Тепло опутало Шелль, скапливаясь в конечностях и животе, пока женщина не почувствовала, что горит изнутри. Было не место и не время придаваться похоти, но в тот момент, когда губы Гуннара снова встретились с ее губами, девушка обнаружила, что логическая часть ее мозга больше не работала.

«Боже правый, он умеет целоваться!»

Он целеустремленно держал ее, прижав одну руку к спине, а другой водил по длине ее хвостика. Он легонько дернул ее голову в сторону, и она повиновалась, более чем готовая попробовать его еще раз. Казалось, она не могла подобраться достаточно близко, не могла поцеловать его достаточно глубоко, чтобы удовлетворить ее. Ее рубашка представляла серьезную проблему, отделяя ее от голой груди Гуннара. Глупая одежда. Может, им стоит стать нудистами. Сжечь всю их одежду и исключить посредничество.

Его язык танцевал с ней в чувственном скольжении, которое вырвало низкий стон из ее горла. Хватка Гуннара усилилась, и он легонько толкнул свои бедра, показывая длину своей эрекции у ее бедра. Шелль вдохнула полной грудью. Сжимая руки, она потянулась к поясу его джинсов и расстегнула пуговицу. Медленно, Шелль расстегнула его молнию, и удовлетворенное мурлыкание поднялось в груди.

Это было безумие! Шелль едва его знала. Только минуту назад он был готов оторвать голову Лукасу. Гуннар был диким, агрессивным, высокомерным и бесящим. У него было то, что она хотела. Он был средством для достижения цели, не более того. Так почему же она хотела его с интенсивностью, которая остановила ее дыхание и заставила дрожать?

«Связь была абсолютной». Она не смогла бы избежать ее, даже если бы попыталась.

Отрицание связи между ними было столь же бесполезно, как сопротивление желанию пить кровь. Это было частью того, кем и чем была Шелль. Будет больно, поддаться ее желаниям и отдаться сексуальному оборотню? Она не отдавала ему свое сердце, только тело. Может быть, это все, что должно было быть. Они оба заслужили право выпустить пар. И это может открыть двери для переговоров между ними. Она может убедить его отдать ей треть ключа. Друзья с привилегиями. Вроде того.

Гуннар целовал ее горло. Озноб танцевал над телом Шелль, когда жар его рта встретил ее более холодную кожу. Она позволила себе снисходительный стон, который, казалось, только поощрил Гуннара. Он прикусывал ее плоть, и это заставляло клыки Шелль пульсировать в деснах. Боги, как она хотела отплатить ему тем же. Почувствовать, как кожа горла Гуннара уступает под ее клыками, когда его теплая, сладкая кровь течет по ее языку.

«Нет» — Шелль задумалась.

Взятие его крови только поможет укрепить их связь, и Шелль не могла этого допустить. Дальнейшее запутывание лишь приблизит их обоих к гибели.

— Тебе это нравится? — его дыхание коснулось чувствительной кожи под ухом, и она вздрогнула. Он укусил снова, сильнее на этот раз, и киска Шелль сжалась от желания.

— Ты знаешь, — он ответил за нее. — Я могу сказать по твоему запаху.

Не было смысла пытаться что-то спрятать от другого сверхъестественного существа. Она могла притвориться, что не хочет его рук, рта, зубов или чего-либо еще. Но это была бы ложь, которую он мог увидеть. Шелль хотела его, как хотела крови: с ненасытной интенсивностью. Она бы не стала этого отрицать. Но и не могла произнести ни слова, чтобы признать.

Вместо этого она позволила своим рукам проскользнуть внутрь пояса его джинсов. Она нашла мускулистые полушария его задницы и сжала твердую плоть ладонями, вызывая одобрительный рык Гуннара.

— Используй ногти, — произнес он у ее горла.

Звон электрической энергии пробежал через нее, и теплый, влажный порыв распространился между бедрами Шелль. Она впилась ногтями в его зад. Он показал свое одобрение, толкаясь бедрами против нее, когда продолжал кусать, лизать и целовать дорожку через ключицу к ее левому плечу.

— Боги, ты так хорошо пахнешь, — оборотень провел носом по ее горлу и глубоко вдохнул. — Я хочу похоронить свое лицо между твоих бедер и коленей, у твоей киски до рассвета.

Колени Шелль чуть не подкосились от его горячих слов. Гуннар нарисовал довольно эротическую картину в ее голове. Она не могла дождаться, чтобы увидеть ее.

— Чего же ты ждешь? — спросила она на вдохе. — Приглашения?

Он ответил благодарным рыком. Шелль вскрикнула, когда Гуннар сжал ее бедра и поднял. Он повернулся и бросил ее на кровать, бревенчатая рама была более чем достаточно прочной для небольшой грубой игры. Без преамбулы он снял ее черные леггинсы с тела и также смел ее нижнее белье с бедер. Колени Шелль распахнулись, полностью открывшись ему, и взгляд Гуннара поселился между ее бедер.

