Бляяяяяядь. Похмелье — сука.

Но то, что он чувствовал, не было результатом бедлама от предыдущей ночи. Нет, это было нечто совершенно другое. Он разлепил веки, комната плавала и не фокусировала. Где он? Последнее, что он помнил…

Дерьмо. Что, черт побери, последнее, он помнил?

Когда он прогнал эту муть, которая, должно быть, была самой злостным блендером его сраной жизни, он потянул плечи вперед и встретился с сопротивлением. Паника накрыла его, когда он понял, что его руки были привязаны, вытянуты высоко над головой и закреплены у прочного металлического изголовья. Плоть на запястьях окружали серебряные наручники, они жгли и оставляли раны. Он был так слаб, что поднять голову от подушки — требовало больше усилий, чем должно было. Сукин сын. Ничто не было хуже, чем проснуться в середине своего худшего кошмара.

Низкий стук сердца звучал у него в ушах, и его зрение затуманилось на периферии, когда его накрыла пустота, прижав позвоночник прямо, блядь, к матрасу. Бесконечное и темное ощущение засосало в центре груди, будто открытая рана. Ко всему прочему, жгучая жажда опаляла горло. Бля, он опять отрубился. Дымка заволокла его мозг, и на мгновение ничто больше не имело значения, чем истребление этой жажды, жажда поглотила его, заставляя тело дрожать.

Сосредоточившись на дыхании, он сумел замедлить пульс и подавить панику, только слегка. Ему была нужна спокойная голова, если он собирался освободиться. Повертев головой и приподняв ее, когда посмотрел на ноги — ага, круто — закреплены к изножью чертовыми цепями и наручниками. Несколько глубоких вдохов помогли успокоить панику, что вновь всколыхнуло его пульс, заставив колотиться в бешеном ритме. Потеря контроля в такой ситуации, всепоглощающая жажда, невозможность двигаться или освободиться, он чувствовал себя так, будто был готов вылезти из кожи. Глубокий вдох. Все хорошо. Ты в порядке. Не спеши с выводами. Расслабься, блядь.

Он позволил голове упасть на подушку (черт побери, чувствовалось, будто она весила тысячу фунтов) и закрыл глаза в надежде, что это остановит комнату от вращения. Что бы ни случилось, это была адская ночь. Глубокое дыхание помогло сосредоточить мысли. Его пульс уже начал замедляться, а желание бездумно биться в путах поутихло.

Во-первых, попытаться привести голову в порядок. Затем беспокоиться о цепи. Неприятные воспоминания омыли его мысли, вытягивая его обратно, в прошлое, будто течение тащило в море. Оставить прошлое в прошлом. Ты не в том месте; ты сжег его до самой земли. Нет, он не был в той проклятой комнате, связанный, избитый и в плену у тех, кто стремился только использовать его. Но он все еще был прикован, по-прежнему в плену, только в незнакомом месте. Биение пульса не помогало сосредоточиться. На. Всем. Его мозг чувствовался так, будто кто-то закрутил его в блендере с набором для «разжижения». Быть в настоящем. Волноваться о текущем моменте. Подробности предыдущей ночи, казалось, просто уплывали из его хватки, как слово на кончике языка.

Ладно, дружище, возьми себя в руки.

Имя? Ронан Дейли.

Возраст? Ну, возраст в его удостоверении личности заявлял, что ему было тридцать три. На самом деле, он был намного, намного старше. На века старше. Но то, что он знал о себе, было хорошим знаком. Он не полностью потерял рассудок.

Сосредоточься на настоящем. Не думай о кандалах на запястьях. Местоположение? Кресент-Сити, Калифорния. Он приехал в город из Лос-Анджелеса. По делу? Нет. Его причина быть здесь — что-то личное. Туман поселился в его голове, огонь в горле душил. Средние клыки вышли из десен, и Ронан не мог вспомнить, чтобы он когда-либо чувствовал такую отчаянную жажду крови.

Ради чего он был здесь? Ради кого?

