Двигатель BMW рычал, когда Шелль въехала на дорогу Михаила. Она замедлилась, когда охранник пропускал ее через ворота, и продолжала оставаться незаметной, когда ехала к задней части дома, где находился коттедж. Последнее, что ей было нужно, чтобы кто-нибудь был предупрежден о присутствии раненного Альфа-оборотня на территории. С парой Михаила, Клэр, и их маленьким сыном в доме, король вампиров не потерпит никаких нарушений безопасности. И Шелль не сомневалась, что он сочтет Гуннара угрозой. Особенно, если узнает, что за ними следит группа истребителей.

То, чего Михаил не знает, не навредит ему.

По крайней мере, она на это надеялась.

Волк все еще контролировал разум Гуннара, когда она обогнула машину и открыла пассажирскую дверь. Раненое животное никогда не сдавалось, когда было загнано в угол, и Гуннар не был исключением. Будучи парой Шелль или нет, он зарычал, предупреждая, чтобы она держала дистанцию.

— Тебе нужна помощь или нет? — Шелль не могла сдержать резкий тон. Все оборотни были такими невыносимыми? — Я уведу тебя внутрь и клянусь богами, если ты укусишь меня, то заплатишь за это. — Рык утих до того, что Шелль могла только предположить, было мурлыканьем. «Значит, волку нравилась напористая женщина?» Она усмехнулась, несмотря на их мрачные обстоятельства. — Все правильно, приятель. На данный момент я здесь главная. Так что просто помалкивай и веди себя хорошо, а мы посмотрим, что можно сделать с этой кинжальной раной.

Шелль наклонилась и снова закинула руку Гуннара себе на плечи. Вес его тела рухнул на нее, и она крякнула, когда прижалась своим телом к его. Оборотни были чертовски плотными. Каждая унция его тела была твердыми, непреклонными мышцами. С тем же успехом она могла валун катить. Даже со сверхъестественной силой, мертвый груз оборотня было трудно тащить.

За несколько минут, которые потребовались, чтобы пройти через ворота и выйти из машины, волк Гуннара начал успокаиваться. Берсеркам удалось избить его до полусмерти, а это было до того, как они порезали его серебряными клинками. Грязные, гнусные, гадкие уродцы. Шелль могла только надеяться, что у нее будет шанс отомстить. Она сбросит этих засранцев со скалы в огненную яму.

Они добрались до входной двери, и Шелль ударилась о косяк. Она пнула ботинком дверь и чуть не попала по узловатой сосне. Через несколько секунд дверь распахнулась, и Лукас уставился на нее, с отвисшей челюстью. Шелль закатила глаза и подняла Гуннара немного выше.

— Не стой просто так! Помоги мне!

Лукас начал действовать по ее команде. Он подошел к правому боку Гуннара и поднял его, помогая Шелль провести его через дверной проем.

— Это он? — спросил мужчина. — Оборотень?

— Нет, — сухо ответила Шелль. — Я нашла его без сознания на улице и сочла милым. — Она вытаращила глаза на серьезное выражение лица Лукаса. — Конечно, он — оборотень!

— Это ты с ним сделала?

Перемещение трех тел по узкому коридору в спальню Шелль было не совсем легким делом. Она не знала, что было более шокирующим: сегодняшний поворот событий с берсерками или совершенно смешные вопросы, которые Лукас в настоящее время пичкал ее.

— О, да, — Сарказм был единственным, что удерживало Шелль в здравом уме. — Первое, что я сделала после того, как мою душу привязали, это порезала мою пару серебряным кинжалом.

— Серебряным? — шаг Лукаса дрогнул. — Это смертельно опасно для оборотней, Шелль.

— Нет, черт возьми, Лукас! — да не уже ли? — Помоги мне уложить его на кровать.

Они направились к двери в спальню Шелль, Лукас вел их вперед. Они положили Гуннара на матрас, и тот издал болезненный стон. Пот выступил на лбу и пропитал рубашку, смешавшись с высохшей кровью, цвет которой был от ярко-малинового до смертельно черного. Связь потянула Шелль в груди, и сердцебиение участилось, когда она размышляла о возможности того, что Гуннар не сможет пережить ночь. «Что случится с ней, если он умрет? Будет ли ее душа потеряна навсегда?»

— Давай снимем с него рубашку.

Шелль огрызнулась на слова Лукаса. Она повернулась к нему и нахмурилась.

— Ладно. Хорошо, — она ничего не знала о том, как оборотни исцеляются. Если бы в него выстрелили серебряной пулей, он бы умер. Порез от лезвия истребителя ослабил его. Очевидно, отравил. Но что теперь?

