— Шивон сейчас подойдет.

Одно можно сказать наверняка, ковен Шивон стал более формальным с тех пор, как к нему присоединилась Шелль. Она последовала за Карригом, доверенным лицом и защитником Шивон, через руины полуразрушенного здания, служившего домом ковену. Безопасность, как представляется, вызывала больше беспокойства, чем в прошлом, поскольку дампиры стояли на страже в различных точках здания, причем большинство из них, так или иначе, были вооружены. Число ковена выросло? Шелль, конечно, не могла припомнить, чтобы у Шивон было так много дампиров, хотя ее ковен и так уже был самым большим в городе.

Возможно, другой ковен присоединился к ней. Лос-Анджелес был домом для тринадцати дампирских ковенов. Это послужило причиной того, что с возрождением расы вампиров, будут те, кто будет на стороне Шивон, видя в возрождении угрозу.

«Она обратилась…

Два набора клыков. Ими лучше разрывать горло своей жертве.

Опасная.

Она не пахнет как другие вампиры. Совсем не такая, как Ронан. Кто она?»

Шелль повернула голову, когда она мысленно услышала эту последнюю фразу, и ее взгляд встретился с взглядом дампира, который изучал ее с сильным любопытством. Взгляд темно-коричневых глаз женщины остановился на Шелль, и ее губы сложились в бледную улыбку. То, что дампирша узнала разницу в запахе Шелль, пробудило ее любопытство. Она запомнила лицо женщины, чтобы потом проверить…

Шелль повернулась вперед и сосредоточила свой взор прямо перед собой, когда делала все возможное, чтобы блокировать мысли дампиров, которые не знали ничего лучше, чем проецировать их прямо на нее. Кожа девушки покрывалась мурашками, когда их любопытные взгляды последовали за ней, запах их страха отталкивал и разжигал жажду. Шелль была хищником, и они — ее добычей. Она сглотнула сухой огонь в горле и вместо этого сосредоточилась на звуке толстых подошв своих ботинок, когда они соприкасались с треснувшим промышленным полом.

Не стоит терять контроль над ее первой официальной прогулкой. Особенно, когда так много поставлено на карту.

Шивон была очень похожа на королеву, держащую двор, восседающую на сложном троне с высоком возвышении. Она ждала, когда подойдет Шелль, и на ее красивом лице появилось приятное, но не совсем дружелюбное выражение. Женщина сосредоточила изумрудно-зеленый взгляд, когда Шелль остановилась в нескольких футах от нее. Шипение вышло между зубов Шивон.

— Вампир.

Одно слово было произнесено с открытой враждебностью и отвращением. Шелль ощетинилась, и предупреждающий рык собрался у нее в груди. Шивон приподняла темную бровь, это был тихая проверка, осмелится ли Шелль бросить ей вызов.

«Успокойся, Шелль. Играть в ее игру, получить то, что нужно, и свалить».

Она никогда не возражала играть на эго Шивон в прошлом. Но теперь, это заставило ярость Шелль подняться. Женщина ответила на враждебность дампира приятной улыбкой. Не слишком широкой, однако. Она не хотела казаться антагонистичной, показывая свои новые клыки.

— Я — вампир, — ответила Шелль. — Но это единственное, что изменилось.

Шивон слегка фыркнула.

— Ты относишься к отсутствию своей души с такой тривиальностью, Шелль. Твоя физиология — не единственное, что изменилось.

Напоминание о ее неуправляемом состоянии могло бы вызвать боль, если бы не отсутствие души. Шивон думала напугать ее, но Шелль слишком онемела для глубоких эмоций. Слишком опустошена для равнодушия. Когда девушка была обращена, ее душа отправилась в небытие. Единственный способ вернуть ее, это тогда, когда душа привяжется к своей половинке. Велика вероятность, что это случится в ближайшее время.

— Ой, перестань, Шивон, — формальность между ними начала заставлять Шелль дергаться. — Мы знаем друг друга слишком долго, чтобы играть в заклятых врагов.

Надменный фасад Шивон упал на мгновение, и уголок ее рта поднялся в полуулыбке.

— Заклятые враги. Так вот кто мы такие, Шелль?

Шелль засмеялась.

— Не слишком большой риск.