Ронан покачал головой, будто мог вытрясти информацию. Лицо вырисовывалось в его памяти, безупречная темная кожа, глубокие карие глаза и свирепость, из-за которой он обезумел от желания. Действительно ли она была причиной, по которой он уехал из Лос-Анджелеса? Или эта причина вылетела из его чертова разума, привязанного к этой кровати? Черт, если бы он знал.

Ладно, дальше… Местонахождение? Ронан медленно поднял голову и еще раз осмотрелся. Спальня, в съемной комнате, но не достаточно обжитая, чтобы быть постоянным местом жительства. Мебель, включая кровать, к которой он был прикован, выглядела изготовленной на заказ для того, кто жил здесь. Ничего не висело на стенах. На комоде или столиках не было личных фотографий, никакого универсального эстетично искусства. Все пространство, на самом деле, было довольно однообразным. Этакий утилитарный стиль, не дающий ключа к тому, где он был. Местонахождение: не определено.

Ситуация? Он подергал цепи, прикрепленные к спинке кровати, и поморщился от обжигающего жара серебра на коже. Вероятно, враждебная.

Итак, Кресент-Сити. Когда он попал сюда? Он мог вспомнить, как вел машину в небольшом городке под покровом ночи, но это все. Все, между тогда и сейчас, было темной дымкой в его памяти.

Ручка двери повернулась, и Ронан заставил себя выглядеть полностью расслабленным. Он закрыл глаза и сосредоточил дыхание, поэтому оно стало глубоким и ровным. Петли заскрипели, дверь открылась, тихие шаги по ковровой дорожке заставили его желудок сжаться в тугой узел. Он отпустил свои чувства, проверяя ситуацию, когда его похититель двигался. Шаги были слишком легкими для кого-то большого размера и больше похожие на теннисные туфли или босиком, чем на тяжелый грохот армейских ботинок, что не исключало участия Сортиари, хотя он не видел убийц с босыми ногами. Если Ронану удастся освободиться, он не сомневался, что сможет хотя бы физически осилить своего пленителя. Но до этого пункта надо еще добраться. Это могло быть единственным фактором в его пользу.

Ронан сделал глубокий вдох и задержал его на мгновение. Тот запах, который наполнил его легкие, напомнил ему лес после сильного дождя. Чистый. Естественный, сладкий. Это привело его тело в сознание, и все остальное стало значительно большей проблемой, чем было ранее. Боги, какой вкусный запах. Он едва не сходил с ума. Он хотел зарыться в него лицом. Кататься на нем. Он хотел пить. Жажда ударила в живот, рвала горло, и Ронан сглотнул ощущение. Сколько времени прошло с того момента, когда он питался? Его сердце по-прежнему билось, легкие все еще функционировали, так что это было не так давно. Но запах вторгался в его ноздри, теперь все тело болело от жажды крови.

Желание открыть глаза и украдкой посмотреть было подавляющим. Импульс рос в нем, тот, который когда-то появился и мог устроить серьезные повреждения. И да, черт возьми, он хотел устроить повреждения. Но он провел годы, давя порыв, слишком хорошо был обучен действовать сгоряча. Чтобы слепо бороться. Он отказался терять контроль. Неважно, если его положение было чрезвычайно трудным, и его существование могло быть в опасности. И так он подавил импульс, который был такой же частью его, как его собственные конечности… и подождал.

Что-то появилось перед носом за долю секунды до того, как вредный запах ударил его. Жаль, что он уже был в сознании, потому что этот запах заставил его мечтать отправиться в пешее эротическое. Он вскинул голову от запаха и сел, будто едва пришел в себя. Тяжелый вздох дал ему еще один ключ к разгадке личности его тюремщика: слишком легкий и воздушный, чтобы быть мужчиной. Ситуация? Слишком рано говорить, но, возможно, не совсем враждебная.