У него перехватило дыхание. Шелль увидела его, воина, только что вышедшего из боя, сурового и дикого. Она изучала татуировки, которые сбегали с выбритых висков, по затылку, через плечи и грудь. Его ледяные глаза искрились золотыми пятнами, отчего мужчина выглядел еще более потусторонним. Он был богом викингов, а она была очарована его свирепой красотой.

— Не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.

Шелль могла поклясться, что почувствовала гул его слов вдоль внутренней поверхности бедер, когда его взгляд приковал ее. Гуннар не был робким или нежным. Как в ночь их связи, когда он втянул ее в импульсивный поцелуй, он с удовольствием нырнул между ее ног. Его борода коснулась ее бедра, и Шелль вскрикнула, когда он коснулся губами ее сокровенного места. Боги, она надеялась, что Лукасу хватит здравого смысла ненадолго уехать. В противном случае, его девственные уши будут гореть от стыда.

— О, Шелль, твоя киска сладка, как мед.

«Забудь об ушах Лукаса».

Шелль ощущала палящие слова Гуннара кожей. Мужчина не ходил вокруг да около. Он сказал, что ему нужно. Взял то, что хотел. И не извинился за это. Это взволновало Шелль. Кровь побежала по венам.

Его язык пробежался по ее клитору, и клыки Шелль впились в нижнюю губу. Кровь хлынула из проколов, и она ее сглотнула. Ее бедра дрожали в его крепкой хватке, девушка выгнула спину, приподняла бедра, чтобы сильнее прижаться к его рту. Она откинулась назад и обхватила руками предкрылки изголовья кровати, будто ей нужно было что-то, чтобы удержаться на земле.

С каждым прохождением его языка она парила все выше на облаке блаженства.

— О боги, — слова покинули губы Шелль, едва слышные. — Не останавливайся.

Он не показывал никаких признаков утомления или желания остановиться. Гуннар, казалось, решил доставить удовольствие Шелль, и его мастерство заслуживало аплодисментов. Его язык двигался над ее чувствительной плотью в замысловатом танце. Он знал ее тело так, что потряс Шелль до глубины души. Это результат их связи? Или доказательство того, со сколькими женщинами Гуннар спал на протяжении веков? Это имело значение? Теперь он был ее. По крайней мере, на сегодня.

Шелль раздвинула ноги еще, отчаянно нуждаясь в более интенсивном ощущении, которое оставило ее потрясенной и задыхающейся. Ее ногти впились в изголовье кровати, и дерево заскрипело под давлением. Язык Гуннара обвел ее клитор. Жар его рта обжигал и сводил с ума от желания. Шель двигала бедрами с каждым движением его языка в попытке увеличить давление. Но Гуннар знал, как играть в игру, и отказывался давать ей хотя бы крупицу контроля.

— Успокойся, — он отстранился и встретился с ней взглядом. — Или я остановлюсь.

Грудь Шелль вздымалась. Она позволила голове упасть на подушку и хотела, чтобы ее тело расслабилось. Мышцы бедер задергались. Живот напрягся. Бицепсы напряглись, и она крепко сжала кровать. Но не двинулась. Ни на дюйм.

— Хорошая девочка, — пропел Гуннар у ее внутреннего бедра. Он прижался к ее киске, легкое прикосновение носа к ее клитору, и она задрожала. Мужчина знал, как поддразнить ее. Как свести с ума. Оборотень только распалил ее жажду еще больше.

Он крепко держал ладони на ее бедрах, слегка дунул над ее влажной, ноющей плотью, и киска Шелль сжалась. Боги, мужчина мог заставить ее кончить. Ничего, кроме его горячего дыхания на ее чувствительной коже. Шелль корчилась под ним, и Гуннар ответил, повернув ее в сторону, и шлепнул по заду. Небольшое жало взволновало Шелль, но она также знала, что Гуннар имел в виду дело. Он сказал ей не двигаться и ожидал послушания. Он был альфой и хотел, чтобы Шелль узнала об этом.

Ни один мужчина никогда так не возбуждал Шелль. Не доводил ее до точки горения не более чем ртом и несколькими дразнящими вдохами. Она снова успокоилась, и когда Гуннар казался удовлетворенным, она больше не двигалась, он прижался губами к ее клитору, будто чтобы вознаградить ее.

«О, Боги».

Шелль не сомневалась, что одна ночь с альфой стаи Форкбеард разрушит ее.

