Шелль подвинулась ближе к теплу тела рядом с ней. Вздох соскользнул с ее губ. Если это был сон, то один из лучших в жизни, и она не хотела просыпаться. Что могло быть лучше, чем удовлетворение, которое она испытывала сейчас? В объятиях своего партнера, где никто и ничто не могло их коснуться.

Шелль распахнула, и резко вздохнула. «Гуннар!» Она села и обнаружила, что это не сон. Ее пара лежал рядом с ней на матрасе, его грудь равномерно поднималась и опускалась во сне.

Она убрала одеяло с его тела. У нее перехватило дыхание, и кровь закипела при виде Гуннара, обнаженного и великолепного. Ни один синяк не испортил его идеальное тело, чтобы выдать раны, который он получил во многих сражениях прошлой ночи. Кончиками пальцев она провела по татуировкам, покрывавшим его шею, вниз по плечу, и через широкую ключицу к груди. Боги. Он через многое прошел. Удивительно, что выжил.

— Продолжай так прикасаться ко мне, женщина, и мне будет трудно не взять тебя здесь и сейчас.

Шелль улыбнулась на грубый тон его слов.

— Я бы не отказалась, — пробормотала она. — Но я проверяла тебя на наличие травм.

Гуннар приоткрыл веко, чтобы посмотреть на нее. Уголки его рта изогнулись в ухмылке.

— Ты довольна результатами проверки?

— Пока что, — с улыбкой сказала Шелль. — Но у меня еще есть основания для этого.

Ледяной взгляд Гуннара поглотил ее целиком. Его дерзкая ухмылка слегка померкла.

— Ты дала мне свою кровь.

Шелль съежилась.

— Тебе было больно. Переход… — она тяжело выдохнула. — Боги, Гуннар. Как ты это переносишь?

— Это было непросто, — Гуннар приподнялся на локте, и внимание Шелль привлекла игра мускулов мощной руки. — Но, Шелль, это никогда не бывает легко.

Увидев это своими глазами, Шелль поняла, почему Джиллиан хотела найти лекарство от ликантропии. Если бы она могла забрать боль Гуннара, то сделала бы это.

— То есть ты хочешь сказать, что я должна была оставить тебя там. В боли и без защиты, без какой бы то ни было помощи.

Гуннар отвел взгляд. Волк взволнованно зашевелился в его голове. Шелль слушала запутанную массу мыслей, более созвучных этой части природы Гуннара, чем она была в прошлом. Волк был существом, выходящим за пределы времени и пространства. Перемены, возможно, было трудно принять такому старому человеку, как Гуннар, но для волка это было почти невозможно.

— Ты думаешь, то, что я сделала, ослабило тебя в глазах твоей стаи, — произнесла Шелль после напряженного момента. — Ты думаешь, я принижаю твое положение в иерархии?

— Я думаю, ты должна была верить, что я достаточно силен.

Негодующий огонь горел в груди Шелль. Она фыркнула.

— А что, если бы все было наоборот? Что, если бы я лежала там, истекая кровью и испытывая боль, а мои враги где-то ждали, пока я ослабею, чтобы они могли наброситься? Ты бы оставил меня лежать там, Гуннар? Ты бы поверил, что со мной все будет в порядке? Или ты бы сделал все, что в твоих силах, чтобы помочь мне?

Он сжал челюсти. Упрямая задница.

— Наши ситуации очень разные.

— Разве? — честно говоря, в Шелль было достаточно альфа-мужского дерьма. — Ты лидер своей стаи, как и я лидер своего ковена.

— Ковена из двух человек, — сказал Гуннар.

«Серьезно?» Любое беспокойство, которое она могла испытывать к нему, сменилось раздражением.

— Не имеет значения, если бы твоя стая была пятьдесят человек, а мой ковен: я, Лукас и пара кошек. Это все еще мой ковен, и я все еще его лидер. Ты в ответе за тех, кто находится под твоей опекой, не больше и не меньше моей. — Шелль глубоко вздохнула. — Проблема, что я тебе помогла? Или тот факт, что твоя стая видела, как я вскрыла вену, чтобы дать тебе свою кровь?

