Жажда обжигала горло Шелль, и ее клыки пульсировали в деснах. Ей придется взять всю волю в кулак, но она не укусит Гуннара. Даже сейчас, желание было слишком сильным, чтобы сопротивляться. Гуннар, тяжело дыша, лежал на девушке, пробегая пальцами по ее прядям, которые вырвались из конского хвоста. Поддаться страсти — было неожиданно, но просто. Боги. Никто никогда не доставлял Шелль такого удовольствия, как Гуннар. Мужчина действительно был богом. Ее оргазм, безусловно, был религиозным опытом.

— Мое сердце колотится, — сказала Шелль между тяжелыми дыханиями. Если она не поест в ближайшее время, биение ее сердца замедлится, а затем полностью прекратится. Но мысль о том, чтобы питаться от кого угодно, кроме Гуннара, оставила кислый привкус во рту. Лукас предложит свою вену. Однако, увидев реакцию Гуннара на него сегодня, Шелль не была уверена, что это жизнеспособный вариант.

«Итак, что? Ты просто будешь голодать?»

На данный момент это казалось хорошей идеей.

— Ты уверена, что не мое сердце ты чувствуешь? — спросил Гуннар со смехом. Он вышел из нее и перевернул на бок. Шелль ощутила его отсутствие, и это потрясло ее. Это делала связь? Ослабляла ее до такой степени, что девушка не могла функционировать, если его не будет рядом с ней? Шелль не любила чувствовать слабость. Ей не нравилось быть зависимой. Если связь сделала ее такой, как можно это принять?

Гуннар приподнялся на локте. В тусклом свете мужчина изучал Шелль пристальным взглядом устремленным на ее лицо. Шелль смотрела в потолок. Слишком страшно было увидеть его красивые глаза и найти в них какие-то нежные эмоции.

— Кто тот мужчина? — его тон был деловым. Опасный гул, который только подогревал ее кровь. — Почему он живет здесь с тобой?

— Откуда ты знаешь, что Лукас здесь живет?

Гуннар весело фыркнул.

— Его запах повсюду. Даже в этой комнате, — мужчина поджал губы, что сделало выражение его лица более суровым. — Он твой любовник?

Была очередь Шелль фыркать.

— Нет. Лукас… он… — что? Ее ребенок? Ее брат? Все, что она скажет Гуннару, будет иметь смысл? — Мой.

Неправильный выбор слов. Рык, наполнивший тишину, пробудил холодок пробежаться по позвоночнику Шелль.

— Это не то, что ты думаешь, — Шелль повернулась к Гуннару. Его глаза сверкали золотом, диким и ярким. Последнее, что девушке было нужно, это повторение сегодняшней встречи. — Я сделала Лукаса вампиром. Он — мой ковен.

Предупреждающий звук затих в груди Гуннара.

— Я ничего не понимаю, — не удивительно. Шелль сама этого не понимала. — Ты не часть ковена Аристова?

Конечно, он это предполагал. Любой бы так подумал. Шелль пытался набраться смелости признаться Гуннару, кем она была на самом деле. Аномалией, которая, вероятно, должна была быть уничтожена давным-давно.

— Не совсем, — сказала она. — Лукас и я… мы уникальны.

— Я знаю, — Гуннар провел пальцем вдоль ее челюсти. На мгновение Шелль закрыла глаза, наслаждаясь контактом. — Ты не похожа ни на одного вампира, с которым я когда-либо сталкивался.

Жажда знаний Шелль почти соперничала с жаждой крови. Она не учла, что Гуннар мог быть источником информации.

— Ты со многими вампирами сталкивался до меня?

— Ты отклоняешься от темы. Расскажи мне больше о мужчине, который здесь живет, и что он для тебя значит.

А Шелль думала, что вампиры, обретшие пару, темпераментны.

— Я говорила тебе. Я — его создатель, — она не была уверена, сколько должна рассказывать Гуннару, но не сомневалась, что мужчина почувствует любую ложь или попытки ввести в заблуждение. — Вампиры связаны. Что-то вроде стаи, я полагаю, — боги, кого она обманывала? Их жизни были похожи на яблоки и апельсины. Как он мог привязать ее? — Как одна нить, вплетенная в гобелен. Связь неразрывна.

