеру, американский бедняк кажется русскому богачом, зато русский пенсионер будет видеться весьма преуспевающим человеком жителю индийской или африканской деревни. Проблема не в том, кто беден, а кто богат – а в том, удаётся ли бедным в случае удачного старта становиться богатыми. При этом очень важно, чтобы коррупция не зашкаливала, а богатые не держали бедных за чертой бедности. Как ни крути, бедность должна быть достойной.

Коррупция между тем всегда влияет на демократию. Помню, во время выборов 1995 года мой тогдашний союзник и будущий губернатор Россель чуть было не потерял свои позиции только потому, что взял кредит и построил пафосный особняк. Разумеется, такой кредит «людям с улицы» не давали, а в условиях тогдашней гиперинфляции долг за строительство превратился в мизерную сумму. Фактически Росселю просто подарили дворец средних размеров.

Расследование этой коррупционной истории долгие годы «висело» над карьерой Росселя как Дамоклов меч. Например, только в 2003 году я смог найти и опубликовать факт занижения площади «домишки» в декларации Росселя на целых 350 квадратных метров. Впрочем, как большинство российских коррупционеров, Россель так и остался безнаказанным.

Примечательно, что россияне, люто завидуя соседям, очень терпимы и снисходительны по отношению к начальству. А потому не удивительно, что уже в середине 90-х наметилась тенденция голосования за богатых людей. Была популярна ложная мифологема, что состоятельный человек якобы уже успел «стяжать всё желаемое» и больше ничего приобретать не захочет.

В 2003 году, когда я боролся с Росселем за губернаторское кресло на выборах, народ так и рассуждал: пусть уж лучше губернатором останется Россель, он же вроде как «наворовался». Кстати, за цитирование этого утверждения обидчивый Россель тогда подал на меня в суд, который обязал публично опровергнуть «злополучную» фразу о том, что он «уже наворовался». Забавно, правда? Я с огромным удовольствием выступил в радио эфире и подтвердил, что страшно ошибся, а вот, по мнению суда, Россель ещё не «наворовался» и не накопил всех благ земных.

Примечательно, что судила меня судья по фамилии Грин, которая (фамилия, естественно) «абсолютно случайно» совпала с девичьей фамилией супруги Росселя Аиды Александровны.

Вторая мифологема заключается в том, что богачи якобы готовы щедро делиться нажитым и, будто добрые волшебники, всем-всем помогут. Это, конечно, было большой иллюзией, однако я лично не раз наблюдал, как «простодушные бедняки» выстраивались в очередь за скромным пайком, чтобы продать свои голоса людям с весьма неясным происхождением капиталов.

 

«Свобода по-русски» – ценность или оксюморон?

Токвиль: «Есть своего рода порочная свобода, которой пользуются как животные, так и люди и которая состоит в том, чтобы поступать сообразно собственным желаниям. Такая свобода враждебна любой власти; её трудно подчинить каким-либо правилам; при ней мы опускаемся всё ниже и ниже; она – враг истины и мира; даже Господь счёл необходимым воспротивиться ей! Но одновременно существует свобода гражданская и нравственная; сила, воплощающаяся в единении всех; сила, которую самой власти предназначено охранять: эта свобода заключается в том, чтобы без страха совершать доброе и справедливое. Эту святую свободу мы обязаны защищать от любых случайностей и в случае необходимости жертвовать за неё собственной жизнью.

Можно без преувеличения сказать: искусство жить свободным способно творить чудеса, но в то же время нет ничего труднее, чем учиться жить свободным. С деспотизмом дело обстоит иначе. Он нередко представляется средством от всех перенесённых страданий, опорой законных прав, поддержкой угнетённых, основой порядка. Народы забываются в обстановке временного благополучия, которое он порождает, а пробуждаются они уже в жалком состоянии. Свобода, напротив, обычно рождается в бурях и с трудом укрепляется среди гражданских разногласий. Её достоинства можно познать только тогда, когда она достигает почтенного возраста».

Антон Баков: Токвиль даёт точное определение свободы. Это та общая тема, которая очень волновала и французских революционеров, и американских колонистов. Свобода казалась чем-то немыслимым, можно сказать, инновационным, тем, что отличало новый мир от старого, а Новый Свет от Старого Света, где церковь и неэффективная модель управления детерминировали жизнь человека, загоняя её в узкие рамки.

Но американская конструктивная свобода, родившаяся из свободы исповедовать веру в Бога по-своему, противоречит богоборческой анархии, свободе как вседозволенности, которая получила широкое распространение в Европе.

Брызги этой лжесвободы долетали и до американских берегов. Например, когда в 1881 году на набережной Майами анархист Гато непонятно за что убил 20-го президента США Джеймса Абрама Гарфилда, который занимал свой пост всего лишь полгода. Если убийство президента Авраама Линкольна (1809—1865) южанином – актёром Джоном Уилксом Бутом – можно хотя бы отчасти объяснить Гражданской войной, то в отношении Гарфилда было совершено бессмысленное анархическое преступление, ставшее частью стихийной и безумной войны всех против всех.

Эта война разгорелась в Европе, где убивали королей, императоров и даже императриц. Так, 25-летний анархист Луиджи Лукени, одержимый идеей уничтожения всех богатых (точнее, всех, кто не работает) прокричал «Да здравствует анархия, смерть обществу!» и на набережной Женевского озера заколол напильником аристократичную даму, которая оказалась, ни больше ни меньше, а императрицей Елизаветой Австрийской.

Это безумие доведённой до абсурда европейской свободы противоположено той свободе, которая родилась в первые годы существования США. Почему? А потому, что в США возникла свобода не для всех, не для темнокожих рабов, не для индейцев, не для бродяг. Это была свобода для образованных, богатых, независимых белых людей, которые строили свою жизнь, вырвавшись из-под диктата деспотической власти европейских монархов.

Америка предоставила права и возможности позитивным людям, способным строить новые предприятия и осваивать новые земли. Именно это привлекало в США качественный человеческий материал, именно это продолжает притягивать туда людей, способных воспользоваться свободой как благом и нести за неё ответственность.

В России сложилась обратная ситуация: если США – страна людей, которые оторвались от своих европейских корней, чтобы стать свободными, то Россия – во многом страна тех, кто просто побоялся изгнать из себя рабов и уехать. Тех людей, которые предпочли риску свободы и трудностям эмиграции тягостное существование в России. Во всяком случае, в XX веке история нашей страны во многом состояла из таких периодов, когда жить в ней нормальному человеку было неприятно, унизительно и всегда опасно.

Нельзя утверждать, что между развитием США и России нет ничего общего. К примеру, существует масса параллелей между освоением американцами Дикого Запада и русскими – Сибири. Увы, и сегодня в Сибири, после двух, Столыпинской и советской, эпох великого переселения живёт очень небольшая часть жителей России, из коих коренных сибиряков – единицы. Возможно, эти потомки свободолюбивых людей когда-нибудь нашу страну и спасут.

Никуда не денешься: большинство наших сограждан – потомки крепостных, а не свободных людей. В результате, если проводить аналогию с теми же США, то значительная часть российского населения по уровню самооценки и самосознанию соответствует былым афроамериканцам, буянящим в пригородах или сидящим по тюрьмам или на пособиях. Разумеется, сегодня в Америке эта проблема отчасти решается ценой огромных затрат государства и общества. А в России она ещё даже не заявлена в повестку дня.

Несвободу в России наша либеральная общественность привыкла связывать, в основном, с давними периодами истории нашей страны – с татаро-монгольским игом, опричниной Ивана Грозного и т. п. Потому что осуждение гораздо более близких по времени и задокументированных преступлений большевизма всё ещё остаётся предметом общественной дискуссии. Но, как ни крути, узкая прослойка образованных и свободных дворян существовала уже в эпоху декабристов. Недаром Пушкин, идентифицируя свой класс, писал о «третьем поколении непоротых дворян».

Дело в том, что свобода приходила в жизнь европейского, американского и российского общества сверху вниз, от образованного и обеспеченного сословия. Однако в общественные низы ей толком проникнуть так и не удалось, потому что многие люди оказались неспособными воспринимать свободу как ответственность. Значительная часть людей на Западе продолжают жить на подачки и являются, по сути, иждивенцами, а иждивенец не может быть свободным человеком по определению.

Только тот человек, который действует на свой страх и риск и несёт ответственность за свои поступки, может считаться по-настоящему свободным. Однако все свободные сословия России стали жертвами большевистского террора. Люди уничтожались целыми семьями, уничтожались поколениями, так что из России, кажется, ушла сама традиция свободы. Свободный человек в нашей стране подлежал унижению и уничтожению как враг советской власти. Так свобода превратилась в свою противоположность – в рабство. Разбуди в своё время любого человека в СССР – и он заявил бы, что «свобода – это осознанная необходимость».

Настоящая свобода начала возвращаться к нам совсем недавно, при Горбачёве. Я помню давнее публичное выступление посла США в СССР. Это было беспрецедентно – на День Независимости США по нашему «совковому» телевидению было позволено выступить американскому послу. После марксовой кальки про осознанную необходимость посол был первым, кто рассказал нам о свободе как о свободе выбора. Это звучало для нас дико, потому что в наших выборах всегда участвовал только один кандидат. Бытовал анекдот:

– Этот арбуз продаётся?

– Да, выбирай!

– А что его выбирать, если он один.

– Ну, на выборах же ты из одного кандидата выбираешь?

В стране тогда царил ужасный дефицит, народ расхватывал всё, что не приколочено, реального выбора вещей или продуктов не было. Если гражданин видел колбасу двух сортов, то он не выбирал один из них – он брал оба сорта. При этом больше двух килограммов продукции в одни руки не «отпускали».

Конечно, со временем ситуация начала меняться. Значительная часть населения использовала свободу для переезда. Уезжали евреи, немцы и все, кому советская власть встала поперёк горла. Можно сказать, мы их потеряли. У малочисленного же слоя предпринимателей появилась свобода предпринимательской деятельности. Но самыми свободными людьми были, пожалуй, бандиты, которым эпоха перемен развязала руки.

Всё же идея продвижения свободы сверху вниз, увы, не принесла кардинальных прорывов. Я сам когда-то свято верил в знаменитую пирамиду Маслоу. Из его теории следует, что как только человек будет сыт и одет, то его тут же заинтересуют духовные ценности. В реальной же жизни всё оказалось совсем не так. То, что свободных людей окружают менее свободные, не делает первых менее свободными, а несвободные, в свою очередь, не становятся свободнее.

Тем не менее, я довольно долго верил в свободу, равенство и братство. А с годами, как и многие, был вынужден согласиться с поздним Пушкиным в том, что «к чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь».

С одной стороны, структура нашей сегодняшней экономической занятости, когда большая часть граждан работает по найму на государство, как это было и в советское время, когда люди выкладывались ради всесильного Левиафана, не даёт распространиться свободе.

Бизнесмен – человек, который не боится терять нажитое и возрождаться из пепла, тогда как наши люди норовят устроиться на какое-нибудь тёплое место и получать гарантированную, желательно пожизненную занятость. И вот отсутствие этой части населения, которая могла бы развивать альтернативные отрасли в экономике, приводит к тому, что у нас нет ни Appl-ов, ни Googl-ов, зато есть развитая сырьевая отрасль. По сути, Россия десятилетиями сидит на газовой игле и нефтяной трубе и более-менее успешно производит разве что оружие, призванное помочь законсервировать этот образ жизни.

Как же выйти из сложившейся ситуации и как увеличить число свободных людей, когда научить свободе всех не удаётся?

Очевидно, что должно постепенно сформироваться некое свободное сословие. Ясно, что сословие это будет привилегированное, но для того, чтобы оно появилось, должно пройти немало времени. Не только Россия, но и многие другие страны «догоняющего развития» пережили множество общественных потрясений и зачисток – и после них достаточно долго возрождались из пепла.

Когда в России рождается человек, не обделённый талантами и здоровым авантюризмом, при этом человек достаточно асоциальный, чтобы преодолеть коллективистское желание шагать в ногу, то он оказывается перед жёстким выбором. Или из болота тащить бегемота, постепенно и мучительно развивая свою страну, где тебе никто за это спасибо не скажет, скорее, наоборот – низкий поклон, если не убьют и не посадят. Или сесть на самолёт и перебраться в уже развитое государство, адаптироваться там, применить свой интеллект и способности и заслужить-таки это самое «спасибо» от государства и общества.

Выбор непрост. Но, сделав его, сотни тысяч молодых китайцев, индийцев и русских эффективно трудятся на благо «золотого миллиарда», в то время как на их исторических родинах возникает настоящий «интеллектуальный авитаминоз»: остро не хватает активных и инициативных людей, которые могли бы сделать хоть что-нибудь полезное и интересное.

Повторюсь, я не стал бы обосновывать все наши проблемы и отставание татаро-монгольским игом и прочими излюбленными российскими отговорками. Да, любое феодальное традиционное общество никогда не блистало изобретательностью, в нём многое было консервативно и по-домостроевски, но благодаря модернизации часть членов этого общества удалось-таки вытянуть из «тупого идиотизма сельской жизни» (если говорить словами Маркса). Этот процесс был прерван фантастическим бесчеловечным коммунистическим экспериментом.

Что ж, настало время расстаться с коммунистическими иллюзиями и последовать совету нашего великого писателя Антона Чехова: «выдавливать из себя по каплям раба и, проснувшись в одно прекрасное утро, почувствовать, что в жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая…».

 

Община – перспектива или пережитки прошлого?

Токвиль: «Община является тем единственным объединением, которое хорошо отвечает самой природе человека, ибо повсюду, где бы ни собирались вместе люди, община возникает как бы сама собою. Таким образом, общинное устройство существует у всех народов, независимо от их обычаев и законов. Есть королевства и республики, создающиеся человеком; община же, кажется, прямо выходит из рук Божьих. И хотя община существует с тех пор, как появились люди, общинная свобода остаётся чем-то редким и хрупким. Страна всегда в состоянии создать большие политические организмы, потому что обыкновенно находится определённое число людей, просвещённость которых до известной степени способна заменить опыт в делах. Община же складывается из элементов более грубых, зачастую не поддающихся воздействию законодателя. Трудности в установлении независимости общины, вместо того, чтобы сокращаться по мере роста просвещённости народов, напротив, возрастают. Наиболее цивилизованное общество с трудом переносит попытки общины добиться независимости; оно восстаёт, сталкиваясь с многочисленными проблемами, и приходит в совершенное отчаяние, разуверившись в успехе значительно раньше, чем достигнет окончательного результата».

Антон Баков: Идея общины – гениальный прорыв по сравнению с наивными представлениями об общественном договоре. Разумеется, люди никогда не жили изолированно, поскольку они, безусловно, стадные животные. Так что община, конечно, старше, чем сам человек.

Да, общину многие пытались раздробить, но она воссоздается всё равно, в той или иной форме. Разумеется, привычная для нас сельская община возможна исключительно в аграрном обществе. В больших же городах община создаётся отнюдь не по территориальному принципу – это трудовые коллективы, где люди годами взаимодействуют между собой, порой находясь на разных концах одного города или вовсе в разных городах. То есть они с неизбежностью создают некие общности для решения своих проблем, экономических или политических.

Современная «географическая» община влияет на общество и его политическую жизнь только в том случае, когда она расположена в небольшом населённом пункте. Но на сегодняшний день таких общин крайне мало даже в США, где есть городки с населением 300—500 человек, в которых существуют советы из пяти водопроводчиков или учителей. Так что данная форма является откровенным анахронизмом.

В России же сделано всё, чтобы самоуправление на уровне общины стало невозможным. Традиционной единицей самоуправления в России является сельский район, объединяющий несколько населённых пунктов, жители которых не знакомы и не связаны между собой, или город, который по определению слишком велик для существования общины.

Современная власть в России страшно далека от народа, его нужд и чаяний. Я уже писал, что стремление дистанцировать власть от населения – первый импульс, с которого началась российская демократия в лице Ельцина. Это проявилось и в уменьшении численности членов депутатских советов, и в укрупнении территорий местного самоуправления, и в назначении «сверху» глав администраций, и в уменьшении числа возможностей выбирать исполнительную власть. Это та самая госполитика, которая проводится уже не один десяток лет.

Власть в России почти официально сведена к контролю за финансовыми «потоками». Укрупнение контролируемого потока, как правило, в результате бюрократического передела – основная цель любой государственной структуры. В результате такой политики местное самоуправление в России так и не развилось.

Впрочем, не развилась и политическая среда. На сегодня в нашей стране являются мертворождёнными фактически все политические организации, ну а коммерческие деполитизированы. И это легко объяснить: последствия политической активности для коммерческих организаций были сродни катастрофе – можно вспомнить моё громкое изгнание с Серовского металлургического завода ещё за три года до событий, произошедших с ЮКОСом.

Это, кстати, полностью противоречит предложениям Солженицына, который в своей книге «Как нам обустроить Россию» предлагал возрождение земств на приближённом к населению уровне, что коррелировало с западной моделью самоуправления.

Будучи, возможно, не самым выдающимся беллетристом, но наблюдательным публицистом, Солженицын отмечал: «Демократия малых пространств веками существовала и в России. Это был сквозь все века русский деревенский мiр, а в иные поры – городские веча, казачье самоуправление. С конца прошлого века росла и проделала немалый путь ещё одна форма его – ЗЕМСТВО, к сожалению, только уездное и губернское, без корня волостного земства и без обвершения всероссийским. Октябрьский переворот насильственно сломал всякое земство, заменив его СОВЕТАМИ, от самого начала подмятыми компартией. Всей историей с 1918 эти советы опорочены: они никогда не были реальным самоуправлением на каком-либо уровне. Вносимые сейчас робкие избирательные изменения тоже не могут эту форму спасти: она не обеспечивает МЕСТНЫХ интересов с их влиянием черезо всю структуру снизу вверх. Я полагаю, что „советы депутатов“ надо, шаг за шагом, снизу вверх, заменить земской системой».

Писатель выделял местное (некрупный город, район крупного, поселок, волость), уездное (нынешний район, крупный город), областное (область, автономная республика) и всероссийское (всесоюзное) земства.

При этом Александр Исаевич призывал к прямым выборам, рекомендуя учитывать при выборе народного представителя критерии возраста, осёдлости и авторитета среди населения. «Без правильно поставленного местного самоуправления не может быть добропрочной жизни, да само понятие „гражданской свободы“ теряет смысл», – отмечал Солженицын.

Интересно, что в 90-е организация бизнеса в России носила отчасти общинный характер. Бизнесы объединялись и создавались не по профессиональным признакам, а именно как общины друзей. Большинство фирм, которые открывались тогда, формировались бывшими однокашниками или родственниками и, как правило, на основе дружеского равноправного партнёрства. Отчасти этому способствовали отсутствие только создававшегося заново института частной собственности и равные низкие стартовые условия. Фактически это были общины на новый лад.

Но время шло, Россия менялась, и таких общин осталось мало. Хотя поначалу они приветствовались, а законодательство предполагало возможность создания народного предприятия или кооператива. Но в итоге мы пришли к идее доминирования в компаниях одного собственника. В большинстве фирм сложился жёсткий авторитарный стиль управления. Культура общинного взаимодействия и коллегиального управления в России так и не возродились. Как только у людей появлялись большие деньги, между ними начинались распри.

Люди взрослели, менялись, узы дружбы увядали, у старших «общинников» рождались дети, их жёны ссорились, и общинность подрывалась. Может быть, такие фирмы ещё создаются сегодня, но их меньшинство.

 

Как пигмеям перестать быть пигмеями?

Токвиль: «Даже если бы масса захотела действовать, ей было бы не так-то легко это сделать, поскольку в своей среде она не найдёт ни людей, обладающих прочным, давно установившимся авторитетом, которым она захотела бы подчиняться, ни общепризнанных лидеров, способных объединить всех недовольных, возглавить их и повести за собой. Нет здесь и низовых политических сил, способных оказать действенную поддержку народным массам в их сопротивлении центральным властям».

Антон Баков: Действительно, диктаторы ужасны, а демократы ничтожны, потому что подчинены общественному мнению. Так что глупее политиков только журналисты, ибо и те и другие не являются специалистами ни в какой области.

Мир стал убогим, потому что в нём вымерли гиганты. Гиганты духа, прежде всего. А ведь ещё сто лет назад в мире жили мудрецы – Лев Толстой, Махатма Ганди и эрудит Карл Маркс, честно пытавшийся разобраться с сутью экономики и заложивший основы экономической науки, которая, впрочем, уже энный век переживает период зарождения.

Сегодня человечество штампует нобелевских лауреатов, но – не гуру и не личностей. И это закономерно, потому что мир стал столь сложным и многогранным, что нет такого Леонардо да Винчи, который объял бы необъятное. Тем не менее, человечеству нужны моральные и интеллектуальные авторитеты. И они могут выйти, за редким исключением, не из политических кругов, а, скорее, из среды высококлассных экспертов, образованных бизнесменов или даже монархов – если бы кто-нибудь из последних, конечно, умел бы делать что-то большее, нежели удачно носить шляпку, как Елизавета II, или мастерски летать на вертолётах, как принц Уильям. Человечеству нужны авторитеты как минимум более мудрые, чем ведущие популярных ток-шоу.

Последние моральные авторитеты, придуманные человечеством, – харизматичный Папа Римский Иоанн Павел II, президент-узник Нельсон Мандела, милосердная медсестра Мать Тереза, полуграмотная предсказательница Ванга. Может быть, эти образы потому и удалось создать, что они были далеки от выборов, политики и реального грубого мира?

Всё-таки человечеству пора задуматься, что миром кто-то должен управлять, ибо сейчас этого не делают ни народы, ни диктаторы. А общая неуправляемость системы, когда огромные силы, военные и финансовые, концентрируются в руках, которые не способны их удержать и грамотно ими распорядиться, пугает по-настоящему.

Очевидно, что новые решения не придут из больших и уже «закостеневших» демократических стран. Инноватором может стать, скорее, отсталое с позиций «хай тека» государство, такое, как окраинная Македония, поглотившая некогда великую Грецию, или как полуварварская Цинь, некогда объединившая Китай.

При этом остаётся открытым вопрос: а могла бы двигаться и развиваться цивилизация без «пинка»? Ведь, как ни странно, те эпохи, которые мы считаем самыми деструктивными, жестокими и переходными, оказываются нередко и самыми плодотворными.

Всё же я законченный оптимист. Я не верю в Золотой век в прошлом – я верю в Золотой век в будущем. Но как его создать, не делегировав кому-либо абсолютных авторитарных «наполеоновских» полномочий?

Сегодня век приватизма и преимуществ частных компаний. Это наводит на мысль, что спасение современного мира, где всё решают деньги, акции и сильные личности, придёт из крупного частного капитала. Так что Билл Гейтс, который успешно продавал программное обеспечение для компьютеров, представляется более крупной фигурой, чем Билл Клинтон, играющий на саксофоне и доказывающий свою маскулинность в Овальном кабинете. В общем, будущее демократии, и не только в России, я связываю не с выборными институтами представительной демократии, а с частными структурами.

При этом важно, чтобы эти структуры не стали диктаторскими: как только диктатура оказывается в «кольце врагов», она становится по-настоящему агрессивной и держится на противопоставлении себя всему миру. К примеру, если Россию по легенде якобы действительно хотят захватить из-за нефтегазовых месторождений, то встаёт закономерный вопрос: почему тогда никто не захватывает ОАЭ, где их гораздо больше? А вооружённых сил и ядерного щита у них нет, то есть, получается, «приходи и владей»? Во всяком случае, Саддам Хусейн на собственном горьком опыте убедился, что «дела так не делаются».

Будущее мира не в упрощении, а в усложнении. Оптимальная структура мира видится мне в своего рода современной Священной Римской империи. В синтезе интересов государства и частного бизнеса, которые будут вовлечены в единую систему, когда бюджеты стран станут как минимум сопоставимы с бюджетами процветающих крупных корпораций, которые порой становятся «государством в государстве». Будущее же есть только у мира, где авторитарные и демократические структуры научатся эффективно взаимодействовать.

 

Как сделать власть в России цивилизованной?

Токвиль: «У нации есть два способа ослабить силу власти. Первый способ состоит в ослаблении власти в самой её основе, причём в этом случае общество подчас лишается права и возможности защищать самое себя: подобное ослабление власти и есть то, что в Европе обычно называется установлением свободы.

Существует также и второй способ уменьшить роль власти в обществе: он заключается не в том, чтобы лишить общество ряда его прав, и не в том, чтобы парализовать его действия, а в том, чтобы рассредоточить эту власть, передав её в разные руки, увеличить число должностных лиц, признавая за каждым из них всю полноту власти, необходимую для выполнения порученных ему обязанностей. У некоторых народов подобное рассредоточение государственной власти ещё может вести к анархии; однако само оно не таит в себе ровным счётом ничего анархического. Следует сказать, что в результате такого разделения сила власти становится менее непреодолимой и не столь опасной, но при этом власть вовсе не разрушается».

Антон Баков: Токвиль справедливо отмечает, что власть можно или ослабить саму по себе, то есть не давать ей абсолютные полномочия, и тогда она не сможет превратиться в тираническую, – или осуществить разделение власти между разными людьми и уровнями.

В России, с одной стороны, было создано много законов, позволяющих людям подавать друг на друга в суд. Благодаря этому регионы могли жаловаться в Конституционный суд на федеральную власть, а местное самоуправление могло требовать от «федералов» и от региональных властей компенсации финансовых ресурсов, потраченных впустую из-за неэффективных решений.

Население же имело возможность обжаловать решения органов госвласти и местного самоуправления. Но вся эта система самозащиты практически не работала, потому что у людей не было внутренней свободы, которая бы позволила как руководителю любого ранга, так и «простому смертному» защищать свои попранные права.

Отсутствие свободы, готовность покориться беззаконию, неготовность воспользоваться абсолютно законными правами привели к тому, что судебная система не работала эффективно. Все были настроены на то, чтобы сдаться тем, кто стоит выше них в социальной иерархии.

Классический пример: принимается решение отменить выборы губернаторов. Но при этом ни один легитимный губернатор, выбранный населением, не возражает против этого решения. И Конституционный суд также не выступает в поддержку губернаторов. Все дружно смиряются с тем, что всё так и должно быть.

Лично у меня есть опыт взаимодействия с властью в разных инстанциях. Я даже судился с Владимиром Путиным (на что не многие в России решились бы) за Дворец творчества учащихся, так называемый Дворец Пионеров. Это одно из наиболее презентабельных зданий в Екатеринбурге, где в кружках занимались сотни школьников. И именно его президент в 2000 году решил отдать во владение своему тогдашнему полпреду Петру Латышеву для размещения в нем представительства президента.

Я действовал сугубо по закону: я записал в один из кружков свою дочь, взял справку о том, что она член кружка, а потом как законный представитель несовершеннолетней девочки обратился в Верховный суд с просьбой отменить соответствующий пункт решения президента.

Мне ответили, что поскольку указ опубликован в сборнике нормативных актов, то вопрос не подлежит рассмотрению в Верховном суде. Тогда я направился в Конституционный суд, где мы с представителем президента достигли соглашения: дворец остался у детей, а полпредство начало строительство помпезного здания в другом месте – на берегу Исети.

Так я убедился, что маленькое индивидуальное сопротивление одного человека может остановить произвол. А вот в Санкт-Петербурге, к примеру, не нашлось ни одного смельчака, который бы обжаловал аналогичное незаконное решение о передаче под полпредство Дворца бракосочетаний. В общем, там, где люди «вставали на дыбы», складывалась одна ситуация, а там, где не было таких людей – другая.

В обществе должны и могут сосуществовать и аристократия, и демократия, и монархия, причём одно и второму, и третьему не противоречит. При этом демократия должна быть только прямого действия. И граждане должны иметь все шансы воспользоваться её возможностями, например, в форме реализации общественных инициатив на разных уровнях, в том числе на муниципальном. Яркие примеры – общественный протест против точечной застройки или выступления за сохранение тех или иных объектов, природных парков и т. п.

Само собой разумеется, что и монархия в эпоху инноваций, гаджетов, соцсетей и глобализации не будет походить на наши привычные представления о ней как о некоей пыльной музейной достопримечательности. Она будет совсем иной. Так что всё течёт – всё меняется.

 

Копируя Европу, или Почему чиновникам «светят» былинные сроки

Токвиль: «Если государственный чиновник в Новой Англии совершает преступление при исполнении своих служебных обязанностей, то он всегда предстаёт перед обычным судом.

Если же он совершает административную ошибку, то его наказывает суд, имеющий чисто административный характер; а в тех случаях, когда дело весьма серьёзное или не терпит отлагательства, судья выполняет функции данного чиновника.

Однако американское законодательство обращено в первую очередь к частным интересам; и именно с этим основополагающим принципом постоянно приходится встречаться при изучении законов Соединённых Штатов».

Антон Баков: Меня немного удивляет, что мы говорим сейчас о чиновниках как об особой касте. Как о ком-то выдающемся и неординарном. Никто же, скажем, не относится с «придыханием» к тем же ассенизаторам, электрикам или металлургам. А о чиновниках рассуждают абсолютно все, потому что в России граждане убеждены, что все они квалифицированно разбираются в трёх вещах – воспитании детей, футболе и управлении государством.

Один из моих знакомых утверждает, что Россия отстаёт от Европы, потому что в России была диктатура, потом демократия, а в Европе-то наступила бюрократия. В Россию же бюрократия в европейском понимании так и не пришла.

Сегодняшняя ситуация и в Европе далека от идеальной, потому что в среде современных еврочиновников ни награда за благие поступки, ни ответственность за преступления не возлагаются на одного человека, пусть даже тирана, а как будто «размазываются по тарелке» среди специалистов.

За последние десятилетия Европа во многом лишилась лидеров, вождей, – в общем, людей, готовых принимать креативные решения и проводить реформы. Таким образом, происходит вырождение и измельчание класса управленцев. С одной стороны, это хорошо, потому что мы не наблюдаем безумств тиранов, способных поставить мир на грань выживания, но с другой – плохо, потому что не видим и проявлений сознательной целенаправленной деятельности в области управления.

И становится очевидной огромная разница между частным сектором, где обычно доминирует сильная личность, автократ и харизматик, который может поднять десятки и сотни тысяч людей и направить на решение каких-либо задач, – и политикой, где с решением вопросов подобного уровня сталкиваться не приходится.

В связи с этим мне невольно вспоминается Генрих Гейне, у которого есть очень ироничная статья о Новых Афинах в Мюнхене, где до сих пор стоят некие пропилеи с колоннами, напоминающими о кратком царствовании баварцев на греческом престоле. Так вот однажды Гейне не без сарказма сказал, указывая на облезлую собаку: «А это – собака нового Алкивиада. Алкивиада мы ещё не нашли, но собака уже есть».

Автор вспоминает известный античный анекдот о том, что когда-то Алкивиад отрубил хвост своей очень дорогой собаке для того, чтобы Греция заговорила о его чудачествах, а не о других более серьёзных преступлениях.

В Европе всё ещё не хватает Алкивиадов, но в России дела обстоят ещё хуже. Мы не только копируем европейские ошибки – мы ещё и ошибаемся при копировании. Сегодняшние российские управленцы создали систему, которая напоминает современную европейскую модель не больше, чем мюнхенские Афины – Афины античные. В жалких и неэффективных попытках создать «новую российскую Европу» видны вторичность, подражательность и попытка прыгнуть выше головы.

Казалось бы, наши чиновники управляют Россией, как и их европейские «коллеги». Но при этом они прикрываются широкой спиной национального лидера, оставаясь анонимными и этакой «белой молью».

Многие российские мегаполисы управляются людьми, не имеющими прямого отношения к принятию решений. Пусть и не самых глобальных, а касающихся, казалось бы, элементарных основ городского хозяйства. Так, мы можем выглянуть в окно и увидеть наши разбитые дороги, за состояние которых никто не отвечает. Как говорится, «ни одна террористическая организация не берёт на себя ответственность» за разгром.

Мы уже говорили, что Солженицын предлагал вводить демократию на уровне земства, малого поселения, района в большом городе… Но на практике в России взят другой курс – на укрупнение избирательных округов. Это применяется и в отношении областной, и в отношении муниципальной властей. Показательный пример – всё тот же Областной совет народных депутатов, который, будто шагреневая кожа, «сжался» с 250 до 28 членов.

Таким образом, персона, заручившаяся, к примеру, поддержкой нескольких десятков миллионов жителей почти 150-миллионной России (как это произошло во время выборов-2012), получает абсолютную власть и возможность тиражировать своё представление о системе управления страной по всей властной вертикали.

Безусловно, в США мы видим отчасти похожую систему. Хотя выборный принцип в Америке отличен от нашего: к примеру, там есть Коллегия выборщиков. Это говорит о том, что если ты победил в определённом штате, а все выборщики проголосовали за тебя, то голоса всех жителей штата, что бы они о тебе ни думали, будут отданы тебе.

С одной стороны, это не очень корректно – если, к примеру, мы вспомним Альберта Гора, который численно набрал на один миллион голосов больше, чем Джордж Буш-младший, но так и не стал президентом США, которым был избран имеющий гораздо меньшую поддержку населения Буш.

С другой стороны, допустим, в РФ есть такой субъект, как Чечня, численность избирателей в которой никому доподлинно не известна. При этом Чечня постоянно докладывает об огромном приросте населения и необходимости финансирования с использованием всё большей доли федерального бюджета. Но главное – с завидной регулярностью рапортует, что 200% избирателей отдали свои голоса, кому следует, чем и обеспечили его безоговорочную победу.

Если бы в России существовал закон, аналогичный американскому, то Чечня имела бы ограниченное количество выборщиков. И манипуляции с мегаявкой и вбросами бюллетеней не привели бы к тому искажению результатов голосования, к которому они на практике приводят сегодня. Увы, нынче одних только голосов, отданных в Чечне, достаточно, чтобы нейтрализовать голосование в Москве, Питере и других крупных мегаполисах России и лишить страну какой бы то ни было оппозиции, да и вообще – любой палитры мнений.

В чем же заключается, как модно сегодня говорить, «фишка» Северного Кавказа? Многие выступают за его отделение – как бюджетной дыры, где нет общественного развития. Где почти на каждом шагу – нарушения прав человека. Где образ жизни и система ценностей разительно отличаются от общероссийских. Но, с другой стороны, если мы изучим любые выборы, то лишний раз убедимся, что победу федеральным силам приносят именно отдалённые и девственно-чистые российские «медвежьи углы». И, разумеется, нищий и вечно воюющий Кавказ.

Подобное происходило, конечно, не только в России. К примеру, в Европе, когда своих выборщиков имели и жители крупных центров, и обитатели маленьких захолустных местечек, что ставило их в равные условия. Так что, безусловно, демократия неоднозначна. И даёт многочисленные возможности для манипуляции.

Образцовая демократия существовала, наверное, только в старой доброй Англии. К примеру, ты – крупный ленд-лорд, а твоего сына или тебя самого намереваются выбрать депутатом парламента. Подобное решение принималось не в последний момент возле избирательной урны, где российский избиратель обычно в первый и последний раз мучительно всматривается в черно-белые фото потенциальных народных избранников, а совсем иначе – лично и глаза в глаза.

И происходило это на собрании старых знакомых – арендаторов в доме кандидата. Именно там избиратели пропускали вместе с кандидатом по бокалу виски, а может, и по ящику, в зависимости от аппетита и желания. И эти люди прекрасно понимали, что только основательный хозяин и крупный собственник, владелец многих земель, мог претендовать на место в парламенте. На первый взгляд, к демократии это отношения не имело, но зато в этой системе была хотя бы определённая представительность.

Потому что когда нет земли как связующего звена, нет аристократов – ленд-лордов, а есть, к примеру, только ящик алкоголя, то граждане, которые якобы представляют население, не выдвигаются народом и снизу, а назначаются – бюрократией и сверху. И тогда вся система власти формируется не снизу вверх, а сверху вниз.

Так что прав был один из политических долгожителей, руководителей нашего регионального парламента, в то время представитель губернатора Свердловской области в региональной думе, Николай Воронин. В 1994 году, когда мы принимали Устав Свердловской области, он горячо спорил со мной (я в то время был председателем Комитета по законодательству Свердловской Областной думы), кто же является подлинным источником власти в Свердловской области.

Я, простодушно опираясь на Конституцию, утверждал совершенно неправильные вещи – что источником власти в нашем регионе являются жители Свердловской области. На это Воронин справедливо возражал, что единственный и непоколебимый источник власти в Свердловской области – президент РФ. И, в общем, надо признать, он, при всей своей формальной неправоте, был абсолютно прав.

Однако, как ни удивительно, существуют страны, где всё устроено иначе. В Индии, США и ещё некоторых странах есть местные центры власти, опирающиеся на бизнес и собственников. Сформировавшись, они встраиваются в федеральный процесс и осуществляют выбор между федеральными силами. У нас же в РФ местных источников силы нет вообще. И поэтому вся представительная демократия напоминает ветки вокруг одного ствола – главного представительного лица.

Помнится, во времена выстраивания «вертикали» губернатора Росселя не приглашали в партию «Единая Россия». В той ситуации я попытался его морально поддержать, сказав: «Деревья и всё живое растут снизу вверх, а сверху вниз растут только сосульки». Ему эта фраза тогда очень понравилась.

К слову, спустя полгода после того нашего разговора Росселя в «Единую Россию» всё-таки приняли. Как и следовало ожидать, его точка зрения на данную проблему кардинально изменилась, впрочем, по большинству других вопросов тоже.

При Советской власти ходил анекдот, что недовольными у нас в стране занимается КГБ, а довольными ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, если кто не помнит). Наверное, поэтому в России совершенно по-особенному относятся к оппозиционерам и к винтикам Системы.

Как ни парадоксально, но если ты оппозиционер, то вероятность «загреметь по полной» в России у тебя ниже, чем у лоялиста. Если же ты лоялист, но в чём-то провинился или тебя назначили провинившимся, то ты загремишь без особого повода и на былинные сроки. И если в случае с оппозиционером тебе ещё будут сочувствовать и разбираться, за что же ты бедный-разнесчастный так страдаешь, то в случае, если ты член партии власти, то тебе никто и сопереживать-то не будет. Так что можно годами рассуждать, воровал или не воровал оппозиционер Навальный, – всё равно найдутся люди, сочувствующие ему хотя бы просто потому, что он вроде как оппозиция.

Зато в отношении любого чиновника в глазах общественности всегда срабатывает презумпция виновности. К тому же на любого чиновника обычно методично накапливают компромат, чтобы он был всегда «на крючке». И если уж ослушается, то пропала его голова.

Даже когда я слушаю выступления элиты нашего чиновничества – Чуркина или Лаврова, – понимаю, что ничего не меняется. И мы имеем всё тех же несамостоятельных функционеров, причём на всех уровнях, будь то глава района, или генерал, обвешанный, как ёлка, медалями, или карьерный дипломат.

По сути, любой самый высокопоставленный функционер – очень мелкая сошка, которая может в одночасье всего лишиться. Это человек, не имеющий внутреннего стержня и живущий по принципу «жопочасов», то есть того, что раньше обозначали как «солдат спит – служба идёт». Примечательно, что в России фактически неизвестны случаи добровольных отставок, когда «постодержатель» был бы принципиально не согласен с позицией своего руководства и уходил добровольно.

Причина в том, что подобная отставка больше походила бы на ритуальное самоубийство. Без должности и звания чиновник, не имеющий частной собственности и не являющийся профессионалом в какой-либо сфере, кроме лакейства, превращается в абсолютный социальный ноль. И этот катастрофический для личности переход «из князи в грязи» наносит сокрушительный удар по самооценке любого функционера. В подобной ситуации преимущество получают только самые подлые люди, из числа тех, о которых говорят «свинья всегда грязь найдёт».

В наиболее же сложном положении оказывается российская интеллигенция и вообще все порядочные люди, которые хотят поступать по совести. Именно о них писал великий Грибоедов «служить бы рад – прислуживаться тошно»…

У дипломата-Грибоедова, к слову, как раз была возможность не прислуживать, а уехать в глушь, в Саратов. Однако отправился на переговоры в Персию и был убит, но зато отстоял свою честь. Он был исключением, этот благородный аристократ духа. Подобное поведение было бы невозможно представить себе у советского дипломата: советский дипломат никогда бы не стал «по-грибоедовски» спасать женщину, сбежавшую из гарема, ценой своей жизни. Вероятнее всего, он даже «подсказал» бы своим «партнёрам», что возможность побега некоей женщины из гарема существует и надо бы что-то предпринять.

Сегодня у самых самостоятельных граждан есть возможность развивать свой бизнес. И поначалу они стараются это делать «не прислуживая», но не очень-то оно получается. Яркий пример – Евтушенков, глава «Системы», который вещал в одном из интервью, что бизнесмен в России может иметь столько денег, сколько ему могут помочь защитить его связи. А потом он оказался в тюрьме, потому что, очевидно, всех его связей не хватило, чтобы сохранить такой ресурс, как «Башнефть». Так что пришлось самоуверенному господину Евтушенкову поумерить свои аппетиты и отдать «Башнефть» тем, кому она, похоже, была нужнее.