Взгляд Шивон снова стал серьезным и проницательным.

— Михаил не твой создатель.

Констатация факта. Шелль знала, что подозревала Шивон. Она не могла найти никакого смысла в попытке обмануть ее. Шивон была слишком хитра для этого.

— Нет.

— Значит, легенды правдивы.

Шелль медленно кивнула.

Выражение лица Шивон открывало страх.

— Я должна взять топор и расколошматить этот гроб. Разрубить его на миллион кусочков и сжечь дотла.

Шелль пожала плечом. Честно говоря, она бы не оплакивала потерю. Однако от всего, что может превратить дампиров в вампиров и людей в демонов, вероятно, не будет так легко избавиться.

— Впрочем, ты этого не сделаешь, — Шивон уничтожит реликвию не больше, чем отрубит себе руку. Она, возможно, поносила расу вампиров, но признавала свое наследие и стремилась сохранить свою историю так же, как и Шелль. Это было единственное общее. История должна была запомниться. В ту секунду, когда ты позволил себе забыть, ты был обречен повторить ошибки тех, кто был до тебя. Кроме того, знание было силой. Именно по этой причине Шивон собирала реликвии и изучала их историю.

— Нет, — произнесла Шивон. Грозовые тучи сгустились в ее глазах. — Я не буду его уничтожать.

«И я, вероятно, буду жить, сожалея об этом».

Эта мысль прозвучала громко и ясно в голове Шивон, когда она оттолкнулась от своего импровизированного трона и приблизилась к Шелль. Шелль почувствовала беспокойство дампирши. Малейший намек на страх испортил ее запах. Шелль старалась оставаться спокойной и непритязательной. Безобидной. Это было непросто. Сама ее природа убеждала ее извлечь выгоду из беспокойства Шивон. Чтобы сделать ее добычей. Вонзить клыки в кремовую плоть женского горла. Огонь жажды загорелся в горле Шелль, и она заставила пламя погаснуть. Она кормилась от Лукаса, когда возвращалась в коттедж. До тех пор девушка могла держать себя в руках.

Должна была.

Глаза Шивон загорелись озорством.

— Я полагаю, Михаил подумал, что разрешение увидеться с тобой доказывает, что он великодушный король?

Шелль выдохнула.

— Ты действительно думаешь, что он ответственен за то, что я здесь сегодня? Он не хотел, чтобы я выходила из дома, не говоря уже о том, чтобы навещать тебя. Он не хочет, чтобы я была здесь. Мне пришлось настоять.

Шивон мгновение изучала Шелль, затем вздохнула. Она почуяла в воздухе следы лжи. Она, должно быть, была удовлетворена тем, что учуяла, потому что ухмыльнулась.

— Я знала, что ты не упадешь на колени и не поклянешься в верности так же легко, как Ронан.

Это правда, Шелль точно не клялась в верности Михаилу. Но только потому, что ее планы не совпадали с его. У нее было более важное дело, чем судьба расы. Были и другие, более насущные тайны, которые должны были быть разгаданы, прежде чем Шелль могла пообещать свою преданность кому-либо или чему-либо, кроме себя и Лукаса.

— Я пришла за Александрийским ключом, — Шелль не видела смысла ходить вокруг да около. Пора переходить к делу.

Глаза Шивон широко распахнулись от понимания. Она нашла остальные две трети. Шелль прогнала все веселье, которое угрожало вырваться на свободу. Никто не мог сказать, что Шивон не была остра как гвоздь.

— Я забыла об этом… — промурлыкала Шивон. Шелль практически слышала, как шестеренки проворачивались в мозгу женщины. — Ты бы не просила об этом, если бы не знала, где остальные две части.

Шивон хранила только треть ключа. Если легенды были правдивы, ключ бы не сработал, если бы все три части не были соединены.

На этот раз Шелль широко улыбнулась. Она посмотрела Шивон в глаза.

— Именно.

Выражение лица Шивон стало голодным. Без сомнения, Шелль должна была заключить сделку, чтобы получить ключ обратно, хотя технически он был ее. Какой бы ни была цена, она того стоит.

Улыбка Шивон тоже увеличилась.

— Расскажи мне поподробнее.