Другой низкий рык пронзил тишину.

— Если он думает, что у него есть какие-то претензии на тебя, — предупредил Гуннар, — то серьезно ошибается.

— Нет, — Шелль покачала головой. Почему ему было так трудно объяснить? — Это не так. Ты живешь в семейной группе. Твоя стая живет в одном доме. Почему?

Гуннар свел брови.

— Мы стая. Это заложено в нашей природе.

— Именно, — некоторые вещи просто нельзя было объяснить. — То же самое и с вампирами. Наши ковены — это наши семейные группы. Лукас — мой ковен. Это единственная связь между нами.

— Почему твой ковен такой маленький? — линии, которые омрачали его лоб, сгладились. Пальцы Шелль болели, когда Гуннар поднимал руку и отводил длинные пряди волос от лица.

— Я не знаю, заметил ли ты, но вокруг не так много вампиров. Все наши ковены маленькие.

Гуннар размышлял над ее словами. Его пронзительный взгляд приковал девушку к месту. Было так легко снова отдаться ему. Поддаться страсти, которая, без сомнения, сметет их обоих, как шторм.

— Распусти волосы, — попросил он, помолчав. — Мне не нравится видеть их связанными.

Властный. Но не совсем. Шелль подчинилась и размотала узел. Она потянулась, чтобы расчесать их пальцами, но Гуннар опередил ее, смахнув пряди в сторону и перекидывая их через плечо девушке на грудь.

— Лучше?

Его взгляд стал серьезным.

— Да.

Простой ответ, который нокаутировал.

— Почему ты предупредил меня бежать сегодня вечером? — Шелль дважды пыталась украсть у Гуннара, и он сделал все возможное, чтобы защитить ее от остальной части своей стаи. Это должно было вызвать значительную долю внутренних беспорядков в рядах. Шелль не знала, как бы она отреагировала, если бы ей пришлось выбирать между Гуннаром — мужчиной, которого она едва знала — и Лукасом просто потому, что связь превосходила все остальное.

— Я защищаю то, что принадлежит мне, — ответил Гуннар.

Слова наполнили Шелль теплом. Мне. Это не должно было так сильно на нее повлиять. Возвращение души вызвало всевозможные эмоции, с которыми Шелль не приходилось иметь дело некоторое время. Было приятно быть желанной, даже если это была какая-то странная физическая и духовная связь.

— Арен хочет моей смерти.

Гуннар вздрогнул, будто его ужалили.

— Арен обеспокоен и ищет драки. Ему все равно, кто это будет.

Он не отрицал, что его приятель хотел ее смерти. Шелль готова была поспорить, что он был не единственным членом стаи Форкбеард, кто так подумал бы.

— Я сомневаюсь, что мой маленький трюк сегодня вечером сделает что-нибудь, чтобы выиграть мне очки у него или у любого другого.

Печальный смех Гуннара наполнил Шелль ужасом.

— Нет. Что ты сделала сегодня… — мужчина вздохнул. — Это не должно было быть возможным. Это породит страх в стае. Они будут еще более настороженно относиться к тебе.

— Я бы никому не причинила вреда, — проговорила медленно Шелль. Она понимала страх стаи. Черт, ее силы пугали и ее саму. — Я знала, что мое пребывание там поставило тебя в нехорошее положение. Я пыталась…

— Ты не пыталась защитить меня, — перебил Гуннар. — Ты пыталась спасти свою собственную шкуру.

Похоже, Гуннар был из тех мужчин, которые не боялись называть вещи своими именами. Шелль это нравилось.

— Да, — призналась она.

— Впрочем, не потом, — тон Гуннара стал серьезным. — Не тогда, когда ты появилась в Мэйвуде.

— Нет, — сказала Шелль. — Я знала, что у тебя неприятности. Я не позволю этим засранцам напасть на тебя.