Зато теперь, когда Евтушенков, наученный горьким опытом, вышел из тюрьмы, он начал активно поддерживать власть, и не дай Бог мускул на его лице дрогнет или он хоть как-нибудь покажет, что обижен из-за такой «мелочи», как утраченный бизнес, что у него что-то отобрали, и что вообще он в тюрьме посидел.

Как ни крути, сегодня воцарилась эпоха сервильности. Впрочем, протестантов и дауншифтеров и в советское время было мало. Это вполне объяснимо: элитарные классы были истреблены, выживших выдавило плебейское и полурабское население, чьи деды и прадеды были крепостными или доносчиками. То есть элиту, по которой проехался «каток» массовых репрессий, вытеснили «униженные и оскорблённые». Эти люди на инстинктивном уровне помнили эпоху, когда любое сострадание к осуждённому, тем паче, наличие самостоятельной общественной позиции могли привести к приговору.

В лице Токвиля мы видим человека, который приехал из Франции, с родины бюрократии и абсолютной королевской власти. Из страны, породившей главный принцип демократии «Liberté, égalité, fraternité ou la mort». Так что не случайно в ходе любых дискуссий о победе над феодальной раздробленностью приводят в пример именно Францию. И неизбежно вспоминают США, где никогда не было королевского домена и не сложилась централизованная власть, ибо США управляются нецентрализованным образом уже 150 лет.

Во Франции трудно себе представить, чтобы богатый человек жил вне Парижа – в США же проживание вне столицы нормальное явление. Яркий пример – Уоррен Баффет, финансовый «волшебник из Омахи». Напомню читателям, что Омаха – это такая захолустная дыра в штате Небраска. Небраска сам по себе неброский штат, сопоставимый с Екатеринбургом по численности населения. Этот штат даже не фигурирует в новостях (там чаще мелькают Калифорния, Флорида, Техас, Нью-Йорк, Массачусетс). Зато в нём, как и в каждом штате, вне зависимости от его величины, есть семьи, которым принадлежит дорогостоящая собственность. Семьи, управляющие этой собственностью в течение нескольких поколений, обычно и выбираются в законодательные органы штатов.

 

«Губернаторский фильтр» – ловушка «нулевых»

Токвиль: «Губернатор как высшее должностное лицо поставлен рядом с законодательным собранием для того, чтобы сдерживать законодательную власть и выступать в роли советчика. Он обладает правом „отлагательного вето“, которое позволяет ему по своему усмотрению останавливать или, по крайней мере, тормозить те или иные действия законодательного корпуса. Он докладывает законодательному собранию о нуждах штата и предлагает те средства, которые он считает необходимыми для их удовлетворения. И естественно, он является единственным исполнителем решений законодательных органов касательно всех тех начинаний, которые затрагивают интересы всего штата в целом».

Антон Баков: «Губернаторский фильтр» изобретён Владимиром Путиным. Во всяком случае, так он неоднократно заявлял. И именно этот фильтр превратил губернаторские выборы в современной России в фикцию.

Администрация президента, начиная ещё с эпохи Бориса Ельцина, ратовала за то, что губернаторы должны назначаться. Более того, в Конституцию 1993 года, ликвидировавшую систему советов, был включён пункт, согласно которому в стране должна была быть создана вертикаль исполнительной власти. Это был вполне логичный ход мысли для людей, которые уже привыкли к партийной системе, пронизывающей общество снизу доверху. Эти люди хотели возродить её, поскольку не понимали, как можно управлять социумом иначе. Ведь в обществе, по их мнению, всё должно быть, как в армии: вышестоящий отдаёт приказы нижестоящему, и эти приказы должны автоматически исполняться.

К счастью, несколько раз выборы всё-таки успели состояться. Например, в той же Челябинской области главой региональной администрации на место Вадима Соловьёва, назначенного Президентом РФ Борисом Ельциным, выбрали председателя Областного совета народных депутатов Петра Сумина, за которого было отдано 48,2% голосов. Однако отказавшийся участвовать в выборах Соловьёв попросту не пожелал передавать власть победителю-Сумину.

Конфликт затягивался: президент поддерживал Соловьёва, Верховный Совет – Сумина. Конституционный суд принял сторону законно избранного Сумина, однако это решение сочла незаконным Администрация президента. В итоге президент издал указ «О подтверждении полномочий главы администрации Челябинской области В. Соловьёва», что фактически перечеркнуло результаты челябинских выборов. Стало казаться, что после расстрела Верховного Совета губернаторские выборы будут отменены вообще.

Однако они обрели-таки «второе дыхание». В августе 1995 года, во многом благодаря нашим с Эдуардом Росселем усилиям (в то время мы ещё были соратниками), удалось добиться возобновления проведения губернаторских выборов в Свердловской области, а в декабре в Нижегородской области был выбран Борис Немцов, получивший 58,9% голосов. Затем постепенно процесс выборов губернаторов в России «был поставлен на поток».

Разумеется, Администрация президента всегда выступала категорически против выборов губернаторов, нередко беспардонно и незаконно вмешиваясь в процесс. Я и сам стал одной из жертв подобного вмешательства, когда попытался баллотироваться в 1996 году в губернаторы Курганской области, но не был допущен до выборов, и Верховный Суд по команде из Кремля не дал зарегистрировать меня в качестве кандидата в губернаторы. Это была игра, которая велась совсем не по правилам, и некоторые удары наносились ниже пояса. Но к концу правления Ельцина ещё казалось, что, пусть не слишком честные и чистые, выборы губернаторов стали для России нормой.

«Игра в выборы» продолжалась до сентября 2004 года, когда после страшного теракта в Беслане Путин нанёс очередной удар по российской демократии, начав назначать губернаторов. Это было единодушное решение его команды.

Став президентом, уже Дмитрий Медведев заявил, что если выборы губернаторов и вернутся в Россию, то не раньше, чем через 100 лет. Но поскольку игра в унижение Медведева неизменно любима Путиным, не прошло и года, как Медведев был вынужден подписать новый закон, согласно которому губернаторы всё-таки будут выбираться…

При этом Владимир Путин сделал заявление о своём личном, как он подчеркнул, вкладе в российское законодательство. По словам Путина, именно он добился введения нормы – собирать для выборов в губернаторы подписи не простых людей, а только депутатов муниципальных органов субъектов Российской Федерации. Поскольку же депутатов от оппозиции всегда очень мало, кроме того, они подконтрольны и находятся под постоянным давлением, то оппозиционный кандидат может получить необходимую поддержку только в том случае, если он является спарринг-партнёром.

В той же Москве оппозиционный кандидат Алексей Навальный не сумел собрать нужное количество подписей муниципальных депутатов, но поскольку в Кремле было принято решение дать ему возможность поучаствовать в выборах, то «заботливый» столичный мэр Сергей Собянин прислал ему из столичной администрации готовый пакет с уже собранными подписями. Таким образом, власть подготовила их не только для себя, но и для оппозиции. Это была своего рода ситуативная игра, отчасти связанная с интригами внутри Кремля, где боролись разные группы влияния.

Но факт остаётся фактом: невозможно привести пример того, когда оппозиционному кандидату удавалось пройти путинский «губернаторский фильтр» и принять участие в выборах вопреки воле Администрации президента. Во многом в этом и заключается суть политики Путина: вроде бы все двери открыты, но войти в них невозможно. То есть нарушения демократии зафиксированы не в Конституции РФ и не в законах – на уровне подзаконных актов, а своё воплощение находят при практическом использовании законов и подкреплены контролем власти над судами.

Фактически «губернаторский фильтр» – это то, что отделяет президентскую, федеральную власть от населения. Да и с инакомыслящими у нас не принято расправляться руками федеральной власти – для их подавления существует губернаторский корпус.

Я неоднократно участвовал в выборах губернатора, правда, всего один раз в качестве кандидата, и все самые страшные события в моей жизни связаны именно с губернаторскими выборами.

Конечно, и я не ангел. Но самым брутальным жестом моей команды был запомнившийся многим бросок тортом, когда моя хрупкая помощница Аня Матвеева подошла к огромному депутату Свердловской областной думы Борису Чойнзонову и «надела» на его голову 10-килограммовый торт. Анна, конечно, девушка хрупкая, но боксёр. И ей хватило сил, чтобы совершить этот бросок и отсидеть за него 15 суток в изоляторе. Это был первый подобный бесстрашный бросок в российской политике, не говоря уже о политике советской.

Обычно в российской политике бросаются не тортами. Буквально за год до этого происшествия, в 2000 году, та же Анна Матвеева оказалась героиней гораздо более страшной истории. В Кудымкаре, где мы проводили выборы губернатора Коми-Пермяцкого АО, в окно её квартиры закинули взрывное устройство, начинённое гвоздями и гайками. И если бы Анна находилась в этой комнате, а не вышла из неё на минутку, то последствия взрыва должны были быть страшными. Тем более что обычно комната являлась спальней как минимум для семи членов нашего избирательного штаба, потому что многие из них были из Екатеринбурга, а снять жилье в Кудымкаре не так-то просто. Заказчиков не нашли, дело осталось без расследования. Хотя мы, конечно, догадывались, кто мог инициировать то покушение.

Вторая история произошла, когда мы выбирали губернатора Курганской области в декабре 2004 года. Расследование этого дела удалось довести до конца, правда, на это ушло лет шесть. Тогда в штаб СПС была брошена граната, которая, спасибо нашей «лучшей в мире» «оборонке», всё-таки не взорвалась. А бросил её наёмный убийца-профессионал, получивший впоследствии 23 года тюрьмы, разумеется, не только за это. Смертная казнь тогда, к счастью или к сожалению, была отменена.

Более того, был найден заказчик – им оказался депутат от СПС, которого мы только что выбрали, Михаил Гурко. Господин Гурко, став парламентарием, настолько испугался, что в борьбе с действующим губернатором Олегом Богомоловым победит кандидат от его же родного СПС, что послал человека с гранатой, чтобы тот бросил её в окно нашего избирательного штаба, – того самого, который его только что выбрал. Такие вот парадоксы истории.

Господин Гурко, замешанный в ряде уголовных дел, долгое время находился в бегах, его поймали на Украине и экстрадировали в Россию, но поскольку он «активно сотрудничал со следствием», то получил всего пять лет.

Анализируя своё сотрудничество с СПС, я давно обратил внимание, что именно губернаторы производили все фальсификации, не позволявшие оппозиционным силам перешагнуть через тогдашний семипроцентный барьер, который сегодня опять понижен до 5%. Такой вот «губернаторский фильтр» существовал уже тогда.

Разумеется, он работал не только во время выборов. В «свободное время» губернаторы «мочили» оппозиционеров через СМИ, отсекали от денежных потоков и богатых спонсоров, разобщали их между собой, покупали одних и уголовно преследовали других. Я сам прошёл через всё это.

Против меня было заведено несколько уголовных дел, которые возбуждались именно на уровне «губернаторского фильтра». Их инициатором был губернатор Эдуард Россель. И надо отдать должное старику, он попил моей кровушки и почти вытеснил меня из политической жизни Свердловской области.

После успеха «Мая» в 1999 году я был на четыре года загнан в угол, откуда вырвался только отчаянным рывком в 2003 году, заняв второе место на губернаторских выборах, а спустя три месяца – избравшись в Госдуму.

Когда же я вступил в штаб СПС, то как бы попал «в высшую политическую лигу», и со мной стало «работать» федеральное начальство. И тут я убедился, что «федерация» не всесильна, хотя и ощущает свою безнаказанность, играя дерзко, порой даже нагло.

Например, во время выборов в Госдуму 2007 года на официального финансового уполномоченного СПС напали и отобрали сумку с ноутбуком с важной финансовой информацией. Тогда мы убедились, насколько недооценили степень криминализации российского режима.

Мне тоже досталось и довольно больно: генералы МВД, выполняя команду сфабриковать уголовные дела в отношении меня, не нашли ничего лучшего, как возбудить уголовное дело по неуплате налога на добавленную стоимость при продаже земельных участков. Всё бы ничего, но согласно Налоговому кодексу России земля обложению налогом на добавленную стоимость не подлежит в принципе. Однако на основании этого абсурдного обвинения в 6 утра 14 опергрупп пришли в 14 квартир наших сотрудников и даже в квартиру моих 70-летних тёщи и тестя. Были проведены обыски и изъятия. Ничего крамольного, как и следовало ожидать, найдено не было.

Я обращался в суды с требованием закрыть это абсурдное уголовное дело, но они отказывали мне, хотя по закону я имел право подтвердить свою очевидную невиновность. Тем не менее, дело затянулось надолго – до тех пор, пока СПС не проиграл выборы.

Потом в Москве об этом забыли, и вопрос удалось решить. Шесть миллионов рублей, изъятых тогда, мне вернули. Правда, только спустя три года. Это было неприятно, но гораздо менее опасно, чем то, что делал Россель. Так что «губернаторский фильтр» бывает гораздо более эффективен, чем прямое вмешательство «федералов».

Но вернёмся к выборам. Доходило до смешного: в Смоленской области СПС не хватило всего лишь 14 голосов, чтобы «провести» своих депутатов. В Ленинградской области мы прошли, но после этого был назначен пересчёт голосов, а по его итогам, как выяснилось, нам не хватило поддержки всего лишь семи человек. Вроде как члены избиркомов подняли мешки с бюллетенями, начали их пересчитывать и «внезапно» обнаружили, что некоторые из бюллетеней, в которых голоса были отданы за СПС, безнадёжно испорчены. Предполагаю, что в процессе пересчёта голосов «нужные» галочки были поставлены ещё какой-нибудь партии, таким образом, бюллетени с двумя галочками превратились в недействительные. Кстати, тогда «специалистам» пришлось испортить не одну сотню бюллетеней…

В общем, губернаторы – полицейская основа России. Ныне никто и не пытается назначать на эти должности авторитетных людей, политиков, с которыми нужно вести переговоры и, тем более, договариваться, на первом месте – сервильность и исполнительность.

Сегодня губернатор по первому же звонку из Кремля должен «брать под козырёк» и выполнять то, что ему велели. И неважно, как это скажется на его репутации или политической биографии, потому что единственная графа, которая сегодня имеет значение, – это графа «лояльность». А для «поддержания тонуса» губернаторов иногда арестовывают. Немыслимое раньше дело, но на конец 2015 года в России в тюрьме дожидаются приговоров два губернатора из восьмидесяти – Сахалинский и Коми.

Повсеместной стала и практика назначения губернаторами варягов. Например, екатеринбуржец Виктор Басаргин стал губернатором в Перми. Нам же прислали в качестве губернатора Евгения Куйвашева из Тюмени. Создана система, при которой человек максимально зависит от Москвы и никак – от территории, которой он руководит. Это делает, с одной стороны, режим Кремля неуязвимым, а с другой превращает его в колосс на глиняных ногах, потому что никакой реальной силы за губернаторским корпусом сегодня не стоит. Более того, современный российский губернатор подобен луне, которая является отражением лучей кремлёвского солнца, и, случись что-то с солнцем, как все губернаторы тут же «померкнут».

Было время, когда у нас в России любой губернатор был царьком и божком в своём регионе. Не у всех это получалось удачно, не все губернаторы обладали достаточной хваткой и харизмой, не всем удавалось «выкосить» конкурентов и «вытоптать» политическое поле вокруг себя. Однако были и такие. При Путине «царствование губернаторов» закончилось.

Возьмём для примера Свердловскую область. В 90-е годы фактически единственным конкурентом Эдуарда Росселя был мэр Екатеринбурга Аркадий Чернецкий. Два высших чина – хозяин города и хозяин области – были обречены на перманентную конкурентную борьбу между собой. Все прочие фигуры, включая руководителей силовых структур и судебных органов, являлись «вторыми скрипками» при этих солистах, лавируя между центрами силы и власти и зарабатывая на этом определённые дивиденды. Все крупные компании делали выбор: если они располагались в области, то присягали на верность Росселю, а если им, к примеру, был нужен землеотвод в городе Екатеринбурге, то Чернецкому.

Как ни крути, большинство губернаторов и мэров не были готовы занимать свои должности, и все 90-е годы прошли в перманентных политических войнах местного значения. Главной была битва за Москву, ибо столичная мэрия распоряжалась огромными средствами, сопоставимыми с федеральным бюджетом, а также землёй и гигантской прибылью, получаемой от торговых центров. Что бы ни говорили, вся Россия по-прежнему ездит за товарами в столицу, оставляя там немалые средства. Впрочем, бои шли за все, даже самые бедные территории.

При Путине по всему этому пестроцветью прокатился каток федеральной власти, к всеобщему изумлению, не встретивший никакого сопротивления. Всесильные «царьки» почти без боя сдались Кремлю и уступили свои посты мелким чиновникам. Правда, посты по своему весу были уже не те, а полномочия и привилегии значительно урезали. Сегодняшние бесцветные и бессильные региональные начальники смотрятся как бесплотные призраки своих могущественных предшественников.

 

Привилегии для «унесённых ветром»

Токвиль: «В Америке, где привилегии, связанные с происхождением, никогда не существовали, и где богатство не приносит никаких особых прав его обладателям, незнакомые между собой люди охотно встречаются в общественных местах, не видя для себя никакой выгоды или опасности в свободном обмене мыслями. Встречаясь случайно, они не ищут и не избегают друг друга, поэтому их общение носит непринуждённый, прямой и открытый характер. Вы видите, что они почти ничего не ждут друг от друга и ничего не опасаются, и поэтому не чувствуют себя обязанными ни демонстрировать своё общественное положение, ни скрывать его. Выражение их лиц может быть холодным и серьёзным, но оно никогда не бывает высокомерным или скованным, и если они не говорят друг другу ни слова, то потому, что у них нет настроения разговаривать, а вовсе не потому, что они считают молчание выгодным для себя».

Антон Баков: Мне повезло жить в России – здесь, действительно, особых привилегий нет ни у кого. К примеру, я происходил из вполне благополучной семьи. Мои родители, бабушки и дедушки трудились, не покладая рук. И что я получил от своих дедов в наследство? Да фактически ничего – я был, будто подкидыш, которого нашли неизвестно где, или как Иван, не помнящий родства. Потому что ни квартир, ни машин, ни семейных реликвий мне не досталось. И я говорю об этом не потому, что мне не хватило в жизни каких-либо материальных благ, а потому что это очень важно для каждого человека – чувствовать связь со своим родом. Именно поэтому, когда бываешь в местах, где жили твои предки, невольно испытываешь особое щемящее чувство – чувство корней.

ХХ век вырвал все корни, он пронёсся ураганом, так что наши «унесённые ветром», новоявленные российские Скарлетт О’Хара вмиг лишились какой бы то ни было собственности. Прежде всего, они лишились участков земли, которая им досталась от предков, получивших её, в свою очередь, после отмены крепостного права. Они утратили традиции, порождённые вскормившей их землёй, а о гражданах, имеющих земельные наделы благодаря своему дворянскому происхождению, вообще говорить нечего, потому что дворян в России извели под корень.

Особняки и дворцы, принадлежавшие когда-то аристократии, были перепрофилированы под дома культуры, музеи, школы и прочие соцучреждения, а то и вовсе бесславно поросли бурьяном. Выжившие же «благородные особы» перебрались в города, где ютились в бараках или сырых подвалах.

Да, ХХ век поглотил всё, что было в прошлом: привилегии, сословность и богатство. Но вопреки всем идеалистическим социальным теориям демократия в России на этом пустыре так и не развилась. Наоборот, несчастные, атомизированные, лишённые социальных отношений люди оказались один на один со всесильной машиной бюрократии. И не нашли ни в истории своей страны, ни в своей душе ничего, что можно было бы ей противопоставить.

Устройство США нельзя сравнивать с абсолютной монархией во Франции, где аристократы превратились в придворных. У Паркинсона есть рассуждения, в которых он сравнивает «придворного», по сути, клерка, работающего в центральном офисе компании, с настоящим «феодалом», который возглавляет филиал.

Последний убеждён, что он всегда спасёт ситуацию, потому что лучше всех знает территорию и людей, и всё держится на нём одном, как на этаком Атланте. Поэтому он относится к своему филиалу, как к личному делу, особенно это применимо к хозяевам своего бизнеса и управляющим акционерными обществами. Демократия в Америке держится именно на подобных феодалах.

Я же пришёл к выводу, что парадоксальный шанс для демократии в России – в ускорении процесса формирования аристократических родов. И это уже происходит, правда, сам принцип отбора российской элиты наводит на размышления.

Да, Путин поощряет отдельных чиновников орденами и почётными званиями. Да, наши деятели культуры по советской привычке послушно выстраиваются за ними в лизоблюдскую очередь… Увы, деятели культуры – порой самая продажная и самая любящая власть часть нашего общества. Впрочем, многое зависит от степени невежества власти и общества, готового считать культурой или наукой любое шарлатанство: помнится, знаменитый академик Лысенко всерьёз декларировал, что сможет превратить пшеницу в рожь, беспардонно пользуясь при этом полной безграмотностью советского руководства.

Вообще, малограмотность начальства в России – отдельная тема, которую блестяще раскрыли ещё Щедрин и Гоголь.

Даже сам грозный Сталин, преемник сатаны-Ленина, не имел среднего образования. Да-да, один из самых выдающихся диктаторов и террористов ХХ столетия не окончил даже семинарию и с вполне объяснимым недоверием относился к образованным людям, которых с лёгкостью «ставил к стенке». Так что не случайно в СССР появилось множество народных профессоров и академиков, занявших места безвременно и не всегда в мире почивших «профессоров преображенских».

Народные профессора – это люди, которые всю жизнь пахали землю, но при этом почему-то считались научными авторитетами. Естественно, это было полным шарлатанством. Что уж говорить о плеядах гениев, которые тоже возникали очень легко – при помощи «волшебной палочки» в виде выдачи ленинских и сталинских премий в области литературы и искусства.

Единственный существенный нюанс – власть в советской России была не наследственной, как и иные формы поощрения, которые она выбирала. Сегодня же возможность передачи ценностей по наследству стала реальностью.

 

Мифы против реальности, или «Двойная ложь» демократии

Токвиль: «Я считаю, что демократическое правительство укрепит с течением времени реальные силы общества, но оно не сумеет объединить одновременно в одном месте столько сил, сколько может объединить аристократическое правительство или абсолютная монархия. Если какой-либо демократической страной в течение всего века будет управлять республиканское правительство, можно поверить, что к концу века она станет богаче, население её возрастёт, страна станет более процветающей, чем окружающие её государства.

Часто так и бывает: если у демократии больше шансов ошибиться, чем у короля или дворянского сословия, у неё также больше шансов оказаться правой, когда её вдруг озарит. Дело в том, что даже в самой демократической системе отсутствуют, как правило, интересы, противоположные интересам большинства и противоречащие здравому смыслу. Однако только жизненный опыт способен подтвердить правоту демократии, и многие народы погибнут, так и не увидев результатов когда-то совершенных ими ошибок».

Антон Баков: Представительная демократия построена на двойной лжи. Проблема в том, что изначальный постулат – все люди равны между собой – в корне неправилен, поскольку люди никогда не были и не будут равными. На практике-то, конечно, принцип равенства никогда не соблюдается. Зато в теории… в теории он процветает, и когда это выгодно очередному политическому манипулятору, то благополучно извлекается из «пыльного чулана».

Всё же я убеждён, что демократия нам остро необходима, несмотря на то, что сегодня для большинства россиян полезность демократии – спорный вопрос, а сам предмет обсуждения – тайна за семью печатями. Ибо в современном обществе всё решает мнение активного меньшинства.

Начну с аналогии. Вопреки теории Карла Маркса, который, справедливо выделяя классы, ошибочно постулировал внутриклассовую солидарность, кроме межклассовой борьбы существует ещё и более ожесточённая борьба – внутриклассовая. Ведь, на самом деле, в реальном мире конкурируют не предприниматель и его работник, а предприниматели между собой – за производство наиболее востребованного и конкурентоспособного товара. Точно так же конкурируют между собой и наёмные работники – за право устроиться по найму на наиболее высокооплачиваемое рабочее место.

Демократия – это тоже не конкуренция всех со всеми. Это, помимо прочего, регулирование конкуренции между руководителями, альфа-лидерами. Демократия также удерживает альфа-лидеров в неких рамках. В то же время она позволяет им реализовывать те их инициативы, которые не слишком опасны для социума. В этом смысле демократия является наиболее оптимальной из созданных ныне систем управления обществом.

Все попытки усовершенствовать демократию, будь то социалистическая или суверенная демократия или создание автократических режимов, показали свою неэффективность. Поэтому, хотя я и не согласен с классическим определением демократии, я всегда выступал именно за неё как за необходимое условие гармоничного поступательного развития общества.

Однако встаёт неизбежный вопрос: можно ли сохранить демократию и её преимущества, если честно рассказывать людям правду? Если ежедневно разжёвывать гражданам, что ими беспардонно манипулируют? Можно ли сохранить демократию без вранья? Или же люди, живя по принципу «меня обманывать не нужно – я сам обманываться рад», предпочтут голосовать за ложные истины?

Камнем преткновения либералов в отношениях и с коммунистами, и националистами было то, что адепты этих дьявольских ложных доктрин критиковали либерализм абсолютно справедливо и аргументированно. А потому из нашего исторического наследия именно критику демократии можно с чистой совестью «взять с собой в будущее».

Ложь бьёт не только по низам – ложными посылами руководствуются и верхи. То есть лицемерие пронизывает наше несчастное общество насквозь. И в результате мы получаем правительство, которое исходит из тех же некорректных посылов, что и массы.

К примеру, возьмём социологию. С одной стороны, вроде бы интересно и небесполезно узнать мнение граждан, с другой – почти ни у кого нет своего собственного сформированного и выношенного мнения по большинству вопросов, даже простейших.

Скажем, если людям в школе объяснили, что Земля круглая, а потом на улице их спросят, какая же по форме наша планета, то они так и ответят: конечно, она круглая. Хотя на самом деле Земля сферообразная, приплюснута с двух сторон и называется это геоид. Но никто из прохожих, даже если вы будете проводить опрос у стен лучшего университета, не ответит вам правильно – что Земля геоид. А например, если бы людям в школе говорили, что Земля квадратная или стоит на трёх китах, то они утверждали бы именно это.

Подобным же образом действует и наше правительство: оно сознательно формирует у людей некие устойчивые представления и потом обращается к ним с почти риторическим вопросом: а что вы думаете о том или ином явлении? Но люди обычно ничего не думают о явлениях вообще, потому что они погрязли в своих повседневных насущных проблемах.

В их голове обычно постоянно прокручиваются несколько нехитрых, сугубо прикладных вопросов: посредством чего достать деньги на пропитание, как пристроить детей в школу и помочь сыну откосить от армии, где найти запившего сантехника и т. п.

Обо всем, впрочем, люди знают в пределах того, что им сказали по ТВ. Это власть с удовольствием задействует и в итоге сообщает, что её поддерживают 80% или даже 90% населения. Которое никогда не удосужится проверить даже этот факт – поддерживает ли оно кого-нибудь и вообще ходило ли на выборы. Называется, «обманули дурака на четыре пятака».

Россия не очень любит разнообразие в принципе. Простой пример: у нас есть только один канонический фильм о Петре I. И это притом, что на Западе снято более 100 фильмов о Шерлоке Холмсе или Робине Гуде. А у нас – всего один. Зато он абсолютно канонический, и в него вложены все нужные власти мифологемы, кочующие из одной головы в другую и транслирующиеся из поколения в поколение.

Мультикультурность на Западе во многом связана с богатством творчества. Вообще для того, чтобы люди хоть во что-то верили, нужно это «что-то» придумать. Поэтому на Западе цивилизация движется к всё более мозаичному миру, миру глобальному, разнообразному и полифоничному. А Россия пока предпочитает оставаться миром интеллектуально бедных, добровольно обделивших себя людей. Миром «толстых и тонких», миром «нищих духом». Миром верящих в то, что истина одна, потому что именно так с экрана говорил придуманный и одобренный властью, ненастоящий Петр I. Потому что, цитируя строки Ильи Кормильцева, «правда одна, потому что так сказал фараон, а он был очень умён и его называли Тутанхамон».

Что касается дурного, то уж в чём в чём, а в этом люди во всем мире одинаковы. И когда я в 2006 году встречался со старушками в посёлке Юго-Камский Пермской области, то я в этом в очередной раз убедился. На ту встречу пришло очень много женщин. Дело в том, что мужчины в России живут очень недолго, в отличие от представительниц «прекрасного пола».

Бытует мнение, что так происходит потому, что российские женщины выходят на пенсию на пять лет раньше мужчин, однако и среди мужчин много милиционеров и военных, которые также покидают службу отнюдь не в преклонном возрасте. Всё же то, что среди голосующих избирателей 70—80% – женщины зрелого и постзрелого возраста, нужно знать любому, кто занимается политическими технологиями в России.

Наш избиратель – баба, старуха и немного дура. Этот избиратель зачастую малообразован и забыл даже то немногое, чему его учили в средней школе. Но зато он последовательно смотрит телевизор, во всяком случае, поколение нынешних избирателей его ещё смотрит.

Он судит о мироустройстве по официальным «новостям», лечится, опираясь на знания, полученные в утреннем ток-шоу, одевается, исходя из вкусов телеведущих передач о моде, и, в общем-то, не чувствует при этом никакого дискомфорта. Но это – лирическое отступление.

Помню, как я, молодой, вдохновенный и переполненный энтузиазмом, приехал к своим избирателям. Точнее, избирательницам. И спросил – какая же у вас, пенсионерок посёлка Юго-Камский, главная проблема? Ответ поверг меня в шок. Мои визави посмотрели на меня подслеповатыми, но честными глазами, а потом прозвучал глас народа: «НаркоманИя – наша главная проблема».

Я, человек, повидавший многое, весьма удивился такому ответу и на всякий случай уточнил: «Неужели вы принимаете наркотики?» «Нет, что вы», – возмущённо ответили мне. «А что, у вас в селе есть наркоманы?», – спросил я. «Нет, что вы, нет, конечно. Но наркоманИя – это беда. Вы разве телевизор не смотрите?»

Получается, люди услышали по ТВ, что именно наркоманИя – это страшнейшая и наиглавнейшая российская проблема. Не перекошенная и неповоротливая экономическая система, не опущенная социальная сфера, не отсутствие денег у населения, не импотенция власти. А исключительно наркоманИя. Как говорится, «страшнее кошки зверя нет».

Я спросил своих умудрённых жизненным опытом собеседниц: «А как же ваши пенсии – хватает их вам?» «Нет, – со всей откровенностью признались они. – Пенсии это проблема, конечно, но наркоманИя куда серьёзней»… Конечно, я напечатал во всех своих предвыборных газетах, что именно маленькие пенсии – это проблема №1. Но легко ли печатному слову победить силу телевидения?

Всё, что я знаю о России, говорит о дефиците мыслящих, необолваненных и просто худо-бедно образованных людей. Об отсутствии независимых СМИ. Об отсутствии у власти стремления развивать избравший её народ. Об оторванности Москвы от провинции. О том, что посёлок Юго-Камский, как и тысячи других российских поселков, – бесперспективная дыра, откуда уехали все мыслящие люди, вся молодёжь, даже наркоманы.

Как сказал Владимир Маяковский, человек, который столкнулся с этой проблемой гораздо раньше меня, – «улица корчится безъязыкая». Безъязыкость масс, отсутствие соли в земле, земля без соли, многолетнее обессоливание мира – как эту ситуацию изменить?

После муниципальных выборов 2013 года в Екатеринбурге, на которых победил борец с наркоманией, все мои иногородние знакомые задавали мне один и тот же вопрос: «А что, правда, что у вас в области наркомания – это проблема №1?» Я пожимал плечами, поскольку никто из моих знакомых, даже никто из знакомых моих знакомых не сталкивается с этой проблемой.

Да, можно допустить, что кто-то продаёт наркотики, кто-то эти вещества употребляет, кто-то ловит их распространителей, а кто-то зарабатывает за счёт всего этого политический капитал. Но утверждать, что это главная общественная проблема – по меньшей мере, перебор. Однако общество этого не понимает. Типичный пример победы мифа над реальностью.

А вот пример из «экспортной» сферы: однажды амбициозная Маргарет Тэтчер сделала изящный политический ход, ударив победоносной войной по Аргентине. Об этом ударе раструбили все СМИ, он даже вошёл в учебную литературу и стал классикой. Но это тоже был миф. Зачем нужна была война за никому неизвестные Фолкленды? Кому они интересны? До них ведь даже толком не доберёшься. Однажды я пролетал мимо Фолклендов, когда летел из Чили в Антарктиду, и то тогда я находился в радиусе 3—4 тысяч километров от этой странной точки на земном шаре, простите – геоиде.

Однако когда Путин, конечно, руководствуясь при этом опытом «железной» Тэтчер, осуществил кампанию «Крымнаш!», это было нечто подобное. И маленькая победоносная война, и убедительная победа в ней способствовали поднятию рейтингов узкого круга лиц, а наших сограждан, любителей мифов, в очередной раз цинично использовали. И больше ничего не произошло.

Политики ловко играют мифами и решают с их помощью свои сугубо утилитарные проблемы. Неадекватность целого ряда мировых лидеров проявляется в их неубедительных ответах на возникающие вызовы, а в совокупности с неуправляемостью мира возникает ощущение того, что мы овладели силами, с которыми не способны справиться, и всё это очень пугает.

Между тем реальные проблемы человечества известны: колоссальный разрыв между первым и третьим мирами (мы, Россия, пока что как будто «зависли» между первым – по амбициям и потенциалу, и третьим – если учитывать наши воинствующее невежество и неловкость в выстраивании отношений с внешним миром); проблема голода и дикости в бывших колониях; проблема изменения климата; проблема распространения тяжёлых и не поддающихся лечению заболеваний типа СПИДа. И как же решаются эти проблемы? Да никак! И по-прежнему людям не хватает подлинной демократии, как жертвам лихорадки когда-то не хватало хинина.

Так что, как ни крути, объединение лидеров «семёрки» и «восьмёрки» прекрасно! А ценности, которые их сегодня сплотили, бесспорно, демократические. Прежде всего, это признание суверенитета независимых государств и нерушимости их границ. При этом данный принцип отнюдь не препятствует успешному свержению отдельных людоедских режимов: Саддама Хуссейна, или талибов, или Каддафи.

Да, общества, в которых произошла смена режимов, недемократические, и в них должна применяться некая альтернативная модель управления. Но, опять-таки, шоры, которые надеты и на наше, и на западное общества, не позволяют увидеть, какие именно модели управления были бы эффективны для данных территорий.

Моя эволюция от социал-демократа до монархиста связана с попыткой понять, как же управлять нашим обществом. Как попытаться привести его к состоянию, которое Запад небезосновательно считает идеалом. Потому что, если отбросить мультикультурализм и политкорректность, то все понимают, что хранить деньги и отдыхать стоит в Швейцарии или США, а не в Гвинее или Мьянме, или на российском Севере. А ведь хочется, чтобы российский Север был не менее привлекателен, чем европейский или канадский. Но как этого добиться? Вот в чём вопрос!

 

Перспективы глобализации

Токвиль: «То, что я говорю об американцах, приложимо почти ко всем остальным людям нашего времени. Род людской лишается разнообразия разновидностей; во всех уголках земного шара обнаруживается один и тот же образ действий, мыслей и чувств. Это происходит не только потому, что все народы стали больше общаться и больше уподобляться друг другу, но ещё и потому, что в каждой стране люди, всё более и более последовательно отказываясь от тех особых представлений и чувств, которые были связаны с их кастовой, профессиональной или семейной принадлежностью, одновременно приближаются к естественному состоянию человеческой природы, сущность которой повсюду одинакова. Таким образом, они уподобляются, хотя и не подражают друг другу. Они подобны путникам, поодиночке блуждающим по огромному лесу, все тропинки в котором ведут в одно и то же место. Если все разом замечают эту центральную точку, они, хотя и не ищут, и не видят, и не знают друг друга, незаметно сближаются. И каково же будет их удивление, когда все они встретятся в одном месте. Все те народы, которые взяли за объект своего изучения и подражания не какую-либо определённую личность, но природу человека как такового, придут, в конечном счёте, к одним и тем же нравам, подобно тем путникам, что собрались на лесной поляне».

Антон Баков: Жизнь показала, что всё не совсем так. Сейчас вот многие высмеивают Фукуяму, который авторитетно утверждал, что якобы победила только одна линия развития человечества, и наступил конец истории: когда мы начали строить новую Россию, у нас была такая же иллюзия. Однако ни тогда, ни сейчас мы не понимали подлинную природу человеческого общества. Ни тогда, ни сейчас мы не могли управлять многими процессами. Даже превращение советского обывателя в обывателя новорусского продлилось более 20 лет, тогда как мы мечтали произвести это по мановению волшебной палочки. Так что единый вариант развития человечества сегодня кажется иллюзией.

Время, о котором пишет Токвиль, – эпоха, когда многие французы сражались на стороне американцев в войне с англичанами. Но история-то на этом не закончилась. Немцы поочерёдно оглушили нас марксизмом и фашизмом. Все эти «измы», надо сказать, так или иначе произошли из либерализма! Все эти уродливые, неприятные «дети» идей Просвещения выросли из одного корня – свободы, равенства и братства.

Коммунисты потребовали ещё большего равенства и попробовали отменить классы, заявив, что есть только один класс, который можно считать «правильным», – рабочий. Фашисты же стали утверждать, что все равны и братья, но только в рамках избранной расы, причём только одной – арийской.

Ещё стоит вспомнить анархистов, которые и вовсе были уверены, что свобода нужна всем и каждому, причём в неумеренных количествах. И все эти идеи доказали свою несостоятельность, приведя к расколу в мыслях и поступках миллиардов людей, а также к войнам и прочим массовым убийствам.

Однако, несмотря на то, что Россия и Запад погрязли в экспериментах над человеческой природой, сохраняла и сохраняет свои традиции Азия, которая, возможно, сможет предложить новые решения мировому сообществу. А ещё мы видим альтернативные варианты развития Китая и Сингапура. Мы наблюдаем также за успехами Японии, которая была демократизирована по американским лекалам, хотя при этом очевидно, что демократия по-японски кардинально отличается от демократии по-американски.

Мы видим деградировавшую Африку, которая так обиделась на европейских колонизаторов, что решила повторить все ошибки человечества на одном отдельно взятом континенте. И, наконец, Латинскую Америку, безнадёжно увязшую в мифах о героях, вроде Боливара и Че Гевары.

Можно сказать, что воспринимать мир не как сад расходящихся тропок, а как одну общую магистраль, свойственно незрелому уму: когда я был ребёнком, то искренне верил, что мы движемся по единственно верному пути, недаром нашу страну одно время даже называли «земшарной республикой». Сегодня наше «земшарие» движется по пути обособления. Причём нам предлагается якобы бесчисленное количество правильных решений обустройства счастливой и сытой жизни.

Увы, на самом деле вариантов никаких нет. Тут Токвиль размышляет абсолютно логично и совершенно здраво. Ни одна из существующих моделей не является идеальной, а по мере приближения к идеалу тропки вновь начнут сходиться, как сошлись у французов и американцев в век победившего либерализма.

Единая биологическая и социальная природа человека, безусловно, предполагает, что общество, чьё устройство оптимально для японцев, окажется лучшим и для африканцев, и для россиян. Однако практика показывает, что на сегодняшний день это совсем не так. Поэтому пока будем искать путь. Каждый для себя – и один для всех.

 

Громоотвод демократии

Токвиль: «Я не утверждаю того, что демократические нации будто бы полностью избавлены от революций, я говорю лишь о том, что их общественное устройство не только не ведёт их к неизбежным революциям, но и, пожалуй, уводит от них. Демократические народы, будучи предоставленными самим себе, не ввязываются с лёгкостью в крупные авантюры; в революции они вовлекаются лишь безотчётно и, изредка участвуя в них, никогда не выступают их инициаторами».

Антон Баков: Преимущество демократии в том, что она при помощи отточенной избирательной системы создаёт своего рода общественный громоотвод, когда народ имеет возможность выразить свою волю без помощи революций или глобальных социальных потрясений.

Опыт Франции не совсем соответствует логическим построениям Токвиля. Вспомним, например, студенческую революцию в мае 1968 года, впрочем, это уже другая эпоха и другая история.

С другой стороны, в подлинно демократических, а не притворяющихся таковыми странах происходит кастрация власти. Выбранные политики вынужденно зависят от общественного мнения, которое зачастую включает в себя невежество дураков и страхи трусов.

В России принято ставить знак равенства между Мюнхенским сговором 1938-го и пактом Риббентропа – Молотова (на самом деле, конечно, пактом Сталина – Гитлера). Более того, нередко утверждается, что заключение пакта с Германией было неизбежным следствием «Мюнхена».

Разумеется, это не так. Франция и Британия, в лице своих демократических правительств, пытались привезти из Мюнхена мир своим избирателям, отнюдь не мечтавшим о битвах и потрясениях. В пику им диктаторы Гитлер и Сталин, напротив, заключили договор о развязывании Второй мировой войны и послевоенном разделе Европы. А ведь война по-прежнему остаётся самым страшным преступлением, придуманным людьми.