Ошеломленный стон слетел с приоткрытых губ Ронана. Его актерские способности были убийственны. Мягкое стаккато пальцев по ковру нарушило молчание, затем звук жидкости, заливающейся в контейнер — отлично, теперь ему нужно отлить — когда его похититель сделал долгий глоток чего-то. Неизвестность убивала его, и поэтому он открыл один глаз, как раз вовремя, чтобы увидеть поток воды, льющейся на него. Он фыркнул, когда ледяная вода залила ему нос. Да, не такого пробуждения он хотел.

— Хорошо. Ты проснулся. — Будто она не выдерживала пустой потери воды, женщина стояла над ним, потрясая пустым стаканом и вытряхивая пару заблудившихся капель на его лицо. Она, казалось, немного раздраженной.

Призраки ощущений прошли через Ронана, наполняя грудь — все его тело — приближаясь к разрыву. Эмоции, сильные и горячие, выбили воздух из его легких, и пустота, которая поглотила его, исчезла в присутствии этой женщины, стоявшей над ним, ее темные глаза блестели возмущенным огнем.

Ронан выгнулся на кровати и прикрыл зубы, когда среднее клыки пробились из десен. Жажда горела в его горле и бурлила. Черт возьми, было слишком жарко, чтобы утолить эту жажду. Она взяла его в свои объятия, его член затвердел, будто жажда тела этой женщины воевала с его жаждой крови. Твою. Же. Мать.

Эта неизвестная женщина привязала его.

Ситуация? Действовать с особой осторожностью.

Как это могло произойти? Хотя по-прежнему туманно, Ронан знал, что эта женщина была той, из его воспоминания о предыдущей ночи. Она вернула ему душу, всего в одно мгновение. Знала она или нет, но эта женщина была его. Ронан склонил голову на бок, все мысли о том, что он связан, и его удерживают против воли, забылись. Возможно, цепи остались от бурной ночи с небольшим связыванием? Сомнительно, учитывая его отвращение к оковам. Черт, жаль, что он не помнил.

Потребуется одна еще женщина, чтобы убедить его позволить себя связать. Опять же, чего он не сделает для своей истинной пары? Он отпустил взгляд и начал медленный осмотр, колени, вверх, изгиб стройных и округлых бедер. Мужчина остановил взгляд на выпуклости ее груди. V-образный вырез обеспечивался идеальный вид, и он позволил глазам задержаться на мгновение дольше, прежде чем встретить ее взгляд. Ее глаза напомнили ему оникс, почти черные и сверкающие, несмотря на скудный свет. Ее кожа была темно-коричневого тона и безупречной. Теплая. Ее рот… Боже милостивый, ее рот был великолепен. Нижняя губа была чуть полнее… и поэтому он предположил, что она выглядела постоянно так, будто дуется на кого-то. Он поцеловал ее прошлой ночью? Взял ту аппетитную нижнюю губу зубами? Его желание только усиливалось от мысли. Он утопил свои клыки в ее горле, пока трахал ее?

Ситуация? Может быть, не так ужасна, как я думал.

— Откуда ты знаешь мое имя, вампир?

Кем бы она ни была, его пара была дьявольски сексуальна, когда пыталась казаться жесткой. Интересно. Она казалась равнодушной к тому, что он был вампиром. Эта женщина не была дампиром. И не была человеком. Под ее запахом весеннего дождя, Ронан уловил аромат магии, прижимающейся к ее коже. Он искрил на его языке, как шампанское. Она была его. Знание этого было заложено в его ДНК. Но как ее зовут… он не имел ни малейшего понятия.

— Предполагаю, что у нас не было дикой, пьяной ночи, да? — протянул он.

Он не мог удержаться от торжествующей улыбки, когда его слова, казалось, разозлили ее еще больше. Если он думал, что она была весьма привлекательна, когда была смущена, то она была чертовски неотразима, когда была взбешена.