* * *

Киска Шелль была охренительной. Гуннар имел это в виду, когда сказал ей, что может лежать у нее между ног и радовать ее до восхода солнца. Мягкая, сладкая и мокрая. Для него. Каждый крик, слетавший с ее губ, каждое подергивание мышц, каждое движение бедер были для него. Он ненавидел признавать, что надеялся, что девушка ослушается его. Он жаждал шлепнуть ладонью по сочному изгибу ее задницы. Легкое жало, и ее вздох удивления превратили его член в камень. Он пульсировал почти болезненно, его собственная потребность в освобождении поднималась до головокружительных высот.

Он слегка прошелся зубами о тугой узел нервов, и Шелль хныкнула. Он втянул плоть в рот и прошелся по ней языком, тихие всхлипывания Шелль вскоре стали отчаянными рыданиями удовольствия, что отправило прилив адреналина по его кровотоку. Она была близка. Ее запах изменился, воздух стал гуще, и это сводило его с ума от желания. Он крутил языком по ее клитору, и она дергала бедрами. Он не оторвался, а подогнул ее бедра, чтобы еще раз шлепнуть ее по заду. Его рука треснула по голой коже, и в этот момент Шелль кончила.

Ее тело стало жестким от оргазма, и она закричала. Глубокие, мучительные рыдания эхом отдавались в пределах спальни. Гуннар сжал ее бедра и позволил ей ощутить все удовольствие от его рта. В углублении его души, волк благодарно рыкнул. Инстинкт давил на разум, вековая нужда, желание спариться со своей истинной половинкой, превозмогая любой здравый смысл. Гуннар не хотел торопиться с Шелль. Хотелось ублажать ее снова и снова. Хотел почувствовать жар ее рта, скользящий по его плоти. Но у этой его животной части были другие планы. Слишком нетерпеливый для игры, все, чего хотел волк, это потребовать то, что принадлежало им.

Чтобы скрепить их узы.

«Моя».

Мысль прозвучала в голове Гуннара, побуждая его к действию. Он спустил Шелль с высоты оргазма нежными движениями языка и легкими поцелуями ее скользкой, набухшей плоти. Когда ее дыхание остановилось, а тело расслабилось, он оттолкнулся от кровати и стащил сапоги, джинсы и нижнее белье.

— Рубашка, — слово прогрохотало с низким рыком. — Снимай.

Шелль приподнялась на кровати. Зелень ее глаз сменилась жидким серебром. Цвет закрутился, как ртуть, отличный от всего, что Гуннар когда-либо видел. Кто была та женщина, на которую претендовал его волк? Он встречал свою долю вампиров до того, как Сортиари сочли нужным уничтожить их. Но никогда за все свои годы на земле он не встречал таких, как Шелль.

Особенных.

И она принадлежала ему.

Шелль сняла рубашку с длинными рукавами и отбросила ее в сторону кровати. Атласный кружевной лифчик, который был ничем иным, как парой лоскутов ткани, поддерживал ее дерзкую, высокую грудь. Как бы Гуннар не восхищался одеждой, он жаждал голой плоти.

— Это тоже, — он указал на бюстгальтер. — Я хочу избавиться от этого.

Шелль не отрывала взгляда от него и, молча, выполнила его приказ. Живот Гуннара сжался при виде ее голой груди, крошечные соски затвердели и сморщились. Как он жаждал попробовать их на вкус. Сосать и лизать, пока ее дыхание не замрет в отчаянном вздохе. Позже. После того, как он удовлетворит брачный инстинкт, который заставил его взять ее и укрепить их связь.

Гуннар забрался на матрас. Он начал с ног Шелль и позволил своему носу блуждать ленивым путем по ее ноге до внутренней поверхности бедра. Она пахла как знойный летний вечер, секс и желание. Его язык касался ее плоти, соленый вкус напоминал ему океан. Он оставил ее запах на память. Он мог бы выследить ее, распознать ее уникальный почерк в толпе из сотен тел. Связь пар помогла бы ему. Помимо своей стаи, Гуннар никогда не чувствовал такого желания защищать кого-либо еще. Страх просочился в его кровь, когда пришло осознание, что однажды ему, возможно, придется защищать Шелль от его собственной семьи. Если его стая обнаружит их связь, они оба могут быть убиты.

Именно поэтому, на данный момент, он должен держать их связь в секрете.

Он отбросил мантию беспокойства, которая покрывала его, и сосредоточился вместо этого на женщине, лежащей под ним. Гуннар поцеловал плоскость ее живота, талию, грудь, которой он восхищался только минуту назад. Он позволил себе минуту снисхождения и засосал тугую бусинку соска в рот. Спина Шелль изогнулась, и сладкий вздох сорвался с ее раскрытых губ.

Звук коснулся его чувства как мириады перьев.

Гуннар отказался от ее груди. Он проложил дорожку из поцелуев от ключицы до плеча. Он прикусил, и Шелль ахнула. Она раздвинула ноги в приглашении, и он устроился между ними. Девушка выгнулась на матрасе, и когда Гуннар снова укусил, он одновременно направился домой.