Она наклонилась к Гуннару и схватила его за ворот футболки. Ткань разорвалась так же легко, как бумага, когда Шелль разделила одежду пополам, открыв мускулистые холмы и долины его голой груди. Уродливые синяки омрачали кожу — доказательство жестокого избиения берсерков. Ее взгляд бродил по широким плечам, по острым углам ключиц. Через холмы грудных мышц и вниз по гребням пресса, по узкому туловищу к бедрам, к низкой талии его джинсов. У Шелль перехватило дыхание. Даже в синяках и крови он был великолепен. Может быть, даже больше в его потрепанном состоянии.

Гуннар был воином.

Неприятная рана рассекла кожу с левой стороны, чуть выше талии. Из раны сочилась кровь, густая и ярко-малиновая. Жажда Шелль запылала в горле, запах крови Гуннара звал ее так, как ничто другое. Она была одержима желанием прижаться к ране губами и пить, пока она не наполнится.

— Шелль?

Она глянула на Лукаса. Как она могла сосредоточиться, когда хотела пить?

— Как я могу закрыть рану?

Лукас пожал плечами. Выражение его лица и осанка были напряженными. Запах крови Гуннара не звал его так, как Шелль, но это не означало, что он не вызовет жажду Лукаса. Они ведь вампиры.

— Разве она не должна зажить сама по себе?

— Его порезали серебряным клинком, — сказала Шелль. — Удивительно, что он не умер.

— Залижи его. Твоя слюна должна залечить рану.

Шелль широко распахнула глаза.

— Зализать? — разве Лукас не понимал, насколько это будет катастрофично?

Он поджал губы, когда сурово смотрел на Шелль.

— Вы связаны. Только не говори, что ты от него еще не кормилась.

Чтение мыслей было самым раздражающим из особых способностей их маленького ковена. Если бы Шелль могла, она бы как можно скорее отменила этот трюк при первой же возможности.

— Кормление только укрепляет связь, — ответила она. — Я его даже не знаю.

— Ситуация «жизнь или смерть», Шелль, — упрекнул Лукас. — Независимо от того, знаешь ли ты его или нет, это не имеет значения по сравнению с более широкой картиной. Похоже, мы теряем здесь время.

«Дерьмо».

Шелль отвернулась от Лукаса к Гуннару. Запах крови накрыл ее и, в сочетании со связью, включил инстинкт кормления. «Неужели все так просто? Пить, закрыть рану языком, как она сделала бы с проколом. Что тогда? Что произойдет, когда их связь укрепится?

У нее действительно было время обдумать возможности»?

Шелль склонилась над Гуннаром. Ее горло горело сухим огнем, и она почувствовала желание проглотить больше, чем обычно. Упершись ладонью в матрас рядом с ним, она приготовилась прижаться губами к порезу.

Гуннар резко вскинул руку и обхватил ее за запястье, как тисками. Она посмотрела ему в глаза, те искрились золотым огнем. Низкий предупреждающий рык резонировал в его груди, когда он смотрел на нее с настороженностью раненого животного. Его голос проскрежетал, когда он произнес сквозь сжатые зубы:

— Что ты делаешь, вампир?

Шелль проглотила ком, вставший в горле.

— Ты ранен, — сказала она. — Глубоко. Думаю, серебряным клинком. Рана не заживает. Я собиралась…

— Я исцелюсь, — голос Гуннара был не более чем хриплым рычанием. — Я слаб, — его дыхание стало рваным, и сердцебиение Шелль участилось. — А не при смерти.

Не при смерти. Слова утешили Шелль намного сильнее, чем следовало бы.

Лукас подошел к ней сзади и прижался к уху Шелль.

— Не значит, что ты не можешь помочь процессу.

На звук голоса Лукаса фокус Гуннара сместился. Ни грамма синего цвета не появилось в его глазах, пока там играл ярко-золотой. Низкий, предупреждающий рык вибрировал в горле Гуннара. Ой-ой. Не. Хорошо.

— Лукас, — сказала Шелль. — Возможно, ты захочешь сделать шаг назад, — Потому что ад вот-вот вырвется на свободу.

* * *

Атакованный. Раненный. Дезориентированный. В незнакомом месте с незнакомыми запахами. Разъяренный. Загнанный в угол. Мужчина. Не оборотень. Вампир. Близко к ней. Трогает ее. Не свое. Его.

«Мое, мое, мое!»