Она изучала его. Гуннар держал сильный ментальный щит, который приглушал его мысли, но его волка было не так легко контролировать. Ответ животного в глубине сознания мужчины звучал так же отвратительно, как и ее. В этот момент она начала думать, что любит волка больше, чем человека. По крайней мере, волку было наплевать на чье-то мнение об их брачном союзе.

Шелль не собиралась сидеть и выслушивать оскорбления. Она бросилась с кровати, впервые осознав, что больше на ней нет ботинок, носков или брюк. С широко раскрытыми глазами девушка повернулась к Гуннару.

— Ты меня раздел?

Выражение его лица снова превратилось в самодовольное мужское высокомерие.

— Да.

Шелль прищурилась и с отвращением покачала головой.

— Хорошо все разглядел?

Он поджал губы, будто боролся с улыбкой.

— Не достаточно хорошо. Если бы я мог снять с тебя рубашку и нижнее белье, не беспокоя тебя слишком сильно, то был бы доволен.

Он любил нажимать на ее кнопки, не так ли?

— Агрх! — Шелль пересекла комнату и рывком открыла дверь. — Выметайся, — если ему было стыдно за то, что его стая увидела кровь его пары на губах своего Альфы, то Шелль не хотела иметь с ним ничего общего. Самоуверенный сукин сын. Кем, черт возьми, он себя возомнил, оскорбляя ее, а потом флиртуя?

Гуннар вытянулся на кровати и сложил руки за головой. Взгляд Шелль опустился туда, где простыня покрывала узкие бедра. Было абсолютно несправедливо, что он мог разжечь ее гнев и вожделение одновременно.

— У тебя рубашка порвана, — заметил он. — Сними ее.

Шелль показалось, что у нее глаза вылезут из орбит.

— Ты это серьезно?

Его самоуверенная улыбка расширилась, и взгляд скучающе блуждал по ней.

— Очень серьезно.

В гневном раздражении Шелль сорвала рубашку и бросила в него.

— Счастлив?

Его взгляд пылал.

— Пока нет. Избавься от бюстгальтера.

У нее отвисла челюсть.

— Мы ругаемся. Ты ведь понимаешь это, правда?

Гуннар пожал плечами, словно их спор мало что значил.

— Мы можем продолжать спорить, пока трахаемся, если ты этого хочешь, Шелль, но лично я могу обойтись без этого.

Она уставилась на него. Ошарашенная его дерзостью.

— А лифчик? — он указал пальцем. — Это преступление — держать грудь закрытой. Я предпочитаю их без всего.

— Мы ругаемся! — воскликнула она.

Гуннар издал многострадальный вздох.

— Ладно. Если ты настаиваешь, — он приподнялся, чтобы сесть, и откинул волосы на затылок. Ей хотелось, чтобы мужчина перестал выглядеть таким восхитительным. — Ты поступила опрометчиво и безответственно. Ты понятия не имела, что твоя кровь может сделать со мной, и все же ты дала ее мне. И да, обращение со мной, будто я слабый, перед членами моей стаи, не обрадовало меня. Он поднял одно колено и оперся на него локтем. — Но, — сказал он, вздохнув, — я знаю, что ты сделала это из-за беспокойства. И будь я на твоем месте, я бы сделал все это и даже больше.

Наступил миг затишья, пока Шелль пыталась осмыслить всю ситуацию. Он только что говорил с ней? В спокойной и не высокомерной манере? Как двое взрослых, состоявших в настоящих отношениях?

Эта дерзкая ухмылка снова появилась на его великолепном лице.

— Это поможет уладить дело?

Шелль поджала губы. Его зрелость полностью убрала ветер с ее парусов.

— Вероятно.

— Хорошо, — Гуннар откинулся на подушку и принял расслабленное положение. — А теперь лифчик.