Увы, демократические страны при всем своём желании не смогли остановить Вторую мировую войну, продемонстрировав полную политическую беспомощность. Особенно красноречив пример величайшей демократии США, вступивших в противостояние только после налёта на Пёрл-Харбор. А если бы японцы не обезумели и не напали на Гавайи? Какую позицию занимали бы США тогда? Позицию вечного стороннего наблюдателя?

Конечно, войны и революции – это крайние, экстремальные ситуации. Но положа руку на сердце, признаем, что и в более простых ситуациях демократы склонны до последнего прятать голову в песок, подобно страусу. Вообще, иной демократический политик, опасаясь ответственности, скорее, проиграет выборы, нежели примет рискованное решение, которое может удивить его избирателей.

Россия, разумеется, пока не демократия в полном смысле этого слова. При этом Олимпиада в Сочи и овладение Крымом, согласно многочисленным соцопросам, отвечали чаяниям десятков миллионов граждан России, так и не забывших унижения периода распада СССР и утраты великодержавного статуса. Впрочем, в России соцопросы и рейтинги сейчас выполняют ту же роль, что и гороскопы в Средние века, внушая уверенность тем политикам, которые порой даже сами в себя не верят.

Токвиль, что удивительно для француза, проявляет определённую лояльность к децентрализации. Но в данном случае он цитирует сторонников именно централизации: критикует феодализм и Священную Римскую империю, которая не смогла воспользоваться своими возможностями.

Пройдёт несколько лет – и объединённая Германская империя нанесёт сокрушительный удар по Франции и станет источником бед в Европе до 1945 года.

Какие же нерешаемые, на первый взгляд, задачи можно решить, централизовав государство? Попробуем найти ответ на этот вопрос. Король Пруссии Фридрих II осушал болота без всякой централизации, заманивая в свою маленькую Пруссию гугенотов-протестантов, а также прочих гонимых по Европе людей. Он предлагал им различные льготы, подбирал места, где их можно было бы поселить, и которые можно было бы распахать и осушить. Благодаря этому маленькое окраинное государство на границе Священной Римской империи превратилось в процветающий край. При этом отважный король чуть было не разрушил всё созданное из-за своих военных авантюр: он дважды терял Берлин и много раз оказывался на грани поражения.

Да, централизация необходима, но для каких целей? Централизация из признака цивилизации уже превратилась в примету варварства. Более того, централизация каждой отдельной страны делает мир в целом менее централизованным и управляемым.

Время от времени мы наблюдаем, как некий диктатор устраивает геноцид и истребляет людей: например, президент Судана развязал геноцид в регионе Дарфур, а Башар Асад устроил что-то подобное в Сирии.

Существует точка зрения, что нельзя привлекать людей с таким статусом к международному суду, дабы не нарушать суверенитет чужого государства, но при этом внутри него каждый диктатор может делать, что угодно, – главное, чтобы он не покушался на чужих подданных.

На фоне бессилия нынешней ООН обращает на себя внимание тот факт, что в далёкой древности в Священной Римской империи был достигнут некий идеал, позволявший наказывать врагов рода человеческого без ограничения свобод правителей, придерживавшихся закона. В противоположность этому современное мировое правительство, которое существует не то в виде ООН, не то в форме загадочного Бильдербергского клуба, не способно или не хочет карать таких нарушителей в течение десятилетий.

Каким путём идёт современный Запад? Основной принцип работы Евросоюза: в идеале все вопросы должны решаться на как можно более частном местном уровне. Причём чем более частным он является, тем эффективнее работает власть, не раскидывая деньги с самолёта, а выделяя помощь нуждающимся адресно.

Одновременно с этим США пошли почти тем же путём – можно сказать, дорогой Греции времён Аристотеля. В этой стране располагается огромное количество полисов – самодостаточных городов и штатов, очень напоминающих древнегреческие республики типа Афин или Спарты. Тогда в чём при таком подходе заключается роль Бильдербергского клуба и ООН?

 

Почему Россия так и не стала федерацией?

Токвиль: «Для того чтобы федерация просуществовала длительное время, одинаково необходимо равенство как в уровнях развития различных составляющих её народов, так и равенство их потребностей. Между уровнем развития кантона Во и кантона Ури существует такая же разница, как между XIX и XV веками, хотя, по правде сказать, государственное устройство Швейцарии никогда не было по-настоящему федеративным. Союз между её различными кантонами существует только на карте, и это стало бы особенно заметно, если бы центральные власти решили применить одни и те же законы на всей территории страны».

Антон Баков: Швейцария, кстати, стала реальной федерацией через двадцать лет после выхода книги Токвиля. А России подлинной федерацией сделаться так и не удалось, даже при наличии таковой на формальном уровне. Дело в том, что население России достаточно пассивно – бедные жители нашей страны готовы всю жизнь «впахивать» на заводе, главное, чтобы копеечку за рабство платили стабильно. А вот то, где платит налоги этот завод, их никогда шибко не интересовало. Как говорится, «не до жиру».

Безусловно, есть более-менее активная часть населения, которая, когда возникает необходимость, перебирается в большие города, а то и вовсе связывает своё будущее не с региональными центрами, а с отъездом в Москву или за рубеж. Поэтому-то зачастую в региональных центрах во власти оказывается слишком уж много временщиков.

Я и сам мог бы войти в число эмигрантов, если бы не родители, не могилы предков и не мои краеведческие интересы. Однако я, скорее, исключение, чем правило. Общая же тенденция превращает регионы в периферию. Недаром ещё в царские времена люди повторяли вслед за чеховскими героинями «В Москву! В Москву!». Впрочем, туда стремились, в первую очередь, те, кто не имели собственности. Граждане же, искренне привязанные к тому, чем они всё-таки худо-бедно обладали, были вынуждены оберегать нажитое непосильным трудом и кружили вокруг своих дворянских гнёзд из поколения в поколение.

Советская общественная модель уничтожила хозяев и превратила миллионы голодранцев в «перекати-поле». И они, прельстившись мишурой и простейшими материальными благами, с некоторым облегчением оторвались от корней и морали родных деревенек и бросились, очертя голову, за светлым коммунистическим будущим, а точнее, за «длинным деревянным рублём».

Западный мир развивался иначе: в современных США костяк власти – аристократы, владеющие собственностью и бизнесом. Европа тоже не отстаёт: в наибольшей степени аристократия представлена в Швейцарии, где в каждом кантоне есть семьи, которые составляют элиту. При этом новые люди постепенно и органично вливаются в старый круг, что, согласитесь, гораздо практичнее, чем когда кто-нибудь начинает призывать разрушить всё до основанья, а затем пытается изобрести велосипед, не ведая толком, что творит.

Таким образом, главная причина отсутствия реальной федерации в России – в том, что в нашей стране на сегодняшний день отсутствует осёдлая и стабильная региональная элита, а только-только формирующиеся местные элиты, не успев укорениться, перебираются в Москву или ещё дальше.

В своё время Борис Ельцин, отправившийся покорять столицу, в значительной степени обескровил Урал, забрав «на повышение» почти все лучшие умы края. Поэтому когда новые люди на Урале пришли к власти, то им понадобились и кардинально новые, прорывные идеи. И вот тогда-то губернатору Росселю пришлась по вкусу мысль создать Уральскую республику.

В те славные времена я и сам выступал за укрупнение субъектов РФ, за воссоединение областей, к примеру, Свердловской и Челябинской. Сейчас я отношусь к этому критично, будучи убеждён, что России нужен, наоборот, максимальный полицентризм. А тогда идея Уральской республики казалась мне вполне перспективной.

Знамя Уральской республики вроде бы было подхвачено народом. Но чиновники тогда ещё побаивались масс. Только спустя пять лет они всё-таки решились вступить с гражданами в «тесный контакт», впрочем, физический, – послав ОМОН разгонять студенческий митинг.

На референдуме, который прошёл 25 апреля 1993 года, уральцам был задан казуистический вопрос: хотите ли вы, чтобы Свердловская область имела такой же статус, как и республики в составе России? Спросить напрямую о провозглашении Свердловской области Уральской республикой наши «храбрые революционеры», конечно, постеснялись. Или побоялись.

Однако поэтому и победа на том референдуме ничего не стоила. Потом Россель оправдывался, что ратовал вовсе не за политическое отделение региона от Москвы, а за экономическую и отчасти законодательную самостоятельность. Главное – за равенство в правах с национальными республиками, которые имели гораздо большие возможности при формировании бюджетов. При этом в наиболее невыгодном положении якобы оказывались регионы-доноры, такие как Свердловская область.

Однако у нашей прорывной идеи не было реальной социальной опоры – это была самая настоящая авантюра. Губернатор заявлял в Москве о давлении, якобы оказываемом на него «ужасно не управляемым» областным парламентом, а парламент убеждал, что выполняет тайное поручение Ельцина. В сущности, именно узнав о тактике Росселя, президент разогнал и Уральскую республику, и её парламент, а самого Росселя отправил в отставку. Добавлю для полноты картины, что когда Уральскую республику распустили указом Ельцина, ни один «принципиальный республиканец» не вышел на улицу защищать свои убеждения.

На самом деле автором идеи Уральской республики был известный российский социал-демократ Гавриил Попов. Ещё во времена борьбы за сохранение СССР он предложил разделить Российскую Федерацию на Дальневосточную, Сибирскую, Уральскую, Поволжскую и Центральную части. Таким образом, должны были возникнуть пять новых республик, но зато, по мнению Попова, удалось бы сохранить СССР – за счёт ликвидации суперреспублики России, чей постоянный конфликт с союзным руководством не только теоретически угрожал единству Советского Союза, но со временем привёл к его распаду на практике.

В то время мне, как и, кстати, ряду лиц из окружения М. Горбачёва, казалось, что это правильная конструктивная идея. Потому что благодаря её реализации, как мы считали, можно было сохранить страну, в которой мы родились и выросли.

Помню, в период моей беспокойной молодости в 1990 году у меня даже произошёл диспут на эту тему на истфаке нашего университета. Тогда в депутаты можно было выдвинуться только от организации, в которой трудились не меньше 500 человек, в моей же фирме трудящихся наличествовало всего лишь 20. И я отправился на дебаты в университет, чтобы получить необходимую для выдвижения поддержку. Мой оппонент ратовал за то, что России необходимо предоставить суверенитет, а я – за сохранение СССР и создание пяти новых республик вместо России.

Естественно, преподаватели сказали, что студенческого кворума нет, а на голосовании преподавателей я получил всего два голоса, так что победил, как и следовало ожидать, мой соперник. Впоследствии он стал депутатом и начал «работать» над развалом СССР, подталкивая его, если воспользоваться лексикой Путина, к геополитической катастрофе. Теперь, кстати, я рад, что так получилось, – и с СССР, и с моим выдвижением. Немного огорчает лишь глупость моего покойного ныне оппонента, абсолютно искренне убеждавшего, что суверенитет России укрепит СССР.

Но вернёмся к теме уральской самостийности. Прочитав Попова, я ещё за два года до Росселя с энтузиазмом занялся созданием Уральской республики, так сказать, снизу. Мы издавали журнал «Уральский областник», я начал пропагандировать уральскую идентичность – уральцы же до сих пор не чувствуют себя именно уральцами, скорее, представителями своих этносов: русскими, татарами и т. п. В рекламных целях я даже эмитировал валюту – уральские франки, тогда же я придумал уральский флаг. Я собирал подписи, печатал листовки. В общем, был в гуще событий.

Итак, 25 апреля 1993 года был проведён референдум, более 83% избирателей поддержали не совсем понятную им идею. А дальше события начали развиваться стремительно. 1-го июля Свердловский Облсовет провозгласил Уральскую республику. 14-го сентября главами Свердловской, Пермской, Челябинской, Оренбургской и Курганской областей было подписано заявление о намерении участвовать в разработке экономической модели Уральской Республики.

27 октября на базе одной только Свердловской области была утверждена Конституция Уральской республики, фактически аналогичная новой ельцинской конституции России.

31 октября Эдуард Россель провозгласил себя и. о. губернатора Уральской республики. 8 ноября по предложению Росселя Облсовет вынес на референдум 12 декабря Конституцию Уральской республики и объявил выборы губернатора и двухпалатного Законодательного собрания Уральской республики. А уже 9 ноября всё закончилось: вышел Указ Президента РФ №1874 о роспуске Свердловского Облсовета.

Хитроумный Ельцин сначала заставил Росселя своими руками разогнать и опечатать областной парламент, при этом Россель категорически отказался уходить в отставку добровольно. Я в это время работал в Москве и не «держал руку на пульсе», так что моё разочарование в Росселе пришло гораздо позже.

А затем вышел указ об отстранении Эдуарда Росселя от должности. После Россель вернулся и трижды выиграл выборы губернатора, правда, каждый раз во втором туре. Увы, на этом самая креативная эпоха свердловской демократии закончилась. И начались суровые исторические будни.

 

Партии одного человека

Токвиль: «Крупные партии отсутствуют в Соединённых Штатах, зато там в изобилии малые партии, и общественное мнение раскалывается на бесконечное количество группировок, объединяющихся вокруг вопросов, касающихся мелочей. Невозможно представить, с каким трудом создаются партии; и в наше время это очень нелёгкое дело».

Антон Баков: Со времен де Токвиля многое изменилось, и крупные партии теперь представлены в США. Другое дело, что политическая палитра в США состоит из пёстрых конгломератов, объединённых под вывесками республиканцев и демократов. Однако там партии имеют корни даже в самых отдалённых населённых пунктах страны, в отличие от России с её грандиозными пустыми просторами.

За 25 лет «как бы демократии» Россия ещё не продемонстрировала способность создавать общенародные партии. КПРФ, в которую переродилась КПСС, стала партией одного человека – это Зюганов. ЛДПР – тоже пример партии одного человека, а именно Жириновского. Причём, в первую очередь, это партия Жириновского и лишь во вторую – ЛДПР. А «Единая Россия» – прежде всего, партия Путина. Так что не получается у нас со строительством многоголосых и многоликих партий.

Причин тому как минимум три. Первая из них, как я уже писал, заключается в неосёдлости зарождающейся аристократии, политически обескровливающей наши провинциальные города и веси.

А ведь было время, когда именно в регионах, именно «снизу» зарождались политические организации, так, впрочем, и не сумевшие, точнее, не успевшие объединиться в новую федеральную силу. Ведь в конце 90-х в нашей Свердловской области федеральные партии по результатам выборов не поднимались выше четвёртого места. Естественно, неуправляемое цветение региональных движений раздражало и пугало чиновников, ностальгировавших по советскому прошлому.

Поэтому второй причиной провала партийных проектов в России надо признать стремление Кремля монополизировать выдвижение кандидатов через полностью подконтрольные ему структуры. Путин постарался, и к 2008 году право выдвигать осталось только у семи прокремлевских московских партий.

Ну и, наконец, третье – это удивительное устройство информационного поля России. Начавший было отмирать в 90-е, но устоявший монополизм информационных программ центральных телеканалов позволяет формировать совершенно искажённое информационное пространство. Например, доступ к эфиру зачастую имеет максимум один одобренный властью партийный спикер. Если этот человек попадает в немилость и теряет доступ к телезрителю, то в небытие рискует кануть и структура, которую он представляет.

 

Власть и нравственность

Токвиль: «Страшна не столько безнравственность людей, стоящих у власти, сколько безнравственность, ведущая к власти. В демократических странах простые граждане видят, как вышедший из их среды человек в короткий срок оказывается у власти и становится богатым; это вызывает удивление и возбуждает их зависть; они начинают доискиваться, каким образом тот, который ещё вчера был им ровней, сегодня наделён правом править ими. Приписать такое восхождение его способностям или добродетелям – весьма неудобно, так как это означало бы признать, что ты сам менее способен и менее добродетелен. Тогда основная причина его успеха относится к его порокам, и часто это бывает правдой. Вот так происходит отвратительное соединение понятий власти и низости, успеха и недостойности его, полезности и бесчестья».

Антон Баков: В связи с рассуждением Токвиля невольно вспоминается политик Алексей Навальный, который однажды резко выразился о «Единой России» как о партии жуликов и воров. Что, впрочем, отчасти соотносилось с мнением определённой части населения, которое априори считает большинство состоявшихся людей жуликами и ворами. Согласитесь, это крайность.

Крайности, к которым привёл советский режим, нанесли катастрофический урон не только демографии и экономике России – они вырвали душу из нашего народа. За короткое время были отменены религия, мораль и законность. А уже уголовники «в законе» судили судей и полицейских – впрочем, так же, как священников и профессоров. Широко популяризированная «новая мораль» свелась к простой доходчивой поговорке: «Ты начальник, я дурак; я начальник, ты дурак».

Массовые нарушения норм закона и морали стали необходимым условием выживания и, соответственно, неизбежностью, ибо в течение долгих 70 лет законные механизмы обогащения в нашей стране попросту отсутствовали. На этом фоне массовый характер приняли кражи на производстве (таких воришек называли даже не ворами, а любовно – «несунами»), спекуляция и «теневая экономика». В результате почти каждый житель Советского Союза ежедневно нарушал закон и жил, опасаясь кары правосудия.

Сформированный десятилетиями стереотип жив и сейчас, я сам использовал его против Эдуарда Росселя в ходе губернаторской кампании 2003 года. Это привело к моему выходу во второй тур, но не принесло морального удовлетворения. Пусть я критиковал Росселя за дело, но само использование советских стереотипов – это игра «в тёмную» с зомбированным подсознанием электората. И вряд ли обращение к подобным хтоническим силам продвинет нас по пути прогресса.

Вообще же девальвация нравственности, неспособность граждан жертвовать чем-либо ради других сводит «на нет» эффективность нематериальных стимулов. Мы живём в обществе, где нет моральных авторитетов – ни у науки, ни у школы, ни даже у Церкви. И насколько светлым может быть будущее такого общества, забывшего о том, что человек жив «не хлебом единым»? Вопрос риторический.

При этом есть люди, которые привыкли быть лидерами, а есть люди, которые привыкли быть ведомыми, и их большинство. Да, есть отдельные личности, которые могут идти наперекор общественному мнению и действовать в одиночку. Но их почти нет в России, ведь, как я уже писал ранее, сознательный отсев таких людей производился в течение многих десятилетий. И, в отличие от других российских проектов, этот, селекционный, оказался наиболее успешным. Не случайно катастрофический дефицит неформальных лидеров был озвучен в качестве одной из ключевых проблем СССР ещё до начала перестройки.

Единственным «лекарством» для миллионов граждан стал вездесущий телевизор, который сегодня тиражирует лидерство Путина в самые удалённые «медвежьи уголки» нашей необъятной Родины, создавая у людей чувство ложной сопричастности некоей Большой Игре и защищённости от абстрактного Внешнего Врага. Лишённые своих лидеров, которые могли бы их направить на конкретные полезные дела, люди слепо верят телевизионной картинке, бесконечно далёкой от их реальной жизни. Поэтому посреди неприбранных дворов и замусоренных подъездов с энтузиазмом, достойным лучшего применения, они обсуждают войну на Украине и преступления США.

Да, как ни крути, миллионы граждан привыкли поглощать пропаганду. Более того, они настолько подсели на этот информационный «суррогат», что другие виды информпитания у них попросту не усваиваются. Отсюда огромные проблемы в развитии экономики, в политике, в местном самоуправлении. Субпассионарность, пассивность, готовность верить любым сладким и не очень сладким речам, льющимся с телеэкранов, – это и есть наша особенная российская проблема, которая разительно отличает нас от США, где, напротив, наблюдается изобилие альфа-самцов и альфа-самок, привыкших доминировать и гнуть свою жизненную линию.

 

«Альфа-дефицит»

Токвиль: «Демократической республике перерасти в монархическое государство чрезвычайно трудно. Только при ограниченной монархии закон, с одной стороны, очерчивает круг деятельности государственных чиновников, а с другой – берёт на себя заботу руководить каждым их шагом в этих пределах. В ограниченных монархиях власть разделена между народом и монархом. И тот, и другой заинтересованы в том, чтобы положение блюстителей закона было стабильным. Монарх опасается вручать судьбу своих чиновников народу из опасения, что те нанесут ущерб его власти, народ же со своей стороны боится, что если блюстители закона будут в абсолютной зависимости от монарха, то они начнут ущемлять свободу. Обе стороны приходят к соглашению, что необходимо заранее определить круг деятельности и линию поведения государственных чиновников, и в соответствии с интересами обеих сторон вырабатываются правила, от которых чиновники не должны отступать».

Антон Баков: У России был шанс выработать нечто вроде Конституционной монархии где-то к середине прошлого века – не случись Первая мировая война, которая фактически подрубила российское общественное древо. Причины Первой мировой войны до сих пор до конца не выяснены, но очевидно одно – что развязали её не монархи, а демократически избранные на тот момент парламенты, которые угождали общественному мнению и заставляли императоров менять фамилии и рвать родственные связи.

Конечно, после свержения монархий и республиканство-то не очень сформировалось: в Германии всё свелось к фашизму, а в России к коммунизму. По большому счёту, и монархические, и демократические идеи не выдержали испытаний Первой мировой войной, и в значительной части Европы воцарились тоталитарные режимы.

Германии в итоге удалось вырваться из исторического тупика, хотя с большими потерями и с огромным трудом. Но надо сказать, что даже в жёсткой и захлебнувшейся в расизме Германии истребление правящих элит и уничтожение десятков тысяч альфа-лидеров не носило такой масштабный характер, как у нас в России. Причём, стоит отметить, что Прибалтика и Западная Украина пострадали в меньшей степени, чем Восточная Украина и Беларусь. Так что неизвестно, как долго мы будем переживать последствия «альфа-дефицита», а потому и трудно предсказать, каким будет наше будущее.

Приходится признать, что мы не можем избрать достойный парламент, потому что у нас нет достаточного количества альфа-парламентариев. На сегодня парламент перенасыщен потомками лакеев либо просто лакеями по призванию, которые готовы идти на любой компромисс по первому щелчку.

Возьмём для примера одного чиновника, который написал статью, где сетовал на отмену крепостного права и потерю скреп между мужиком и дворянином. Прочитав эту статью, я сразу вспомнил чеховского престарелого лакея Фирса, забытого господами в покинутом доме. Однако кто бы мог подумать, что классический узнаваемый Фирс окажется на посту председателя Конституционного суда! Это весьма грустная и тягостная картина, которая вновь напоминает нам, что как минимум до смены поколений в России не будет никакой демократии.

 

Идея написания мемуарной части этой книги начала «витать в воздухе» довольно давно – ещё на фотовыставке в Екатеринбургском музее изобразительных искусств, где в феврале 2014 года политик Антон Баков проводил эксклюзивную экскурсию для прогрессивной екатеринбургской общественности, которая смогла в полной мере ощутить там горячее дыхание эпохи «перезагрузки»… Ощутить, вглядевшись в лица тех, кто творили историю и были запечатлены на многочисленных фотоснимках.

 

Михаил Горбачёв: Прометей, который сам себя приковал

Михаил Горбачёв родился в 1931 году в селе Привольное Северо-Кавказского края. Он был Последним в СССР. Последним генсеком ЦК КПСС, последним председателем Президиума Верховного Совета СССР, последним (и первым) Президентом СССР, одновременно – председателем Совета Обороны СССР и Верховным Главнокомандующим. Основал «Горбачёв-фонд», в 1990 году получил Нобелевскую премию мира.

Оба деда Горбачёва были репрессированы: дед по отцу – в 1934-м, за невыполнение плана посева, дед по матери чуть позже – за троцкизм. Парадоксально, но даже это не вдохновило его на слом советской системы, так что Горбачёв носится, как с «писаной торбой», с идеей «социализма с человеческим лицом» и поныне.

С младых ногтей Горбачёв отличался изрядным трудолюбием: с 13 лет он работал в колхозе, в 15 лет стал помощником комбайнёра, в 18 лет получил орден Трудового Красного Знамени, а в 19 уже стал кандидатом в члены КПСС. Ударный труд на полях не помешал ему окончить школу с серебряной медалью, а высокая награда помогла прыткому селянину поступить без экзаменов аж на юрфак престижного МГУ. В период учёбы там Горбачёв обрел счастье в лице студентки Раисы Титоренко, ставшей самой обсуждаемой и раздражающей советских дам супругой первого лица государства.

А потом у Михаила Сергеевича началась успешная и последовательная комсомольско-партийная карьера: в 24 года он – заместитель заведующего Отделом агитации и пропаганды Ставропольского крайкома ВЛКСМ, в 25 лет – первый секретарь Ставропольского горкома комсомола, в 27 – второй и в 30 – первый секретарь крайкома ВЛКСМ и делегат XXII Съезда КПСС. В 32 года Горбачёв стал заведующим отделом партийных органов Ставропольского крайкома КПСС, в 36 лет заочно окончил Ставропольский сельхозинститут, получив специальность агронома-экономиста. С 40 лет Горбачёв – член ЦК КПСС, в 54 года он сделался вторым лицом в СССР, а в 57 лет – председателем Президиума Верховного Совета СССР.

Горбачёв прославился, в первую очередь, перестройкой: благодаря нему советские граждане узнали, что же такое демократия и гласность, а напугавшая народ до полусмерти «холодная война» была объявлена законченной. В 1989 году из Афганистана вышли советские войска, в 1991 году распались СССР и Варшавский блок.

К слову, август загадочного и переломного 1991 года Горбачёв провёл в изоляции в Форосе. Затем он поспешно отрёкся от «старого мира»: снял с себя «оковы» президентства и полномочия генсека ЦК, вышел из КПСС и передал «ядерный чемоданчик» Борису Ельцину.

Мы должны понимать, какую страну получил в наследство Михаил Горбачёв. В готовом к распаду СССР никто уже давно не верил в заезженные коммунистические байки, моральное разложение проникло практически во все слои общества. Люди пьянствовали прямо на рабочих местах и беспардонно тащили с работы всё, что плохо лежит. При этом начальство бойко рапортовало, обманывая и население, и Центр, что «всё хорошо, прекрасная маркиза». В общем, система прогнила сверху донизу.

Лицемерие зашкаливало настолько, что какая-то чиновница авторитетно заявила с телеэкрана, что в СССР «секса нет»! Это уж точно была откровенная неправда. Масла, мяса, колбасы, не говоря уже о фруктах, одежде и жилье, в СССР действительно не хватало, но вот с интимной жизнью у граждан было всё в порядке, причём они «делали это» и по любви, и по дружбе, и по расчёту, правда, ещё чаще по пьяни.

Великий экспериментатор Горбачёв попытался раскрыть людям глаза на них самих, а потому и задействовал такой мощный «рентген», как гласность. Но вскрывшаяся правда оказалась настолько шокирующей, что… политически убила самого Горбачёва. Ибо, принеся людям долгожданный «прометеевский огонь» демократии, он так и не смог порвать цепи, связывающие его самого с коммунистической доктриной.

Так что наш последний «советский Прометей» навсегда остался «прикованным» к смердящей мёртвой глыбе коммунизма, потратив все силы на пропаганду мифологем вроде «социализма с человеческим лицом», «хорошего Ленина и плохого Сталина» и «общечеловеческих ценностей». Кстати, в отношении этих пресловутых «ценностей» ошибались и более интеллектуальные, чем Горбачёв, товарищи. Например, гениальный физик и идеалист Андрей Сахаров.

 

Андрей Сахаров: просто гений

Андрей Дмитриевич Сахаров (1921—1989). Коренной московский интеллигент (по материнской линии происходил из рода дворян Мухановых), народный депутат СССР, трижды герой соцтруда, создатель первой водородной бомбы, остроумно прозванной «слойка Сахарова». Общественный деятель, диссидент и правозащитник, автор проекта Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии.

В 1966 году Сахаров подписал «Письмо 25 деятелей культуры и науки» против реабилитации И. В. Сталина. В 1975 году учёный стал лауреатом Нобелевской премии мира. Выступал против ввода советских войск в Афганистан. В результате в 1980 году вместе с супругой Еленой Боннэр был сослан в г. Горький, где провёл три продолжительные голодовки. В конце 1986 года Михаил Горбачёв разрешил Сахарову вернуться из ссылки в столицу.

В 1989 году академик был «решительно осуждён» депутатами Первого съезда народных депутатов СССР, которые назвали провокацией интервью Сахарова канадской газете «Оттава ситизен», касающееся судьбы советских военнослужащих в Афганистане. Помимо прочего Сахаров боролся с гонкой вооружений, став в 1975 году одним из основателей «Московского Комитета прав человека».

Несмотря на то, что сам Сахаров был очень миролюбив, в 1973, 1975, 1980, 1983 годах против него проводились активные кампании.

Академик А. Д. Сахаров как учёный был мировой величиной, его даже включили в Большую советскую энциклопедию. Впрочем, статья об академике в БСЭ заканчивалась туманной и расплывчатой формулировкой «В последние годы отошёл от научной деятельности».

Конечно, система довольно долго миндальничала с Сахаровым. Она никак не могла взяться, засучив рукава, за этого бесстрашного учёного. Всё-таки заслуженный человек, с регалиями и званиями. Для диссидентов же Сахаров и вовсе являлся вторым по авторитетности лицом после Солженицына. Можно сказать, «апостолом Петром» оппозиции.

Будучи физиком, а не лириком, Сахаров не умел красиво выражаться, так что понимания аудитории ему удавалось добиться далеко не всегда, и порой учёный умудрялся обидеть слушателей в лучших чувствах, даже того не желая.

Сахаров был настолько умнее среднестатистического человека и так оторван от жизни, что ему порой как будто требовался переводчик с русского на русский. С русского профессора Преображенского – на русский Швондера и Шарикова.

При этом вопросы, которые казались Сахарову очевидными, не виделись таковыми остальным, а то, что интересовало большинство, Сахаров не считал достойным обсуждения.

Но в мою историю он попал, прежде всего, как идеолог антинаучной теории политической конвергенции, утверждавшей, что социализм со временем якобы мог стать всё более не отличимым от капитализма, подобно тому, как, к примеру, рыба акула и млекопитающее дельфин уподобляются друг другу и внешним видом, и поведением.

Разумеется, фантазёр-Горби не мог не ухватиться за эту абсолютно ложную и далёкую от реальности теорию. Он извлёк замученного голодовками Сахарова из горьковской ссылки и попытался использовать его авторитет в сугубо корыстных целях. Но не тут-то было, не на того Горбачёв «напал»! Строптивый учёный, посылавший «подальше» Брежнева и Андропова, привычно «отправил» вслед за ними и Горбачёва. В общем, контакта не получилось. Мелочный Горбачёв отомстил Сахарову знаменитым депутатским коллективным (хочется сказать – стадным) «зашикиванием» и «затаптыванием» на Первом съезде народных депутатов СССР 1 июня 1989 года, после которого, уже через полгода, учёный скончался, поскольку сердце его не выдержало травли.

Почему же принципиальный Сахаров не пошёл на сотрудничество с всесильным на тот момент Горбачёвым? Возможно, потому, что учёный, обладавший, в отличие от юриста и «видного хозяйственника» Горбачёва, научным мышлением, прекрасно понимал всю бессмысленность пропагандируемой им же самим теории политической конвергенции.

Думаю, что и теорию эту он продвигал лишь для того, чтобы дразнить и дурачить недалёких коммунистических «ортодоксов» типа Суслова. В реальности же у него были совсем другие взгляды и планы, которым не суждено было осуществиться из-за ранней смерти академика 14 декабря 1989 года.

К слову, показательно, в какой степени по-разному оценивали учёного в СССР и за его пределами: так, четыре советских академика подписали письмо «Когда теряют честь и совесть» с осуждением А. Д. Сахарова, также против него в 1973 году были направлены категоричные «Письмо 40 академиков» и «Письмо писателей». Одновременно за пределами СССР проводилась активная кампания в защиту учёного. Возможно, поэтому академик чувствовал себя вполне независимым даже от генсека Горбачёва.

Но вернёмся к Михаилу Горбачёву. Чем же ему пришлось управлять? Что не так было в стране, расположенной на одной шестой части суши?

СССР – мифологизированное, а ныне, к счастью, просто мифическое государство. Каких только легенд о нём не было создано. Яркий пример – пресловутый миф об интернационализме.

Да, советский интернационализм был именно мифом: на деле в СССР всё было «разложено по полочкам», и Советский Союз очень напоминал Ливан, где законом было предопределено, что главой этого государства может быть только христианин-маронит, премьер-министром – мусульманин-суннит, председателем парламента – мусульманин-шиит. В СССР же во главе любой республики мог находиться только представитель титульной нации, а вторым партийным секретарём должен был быть непременно русский.

К слову, первые волнения, разогнанные милицией, начались при Горбачёве в Казахстане, где был отправлен на пенсию первый секретарь казахской компартии Динмухамед Кунаев. На его место назначили бывшего секретаря нижнетагильского горкома партии Геннадия Колбина, который вроде бы прошёл в Москве через «сито» всех возможных идеологических проверок, но, естественно, продолжал оставаться русским. Интересы казахов от назначения Колбина вроде бы не пострадали, однако негласный принцип был нарушен, и это привело к волнениям.

К слову, у милиционеров тогда отсутствовали и оружие, и резиновые дубинки. Им это было ни к чему, ведь за ними стояла вся репрессивная машина советской власти. И только когда страх перед властью начал отступать, милиционеры получили от Горбачёва новенькие орудия борьбы, остроумно прозванные в народе «демократизаторами». Тогда же начали создаваться и отряды милиции особого назначения для разгона митингов – проще говоря, ОМОН.

Возвращаясь к нацвопросу, хочу добавить, что в эпоху СССР национальность, которая, как известно, записывалась в паспорта и анкеты, определяла очень многое…

Вообще в Советском Союзе существовало четыре уровня национального представительства: союзные республики, национальные автономии, автономные области и национальные округа. И корни этого – в сталинской системе. Ибо именно Сталин в своё время был наркомом по национальностям, живо интересовался национальными вопросами и ловко переселял целые народы. Разумеется, принудительно.

Список депортированных народов СССР включал корейцев, немцев, финнов-ингерманландцев, карачаевцев, калмыков, чеченцев, турок, крымских татар, ингушей и турок-месхетинцев.

По сравнению с обитателями европейских стран жители СССР жили в нищете. Эта нищета была удручающей даже в сопоставлении с уровнем жизни в Российской Империи 1913 года. При этом нам последовательно вешали «лапшу на уши». Нас уверяли, что при советской власти мы производили якобы всё больше и больше чугуна и стали «на душу населения в стране», однако после революции люди объективно стали жить гораздо беднее, чем до неё.

При царе бедному крестьянину, имеющему восемь детей, но свой дом в деревне, чахлую коровёнку, огород и немного земли, было куда проще прокормиться, чем обитателю барака, расположенного, допустим, возле строящегося завода «Уралмаш», где «счастливый поселенец» зачастую ютился с таким же количеством отпрысков на жалких шести квадратных метрах, скудно питаясь по карточкам. А ведь именно так и жили первые поколения советских людей, «гордых строителей социализма».

Ещё один миф – голодомор. Сегодня говорят, что голодомора на Украине не было, и его придумали коварные бандеровцы. Однако это откровенная ложь: к примеру, дедушку моей первой супруги, мальчика Васю Ткачёва, могли запросто съесть на Украине, где он едва убежал от собственных соседей. В разграбленных же деревнях люди оказались ввергнуты в такую нищету, что готовы были бежать куда угодно. Оголодавшие граждане прятались в городах, чтобы хоть как-то прокормиться.

И это было неудивительно: когда началась коллективизация, у людей отобрали всё подчистую. И коровёнок, и землю, и нехитрую собственность, а потом они начали получать деньги за трудодни, по большому счету, фигу, но без масла. И это была катастрофа, которая унесла миллионы жизней.

Да, мы имеем достаточно много потомков раскулаченных. Но их численность велика отнюдь не потому, что большинство несчастных, выселенных в Сибирь и на Урал, выжили, а потому что жертв раскулачивания было аж пять миллионов человек, и некоторая часть этих людей уцелела. А вот из дворян не выжил почти никто.

Можно задаться вопросом: почему этот кошмар произошёл именно в России, а не в другой какой-нибудь стране? Ответ прост: наверное, потому, что Россия – единственное из европейских государств, которое до последнего не принимало либерализм. И именно поэтому в России у либералов, националистов и коммунистов однажды возник временный консенсус, союз против власти.

Да, либералам и националистам это потом вышло боком. Но изначально-то власть «валили» все. Даже Православная церковь праздновала отречение её главы, Государя Императора Николая Второго, радуясь, что теперь, наконец-то, можно зажить самостоятельно и всласть, учредив патриаршество.

«Выстрелил» и национальный вопрос. Ни в одной стране мира не было столько ущемлённых в правах поляков, пострадавших за то, что они католики, евреев, претерпевших из-за того, что иудеи, мусульман – ибо они мусульмане…

В общем, возник союз сил, которые в обычных условиях никогда не смогли бы объединиться. В итоге же обрушилась лавина, причём под ней погибли все, кто сталкивали власть. Под обломками же не выжил никто. В связи с этим можно вспомнить ГКЧПистов, которые надеялись на то, что уж они-то заживут в своё удовольствие, «спихнув» Горбачёва, но и им пришлось уйти в политическое небытие вслед за своей жертвой…

Если бы советский грандиозный эксперимент в СССР не провалился, то нечто подобное ему, пожалуй, могло произойти и в другой стране мира. Однако не произошло нигде, главным образом, потому, что все оценили наш пугающий показательный пример.

Знаменитые Лион Фейхтвангер, Анри Барбюс, Ромен Роллан и идеалисты иже с ними ещё прославляли СССР и даже рассказывали на пике репрессий, в 1937 году, о нашем «самом гуманном» суде в мире. Но большинство-то зарубежных соседей Советского Союза прекрасно понимали, что в СССР происходят, как выразились бы некоторые наши современники, «трэш, разврат и содомия».

И поэтому миллионы представителей просвещённого человечества не пошли нашим путём, ибо желали оставить своим детям нечто большее, нежели свои старые тапочки. А ещё они не хотели погибать с оружием в руках или в тюремном бараке, а мечтали отойти в мир иной в своих уютных кроватях. Вот такие обыватели и жалкие мещане.

Что же прославило Горбачёва? Даже дети, выросшие в эпоху Горби, хорошо помнят такое знаковое понятие его поры, как «ускорение». То есть попытку резко поднять уровень благополучия населения, которая, увы, провалилась из-за глобального развала экономики и утраты страной управляемости.

А ещё вспоминается знаковая антиалкогольная кампания 1985—1987 гг. Это когда водка подорожала почти в полтора раза, виноградники от греха подальше вырубили, а на сахар, из которого повсеместно производили бражку и гнали самогон, были введены карточки. Горбачёв считал это провокацией, призванной выставить его в дурном свете, хотя в Молдавии, действительно, «извели под корень» 85 тыс. гектаров виноградников из 210 тысяч имеющихся.

Зато в итоге народ стал жить дольше, а ещё сделался трезвым, но злым и начал сочинять двусмысленные частушки, как в поддержку, так и в знак протеста против ведущейся антиалкогольной кампании, в духе: «В шесть утра поёт петух, в восемь – Пугачёва. Магазин закрыт до двух, ключ – у Горбачёва» или «Спасибо партии родной и Горбачёву лично! Мой трезвый муж пришёл домой и вылюбил отлично!». При этом СССР потерял 62 млрд «деревянных» рублей, на которые, разумеется, ничего нельзя было купить.

В этом же году Горби принял, помимо антиалкогольного, ещё одно роковое для себя решение – назначить Ельцина главой Московского горкома КПСС. Это к вопросу о том, что каждая «мышка скребёт на свой хребет» обычно сама. Впрочем, с другой стороны, Горбачёв объективно с ног сбился в поисках достойных кадров, которые смогли бы заменить разом «сдавших» брежневских ветеранов.

Год спустя Горбачёв одобрил долгожданный закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», который позволил первым предпринимателям развернуться. Благодаря этому советские граждане, наконец-то, узнали, что такое хозрасчёт, самоокупаемость и самофинансирование. Это когда вроде бы можно что-то делать, но при этом – гиперинфляция, пустые магазины, упомянутые ранее карточки и вообще – двукратный рост внешнего долга.

Одновременно Горбачёв пытался в течение некоторого промежутка времени силой удерживать СССР от полного краха, для чего были введены войска в Азербайджан, в Грузии произошёл разгон демонстрации, а в Алма-Ате «получил по зубам» митинг молодёжи. Даже жаждавшая вырваться на свободу Прибалтика смогла отделиться только в 1991 году.

Несмотря на размах своих деяний, Горбачёв был страшно одинок и, не найдя поддержки у физика Сахарова, обратился к другому учёному – лирику Лихачёву.

 

Дмитрий Лихачёв: знамя комбайнёра

Дмитрий Лихачёв (1906—1999). Член-корреспондент Академии наук СССР. Бессменный защитник памятников культуры, в 1986-м возглавил правление Советского Фонда культуры. Филолог, культуролог, академик РАН, питерский интеллигент «до мозга костей», автор 500 научных и 600 публицистических трудов, посвящённых истории русской культуры и литературы (главным образом, древнерусской).