Волк доминировал в психике Гуннара, заглушая любые следы логической мысли. Его раны не были смертельными, но достаточно опасными, чтобы выманить волка на поверхность, чтобы защитить их. Где бы они ни были сейчас, пахло их парой, но Шелль жила здесь не одна. Еще один запах задержался. Мужчина, стоящий позади нее, положил руку ей на плечо. Он жил здесь вместе с Шелль. Кем он был для нее?

«Не имеет значения. Этот ублюдок умрет».

— Лукас, — голос Шелль вибрировал в его разуме, теплый и сладкий. — Возможно, ты захочешь сделать шаг назад.

Слишком поздно. Вся осторожность в мире сейчас не спасла бы вампира.

Травма, которая ослабила его, стала несущественной, когда Гуннар бросился с кровати. В этом состоянии, с его волком на переднем крае сознания, не было никакого разделения между его двумя половинами. Человек и зверь были единым целым, работая в тандеме. Сейчас у них была только одна цель — отделить Шелль от мужчины, который осмелился положить на нее руки, и сделать так, чтобы тот больше никогда не прикасался к тому, что принадлежит его.

Боль от полученных ранений ушла в фон. Она не имела значения. Не тогда, когда во второй раз за вечер кто-то угрожал его паре. Шелль удивленно взвизгнула, когда мужчина отшатнулся назад. Он поднял руки, будто сдавался, но это мало что сделало, чтобы удержать Гуннара. Сражайся или умри. Другого выхода не было.

— Гуннар! Перестань!

Адреналин в теле подпитывал их жесткие и ноющие мышцы, изгоняя боль от раны в боку. Шелль толкнула вампира себе за спину.

«Она защищала его? Почему?»

Рык вырвался из его груди, когда красная дымка бесконтрольной ярости накрыла.

Дыхание стало тяжелым, верхняя челюсть болела там, где пульсировали клыки. До полнолуния оставалась еще неделя. Полного перехода не произойдет. Но экстремальный стресс может вызвать частичный переход независимо от фазы Луны. Он был опасно близко к тому, чтобы стать чем-то, что напугает Шелль. И все же, он ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Вампиру хватило здравого смысла не позволить Шелль защищать его. Большой ублюдок, мускулистый и крепко сложенный, но это не спасет его. Гуннар размахнулся и кулаком ударил вампира в подбородок. Голова мужчины откинулась назад, но он не опустил ее. Мужчина ответил апперкотом, который туго вошел под ребра. Все, что Гуннар себе позволил, это хрюкнуть от боли, прежде чем снова кинуться на вампира, решив оторвать голову того с плеч.

— Лукас, ты что сумасшедший? — крик Шелль отразился в его голове, ее бедствие добавилось к его ярости. — Убирайся к черту отсюда! Сейчас же. Я смогу с ним справиться.

— Ты шутишь, Шелль? Парень вышел из-под контроля. Я не собираюсь бросать тебя.

Гуннар нанес еще один удар, на этот раз в живот мужчины. Тот был каменной стеной, достойным противником, но у него не было надежды долго выстоять перед лицом его гнева.

Его пара встала между ним и вампиром. Она оттолкнула его назад, и рык вырвался из горла Гуннара. Его ярость ее не беспокоила. Его пара была храброй. Она повернулась к вампиру и тоже толкнула его.

— Вон, — ее голос не вызывал споров. — Сейчас же!

Он мерил шагами границы спальни. Кожа была слишком натянута на кости. Мышцы горели. Грудь болела, и было тяжело дышать. Шелль перекрыла дверной проем, удерживая его от добычи. Он умрет прежде, чем причинит ей боль, но она должна знать, что лучше не пытаться удерживать его в клетке. Чтобы уберечь его от вампира. Чтобы попытаться помешать насилию.

Шелль умоляюще протянула руки. Ее аромат закружился в голове, пьянящий и сладкий.

— Гуннар, ты должен успокоиться.

Спокойствие было недостижимым в этом состоянии. Лишь кровопролитие успокоит бурю, бушевавшую в нем. Он бросился на нее, надеясь отпугнуть и расчистить путь. Его пара сильна, она могла контролировать его разум, если бы захотела. Он опасался ее силы и должен был использовать свой мозг, чтобы обойти ее. Однако она держалась. Храбрая. Он был альфой. Воины сжимались в страхе перед ними. Поля сражений были запятнаны кровью, которую он проливал. И все же его свирепая пара стояла непоколебимо. Не смущаясь его грозного лица.

Она сжала челюсти и положила руки на изгиб бедер.

— Остановись, или я остановлю тебя.

У него в горле поднялся рык. Если она думала овладеть ими, то потерпит неудачу.