Шелль хотела удержать гнев, но Гуннар сделал это невозможным. Ему удалось заглушить ее негодование парой искусно произнесенных фраз. Даже волк успокоился, будто довольный тем, что проглотил свою гордость и признал, все, что сделала Шелль, это пыталась защитить его.

— Что она с тобой сделала? — спросила она едва слышным шепотом. — Моя кровь?

— Одна из вещей, которые я пропустил в своей человечности, была моя неспособность напиться, — сказал Гуннар со смешком. — Мой метаболизм оборотня сжигает алкоголь слишком быстро. Твоя кровь… — он издал блаженный стон, который, как могла поклясться Шелль, она почувствовала внутри себя. — Как бочка старой медовухи. Такая опьяняющая, что я напился. И это помогло облегчить боль моего перехода, а также ускорить мое выздоровление.

Шелль с облегчением выдохнула. Она очень переживала, что совершила ошибку. Что ее кровь окажет на него неблагоприятное воздействие. Слава богам, этого не произошло.

— Я волновалась, — ей было больно признаваться в этом.

Гуннар усмехнулся. Такой злой.

— Альфа, — сказал он в качестве объяснения. Будто ничто, ни берсерки, ни взбесившиеся зомби, ни даже ее собственная сумасшедшая кровь не могли навредить ему. — Только не заставляй меня снова просить тебя избавиться от лифчика.

Желудок Шелль сделал приятное сальто. Спаренные мужчины… так темпераментны.

* * *

Гуннар не мог сердиться на Шелль за то, что она сделала, по той самой причине, по которой сказал ей: если бы он был на ее месте, то сделал бы то же самое. Черт, наверное, даже больше. Он бы сдвинул солнце и луну, если бы это потребовалось. Так как же он мог быть недоволен тем, что его пара делает то же самое для него? Это доказывало силу их связи, и это заставило волка Гуннара мурлыкать от удовольствия. Она действительно принадлежала им, и он знал, что ничто никогда не встанет между ними.

Ее застенчивая улыбка показала тонкие пики клыков, и живот Гуннара сжался. Мысль о том, что она укусит его, то ощущение, как его кожа прокалывается под нежным давлением, сделала его член твердым, как камень.

Шелль протянула руку между грудей и расстегнула застежку простого белого хлопкового бюстгальтера. Она медленно раздвинула обе половинки, чтобы показать красоту своей груди, прежде чем позволить одежде упасть на пол. Боги, как она дразнила его. Это была восхитительная пытка, которой он не мог насытиться.

Она приподняла бровь.

— Лучше?

Гуннар сделал вид, что погрузился глубже в подушку.

— Гораздо. Но на тебе все еще слишком много одежды. И у тебя волосы встали дыбом.

Шелль поджала губы и склонила голову набок. Она потянулась, вытянув свои прекрасные руки и демонстрируя мышцы бицепсов. То, что она распустила волосы, было чувственным актом. Изящным. У Гуннара перехватило дыхание, и электрический разряд прошел по его кровотоку, когда он смотрел, как Шелль взъерошила длинные, темные локоны, прекрасно лежавшие на обнаженных плечах.

— Прекрасно, — вздохнул Гуннар. — Но ты еще не закончила.

Шелль поиграла с поясом нижнего белья. Гуннар мог поклясться, что никогда не встречал женщину, которая могла бы сделать такую простую одежду такой чувственной. Она могла бы надеть обрывки пластикового пакета, и это было бы самое эротичное зрелище, что он видел. Ожидание скрутилось в его животе, когда она спустила нижнее белье на одно бедро. Она была искушением. Богатым, декадентским десертом, который он не мог дождаться, чтобы попробовать. Головокружительный ликер.

И она принадлежала ему.