— Послушай, почему бы нам не начать с освобождения меня, а? Я более сговорчив, когда не привязан к кровати и не мокрый. — Он поднял бровь на ее сомневающееся выражение лица. — Ты могла бы, по крайней мере, попробовать сначала вежливый подход. Мухи, мед, и все такое. Я прикован к твоей постели, в конце концов. Прежде чем я прыгаю в любую кровать, — его взгляд сместился к ее декольте еще раз, — я учитываю выводы о том, что произошло прошлой ночью, может быть, тебе нужно заполнить мои пробелы.

— Вряд ли, — сказала она категорически. — Ты мне ответь.

— Учитывая, что я здесь заложник, и события прошлой ночи, ах, вылетели из моей головы, думаю, ты сначала должна сказать мне, что я здесь делаю.

Она вытащила кинжал из ножен на спине и коснулась места на его левой груди, над сердцем. Странный клинок пылал, как проклятый Канарский бриллиант, и практически визжал от энергии. Теплое пощипывание изливалось с кончика лезвия, будто мощная магия струилась по его коже. Кинжал был голоден до убийства. Он не знал как, но каким-то образом чувствовал это.

Она надавила кинжалом, словно подготавливая себя загнать лезвие домой. Острое ощущение устремилось по венам Ронана, что он зависел от нее, и запах ее крови ослепили его жаждой.

— Может, ты скажешь мне, откуда ты знаешь мое имя и почему ты в городе — сейчас — или я запущу этот клинок тебе в сердце?

Ситуация? Определенно враждебная.

* * *

Песня была непохожа на все, что Найя слышала прежде. Там не было ничего поврежденного, абсолютное совершенство нот, идеальный голос и гармония, такие красивые, что едва слезы не выступали на глазах. Сила в нотах была такой, что отвлекала внимание и заставляла отступать в страхе перед этой силой. Эту песню она слышала и прошлой ночью, мелодия, которая лишила ее чувств и украла дыхание.

Рука Найи дрогнула, кинжал заколебался в ее руках. Она знала, в первый раз она услышала ее вчера вечером, музыка была слишком чистой для похищенной магии. После того, как она успела принять большую часть его веса на себя, Найя была готова погасить магию и позвать ее ночью. Но его полные губы были приоткрыты для дыхания, открыв взору фарфор двойных клыков. Вампиры должны быть вымершими. Но он был там, его голова покоилась на ее ногах, реальная и ощутимая, как она сама. Любопытство одержало над ней верх. Песня магии слишком была чиста для нее, чтобы просто закончить его жизнь. Поэтому она притащила его к себе в убежище и устроила его серебряными наручниками и цепями. Если вампир не украл магию, то как, черт возьми, он получил ее? И почему она не могла избавиться от ощущения, что каким-то образом она должна была найти этот удивительный экземпляр, оказавшийся в ее милости.

Найя вздрогнула от оцепенения и перевела взгляд с холмов и долин скульптурных мышц на острие кинжала.

— Ты не слышишь меня? Я сказала, ответь, или я воткну этот кинжал в твое сердце.

Его спокойное поведение напугало ее больше, чем любые крики или угрозы. Брови вампира сошлись от концентрации, будто он пытался удержать стену воды разрушенной дамбой ничем, кроме как силой разума. То, как он смотрел на нее, нервировало. Такая глубокая интенсивность.

— Думаю, многое прояснится, когда острые предметы не будут тыкаться в мою кожу.

Ее взгляд метнулся к его глазам, и на мгновение она опешила от их красоты. Яркие и зеленые, как тропический лес. Его брови были рыжими черточками и имели слегка зловещий вид от его концентрации, у него были самые длинные ресницы, которые она видела у любого мужчины. Много женщин — включая ее — с удовольствием отдали бы конечность, чтобы иметь такие ресницы. Она сэкономила бы на туши. Его скулы были острыми, а нос — тонким и прямым. Его челюсть была столь же сильной, покрытой щетиной. Боги, он был великолепен.

Он склонил голову на бок и изучал ее этими великолепными зелеными глазами.

— Я собираюсь предположить, твое молчание означает, что ты обдумываешь мою просьбу?