— Ты меня не напугаешь, Гуннар, — серебряный шторм собрался в ее чарующих зеленых глазах, и она обнажила клыки. Красивая. Дикая. Моя. — Лукас не представляет для тебя угрозы. Оставь его в покое.

Он смог выдавить из себя одно слово:

— Отодвинься.

— Нет, — его пара была упрямой. Это распалило его. — Ты ранен и не можешь ясно мыслить. Успокойся, или я тебя успокою.

Она планировала использовать на нем больше своей магии? Он зарычал. Ее внушительные мысли заполнили его разум паутиной. Отняли у него контроль. Ослабили его. Она была его парой, но он не позволит ей снова контролировать его.

— Гуннар, — взмолилась она. — Прислушайся к голосу разума.

Нет. В его гневе не было места голосу разума. Он хотел выбраться из этой комнаты. Из этого дома. Он хотел разорвать плоть вампира, вонзить зубы ему в горло. Хотел убежать. Выть. Чтобы доказать своей паре раз и навсегда, что она принадлежит ему.

Шелль в раздражении вскинула руки и сократила расстояние между ними. Он приготовился к атаке, чтобы ощущение ее внешней магии не настигло его. Вместо этого она прижалась губами к его рту в жарком поцелуе, который изгнал все мысли о насилии из разума. Шелль принадлежала ему. Его пара. И после сегодняшнего вечера она никогда больше не вспомнит о вампире, который жил здесь с ней. Он докажет ей раз и навсегда, кому она принадлежит.

Ее губки разошлись, и язык высунулся, пройдя по нижней губе. Баланс сил изменился, и Гуннар вернул ту часть своего разума, которая контролировала логическое мышление. Он мог бы вернуть себе этот аспект, но этого было недостаточно, чтобы уговорить его отделиться от Шелль. Вместо этого он обнял ее, взял за шею сзади и прижался, чтобы поцеловать еще сильнее.

Сладость ее рта была несравнима ни с чем.

Сердце Гуннара забилось о грудную клетку. Член затвердел, став каменным под ширинкой, а мышцы стали тугими. Он крепко прижал ее к себе, и кончиками пальцев впился в плоть на ее бедре, где задралась рубашка. Он прикусил ее нижнюю губу, и она застонала. Звук вибрировал по позвоночнику Гуннара и опускаясь к мошонке. Волк отступил дальше в разум, позволив ему получить полную ясность. Запах возбуждения Шелль распалил его, когда мужчина сунул свой язык ей в рот, требуя, чтобы девушка ответила тем же.

Рана в теле напомнила о себе, и Гуннар поморщился. Чертово серебро. Если бы берсерк сломал любую часть лезвия в его животе, Гуннар был бы уже мертв. К счастью, все, что удалось этому ублюдку, просто резануть, хотя рана не стремилась исцелиться. Шелль сделала паузу, будто почувствовав дискомфорт, и прервала их поцелуй.

— Мне нужно перевязать тебя.

Губы раздвинулись на вдохе, распухшие и темно-розовые от его поцелуев. Страсть разгорячила ее щеки, и ртуть закружилась в ее прекрасных глазах. Он не мог позволить чему-то столь ничтожному, как рана на теле, прервать этот момент. Не тогда, когда она была так готова в его объятиях.

Гуннар протянул руку и снова притянул ее к себе. Его рот завис над ее ртом, дразнящее отвлечение, которое почти стерло мысли из его разума.

— Позже, — боги, она хорошо пахла. Он потянулся за нее и закрыл дверь. Ничто не имело значения в этот момент. Ни его раны, ни неизвестный мужчина, которого он видел. Она принадлежала Гуннару, и он поклялся, что после сегодняшнего вечера она поймет это без сомнения.

Шелль отстранилась, чтобы посмотреть на него. Складка омрачила ее лоб, но вожделение горело во взгляде.

— Позже?

— Позже, — Гуннар притянул ее к себе и, увидев, как ее мягкие губы раскрылись, будто в ожидании очередного поцелуя. — Я получал и более тяжелые раны и выжил, не будучи зашитым.

Уголок ее рта дернулся.

— В самом деле? А поподробней?

Она бы не стала его сдерживать. Теперь, когда он держал ее в руках, он не отпускал.

— Шелль, — сказал Гуннар, — перестань отвлекать меня.

Ее глаза широко раскрылись от притворной невинности.

— Я отвлекаю внимание.

— Красивая, — Гуннар прижался ближе, и она откинула голову назад. — А теперь помолчи и позволь мне поцеловать тебя.

Впервые с тех пор, как они встретились, она сделала, как он просил.