Шелль приспустила нижнее белье на бедра, а затем сбросила его. К тому времени, как ее тело было обнажено для него, волк Гуннара практически взвизгнул от возбуждения в углублении его разума. Его кровь была раскалена до предела. Сердце заколотилось, дыхание участилось в груди. Его член был тверд как камень и пульсировал почти болезненно. Его потребность быть внутри нее превзошла все остальное, включая тот факт, что он обещал Джиллиан вернуться в дом вскоре после захода солнца. Стае придется подождать еще немного. Потому что Гуннар ни за что не покинет свою пару.

— Иди сюда, моя женщина.

Гуннару нравилось, как Шелль боролась с возмущением, когда он подчеркивал слово «моя женщина». Она знала, что он принадлежал ей не меньше, чем она ему. Воистину, понятия собственности не существовало. Они были просто парой. Два кусочка целого, их души неразрывно переплелись навечно. Гуннар не мог владеть Шелль так же, как Луна не могла владеть приливом. Но факт оставался фактом: одно не могло существовать без другого.

Она медленно подошла к нему. Покачивание бедер приводило его в восторг. Его взгляд пожирал каждый дюйм ее тела от лодыжек, вверх по стройному изгибу икр, к пышным бедрам, к плоскому животу, и вверх по ее телу, к прекрасной торчащей груди и тонкому горлу, к прекрасному лицу и каскаду золотых волос.

Она пахла ночным лесом, летом и призывала его волка и дикую душу.

Гуннар хотел протянуть руку и взять ее за руку, но заставил себя сопротивляться. Вместо этого он подождал, пока она заберется на кровать и оседлает его бедра. Простыня разделяла их тела, в стратегическом движении с ее стороны он был уверен.

— Это то место, где ты хочешь меня видеть, пара? — слова были чувственным мурлыканьем и язвительным вызовом, завернутыми в одно.

Уголок рта Гуннара дернулся.

— Почти, — он мягко толкнул бедрами, будто сдерживаясь. — Простынь в сторону.

— Правда? — поддразнила Шелль. — Я этого не заметила.

— Шевелись, и я куплю тебе карамельный макиато.

Чувственная улыбка расплылась по полным губам Шелль.

— Вот теперь ты дело говоришь.

Она пошевелилась, отбросив в сторону простыню, разделявшую их тела. Гуннар втянул воздух, когда она устроилась обратно, и влажное тепло ее киски скользнуло по его члену.

— Боги, ты жестко дразнишь меня, Шелль, — простонал оборотень.

Если ее лукавая улыбка была хоть каким-то признаком, то она определенно наслаждалась игрой. Она повернула бедра, потирая скользкую, атласную гладкую кожу над его членом еще раз.

— Прости меня, — ее притворная невинность сводила его с ума от желания. — Тебе это не понравилось?

Он небрежно пожал плечами.

— Думаю, ты используешь удовольствие, чтобы причинить мне боль, пара, — Боги, как Гуннар хотел принять ее вызов. В сражении, чтобы увидеть, кто может продержаться дольше. Несмотря на отчаянное желание, Гуннар был уверен, что победит. Он заставит ее корчиться и умолять, чтобы ее трахнули, когда закончит с ней.

Хотя Гуннару нужно было спешить домой, чтобы решить проблему не только с Ареном, он хотел изувечить ублюдка до состояния кровавого месива. Он должен провести ночь в постели со своей парой, заставляя ее кончать снова и снова, а не заниматься предательскими махинациями одного мерзкого козла. Его время с Шелль сейчас должно быть быстрым. Но когда все уладится, он покажет ей, что значит дразнить.

Шелль снова повела бедрами. Ее веки закрылись, и она сжала нижнюю губу зубами. Один клык проколол нежную кожу, и капля крови расцвела там. Гуннар подумал об удивительном, пьяном кайфе, который получил и вытер каплю подушечкой большого пальца, прежде чем слизать ее.

Взгляд Шелль пылал. Запах ее возбуждения усилился. Ей нравилось, когда он брал ее кровь на язык. В изначальной части Гуннара, где его волк безраздельно царствовал, появилось гиперосведомленность. Он сел прямо, схватив Шелль за бедра, когда поднял ее и посадил на свой твердый член.