* * *

Чистый запах свежескошенной травы вторгся в ноздри Гуннара, когда он наполнил свои легкие прохладным ночным воздухом. Босые ноги бесшумно двигались по безупречной лужайке, простиравшейся за особняком, где размещалась стая. Пасадена была достаточно далеко от Лос-Анджелеса и мог предложить ему передышку от политических беспорядков, вызванных вампирами и Сортиари, а поместье Гуннара было достаточно близко к национальной лесной земле, чтобы дать стае место для бега и охоты, когда Луна была полной.

Очевидно, однако, Пасадена была недостаточно далеко, чтобы избежать втягивания в войну, в которой мужчина не хотел участвовать. Несмотря на совет Арена, выбирать сторону, Гуннар знал, что создание любого альянса приведет только к катастрофе. Он не доверял Йену Грегору. Но также не питал любви к стражам судьбы. Казалось логичным, что вампиры будут вынуждены встать на сторону своих врагов и сражаться вместе с Сортиари, если берсерки объявят войну. Что бы ни случилось, это будет иметь волновой эффект, который распространится по всему сверхъестественному сообществу. В конце концов, какое-нибудь существо останется?

«Вот это пиздец».

Пятно движения привлекло внимание Гуннара. Почти слишком быстрое, чтобы отследить. Ветер переменился, и он поднял нос, чтобы понюхать. Вкусный аромат донесся до него, будя волка, который спал в его душе. Животное с тревогой и остервенением дергало сознание хозяина. Он звал его расследовать, чуть ли не выл от нетерпения.

Телефон зажужжал в кармане, и мужчина вытащил его, чтобы найти сообщение от Арена.

А: Сработали детекторы движения. Северный конец участка. На камерах ничего, хотите, чтобы я проверил?

Пальцы Гуннара забегали по экрану, когда он набирал быстрый ответ:

Г: Я снаружи. Займусь этим вопросом.

Инстинкт почему-то подтолкнул его сделать это в одиночку. Это могла быть его волчья гордыня. Альфе стаи не нужно подкрепление. Но он почувствовал, что есть еще одна причина проявлять осторожность и не предупреждать стаю о возможности постороннего нахождения на территории. Гуннар хотел бы знать, в чем причина.

Его телефон снова завибрировал.

А: Я присоединюсь к тебе.

Предупреждающий тремор промчался по спине Гуннара.

Г: Нет необходимости.

Он быстро отправил сообщение.

Г: Я тебе позвоню.

А: 10–4 [1] .

Гуннар закатил глаза. Его зам должен был направить своего внутреннего дальнобойщика?

Тихими шагами Гуннар прошел по обширной лужайке к северному концу участка и заметил таинственную полосу движения, которая привлекла его внимание. Его сердце забилось сильнее, ударяясь о грудную клетку. Запах, который сводил его волка с ума, усилился, затуманив мысли Гуннара. До полнолуния оставалось еще две недели, и все же он обнаружил, что уступил животному, что не должно быть возможным.

Он подозревал, что магия может быть замешана. В этом случае ему понадобится Арен и вся стая. К ведьме или магу, достаточно сильному, чтобы повлиять на его волка, нужно было относиться с определенной осторожностью. И все же Гуннар ничего не сделал. Он позволил своим чувствам направлять его, когда выслеживал нарушителя, мимо южного патио, пруда и сада. Гуннар обернулся, когда еще одна вспышка движения привлекла его внимание, и он посмотрел на возвышающийся трехэтажный главный дом, над ним. Место было совершенно зловещим в низком лунном свете, его окна казались зоркими глазами отеля. Кто бы ни был достаточно храбр, чтобы проникнуть в эту крепость, он должен был желать смерти. Потому что злоумышленник не мог выбраться отсюда живым.

Предупреждающий рык собрался в груди Гуннара. Но этот предостерегающий звук не был рассчитан на потенциальную угрозу. Нет, волк Гуннара предупреждал его. Подозрение, что в игре была нечистая магия, выросло в нем, и холод пробежал по спине. За все века, что он ходил по земле, Гуннар никогда не сталкивался с силой, которая могла бы создать такой раскол в его двойственной природе. Он и волк жили синхронно. И все же он чувствовал себя чужаком в собственной шкуре. Будто он узурпатор облика, а не волк.