Их голоса смешались в один звук облегчения. Киска Шелль сжала его крепко, и член Гуннара пульсировал в такт сердцебиению. Его мышцы дрожали от усилий, потребовавшихся, чтобы оставаться на месте, когда он хотел безжалостно вбиваться в нее, пока они оба не найдут свое освобождение.

— Боги, Шелль, — слова прозвучали, как глубокий хрип у ее уха. Мужчина медленно двигался, вытаскивая конец, прежде чем нырнуть обратно. Пробуя, он мог найти правильные слова, не было ничего адекватного, чтобы передать именно то, что он чувствовал. Она крепко сжимала его, так скользко и влажно, каждый толчок создавал прилив ощущения, который сжимал его мошонку и покалывал по позвоночнику.

Ее ноги обвились вокруг его бедер. Она пыталась контролировать темп, подталкивая бедра навстречу ему. Гуннар положил руки ей на бедра и прижал к матрасу. Они переживут эту бурю вместе. Его пара должна понять, что она никогда не выиграет битву воли с альфой. Гуннар все контролировал.

Он трахал ее медленно, вытаскивая перед погружением так глубоко, как он мог. Шелль низко постанывала, когда ее голова запрокинулась и легла на подушку. Она подняла руку и схватила его за плечи, позволив ногтям вонзиться. Укус боли только усилил удовольствие Гуннара, и его волк зарычал с одобрением.

— Быстрее, — взмолилась Шелль, переводя дыхание. — Сильнее. Пожалуйста.

— Я дам тебе то, что нужно, — сказал Гуннар ей на ухо. — Но только тогда, когда посчитаю нужным.

Она ответила разочарованным хныканьем, когда ногти впились глубже в его плечи. Боги, да. Он хотел доставить ей удовольствие, но Гуннар знал, что ни один из них не продержится долго. Он не думал ни о чем, кроме как взять ее с той первой ночи, когда поймал на попытке воровства. Он слишком долго скрывался от своей пары.

Гуннар коленями впился в матрас, когда сильно и глубоко толкнул. Стоны Шелль становились все громче, ее тело напрягалось под ним, а дыхание выходило рваным, касаясь его шеи. Ее спина выгнулась на матрасе, и она прижала рот к его горлу. Пики ее клыков коснулись плоти, и Гуннар замедлился. Позволить ей укусить его, пить из него было табу. Хотя она была его парой. Привязанной к нему навечно. Все, что происходило между ними, было священным. Ей нужна была кровь, чтобы жить. Мысль о том, что она будет пить из горла другого мужчины, сводила Гуннара с ума от ревности. Его волк зашевелился в глубине души, давая разрешение предложить своей половинке пропитание, в котором она нуждалась. Его член распух внутри нее, когда он обнажил горло, редкий акт подчинения для Альфы, и ждал ее укуса.

Она коснулась его кожи и нежно стала сосать. Дикое возбуждение потекло по венам Гуннара, ожидание подстегивало его к новым высотам удовольствия, когда он трахал ее. Она высунула язык, и он содрогнулся. Ее укус, без сомнения, отправил бы его через край, и он надеялся, что она упадет рядом с ним.

Ее рот широко раскрылся, острые как бритва кончики клыков были готовы. Но вместо того, чтобы почувствовать, как кожа поддается, скользкое движение ее языка заменило острое жало, которое он ожидал. Шелль снова упала на подушку, ее глаза закрылись, а бедра дрогнули.

— Я близко, — сказала она, низко. — Гуннар, я собираюсь кончить.

Он дал резкий, глубокий толчок, и ее внутренние стены сжались вокруг него. Каждое глубокое сжатие ее киски приближало его к освобождению. Давление нарастало. Его член пульсировал, и мошонка стала мучительно тугой. Он откинул голову назад с криком, когда кончил, каждый разрозненный удар его бедер приносил с собой удовольствие.

Боги, интенсивность этого… Гуннар забирал свою долю женщин на протяжении веков. Проебал себе путь через Европу и Северную Америку. Но не одна из тех встреч была несравнима с этим моментом. Связь, которую он чувствовал с красивой, свирепой женщиной под ним. Интенсивность ощущений угасала, а толчки Гуннара становились мелкими и ленивыми.

Когда облако похоти очистилось из его разума, на Гуннара нахлынула мысль, из-за которой его грудная клетка сжалась. Шелль скрыла от него свой укус. В глубине души его волк издал скорбный вой. Он не был уверен, что это значит, но холод ужаса погладил его по спине.

Вместо того чтобы укрепить их связь сегодня вечером, Гуннар почувствовал, что между ними все стало намного сложнее.