Она сделала резкий вдох, который закончился стоном. Гуннар склонил голову и прижался губами к ее сочной груди. Шелль запрокинула голову и начала нежно покачивать бедрами. Ее действия были слишком ручными и неуверенными для той животной части Гуннара, которая хотела опустошить ее. Он ущипнул нежную набухшую грудь и застонал. Будто поняв, она увеличила темп, вбирая его глубже.

— Вот так, — прошептал он, схватил ее за бедра и сильно насадил на свой член. — Не останавливайся, дорогая.

Шелль обвила его руками. Ее хватка была твердой, чтобы соответствовать ритму мужских толчков, пока он продолжал направлять движение ее бедер. Ее прерывистое дыхание вызвало у него мурашки по коже. Ее губы задели мочку, прежде чем опуститься ниже. Желудок Гуннара сжался от предвкушения. Ее рот нашел его горло, но вампир колебалась. Опять дразнит? Или что-то еще? Гуннару не следовало выражать недовольство тем, что она дала ему свою кровь. Ее натуре нечего было стыдиться.

— Сделай это, — команда заскрежетала у него в горле. — Укуси меня.

Она прижалась губами к его вене. Ее острые как бритва клыки пронзили кожу, и Гуннар издал низкий стон. Волны тепла пронзили его тело, когда поток интенсивного удовольствия захлестнул его. Глубокие глотки, сопровождаемые ее блаженным стоном, сводил Гуннара с ума. Его член пульсировал с каждым биением сердца, дыхание участилось в груди, мошонка сжалась. Каждая мышца его тела напряглась.

— Кончи со мной, Шелль, — Боги, он хотел, чтобы она свалилась вместе с ним. Он не знал, сколько еще сможет продержаться. Девушка схватила его за шею и продолжила пить. Ее бедра дико двигались, а внутренние стенки сжимались. Они оба были так близки. Гуннар сошел с ума от желания. — Дай мне свою кровь, Шелль, — он хотел снова почувствовать этот пьянящий порыв. Жаждал этого. — Я хочу этого.

Она отпустила его горло и отстранилась, чтобы посмотреть на него. Ее глаза горели серебром, губы покраснели.

— Ты уверен? — Он нахмурился.

— Сделай это, — Гуннар никогда не хотел, чтобы она снова в чем-то сомневалась.

Шелль поднесла запястье к губам и укусила. Четыре капли крови хлынули из проколов, когда она протянула руку. Гуннар поднес ее запястье ко рту и запечатал губы над проколами. Его глаза закатились, когда эйфория охватила его. Он сглотнул, и огненный жар пронесся по его горлу. Лучше, чем стакан выдержанного виски. Богаче медовухи, которую пили в больших залах. Сам Тор никогда не пробовал такую амброзию. Гуннар никогда не испытывал такого блаженства.

Их взгляды встретились. Казалось, в тот момент связь между ними усилилась, будто между ними произошло какое-то священное действие. Бедра Шелль снова начали двигаться, медленно, целеустремленно, глубоко принимая Гуннара. Его бедра дернулись, и Гуннар закричал, когда кончил. Мощное удовольствие обрушилось на него, каждая новая волна сильнее предыдущей. Комната поплыла и взгляд мужчины стал размытым. Он уперся локтями в матрас и поднял бедра навстречу Шелль. Ее глаза расширились, а тело напряглось. Дрожь пробежала по ее губам, когда она услышала всхлипывающие крики. Порыв влажного тепла распространился по члену Гуннара, и ее киска сжала его.

Страсть его пары была восхитительна.

Она упала на него, и Гуннар держал ее на руках. Их тяжелое дыхание было единственным звуком в тихой комнате. Прошли минуты, а они все не двигались. Гуннар мог оставаться в таком состоянии всю ночь. Его член глубоко внутри нее, а руки вокруг нее.

Он был влюблен в Шелль. И после того, как разберется с последним препятствием между ними, он расскажет ей.