За участие в студенческом кружке «Космическая академия наук» Лихачёва арестовали, в течение пяти лет он сидел за контрреволюционную деятельность. Побывал даже на Соловках, в лагере особого назначения. Если верить современным источникам, Лихачёв откровенной «контрой» не являлся, но, тем не менее, «Сталина и Ленина не цитировал», что, видимо, настораживало отдельных особо бдительных товарищей.

Лихачёв был, прежде всего, человеком культуры. Если посмотреть глазами филологов, то он являлся классическим «чужим среди своих», то есть интеллектуалом немного не от мира сего, которого обожала часть питерской и московской интеллигенции, то бишь гуманитарии-теоретики.

Можно сказать, что Лихачёвых было два – Лихачёв-филолог и Лихачёв – общественный деятель. Каким же был Лихачёв-общественник? И мог ли этот, казалось бы, оторванный от жизни человек преобразовывать своё время, находящееся в «прокрустовом ложе» системы? А может, и не преобразовывал он его вовсе?

Лихачёв монополизировал, по сути, «подмял под себя» все исследования произведений древнерусской литературы, в первую очередь, эпоса. Разумеется, в глазах многих наших современников древнерусская литература – это дикая архаика. Зато древнерусские тексты патриотичны, а ведь мы ратуем за то, чтобы собрать и сохранить культуру нашего народа, так сказать, «всю до последней крошки», не так ли?

Каноническое произведение, «Слово о полку Игореве», пусть и в переводе на современный русский язык, столь отчётливо выделялось на общем небогатом фоне нашей древней словесности, что именно оно стало главным инструментом советской карьеры Лихачёва. Так что его основная заслуга как деятеля культуры – включение этого произведения во всесоюзную учебную программу и, соответственно, в культурный фундамент нации.

Разумеется, среди учёных вскоре появились и пострадавшие – те, кто более или менее аргументированно ссылались на отсутствие доказательств подлинности «Слова о полку Игореве», открытого читающей публике «русским Макферсоном» графом Алексеем Мусиным-Пушкиным. Так, поддержавший эту точку зрения исследователь Средневековья историк Александр Зимин не смог опубликовать не только своё исследование о «Слове», но и семь монографий совсем на другие темы.

Дошло до абсурда. После сталинистской критики Лихачёва сборники стихов казахского поэта Олжаса Сулейменова, «посмевшего» искать в «Слове о полку Игореве» не только славянское, но и тюркское влияние, не издавались аж 17 лет.

Но, тем не менее, именно такой человек, как Лихачёв, оказался позарез нужен хитроумному Горбачёву для заигрываний с интеллигенцией и русскими националистами. Заинтересованному в поддержке, но далёкому от них Михаилу Сергеевичу был нужен человек, который мог бы стать посредником между властью и вышеупомянутыми «товарищами». Конечно, такого «нужного человека» система должна была дополнительно «прикормить».

В 1986 году 80-летнего Лихачёва наградили званием Героя Социалистического труда и назначили бессменным председателем Советского Фонда культуры. Благодаря симпатиям Раисы Максимовны Горбачёвой Лихачёв и вовсе стал одним из наиболее приближенных к советской «верхушке» деятелей советской поры.

Горбачёв не жалел денег на проекты Лихачева: лихачёвский журнал «Наше наследие» издавался за границей на глянцевой финской бумаге аж шесть раз в год. В 1988—1991 годах тираж издания составил рекордные 200 000 экземпляров, что сделало его самым массовым среди культурологической периодики. Кроме того, Фонду культуры был выделен прекрасный особняк на Гоголевском бульваре, д. 6, в Москве. А Лихачёв был «назначен», ни больше ни меньше, главным моральным авторитетом и носителем «общечеловеческих ценностей» в стране, можно сказать, мостом между старорежимной Россией и новым советским миром.

Что касается мира «старорежимного»: Октябрьская социалистическая революция застала почтенного старца ещё 10-летним ребёнком, так что карьеру он сделал в «людоедском» Советском Союзе, где, как известно, за «просто так» и принципиальную честную позицию Сталинские премии не давали. Лихачёв же получил таковую ещё при жизни Вождя народов, а именно в 1952 году.

В отличие от куда более принципиальных, чем он, Сахарова и Солженицына Лихачёв добровольно превратился в орудие и объект манипуляций Горбачёва, хотя практическую эффективность учёного оценить довольно трудно. После падения Горби всегда лояльный к коммунистам Лихачёв был использован в 1993 году уже Ельциным для подписания резкого «Письма сорока двух» в адрес российского руководства с требованиями запрета Компартии и досрочных выборов. Также в письме осуждалась так называемая «преступная политика Верховного Совета».

К 1995 году почтенный академик использовал исключительно «антикоммунистическую» риторику в духе: «Что такое Октябрьский переворот? Против кого он был направлен? Против интеллигенции. Первый год у власти стояли полузнайки. Стали арестовывать профессоров». И т.д., и т. п.

Примечательно, что сам Лихачёв стал профессором только в 1951 году, то есть в самый разгар сталинских репрессий против питерской интеллигенции и знаменитого «Ленинградского дела». Впрочем, тогда Лихачёв ещё не носил свою трогательную «фирменную» беретку и, естественно, не «обзывал» Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию Октябрьским Переворотом.

В те годы не только Лихачёв, но и многие другие пожилые функционеры «сталинского призыва» изображали из себя выходцев из царской России, последних интеллигентов и даже дворян. Потому что это было в тренде. Потому что ощущалась потребность в подобных людях, а самих-то людей давно уж и в помине не было: нехитрая арифметика подсказывала, что с 1917 по 1987 годы прошло 70 лет, то есть достаточно продолжительный промежуток времени. Но страна, пышно отмечавшая 70-летие революции, жаждала найти, облобызать и приласкать своих «бывших» – и «бывшие», конечно, тут же нашлись…

Кроме «старого петербургского интеллигента» Лихачёва не могу не вспомнить ещё одного «представителя элиты» – продавца сувениров из Вадуца (Лихтенштейн), туриста и журналиста «барона» Эдуарда фон Фальц-Фейна, покинувшего Россию в шесть лет. Одно время это был самый знаменитый «белоэмигрант и меценат». Человек он неплохой и даже угостил меня как-то бутербродом с колбасой, но уж больно любил прихвастнуть.

Впрочем, всех превзошла одна наша екатеринбургская «аристократка», имя из этических соображений называть не буду, оказавшаяся на поверку комсомолкой из глухой деревни. Эта дама была завотделом в обкоме партии, потом её «срок годности» истёк, и сию особу по доброй советской традиции «списали на культуру». Несмотря на былинный партстаж, она была дамой, приятной во всех отношениях. Так вот, её аристократический имидж сформировался вовсе не до революции, а исключительно благодаря советскому кинематографу.

Впрочем, может, не стоит осуждать эту невинную форму самозванства? Разве Эллочка-людоедка была виновата в том, что её «шанхайский барс» и «мексиканский тушкан» шились из помойных кошек?

Да что там кошки: уничтожившая свою элиту три поколения назад Россия, спохватившись, «на всю Ивановскую» заголосила о «гимназистках румяных», «корнетах Оболенских» и «златоглавой Москве». И вот на фоне общей ностальгической печали (в духе «Всё прошло, всё умчалося в невозвратную даль. Ничего не осталося, лишь тоска да печаль») вдруг появились своего рода актёры-любители, создающие новую революционную, но в то же время «старорежимную» реальность вокруг себя. Было ли возможно свержение коммунистов без таких людей? Вопрос спорный.

Как лауреат Сталинской премии Лихачёв превратился в булгаковского «профессора Преображенского», брезгливо презирающего простонародье и «новый мир» коммунизма? Думаю, что для этого ему потребовались немалые усилия и вся его долгая-предолгая жизнь. В итоге скончался и он, в последний раз сослужив службу «перекрасившемуся» начальству.

В 1999 году Лихачёву первому вручили возрождённый Борисом Ельциным орден Святого Андрея Первозванного. Александр Солженицын, кстати, от награды отказался. И наверно, сделал это неспроста, а промыслительно и будто предчувствуя поощрение этим орденом Сергея Шойгу – «За взятие Крыма».

Моё личное знакомство с Лихачёвым было, скорее, шапочным. В июне 1988 года я закончил металлургический факультет Уральского политехнического института, сегодня Уральского федерального университета, и решил не писать диссертацию. Несмотря на все свои советские предрассудки, я понимал, что направить энергию на преобразование моего туристического кооператива в турагентство при Фонде культуры будет гораздо продуктивнее.

Свердловское областное отделение Фонда направило меня на переговоры к начальству, в Москву, так я и попал в лихачёвскую вотчину, ту самую, что на Гоголевском бульваре. С реализацией моего проекта у меня всё «срослось», правда, не благодаря Лихачёву, с которым мне, конечно, довелось встречаться, а с помощью совсем других людей.

Одновременно с Советским фондом культуры существовал ещё и республиканский Фонд культуры, называемый на дореволюционный манер Всероссийским. В отличие от своего «жирующего» союзного «начальства» он прозябал и бедствовал. Так я впервые узнал о скрытом, основанном на лютой зависти противостоянии союзной и «эрэсэфэсэрной» бюрократии, которое спустя всего три года после описанных событий раскрылось «во всей красе» в Беловежской пуще.

Будучи уже директором турагентства «Малахит» при Всероссийском фонде культуры, входившем в Советский фонд культуры, я даже выбрал Лихачёва в 1989 году в качестве народного депутата СССР – одного из пятерых от Советского Фонда культуры. «Продепутатствовал» мой избранник с 1989-го по 1991год.

Но вернемся к Горбачёву, покровителю Лихачёва. На XIX партконференции Горбачёв объявил о начале политической реформы. А спустя всего полгода был избран почти настоящий парламент – Съезд народных депутатов СССР. Разумеется, Горбачёв не доверял выбору народа и немного «смухлевал», примерно как сейчас Владимир Путин, и потому из 2249 депутатов только 1500 были избраны населением. Причём из них лишь половина баллотировалась по равным по числу избирателей территориальным округам. Остальные же были выдвинуты округами национально-территориальными, где каждой союзной республике выделялась квота на 32 места, что дискриминировало, в первую очередь, огромную 150-миллионную Россию, приравнивая ее к одномиллионной Эстонии и прочим, ненамного более крупным, 13-ти республикам.

Впрочем, национальные автономии более «низкого» уровня представительства укрепляли позиции России: в состав союзных республик были включены автономные республики, которым выделялось по 11 мест, автономные области с пятью местами и автономные округа с одним местом. На практике это уменьшило представительство русских регионов, так как подразумевало создание всего лишь одного национально-территориального округа в 5-миллионной Свердловской области, где, как я уже рассказывал, демократ Кудрин одолел «партократа» Месяца, и формирование такого же округа в 5-тысячном Корякском автономном округе, в котором о демократах никто никогда и слыхом не слыхивал. Как говорится, «почувствуйте разницу» – между пятью тысячами и пятью миллионами.

Но и этого показалось мало Горбачёву: 750 мест получили представители коммунистических, ведь других тогда ещё не было, общественных организаций. В итоге в результате выборов в парламент прошли 87% членов и кандидатов в КПСС, а женщин и вовсе пробилось лишь 13%.

Был и другой фильтр: депутаты съезда избирали Верховный Совет. На этом этапе, к слову, был подвергнут очередному публичному унижению Борис Ельцин, избранный народным депутатом СССР при поддержке почти 92% москвичей, однако «проваливший» «внутренний» тур голосования. В той критической ситуации депутат Алексей Казанник, будущий ельцинский генпрокурор, отказался от «своего» места в пользу Ельцина, и Горбачёв милостиво допустил Бориса Николаевича «на следующий уровень». Тем не менее, несмотря на многочисленные пафосные телетрансляции, «заднескамеечнику» Ельцину не позволили блистать в «храме демократии». Зато там родилась другая политическая звезда. Сверхновая по имени Анатолий Собчак.

 

Анатолий Собчак: первый российский политтехнолог

Анатолий Собчак (1937—2000). Первый мэр Санкт-Петербурга, известный политик, дамский угодник и вообще яркая политическая фигура. В 1956-м поступил на юрфак, в 1964-м защитил кандидатскую на мудрёную тему «Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда действием источника повышенной опасности».

Преподавал в Ленинградской спецшколе милиции МВД СССР. В 1990-м вышел из КПСС. Научный руководитель кандидатской диссертации Дмитрия Медведева. В 1989-м – народный депутат СССР, в 1990-м – глава Ленсовета.

Составлял воззвания «К гражданам России», был автором указа «О незаконности действий ГКЧП». По легенде, Собчак даже остановил колонну танков, которая шла на Санкт-Петербург во время путча. Вместе с Гавриилом Поповым входил в число создателей «Движения демократических реформ».

В программу Движения входило преобразование СНГ, включающее создание единой рублёвой зоны без таможенных и прочих границ. Помимо этого в неё было включено объединение государств с общими интересами в военной сфере и приватизация ВПК.

Любопытный факт: до того, как стать убеждённым демократом, Собчак был коммунистом «до мозга костей» – в его диссертации было столько ссылок на работы Владимира Ильича Ленина, что её даже отдали Анатолию Александровичу на доработку. Кроме того, Собчак входил в парламентскую комиссию по расследованию тбилисских событий 1989 года. В ту первую и последнюю нашу работоспособную парламентскую комиссию, которая установила, что советские солдаты в борьбе с протестующими использовали сапёрные лопатки.

Анатолий Собчак был одним из первых российских политиков, всерьёз озаботившихся своим имиджем и сумевших его успешно «продать».

Да, он входил в число многочисленных докторов юридических наук и депутатов Съезда народных депутатов СССР. Но спрашивается, как можно было, находясь среди стольких примерно одинаковых мужчин средних лет, обратить на себя внимание? Собчак исхитрился это сделать, причём весьма успешно.

Во-первых, он всегда и обо всём говорил расплывчато и витиевато, но был при этом бесконфликтен и неагрессивен. Потому что когда вместе собираются полторы тысячи человек, спорить по существу ни с кем не стоит. Поэтому-то хитроумный Собчак предпочитал выступать только по невинным процедурным вопросам, делая глубокомысленные замечания, куда перенести запятую и как поправить документ. И с ним соглашались, потому что тогда никто толком не умел оформлять документы. А ещё ему стали регулярно и без очереди предоставлять слово, потому что он многозначительно заявлял: «Я по регламенту».

Помимо этого Собчак был вызывающим «цветным пятном»: депутатские заседания в ту пору транслировались по ТВ. У большинства же телезрителей тогда были только черно-белые телевизоры, а почти у всех депутатов – одинаковые серые костюмы. И Собчак, прекрасно это осознавая, сделал ставку не на цвет, а на контраст. Проще говоря, на свой фирменный клетчатый пиджак.

Пиджак этот был своего рода огромной гипертрофированной кепкой клоуна Попова. В результате Собчак, запомнившийся каждой заскучавшей домохозяйке, неудержимо «рябил» на экранах телевизоров, а убедительная просьба «клетчатое не надевать» стала общей для всех телеоператоров. Раскрутившийся же «пиджаконосец» «инвестировал» свой имидж в большую политику и даже смог стать мэром Санкт-Петербурга. И назначил Владимира Путина своим замом.

Именно благодаря ему Путин, возглавивший предвыборный штаб Собчака, когда тот пошёл на второй срок, получил свой единственный опыт участия в демократических выборах. Кампания была ими проиграна. И с тех пор выборы на ключевые посты с непредсказуемым финалом Путиным не поощряются.

Есть расхожее утверждение о том, что все мы «вышли из гоголевской шинели», – Путин же, можно сказать, «вырос из пиджака Собчака». Но не только благодаря личной роли профессора в его судьбе. Скорее, с помощью политтехнологических приёмов разной степени сложности, по сей день заставляющих доверчивых телезрителей вглядываться в колышущийся, переливающийся и такой загадочный «пиджак» российской политики.

Съезд народных депутатов СССР осуществил главную мечту Горбачёва. Депутаты легализовали его не в качестве всесильного партийного босса, а как законно избранного ими президента Советского Союза. «Демократы» плевались от такой псевдодемократии, но гораздо хуже пришлось самому новоявленному президенту. Оказалось, что единство Советского Союза обеспечивалось вовсе не законами, как простодушно полагал юрист Горбачёв, а при помощи вмешательства коммунистов во все стороны жизни государственных и якобы не государственных организаций. А потому, отделив партию от государства, Горбачёв автоматически запустил механизм распада страны.

И кто его знает, куда бы мы скатились, если б не лихорадочные попытки амбициозного Ельцина заполнить собой образовавшийся политический вакуум.

По большому счету, Горбачёв потерял власть и страну, потому что он их толком не знал, а его теории были ложными, но всё-таки они продолжают владеть умами многих россиян, тем более что в глазах населения эти теории с фигурой Горбачёва никак не ассоциируются.

 

Гавриил Попов: прораб перестройки

Гавриил Харитонович Попов родился в Москве в 1936 году. Экономист и политик, доктор экономических наук, профессор, член РАЕН. Был одним из лидеров демократического движения. В марте 1990 года избран депутатом Моссовета от блока «Демократическая Россия». В 1991—1992 гг. занимал должность мэра столицы (причем был первым её мэром), в 1990—1991 гг. возглавлял Московский городской Совет народных депутатов. В 1989 году стал президентом Федерации греческих общин «Понтос», в 1991-м – главой Российского отделения Всемирной лиги за свободу и демократию, являлся членом президиума Политического консультативного совета при президенте Российской Федерации и председателем палаты Совета по внешнеполитической деятельности. С 2002 года – президент Фонда Плеханова. Кроме того, Попов – советник мэра Москвы Сергея Собянина, почётный член Международной академии менеджмента, президент Международного университета в Москве, действительный член Академии творчества, главред журнала «Вопросы экономики».

Ввёл понятие «командно-административная система», имел непосредственное отношение к Международному союзу экономистов и Вольному экономическому обществу. Инициировал снос нескольких памятников советской эпохи – Дзержинскому, Свердлову, Калинину, а также переименование 10 станций метро, нескольких сотен улиц и площадей.

Выступал против того, чтобы «быстрее всех плодились нищие», критически относился к реформам Егора Гайдара, которые, по мнению Попова, привели к отставанию России на 35 лет. Поддержал движение «Захвати Уолл-стрит», целью которого была концентрация внимания общества на преступлениях финансовой элиты.

Впервые именно у Гавриила Попова я прочёл статью о том, что Россию надо «разрезать», как колбасу, на Сибирь, Урал, Дальний Восток, Поволжье и Центральную Россию. Мол, это предотвратит распад СССР на союзные республики. К слову, Попов написал и продолжает писать многочисленные статьи на самые разные темы…

Да, Гавриил Попов выиграл выборы мэра Москвы. Это был один из ключевых постов в России, который он, впрочем, уступил своему заму – куда более прагматичному и хваткому Юрию Лужкову. Кстати, Лужков, помимо своих не реализовавшихся президентских амбиций, прославился чрезвычайно выгодным брачным союзом. Про свою супругу Елену Батурину он говорил, что она якобы настолько талантлива, что стала миллиардершей не благодаря, а, наоборот, вопреки его должности. Дескать, её бизнесу Лужков только мешал, иначе она и Билла Гейтса обошла бы. К слову, нынче у Батуриной есть все возможности это доказать.

В общем, власть из рук идеалистов и мечтателей перешла в руки прагматиков. Но это отнюдь не означает того, что Попов или Горбачёв, которому Бог дал богатырское здоровье, позволившее пережить всех оппонентов, включая Ельцина, полностью ушли из политики. Эти бывшие противники, как, впрочем, часто бывает, неоднократно пытались объединиться и создать какое-нибудь современное социал-демократическое движение. Но попытка бесславно провалилась, потому что в России, как известно, не любят «бывших» и никому не дают второго шанса.

Тем не менее, Горбачёв и Попов нередко выступали в роли «свадебных генералов» на социал-демократических «сходках», которые в начале «нулевых» при моем скромном участии организовывал Геннадий Селезнев, тогдашний спикер нашей Госдумы. Конечно, я всегда трепетно относился к этим гигантам времён моей молодости, сохранившим свои идеалы и убеждения до глубокой старости. Их многолетнее и совершенно бескорыстное служение идеалам, пусть и совершенно непопулярным у избирателя, не может не вызывать уважения.

В целом же мы все должны быть благодарны Горбачёву за то, что, возможно, даже помимо своей собственной воли он вывел нас из мрачного тупика мировой истории. А сам остался в нём, навеки прикованный к иллюзиям и нелепым теориям нашего пугающего прошлого. Жалко, конечно, старика, ибо страшно далёк он нынче от народа.

В 2011 году Горбачёву исполнилось 80 лет. Я был растроган и даже позвонил в «Горбачёв-фонд», чтобы предложить финансовую или любую иную поддержку. Высокомерная особа на другом конце провода записала мои координаты, но так и не перезвонила. В общем, даже после своего падения Горбачёв остался заложником окружения. Как в Форосе в 1991-м.

Разумеется, меня это не остановило. Я вообще неукротим в своей благодарности. К юбилею великого человека в моём любимом Екатеринбурге было вывешено 80 плакатов «Спасибо Горбачёву». Причём буква «о» в фамилии Горбачёва была заменена на сердечко. Жаль, что сам Михаил Сергеевич их так и не увидел.

 

Борис Ельцин: строитель Вавилонской вертикали

Борис Ельцин (1931—2007) появился на свет в уральском посёлке Бутка, скончался в Москве. Первый Президент РФ – и этим всё сказано. На президентский пост избирался дважды – в 1991 и в 1996 гг. В 1955 году начал карьеру на родном седом Урале как обычный строитель в тресте «Уралтяжтрубстрой», где прошёл путь от мастера до начальника участка. В 1968 году начал партийную карьеру, в 1976-м возглавил строительный отдел Свердловского обкома КПСС. В 1978—1989 гг. был депутатом Верховного Совета СССР, с 1981-го по 1990-й – членом ЦК КПСС. В 1985 году избран первым секретарём Московского городского комитета (МГК) КПСС, в 1988-м – первым зампредседателя Госстроя СССР. В 1990-м стал депутатом РСФСР от Свердловска, затем – председателем Верховного Совета РСФСР.

Чем же отличился Борис Ельцин на Урале? Именно он за семь лет (1975—1982) возвёл в Свердловске облицованное белым мрамором 24-этажное здание Обкома КПСС, по сути, главную Вавилонскую башню Урала и грандиозный памятник своему эго, откуда Ельцин свысока взирал не только на соседние обкомы, но и на всесильный Центральный Комитет КПСС, ютившийся в приземлённой и приземистой, серого цвета 6-этажке на московской Старой площади.

Ельцинская «обкомовская башня» – это и первый провинциальный советский небоскрёб, и символ величия и нерушимости Коммунистической партии, и, если вспомнить старика Фрейда, фаллический памятник самому Ельцину.

Сегодня, когда рядом с 24-этажной Ельцинской башней возведён официальный, тоже фаллической формы, белёсый 6-метровый памятник самому Борису Ельцину, то начинаешь понимать, насколько самооценка Ельцина превосходила все наши мещанские попытки мерить его «Я» своим убогим аршином.

Впрочем, Башня по-прежнему переполнена «прозаседавшимися» и прозвана наивным народом Белым домом. Это, конечно, является большим художественным преувеличением. Не надо нам с американцами мериться, и так видно, что у Ельцина был «длиннее».

Я понимаю, что вышенаписанное кому-то покажется ёрничеством. Но, увы, всё серьёзно. Именно Ельцин, впервые за советскую и постсоветскую эпоху, вписал в Конституцию России 1993 года еретическую часть 2 статьи 77, противоречащую и «всем буквам», и духу основного закона: «В пределах ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации образуют единую систему исполнительной власти в Российской Федерации».

Так была отреставрирована и легализована коммунистическая партийная вертикаль власти, называвшаяся в отменённой при Горбачёве 6 статье Конституции СССР «руководящей и направляющей силой» общества.

Парадоксально, но Горбачёв, и поныне цепляющийся за коммунистическую идеологию, отвергал коммунистические тоталитарные практики. А вроде бы отрёкшийся от коммунистических бредней Ельцин сделал всё, чтобы эти практики возродить. Разумеется, бодливой козе Бог рог не дал, многое пришлось доделывать Путину. Но и исторические мечты, и нынешний политический курс, безусловно, ельцинские.

Эти соображения позволяют оценить, как тень от ельцинской Вавилонской башни легла на всю его последующую политику. С некоторым опозданием Господь всё-таки наказал строителя «уральского Вавилона», «смешав языки» 15 независимых государств, ныне ни в чём не понимающих друг друга.

Помимо Башни Ельцин прославился тем, что при нём был снесён дом инженера Ипатьева, где провела свои последние дни семья последнего российского императора.

Конечно, Ельцин сделал для уральцев и кое-что полезное: по легенде, именно благодаря его усилиям Свердловску было разрешено сооружение метро, строились новые дороги и птицефабрики, началось движение МЖК.

А уже в Москве Ельцин «отважно подавил» так называемый путч ГКЧП 1991 года, повлёкший за собой передачу ему власти от Горбачёва. Сами заговорщики запомнились массам только трясущимися руками, танками на улицах Москвы и трансляцией балета «Лебединое озеро» по всем телеканалам страны.

В конце же 1991-го Ельцин и иже с ним подписали знаменитое Беловежское соглашение, поставившее крест на Советском Союзе, который никто из его жителей так и не вышел защищать.

А 3—4 октября 1993 года здание российского парламента фактически в прямом телеэфире было публично и демонстративно расстреляно ельцинскими сторонниками из танков: градус общественного напряжения нарастал.

Немного разрядило обстановку лишь триумфальное возвращение в Россию из американской эмиграции великого писателя Александра Солженицына, которого многие считали совестью нации…

 

Александр Солженицын: исследователь ада

Александр Исаевич (Исаакиевич) Солженицын (1918—2008) – известный писатель, публицист, который жил и работал в СССР, Швейцарии, США и России. В 1970 году получил Нобелевскую премию по литературе. Творчество Солженицына во многом посвящено переосмыслению советской истории, в первую очередь, периода сталинизма.

Солженицын был исключён из Союза писателей, однако, несмотря на травлю, отказался покинуть СССР. Его произведения выходили в самиздате, но, вопреки этому обстоятельству, он стал автором ряда культовых романов, которые, по сути, «ставили диагноз» эпохе, которую Солженицын «пропустил через себя», – «В круге первом», «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус», «Красное колесо».

Многое началось с Александра Солженицына, который, может, и не был гигантом мысли, но зато научил советских людей не бояться думать. И думать свободно.

Я вырос в Екатеринбурге, тогда Свердловске, и среди моих знакомых не было ни диссидентов, ни инакомыслящих. И вот школьный учитель дал мне почитать «Один день Ивана Денисовича». Я прочёл эту вещь взахлёб – это было первое запрещённое издание, которое попало ко мне в руки. Тогда я ещё ничего не слышал об эпопее «Красное колесо».

Конечно, я многое косвенно знал о Солженицыне, – что его выслали из Советского Союза и что он отсидел 10 лет, как и миллионы наших сограждан, но зато потом написал об этом смелую и откровенную книгу.

Как ни странно, основным двигателем революции, которая произошла в 80-х – начале 90-х в нашей стране, была именно эта повесть и ставшая страшным откровением и шоком информация о репрессиях, которая в ней содержалась. Эта информация потрясала, несмотря на то, что сам по себе факт репрессий не был сенсацией, – о них даже официально сообщили в 1956 году на съезде Компартии.

Когда нам говорили, как хорошо жилось при советской власти, мы невольно вспоминали: «А ведь тогда людей расстреливали». К слову, точно таким же было и стандартное советское обвинение в отношении американцев: «А вы негров вешаете». Так или иначе, с этой рвущей сердце солженицынской правды и началась Великая российская демократическая революция.

В коротком, но пронзительном «Одном дне Ивана Денисовича» главной составляющей была именно атмосфера. Атмосфера, передающая внутреннее состояние страны, население которой было загнано в угол.

«Домой я ночью пришёл с огородов. Отца уже угнали, мать с ребятишками этапа ждала. Уж была обо мне телеграмма, и сельсовет искал меня взять.

Трясёмся, свет погасили и на пол сели под стенку, а то активисты по деревне ходили и в окна заглядывали. Тою же ночью я маленького братишку прихватил и повёз в тёплые страны, во Фрунзю. Кормить было нечем что его, что себя. Во Фрунзи асфальт варили в котле, и шпана кругом сидела. Я подсел к ним:

«Слушай, господа бесштанные! Возьмите моего братишку в обучение, научите его, как жить!» Взяли… Жалею, что и сам к блатным не пристал…

– И никогда больше брата не встречали? – кавторанг спросил.

Тюрин зевнул.

– Не, никогда не встречал.

– Ещё зевнул.

Сказал:

– Ну, не горюй, ребята! Обживёмся и на ТЭЦ. Кому раствор разводить – начинайте, гудка не ждите».

Советский Союз во многом уничтожил себя сам. Советский народ, к сожалению, нередко занимался тем же самым – самоистреблением. Уничтожением своей элиты и не элиты, в общем, тех, кто, так или иначе, мог попасть под «красное колесо» истории и судьбы.

Подлинные масштабы репрессий 20-х—30-х годов, наверное, не знает никто и вряд ли когда-нибудь узнает. Потому что история обычно бывает официальная, то есть та, которую фиксируют в словарях или «Википедии», и неофициальная, а именно живая, как воздух, которым мы дышим. И, кажется, вот эту-то живую, неофициальную и подлинную историю нам ещё предстоит открыть. Открыть, если мы на самом деле этого захотим. Если не испугаемся того, что узнаем. Если не ужаснёмся подлинным масштабам катастроф, которые происходили в той же России и в том же СССР.

Вообще, это самое главное – уметь посмотреть правде в глаза. И понять, как мы дошли до жизни такой – точнее, до самоуничтожения. До тяги к саморазрушению.

Нам нужно проанализировать этот механизм самоистребления, можно сказать, разобрать на винтики наше «красное колесо» – разобрать, чтобы не повторяться. Потому что если Россия снова осуществит то харакири, которое произвёл когда-то с собою Советский Союз, отступать уже точно будет некуда. И некому. И потому бесценен опыт, запечатлённый в трудах Солженицына. Опыт того, как проникает в души рак страха и отчаянья. Опыт того, как работает «колесо истории», опыт «Одного дня Ивана Денисовича» – по большому счету, растянувшегося дня человека, загнавшего себя в угол. Или страны, поставившей себя в него. Всё же, несмотря на весь пессимизм, после прочтения этого произведения люди ощущали катарсис – и чувство свободы.

Вернёмся к первому российскому президенту. Ельцина «прославила» (или «ославила») не очень победоносная война в Чеченской республике. В конце 1994 года во время первого штурма Грозного только по официальным данным погибли и пропали без вести полторы тысячи российских военнослужащих. Впрочем, это было только начало затяжного конфликта. Вообще российские потери в Чечне превысили потери в Афганистане, и в конце их уже никто не считал, кроме обезумевших от горя и страха солдатских матерей. Но к чеченским событиям я ещё обращусь позже.

В 1996 году здоровье Ельцина пошатнулось, он перенёс инфаркт. Спустя три года, в мае 1999-го, Государственная Дума попыталась отправить Ельцина, чья репутация в глазах как депутатов, так и избирателей была подорвана дефолтом 1998-го и чрезмерным пристрастием президента к алкоголю, в отставку. В августе 1999-го главой российского правительства был назначен Владимир Путин, которого в новогоднюю ночь с 1999-го на 2000 год Ельцин назвал своим преемником.

 

Ельцин. Встреча с Историей

Я видел Ельцина один раз в жизни, в самом начале 90-х. Госдумы ещё не было, и, соответственно, я не являлся ее депутатом. У государства имелись кое-какие планы на будущее, но до Госдумы в здании бывшего Госплана СССР тогда уже заседало министерство экономики новой России. В нём в своём кабинете мой будущий соратник по СПС, молодой министр Андрей Нечаев установил первый в России… велотренажёр и энергично крутил педали, естественно, ни на сантиметр не сдвигаясь с места. Это было очень символично. Казалось, что и вся новая экономика России, подобно этому тренажёру, обречена на пробуксовку.

Помню свою первую и последнюю, можно сказать, личную встречу с Ельциным. Стояла противная московская зима, под ногами хлюпала мерзкая снежно-солевая суспензия, разъедающая обувь и наши надежды. Я бесцельно брёл по Охотному ряду, убивая время перед очередной встречей.

Внезапно дорога перед Минэкономики оказалось перекрыта, всё оцепили 20 человек в штатском. И я увидел, как сквозь сумрак, по грязи, яко посуху, шествует высокий, статный седой человек в длинном чёрном пальто и без головного убора. Он сел в элегантный чёрный «Мерседес» и уехал. Это был Ельцин. Так мимо меня, в прямом и переносном смысле, будто бы промчалась сама российская история.

Я очень надеялся на Ельцина, когда тот пребывал в опале, и не любил его, когда он был президентом. Более того, я не голосовал за него во время вторых президентских выборов. Когда Ельцин приезжал в Екатеринбург, я не ходил на встречи с ним, хотя по статусу был в числе приглашённых. Теперь я отношусь к Ельцину гораздо терпимее.

Как ни крути, Ельцин был прирождённый альфа-лидер, вождь и пассионарий, если воспользоваться терминологией Льва Гумилёва. Он прошёл все ступени карьерного роста, от самого низа до вершины. Ельцин и в сапогах резиновых по стройке ходил, и с мужиками-«строяками» водку глушил, и прогульщиков кулаком «прикладывал». У него были харизма, опыт и талант вести людей за собой. А ещё он не метался и не мельтешил, как тот же изнеженный интеллигент с дрожью в коленках, Егор Гайдар.

Ельцин – прирождённый практик, он не углублялся в абстрактные экономические теории. Впрочем, экономика не геометрия, её аксиомы и теоремы донельзя расплывчаты и подвержены до неприличия противоречивым толкованиям.

Политический курс при Ельцине был прост и незамысловат: жизнь в стране должна была прийти в соответствие с международными стандартами. Для этого вводились выборы и самоуправление, создавались ТСЖ и управляющие компании, запускались акционерные общества, шла приватизация, выстраивалась новая система государственной службы на западный манер.

Почему же простая идея принять европейские законы и начать жить по-западному оказалась, как я уже писал, утопией? Причина не в особенностях национального менталитета либо родовой травме времён канувшего в Лету монголо-татарского ига. Виной всему куда более свежее «советское иго», искалечившее саму социальную ткань русского и других населявших Советский Союз народов путём целенаправленного истребления десятков и сотен тысяч активных членов социума.

Стоит отметить, что «бывшие советские» граждане оказывали отчаянное сопротивление любым переменам. Помню, когда в 2002 году мы создали первую управляющую компанию, то аж 500 человек подали на нас в суд, почему-то решив, что наша цель – переписать их квартиры на себя. Иначе зачем заниматься ЖКХ? Так рассуждали подозрительные уральцы, в числе которых оказались представители самых разных профессий. Среди них встречались и люди, которые, вроде бы, должны были быть мыслящими и адекватными. Ан нет – и они оказались лишены здравого смысла.

Свобода слова, конечно, существовала и тогда. Однако грамотно и красиво выражаться в те годы почти никто толком не умел, да и сказать большинству граждан было фактически нечего. Многие слышали звон, не зная, где он, но, тем не менее, охотно его ретранслировали.

Ельцин же умел убеждать людей. Когда он выбирался, то обещал лечь на рельсы, если цены повысятся. Но цены не могли не повыситься, а на рельсы Ельцин, конечно же, не лёг, так что сегодня многие считают его популистом. Зато лишних денег на Олимпиаду, «крымский блиц-криг» и прочие массовые мероприятия у него, как ни крути, не было. Поэтому чаша сия нас в ту пору миновала, хотя, конечно, не миновали другие чаши.

А ещё Ельцин был противоречив: он, как и Горбачёв, заигрывал с Западом, пытался наладить с ним конструктивные отношения, но в то же время, обидевшись за югославских «братушек», решительно развернул самолёт с премьером Евгением Примаковым. По сути, демонстративно хлопнул дверью. Так его и шатало, как огромного медведя, проснувшегося после долгой спячки, – между симпатией к западной демократии и тем, чему нас учили на уроках истории, то есть теорией биполярного мира. Это когда «Америка параша, победа будет наша».

Вообще Ельцин – прирождённый строитель. И для Урала он больше сделал не как президент, а как глава региона. В Свердловской области он возвёл не только Белый дом – область стала чемпионкой по строительству. Даже славящиеся своей никчёмностью юные бюрократы и лентяи-комсомольцы при нём занялись делом: засучив рукава, взялись за МЖК. И превратили эту задумку в успешный проект, которым они и сегодня, поседев и полысев, искренне и небезосновательно гордятся.

 

МЖК, или «Как закалялась сталь»

МЖК (молодёжный жилой комплекс) – социальное движение в СССР, пришедшееся на 1971—1991 гг. (пик развития – 1984—1991). Изначальная задача движения – создание комфортных жилищных и социально-бытовых условий для молодых советских семей.

Собственно, сам молодёжный жилой комплекс состоял из свежепостроенных зданий с пригодными для нормальной жизни квартирами, а также всем, что необходимо для создания комфортной среды обитания, – магазинами, кафе, культурно-оздоровительными центрами, центрами техтворчества, объектами здравоохранения и образования для детей и взрослых, спортивными и культурно-массовыми учреждениями, непременной зелёной зоной, местами для парковки транспортных средств и даже такой «роскошью», как хранилища продукции, выращенной в поту доблестными советскими садоводами и огородниками.

По легенде идея создания МЖК возникла в умах молодых учёных-«шестидесятников» из подмосковного Королёва. Эти отважные ребята знали, как покорить космос, и решили применить свой талант по изобретению и внедрению инноваций в сугубо земной плоскости и с пользой для себя самих. Главное, они были реалистами и поняли: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. То есть если ты сам не найдёшь способ, как по-быстрому обеспечить свою семью жильём, то никто тебе в этом благородном деле не поможет. И ждать помощи свыше, а именно от партии и правительства, можно сколь угодно долго. Ибо многолетние очереди, состоящие из ветеранов, льготников и прочих заслуженных людей, никто не отменял.

В итоге первый комсомольско-молодёжный строительный отряд наполовину состоял из интеллектуалов, а наполовину из трудяг-рабочих. Ибо «белые воротнички» поняли, что самим им с задуманным ими же проектом не справиться. Так что теоретикам были позарез нужны практики.

Альянс оказался продуктивным, и в 1971 году была вбита первая свая МЖК. В 1976-м удачный опыт был поощрён и «подписан в тираж» премией Ленинского комсомола, а в 1980-м чудо-проект был одобрен аж на пленуме ЦК ВЛКСМ.

В МЖК разглядели и укрепление патриотизма, и цементирование советской семьи, которая наконец-то могла расцвести если не в тепличных, то хотя бы во вполне пригодных для жизни условиях. Всё это должно было привести к повышению культурно-образовательного уровня советского человека, росту рождаемости, уменьшению преступности и прочим приятным бонусам. По большому же счёту, государству появление МЖК было очень даже на руку: граждане вернули себе часть тех функций, которые самовольно присвоила, но не смогла выполнить советская бюрократия.

В общем, свердловские комсомольцы-добровольцы «дышали в затылок» «гагариным» из Королёва. «Тёзка» этого славного города, свердловчанин Евгений Королёв, собрал 20 экс-лидеров стройотрядов, комиссаров, бригадиров, сотрудников Уральского научного центра и УПИ (Уральский политехнический институт) и отправился к благословлённым Партией «королёвским» первопроходцам перенимать опыт.

А потом за уральцами, так сказать, «не заржавело»: в 1980 году воодушевлённые «королёвцами» студенты и экс-студенты взялись за создание МЖК-1. Глубокомысленный Королёв придумал девиз проекта: «Человек строит дом – дом строит человека».

В 1985-м молодые строители получили свою порцию «сахара» свыше – премию Ленинского комсомола. А чуть ранее, в 1982-м, МЖК, будто грибы, стали появляться в Ленинграде, Новосибирске, Томске, Архангельске и вообще на территории всей необъятной.

 

«Поднятая целина» по-уральски

Наши стройотряды отличались от стройотрядов из других городов примерно тем же, чем индейцы отличаются от цивилизованных людей. Я трижды ездил на целину, из них дважды на Канско-Ачинский топливно-энергетический комплекс (КАТЭК), так что видел всё своими глазами. Это была такая разухабистая комсомольская стройка, которая так никогда и не закончилась, в отличие от МЖК: он-то худо-бедно, но «сработал». Очень многие комсомольские стройки, как известно, бесславно провалились в небытие, принеся больше вреда, нежели пользы народному хозяйству.

Напомню, что КАТЭК – угольные разрезы и ГРЭС Канско-Ачинского угольного бассейна, который аж на 800 километров вытянут вдоль Транссибирской магистрали. Основная его часть располагается в Красноярском крае, западная – в Кемеровской области, восточная – в Иркутской. Общая площадь – около 65 тыс. кв. км. Угли залегают близко к поверхности, их добыча ведётся открытым способом.