Она наклонилась и провела кончиками пальцев по ране на теле мужчины. При ее прикосновении Гуннар напрягал и поддергивал мышами. Рана больше не кровоточила и, наконец, начала закрываться. Шелль вздохнула с облегчением. Могло быть намного хуже. Им обоим сегодня повезло.

— Откуда ты узнала?

Он почувствует запах лжи. И, кроме того, Шелль не хотела его обманывать.

— Я слышала это в его голове, — прошептала девушка. — Арена. Возможно, он не организовал это, но я уверена, что знал.

Гуннар прищурил синие глаза.

— Что еще ты слышала?

Она ожидала сомнений. Почему Гуннар не спросил, что она ему сказала? Арен был частью стаи. Он был частью его семьи. Шелль может и была парой Гуннара, но они не знали друг друга. У них не было общей истории. Никакого доверия между ними. Шелль почувствовала некоторое облегчение, что он принял ее слова. Не чуял воздух вокруг, не пытался распознать скрытый мотив.

— Не многое. Ты вроде как всех насторожил после того, как посадил меня в камеру, а они охраняли свои мысли, — она иронично улыбнулась ему, и уголок его рта дернулся. Это смягчило его обычно суровое выражение лица и вызвало у Шелль приступ нежных эмоций. — Думаю, он хочет узурпировать твое положение в стае. И хочет развязать войну.

— Войну, — усмехнулся Гуннар. Он пропустил мимо ушей часть про узурпирование его позиции. Высокомерие Альфы, предположила Шелль. — Арен слишком долго жил в мире и забыл об ужасах, которые порождает война. Ему скучно, и он слишком озорной для своего же блага.

— Парень амбициозен, — поправила Шелль. — Не озорной. Есть разница, и один из тех, кто может создать огромную проблему для тебя.

Улыбка, не дошедшая до глаз Гуннара, изогнула его полные губы.

— Беспокоишься о благополучии своей пары?

Шелль не была готова признать это, но да, она беспокоилась.

* * *

Гуннар не сомневался в правде слов Шелль. Мужчина несколько недель опасался поведения Арена, и девушка подтвердила только то, что он уже подозревал. Мотив Арена в желании, чтобы стая объединилась с берсерками, не был просто силовой игрой. Арен намеренно пытался вызвать разногласия в стае. Чтобы дискредитировать Гуннара как компетентного лидера.

Однако свергнуть Альфу было не так просто.

Гуннар завоевал свою позицию на боевой арене. Оборотню пришлось бороться за право возглавить стаю, и чтобы стать Альфой, он должен был убить Альфу. Единственный способ для Арена взять стаю Форкбеард — убить Гуннара.

— Я почти уверена, что ты можешь позаботиться о себе, — сказала Шелль после мгновения тишины. — Но если я получаю полезную для тебя информацию, не вижу смысла таить ее.

Умная женщина. Гуннар не сомневался, что она закладывала основу для обмена на свою треть Александрийского ключа. Не то чтобы он променял все, что девушка могла предложить, но он не возражал позволить ей предположить, что такое возможно.

— Ты щедра, — сказал он, поддразнивая. — Ценю, что моя пара так бескорыстна. — Она решила проигнорировать сарказм в его тоне. Именно то, чего ожидал Гуннар. — Признаю, что амбиции Арена могут быть проблемой, — об этом Гуннар позаботится, как можно скорее. — Кажется, мои проблемы начинают накапливаться.

Огорченный вид Шелль заставил его грудную клетку расшириться от горько-сладких эмоций. Найти пару должно быть радостным событием. Тем, что стая празднует днями. Вместо этого он боролся с внутренними беспорядками, вызванными веками предрассудков и доктрин, да беспокоился за безопасность своей пары. Она не будет легко принята стаей. Уже сейчас Арен пытается убедить остальных вонзить кол в ее сердце.

Пока они лежали бок о бок в тихой темноте, Гуннар позволил своим рукам исследовать тело Шелль. Ее кожа была прохладной и гладкой, как сатин. Вздох соскользнул с губ девушки, и член Гуннара зашевелился. Он, возможно, немного знал о женщине, которую выбрал его волк, но хотел ее с интенсивностью, которая горела в нем, как лесной пожар.