Она ослабила кинжал, убирая его от груди. Успокоительная песня магии зазвучала и, спустя мгновение, замолчала. Найя вздохнула, когда ее тело успокоилось, больше не отвечая на зов магии. Итак, парень был немного взвинчен. Она понимала, кто бы в его ситуации не был.

— Я не собираюсь освобождать тебя, — сказала она, когда сделала пару необходимых шагов назад. — Но я по-прежнему ожидаю ответа на мои вопросы.

— Великодушно, не так ли?

Ленивая, дразнящая улыбка растянула его рот. Такая злая. Нижняя часть живота Найи напряглась, и женщина впилась ногтями в ладони. Вампир был создан для греха, каждый дюйм его крепкого и сильного тела. Убийца, это было очевидно, и она не могла не задуматься, его аппетит к насилию мог соперничать с аппетитом к другим… вещам. Найя сглотнула, заставляя поднимающуюся похоть спрятаться обратно. Этот мужчина был опасен. Он мог убить ее прежде, чем она успеет защититься. Как бы хорошо он не выглядел растянутым и привязанным к ее кровати, она не могла забывать, что он был неизвестной переменной. И Найя не могла себе позволить неизвестность.

Вампир вздохнул и попытался вытянуть руки, морщась от неприятных ощущений. Сырые ожоги ранили его кожу, где касалось серебро, но ничего не поделаешь. Серебро ослабляло его, и Найе было нужно преимущество, пока она не решила, следует ли предупредить старейшин о присутствии вампира.

— Для начала, я не знаю твоего имени, поэтому не собираюсь помогать. Я никогда не видел тебя до сегодняшнего дня.

Ерунда. После того, как он свалил ее как квотербек, он назвал ее имя. И сказал, что должен защищать ее. Всплеск эмоций поднялся в груди Найи. Нежность к этому мужчине, которую она не могла позволить себе чувствовать. Защищать ее от чего? Почему? Кто он ей? И что он знал о ней? Это был ее город. Ничего сверхъестественного не разгуливало там, и Найя знала об этом. Единственная причина, почему он был здесь сейчас, потому что отключился после этого.

— Ты лжешь. Ты произнес мое имя прошлой ночью.

Вампир размеренно вздохнул, и у Найи было такое ощущение, что если бы его руки были свободны, он бы провел пальцами по рыжим волосам.

— Я не помню проклятую богами прошлую ночь, — сказал он. — Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, мы уже говорили об этом. Отчасти в моих мозгах пусто.

Амнезия? Конечно, будто она поверит жалкой отмазке.

— Это не мыльная опера, дружище. Повод «моя память исчезла» немного устарел, не думаешь?

Он полуулыбнулся, и у Найи в животе запорхали бабочки. Черт, он был сексуальным. Когда она связала его, то продемонстрировала его мускулистые руки и грудь с правильной стороны. Отсутствие рубашки было бонусом, насколько ей хотелось. Его утрата была выгодой для нее. Она покачала головой и оторвала взгляд от его тела. Боги, Найя. Сосредоточься!

— Я никогда не говорил, что моя память полностью исчезла. Я просто ничего не помню, что случилось, с того момента как попал в город. — Он тяжело выдохнул. — Черт, я даже не знаю, почему я в этом городе. Может быть, ты могла бы помочь заполнить эти пробелы, начиная с того, почему я прикован к твоей кровати? — Вопрос носил явно сексуальный подтекст. Очевидно, он не слишком нервничал, чтобы скинуть дерзкий настрой.

— Ты прикован к моей постели, потому что я почувствовала себя благотворителем прошлой ночью и решила не убивать тебя на месте. Я отследила тебя к заброшенной стоянке у города. Неконтролируемая магия сочилась из тебя. Прежде чем я успела выстрелить в тебя, ты повалил меня на землю, сказал мое имя, и еще, что тебе нужно защитить меня, — добавила она тише, — и отключился. Как это понимать?