Программа создания КАТЭКа разрабатывалась в 1960—80-е годы и предполагала масштабное освоение месторождений бассейна, строительство крупных разрезов, ГРЭС, углехимических предприятий, производящих жидкое топливо и другие продукты. Ввод в эксплуатацию 4—6 ГРЭС общей мощностью 20—32 млн кВт планировался к 1990 году.

Помню, в 1986 году Горбачёв решил поднимать Нечерноземье, и нас направили в Смоленскую область строить дома для селян. За это очень мало платили, но мы хотя бы соорудили домишки для нищих крестьянских семей. А вот на КАТЭКе мы строили огромные никому не нужные здания посреди степи. И за этот бесполезный труд получали фантастические по советским временам деньги. Поэтому я, будучи с девятнадцати лет молодым мужем и отцом, не вылезал из стройотрядов и получал там весьма позитивный опыт в виде приличного заработка.

Вообще, период стройотрядов был эпохой популярных в ту пору курточек – «целинок». Спины этих курток, то бишь «рабочей одежды», в которой, собственно, никто никогда не работал, были расписными. На них запечатлялись эмблемы каждого отряда, так что поражённое оригинальностью этой формы народного творчества консервативное ЦК ВЛКСМ запретило студентам разрисовывать спины. Послушались все, кроме упрямых уральцев, в результате чего наши куртки напоминали боевую раскраску индейских вождей, так что каждый свердловский стройотряд бросался в глаза на любом вокзале или в аэропорту.

Впрочем, наш отряд выделялся не только одеждой – у нас имелась зажигательная агитбригада, и я читал молоденьким сельским продавщицам проникновенные лекции о международном положении.

Да, наши стройотряды славились дисциплиной и работоспособностью, и пока соседи из Питера и Москвы интеллигентно попивали после трудового дня, мы горбатились сутками на объектах да ещё брали халтуры. Впрочем, один раз, по окончании сезона, на «целинном» банкете мы устраивали настоящую пьянку с каким-нибудь свердловским же женским стройотрядом. Что греха таить, даже в целомудренные времена полусухого закона и «в СССР секса нет» такая вот пьянка порой переходила в настоящую «римскую» оргию.

В остальное же время мы, трезвые, как стекло бутылок «Боржоми», ломали себе спины и наживали будущие проблемы, поднимая по молодости и неразумию тяжеленные «коммунистические» носилки. Этот кураж потом многим «аукнулся» уже в зрелом возрасте больной поясницей, но кто в юности любит, а главное, умеет заглядывать в будущее!

 

«Рождёные в 60-е». Почему будущие олигархи не гнушались мыть подъезды

Для меня как для главы семейства, ответственного за супругу и ребёнка, стройотряд был хорошим шансом подработать. Я находился в костлявых лапах бедности и мечтал из них вырваться. Одно время мне даже приходилось мыть подъезды. Причём официально-то была трудоустроена моя бабушка-пенсионерка, а полы мыл я.

Так что, по моему мнению, мне очень повезло, что я попал именно в стройотрядовское движение, где неплохо платили. Я мог бы заняться куда менее законной деятельностью, но душа к ней не лежала. А ведь тогда многие становились цеховиками, спекулянтами или фарцовщиками. Некоторые потом даже выбивались в подпольных миллионеров Корейко. Но я к таковым не относился.

 

Ельцин и «продвинутая молодежь» 80-х

Помню, в молодости в кинотеатре я смотрел перед фильмом местный киножурнал, в котором показывали, как по коридору шёл огромный мужик, а в это время там горели лампочки. И вот мужик входил в кабинет и громко так вопрошал: «Как вы, туда-растуда вас, занимаетесь энергосбережением? Почему в коридоре нет никого, кроме первого секретаря обкома, а лампочки горят?» Этим человеком был, конечно, Ельцин. И это всё, что я тогда о нём знал. Так что молодёжь, даже довольно «продвинутая», относилась к Ельцину, можно сказать, «ровно». Потому что была «не в теме».

В 70—80-е годы Свердловск, наконец, стал городом, где бурлила жизнь. Подросло первое поколение подлинных коренных свердловчан, родившихся и выросших в нашем городе, а не сбежавших из колхоза или эвакуированных вместе с заводами подальше от наступавших немцев. Ни до, ни после в столице региона никогда не проживало одновременно столько молодых, «продвинутых» и образованных людей.

Позже, в 1984—1985 годах, наши вузы упадут в демографическую яму – далёкое эхо страшных военных потерь, а немногочисленных парней, принадлежащих к поколению 80-х, заберёт советская армия. Потом произойдёт великий «исход» евреев, немцев и вообще людей, попросту уставших от «совка». И подыстощившийся город вернёт себе провинциальное наивное самодовольство.

Но тогда у Свердловска на некоторое время появилось своё неповторимое лицо – «выстрелил» долгожданный уральский «бэби-бум», и мы дождались наш запоздавший Вудсток. На авансцену вышел свердловский рок: сначала «Урфин Джюс», потом «Наутилус», «Агата Кристи», «Чайф», «Апрельский марш», Настя Полева и прочие. Конечно, вряд ли расцвет рок-культуры был хоть как-то связан с деятельностью Ельцина. Если его участие в развитии МЖК и тех же стройотрядов отрицать невозможно, то к «роковому растлению» молодёжи он отношения не имел.

Ельцин, безусловно, любил «ходить в народ» и быть с ним на короткой ноге, но разве это, к примеру, могло повлиять на легализацию первого в России рок-клуба? Может быть, косвенное воздействие на формирование активной молодёжной среды Ельцин, за плечами которого была бурная молодость, и оказывал – к примеру, если бы он был консервативным «сухарём», то ЦК ВЛКСМ без особого труда задавило бы ростки независимости в молодёжи.

Впрочем, для седовласых бонз из ЦК Ельцин, которому в 54 года доверили Московский горком КПСС, тоже был своего рода «продвинутой молодёжью» из провинции. Да, у обветшавшей партноменклатуры тогда было весьма своеобразное ощущение времени. Так что весьма немолодой Ельцин был для «центра» тем самым «юным нападающим» от политики, которого взяли в Москву на скамейку запасных. Видимо, потому, что у партии к тому времени эта скамейка стала очень короткой…

 

Ельцин и партия

Ельцин был незаурядным главой Свердловского обкома. Выделялся он, главным образом, благодаря успешным стройкам. В то время начальство созрело, чтобы переселять граждан из сталинских бараков уже не в крохотные «хрущёбы», а в гораздо более комфортные «брежневки», гордо прозванные «домами с улучшенной планировкой».

Для партийно-советской номенклатуры нашего города даже построили один особенный дом, где в каждой квартире было аж по два санузла. И хотя начальство о новой привилегии, естественно, не распространялось, несознательные строители рассказали об этом «по секрету всему свету». Народ был потрясён и «жёстко» прозвал начальственную многоэтажку «домом засранцев». Осторожный Ельцин в этот дом не въехал.

Примечательно, что и в партию Ельцин вступил чуть ли не в 30 лет и довольно поздно начал делать партийную карьеру, во всяком случае, позже всех других партийных бонз. Всё же партийная судьба Ельцина сложилась крайне успешно – во многом потому, что он никогда не изображал из себя пламенного коммуниста.

Конечно, он также не являлся диссидентом и принципиальным оппозиционером, но не был при этом и законченным «жополизом». Иначе бы Ельцин стал коммунистом ещё в вузе, где он был капитаном баскетбольной команды и вообще заметной личностью. Так что, кажется, что не Ельцин целенаправленно стремился к власти, а власть сама нашла его.

 

Ельцин и «птицы невысокого полёта»

С именем Ельцина прочно связана история строительства уральских птицефабрик. Народу в то время было попросту нечего есть, а дешёвые и плодовитые курицы отчасти решали продовольственную проблему. Так что всё моё детство, как и детство других уральских ребятишек, прошло в очередях за рефтинской курицей, можно сказать, совершившей революцию в питании уральцев. Только это была не «курица», а «кура», как её уважительно «обзывали» рукописные ценники.

Но если уж с «птицами невысокого полёта» отношения у Ельцина худо-бедно «выстроились», то свиноводство он, увы, провалил. Огромную птицефабрику оказалось построить куда проще, чем большой эффективный свинокомплекс. В общем, Лайский свинокомплекс в посёлке Уралец севернее Нижнего Тагила так и остался гигантским железобетонным напоминанием о той нехитрой истине, что разводить свиней должны всё-таки свиноводы, а не партийные бонзы. Таким же памятником неудачному скотоводству по-уральски, только меньшего размера, был когда-то самый большой в Советском Союзе, а ныне заброшенный крольчатник в посёлке Малый Исток возле екатеринбургского аэропорта «Кольцово».

 

Ельцин и дом Ипатьева

Вопрос о сносе дома Ипатьева, который часто муссируется в обществе как лишний повод «пнуть» Ельцина, нельзя было решить иначе, чем это было сделано, – за него отвечала Москва. По большому счету, Ельцин не мог не снести дом Ипатьева. В противном случае сам дом просто «снесли» бы вместе с Ельциным.

А потом Россель был вынужден «отдать» Ельцину, как президенту России, и Дом Ипатьева, и останки Николая II и его семьи. Как своеобразно пошутил мой будущий друг Борис Немцов, возглавлявший правительственную комиссию по захоронению: «Эдуард Эргартович, это же не ваши кости – это царские кости. Так вот и отдайте их».

Впрочем, современная молодёжь, особенно «понаехавшие» в Екатеринбург из других городов и весей, знать не знают и ведать не ведают, что такое дом Ипатьева. А ведь он был символом сатанинской гордости и торжества пресловутой высшей революционной справедливости – местом жестокой и беспощадной расправы «красных дьяволят» над старой Россией.

 

Дом Ипатьева, или Уральская Голгофа

В Екатеринбурге в доме инженера-строителя Н. Н. Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля 1918 года безжалостно расстреляли Государя Императора Николая II, Государыню Императрицу Александру Феодоровну, их пятерых детей (Великих Княжон Ольгу, Татиану, Марию, Анастасию, а также Наследника – Цесаревича Алексия) и верных слуг, решивших быть рядом с Царской Семьей до конца.

Инженер, у которого советская власть отобрала дом, чтобы убить в его подвале Царскую Семью, не смог жить в Советской России и вписал своё имя в славную историю чехословацких железных дорог. В России же его имя прочно закрепилось за екатеринбургским «домом с привидениями». Ликующие цареубийцы приспособили красивый особняк под музей Революции, а затем под музей атеизма. Площадь возле дома, украшенная аккуратной церковью в стиле барокко, плавно перетекающего в классицизм, была переименована из Вознесенской в Площадь Народной мести, а потом в Площадь комсомола Урала.

В этот дом приводили на экскурсии советских пионеров, показывали детям дыры от пуль в стенах подвала, и перепуганные малыши запоминали эти «чёрные метки» времени до конца своих дней.

После сюда потянулись и скрытые почитатели Царской Семьи, считавшие дом Ипатьева своего рода ритуальным жертвенником. В общем, дом обрастал разного рода мифами и легендами, которые были совершенно не по душе партийным бонзам.

И вот в 1975 году Политбюро порешило стереть этот файл народной памяти. Чтобы с глаз долой – из сердца вон. В сентябре это решение и претворил в жизнь амбициозный первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин. Тот самый, который по иронии судьбы 16 лет спустя сломал хребет «воинствующему коммунизму», а останки жертв убийства в Ипатьевском доме торжественно захоронил в родовой усыпальнице в Петропавловской крепости.

Все 90-е годы уничтоженный «файл народной памяти» при активной поддержке Ельцина пытались восстановить. И вот в 2003 году рядом с местом, где располагался Дом Ипатьева, был торжественно освящён монументальный Храм-на-Крови и открыт первый «пафосный» скульптурный памятник Царской Семье.

 

Ельцин и его вызовы

По легенде, Ельцин бросил дерзкий вызов всесильной партии. На самом деле с его стороны это была довольно жалкая попытка отбиться от нападок Горбачёва, который хотел «зачистить» Бориса Николаевича на очередной партконференции, а в результате «не нарочно» сделал народным героем.

Если бы оправдывающегося бледного Ельцина тогда показали по телевизору, наш недобрый народ потешался бы над ним, как это делали почти все присутствовавшие при его публичной травле и наказании коммунисты. Но, к счастью, коммунисты были помешаны на секретности, а народ жаждал найти себе нового кумира.

Хотел ли сам Ельцин бросить свою крайне успешную карьеру и податься в герои? Разумеется, нет. Мог ли он или кто-то ещё предположить, что крах ельцинской партийной карьеры обернётся невиданным взлётом? Вряд ли.

В общем-то, Ельцину «просто повезло» оказаться в нужное время и в нужном месте. Может быть, «собака зарыта» в том, что бабушка Ельцина часто ходила в церковь и молилась. Может быть, в том, что его предки много терпели и страдали.

Я и сам, конечно, ничего толком не знал о Ельцине. Но мне, как и всем, очень хотелось перемен. При этом мы не знали, как нам действовать. И то, что небожитель с партийного Олимпа был публично низвержен, сразу сделало его центром всех стихийных антикоммунистических протестных настроений и подлинным героем в глазах восхищённых масс. А уж у Ельцина-то хватило опыта и таланта эту легенду не разрушить.

Только сегодня начала приоткрываться завеса тайны над историей семьи Ельцина. Оказывается, Ельцин – выходец из семьи раскулаченных из деревни Бутка, то есть из среды, которая, очевидно, была в меньшей степени подвержена коммунистическому неистовству, чем та, в которой жили обитатели городов.

Ельцину повезло, что именно там, в деревне, он окончил все 10 классов сельской школы, возможно, не пройдя каких-то сакральных коммунистических инициаций, но зато и не оторвавшись от «сохи» и семьи. В итоге утрата корней у Ельцина произошла в гораздо меньшей степени, чем у его сокурсников. Таким образом, не исключено, что Ельцин уже изначально ощущал себя находящимся по другую сторону «коммунистических баррикад» от основной массы его сограждан.

 

ЕльцИн или ЕльцЫн?

О предках Ельцина (к слову, исследователи предполагают, что его фамилия была всё-таки ЕльцЫн) известно крайне мало. В отличие от иных политиков он никогда не кичился своими пращурами, указывая в официальной биографии, что родом из самых что ни на есть низов. Впрочем, живописал это Борис Николаевич довольно сдержанно.

«Мы жили бедновато. Домик небольшой, корова. Была лошадь, но она вскоре пала. Как и все, вступили в колхоз. В 1935 году, когда уже и корова сдохла, и стало невмоготу, дед начал ходить по домам и класть печки. Тогда же отец завербовался на стройку рабочим», – прибеднялся и «посыпал голову пеплом» осторожный Ельцин. Впрочем, в ту пролетарскую эпоху у Ельцина просто не было вариантов обозначить какое-либо иное социальное происхождение без опасений за своё будущее. На самом деле, он происходил из старинного рода кулаков и до судьбоносного 1920 года, когда рука большевиков всё-таки дотянулась до Урала, фамилия «Ельцыны» писалась через «ы».

Базовым «медвежьим углом», где весьма успешно хозяйствовали Ельцыны, было село Басманово Ольховского района Уральской области. Но в один далеко не прекрасный день семейство Игнатия Ельцына раскулачили и сослали, как десятки тысяч российских семей, в другой «медвежий угол» – село Бутка Талицкого района.

Что же отобрали у семьи? Как обычно тогда это происходило в России, честно нажитое хозяйство – ветряную и водяную мельницы, молотилку, жатку, пять лошадей и четыре коровы. А ещё землю – 12 га, из которых 5 га были в аренде. Очевидно, крепким хозяйственником был дед первого президента!

Именно он, дед Игнатий, первым записал фамилию Ельциных через «и». Последовал его примеру и отец первого президента, Николай Игнатьевич, который отсидел срок в лагере по 58-й статье и изменил написание фамилии на «ЕльцИн», чтобы его не приняли ненароком за бузотера ЕльцЫна. Ну, того, что вроде как поддерживал Колчака. И эта «шапка-невидимка», кажется, «сработала», ведь Николай ЕльцИн официально был якобы младше Николая ЕльцЫна на целых шесть лет.

Однако вовсе избежать лагерей доморощенному «агенту 007» не удалось. Контрреволюционную деятельность братьям Николаю и Андриану Ельциным, строителям Казанского авиационного завода, всё-таки приписали. Мол, смущают рабочих бывшие кулаки некими провокационными слухами, разлагают на корню, вообще язык за зубами не держат. «Подрывников устоев» приговорили к трём годам исправительно-трудовых лагерей, отец Ельцина строил канал имени Москвы. Это потом уже сын его, Борис Николаевич, сначала возглавит Москву, а затем и победит в матче-реванше с чуждыми ему коммунистами… Так что понятно, почему такой открытый, казалось бы, рубаха-парень Ельцин не любил распространяться о своей биографии. Не рассказывал он и о том, что в раннем детстве жил вместе с матушкой Клавдией Васильевной в Казани в семье супруги солагерника Николая Игнатьевича – врача Василия Петровича Петрова, убеждённого контрреволюционера. А до того ютились они в бараке.

После испытания лагерями Николай Игнатьевич поселился там же – у доброго доктора. Но то, что Ельцин не любил говорить о прошлом своего рода, не значило, что он об этом ничего не знал или не помнил. Несмотря на то, что Петровы и Ельцины однажды разъехались и прекратили переписку, семья благодарного первого президента спустя годы помогла семейству великодушного врача с получением квартиры.

 

Ельцин и Горбачёв. Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем

В Москву Ельцина уговорили перебраться Михаил Горбачёв и Егор Лигачёв (в 1983—1990 годах секретарь ЦК КПСС, в 1985—1990 годах член Политбюро ЦК КПСС).

Вообще Горбачёв поначалу был с Ельциным на постоянной прямой связи и до 1987 года часто звонил младшему товарищу – для этого даже имелся отдельный телефонный аппарат. Потом Горбачёв стал звонить всё реже – почувствовал в активном провинциале соперника. И именно конкуренция надломила их нестойкую мужскую дружбу. Не зря в народе давно уже называли «горячо любимую» и единственную партию «террариумом единомышленников». Во всяком случае, искренности в отношениях Горбачёва и Ельцина было гораздо меньше, чем у Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем.

Для Горбачёва назначение Ельцина было одним из шагов по омоложению кадров. Конечно, никто не предполагал, что обитатель глубокой провинции будет принят с распростёртыми объятиями придирчивой московской тусовкой. Должность партийного, а значит реального главы Москвы, должна была стать для Ельцина расстрельной, но обернулась грандиозным триумфом.

«Потренировавшись» на уральцах, Ельцин не повторил в Москве ни одной своей свердловской ошибки, зато пустил в дело богатый ассортимент успешных, уже апробированных на Урале заготовок. Москва была покорена человеком, который казался провинциальным новичком. Впрочем, москвичи никогда не поверят, что где-то в провинции люди не лыком шиты и щи не лаптем хлебают.

Ельцинский успех стал в некотором смысле пощёчиной для Горбачёва, который был ещё очень популярен. Но «поднадоевший» всем Горбачёв парил в потоках нисходящего воздуха, а Ельцин, наоборот, набирал высоту. Поэтому немудрено, что Ельцин довольно быстро обошёл своих благодетелей – и Лигачёва, и Горбачёва, главной ошибкой которого стало решение исправить свою оплошность и расправиться с «незаслуженно воспарившим» и набиравшим очки Ельциным.

 

Народный любимец. Или какими были «ельцинские ордена»

Одна из сильных сторон Ельцина состояла в том, что он никого не боялся и не стеснялся, – ещё на стройке он прошёл огромную школу практического руководства и общения с людьми. Там Ельцин контактировал с самыми разными «дорогими россиянами» и умел находить с ними общий язык.

Обычно руководители его уровня закрытые и зажатые. А интеллигенты так вообще народа боятся и избегают. Например, когда будущий (с 2009 года) губернатор Вятской области Никита Белых был вынужден приезжать на встречу с избирателями, то ему становилось просто физически некомфортно, и он торопился побыстрее и подальше уехать, лишь бы не отвечать на вопросы простонародья. Ельцин же, как, впрочем, и его ученики, среди которых были Немцов и в какой-то степени, опосредованно и я, были абсолютной противоположностью «ботаникам» и маменькиным сынкам и всегда любили поточить лясы «за жизнь» с мужиками, но особенно всё-таки с дамами.

Перебравшись в Москву, народный любимец не изменил своим провинциальным привычкам. Он предпочитал ездить на работу в тесноте да не в обиде, в общественном транспорте, где каждая поездка превращалась в импровизированный митинг, а также встал на учёт в заурядную районную поликлинику, благо тогда был абсолютно здоров.

Начальник президентской службы безопасности Александр Коржаков вспоминал, что Ельцин, худо-бедно накормивший Свердловск курятиной, лично ревизовал московские продовольственные магазины на предмет наличия мяса и «молочки». Сегодня современного политика такого ранга специально подготовленные граждане прождали бы примерно часов пять-семь, а готовиться к общению начали бы этак за месяц, стоя «по струнке смирно» и повторяя в памяти вызубренные фразы, которые уместнее было бы произнести перед высоким чиновником. А с Ельциным было всё наоборот.

Он был искренним и хотел того же в ответ. Он появлялся внезапно и падал как снег на голову. Ему нравилось «ходить в народ» инкогнито, и он лез людям под кожу. И вот однажды типичная постсоветская продавщица из разряда «вас много – я одна» просто нецензурно «послала» дотошного Ельцина. Конечно, она не знала, кто он. А директор магазина всё знал и испугался. Но жёсткий Ельцин даже бровью не повёл, продолжив свои расспросы. И никого после этого из магазина не уволили. Можно себе представить, какая реакция последовала бы в подобной ситуации в сегодняшней России. Хотя в наше время её и в принципе возникнуть не может.

А ещё Ельцин любил дарить отличившимся простым работягам часы. Так сказать, с барского плеча, точнее, с барской руки. Вроде как эта привычка делать широкие жесты сохранилась у него ещё со свердловских времён. Так что сопровождающим всегда приходилось иметь при себе этот необходимый в быту предмет – вдруг шеф захочет кого-нибудь наградить своим «орденом имени Ельцина».

В общем, Ельцин по наитию делал то, что сегодня выдумывается и режиссируется целыми отрядами политтехнологов. И жизнь показала, что всё это было правильно.

На первых выборах народных депутатов в 1989 году опальный Ельцин снискал заслуженную популярность почти 90% избирателей Москвы. Разумеется, это было круто, но Ельцин, несмотря на поддержку 10-миллионной столицы, стал лишь одним из 2250 нардепов СССР, каждый из которых имел такой же по своей значимости один голос, как любой из 32 депутатов от миллионной Эстонии. И тут Ельцину, как нельзя кстати, очень помог никому неизвестный уралец Бурбулис.

 

Бурбулис: Ришелье «на час»

Геннадий Бурбулис родился в 1945 году в г. Первоуральске (Свердловская область). Закончил философский факультет УрГУ (ныне УрФУ), где впоследствии в течение 10 лет преподавал диалектический материализм. В начале перестройки организовал неформальный дискуссионный клуб «Народная трибуна». В 1989 году избран народным депутатом СССР. Считался «серым кардиналом» при Б. Н. Ельцине. Был секретарём Государственного совета при президенте РФ, первым заместителем председателя правительства РСФСР, одним из главных действующих лиц при подготовке Беловежского соглашения, поддержал реформы Е. Гайдара.

Бурбулис был, в первую очередь, педагогом и исследователем. И хотя некоторые злые языки утверждают, что преподавал он только научный коммунизм, – это происки врагов и многочисленных завистников. Так или иначе, в его пропылившийся мир теоретической коммунистической лженауки ворвалась жизнь: стартовала перестройка, и Россия стала напоминать кипучий котёл.

В Екатеринбурге начались брожения и появились первые «перестройщики», которым тогда ещё не присвоили гордое, но нелепое обозначение «прорабов перестройки».

Разумеется, наша городская прогрессивная общественность «за границами» не жила, а потому знала о демократии только по художественным произведениям, то есть понаслышке. На тот момент ещё не было методичек и учебников по политологии, но уже появлялись люди, которые инстинктивно понимали: что-то у нас в стране идёт не так. Мишеней для критики у них было несколько, в первую очередь, сам социалистический способ производства, из-за которого Россия оказалась на грани голода.

Неэффективность советского «домостроя» была налицо. В селе, куда «вбухивались» огромные деньги, царила разруха, там не осталось ни крепких мужиков, ни головастых хозяев. Одни лишь спивающиеся и деградирующие люди, которые сидели «на игле» госдотаций. Промышленность производила только нечто неуклюжее и непотребное, а иные лекарства «косили» людей пуще, чем болезни.

Зато в воздухе всё ещё витал непотопляемый и поныне миф о нашей непобедимой «оборонке». И это был именно миф, потому что, хотя в эту славную отрасль вкладывались колоссальные средства, результаты её функционирования были строго засекречены.

Да, все, кому не лень, беспощадно критиковали и критикуют отечественный автопром, потому что огромное количество людей на практике сталкиваются с невысоким качеством работы наших автомобилей, когда те, к примеру, подводят их на дорогах или не достаточно удобны в использовании. Однако даже наши «авто» порой сконструированы лучше, чем танки, – это я могу оценить как капитан, зам. командира танковой роты по технической части, пусть даже и подготовленный на военной кафедре гражданского вуза.

Примечательно, что огромное количество демократов «первой волны» (едва не оговорился «первой войны») вышли именно с оборонных заводов – и это кое-что говорит об их характере и закалке. Как говорится, «гвозди бы делать из этих людей». Кузницей подобных кадров в нашем городе был НПО «Машиностроительный завод им. М. И. Калинина» (ЗИК), директор которого, Александр Тизяков, даже вошёл в московский состав ГКЧП. Кстати, «во время оно» никто толком и не знал, что именно производило такое загадочное предприятие, как ЗИК, от которого сегодня почти ничего не осталось.

Зато все отлично знали, что любой строгий план, спущенный «сверху», можно скорректировать, если, к примеру, отвезти в Москву портативную стиральную машину «Малютка», произведённую в нашем городе на заводе-гиганте «Уралмаш», – не в качестве взятки, конечно, ибо в СССР взяток, само собой, не было, а исключительно как презент.

Стирала «Малютка» плохо, зато транспортировать её в самолёте было удобно. Как и дарить. Вообще в те славные времена каждое предприятие имело свой беспроигрышный набор для подкупа. Так, на упомянутом ЗИКе выпускали набор «Уральская рябинушка» – это было такое зеркало в металлической оправе и табуретка с ножками а-ля барокко, которые шли «на ура», потому что компактно помещались в крохотных прихожих маломерных советских квартир.

Второе, что раздражало людей в ту пору, – они устали от лицемерия, от того, что инициативы «спускались» сверху, а все руководители назначались. Это было тем «шилом, которое в мешке не утаишь». Граждан раздражала и так называемая 6-я статья советской Конституции, где говорилось о руководящей и направляющей роли коммунистической партии, поэтому все разговоры о демократизации и многопартийности возникли не на пустом месте.

И вот во время этих бурных дискуссий на местной политической авансцене и возник харизматичный лектор Бурбулис, человек, который был эффективным модератором и умел манипулировать если не массами, то хотя бы аудиторией.

Я хорошо помню ту эпоху. Помню взлохмаченных людей, которые вечно были чем-то возмущены и несли откровенную чушь, потому как у них не было достоверных источников информации, так что они впадали в дикие заблуждения. В результате в одном и том же зале собирались вместе и по очереди и коммунисты, и сионисты, и члены общества «Память», которые, к слову, были убеждены, что во всем виноваты именно сионисты. Бурбулис же пытался вместить их в крайне широкие рамки «Дискуссионной трибуны», которую сам же создал и возглавил.

С этой-то трибуны в 1989 году Бурбулис и шагнул в Верховный Совет СССР, что ему по статусу вроде бы не полагалось. Так он «заслужил» репутацию выскочки. Но зато тогда, действительно, существовали реальные выборы. Если и недемократические, то всё-таки организованные по новым правилам, которые Бурбулис грамотно задействовал. В результате, в отличие от бюрократов и демагогов, Бурбулис «выжал» из «Дискуссионной трибуны» максимум.

Новый Верховный Совет СССР был переполнен ни политически, ни психологически не определившимися, метущимися «совгражданами» не меньше, чем наш промышленный мегаполис. И со всеми ними нужно было как-то работать и искать общий язык.

При этом советская власть полностью разрушила горизонтальные коммуникации между людьми, сведя их преимущественно к простейшему механизму «блата». Это было неизбежно: разовые трансакции типа покупки дефицитных товаров требовали от людей значительных, если не сказать героических усилий и больших связей. Но это касается экономики. В советской же политике, если можно так назвать сферу властных отношений в тоталитарном СССР, вертикальные связи всегда доминировали над горизонтальными. Ситуация усугублялась распространённой практикой доносительства.

И вот этот «бульон» из советских граждан необходимо было превратить хотя бы в подобие парламента, объединённого некими общими корпоративными интересами, причём при полном отсутствии административного, в том числе, финансового ресурса для подкупа. Так что Геннадий Бурбулис пришёл в Верховный Совет отнюдь не так, как придёт спустя 10 лет в Госдуму России Вячеслав Сурков, чья позиция подкреплялась пачками денег и полномочиями высшей президентской власти. В арсенале Бурбулиса были только хорошо подвешенный язык и опыт «Дискуссионной трибуны» за плечами. Впрочем, оказалось, что этого достаточно. Ведь у остальных парламентариев наличествовали только смутное желание перемен и полное непонимание того, как их добиться.

И вот в этой нервной и постоянно меняющейся обстановке опытный и уравновешенный модератор Бурбулис оказался совершенно незаменим и довольно быстро занял место «серого кардинала» при Ельцине. Поскольку Ельцин был бонзой и «царём горы», то от бурлящей непонятной массы несколько дистанцировался – это был его старый излюбленный партийный прием. Ельцин прекрасно понимал, что должен быть над схваткой и не вмешиваться в конфликты, но при этом как бы держать всё под контролем. И вот для этого-то негласного контроля идеально подходил Бурбулис. К слову, у нас в областном правительстве потом была такая же спайка Россель – Воробьёв, где Воробьёв исполнял роль Бурбулиса.

Хитроумный Бурбулис проявлял «высший пилотаж» в политике, умело манипулируя гайдарами и другими, менее изощрёнными в интригах людьми. Впрочем, как показала практика, Бурбулис был необходим Ельцину в основном на этапе возвышения. После прихода Ельцина к власти он был отдан «на съедение» советским аппаратчикам и Верховному Совету России. Парадоксально, но факт: Верховный Совет вытолкнул из президентского окружения единственного человека, который мог бы не допустить расстрела этого же парламента танками.

Уже после президентской опалы Бурбулис создал «клуб львов» в родном Первоуральске, впервые на моей памяти использовав политтехнологию по мобилизации элит. Отчасти поэтому в 1995 году он благополучно избрался в Госдуму именно от этого округа. Понял, что там ему делать нечего, и некоторое время, по договорённости с губернатором Прусаком, представлял в Совфеде Псковскую область. Однако, в конце концов, этих обоих достойных деятелей выгнали: сначала Бурбулиса, а потом и самого Прусака.

Мы несколько раз встречались с Бурбулисом в его кабинете на всё той же пресловутой Старой площади – ещё до того, как он «спустился» (или, точнее, был спущен) с Олимпа. В кулуарной обстановке он доверительно рассказывал посетителям, что сидит, ни больше ни меньше, в кабинете бывшего генсека КПСС. Так Бурбулис ненавязчиво обозначал свою влиятельность и значимость. Потом мы беседовали в Совфеде и в Госдуме – могу сказать откровенно, что это один из тех немногих политиков, с которыми у меня не было конфликтов.

Именно стратегическое мышление, умение модерировать и бесконечное терпение вновь и вновь помогали мудрому лису Бурбулису, который всё время тонко намекал, что вот-вот что-то изменится, что он не списан со счетов и в игре. Из этих намёков было сложно сделать какой-либо определённый вывод, но именно их туманность и впечатляла окружающих. Да, Бурбулис определённо мог бы стать российским Ришелье.

Что же произошло между ним и Ельциным? Кто из них переступил незримую «тонкую красную линию»? Может ли быть, что, получив всю полноту власти, Ельцин решил, что впредь будет только диктовать и навязывать свою волю, для чего нужны люди проще и управляемее Бурбулиса?

Впрочем, скорее всего, дело обстояло следующим образом: депутатский тандем Ельцин – Бурбулис блестяще «сработал» и, можно сказать, принёс дивиденды в Верховном Совете СССР, позволив Ельцину через год стать спикером Верховного Совета РСФСР. А для российского парламента Бурбулис уже не был одним из «своих». После двух месяцев работы на загадочной должности «представителя спикера в парламенте» (!) Бурбулис возглавил успешный штаб по выборам Ельцина президентом России. Так что сама стремительность карьеры Ельцина в тот период помешала Бурбулису выстроить конструктивные отношения с лидерами Верховного Совета России – как, впрочем, не позволила сделать это и самому Ельцину.

Думаю, именно поэтому Верховный Совет, избравший Ельцина своим председателем, так легко оказался в оппозиции по отношению к нему. И поэтому-то первой «кровавой жертвой», которую парламент потребовал от президента, оказался вовсе не креативный сумасброд Гайдар, а «правильный» Бурбулис.

Так или иначе, но Ельцин и Бурбулис расстались, и это ударило по обоим. Бурбулис едва смог удержаться «на краю» и никогда больше не вернулся в эпицентр большой политики, а в окружение Ельцина никогда больше не попадали люди, способные не командовать или подчиняться, а именно договариваться.

Есть ли у Бурбулиса политическое будущее? В этом году ему исполнилось 70. Уже 70 – или только 70? После сверкнувшей метеором карьеры Бурбулис так и не был востребован. И это трагедия. Как минимум драма. И для Бурбулиса, и для России.

Но вернёмся к Ельцину. Всего лишь за два года он превратился из депутата-«заднескамеечника» парламента СССР в его председателя, а затем и во всенародно избранного президента РСФСР. При этом влияния у свежеиспечённого президента было тогда гораздо меньше, чем у первого секретаря Московской организации тогда ещё всесильной Компартии. И тут ему помог… счастливый случай под названием путч.

 

Путч. А был ли Ельцин?

Когда произошёл путч, Ельцин был тем самым неуловимым ковбоем Джо, за которым никто всерьёз не охотился. Именно поэтому, по воспоминаниям его соратников, бойцы «Альфа» спокойно пропустили кортеж Ельцина, который ехал от его дачи в Архангельском к Белому дому, – Ельцин хотел там спрятаться.

В Белом доме вокруг Ельцина объединились единомышленники – Александр Руцкой, Геннадий Бурбулис, Гавриил Попов, Юрий Лужков. Последний даже беременную жену, ту самую будущую королеву списка «Форбс» Елену Батурину, привёл. Но, надо отдать должное Ельцину, когда сотрудники американского посольства предложили ему политическое убежище, он отказался.

А потом Ельцин, который поначалу вроде не возражал спрятаться у американцев, выбрал… свой подвал. И в этом был весь он. И этим Ельцин словно запрограммировал судьбу России на годы вперёд: как страны, выбирающей между западным «сыром», который, как опасается наш пуганый народ, бывает дармовым только в мышеловке, и своим не обихоженным, загаженным подвалом. Где тебя, в общем-то, никто не ищет, но там ты, тем не менее, скрываешься от невидимого врага и чувствуешь себя почти в безопасности. «Воображаемым врагом» для Ельцина в ту пору было ГКЧП. Надо отметить, что вокруг Горбачёва сформировалась откровенно слабая команда. Экономика катилась «в никуда», так что народ небезосновательно считал своих руководителей командой «импотентов». И вот тут-то окологорбачёвская клика совершила самую, что ни на есть, дурацкую ошибку. Они знали, что народный гнев направлен только на одну фигуру – самого Горбачёва – и им показалось, что достаточно одну лишь эту «неудобную» фигуру убрать с шахматной доски, чтобы вся команда «вышла в дамки».

Вскоре выяснилось, что они поступили недальновидно. Команда попросту «спилила» сук, на котором сидела. Ведь если Горбачёв имел хоть какую-то популярность, то ГКЧПистов Геннадия Янаева и иже с ним в лицо не знал никто. Впервые их увидели во время путча, когда они, седовласые и перепуганные, сидели за столом, пугая телезрителей тремором рук. И выяснилось, что когда путчисты выбили из колеи Горбачёва, то этим ударили и по себе. И пересели в «Кощеево седло», фактически подарив власть Ельцину.

Ельцин-то в принципе не находился в поле зрения путчистов. Их как фигура интересовал только Горбачёв, а на Ельцине они просто «не заморачивались». Да, Ельцин был популярный митинговый вождь, трибун, который выводил людей на улицу. Но точно так же людей выводили на улицу руководители муниципальных дум и в других городах России. В Екатеринбурге, к примеру, в отсутствии председателя горсовета Юрия Самарина, который путешествовал по Средиземному морю на самодельном катамаране, это успешно сделал Станислав Ячевский, который его заменял.

А вот почему Горбачёв потерял власть, вопрос куда более интересный. Бытует версия, что Горбачёв был подавлен предательством ближайшего окружения, как когда-то был подавлен предательством Николай II. Вроде как был он сломлен и больше не оправился. Вторая версия гласит, что его шантажировали некими страшными документами. Вот в это верится вообще с трудом – что вообще были какие-то документы, о которых никто не знал. Потому что «шила в мешке не утаишь», и если бы компрометирующие документы действительно наличествовали, то о них стало бы давно и широко известно.

В сухом остатке – то, что коммунистический мир пал, и ни один коммунист не пожертвовал собой ради его сохранения.

 

Беловежская пуща.

Как разваливался СССР

8 декабря 1991 года российский президент Борис Ельцин, президент Украины Леонид Кравчук и председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич подписали знаменитое (сегодня одни его называют роковым, а другие неизбежным) Беловежское соглашение. Соглашение гласило, что «Союз ССР, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает своё существование».

Это решение было принято, несмотря на то, что 17 марта 1991 года на первом и последнем в истории СССР Всесоюзном референдуме 77% населения высказались за сохранение СССР как федерации равноправных суверенных республик.

Только два города – Киев и Екатеринбург – проголосовали за распад СССР. Все остальные выступили «против». Но на мнение большинства никто не обратил внимания, потому что оно никому не было интересно. Впрочем, это обычное дело для России. Ведь отстаивать своё мнение наши люди не умеют. Или не хотят. Или боятся. Не умеют проводить митинги, бастовать, издавать оппозиционную прессу. И то, что шахтёры научились стучать по асфальту касками, не приблизило нас к европейской демократии.

После того, как Советский Союз канул в небытие, многие «бывшие советские» граждане в течение долгих лет вообще не догадывались о том, что больше не живут в СССР. Во всяком случае, пока не начали получать новые паспорта с российскими вкладышами, а миллионы ни в чем не повинных русскоязычных граждан не обнаружили, что стали в республиках бывшего СССР людьми «второго сорта».

Но тогда не только ГКПЧисты, но и представители наивного советского большинства считали, что главная задача – убрать Горбачёва, в этом, казалось им, собственно, и «собака зарыта».

Впрочем, на руинах СССР было создано туманное образование – СНГ. СНГ, как это декларировалось, должно было развивать сотрудничество между входящими в его состав странами в политике, экономике и культуре. Однако, конечно, ничем подобным новоявленный союз не отличился.

Разумеется, «высокие договаривающиеся стороны» не могли сами придумать те документы, которые подписали. Эти бумаги круглые сутки лихорадочно писала и распечатывала целая команда молодых юристов под началом родившегося на Украине российского депутата Сергея Шахрая.

 

Сергей Шахрай: демиург или клерк?

Сергей Шахрай родился в 1956 году в Симферополе. Доктор юридических наук. В 1990—1992 гг. народный депутат РСФСР, в 1991 году – один из авторов Беловежского соглашения, с 1992 года – заместитель председателя Правительства РФ, председатель Государственного комитета Российской Федерации по национальной политике, с 1992-го по 1996-й год был членом Совета безопасности, официальным представителем президента РФ в Конституционной комиссии Съезда народных депутатов РФ. В 1993 году создал «Партию единства и согласия» (ПРЕС) и был избран в Госдуму. Был главой Государственного комитета РФ по делам федерации и национальностей, министром РФ по делам национальностей и региональной политики. В 1995 году возглавил список партии ПРЕС, а с 2000 года начал карьеру в Счётной палате РФ. Одно время возглавлял Национальную федерацию бадминтона России.

Сергею Шахраю нравилось по-детски трогательное прозвище Ёжик. Этот колючий зверёк настолько тронул и истерзал своими иголками сердце животнолюбивого Сергея Михайловича, что тот предложил сделать символом Партии российского единства и согласия именно ежа. Однако сие было, пожалуй, его первым и последним экстравагантным поступком.