— Я одна из твоих проблем, — прошептала она.

— Ты — осложнение, — поправил Гуннар. — Но это не проблема.

Мягкий смех Шелль прокатился по нему, как ласка.

— Осложнение — хорошее название.

— Может быть, — со смехом сказал Гуннар. — Но из всех моих проблем, это наиболее приятное отвлечение.

Шелль отвела взгляд и сладко улыбнулась, только раздразнив мужчину еще больше.

Гуннар провел костяшками пальцев по ее скуле.

— Скажи мне, зачем тебе нужен ключ.

Шелль не отрывала взгляда от потолка.

— Нет.

Упрямая женщина.

— Тебе не принесет никакой пользы обладать им без двух других частей.

Ее молчание было ему ответом. Осознание осенило, и семя плохого предчувствия укоренилось в животе Гуннара. Предположения Джиллиан были верны.

— У тебя уже есть две другие части, — сказал он, — или ты знаешь, где они находятся.

— Одна из частей принадлежит мне, — Гуннар почувствовал, что ей трудно далось это признание, но ее запах был чистым, не показывая никаких признаков двуличия. — У Сортиари — другая.

Крепкий смех Гуннара отозвался эхом от стен.

— Тогда обе наши бесполезны, — заметил он. — Твой шанс заполучить часть у Сортиари, как снежок в аду.

Шелль хмыкнула. Каким-то образом уверенное выражение ее лица стало намного более угрожающим, чем должно было быть.

— Я достану ее, — сказала она. — В безопасности каждого есть недостаток.

Это может быть правдой, но Сортиари — Легион. Никто не знал, сколько членов числилось в их рядах или истинную сферу их власти. В их члены входили как люди, так и сверхъестественные и знатные люди, были маги, как Трентон Макалистер. Гуннар едва мог находиться в одной комнате с магом. Их магия обжигала ему нос и заставляла кожу покалывать. Слишком большая сила.

— У тебя должно быть предсмертное желание, — мысль о том, что Шелль попытается проникнуть в крепость Сортиари, заставила его вспотеть. — Ты будешь поймана на месте и убита.

— Они меня не поймают.

Гуннар хотел схватить ее за плечи и вразумить.

— Я поймал тебя. И я могу гарантировать, что моя охрана и вполовину не такая впечатляющая, как у них.

— Меня застукали у тебя дома, потому что я была небрежна. Я отвлеклась.

— На что?

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него:

— На тебя.

Ответ Шелль затопил Гуннара теплом, и он несдержанно переспросил:

— На меня?

— Связь, — Шелль покачала головой. — Она поймала меня.

— Что такое связь? — еще больше магии, которой Гуннару следовало опасаться?

— Это эквивалент твоей связи пар, — объяснила она. — Когда мы превращаемся в вампиров, наши души уходят в небытие. Оттуда моя душа искала пару, чтобы привязать себя. По сути, твоя душа — якорь моей. И когда я ощутила тебя, моя душа вернулась, но связь осталась.

Очаровательно. Гуннар мало знал о союзах вампиров. Мысль о том, что его душа стала якорем, наполнила трепетом.

— Волк знает свою половинку, — произнес он. — Мой знал, что ты наша, как только я увидел тебя.

— С ума сойти, да? — Шелль горько рассмеялась. — Навечно быть привязанным к тому, кого едва знаешь. Браки по договоренности, экстремальное издание.

Шелль считала их связь бременем. Она ранила его, острее, чем лезвие берсерка с серебряным наконечником.

— Брачный союз — это дар, — Гуннар ничего не мог сделать, чтобы избавиться от боли в голосе. — Он делает нас сильнее.

— Не для тебя, — сказала Шелль. — Ты связан с вампиром. Ты сам сказал, что я — осложнение. Не дар.

Она обратила его слова против него. Гуннар стиснул зубы, пока не почувствовал, как скрежещет ими. Как они найдут синхронность, если не могли найти точки соприкосновения?

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты невыносимо упряма?