Озорной блеск в его изумрудных глазах потускнел и сменился расчетом, напоминая Найе, что хорошо выглядел этот мужчина или нет, но он был неизвестной переменной, которую она не могла рисковать потерять в городе. Его руки потянули путы, скорее рефлекс, гремя цепями.

— Защитить тебя от чего?

Его голос вибрировал, от грубых ноток она покрылась гусиной кожей.

— Я не знаю, — ответила она. — И поскольку твоя память так удобно отсутствует, думаю, ни один из нас не узнает в ближайшее время.

Он изучал ее тем же загадочным взглядом, будто заглядывал прямо в душу. Выражение его лица смягчилось, и напряжение в плечах ушло, частично.

— Похоже, у нас не было должного представления. Разве тебе не интересно узнать мое имя? Или ты больше женщина преследователь?

Его покровительственный тон еще больше разозлил ее. Найю не волновало, как его звали. Если он опасен, ей придется его усыпить. Знание его имени не сделает это легче.

— Мне не нужно твое имя. Все, что я хочу знать, как ты узнал, кто я, почему ты думаешь, что я нуждаюсь в защите, и как ты пришел к магии, так я смогу решить, что с тобой делать.

— Помимо моей внешности, я не знаю, какую магию ты имеешь в виду. — Боги, этот мужчина был невыносим! Высокомерный, даже в невыгодном положении. Найя сжала рукоять кинжала и сосредоточила энергию, чтобы ее собственная магия не вторила ее эмоциям и не стала неуправляемой.

— Откуда ты знаешь о вампирах, женщина? И кто ты, что смогла так легко меня опознать? — Полуухмылка вернулась к губам, привлекая ее взгляд. Его голос стал гладким, мягким мурлыканьем, что заставило волоски встать на ее затылке. Она снова почувствовала боль в животе, прилив эмоций, который не имел ничего общего с опасностью. Ну, может быть, это было связано с опасностью. Сексуальная сволочь.

Он думал, что может контролировать ситуацию. Манипулировать ей своим самоуверенным отношением и очаровательной улыбкой. Не выйдет. Найя подошла к окну и провела пальцами по жалюзи, наслаждаясь тем, как его глаза сузились, а на лбу залегла складка.

— У тебя есть клыки. Я чувствовала твою непохожесть от магии, которую ты украл. Серебро, похоже, не согласится с тобой, хотя вспыхивает в глазах достаточно часто. Конечно, мы всегда можем проверить теорию на прочность. Давай дадим тебе немного полуденного солнца и посмотрим, что будет.

Его улыбка исчезла, и он открыл рот, чтобы заговорить. Прежде чем он успел, хоть что-то сказать, зазвонил сотовый, прерывая его. Блин. Кто бы это ни был, сейчас не время. Она направилась обратно к постели и надавила кинжалом ему на грудь.

— Пикнешь, и я тебе кишки выпущу, — предупредила она, на этот раз осторожнее, чтобы не дать лезвию контакта с его телом. Она проверила АОН и закатила глаза, прежде чем ответить, — что случилось, Лус?

— Пол сказал мне позвонить тебе и сказать, чтобы ты притащила свою задницу на место. Я могу ошибаться, но думаю, он хочет тебя видеть. — Тон ее кузины был слишком легкомысленным и игривым, что разозлило Найю. Как ее ученик, Лус была своего рода личным помощником, но она многое пережила, что чуть не сошла с ума. Наверное, поэтому Лус всегда появлялась на ее пути, чтобы быть язвительной занозой в заднице.

— Скажи ему, что я буду через пару часов. — Прямо сейчас у нее не было времени на глупости Пола. Она оглядела мужчину, прикованного к ее кровати, ее позабавила играющая на его губах полуулыбка. — Лучше через три.

— Э-э-э. Не пойдет. Ни в коем случае, блядь. Извини, Кус. — Насколько Лус могла изложить свою точку зрения, прежде чем Найя задушит ее? Женщина подозревала, что ее кузина постоянно испытывала свою удачу. — Пол сказал, что если тебя не будет здесь через пятнадцать минут, он пошлет за тобой Хоакин.