Вообще Шахрай – очень аккуратный и осторожный юрист. Настолько осторожный, что исхитрился сделать неплохую карьеру в последнем советском (он же первый перестроечный) парламенте России. И эта карьера опиралась на главный и безусловный талант Шахрая – писать бумаги и разного рода полезные для общества документы.

По большому счёту, в те времена, как, впрочем, и в нынешние, не было принято, чтобы депутаты хоть в чем-нибудь по-настоящему разбирались, да ещё и сами придумывали законы. Чаще всего они были замечательными краснощёкими доярками, большими начальниками или разудалыми комсомольскими активистами, которые с пеной у рта транслировали волю партии и правительства, но уж точно никак не свободомыслящими парламентариями в классическом смысле.

По-настоящему грамотными депутатами являлись, по сути, только юристы. Впрочем, и таких законотворцев прозорливый и циничный народ не уважал, балагуря про закон, который что дышло, которое как повернёшь, так и вышло. Так что вроде как «зачем нам юрист»? Это было, в общем-то, справедливо, но не очень конструктивно, ведь в течение более 70 лет советские судьи принимали лишь те решения, которые им разрешалось принимать, руководствуясь при этом исключительно своей сознательностью, проще говоря, сервильностью, а не скучной, но точной «буквой закона». Так что не удивительно, что законы, выходившие в то время из-под пера наших парламентариев, поражали своей неуклюжестью и малограмотностью. Порой они чрезвычайно напоминали нелепые постановления, выпущенные в маленьких городках тех же Штатов, в одном из которых якобы на полном серьёзе запрещается ходить топлесс после 16 часов дня.

Да и зачем было прописывать всё в законах, когда по любому поводу и без повода выходили разного рода «разъяснения» и указания партийных и прочих органов, которые популярно «разжёвывали» нижестоящим товарищам, что делать можно, а что нельзя? Пресловутая «сознательность» же нередко помогала чиновникам принимать совершенно противозаконные судебные решения.

Например, когда «самый человечный на земле человек» Хрущёв узнал, что вертевшим огромными суммами валютным спекулянтам светит всего лишь маленькая «пятёрочка», то есть каких-то пять лет колонии, он, ничтоже сумняшеся, велел их расстрелять, а Уголовный кодекс исправить… задним числом! Так что Шахрай был одним из первых настоящих юристов, сделавших политическую карьеру в России после 1917 года.

Вообще в 1917 году изворотливые большевики решительно заменили понятие «законность» на словосочетание «революционная законность», что подразумевало некую особенную законность. Законность с исключениями из правил, законность, которая была бы выше «обыкновенной» и общепринятой, по сути, стояла над законом в принципе.

Вообще бросается в глаза, что в политическом русском языке прилагательное, добавленное к термину, зачастую означает его отрицание. В результате происходит подмена целого ряда понятий. Судите сами: «революционная законность» эквивалентна незаконности, «народный депутат» – не депутат, а обыкновенный чиновник, приученный голосовать вместе со всеми оптом и «под копирку», а «народный избранник» – человек, которого никто не избирал.

Также оказалось размытым понятие «демократии», которая при большевиках именовалась «социалистической демократией» либо «народной демократией». Например, просоветские диктаторские режимы Восточной Европы назывались «странами народной демократии», при этом, собственно, к демократии они никакого отношения не имели.

Точно так же современные российские политические партии не являются партиями и не занимаются реальной политикой, а политический строй, который гордо именует себя «суверенной демократией», не слишком-то «суверенный» и уж абсолютно точно не демократический.

Так вот Шахрай сделал политическую карьеру именно как юрист. Да, формально юристами по образованию были и последние партийные коммунистические бонзы Горбачёв и Лукьянов, и успешный питерский карьерист Собчак, и даже Путин с Медведевым. Вот только написание законов сделал квинтэссенцией своей карьеры именно Шахрай, а писал он их мастерски. Многие из тех законов, которые были приняты в ельцинской России, придуманы им и его сподвижниками.

Конечно, сегодня, если провести на улице опрос, а кто же такой Сергей Шахрай, то почти никто его толком и не вспомнит. А тогда в глазах народа он был символом коварства, являясь чуть ли не главным виновником Беловежского сговора, будучи соавтором судьбоносного соглашения, которое положило конец эпохи Советской Империи и фактически «похоронило» Советский Союз. Осторожные граждане, которые боялись выражать свои претензии Ельцину, с облегчением «вешали всех собак» на безответного Шахрая.

По легенде, которую я слышал много раз, не считая постоянных переложений этой басни в СМИ, именно мифологический Шахрай стал «могильщиком» не только Советского Союза, но и Конституции молодой Уральской республики, которую он якобы разнёс в пух и прах.

На самом деле это не послушный и исполнительный «винтик» Шахрай, а самолюбивый Ельцин, которого раздражала «самостийность» амбициозного свердловского губернатора Эдуарда Росселя, был против того, чтобы наш регион поднял свой статус до республиканского. Впрочем, сам спор Ельцина и Росселя был крайне нелеп, поскольку новая свежеиспечённая федеральная Конституция 1993 года и так декларировала равенство областей и республик. В результате один буквально ломился в открытую дверь, а другой как будто грозно кричал: не ломись, дверь же открыта!

Опытному Росселю чутье подсказывало, что обвинять в запрете Уральской республики и своей отставке Ельцина – значит, плевать против политического ветра. И так родился миф о коварном Шахрае, который, может, Конституцию Уральской республики и не читал, но всю «песню испортил». При этом Шахрай о поруганной «песне» и слыхом не слыхивал. Наши тихие и заунывные уральские песни вообще плохо слышны в Москве, а уж тогда и вовсе были заглушены танковыми залпами по парламенту 4 октября 1993 года. Так что не будь Ельцин уральцем, неравнодушно относящимся к родному краю, жили бы мы, скорее всего, в Уральской республике. Правда, не очень понятно, какой бы она была.

Яркий эпизод в этом изрядно мифологизированном противостоянии Самсона и льва уральской истории – семейный ужин, который состоялся в моей старой квартире, в доме, построенном аж в 1929 году на тихой улице Тургенева в Екатеринбурге, тогда Свердловске.

Насколько я помню, уходил в историю 1995 год, шёл снег, и ко мне «на огонёк» заглянул лидер партии ПРЕС, в которой я состоял, «целый» вице-премьер Российской Федерации Сергей Михайлович Шахрай.

Шахрай прилетел в Екатеринбург с официальным визитом, был скован протоколом, но предпочёл ужин с моей семьёй официальной трапезе с тогдашним губернатором Свердловской области Алексеем Страховым. В это же время «на огонёк», точнее, на уральские пельмени ко мне «совершенно случайно» заглянули и опальный Россель с супругой Аидой.

Как я теперь понимаю, Россель тогда крайне нуждался в контактах с москвичами. Благодаря таким встречам, как ужин с Шахраем, он как бы доказывал нашему провинциальному бомонду, что и опала его вроде как не принципиальная. Я же по молодости простодушно хотел сгладить те недоразумения, которые, как мне тогда казалось, возникли между Росселем и Москвой из-за Уральской республики. И… убедился в их отсутствии. Впрочем, посидели мы тогда хорошо, что называется, «по полной программе» и точно не «на сухую», так что одного из участников того памятного вечера мне пришлось выносить с «поля боя» на себе…

Тогда я был молодым депутатом нашего областного парламента от шахраевской партии ПРЕС и председателем комитета по законодательству, Россель же являлся нашим спикером. Дружба с Шахраем и его протеже Русланом Ореховым помогла мне согласовать принимавшийся «через не могу» Устав Свердловской области с Главным правовым управлением президента России, что команда нашего оппонента – назначенного Ельциным губернатора Страхова – не без оснований восприняла как предательство Москвы.

Так что в затверждении автономных прав Урала Шахрай сыграл роль, прямо противоположную той, которая ему приписывается.

Как же я познакомился с Шахраем? Случайно. Немного, около года, в 1993—94 гг., я прокорпел у него в Министерстве по делам национальностей, научился там работать с документами, а также ненароком вступил в свою первую партию – это был шахраевский ПРЕС. Вообще, партий и тогда уже было много, но некий общественный консенсус ещё существовал. И олицетворяли его не Шахрай или Гайдар, а Ельцин. А потому не удивительно, что я и пополнил в конце 1993 года ряды именно одной из проельцинских партий.

Кстати, в 1993 году обе партии – и Гайдара, и Шахрая – прошли в Думу! Причём ПРЕСу удалось сделать это практически без предвыборной кампании. Просто тогда уставшие от исторических встрясок россияне тосковали по единству и согласию. Кстати, это иррациональное чувство весьма эффективно «попользовал» в 1999 году Борис Березовский, создавая «чисто конкретно запутинскую» партию «Единство»…

Но это будет позже, а с ПРЕС-а в 1993 году начались мои политические «американские горки». Вообще, так вышло, что в своей жизни я сменил много партий – и всегда это происходило если не по любви, то, во всяком случае, по дружбе.

Из-за симпатий к Сергею Шахраю я втянулся в партстроительство и в 1993—1995 гг. создал и возглавил областное отделение «Партии российского единства и согласия». Во время дружбы с Эдуардом Росселем в 1995—1998 гг. я руководил екатеринбургским отделением «Преображения Урала». Для своего друга Малика Гайсина в 1998-м я создал областной «Промышленный союз». Для Александра Буркова в 1999—2002 гг. – «Май». Потом, в 2002—2004 гг., стал первым лицом областного отделения «Партии Возрождения России», потому что дружил со спикером Госдумы Геннадием Селезнёвым. Кстати, общаться с ним мы начали ещё в 2000 году, когда он зазвал меня вместе с «Маем» в своё общероссийское движение «Россия». В 2004—2008 гг. в моей жизни, благодаря дружбе с Чубайсом, Немцовым, Гозманом и Белых, появился «Союз правых сил». В 2010—2012 гг. я состоял в «Партии Дела», которую помогал создавать моему другу Константину Бабкину. И только в 2013 году я решил реализовать индивидуальный проект, партию для себя любимого – Монархическую.

И это моя девятая партия! Даже у Ивана Грозного было меньше жён. Как правило, для поддержания собственной самостоятельности я обычно возглавлял свердловскую региональную организацию и переходил в новую федеральную партию уже вместе со сложившейся командой единомышленников. Все эти федеральные партии обычно были очень недолговечными, но идеологически близкими нам.

Когда эти организации рано или поздно «увядали», мне приходилось искать новых московских партнёров. Расставание с бывшими единомышленниками всегда происходило бесконфликтно, исключением стал только разрыв с Росселем, но и эта ссора произошла уже после заката «Преображения Урала».

Идеологией большей части моей жизни оставалась социал-демократия, приправленная федерализмом. Исключение, конечно, составляет моя «младшенькая» – Монархическая партия. Но давайте зададим риторический вопрос: должны же были мои взгляды эволюционировать за 20 лет?

Кроме того, во всех партиях я являлся одним из лидеров. К слову, в большинстве российских партий вообще никто, кроме их лидеров, не состоит, а актив привлекается обычно исключительно на период предвыборных кампаний – либо по найму, либо за счёт использования административного ресурса… Впрочем, это ведь уже проблема не партий, а устройства социума, не так ли?

Однако давайте завершим поучительную историю Шахрая. В 1995 году ПРЕС совершенно заслуженно с треском провалился на очередных федеральных выборах. После этого Шахрай продолжил свою работу в структурах федеральной исполнительной власти в Москве, а я – в Свердловской областной думе в Екатеринбурге. И, конечно, мы остались друзьями.

Увы, и на старуху бывает проруха: Шахрай, довольно долго продержавшийся во властной обойме, в 1999 году всё же допустил серьёзную стратегическую ошибку, поддержав амбициозного мэра Москвы Юрия Лужкова, который тогда рвался в президенты России.

Лужков впоследствии умело выкрутился, присягнув на верность начинающему большую карьеру и нуждающемуся в соратниках Владимиру Путину, а вот Шахрай… Шахрай, что называется, «попал» по полной в соответствии с известной поговоркой «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат».

За грех «лужкизма» он оказался в опале, и «задвинули его в бухгалтерию», то бишь, в аппарат Счётной палаты, прямо как активистку Шурочку из бессмертного «Служебного романа». А потом и вовсе с чьей-то лёгкой руки поехал Шахрай в Шанхай создавать китайский филиал МГУ.

Вообще, если бы Сергей Михайлович в 1999 году не засуетился, а съездил бы в «политический отпуск» на какое-нибудь синее море, то всё бы в его карьере сложилось хорошо. Но, с другой стороны, ведь не о себе беспокоился человек, а о России. Я, кстати, в этом абсолютно уверен!

Неопределённые перспективы будущего волновали тогда всех патриотов, а уж Шахрай вообще неистово радел о Российской Федерации, как о собственном детище. Увы, Россия оказалась неблагодарным ребёнком. А я вот до сих пор храню парадный фотопортрет Шахрая с его автографом и надеюсь, что этот совсем ещё не старый политик сможет возродиться. И не как безобидный ёжик, а, скорее, как китайский феникс.

В общем, так уж вышло, что из-за трёх подписей, поставленных под Беловежским соглашением, Борис Ельцин встал у руля России, огромной новой страны, отягощённой многочисленными старыми проблемами. Примечательно, что эти подписи поставили никем не уполномоченные люди. При этом казалось, что все политические проблемы уже решены, и предстоит только навести порядок в экономике. Легко сказать, но в той ситуации спасти Россию мог только волшебник, этакий Гарри Поттер. Его и отыскали – в читальном зале. И, можно сказать, за руку привели к Ельцину. Это был Егор Гайдар.

 

Егор Гайдар: «маг» из хорошей семьи

Егор Гайдар (1956—2009). Экономист, доктор наук. Коренной москвич, внук известных писателей Павла Бажова и Аркадия Гайдара. Основатель и директор Института экономической политики. В 1992 году был и.о. председателя Правительства РФ, участвовал в подготовке Беловежского соглашения. Основатель и один из руководителей «Демократического выбора России» и «Союза правых сил». Идеолог либеральных реформ в России, в том числе «шоковой терапии».

Егор Гайдар и Анатолий Чубайс пришли в политику одновременно, но у них не было политического бэк-граунда и ловкости Бурбулиса, а потому они, подобно прямолинейным гардемаринам, сразу нажили себе множество врагов, причём на ровном месте, что, в общем-то, тоже талант. Зато, в отличие от Бурбулиса, это были люди с яркими политическими убеждениями.

С той же неистовостью, с которой им когда-то внушали с трибун марксистско-ленинское учение, они восприняли и начали энергично ретранслировать монетаризм Милтона Фридмана.

Причём в том виде, в котором этот «ветер перемен» с Запада был занесён в Россию, у нас он был не слишком «попутным». Ведь, в отличие от России, Запад менялся не «галопом по европам», а медленно, но верно, и прошёл в XX веке длительный период кейнсианского развития.

К тому времени, когда мы узнали, что такое монетаризм, на прагматичном Западе азбука рынка уже полстолетия как «от зубов отскакивала». Там все прекрасно понимали, что нужно повышать покупательную способность населения, в результате чего начнёт расти и экономика. Разумеется, бездумная «накачка» экономики деньгами – тоже не панацея. Рост потребления коррелирует с ростом реальной экономики только до определённого предела, предвосхитить и нащупать который – основная задача правительств.

Реформы «фридмановцев» типа Рейгана сводились к тому, чтобы обуздать избыточную кейнсианскую «накачку» потребительского рынка кредитами, дотациями, пособиями, постоянным повышением зарплат и т.п., что являлось обратным колебанием маятника в поисках равновесия. Разумеется, в отсутствие монетаристов с этой задачей неплохо справлялась инфляция, «рейганисты» же пришли к власти, выступая не против зарплат и пенсий, а именно против неё.

Что до России, то она, спасибо коммунистам, была богатой страной нищего народа, так что урезать в ней было особенно нечего. Монетаризм был преждевременен, а «первый жирок» у людей, как мы уже писали, начал появляться только при Путине в «нулевые годы». Впрочем, и кейнсианство Путина продлилось лишь до кризиса 2008 года, после чего он переключился на Олимпиаду и прочие помпезные проекты. Природа же тогдашней гиперинфляции в России была принципиально иной – она была связана с отсутствием действенных механизмов рыночного ценообразования.

Идеология борьбы с инфляцией Гайдара очень напоминала культ «карго», в котором без понимания сути явлений производится попытка имитировать внешнее сходство. Впрочем, Фрэзер называет это «симпатической магией» или «магией подобия» и утверждает, что такого рода заблуждения свойственны многим примитивным умам.

Запад тогда тоже не предложил России какие-либо альтернативные варианты, кроме шоковых экспресс-методов Лешека Бальцеровича, организатора и идеолога реформ в Польше, принёсших, по моему мнению, России больше вреда, чем пользы.

Напомню, что шокотерапевт Бальцерович хотел повысить розничные цены, сократить бюджетные дотации, ограничить денежные доходы, а для предприятий ввести частичную внутреннюю обратимость злотого и установить его единый курс.

Однако обратимся к нашим героям. Егор Гайдар, в отличие от Геннадия Бурбулиса, плохо говорил. Он был типичным увлечённым научным сотрудником, кабинетным человеком, который никогда ничем не руководил. Зато он происходил из элитной советской семьи контр-адмирала и был внуком канонизированных советских писателей Аркадия Гайдара и Павла Бажова.

Отец Егора Тимуровича прославился благодаря тому, что его дедушка, суперпопулярный детский писатель Аркадий Гайдар, сделал любимого сына Тимура главным героем культового советского произведения «Тимур и его команда». Конечно, по сравнению с Бурбулисом из Первоуральска и Ельциным из посёлка Бутка «столичная штучка» Егор Гайдар был белой костью, аристократом и своего рода «вишнёвым садом» советской эпохи.

Вообще аристократия складывается в любой стране и при любом строе. Это когда люди передают следующим поколениям не только деньги, но и капитал связей, взглядов и, по большому счету, своего имени.

Обычным же гражданам, которые не являлись «советскими аристократами» и не превратились в подпольных миллионеров и цеховиков, в ту пору оставалось лишь худо-бедно встраиваться в Систему, наживая непосильным трудом квартиры, машины и дачи.

Когда меня познакомили с Егором Гайдаром, его одним из первых реформаторов назначили в кабинет министров, возглавляемый Ельциным. При этом, разумеется, они оба, и Ельцин, и Гайдар, как, впрочем, и все вокруг, толком не понимали, что, собственно, происходит в стране. И тогда Гайдар якобы не придумал ничего лучшего, как махнуть на всё рукой и просто отпустить экономические тормоза.

В итоге родились два мифа. Точнее, два больших обмана.

Первый касался ответственности Гайдара за происходящее: вопреки пропаганде наших реформаторов, «как бы спасших» страну от войны и голода, высшая власть в России на практике им никогда не принадлежала, так что какие из них могли получиться спасители? Тогда вся власть была сконцентрирована исключительно в руках Ельцина. И ложь вторая – никакого выбора у реформаторов не было. А для проведения эффективной альтернативной политики им не хватало трёх основных составляющих – стратегии, денег и кадров.

Впрочем, Гайдар сделал как минимум одно доброе дело: подписал документ, который был необходим мне для печатания уральских франков, после чего наш взаимный интерес подугас: я поехал в Пермь на Гознак печатать франки, а он продолжал пытаться руководить экономикой России.

После этого я не видел его лет 15 – до тех пор, пока в 2006 году не стал электоральным менеджером и руководителем СПС по выборам. И тогда я лучше узнал его. Это был человек из книжного мира его дедушек. Главный тезис пелевинского «Generation «П» об окончании вечности, якобы гарантированной нам затхлым мирком СССР, нашёл в Гайдаре деятельного оппонента.

Возможно, причиной было его магическое архаичное мышление: он свято верил в силу печатного слова. Всю свою длинную жизнь после короткого взлёта, который продлился всего год, безутешный Гайдар пытался доказать, что именно он спас Россию ото всех напастей. Также для него было чрезвычайно важно выпустить книгу и обосновать в ней, почему распался Советский Союз. Ибо Гайдару недостаточно было слыть спасителем России – ему хотелось освободиться от ярлыка «могильщика СССР». Мне это всегда несколько напоминало бурю в стакане воды, но «навеки» вписанные в историю России предки неумолимо тащили за собой бедного Егора Тимуровича вспять.

При этом, как и многим советским людям, ему остро не хватало знаний, что компенсировалось «марксистским методом познания», то есть высасыванием информации из пальца и подгонкой фактов под теорию. В итоге Гайдар создал очередную лжетеорию о падении СССР из-за очередного обрушения цен на нефть. Мол, якобы если б не этот досадный фактор, то всё бы и дальше в стране было «на мази» и вообще шло хорошо.

Надо сказать, эту теорию явно не придумал бы рядовой советский гражданин, который, к примеру, жил бы, как я, в Свердловске, среди пустых прилавков и разваливающихся заводов. Эта версия могла прийти на ум только человеку, который родился и вырос в Москве, в благополучной семье, и при этом часто выезжал за границу. Человеку, у которого был определённый уровень жизни, покачнувшийся при падении советской власти. В сущности, при распаде СССР пострадала только эта, очень узкая, советская аристократическая прослойка – остальным было просто почти нечего терять.

Итак, в теории Гайдара были два ключевых тезиса: первый – что СССР рухнул из-за падения цен на нефть, второй – что именно он, Гайдар, лично спас страну от голода. И первое, и второе было иллюзией.

Первый, он же последний, год правления Гайдара как заместителя Ельцина был омрачён гиперинфляцией. Чтобы проводить осмысленную политику, у правительства не было ни власти, ни ресурсов, ни соответствующих рычагов, ни управляющей машины. В сущности, не было и понимания происходящего. И во всём этом не было ни вины, ни заслуги Егора Тимуровича.

В итоге всё оказалось банально. Ельцин использовал Гайдара в качестве громоотвода, а затем принёс в ритуальную жертву как козла отпущения. Так несостоявшийся горе-реформатор был сметён кипящими от негодования депутатами, не рискнувшими пойти супротив самого Ельцина.

Когда Ельцин поменял малоопытного Гайдара на матёрого номенклатурного начальника Виктора Черномырдина, который умел внушать массам, что всё хорошо, а завтра будет ещё лучше, то ситуация несколько стабилизировалась. Делал Черномырдин ровно столько же, сколько Гайдар, – ничего. Но зато он прекрасно осознавал своё бессилие и не изводил чиновников гамлетовскими метаниями, бессмысленными в условиях отсутствия у правительства ресурсов.

А через некоторое время жизнь начала налаживаться сама по себе. У правительства появились деньги, и примерно с 1996 года оно начало понемногу регулировать экономику. Напомню, что «шокотерапевта» Гайдара «списали со счетов» ещё в 1992-м, так что шансов продержаться в правительстве до 1996-го у него практически не было.

Вообще, в те годы в депутаты можно было пройти, просто выпучив глаза и прокричав страшным голосом: «Братцы, всё пропало!». И это было не удивительно: в стране было «шаром покати».

Магазины были пусты, но зато у запасливых граждан ломились кладовки. Я в тот период снимал в Москве квартиру у работницы Госплана СССР, вышедшей на пенсию. Так у нее вся жилплощадь была заставлена банками с тушёнкой, даже под кроватью стояли ящики с припасами – можно сказать, была «готовность №1» перед ядерной войной. Мне казалось, что я живу на продуктовом складе.

Что до Гайдара, который попытался стать прижизненным памятником самому себе, то и для него нашлась общественно-полезная ниша. Он стал символом для людей, которые до последнего пытались придерживаться демократических взглядов. В 1993 году Гайдар даже на три месяца вернулся в российское правительство – но его снова превратили в громоотвод.

Кстати, это именно он, а не Ельцин публично призывал расстрелять парламент, пока Ельцин ещё взывал к миру. Это он возглавил «Выбор России» – «затонувший» в Госдуме между 1993 и 1995 годами «Ноев ковчег» демократов. И именно Гайдара снова извлекли из «кладовки истории» в 1999-м со слоганом «СПС в Думу – Путина в президенты!».

Дела власти шли всё лучше, а Егору Тимуровичу становилось всё хуже. У него появилось много свободного времени для написания книг. А потом он умер. И те, кто воспользовались им «по полной» при жизни, «отработали» его похороны в качестве эффектного информационного повода.

Был ли у этого странного, но по-своему обаятельного человека иной вариант жизненного пути? Или прожитая им жизнь и была пределом его мечтаний? Ведь, по большому счёту, он «утёр нос» своим дедам, заняв почти первый пост в государстве. Пусть даже ненадолго и понарошку… Наверное, альтернативный вариант был, как и у всех. Жаль, что у самого Гайдара уже об этом не спросить.

 

О «контрольном выстреле» в российский парламент

В 1993 году с лёгкой руки Ельцина появился указ №1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», предписывающий прекратить деятельность Съезда народных депутатов и Верховного Совета и назначить на 11—12 декабря выборы в новый представительный орган власти – Федеральное Собрание РФ.

Верховный Совет – законодательный, распорядительный и контрольный орган госвласти, который выбирался Съездом народных депутатов. Распущенный Ельциным первый (после 1917 года) российский парламент был сформирован в 1990 году согласно Конституции.

И вот Ельцин решает «расставить точки над i» в отношениях с Верховным Советом и заодно «поставить на место» некоторых экс-соратников. В одном из недавних интервью бывший глава Верховного Совета Руслан Хасбулатов заявил, что 85% российских компаний той поры были обречены стать банкротами, а при Ельцине якобы должно было быть создано особое агентство по делам таких предприятий.

«Фактически вся экономика переходила, таким образом, в это агентство. И кто, вы думаете, планировался быть поставленным во главе? Чубайс!» – возмущённо писал Хасбулатов. Так что у Хасбулатова и Ельцина были явно разные взгляды на развитие России. И на «знакового» Чубайса, который в глазах многих его современников был один «за всё в ответе», конечно, тоже.

В общем, в 1993-м депутаты выступили против роспуска парламента – кому же хочется добровольно терять власть? Конституционный суд парламентариев поддержал.

Сначала Ельцин всё-таки сделал депутатам «последнее китайское предупреждение»: отключил протестующих от связи, электричества, водоснабжения и канализации. Потом здание ВС окружили силовики. Парламентарии настаивали, что Ельцин совершил госпереворот. Их поддержал не менее упрямый Конституционный суд, который потребовал отрешить Ельцина от должности.

3 октября сторонники Верховного Совета собрались на Октябрьской площади, сняв блокаду здания. Потом они захватили московскую мэрию (к слову, мэр Юрий Лужков в ту пору всячески поддерживал Ельцина, в том числе его идею роспуска парламента).

Противостояние прошло точку невозврата после кровопролитного, но неудачного штурма мятежниками главного телецентра страны, «Останкино», когда они вступили в столкновение с отрядом «Витязь». Кто начал стрелять первым мы уже, наверное, никогда не узнаем. Но факты остаются фактами – пролилась кровь.

В итоге Ельцин отдал приказ об обстреле здания Верховного Совета, что и произошло 4 октября 1993 года. В результате погибли, по разным данным, от 120 до 150 человек, 400 получили ранения.

По-настоящему демократическим и самостоятельным Верховный Совет, конечно же, не был. Тогда и в нём, и в самом обществе отсутствовала даже видимость многопартийности, а всех мучила «отрыжка», оставшаяся от долгого периода правления КПСС.

Однако после того как Ельцин разочаровался в парламенте и решил изменить схему отношений с законодателями, он создал другую, далеко не лучшую модель, – когда «ручные» и зависимые законодательные органы начали безвольно кружить вокруг исполнительной власти. В принципе во времена СССР всё было примерно так же. С той лишь разницей, что тогда все структуры целиком и полностью зависели от одной-единственной партии.

Если раньше какому-нибудь прокурору звонил секретарь обкома и говорил, что тому делать, а чего делать не стоит, то теперь это делает губернатор или кто-нибудь «повыше». И человек, снимающий трубку, послушно «берёт под козырёк». Эта модель отношений соответствует стагнирующей советской экономике, но совершенно не подходит для экономики рыночной. Однако, несмотря на свою деструктивность, порочная схема десятилетиями не меняется.

Кроме того, бытует легенда, что в России при Владимире Путине якобы «зачистили» самостоятельных феодальных баронов. На самом деле, в его эпоху таковых уже не было и быть не могло. Ещё при упоминании имени Бориса Ельцина губернаторы и депутаты падали в обморок, даже когда тот уже не был у власти… Вообще «ручных» начальников приучили «падать в обморок» ещё коммунисты. А демонстративный расстрел парламента окончательно дал народу понять, кто в доме хозяин.

Что касается общественного устройства, то первой после КПСС по-настоящему массовой российской партией стала «Единая Россия». В неё устремились все молодые и средних лет карьеристы. Самые же консервативные политики пополнили ряды КПРФ, принявшей эстафету от КПСС. По сути, КПСС просто разделилась на две партии, своего рода два «клуба по интересам», – КПРФ и «Единую Россию». Так что сложные современные механизмы управления в нашей стране пока и не сформировались – зачастую мы просто слепо калькируем то, что было изобретено ещё при советской власти.

 

Чечня. Лакомый кусок пирога или харакири российской армии?

Первая чеченская война была красиво названа «мерами по поддержанию конституционного порядка». Чеченская кампания стартовала через год после устранения двоевластия и принятия ельцинской конституции. Она совпала по времени с нормализацией отношений с Украиной посредством передачи ей Крыма в обмен на советское ядерное оружие, хранящееся в украинских «закромах».

Скорее всего, именно на переговорах об этом в Вене Ельцин получил от НАТО некий негласный карт-бланш на «маленькую победоносную войну» в Чечне. Во всяком случае, в результате чеченского блицкрига сепаратисты оказались в политической изоляции.

11 декабря 1994 Ельцин подписал указ №2169 «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики». Часть военной элиты России восприняла это известие с большим энтузиазмом.

19 декабря российская армия с разных сторон подошла к сердцу Чечни и нанесла первый удар по Грозному, столице самопровозглашённой независимой Ичкерии. В итоге Новый год Грозный встретил вместе с российскими солдатами, занявшими город при помощи 250-ти единиц бронетехники. В результате обстрелов и уличных столкновений Грозный был почти разрушен.

Однако особенно страшными были человеческие жертвы, которые, без преувеличения, во многом на совести Ельцина. Сами чеченцы озвучивали цифру 3000 убитых бойцов. По информации Объединённой группировки войск, в Первую Чеченскую погибли 4103 военнослужащих, более 1230 пропали без вести, были взяты в плен или дезертировали, 19 794 были ранены. По более поздним данным, армия потеряла 5042 солдат. Однако эти цифры кардинально отличаются от информации Комитета солдатских матерей, насчитавшего 14 000 погибших. Со стороны Чечни были убиты, согласно российской сводке, более 17 тысяч боевиков. В числе этих людей тогда были не наёмники и профессиональные бойцы, а обычные чеченцы, главы семей, неизбежно вовлечённые в конфликт на территории своей страны.

Однако более всего пострадало мирное население Ичкерии: правозащитники из «Мемориала» насчитали 50 тыс. жертв конфликта, экс-глава Ичкерии Джохар Дудаев называл цифру 80 тыс. человек. Такие же данные озвучил и российский генерал Александр Лебедь (по другой версии тот же Лебедь говорил о 100 тыс. погибших).

Несколько слов об украинском ядерном оружии. Пронырливая «Нью-Йорк Таймс» написала о том, что Украина владела 4000 единицами ядерного оружия и 1200 ядерными боеголовками на 176 межконтинентальных ракетах. Минобороны Украины рапортовало о более чем 1500 ядерных боезарядов.

Ядерными торпедами, минами и снарядами были также оснащены корабли Черноморского флота, имелись на его вооружении и тактические ракеты с ядерными боеголовками. Всего же ядерных единиц насчитывалось 3—4 тысячи. Примечательно, что, похоже, доподлинно о ядерном потенциале Украины в те времена не знал толком никто. Но в любом случае советских запасов в украинских шахтах вполне хватило бы, чтобы «раздербанить» шар земной раз и навсегда.

Всё же за возврат в российские закрома ядерного оружия с соседями пришлось расплачиваться, и не только деньгами. По версии некоторых политологов, именно из-за сложившейся ситуации России пришлось отдать Украине Крым, отделившийся от неё ещё во времена Горбачёва и провозгласивший себя 16-й республикой СССР под надёжной защитой сначала советской, а потом и российской армии.

Часть российских военных, мягко говоря, была недовольна: выходило, что Ельцин «отблагодарил» их за участие в расстреле Верховного Совета тем, что отобрал «любимую игрушку» на юге! Кроме того, благодаря непопулярным, пусть и вынужденным реформам рейтинг Ельцина стремительно катился по направлению к плинтусу, а реформаторский «Выбор России», который народ презрительно называл не иначе как «Выбросом», на выборах в Госдуму проиграл демагогам из ЛДПР. Так что Ельцину, кровь из носу, нужны были симпатии военных… И вот тут-то и «пригодилась» «кавказская история». На первый взгляд, в огороде бузина, а в Киеве дядька. Ан нет…

Я, как и большинство россиян в 1994 году, был категорически против колониальной войны, тем более, против противостояния с пострадавшими ещё от сталинских репрессий чеченцами. Мы заняли активную позицию: наша Областная дума приняла антивоенное заявление, а мой будущий друг Борис Немцов передал Ельцину миллион «антивоенных» подписей нижегородцев.

Тогда я поинтересовался у «главного по национальностям» Сергея Шахрая, почему авантюрный марш-бросок был сделан именно в направлении братской Чечни, а не, к примеру, ещё более братской Украины. Ведь чеченцы, что было признано даже во времена Пушкина и Лермонтова, воют куда лучше украинцев, а главное, ещё с раннего детства знают все горные тропы как свои пять пальцев. То есть воевать с ними на их территории – то же, что плевать против ветра.

Осторожный Шахрай тогда отшутился, а история с боеголовками всплыла совсем недавно, уже после второго пришествия России в Крым…

Впрочем, вскоре наступил момент, когда Федерация больше не могла посылать на юг «свежую кровь». Во-первых, потому что повестка в армию стала восприниматься миллионами российских матерей практически как похоронка, что било и по престижу вооружённых сил, и по рейтингам политиков. Во-вторых, потому что профессионалы, которые, в отличие от «желторотых» солдатиков, могли и жизнь свою сберечь, и на войне заработать, порой возвращались с передовой не только с огромными деньгами, но и с расшатанной вдрызг нервной системой. Были случаи, когда они ставили растяжки по заказу бандитов, отстреливали друг друга и взрывали любовников своих жён, которые появлялись за время отсутствия бойцов. В общем, Россия платила за колониальную войну на юге «по полной».

 

Почему Ельцина выставляли дураком

Долгое время Ельцина выставляли дураком. Или психически неполноценным человеком. Или как минимум антигероем, утонувшим в алкогольной зависимости. В последнем была доля правды, но отчасти и сознательная политика тех, кому он очень не нравился, а также людей, которые хотели выглядеть на фоне Ельцина «белыми и пушистыми».

Людей, которым Ельцин умудрился чем-нибудь насолить, было предостаточно. Примеров масса. Среди них – Александр Коржаков, бывший глава службы безопасности Ельцина и экс-депутат Госдумы, относящийся к шефу с болезненным самолюбием москвича, наблюдающего за успешным выскочкой из провинции. Москвича, так и оставшегося в «большой тени» амбициозного провинциала. Но были у БНЕ и другие неизбежные недоброжелатели.

В 1994-м Ельцин не согласился с тем, как НТВ интерпретировало чеченский конфликт. Президент потребовал «расставить точки над i» с Гусинским, хозяином НТВ. Аргументы Гусинскому привели столь «убедительные», что тому пришлось на время уехать в Лондон.

В том же 1994-м Совбез РФ списал очередной обвал рубля (а сколько их ещё будет!) на спекуляции ряда неугодных банков, среди которых были «Альфа-банк», «Нефетехимбанк», «Межкомбанк» и, конечно, «МОСТ-банк» Владимира Гусинского.

Экс-мэр Москвы Юрий Лужков был другом Ельцина, в чём тот сам признался в книге «Президентский марафон»: «Долгое время я пытался разобраться: что же произошло в наших отношениях? Ведь мы когда-то были друзьями. Мэр всегда поддерживал политический курс на реформы, на свободное предпринимательство… Но после невероятно помпезного пышного 850-летия Москвы у Лужкова, очевидно, началось головокружение от успехов. Он стал всё больше вмешиваться в общероссийские политические дела… В острых ситуациях, которые касались его лично, Юрий Михайлович научился занимать удивительную позицию: внешне – принципиальность и искренность, а внутри – жёсткий, абсолютно холодный расчёт… Наконец, он стал открыто нападать на президента».

В 1999 году Лужков, ощутив прилив сил и политических амбиций, создаёт движение «Отечество – вся Россия» и рвётся к верховной власти. Сверхосторожный Ельцин «на воду дует» и подозревает его в симпатиях к коммунистам и желании установить диктатуру в сочетании с бюрократическим капитализмом. В общем, Лужков сначала жалуется на охлаждение короля-Солнце, а потом заявляет, что президент «в таком состоянии здоровья не может решать многочисленные вопросы государства». В общем, Лужков, почувствовав слабость Ельцина, открыто переходит в оппозицию.

У Ельцина было и немало недоброжелателей и завистников. Впрочем, что греха таить, «поздний Ельцин» действительно надломился. Огромная ответственность и осознание неподъёмности взваленной на себя ноши постоянно давили на него. Да, только он, практик «от сохи», мог поверить, что, причесав законы, можно изменить в лучшую сторону и наш замученный и искалеченный народ. Конечно, в реализации реформаторских порывов Ельцину просто не у кого было учиться. Он никогда не работал за границей, крайне редко и мало там бывал. Ему было гораздо проще сравнить состояние полок в магазинах, нежели структуру социума, которая рядовому туристу, как известно, в глаза не бросается. Поэтому Ельцин и был оптимистом. В отличие, например, от Путина, который опирался на познания, приобретенные за пять лет работы в ГДР, и этот опыт явно не прибавлял ему оптимизма. Вероятно, именно поэтому Путин и отверг ельцинский курс на слепое копирование западных образцов и до сих пор выражает симпатии к эпохе СССР.

Вообще, придумать что-либо новое действительно непросто. Но, увы, разочарование в политике 90-х коснулось не только Путина, но и президентской Администрации, где при Ельцине, собственно, и базировался штаб реформ.

Безусловно, Ельцин ощущал, что реализация прежнего курса требовала всё большего насилия над обществом и, главное, над собой. Некогда богатырское здоровье главы государства начало давать сбои, расслабление приносило только спиртное.

Когда Ельцин совсем уж «отпускал вожжи», его окружение деликатно называло это «работой с документами». С документами-то Ельцин действительно умел работать и работал. Но перебирать бюрократические бумажки, рождающие всё более отчётливое ощущение тупика, ему было не интересно. Вот пьянка… пьянка совсем другое дело!

Положа руку на сердце, редкий россиянин мужского пола не любит от души «поработать с документами», особенно в праздники. Но доставалось за этот «трудоголизм» почему-то только Ельцину. Впрочем, как ни крути, не все любители «документов» стали президентами, а с президентов и спрос другой, по высшему разряду. Неспроста же говорят: «Назвался груздем – полезай в кузов».

Что греха таить, первый президент РФ был таким же дурашливым, безответственным и непредсказуемым, как и страна, которой он правил. Так, любил ещё с юности Борис Николаевич на ложках играть. И вот решил он как-то, будучи в гостях у Назарбаева, побаловаться ложками. И начал отбивать ритм на голове особенно подлизывающегося к нему чиновника. Чиновник, как водится, мужественно терпел. Но, по легенде, Ельцину так понравилось стучать ложками по головам разных «товарищей», что досталось как-то от него ложкой даже «главному по Киргизии» президенту Аскару Акаеву.

1994 год. 500 тысяч советских, точнее, российских военнослужащих и 12 тысяч танков из Западной группировки войск покидают Германию. «Последние солдаты империи» проходят в последнем параде по Берлину. Казалось бы, весьма драматичный момент. Однако разудалый Ельцин привносит в мероприятие фарсовость: он начинает неистово дирижировать немецким оркестром. А потом поёт немцам «Калинку», чем даёт богатую пищу мировым СМИ и наводит ужас на офисный планктон. В Интернете до сих пор размещена видеозапись этих событий. Когда у Ельцина спросили, почему же так произошло, он честно сослался на воздействие алкоголя. Вроде бы и выпил немного, во всяком случае, по его словам, а начудил изрядно. В том же 1994 году самолёт президента РФ прилетает в аэропорт Шеннон для встречи с премьер-министром Ирландии. Но Ельцин решает не выходить из самолёта. Объясняет демарш тем, что его якобы забыли разбудить охранники. Охранники, в свою очередь, утверждали, что президента и пушками было не поднять, потому что он уж очень много принял накануне.

Впрочем, объясняется всё довольно просто: Ельцин был из числа тех людей, которые всегда делают то, что хотят. В «Исповеди на заданную тему» он описывает случай из ранней юности. Идёт война. Подростки мечтают приобщиться к «мужским играм». Юный Ельцин, незаметно для часового, распиливает решётку в окне церкви и проникает на склад оружия, который почему-то располагается именно там. Берет две гранаты РГД-33. В лесу компания решает посмотреть, что у гранат внутри. Наличие запала юные естествоиспытатели не учитывают. Ельцин бьёт по гранатам молотком, они взрываются, и будущий президент теряет пальцы. Пальцы – но не веру в себя. И выживает. Такие вот «пироги»!