«Успокойся, черт возьми».

Будто команда могла заставить животное. Гуннару нужно было привести себя в порядок. Кто-то был на его территории, и ни один из его воображения не был доброжелательным нарушителем. Берсерки были быстрыми. Быстрее оборотней. Такими же быстрыми, как вампиры. И один берсерк в полной боевой ярости мог легко уничтожить нескольких врагов, не затратив ни грамма усилий.

Телефон Гуннара зажужжал. Он взглянул на экран и увидел еще одно сообщение от Арена.

А: Датчики движения, чердак.

— Дерьмо, — слово вырвалось из стиснутых зубов. На чердаке был только сейф. Кто-то думал воровать у него? Гуннар вырвет руки вору.

Гуннар не беспокоился о входной двери. Он одним прыжком перелез через шпалеру на второй этаж и оказался на балконе. Оттуда он вскочил и схватился за кованую ступень на пожарной лестнице третьего этажа. Его тело качнулось изящной дугой, и он оказался на широком выступе эркера. Эта чертова штука была заперта, но Гуннар не терял времени, разбивая стекло кулаком. Сигнализация была запрограммирована на частоту, которую слышал только оборотень. Члены стаи будут предупреждены о насильственном проникновении, но их вор будет считать, что никто не был мудрее.

Пока Гуннар не разорвет козлу горло.

Воровать у него? У него опять перехватило дыхание. Гуннар закопал своего волка в глубине души. Будь он проклят, если не расправится с теми, кто пытался взять то, что принадлежало стае Форкбеард.

Гуннар залез через разбитое окно. Зазубренный край разбитого стекла зацепил его бицепсы и порезал кожу. Боль была едва заметна сквозь туман гнева, омывавший его. Он исцелится. Одно из преимуществ быть оборотнем. Теплая струйка крови стекала по его предплечью и капнула с локтя, повреждая древние татуировки, которые отмечали его кожу на предплечьях.

Босые ноги Гуннара, мягко и тихо касались деревянного пола, когда он пробирался в безопасную комнату. Дверь была приоткрыта, осколок света прорезал темноту, как отточенное лезвие. Этот восхитительный аромат, который он пытался игнорировать, врезался в него, и волк Гуннара взвыл в его душе. Проклятое животное практически закружилось в подсознании, как щенок на первой охоте.

Гуннар не знал, что раздражало его больше, что кто-то имел наглость воровать у него, или что его проклятый волк отказывался успокаиваться.

Адреналин хлынул в его кровь, когда он приблизился к комнате. Он отпустил дверь, и его гнев вспыхнул, когда он заметил, что вор уже успел взломать дверь сейфа. Черт побери. Завтра первым делом он заменит весь блок. У стаи было слишком много бесценных активов, чтобы терять их, потому что хитрый грабитель мог сломать сейф. От Форт Нокса ничего бы не осталось к тому времени, как он со всем разберется.

Дверь сейфа была широко открыта. Глупая ошибка. Стройная фигура вора, одетая с головы до ног в черное, рылась в ящиках, отбрасывая одно сокровище за другим. Разочарованный вздох наполнил тишину, и Гуннар использовал мгновенное отвлечение, чтобы наброситься. Он опрокинул вора на пол, ударив голову в шапке ублюдка об пол. Фырканье боли ответило на удар, но это не беспокоило мудака. Нет. Он был чертовски силен.

Гуннар снова поднял ублюдка, приготовившись пробить проклятый богами пол. Его волк встал с рычанием, и Гуннар замер. Его ноздри наполнились сладчайшим ароматом, будто летняя поляна после дождя. Он стащил шапочку с головы вора, открыв длинные пряди рыжеватых волос. Глубокие зеленые глаза, оправленные холодным серебром, смотрели на него.

Ее глаза широко распахнулись, и челюсть отвисла, прежде чем сменила выражение благоговения на агрессию.

— Отвали от меня, оборотень. Я сегодня не ела, и не потребуется многого, чтобы убедить меня не выпить тебя досуха.

«Клянусь богами. Вампир. И женщина».

Его волк заскреб в душе, и единственное слово резонировало в сознании Гуннара: моя. Худшее предзнаменование, которое он даже не мог себе представить.