Шелль улыбнулась.

— Практически каждый день.

По крайней мере, он был не единственным, с кем она так себя вела.

— Лукас знает, что я тебя привязал?

— Да, — она фыркнула. — Он думает, что это здорово.

Как бы ему не хотелось признавать это, мужчина мог оказаться союзником.

— А как же Аристов и его ковен? Они знают?

— Никто не знает, кроме Лукаса, — сказала Шелль. — Но я сомневаюсь, что это будет иметь значение. До тех пор, пока это не берсерк или член Сортиари, я сомневаюсь, что их волнует, к кому я привязана. Пара Михаила уникальна. Мой брат, Ронан, был привязан ведьмой. Лукас сказал, что так природа уравновешивает весы. При существовании всего нескольких вампиров, наши души были привязаны к другим сверхъестественным существам.

— Природа находит способы компенсировать недостатки, — заметил Гуннар. — Ты близка со своим братом?

— Мы же близнецы, — тон Шелль стал грустным. — Не может быть ближе.

— И все же вы не являетесь частью одного ковена?

— Нет, — она снова сосредоточила свое внимание на потолке. — Природа, возможно, пытается исправить некоторые ошибки, но судьба — непостоянная, садистская сука.

С этим Гуннар мог согласиться.

— Я знаю, что открывает ключ, Шелль, — у его пары было много секретов. Гуннару нужно было их раскрыть. — И я уверен, что ты тоже. Что ты надеешься там найти? Чего ты добиваешься?

Шелль села. Взгляд Гуннара был привлечен к ее груди и тому, как концы ее волос флиртовали с сочными сосками. Она разочарованно выдохнула и притянула колени к груди, закрывая красоту своего обнаженного тела от его взгляда.

— Для чего мне нужен ключ, это мое личное дело.

Он понимал ее недоверие, но это не означало, что это не расстраивало его до чертиков.

— Ключи хранились отдельно по какой-то причине. Есть некоторые тайны в этом мире, которые лучше не открывать.

Горечь пролилась в ее тоне.

— Это звучит как слова куратора, который хочет контролировать невежественных.

Гуннар последовал ее примеру и сел. Он нежно взял ее за подбородок большим и указательным пальцами и направил к себе.

— Скажи мне, что ты ищешь, Шелль.

Она расправила плечи и дернула подбородком, вырываясь из его хватки.

— Мы можем быть привязаны, но я не обязана отвечать тебе, Гуннар.

Он прищурился.

— Возможно, тебе нужно отвечать кому-то, — ее дерзкая натура, несомненно, втянула бы Шелль в неприятности. Проблема в том, что Гуннар не хотел ее вытаскивать.

— Отдай мне этот ключ, — она посмотрела ему в глаза, абсолютно открыто и совершенно бесхитростно. — И я обещаю, что больше не буду осложнением. Я больше не буду тебе мешать.

Потому что она будет на другом конце света в Александрии. Волк Гуннара издал предупреждающий рык. Она собиралась сбежать. Бросить его. Уйти от их связи. Вот почему она скрыла свой укус. Она держала их на расстоянии вытянутой руки, предлагая свое тело в обмен на то, что хотела. Глубина манипуляции Шелль была горькой пилюлей.

Гуннар встал с кровати и прошелся по комнате туда, где лежала его одежда. Он надел джинсы, затем носки и ботинки.

— Пока я дышу, у тебя не будет этого ключа, — он скроет его от нее назло. В наказание за то, что она его использовала. Вместо того, чтобы признать боль, которую он чувствовал, Гуннар решил направить ее в гнев. Он повернулся к ней спиной и подошел к двери. — Играй в свои игры с другими, вампир.

Мысль о том, что Шелль могла использовать свою красоту и великолепное тело, чтобы получить то, что хотела от кого-либо еще, послала прилив ярости через Гуннара. Так сильно, что у него сдавило легкие в груди. Он распахнул дверь и, не оглядываясь, бросил девушку на произвол судьбы.

Но боги, уход от своей пары ранил больше, чем серебряный клинок берсерка.