 

Владимир Путин: наследник Ельцина

Владимир Путин родился 7 октября 1952 года в г. Ленинграде (ныне г. Санкт-Петербург). В 2000—2008 гг., а также с 2012 года Президент РФ. В 1999—2000, 2008—2012 гг. – глава Правительства РФ, в 1999 году – секретарь Совета безопасности, в 1998—1999 – глава ФСБ.

По образованию юрист, по распределению работал в КГБ. В 1985—1990 гг. служил в ГДР в качестве главы Дома дружбы СССР-ГДР. В 1995 году возглавил отделение партии НДР. Тесно сотрудничал с А. А. Собчаком, в качестве советника председателя Ленинградского городского Cовета народных депутатов возглавлял комитет по внешним связям мэрии Ленинграда. Его соратники по мэрии Санкт-Петербурга И. Сечин, Д. Медведев, В. Зубков, Г. Греф, Д. Козак, С. Нарышкин, В. Мутко впоследствии перешли вслед за Путиным в Правительство РФ, Администрацию президента и руководство госкомпаний.

Защитил диссертацию на тему «Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы региона в условиях формирования рыночных отношений (Санкт-Петербург и Ленинградская область)» по специальности «Экономика и управление народным хозяйством».

Если бы русские были японцами, то Путин был бы лысым, круглолицым и круглопузым идолом. И мы все ходили бы, гладили по этому пузу и умоляли бы его: «Бог Хотэй, пошли нам денег, пошли нам больше богатства». Потому что Путин в истории России – бог изобилия, растущего материального потребления и новых возможностей.

При нём как будто бы разорвалась связь между трудом и его результатом. Если раньше люди прекрасно понимали, что, как гласит польская пословица, «bez pracy nie bedzie kolaczy» (без труда не будет и хлеба), то теперь стало понятно, что главное не работать, а зарабатывать. И за это открытие Путину можно было бы поставить памятник.

Если бы он ушёл в 2008 году, когда начинался первый кризис при его правлении, который в связи с падением цены на нефть и чрезмерным авантюризмом внешней политики плавно перешёл в кризис нынешний, то я сейчас бы держал дома его статуэтку, гладил атлетический пресс, накачанный в спортзале, и тоже говорил: «Владимир Владимирович, помогите, дайте денег!»

Потому что так жирно, как в «нулевые» годы, Россия ещё никогда не жила. Совпали несколько факторов: наконец отмерло то, что должно было отмереть. «Канули в Лету» крайне неэффективная советская промышленность и значительная часть сельского хозяйства, которым мы, в том числе в Свердловской области, наконец-то перестали заниматься. Потому что, по большому счёту, не село поднимали, а тащили из болота бегемота! Причём результаты всегда оказывались хуже, а доставались гораздо дороже, чем в других, климатически более благоприятных и по-настоящему пригодных для земледелия регионах.

Так что то, что должно было умереть, то, что начало мучительно и болезненно уходить в небытие ещё при Ельцине, когда экономику перестали дотировать и содержать, наконец, отмерло. Потому что люди, которые всю жизнь занимались чем-то неэффективным, например, честно и добросовестно выпускали некрасивые и неудобные сапоги, которые невозможно было носить, либо ушли на пенсию – либо нашли себе лучшее применение. В общем, все, кто плавать не умели, либо утонули – либо научились плавать.

Главное, и сами люди смирились с тем, что экономика перестала выпускать товары, которые, по большому счету, не были востребованы кем-либо, кроме Госплана, Госснаба и других монструозных госорганов выродившегося и бюрократизированного советского социализма. И благодаря этому в итоге мы отказались от тяжёлого и бесполезного балласта.

Вообще же России фартило: страна жила на «нефтяные» деньги, при этом, надо отдать должное, путинский мультипликатор позволял эти средства грамотно перераспределять. При нём отчасти произошёл чиновничий ренессанс социализма: огромное количество людей начали получать зарплату у государства. Как говорил прогрессивный, но несостоявшийся реформатор Дмитрий Медведев, государство – наш крупнейший издатель, перевозчик, недропользователь и прочее, и прочее.

В процессе же перераспределения благ огромную роль играла коррупционная составляющая. Государство покупало лояльность чиновников и силовиков. В результате значительное количество людей в полиции и армии начали получать большие не заработанные деньги. Расплодилось и чиновничество, которое во времена Ельцина ходило в пиджачках с протёртыми рукавами. Сейчас же зарплаты «частников» показали, что с государством соревноваться невозможно – доходы в постоянно сжимающемся частном секторе стали в два, а то и в четыре раза ниже, чем зарплаты на аналогичных рабочих местах на госслужбе и в госсекторе. Благодаря этому «государевы люди», которые ощущали свою ущербность при Ельцине, почувствовали себя королями мира. И искренне полюбили Путина.

Да, наконец-то, были построены загородные дома, началось интенсивное жилищное строительство в городах. Причём сейчас почти любое современное жилье кажется элитным по сравнению с тем, которое досталось нам от СССР, особенно если учесть, что тот жилфонд состоял и до сих пор в значительной мере состоит из допотопных «хрущёвок» и сталинских бараков.

В России при Путине, наконец, произошла та самая потребительская революция, которую мы так и не дождались при Горбачёве и Ельцине. Путин направил нефтегазовые деньги из бюджета чиновникам, а они при помощи коррупционного механизма смогли их достаточно эффективно перераспределить, создав широкий слой бенефициаров, так называемое, «путинское большинство». Разумеется, рост потребления компенсировался резким увеличением импорта, что принесло огромные доходы федеральному бюджету в виде пошлин и НДС.

Огромные стада машин, в основном, иностранного производства, заполонили сияющие новыми витринами магазинов улицы больших городов. Разумеется, не все смогли зачерпнуть из этого чудесного источника изобилия. Но ведь коррупционное распределение по определению не может быть справедливым, не так ли? Всё же будем справедливыми и признаем правоту культовой телеведущей Светы из Иваново – о том, что «в целом, люди стали более лучше одеваться».

К сожалению, сегодня эта чудесная жизнь уже закончилась. Всё получилось по Библии, когда «вышли из реки семь коров тучных плотью и хороших видом и паслись в тростнике; но вот, после них вышли семь коров других, худых, очень дурных видом и тощих плотью: и съели тощие и худые коровы прежних семь коров тучных; и вошли тучные в утробу их, но не приметно было, что они вошли в утробу их: они были так же худы видом, как и сначала». Таким образом, будто семь тучных коров, прошли в России семь лет изобилия, потом пришли семь тощих коров, то есть семь голодных лет, которые за грехи наши поглотили семь «жирных». И дела пошли не столь хорошо.

Но из песни слова не выкинешь. Что было – то было. При Путине перед богатыми россиянами гостеприимно распахнулись двери дорогих отелей и магазинов по всему миру. Более образованная, чем Света из Иваново, профессор социологии университета Глазго Ольга Крыштановская щедро поделилась своим восторгом: «Вот лежала я у голубого бассейна лучшего отеля 5-звёздочного на Кипре и думала: «Блиииин! Ну, могла ли я, простая русская женщина, представить себе, что буду в такой красоте госпожой и барыней отдыхать? И что прислуживать мне станут наши эмигранты – горничные, шофёры, официанты? Мы, оставшиеся в России, приезжаем теперь в разные страны состоятельными туристами. А они – эмигрировавшие за лучшей долей – убирают за нами, возят нас, подают нам».

Да я и сам всегда «в первых рядах с ложкой». Все мои личные претензии к Путину, как я уже выше писал, он снял ещё в 2008 году, радикально повысив пенсии простым пенсионерам. Так сказать, выписал им входной билет в светлое будущее России.

Кстати, у Путина есть и ещё несколько неоспоримых достоинств: он – человек с очень уравновешенной психикой, которая у обычного человека была бы признана ущербной. Когда он в первый и последний раз приехал, чтобы встретиться с жертвами катастрофы подлодки «Курск», то его искренне поразило, что люди, чьи мужья и отцы погибли на атомной подлодке, горюют столь сильно. Говорят, что ему объяснили, что эти стенания оплачивают и тиражируют в СМИ оппозиционеры. Он вроде бы поверил. Так что не удивительно, что, когда Путина на «вражеском» американском телевидении спросили «что случилось с подлодкой?», он прокомментировал ситуацию очень спокойно, не поддаваясь на провокацию: «Она утонула».

И впоследствии Путин никогда не встречался с жертвами терактов и катастроф, как будто берёг себя от встреч с этими странными, истеричными, возможно, подкупленными, по его мнению, людьми, которые всё так болезненно воспринимают.

Когда произошла трагедия в Беслане, я догадывался, какой будет развязка. Я, будучи депутатом Госдумы, сидел перед телевизором с бутылкой вина и плакал. А Путин был сдержан и рассудителен, и когда всё закончилось, то встретился с несколькими выжившими в госпитале. Он прилетел ночью. На один час. Как будто для того, чтобы, не дай Бог, не встретиться лицом к лицу с колоссальным людским горем, которое казалось ему истерикой. Вообще он не раз повторял в таких случаях «прекратите истерику». А потом это выражение стало мемом, подтвердив, что в России любят твёрдость на грани грубости.

Да, человек, родившийся без ноги, считается уродом. Человек, родившийся без чувства эмпатии, способности к сопереживанию… как его назвать? Впрочем, такая уравновешенность – это, наверное, неплохо для президента, во всяком случае, в России. Это мироощущение, которое помогает Путину руководить и держать руль, когда всё сыпется и рушится.

В конце концов, не зря в интервью gazeta.ru в 2015 году вдова Ельцина Наина Иосифовна заявила, что «Быть президентом – это ноша, непосильная для человека». Может, поэтому именно Путин и был возведён на вершину политического Олимпа? Ведь если бы Степашин был твёрже и менее эмоционален, то на месте Путина был бы Степашин.

Неэмоциональность, чёрствость и нравственный аутизм – те черты, которые только дополняют образ бога богатства и благополучия. Ведь благополучные люди всегда предпочитают закрыть глаза и не видеть того, что происходит на другой, темной стороне улицы, с теми, кто не благополучен.

При этом благополучие не может быть для всех, многие люди просто сами не хотят быть благополучными. Как не хотел молодой питерский художник Пётр Павленский, который прибил свою мошонку гвоздями к брусчатке Красной площади. Перед этим он зашил себе рот в поддержку группы «Pussy riot» и простоял полтора часа напротив Казанского собора, а ещё ранее лежал в колючей проволоке напротив заксобрания, что символизировало животную покорность общества. Также он весьма гордится тем, что поджёг двери ФСБ на Лубянке. При этом какой-нибудь другой человек, напротив, предпочитает забыть и закрыть глаза на злодеяния не упокоенных лениных, сталиных и прочих войковых и убеждён, что мы живём в лучшем из миров. Таких оптимистов и пессимистов описал в своём бессмертном «Кандиде» ещё Вольтер.

В благополучные «тучные» годы сбылись мечты не только представителей среднего и чуть выше среднего класса, которые мечтали о возможности потребления и о стабильности. Сбылась мечта и у бюрократов из Администрации президента, которые смогли уничтожить такую непредсказуемую процедуру, как выборы, произведя антидемократический переворот и уничтожив все возможности граждан России хоть как-то влиять на власть.

Были отменены выборы губернаторов и введены такие принципы работы Совета Федерации, которые позволяли полностью формировать его Администрацией президента. Был упразднён порог явки на выборах, отменялись выборы независимых кандидатов в Госдуму, те же одномандатники. Процедура создания новых политических партий была отрегулирована настолько, что в результате их осталось всего лишь семь, причём право на победу было только у четырёх из них, и то, сколько процентов они получат, было вполне предсказуемо.

Каждое из этих невинных действий может быть расценено как госпереворот и переписывание Конституции РФ, причём не текстуально, не по букве, а по духу. Но это не первый опыт в российской истории: в СССР существовала прекрасная Конституция, она была демократической и замечательно прописанной, но её пунктам не следовали. Не случайно легендарным слоганом диссидентов-шестидесятников стало: «Соблюдайте свою Конституцию!» Россия вообще все последние 100 лет продолжает жить в конфликте между писаным законом и практикой. Да и законы у нас порой фантастичнее фантастических романов.

Кстати, если не творцом, то проводником и ретранслятором политики Путина все годы его президентства является дьявольски талантливый Мефистофель по фамилии Сурков.

 

Владислав Сурков:

Че Гевара… или Мефистофель?

Владислав Сурков родился 21 сентября 1964 года в селе Солнцево Чаплыгинского района Липецкой области. С сентября 2013-го – помощник президента РФ, в 2012—2013 гг. – руководитель аппарата Правительства РФ, в 2011-м – заместитель председателя Правительства РФ. До того – председатель Попечительского совета фонда «Сколково», первый заместитель руководителя Администрации президента РФ, заместитель руководителя ЗАО «Роспром», первый заместитель председателя Совета «Альфа-банка», занимал руководящие должности в Объединении «Менатеп».

Познакомились мы со Славой в 2004 году, в конце года, когда я уже удачно провёл СПС в Заксобрания Тульской, Брянской и Курганской областей. После того, как два кандидата от СПС вышли во второй тур губернаторских выборов в Кургане и Брянске, меня пригласили на беседу к Суркову в Кремль. На входе у меня забрали телефон, и я вошёл в святая святых 9-го корпуса. Впоследствии я побывал там пять или шесть раз, а наше сотрудничество продлилось с декабря 2004 года до конца зимы – начала весны 2006-го.

Это был на редкость обаятельный человек, очень элегантный, высокий и стройный. Он сам рассказал мне, как начинал свою карьеру в «Менатепе».

1991 год. ГКЧП. Неудачный путч. Первое собрание акционеров проходило в гостинице возле Белого дома, а совсем рядом люди тщетно пытались защитить Верховный Совет, в котором видели символ демократии, однако защитников было на удивление мало… Так что немудрено, что Суркова заинтересовал мой талант организовывать большие митинги и демонстрации.

Во «время оно» власть ещё не умела собирать массовые митинги, ныне прозванные путингами, в свою поддержку. Я же имел определённый опыт в этой сфере и не только с пенсионерами и бюджетниками. К слову, на определённом этапе я пытался работать и с молодёжью – признаюсь, что это непросто. Молодёжь как аудитория гораздо сложнее пенсионеров: она стихийна и мало управляема, перед ней нужно больше «петь и плясать» и выворачиваться наизнанку, дабы завоевать её доверие.

В те годы было только-только создано движение «Наши». Ребятам раздавали пейджеры и разного рода заманиловки, обещали блестящую карьеру, которую никто из них, конечно, так и не сделал, но некую массовку они собой создали. А потом политтехнологи из экономии переключились с Москвы на провинциальные ПТУ и начали задействовать жителей областной глубинки, которых они привозили в столицу на автобусах.

Мне эти технологии были известны «от А до Я»: когда мы организовали движение «Май», то не платили гражданам за участие в митингах, но зато бесплатно доставляли их в облцентр, а после митинга его участники дружными рядами шли на шопинг. Потом кто-то из них оставался в городе, а кто-то возвращался на автобусе домой. Я вообще считаю, что всучивать людям деньги – самое примитивное и вульгарное занятие. Гораздо эффективнее – грамотно замотивировать граждан.

Вообще на отношение россиян к массовым мероприятиям, как ни крути, влияют два аргумента. Первый: если вы не выйдете на митинг, то мы вас уволим, второй – если вы выйдете, то мы вам заплатим деньги. Цинизм – вот он, «золотой ключик» к разгадке тайны современной русской души, и это то, что я никогда не прощу коммунистам, потому что без их активного участия эта ржавчина в русскую душу не проникла бы… Как, впрочем, и стадность.

Сурков и его окружение настаивали на том, что тогдашняя молодёжь – это поколение победителей, и потому мы должны научиться эффективно работать именно с молодёжью, а «пораженцев» постарше «списать в утиль». Увы, из хвалёного «поколения победителей» ничего особенного не вышло, как и из предыдущих. Жизнь опять осталась глуха к лозунгам очередных амбициозных «вершителей судеб».

Тогда мы попытались внедрить идеологию малых добрых дел. Я на ту пору уже стал пылким сторонником прямой демократии, в чём укреплялся всё больше по мере моего разочарования в демократии представительной. Мы выступили с несколькими инициативами, некоторые из которых были одобрены правительством. Мы даже выезжали на митинги против псевдооппозиционеров из «Справедливой России» и успешно провели День народного единства. В общем, ничего постыдного и позорного: времена-то были ещё «вегетарианские». Но… контракт закончился, и Сурков пошёл своим путём, а я своим.

Потом он вновь попытался меня задействовать, когда я стал секретарём по электоральной работе СПС. Но тогда я уже взял на себя определённые обязательства. Как я предполагаю, всё наше сотрудничество и затевалось для того, чтобы увести меня из СПС, под эгидой коего я начал бойко выигрывать региональные выборы. Понимал я это и в 2004-м, но контракт с СПС как раз на ту пору истекал, а продлять его не собирались. Между тем суперэффективной команде, сформировавшейся у меня тогда, надо было дать возможность работать.

К тому же о гениальности Суркова ходили такие слухи, что я просто сгорал от любопытства. Поэтому я целый год успешно проработал на Суркова, более того, даже вступил на это время во фракцию «Единой России» в Госдуме. Для меня это был вопрос трудовой этики, хотя подключаться, пусть и эпизодически, к работе «Единой России» мне совершенно не хотелось.

Впрочем, год миновал: наши деловые отношения с Сурковым в связи с окончанием контракта естественным образом закончились, как и моё членство в единоросской фракции.

Потом Сурков позвонил мне, когда началась забастовка пенсионеров в Свердловской области: я «подначил» их бойкотировать выборы, пока пенсии не будут реально повышены. Предвыборную-то явку традиционно обеспечивали именно они, так что все прекрасно понимали, что без участия стариков выборы состояться не могли. Сурков решил несколько охладить наш пыл. Но я откровенно и резонно возразил: «Владислав Юрьевич, кто же ещё вступится за старшее поколение, как не мы?» Он, в свою очередь, свёл всё к шутке.

После этого был принят уже нешуточный закон, отменивший предельную явку избирателей на выборах (как практично отметил один из тех, кто стоял у истоков создания закона, «не стоит привязывать объем демократии к предельной явке»), так что «пенсионные забастовки» стали неэффективны. Эти события относятся к сентябрю 2006 года, а сам закон был принят в течение месяца после этого, то есть очень оперативно.

Всё же накануне перевыборов в Госдуму мне позвонили и сделали соблазнительное предложение в виде депутатского кресла, на что я ответил: «Владислав Юрьевич, у меня был заключён с Вами контракт, и он закончился. Но теперь я не могу заключить с Вами новый контракт, так как работаю на других людей».

К тому времени я был глубоко разочарован в «Единой России» и её способности осуществить хоть что-то конструктивное, а партия СПС начинала пользоваться влиянием, к тому же я попал в её «политбюро», куда входили Чубайс, Гайдар, Немцов, Белых, Гозман и Никитенко. И меня очень воодушевляло, что я, наконец-то, смогу донести до федерального уровня свои социальные идеи насчёт повышения пенсий и т. п.

Зато когда после поражения СПС на выборах формировалась новая партия «Правое дело», у Суркова было одно условие – не брать в эту партию двух человек, и в числе этих двоих был я. Очевидно, одному человеку дважды хорошие предложения не делают. А потом я как бы нечаянно оказался под запретом во всех федеральных СМИ, что дало мне время подумать о смысле жизни, заняться собой и реализовать новые идеи.

А Владислав Юрьевич между тем продолжал расти. Он написал роман «Около нуля», где продемонстрировал свой незаурядный интеллект, а также утверждал, что единственная партия, которая существует в нашей стране, – это «Единая Россия». При этом у него самого в кабинете висел портрет Че Гевары (видимо, Че был тайным предтечей единороссов). Ещё Сурков сочинял стихи, и группа «Агата Кристи» даже выпустила альбом песен на основе этих стихов.

По большому счету, Сурков был разносторонним, одарённым и энергичным молодым человеком из провинции, который сделал себя сам. Впервые я услышал о нём от своего приятеля из компании «Россахар», которая в середине 90-х «обхаживала» российское правительство, пытаясь добиться государственной гарантии для получения кредита на покупку сахара.

Рассказ приятеля был примерно следующим: «Вот только представьте себе, сижу я в приёмной, а мимо меня проходит Сурков из „Менатепа“ и несёт элегантный портфель с деньгами… Так что хрен мы какие гарантии получили».

Меня этот рассказ впечатлил, фамилию владельца загадочного чемодана я запомнил и за карьерой Суркова «одним глазком» следил. А потом меня заинтриговал прозрачный намёк Чубайса на то, что Сурков – миллиардер.

Надо отдать должное, Сурков действительно многого добился благодаря своим коммуникабельности и обаянию. Первым его привлёк к государственной работе Волошин, а когда в «нулевые» карьера бывших ельцинских соратников покатилась вниз, как камень Сизифа, то удержался на плаву только Владислав Юрьевич.

Потом, поговаривали, он допустил ошибку: не ушёл вслед за Владимиром Путиным в Правительство РФ, а остался вместе с Дмитрием Медведевым в Администрации президента. Попытался работать на преемника, поэтому попал в опалу, какое-то время был не у дел, а потом вновь стал востребован как помощник президента РФ по Абхазии и Южной Осетии, правда, уже после конфликта с Грузией – в «новопутинские», так сказать, времена.

Известно, что Сурков принял активное участие в событиях на Украине. Что носился, как молния, между Крымом и Януковичем, вёл многочисленные переговоры, в то время как его люди собирали толпы статистов. По моей информации, на Украине использовалась «обкатанная» политтехнология: «гастролёры» из отдалённых областей приезжали на автобусах на территорию Украины, останавливались в Харькове, Одессе, Донецке и выдвигали свои требования. Они изображали многочисленный народ Украины, даже захватывали администрации, а потом к ним присоединилась и нанятая украинская массовка.

Я также уверен, что в украинских событиях были задействованы и активисты движения «Наши», в том числе Василий Якименко. Ну уж если мы коснулись темы Украины, то можно вспомнить и о знаковой чёрно-оранжевой ленточке, которая стала «нашим идеологическим ответом» оранжевым шарфикам майданов…

А однажды меня пригласил коллега-парламентарий и сообщил, что каждый член нашей фракции получает по три тысячи долларов в месяц – для закрепления лояльности, так что «милости просим в кассу». Надо сказать, для многих такие бонусы были важны и играли в их жизни первостепенную роль.

Но эта роскошь относилась, скорее, к числу федеральных привилегий – на местном уровне я о подобном никогда не слышал. Обещания светлого будущего, конечно, сыпались, как из рога изобилия, некоторые «особо полезные» региональные депутаты получали квартиры, но с механизмом прямого подкупа, который сложился в Госдуме, в регионах я не сталкивался никогда.

Сегодня таинственный Сурков полностью выпал из публичной повестки и доподлинно неизвестно, висит ли на его стене портрет Че Гевары – или «старину Че» сменил новый кумир.

В последние годы Путину не так везёт, как раньше. Обрушилась цена на нефть, о чём предупреждали долгие годы. Казалось бы, пора научиться туже затягивать пояса. Но народу не пытаются толком объяснить, что происходит. Вместо этого предлагаются мифологемы, что во всем виноваты войны с «укрофашистами» и сирийскими террористами, а также великое противостояние с внешними силами. Приёмчик не нов, и, к сожалению, на самую примитивную аудиторию отлично действует. С ней-то власть и ведёт свой бесконечный диалог, в ходе которого теряются всякие смыслы и, кажется, само будущее России.

Ещё Ленин писал, что чем больше мы расстреляем буржуазного элемента или выгоним его из страны, тем лучше, так что не нужно ограничивать в этом инициативу масс. Вроде как где-то буржуев заставят мыть сортиры, где-то расстреляют, а где-то выдадут их жёнам и дочерям «жёлтые билеты» проституток. И все эти инициативы государство должно поддерживать, потому что буржуазию следует уничтожить не только как класс, но и как биологическую совокупность людей.

И этот удар по «биологической совокупности людей» ещё будет «аукаться» нам много лет. Потому что в России есть патриоты, готовые умереть за Родину, есть люди, которые способны стоять у станка по восемь часов в день, но остро не хватает людей, которые могли бы на свой страх и риск осуществлять какую-либо деятельность не за зарплату, а за интерес. В общем, людей, на которых должна держаться постиндустриальная экономика, в России фактически не нашлось.

Всё это результат «плодотворной» деятельности большевиков и последствия генетических экспериментов над Россией, которые нанесли такой тяжёлый удар по нашему народу, что мы до сих пор не можем от него оправиться.

Когда я только начинал заниматься бизнесом, то не мог элементарно найти грамотного человека, с которым можно было бы посоветоваться и уточнить, как вести дела. Да и знаний о рынке не было – мы собирали их по крупицам из художественной литературы. Знание, которое в ней содержалось, для многих людей стало сакральным. Образец для меня – «Лунная долина» Джека Лондона, можно сказать, реальное пособие по бизнесу, благодаря которому становилось ясно, что такое приход, что такое расход, а что такое прибыль.

А откуда ещё я мог бы это узнать? В институте этому не учили, живых «буржуев» давно уж не осталось. Зато были старые книги и собственный путь проб и ошибок. Так сказать, псевдонаучный метод «тыка», примерно как у новорождённого и ещё полуслепого котёнка.

Ну и как же могли мы защитить, а точнее, насадить демократию в России? И всё же мы старались, жертвовали временем, деньгами и карьерами. Во всяком случае, так было до 2007 года.

Мы держались, пока держался Чубайс.

 

Анатолий Чубайс: «авианосец» российской демократии

Анатолий Чубайс родился в 1955 году в г. Борисове (БССР). Известный политический деятель, глава ГК «Роснано». Один из идеологов экономических реформ в России в 90-е, реформатор энергосистемы РФ в «нулевые». В 1991 году занимал пост главы Государственного комитета по управлению госимуществом, в 1992-м – заместитель председателя Правительства РФ. Разработчик программы приватизации. После успешной работы в Правительстве РФ с 1998 по 2008 гг. возглавлял РАО «ЕЭС России».

Чубайс человек темпераментный и решительный. Об этом говорит хотя бы то, что он был троекратно женат, а ведь далеко не каждый, даже очень храбрый мужчина рискнёт сделать это с собой трижды. А ещё Чубайс – видный, умный и красноречивый.

Конечно, он пришёл в правительство довольно юным по чиновничьим меркам – в 36 лет, но, в отличие от прочих, задержался там надолго. И не только потому, что соглашался делать ту работу, от которой отказывались чистоплюи.

Поначалу Чубайс был постоянным объектом общественных нападок. Возможно, потому, что, с точки зрения номенклатуры старшего поколения, ни на что полезное он больше не годился. Так что из них с Гайдаром даже слепили страшного козла отпущения «гайдаро-чубайса».

«Мальчики в розовых штанишках» Руслана Хасбулатова и «завлабы» Виктора Черномырдина, родившись в один, можно сказать, день с Гайдаром, должны были пасть тоже одновременно. Всё же Чубайс никогда не обладал жертвенностью своего младшего и уступающего ему по габаритам товарища – Гайдара. И вообще его выручали меньшая пафосность, чувство юмора, самоирония и крупные физические габариты.

Гайдар с Чубайсом вроде бы делали одно общее дело: на тонущем корабле ещё советской российской экономики Гайдар затыкал пробоины, замедляя его затопление, а в это время Чубайс спускал в «свободное плавание» шлюпки приватизированных предприятий. И не вина Чубайса в том, что некоторые шлюпки благополучно выплыли, а иные бесславно затонули. Более того, именно Чубайс, благодаря «ковбойским» действиям которого ещё до принятия Закона о приватизации полстраны попало в разряд частной собственности, помог удержать Российскую Федерацию на плаву. Первыми нараспашку открылись миру такие гиганты, как «Уралмашзавод», который был оценён в 1,8 млрд рублей. Надо сказать, что «Уралмаш» «отдался» миру вместе с производством артиллерийских стволов, которое находилось на его территории. Производство было тщательно засекреченным, так что «Чубайс и его команда» даже и не догадывались, что приватизировали, помимо всего прочего, ещё и стволы для пушек. Только впоследствии обнаружилось, что практически каждый пенсионер мог купить по 7—8 орудий с секретного завода №9.

Мы с моим другом Александром Бурковым провели депутатское расследование приватизации завода-гиганта, которое привело к скандалу. Напомню, что и тогда, и сейчас я не был поклонником приватизации и в ней не участвовал. Более того, когда Россель после победы на выборах предложил мне возглавить областное Госкомимущество, своего рода екатеринбургский филиал «чубайсовцев», и стать в 29 лет вице-премьером 5-миллионной области, я отказался от этого в пользу Александра Буркова.

Скандал вокруг отмены приватизации «Уралмаша» вылился во всероссийский. Чубайс тогда подключил все силы правительства, можно сказать, весь административный ресурс, и суд вынес компромиссное решение. В счёт небольшого госпакета акций артиллерийский завод вернули в госсобственность, а акционеры «Уралмаша» не пострадали.

Впрочем, незаконная приватизация коснулась не только символа Урала – «чисто случайно» металлургический завод в Кировграде был приватизирован как арендное предприятие с правом выкупа, то есть как небольшой магазин. Вообще в стране процесс шёл с размахом. Так, Санкт-Петербургский судостроительный Балтийский завод был продан за 15 тысяч ваучеров, гостиница «Минск» реализована на ваучерном аукционе за 200 тысяч приватизационных чеков, автомобильный гигант, завод им. Лихачева (ЗИЛ), занимавший площадь более тысячи гектаров в Москве, «ушёл» за 800 тысяч ваучеров.

Порой Россия «шла с молотка» и вовсе по ценам одежды из секонд-хэнда, а сама приватизация проводилась с огромным количеством нарушений, ибо была масса желающих всё нарушить. В результате к началу XXI века 70% предприятий страны были приватизированы.

У этого имелись, разумеется, и объективные причины: 99% россиян в приватизации ничего толком не смыслили и принимали участие в ней, по большому счету, машинально – просто потому, что в процесс оказались втянутыми фактически все половозрелые граждане. При этом сразу выделилась определённая часть народа, которая, наоборот, понимала всё уж слишком хорошо. Это были первые рыночники, проще говоря, ушлые деляги из окружения директоров заводов. Именно они в результате приватизации и сделались хозяевами предприятий, а потом объявили ничего не подозревающим «красным директорам»: «А что ты тут расселся, я тебя увольняю». И начали указывать им на дверь. Директора же, вскормленные плановой экономикой, недоумевали: они-то по легкомыслию своему считали приватизацию детской забавой.

В ту пору искали молодых предприимчивых ребят, которым начальники могли сказать что-нибудь вроде: «Вот тут ваучеры раздают под наш завод, – сходи, собери их, выкупишь нам контрольный пакет акций, распоряжаться ими будет предприятие, но ты иди – выкупай». А предприимчивые ребята собирали ваучеры, да и выкупали заводы на себя. Их, конечно, спрашивали: «Как же так? Это же нечестно». А ответ был прост: «Вы же сами попросили создать некую номинальную фирму, которая занимается ваучерами, вот мы всё и сделали». «Так это же всё заводское вроде?» – недоумевали директора. «Да нет, – отвечали скупщики, – нам всё принадлежит!»

Тут-то и заметались начальники, которые ничегошеньки в акциях и ваучерах не понимали. Они топали ногами и кричали, что происходит грабёж. Положа руку на сердце, я придерживался того же мнения, так что в процессе разграбления Родины участия не принял и в результате миллиардером не стал, а те люди, которые всё-таки сделались «прихватизаторами», озолотились.

Теперь, как и подавляющее большинство жителей России, я локти кусаю, но я-то ругаю себя, а простодушные граждане – Чубайса. Поэтому, можно сказать, Чубайс находился на заведомо «расстрельной должности».

Сам он, как, впрочем, и я, в олигархи, да ещё и любой ценой, не стремился. Не было это нашей заветной мечтой. В отличие, к примеру, от человека, который год проработал министром внешнеэкономических связей, – я имею в виду Петра Авена (председатель совета директоров «Альфа-банка», до того – президент, ещё ранее – член наблюдательного совета этой структуры, перед этим – заместитель министра иностранных дел и советник МИДа), который как раз жаждал стать миллиардером. Состояние Авена «Форбс» ныне оценивает более чем в 3,5 млрд у.е.

Чубайс же искренне верил, что миллиарды – просто часть Большой Игры, точнее, её маленькие приятные бонусы, и активно продвигался по линии госслужбы, пока не был уволен из-за скандала. Дело в том, что змей-искуситель Альфред Кох решил написать книгу о приватизации в России. И получил в качестве аванса аж по 90 тысяч долларов «на брата» – соавтора. Нехитрая арифметика подсказывает, что с каждого «писаки» сквалыга-Кох «снял» по 10% комиссионных. Смешная цифра по путинским временам, но в 1997 году это было дьявольское искушение. Так что когда об этом доложили Ельцину, он произнёс свою знаменитую фразу «во всем виноват Чубайс» и отправил «Главного Бабая» страны в отставку. Правда, отправил не совсем. От министерства финансов отстранил, а переговорщиком в ВТО оставил.

 

Чубайс и «коробка из-под ксерокса»

Звёздным годом Чубайса стали президентские выборы 1996 года. Тогда надо было и предвыборные газеты издавать, и, главное, средства подо всё это собирать. Тогда же и произошла прогремевшая на всю страну история с коробкой из-под ксерокса, набитой «левыми» предвыборными деньгами и почему-то легкомысленно хранившаяся в здании российского правительства. Из-за этой маленькой (конечно, по сравнению с финансовым размахом президентских выборов) коробки был раздут большой скандал, ещё больший, чем скандал с книгой. Так что репутация Чубайса в глазах большинства населения нашей страны была не просто подмочена, а «размокла» окончательно и бесповоротно. Впрочем, возможно, что репутация самого населения в глазах сноба-Чубайса была испорчена гораздо раньше.

Что запечатлела официальная история: вечером 19 июня 1996 года из Дома правительства были вынесены коробки из-под бумаги для ксерокса с 538 тысячами долларов. «Выносили» члены возглавляемого Анатолием Чубайсом предвыборного штаба Бориса Ельцина – Сергей Лисовский и Аркадий Евстафьев. Они были сначала задержаны, а потом благополучно отпущены – Борис Ельцин не нашёл в их действиях состава преступления. Зато инициаторы задержания Александр Коржаков и Михаил Барсуков были отправлены в отставку.

Татьяна Юмашева, всесильная дочь Бориса Ельцина, объяснила феномен «коробки из-под ксерокса» тем, что Дума якобы нарочно урезала избирательные фонды кандидатов, так что те просто транспортировали «наличку», в чём придётся: в разного рода кейсах, коробках и прочей таре средства перемещались не раз. Тем не менее, вся страна, прильнув к экранам телевизоров, с неподдельным интересом наблюдала за «приключениями» молодых политиков, а выражение «коробка из-под ксерокса» прочно вошло в обиход и стало фактически именем нарицательным – благодаря пресловутой «коробке» россияне впервые узнали, что такое по-настоящему большие деньги.

А вот сегодняшние предвыборные расценки: на своей странице в фейсбуке политолог Дмитрий Орлов оценил предполагаемую стоимость избирательной кампании на выборах в Госдуму по одномандатному округу. По подсчётам Орлова, кампания обойдётся в 720—780 тыс. долларов. При этом Орлов исходит из «благоприятного сценария, минимизирующего траты». По его информации, эта цифра относится к небольшим избирательным округам с невысоким уровнем конкуренции. В качестве кандидата будет выдвигаться известный житель округа, не имеющий судимости и репутационных проблем. Также политолог уточняет, что «расходы в рублях на оплату труда политтехнологов, интернет и спецпроекты, полиграфию, транспортные услуги, direct mail и другие направления работы не изменятся или вырастут незначительно, а расходы до начала избирательной кампании (например, на праймериз) будут организационными по характеру и незначительными по масштабам».

Но вернёмся к нашим героям. Чубайсу всегда хотелось играть с властью и быть в её орбите. Хотелось не меньше, чем Гайдару, но в отличие от Гайдара у него это получалось хорошо. И именно потому Чубайсу поручили работать с иностранными кредиторами России. А ещё он был одним из создателей пирамиды ГКО, что можно оценивать по-разному: или Чубайс вогнал страну в такие долги, что из-за них произошёл дефолт, или, наоборот, благодаря тому, что он брал кредиты, дефолт случился не раньше, а позже. В общем, история, как обычно, знает массу сослагательных наклонений.

Многие уже подзабыли, что в 90-е началась стихийная адаптация России к рынку. У отдельных людей от наличности ломились карманы, росла собираемость налогов, стал формироваться олигархат. Полки магазинов, наконец-то, заполнились, правда, ещё не было бума жилищного строительства в городах. Так что экономика великой страны заработала и стала жить по своим законам. В том числе, потому, что Чубайс способствовал приватизации более 100 тысяч госпредприятий, большинство из которых, к сожалению, обанкротились. Впрочем, разорились и многие не приватизированные предприятия. Произошла мощная трансформация экономики, так что все советские «мыльные пузыри» должны были с неизбежностью лопнуть.

Но главное, экономика начала оживать. В стране стал расти рынок. О том, насколько медленно это происходило, говорит тот факт, что когда я в 1997 году только-только пришёл работать в качестве директора на Серовский металлургический завод, где работали тогда около восьми тысяч человек (впоследствии я довёл эту цифру до девяти тысяч), средняя зарплата рабочего в моих цехах была ниже, чем доход пенсионера.

После падения Гайдара потребительский рынок, наконец-то, начали «накачивать» деньгами, в первую очередь, через пенсии и зарплаты бюджетников. Это помогло Ельцину в 1996 году выиграть выборы президента. Но и тут правительство «перегнуло палку», и в 1998 году «случилось страшное» – это «страшное» называлось «дефолт».

К 1998 году Россия уже не выдерживала тот уровень финансовой нагрузки, который ей навязали Ельцин и Черномырдин. Это было обусловлено не только президентской гонкой. Всё началось гораздо раньше, когда после расстрела Верховного Совета надо было каким-то образом удерживать власть в стране. Тогда-то и начала создаваться пирамида ГКО, а экономика задыхалась от «дорогого» рубля. Между тем ни у одного из наших политиков не было необходимого сочетания экономического чутья и политической воли, чтобы предотвратить катастрофическое столкновение российского «Титаника» с айсбергом.

Пока говорливый Ельцин щедро и в свойственной ему манере раздавал обещания направо и налево, Россия продолжала жить не по средствам, так что, конечно, дефолт 1998 года не то чтобы оздоровил экономику, но резко сократил обязательства бюджета: когда рубль упал в четыре раза, четырёхкратно понизились и пенсии. К слову, подлинный преемник Ельцина, Владимир Путин, появился именно тогда…

Дефолт 17 августа 1998 года – кризис российской экономики, спровоцированный, согласно официальной версии, резким снижением мировых цен на товары топливно-энергетического комплекса и кризисом в Юго-Восточной Азии.

Пытаясь спасти тонущий корабль экономики, Правительство РФ и Центробанк объявили о дефолте по основным видам государственных долговых обязательств. Одновременно был «выпущен джин из бутылки»: государство перестало контролировать курс рубля. Разочарованное население и ещё более разочарованные инвесторы утратили доверие к государству, множество предприятий разорились, обанкротился и ряд банков.

Неудачу списали на 35-летнего премьера Сергея Кириенко, что было весьма удобно. Сергей Кириенко по прозвищу «киндер-сюрприз» был, можно сказать, первым в России «демоном из политтехнологической пробирки» (второй и последний – Владимир Путин). Интеллигентный молодой человек в очках, он был отобран экспертами как типаж «приятного во всех отношениях человека», который не раздражает электоральное большинство, особенно старушек, увидевших в нем образ этакого прилизанного «внука-отличника». В Кремле даже всерьёз расценивали Кириенко как потенциального преемника стареющего Ельцина.

Кириенко хорошо смотрелся на контрасте – особенно если сопоставить его «светлый образ» с пугающим Чубайсом и «несерьёзным» Немцовым, который в операции «Преемник» всегда был ложной отвлекающей мишенью. К слову, пожалуй, единственным человеком в окружении Ельцина, который искренне верил в Немцова как в политического наследника «трона», был сам Немцов.

Но Кириенко попал под «артобстрел» дефолта 1998 года. И, не доработав на посту председателя Правительства РФ одного дня до каких-то четырёх месяцев, «сгорел на работе».

После краха правительства Кириенко – Чубайса – Немцова в 1998 году судьба этих политиков сложилась по-разному. Сначала они, будто спутники вокруг Юпитера, продолжали «кружить» вокруг власти и вместе с Гайдаром создали СПС. Потом из опасной «игры в оппозицию» вышел осторожный Кириенко, который поспешил продемонстрировать лояльность Путину и пошёл сначала в полпреды, а затем был направлен заниматься «мирным атомом»: строительством и эксплуатацией ядерных станций внутри и вне страны. И до сих пор пребывает на безопасной и глубоко аполитичной должности главы «Росатома».