Дерьмо. Последнее, что ей нужно было, чтобы сын Пола искал ее. Хоакин бы направился прямо в ее квартиру, и будут проблемы, если он не найдет ее там. Он будет искать и не остановится, пока не найдет. Найя не могла уйти сейчас. Не тогда, когда у нее был этот неизвестный элемент — очень мужской, очень мускулистый, великолепно неизвестный элемент — привязанный к постели, как жертвенный секс-бог. Хоакин не знал об этом доме вдали от племенного квартала, и Найя хотела, чтобы так и оставалось. Тем паче, если Хоакин увидит мужчину, прикованного к постели, он придет в ярость. Если она хотела сохранить тайну, то у нее не было выбора, кроме как уйти.

— Хорошо. Я буду через пару минут.

— Увидимся, чика, — прощебетала Лус, прежде чем повесила трубку.

Отлично. Что теперь, черт возьми, делать Найе? Она осмотрела пленника еще раз, решив, что наилучший курс действий в данный момент — держать его красивым и без сознания, пока она не вернется. Она убрала кинжал и подошла к шкафу в дальнем конце комнаты. Из верхнего ящика она достала несколько банок и бутылок с травами, которые были ей нужны. Она бросила щепотку и веточку в ступку и растирала их пестиком до тех пор, пока ингредиенты не стали мелким порошком. Затем она послала свои собственные силы в смесь, фокусируя энергию и привлекая магию. Сладкий звон колокольчиков отдавался эхом в ее голове, будто изящные нити паутины тянули, когда магия, сопротивляясь, покидала ее тело. Она уговорила еще, и усики отошли от ее пальцев в каменную чашу.

— Я хотел бы быть более полезным, но, честно говоря, просто потому, что я якобы знал прошлой ночью твое имя, просто не повод приковывать меня к кровати. Я не осуждаю или что-то в этом роде; может быть, ты просто развратница. — Тон вампира был слишком игривым, учитывая обстоятельства. Приятное пощипывание спускалось от макушки Найи к ступням, когда она чувствовала на себе его взгляд. Она проигнорировала его замечания и продолжила работать. — И поскольку мы заговорили на тему разврата, тебе не нужно подсовывать мне снотворное. Меня никогда не нужно уговаривать сотрудничать с прекрасной женщиной.

Несмотря на его шутливый тон, она почувствовала его подозрительность. Воздух стал тяжелым и густым от напряжения. Сила пробудилась в нем с беспокойством, теперь она слышала только резкие пять тонов теперь расстроенной музыки. Нет времени, чтобы тратить его пустую, она была так близко. Когда Найя настроила смесь магией, она зачерпнула щепотку порошка и высыпала ее на ладонь, повернула голову, оценила мышцы пленника и добавила еще щепотку порошка к первой. Лучше дать ему немного больше, чем нужно, чем беспокоиться о том, что не дала достаточно. Она стиснула смесь в кулаке и опустила руку. Подойдя к кровати непринужденной походкой, она остановилась рядом с изголовьем.

— Независимо от того, что ты собираешься сделать, — мрачно произнес вампир, — я передумаю.

Найя беспокойно прикусила нижнюю губу, когда взяла его за челюсть. Его глаза сузились, а брови нахмурились. Идти вразрез с ее лучшими суждениями, она спросила:

— Как твое имя, вампир?

Тот блеск вернулся в его глаза.

— Ронан.

— Я никогда не пересмотрю свои действия, Ронан. — Найя поднесла руку к его рту и разжала. Ронан нахмурился, его глаза вспыхнули серебром, когда он дергался в своих путах, звук его магии изменился с мягкого сопрано на глубокий, срочный бас. Она глубоко вздохнула и сдула порошок в его лицо. Музыка умерла, он перестал дергаться и потерял сознание.

— Вздремни-ка, Ронан, — сказала она, когда развернулась, чтобы уйти. — Сладких снов.