Бесшабашный Борис Немцов сделал ровно наоборот. Он единственный из современных российских политиков, который ушёл из власти в самую настоящую оппозицию. Его жизнь была так же трагична, как у большинства моих героев, ожидавших от жизни совсем других результатов, но потерпевших неудачу. При этом Немцов – единственный из политиков-демократов, кто отдал за демократию жизнь. Мы ещё поговорим о нём позже.

Чубайс выбрал «средний путь». На первый взгляд, он вроде бы дистанцировался от власти, но… остался в ней. Ему досталась самая сложная госмонополия – энергетика, которая, в отличие от «мирного атома», не является закрытой для общества, а, напротив, насквозь «прозрачна». Зато именно на примере этой отрасли Чубайс решил показать, какой он замечательный реформатор.

Амбициозный Чубайс очень хотел выглядеть суперменом, этаким великим менеджером, способным реформировать всё, что под руку попадётся, от детсадов до космонавтики. По большому счёту, он делал это для того, чтобы стать следующим президентом после Путина. Но Путин «задержался» на Олимпе сверх всех конституционных сроков, и уставший ждать перемен Чубайс в этой ситуации не стал ломать копья, а сделал выбор в пользу… нанотеха.

Люблю Чубайса за это! Да, у него были тяжёлые времена, но он, действительно, непотопляем. Редкий случай по нынешним временам. Как говорится, «И нынче снова он румяный. Сегодня-завтра будущий премьер».

 

«День выборов»

Стоит вернуться к моему знакомству с Чубайсом, которое состоялось в феврале 2004 года, когда я уже был депутатом Госдумы, а он – председателем РАО «ЕЭС России». Боль и горечь от поражения СПС на выборах 1993 года, когда он вместе с Хакамадой и Немцовым были лицами партии, жгли его сердце. Были объявлены первые выборы по партийным спискам во всех российских регионах, и Чубайс попросил меня провести несколько пробных кампаний. К слову, ранее ещё не было выборов по партспискам почти ни в одном субъекте Российской Федерации, кроме Свердловской области, где их проводили каждые два года. Проходили лишь апробированные кампании одномандатников, которые, как известно, более просты и менее затратны для кандидатов.

Организовывать же капитальные и качественные предвыборные кампании на региональном уровне в России умели всего несколько человек, в число коих входил и я. У меня за плечами к тому времени было три победы по партспискам: «Преображение Урала» в 1996 году, «Промышленный союз» в 1998 и легендарное движение «Май» в 2000-м. Все, разумеется, в Свердловской области. И вот я, а точнее, моя команда из не менее чем полусотни уральцев во главе с Ольгой Байтальской и Татьяной Бойковой, начали работать на СПС.

Мы успешно провели выборы в трёх регионах: сначала в Тульской области, где мы получили больше 6% при 5-процентном «проходном» барьере, что было уже пусть маленькой, но победой. Потом были выборы в Курганской области, там нам удалось завоевать около 10% голосов. Затем настал черед Брянской области, в которой мы завоевали симпатии 8% избирателей. Все эти области объединяла принадлежность к так называемому «красному поясу», и СПС традиционно набирал в них не больше 1%. Так что результат, которого нам удалось достичь в этих, мягко говоря, нелиберально настроенных регионах, вполне можно оценивать как победу. И она стала возможна только благодаря договору подряда, который Чубайс заключил со мной.

Параллельно я получил от него по-настоящему безумный заказ на Хакассию, которую, к сожалению, мы проиграли. Главой Хакассии в то время был младший брат знаменитого генерала Лебедя, тоже отставной военный. Этот «нелепый солдафон» терпеть не мог Чубайса и постоянно его публично оскорблял. И Чубайс, который вроде бы уже привык к нелюбви к себе и воспринимал её как часть жизни, решил дать Лебедю-младшему серьёзный отпор.

Ответить-то мы ответили, но выборы всё-таки не выиграли. Потому что заказ поступил уже довольно поздно, да ещё и одновременно с заказом по проведению вторых туров губернаторских выборов в Курганской и Брянской областях, откуда я просто физически не мог «перебросить» людей в Хакассию. Впрочем, и 3-процентный результат в Хакассии казался СПС «чудом чудным и дивом дивным».

Зато весной 2005 года мы отлично поработали в Амурской области, добившись наивысшего для СПС результата, – более 13% голосов. При этом нам пришлось перебросить часть команды в Рязань, где СПС проигрывала, так что надо было спасать ситуацию. И, конечно, мы её спасли, набрав чуть больше проходных 5%. Но это было чистой воды благотворительностью с моей стороны, ибо в славной Рязани я ни копейки не заработал.

На этом наше сотрудничество прекратилось. Чубайс на время удовлетворил своё оскорбленное самолюбие, а я заключил договор с Сурковым.

Так кто же такой загадочный Анатолий Чубайс? «Вкалывая» в регионах, я не так часто встречался с ним, однако определённое представление о Чубайсе у меня сложилось.

Ещё до нашего очного знакомства Анатолий Чубайс ассоциировался у меня преимущественно с шаблонной телевизионной картинкой начала 90-х: разгорячённый, всегда спорящий, с взлохмаченной причёской, в плохом советском костюме.

Спустя десятилетие я познакомился с совсем другим Чубайсом: уверенным в себе, остроумным, властным, быстро вникающим в суть проблемы господином средних лет. При этом Чубайс, разумеется, остался самим собой. Прежний ребячливый и взлохмаченный Чубайс проскальзывал в нем очень редко. «Хакасский эпизод» и злоупотребление модным словечком «услышал» – вот, пожалуй, и все подмеченные мной немногочисленные признаки небезупречности этого безупречного во всех отношениях джентльмена.

Да, совсем забыл про «грязные деньги» Чубайса! Не думаю, что мне их отсчитывал сам Анатолий Борисович, но такого количества надписанных и поражённых грибком долларов я не видел ни до, ни после нашего сотрудничества. Я вёл все наши кампании за рубли, но за работу со мной расплачивались почему-то долларами… Долларами рассчитывался и Сурков, у которого они были самые что ни на есть чистейшие – прямо в упаковках американской ФРС. Почему именно долларами? Наверное, потому, что именно они стали почти неотъемлемым элементом политической культуры тогдашней России.

После эпопеи в Амурской области, будучи предоставленным сам себе, я утратил связь с СПС и Чубайсом и увлёкся социал-демократией с «экологическим» акцентом. К примеру, когда осуществлялась попытка приватизировать екатеринбургский Шарташский лесопарк, я собирал митинги протеста по 15—20 тысяч человек. Конечно, созывать столько людей за деньги мы не могли, поэтому устраивали рок-концерты и заманивали публику на заезжих «звёзд».

Это был приятный период жизни, потому что я удачно продал несколько участков земли. Вырученных денег, даже с учётом немалых расходов на политику, мне хватило аж до 2010 года. В сущности, эти средства я заработал на приватизации, но не благодаря знакомству и сотрудничеству с Чубайсом, а потому что земельные наделы, выделенные крестьянам в начале 90-х, их хозяева никак не могли продать в течение лет десяти. Так что соответствующие бумаги лежали у землевладельцев «мёртвым грузом» до начала нулевых, когда участки начали активно скупать.

Будучи посредником при скупке, я неплохо заработал и, можно сказать, стал в родной Свердловской области настоящим российским ленд-лордом.

 

«Чистый лист» Никиты Белых и «мина» Чубайса

После провала знаковой «пенсионной забастовки» в сентябре 2006 года, о которой рассказывалось ранее, я на некоторое время остался не у дел. А потом в соседнем Пермском крае стартовала избирательная кампания нового молодого лидера СПС, Никиты Белых, которому я предложил свою поддержку.

Так я вновь втянулся в работу с СПС и, соответственно, в сотрудничество с Чубайсом. Мы провели удачный ребрендинг СПС, и в декабре 2006 года это дало нам с Никитой Белых целых 16% голосов на выборах в Пермский краевой парламент!

Концепция ребрендинга заключалась в том, что в стране появился, наконец-то, долгожданный современный лидер. Что мы выбирали этакий «чистый лист», который ратовал за повышение пенсий и прочие приятные европейские «мелочи» типа качественных медицины и образования.

Не секрет, что 15 лет бесплодных ожиданий достижения европейского уровня жизни изрядно разочаровали российский электорат, разделив его на две категории: тех, кто принципиально игнорирует любые выборы – и тех, кто голосует за власть, руководствуясь принципом, подмеченным ещё поэтом Евгением Евтушенко, «не важно, что власть Советская, а важно им то, что власть». «Перспективный» «расклад» для оппозиционеров, не правда ли?

И всё-таки мы создали эффективную выборную модель, которая «сработала». Весной 2007 года на региональных выборах, в которых участвовали 20% избирателей России, команда СПС (лидер Белых, начштаба Баков) набрала более 7%, «перешагнув» проходной барьер для попадания в Госдуму. Впрочем, тогда мы ещё не знали, что это пиррова победа.

Нас «подбили» дважды. Во-первых, Кремль запретил Чубайсу финансировать СПС. Во-вторых, сам Чубайс разрушил нашу успешную модель «единого прогрессивного нового лидера СПС» в лице Никиты Белых. Впрочем, полагаю, что и кремлёвский запрет на финансирование был связан именно с решением Чубайса сформировать в СПС тройку лидеров и ввести в неё заклятого врага Владимира Путина – Бориса Немцова. Это стало для СПС катастрофой.

Чубайс, можно сказать, подложил нам настоящую «противотанковую мину»: второй человек в списке СПС на выборах в Госдуму 2007 года, Борис Немцов, естественно, полностью затмил первого – малоизвестного Никиту Белых.

Если у Никиты вершиной карьеры было скромное вице-губернаторство в Пермском крае, то Немцов в прошлом являлся избранным народом губернатором Нижегородской области, вице-премьером России, руководителем парламентской фракции. Он был на слуху в течение десятилетий. Всё это подчистую перечеркнуло нашу работу по «перезагрузке» и обновлению имиджа СПС.

А в качестве третьего лица в список хотели включить и вовсе Машу Гайдар, никому не известную тогда барышню, попавшую в политику только благодаря «брендовой» фамилии её папы. И как в таком «провальном» составе Чубайс планировал выиграть выборы, мне и по сей день непонятно.

В тот период Немцов был озлоблен длительным пребыванием не у дел. Период его невостребованности затянулся аж на четыре года, а начался он после того, как СПС проиграл выборы в Госдуму в 2003 году.

Сначала Борис попытался реализоваться в банке «Нефтяной» у своего друга Линшица и даже устроился туда на работу, но банк закрыли. Против банка выдвинули обвинения в отмывании денег, к чему Борис Ефимович, конечно, не имел никакого отношения. Однако репрессии против банка были явно связаны с личностью Немцова, так что работу больше ему никто не предлагал.

Банк был разогнан, Линшиц ударился в бега за границу, а Немцов оказался под запретом. Но Чубайс всё-таки взял его в предвыборный партийный список, и этим противопоставил СПС Путину. В результате у нас были конфискованы и все средства, выделенные на избирательную кампанию, и уже отпечатанные агитматериалы. Такая вот игра – жёсткая и по российским правилам.

Провал состоял в том, что мы не дотянули даже до 1% голосов – и это было сокрушительное поражение. И вот после всего пережитого я, имея в виду наш неудачный список кандидатов, спросил у мудрого Чубайса, зачем же мы так подставились. Непогрешимый Чубайс невозмутимо ответил: «Я подумал, что это добавит нам голосов».

Разумеется, наше фиаско было неизбежно. Что касается Чубайса: как известно, нельзя одинаково хорошо разбираться во всём. Вообще, любой специалист в чём-то подобен флюсу, причём «полнота» его обычно односторонняя. Своя специализация есть и у Чубайса – она состоит в отсутствии какой-либо специализации.

Да, Чубайс имеет колоссальный кругозор и огромные связи. Да, будучи брошенным на любое новое дело, будь то приватизация, выборы Ельцина в 1996 году или реформирование РАО «ЕЭС», Чубайс в кратчайшие сроки может добиться весьма значительных успехов. Но вот когда нужны «узкие специалисты», Чубайс не только бесполезен, но и вреден.

Именно с этим связан катастрофический разгром СПС в 2007 году, когда самонадеянному Чубайсу противостояли «спецы» из «Единой России», а он оказался не в состоянии «услышать» даже моё полупрофессиональное мнение.

При этом я отнюдь не осуждаю Чубайса. Его стратегия достаточно эффективна в условиях новой России, и, очевидно, что она во многом соответствует и личностным качествам Чубайса, и запросу времени. Я и сам зачастую придерживаюсь аналогичной стратегии.

 

Топ-менеджер-универсал – легенда и ловушка?

В умах иных людей бытует легенда об эффективном менеджере. Менеджере-универсале, который «и швец, и жнец, и на дуде игрец». И вообще на все руки мастер. На самом деле, это воинствующий дилетантизм и вообще вещь крайне вредная.

Да, суперменеджер может привести в порядок финансы, но при этом, не разбираясь в нюансах дела, за которое взялся, не сумеет улучшить само качество услуг. Например, больше десятилетия мы наблюдаем работу неэффективных менеджеров в самых различных сферах, в том числе в медицине, в результате деятельности которых она пришла в крайне плачевное состояние. Мы видели работу «псевдоперспективных» менеджеров и в Российской академии наук.

Безусловно, и раньше, в эпоху советской власти, там было всё «не айс», потому что отсутствовали объективные критерии оценки работы. Но эпоха безоглядного самодовольства сменилась эпохой девальвации. Если раньше ты мог работать всю жизнь в рамках какой-либо структуры и результативно в ней существовать, будучи защищённым внутри неё, к примеру, докторской степенью, профессорским званием и патентами, то сегодня такие понятия, как диссертация или научная степень, перестали значить что-либо весомое. За последнее десятилетие обесценились все авторитеты. Если раньше ты был священной коровой, то сейчас ты ноль, тебя можно легко заменить, и никто не будет возражать против этого.

Церковь тоже решительно «ставят на место», скандал с часами Патриарха – далеко не единственный прецедент. Так, хотя РПЦ получает значительную часть доходов из Украины, она не может ничего сделать, чтобы конфликты в этой стране прекратились. Потому что сегодня в России Авторитетов с большой буквы нет. Точнее, есть. Но он всего один. Это Путин.

И всё же в течение 30 лет мы то «бочком», а то и вовсе задом наперёд движемся к демократии. При этом многие демонстрируют новое, небывалое для посткоммунистической и ограниченной прочным «железным занавесом» страны, поведение. Каждый самый «запутинский» чиновник стремится обучить детей за границей, а потом отдаёт им все награбленные деньги для создания бизнеса, причём зачастую в России.

А ещё к нам периодически заглядывают иностранцы. Огромное количество преподавателей в сфере бизнеса, маркетинга и управления бороздят в поисках учеников бескрайние просторы России. И пусть наибольшим успехом в Екатеринбурге в 2015 году пользовался семинар «Почему я такая умная, а живу, как дура?», прогресс всё же налицо.

Не только дети путинских функционеров «высокого полёта», но и просто более-менее образованные выскочки становятся юными миллиардерами и возглавляют целые отрасли, предпочитая те, которые контролируются госкомпаниями. Естественно, это не всем по душе. Например, у нас есть свой Антипутин – Навальный – главный борец с путинской коррупцией.

 

Навальный: «минипутин»

Алексей Навальный родился в 1976 году в городке Бутынь. Родители владеют «Кобяковской фабрикой по лозоплетению». Был в рядах «Яблока». С 2011 года – глава Центрального совета «Партии Прогресса». Создал проекты «РосПил» и «РосЖКХ». В 2013 занял 2-е место на выборах мэра Москвы, получив поддержку 27% проголосовавших. Был признан виновным в хищении имущества госкомпании «Кировлес». Вместе с братом Олегом проходил по делу о хищении средств «Ив Роше».

Навальный был совсем юным, когда его выгнали из «Яблока» за участие в «Русском марше». Ему тогда уже было тесно в интеллигентской среде, Алексея увлекали брутальность и хождение в народ.

Первой личной кампанией Навального была агитация в интернете за разрешение свободной продажи огнестрельного оружия. Увы, пропагандистские опыты Алексея лишний раз показали, что он предпочитает работать на путинское большинство.

Ибо в первом же его агитационном интернетролике необходимость вооружения населения объяснялась мобилизацией на борьбу с исламскими террористами, которых Навальный с истинно руандийским остроумием сравнивал с тараканами. Впрочем, думаю, что он просто не знал о пропагандистском сопровождении геноцида в Руанде и потому с энтузиазмом искал близкие любому обывателю образы.

Он был не просто бедным политиком, но ещё и молодым бизнесменом, которому надо было как-то зарабатывать на жизнь, включая всё ту же политику. Мы познакомились с ним в 2007 году, когда он находился возле той самой Маши Гайдар, привлекаемый её громкой фамилией, а ещё его живо интересовал Никита Белых.

Навальный выступал на громкие темы – борьбы с коррупцией, ям на дорогах и мигрантов. Ходил на «русские марши», участвовал в разного рода дебатах, в общем, вёл жизнь активного молодого политикана.

Навальный, как и Белых, моложе меня на 10 лет, и когда Никита выделил ему комнатку и бюджет в СПС, я невольно начал присматриваться к Алексею. У него не было пиетета перед фигурами бывших лидеров демократов, любовно собранных заядлым коллекционером Чубайсом в СПС. Навальный хотел быть успешным и сборище старых неудачников его, конечно же, раздражало. Однако в погоне за популярностью он был вынужден копировать приёмы того самого Путина, которому он себя впоследствии несколько опрометчиво противопоставил.

Популярность Путина, очень грамотно построенная Кремлем на ожиданиях большинства российских избирателей, держится не только на скупке грамотных политтехнологов, но и на монопольном владении всеми ключевыми СМИ и огромных возможностях действующей власти.

Конечно, вряд ли Навальный мог, подобно Путину, присоединить Крым или разбомбить Сирию. Так что ему «досталась», по большому счету, только тема борьбы с коррупцией, отчасти выборной, а в основном финансовой.

Мне и самому случалось поднимать тему борьбы с коррупцией, например, в 2003 году, что помогло выйти во второй тур губернаторских выборов против Росселя. Поэтому я прекрасно отдавал себе отчёт в том, насколько данная тема опасна для самого борца. А главное, прекрасно понимал, что при крайне слабом механизме госрегулирования именно коррупция в нашей стране является, как ни парадоксально, и способом управления, и залогом грядущего возрождения России.

В оценке роли коррупции моё мировоззрение гораздо ближе к Путину, чем к Навальному. Другое дело, что Путин вынужден скрывать свои взгляды, в отличие от меня. Именно в «зазорчик вранья» между Путиным и путинским большинством и протиснулся Навальный. Ведь, как известно, материалов о коррупции хватает всегда, да и вообще донос – любимое оружие политической борьбы в России ещё с советских времен.

И всё же Навальный наступил Путину на «больную мозоль». Он создал ситуацию, когда его оппозиционные действия поддержали, в первую очередь, сами сторонники Путина, вечно требующие от «хорошего царя» расправы над «плохими боярами».

Путина вновь выручили крепкие нервы, и Кремль решил «перевернуть повестку» на 180 градусов, превратив самого Навального в коррупционера. Тем более что некоторые объективные основания для этого были. Например, действительно существовало государственное предприятие «Кировлес», которым Навальный, махнув вместе с молодым губернатором Никитой Белых и всё той же Машей Гайдар в Вятку на заработки, когда-то управлял от имени Кировской области. Ибо, как ни крути, оппозиционерам тоже надо кормить семьи. Потом этот эпизод стал основанием для уголовного дела. Так что Навальный, обвинявший в коррупции других, можно сказать, «получил вятский бумеранг».

Все последние годы Путин играет с Навальным, как кошка с мышкой, то приотпуская, то затягивая паутину уголовных дел. Это не мешает окружению Путина использовать Навального для слива компромата на своих конкурентов. Навальный на слуху, и пока он существует, оппозиционерам достаточно трудно найти другого лидера. По сути, это и есть «кремлёвское задание» Навальному: сидеть на стуле, связанным по рукам и ногам, просто для того, чтобы никто другой на этот стул не сел. Политическое будущее Навального туманно. Безусловно, я желаю ему выбраться из ловушки. Но я бы не хотел видеть его среди будущих руководителей России.

Дела Путина неизменно лучше его слов, а укрощение им сторонников и оппонентов – высший пример дрессировки. Но везение от него отвернулось где-то на самом верху. Там, откуда падают самолёты. Так что иногда кажется, что Путин – очередная жертва кремлёвского проклятия. К слову, Ветхий Завет упоминает о проклятии на семь поколений. Путин – как раз 7-е поколение правителей постреволюционной России после Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, Горбачёва и Ельцина. Порой почти физически ощущается, что его «затягивает» в сапоги Сталина и мавзолей Ленина…

Зачем он пытался объяснить Меркель, обречённой осуждать фашизм, «целесообразность» пакта Риббентропа – Молотова? Того самого, который честнее было бы назвать пактом Гитлера – Сталина? Ведь Путин ещё не родился, когда эти упыри и кровопийцы делили Европу! Нужно было видеть встревоженное лицо госпожи канцлера, которая не могла понять, что можно ответить человеку, который в XXI веке ворошит эту крайне неприятную историю. Ведь все трупы уже похоронены, и даже скелеты в шкафах превратились в труху.

А потом по поручению Владимира Путина Патриарх Кирилл награждает церковным орденом главного российского коммуниста Зюганова, по сути, реабилитируя тех, кто уничтожил священнический и епископский корпус, разрушив почти все культовые здания в России и насаждая безбожие. Почему же так происходит? Вопрос риторический.

В то же время именно при Путине вчера, сегодня и каждый день Россия возвращается на покинутый почти сто лет назад магистральный путь развития человеческой цивилизации. В сущности, продолжается процесс залечивания народом старых и страшных ран. Так река самоочищается от ядовитых стоков, занося их илом по дороге к морю и становясь пригодной для жизни растений, животных и людей.

 

Почти эпилог

Конечно, Россия, к счастью, по-прежнему огромная страна. Но то, что происходит с ней сегодня, «аукнется» даже не завтра, а послезавтра. Через 10, 20 или даже 50 лет. Примерно как не даёт о себе забыть Великая Отечественная война, как было принято называть Вторую мировую войну в СССР.

Ушли из жизни почти все ветераны, но если вглядеться в демографическую «ёлочку» российского населения, то сразу бросится в глаза отсутствие целых поколений. Уже не тех людей, которые погибли или не родились во Вторую мировую, а их нерождённых детей, внуков и правнуков. И эти невосполнимые пробелы – словно отломанные ветви нашего огромного родословного древа…

То же можно сказать и о Великой Октябрьской социалистической революции, приведшей к ещё более катастрофическим последствиям. В сущности, и Великая Отечественная война стала одним из кровавых эпизодов этой страшной затянувшейся революции, продлившейся более полувека.

Человечество никогда не знало ничего подобного. Я могу сравнить печальные результаты нашей революции только с истреблением белых гаитянцев, превратившим Гаити в страну победивших рабов, но не свободных людей.

Поэтому-то и провалилась наша попытка дать России новые, более совершенные законы, как правило, заимствованные у развитых демократий: прогрессивное законодательство столкнулось с неготовностью общества жить по таким законам. В конце существования советской власти даже советские законы были менее «людоедскими», чем тот социум, который у нас сложился в ту пору.

Прогрессизм и стремление власти сделать людей и общество лучше, чем они есть, всегда были свойственны Советскому Союзу. Но методы лечения общественных пороков оказались гораздо хуже самой болезни. Только с конца 50-х годов медленно, робко и непоследовательно в России стали устранять разного рода политические и экономические «перегибы». Конечно, апогей надежд и свершений – это горбачёвская перестройка и ельцинские реформы, два этапа Великой антисоветской революции.

Контрреволюционный откат, который начался 10 лет назад и невольно связан с именем Владимира Путина, был неизбежен, как колебание маятника в обратном направлении. Надеюсь, что постепенно через эти колебания мы придём к точке равновесия. Так мы обретём гармонию со средой, из которой оказались неспособными вырваться.

Разумеется, «конца истории» не предвидится, поэтому надо всегда делать поправку на постоянную эволюцию социума и «опоздание» законодательства. Сегодня российское общество, увы, возвращает себе «людоедские» законы, соответствующие его вчерашнему состоянию. Но само общество уже изменилось и продолжает меняться. И я верю, что завтра маятник неизбежно качнётся в другую, нашу, сторону.

Нам остаётся только надеяться на то, что любой путь, даже самый длинный, всё-таки будет благополучно пройден. И если не наше поколение преодолеет его, то следующее.

Да, то, что мы мечтали взять нахрапом, с кондачка, «грохнувшись об пол», как в русских сказках, и обернувшись «лебедью белой», пока не получилось. Лебедь оказался отчасти чёрным и чем-то напоминающим ворона. Но у нас есть будущее – а значит, и шанс.

Что касается нашей программы по национальному самоуничтожению: безусловно, она была изобретена не в России. Отчасти правы были националисты, когда говорили, что это зло было привнесено к нам из Европы. Но, к сожалению, именно у нас кошмарные мечты красных утопистов долго и последовательно претворялись в кровавую реальность. По сравнению с нами те же Европа, Западная Украина и Прибалтика пострадали гораздо меньше.

Так же, как мы, не пострадал никто. Я, к примеру, живу в Свердловской области на улице Красноармейской, которая пересекается улицами Энгельса, Карла Маркса и нашего местного революционера Малышева. Сегодня это богатый респектабельный квартал миллионеров. Во дворах бьют фонтаны и рассажены экзотические растения, решётки и охрана защищают нас от бедных людей.

При этом, как ни парадоксально, многие мои соседи – убеждённые коммунисты, ведь в своё время им было проще разбогатеть. А названия окрестных улиц не изменились за последние сто лет, более того, они вряд ли изменятся, пока дети этих коммунистов не получат образование за рубежом и не вернутся домой другими людьми.

То, что Украина восстала, переименовывает улицы и города, сносит памятники Ленину – те символичные и важные поступки, которые надо было совершить. Видимо, на сегодняшней Украине дети взрослеют быстрее…

Но вот откуда появятся дети, у которых когда-то убили потенциальных бабушек и дедушек, а родители так и не появились на свет? Вопрос риторический, ведь, по сути, была произведена глобальная генетическая селекция. И революционеры получили то, к чему стремились. Фактически был создан новый человек. И это… мы.

Но я верю в перспективы России. И они связаны с людьми, которые будут жить в нашей стране. Во-первых, в обществе будет расти дифференциация, будут формироваться династии. Если, к примеру, я не получил от родителей ничего, то я надеюсь, что моим детям хоть что-нибудь достанется, и они будут жить более благополучно.

Я сейчас говорю не о «тысяче богатейших семей»: по моим подсчётам России не хватает минимум пяти миллионов альфа-лидеров обоих полов и всех возрастов. Именно им и тому миллиону лидеров, который, скорее всего, у России уже есть, нужны свобода и демократия.

Во-вторых, надеюсь, генетический потенциал России тоже будет расти. У успешных мужчин зачастую рождается больше детей, к тому же мигранты нам, наверное, помогут. Да и альфа-самочки, надеюсь, найдут время на рождение хотя бы одного ребёнка. Третья проблема – проблема семейных традиций, культуры и воспитания. Как известно, детей нужно воспитывать не по принципу «делай, как я сказал», а «делай, как я». С этим, я думаю, по мере формирования династий вопрос тоже решится.

Никогда не забуду, как на четвёртом курсе университета я вдруг осознал, что могу не идти устраиваться на работу по найму, где надо мной будет стоять лестница начальников, вплоть до генсека ЦК КПСС Горбачёва. Я тогда задался вопросом: «Неужели я вполне способен быть самостоятельным и даже нанять к себе на работу людей?» И ответил самому себе «да!». И это была песнь свободы, которая полностью противоречила нашим семейным традициям.

Когда я не вышел на своё трудовое место по распределению, то все мои родственники в один голос возопили: «Что ты делаешь, ты ломаешь себе карьеру, ты же отличник, ты ленинский стипендиат, ты мог бы заниматься наукой». А старики и вовсе брюзжали: «Вы нэпманы, поднакопите деньжат, расшевелите немного экономику, а потом вас всех расстреляют».

Аргументы моих родственников проистекали из их жизненного опыта, зачастую горького, да и мой жизненный опыт также подсказывал, что они правы. Однако возможность работать самому на себя и свободолюбие всё-таки победили. И я об этом не жалею.

И нас не расстреляли – мы выжили. При Горбачёве и Ельцине наше поколение сделало огромный шаг в сторону цивилизации и ответственной перед обществом демократии. Но мы не были первыми. Определённые шаги вперёд уже сделали наши родители во времена Хрущёва и Брежнева, и я уверен, что это поступательное движение продолжится и в будущем при наших детях.

И не будем забывать про тысячи людей в новой России, пожертвовавших деньгами, карьерой и самой жизнью ради нашей свободы. Как точно, пускай и жёстко писал Некрасов: «Умрёшь недаром, дело прочно, когда под ним струится кровь!» Чтобы не превращать этот эпилог в некролог, назову фамилию только одного из моих павших друзей – Немцов.

 

Борис Немцов: икона российской демократии

Борис Немцов (1959—2015) родился в г. Сочи. Известный политический деятель, кандидат физико-математических наук, автор 60 изобретений. Депутат Ярославской думы 6-го созыва, один из создателей Союза правых сил и ОДД «Солидарность», сопредседатель РПР «Парнас».

В 1991—1997 гг. являлся первым губернатором Нижегородской области, в 1997 году – министром топлива и энергетики РФ, в 1997—1998 гг. – заместителем председателя Правительства РФ. В 1999—2003 гг. – один из лидеров фракции СПС в Госдуме. Последующие 12 лет находился в жёсткой и принципиальной оппозиции Путину. Убит наёмными убийцами из Чечни 27 февраля 2015 года в Москве. По утверждению Следственного комитета России «заказчики преступления не установлены».

Он был очень красив, умён, всегда отличник и на белом коне. У него был быстрый ум, как у Чубайса. Он всё схватывал с полуслова, понимал намёки и быстро стал звездой. Открытый, молодой, искренний и очень доброжелательный, он выделялся на фоне мелких, закомплексованных, трусоватых «совков» своего поколения.

Все они робко и неуверенно пытались штурмовать (точнее, через «пень колоду» покорять) Москву по «комсомольской линии». А он… «взял» её сходу.

В марте 1990-го 30-летний Борис Немцов навсегда обошёл сверстников на повороте, избравшись народным депутатом РСФСР, после чего он очень успешно использовал своё депутатство для завязывания разнообразных полезных связей в Москве.

Немцов, пожалуй, единственный демократ в России, верный своему призванию не только на словах, но и на деле, человек, неоднократно успешно проходивший через процедуру демократических выборов.

В последний раз Немцов избрался депутатом за полтора года до своего убийства – в сентябре 2013 года в Ярославский парламент. Прочие-то демократы чаще всего при первой же возможности уходили на «надёжные» невыборные должности или вообще никогда не выигрывали выборы, как тот же Чубайс.

И хотя в 2007 году постоянное желание Немцова избираться «вышло боком» и СПС, и мне лично, я благодарен судьбе за тот провал. В конце концов, мы с Союзом правых сил находились в стратегическом тупике, так что прохождение в Государственную Думу, будучи, безусловно, тактическим успехом, только усугубило бы партийный кризис.

К тому времени СПС уже исчерпал свой потенциал, как и система российского парламентаризма в целом. Парламент был обречён полностью дискредитировать себя и превратиться в посмешище вместе со всеми парламентскими фракциями и депутатами. И слава Богу, что я не попал в их число!

Но в начале 90-х были совсем другие времена. На первых президентских выборах молодой депутат Борис Немцов работал доверенным лицом Бориса Ельцина. А спустя два месяца «под раздачу» попало всё руководство Горьковской области, поддержавшее ГКЧП. В результате 30 ноября 1991 года 32-летний российский депутат с полуторагодичным парламентским стажем превратился в самого молодого губернатора огромной Горьковской, тут же переименованной им в Нижегородскую, области.

Эх, не зря я так хотел избраться именно в первый российский парламент! И правы римляне – в том, что «опоздавшим кости». Немцов-то всё сделал вовремя. Конечно, его карьера уже тогда была головокружительной, но на этом наша «Золушка» не остановилась!

Молодой да ранний Немцов к новой работе и связанной с ней колоссальной нагрузке, безусловно, был не готов, но через какое-то время вошёл во вкус и даже выиграл в декабре 1995 года губернаторские выборы, став одним из первых избранных губернаторов России.

Немцов был из тех, кто и «один в поле воин», что он лишний раз подтвердил 29 января 1996 года, лично передав Ельцину тот самый миллион подписей против Чеченской войны. Так что Немцов был последовательным миротворцем и не стеснялся отстаивать свою гражданскую позицию. И это одно время сходило ему с рук.

Переезд Немцова в 1997 году в Москву – конечно, не только повышение, но и трагедия всей его жизни. Он мог бы долго либеральничать и безнаказанно «выпендриваться» в своей обжитой «нижегородчине». Но, по легенде, сама Татьяна Дьяченко, любимая и весьма влиятельная дочь Ельцина, летала в Нижний Новгород, чтобы уговорить Немцова перейти в федеральное правительство.

Амбициозный Немцов не выдержал искушения «медными трубами», однако его позиционирование в качестве преемника Ельцина было, к сожалению, с самого начала лишь «операцией прикрытия». Своей откровенной дружбой и симпатией Ельцин подставил его под удар. Вообще это испытанный приём: если хочешь, чтобы кто-то вылетел, то стоит его поскорей куда-нибудь выдвинуть.

Да, Немцов оказался на «расстрельной» должности якобы преемника, но он достойно с ней справлялся. И после отставки в 1998 году вместе с правительством Кириенко принял активное участие в создании СПС, работал в Госдуме и вообще умел держать удар. Достаточно вспомнить его депортацию из Белоруссии, где они вместе с Хакамадой пытались выступить против авторитаризма Лукашенко.

После 2003 года Немцов оказался не у дел. И он начал писать. У него стали появляться интересные книги, такие как «Записки бунтаря», а до этого «Записки провинциала».

А как многообещающе всё начиналось! Когда Немцов только переехал в Москву, то патриотично решил пересадить всех чиновников на нижегородские «Волги». Это было как раз то время, когда Россель только что закончил строительство своего личного дворца и начал сооружать до неприличия помпезную резиденцию: новая власть на глазах богатела.

Но демократически настроенные граждане ещё не поняли всех масштабов творящихся воровства и казнокрадства, да мы и не знали конкретных цифр. Помимо всего прочего, чиновники «повелись» на иномарки. И они очень выделялись на фоне огромного большинства советских машин на дорогах. Даже в продвинутом Екатеринбурге Росселя тогда обличали только за то, что он, не погасив долги по зарплате учителям, купил на бюджетные деньги «Мерседес».

Так вот, приходит как-то Борис Ефимович к Борису Николаевичу и говорит: мол, нужно быть демократичнее, сам вроде как пересаживаюсь на «Волгу». Коварный Борис Николаевич тоже выбирает «Волгу». Но проехавшись с ветерком, заявляет, что «Волга» некомфортна, верните-ка мне мой «Мерседес». И тут-то всем становится очевидным, что перемещение на «Волги» – вовсе не позиция президента РФ, а частная инициатива товарища Немцова. И она благополучно бойкотируется.

Или можно вспомнить показательную историю с белыми штанами. В выходной день Немцов едет в машине, весёлый и расслабленный, а ему говорят: через полчаса надо встретить иностранную делегацию в аэропорту. А брюки-то на нем, официальном лице, вовсе не официальные. И вот в чем был, в том Немцов и приезжает в аэропорт. И все видят это по ТВ и обсуждают: как же можно в белых штанах а-ля Остап Бендер встречать дипломатов? Опять, мол, нарушает этикет.

Но ещё более показательным был пример с Индией, когда Виктор Черномырдин включил Бориса Немцова в делегацию. Опытный аппаратчик объявил всем, что в Индии вода грязная и каждое утро нужно выпивать по 100 грамм водки для обеззараживания. И вот, поверив в эту байку старого номенклатурщика, Немцов с утра выпивает 100 граммов водки. А ему говорят: Борис Ефимович, как же так, от вас спиртным пахнет. Мы будем вынуждены доложить президенту, что вы ходите на переговоры с индийской делегацией, будучи пьяным с самого утра.

В общем, Немцов, как мальчишка, на все эти аппаратные уловки «вёлся». Как, впрочем, «вёлся» в молодости и я. Допустим, подходит ко мне руководитель аппарата нашей Облдумы и говорит: мы тут купили «Форд», не хотите ли на нем съездить в командировку в Кушву? Я говорю: мол, нет, не надо, у меня же «Волга» есть. А там настаивают: всё согласовано, езжайте непременно, да и машинёшка-то, действительно, никакая не представительская.

А на следующий же день докладывают председателю Облдумы Сурганову, что его заместитель Баков взял иномарку, якобы чтобы сгонять в Кушву и пустить пыль в глаза. И меня демонстративно пересаживают обратно на «Волгу».

Я попадался во многие аппаратные ловушки, потому что пришёл в политику из бизнеса. А Немцов – потому что до этого был губернатором и привык к тому, что может позволить себе на этой должности всё. Мы никогда не были клерками и ничего не знали о чиновничьих интригах, что нас нередко подводило.

Призванный в Правительство России первым замом, Немцов так и не смог набрать аппаратный вес. Московские интриганы, как правило, тоже «понаехавшие» из провинции, но тщательно дистанцировавшиеся от политики и демонстрировавшие «слепую преданность» первому лицу, легко обходили «легкомысленного» Немцова.

Уже через год Немцов потерял приставку «первый» и стал просто замом. А ещё через полгода – безработным. Но зато Немцов запомнился. Яркий и харизматичный, он выделялся на фоне наших серых постных чиновников. Многие до сих пор «помнят», как он возглавлял правительство в 90-е и чуть ли не баллотировался в президенты. Увы, это «ложная память».

Другие байки – о якобы расстреле Немцовым Белого дома (очевидно, прямой наводкой из Нижнего), а также огромное состояние и активное сотрудничество Немцова с Западом, по легенде, продвигавшем Бориса в президенты РФ.

Я подружился с Немцовым в 2007 году и могу свидетельствовать, что все последние годы Немцов жил весьма скромно и за счёт гонораров. На женщин ему, может, ещё и хватало, а вот на машину с шофёром уже нет. В общем, по сравнению даже с оппозиционерами Касьяновым и Каспаровым он был бедным.

Убийство Немцова оказалось знаковым и резонансным. После этого в соцсетях резко возросло количество безобидных котиков, смайликов, фотографий с детьми и историй продолжительных пробежек. Люди откровенно испугались. Публичная критика власти была в очередной раз наказана публичной смертью. Я сам публично объявил о своей эмиграции, правда, никуда не уехал.

Немцов был щедро наделён талантами, а ещё ему очень везло. И он показал на своём примере, как драматично складывается судьба оппозиционера в России. Как не готово наше общество к альтернативным идеям и лицам. Как наш трусливый истеблишмент, жалобно «блея», сбивается в «стадо» вокруг вождя. Как защищается «рогами и копытами» от любых вражеских «посягательств»…

Конечно, в любой демократической стране мира судьба Немцова сложилась бы иначе. Однако мог ли он предполагать именно такое развитие своей судьбы в России? У него не было образцов, на которые он мог бы ориентироваться, а политическая реальность менялась буквально на глазах. И мы узнавали об этих изменениях только по зигзагам собственных судеб.

Арсенал приёмов, которые использовала власть против оппозиции, постоянно увеличивался. Однако мог ли остановиться Немцов после того, как встретил новый 2011 год в камере, будучи арестованным на 15 суток после санкционированного митинга? Или раньше, когда нанятые Кремлем люди накрывали его сачком, охотясь за ним на улицах и вокзалах? Или когда «неизвестные» разбили его автомобиль унитазом?

Что ж, удачливый красавец и умница Борис Немцов, можно сказать, прожил две жизни. В первой он получил всё и сразу, оставшись при этом порядочным человеком, а во второй постепенно всё потерял, в том числе и свою жизнь, сохранив только порядочность. В своей первой жизни Немцов был баловнем российской демократии – во второй стал её героем и иконой.

Немцов, конечно, был такой в России один. Но людей, готовых рискнуть и поднять упавшее знамя демократии, очень много. И это понимают и в оппозиции, и в Кремле, оставшемся без стратегических ориентиров. Реальной альтернативы европейскому выбору у России не было при императоре Петре Великом. Нет её и сейчас.

Владимир Путин может продолжать метаться между Ираном и Китаем, отменяя и снова вводя выборы губернаторов и свободу партий. Но не он направляет волны, а волны времени влекут нас всех – всю Россию в светлое царство свободы и демократии.