Этот ублюдок держал ее в клетке, как животное. Ярость закипела и поднялась в горле Ронана. Хорошо, что старейшины племени взяли Пола под стражу, потому что этот сукин сын был бы мертв, если бы Ронан знал, как он обращался с Шелль. Серебряные решетки ее клетки сияли, несмотря на темноту, а в центре дергалась темная тень.

— Все хорошо, Шелль. — Ронан не знал, говорил ли он это сестре или себе. — Я вытащу тебя отсюда.

В насильственной тьме Шелль бросилась к решетке. Ее кожа зашипела, когда она схватилась за прутья, и яростное шипение вырвалось между ее… Боги… двух клыков.

— Отдай ее мне, Ронан! — взмолилась Шелль, когда скулеж слетел с ее губ, и женщина потянулась через решетку к Найе. — Я хочу есть. Еда! Позволь мне осушить ее. Пожалуйста. — Глаза Шелль блестели серебром во тьме. — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!

Шелль стала вампиром. Но как?

— Я чувствую запах ее крови. Он так сладок! Ронан, я умираю. Мое горло. — Она схватилась за шею, и вонзила ногти в кожу, пуская кровь. — Оно горит.

Ронан тупо смотрел.

— Вытащи меня из этой клетки, черт тебя побери! — разъяренный крик Шелль сотряс дом, от чего на их головы посыпались ошметки грязи и мусора. Она искренне заплакала, снова опускаясь на пол клетки, и свернувшись калачиком, стала раскачиваться взад и вперед.

— Найя, убирайся отсюда. — Слова застревали в глотке. Его клыки вышли из десен, стремясь вонзиться в мягкую, податливую плоть. Лед охлаждал кровь в жилах и пробирался по коже. Тайна его неугасимой жажды начала иметь смысл, но если Найя не уберется от него, Ронан сомневался, что сможет помешать себе лишить ее жизни.

— Нет, Ронан. Я тебя не оставлю.

— Иди! — рявкнул Ронан. Он схватился за решетку клетки Шелль, позволив серебру обжечь себя и очистить замутненный рассудок. — Закрой меня и не открывай дверь, пока не услышишь, что я в порядке. Ты меня поняла?

Она сделала шаг назад, а затем другой. Он послал предупреждение через их связь, желая, чтобы она почувствовала отчаяние, которое накрывало Шелль. Это уничтожало его. Любовь не остановит его, если он утопит клыки в нежнейшей коже горла Найи. Ничто не поможет.

— Хорошо, Ронан. — Найя продолжала отступать в сторону лестницы. — Но, пожалуйста, будь осторожен.

Ронан продолжал хвататься за решетку, чтобы не повернуться и не схватить ее. Шаги Найи едва были слышны, когда она поднялась наверх, и Ронан, дрожа, выдохнул от облегчения, когда она закрыла ловушку позади себя, оставив его в абсолютной темноте.

— Я позабочусь о тебе, Шелль. — Нужда, холодная, суровая, непрекращающаяся жажда, были отголосками его близнеца. Что бы этот сукин сын не сделал с ними, это послужило только дальнейшему усилению их связи, которую они уже разделяли как брат и сестра. — Я накормлю тебя.

Однако он не собирался позаботиться о ней через разделяющие их чертовы серебряные решетки. Серебро жгло ладони, когда он схватил антикварный замок, удерживающий дверь. Его клыки прокололи нижнюю губу, когда Ронан сжал челюсти, и Шелль захныкала со своего места на полу, когда запах его крови разнесся по воздуху. Ронан испустил истошный вопль, когда в последний раз жестко повернул замок, и тот поддался. Он сорвал его и открыл дверь.

— Я иду, Шелль.

Она дернулась на грязном полу, когда мужчина медленно шагал к ней. Ронан опускался медленно, дюйм за дюймом, и сел рядом с ней. Шелль дрожала, как тонкий лист на осеннем ветру. Любое неправильное движение и она рассыплется в пыль.

В течение нескольких недель она находилась в состоянии чувственной невосприимчивости и голода. Ее переход был создан силой магии, а не биологии, если предположения Ронана были верны. И это было жестоко. Она перенесла изменения без руководства. Без поддержки. Шелль стала дикой, как любое животное, что бродило по лесу.

Черт, она была так голодна, что была вероятность, что она выпьет его досуха.

Но она была его сестрой. Его близнецом. Они уже столько всего пережили вместе. Он не мог, просто не мог, позволить ей страдать еще минуту. Ронан поднял ее на руки и положил ее голову себе на плечо. Ее всхлипы омывали его сердце, и он поднес запястье к ее рту.

— Пей.

Она жестко вонзила клыки в кожу Ронана. Как голодное животное, она в спешке рвала плоть, чтобы насытиться. Кровь была горячей и липкой, сбегая вниз по руке, когда она жадно глотала. Шелль хрюкала, стонала, ее ногти впивались в его руку, когда она кусала его снова и снова, принимая его кровь.

Голова Ронана упала на бок, и мысли становились нечеткими. Когда Шелль кормилась, холод и тьма отступали, оставляя после себя приятное сияние тепла, которое распространялось по всему его телу. Его мир накренился, сошел с оси, и Ронан упал на грязный пол, по-прежнему держа Шелль в руках. Она продолжала кормиться, даже не поняв перемену. Ей было нужно все, что он мог ей дать. Это стоило слабости, головокружения, дезориентации.

— Ты убиваешь его! Остановись!

Паника слышалась в голосе Найи, и несколько слов пришли в голову Ронану, хотя он не мог озвучить их. Он приказал ей оставаться наверху, черт возьми. Не возвращаться, пока она не услышит, что с ним все в порядке.

Шелль оторвалась от его тела и отползла в дальнюю часть клетки. Она не двигалась. Единственным звуком в тихом пространстве было ее рваное дыхание. Найя присела рядом Ронаном и протянула руку ко рту.

— Пей, глупый, упрямый вампир. — Он прижался губами к ее ароматной коже, но не мог собрать энергию, необходимую для укуса. Она так хорошо пахла. — Черт возьми, Ронан. — Ее взбешенный тон заставил ленивую улыбку появиться на губах. Цитриновое свечение ее кинжала пронзило чернильную тьму, когда она резанула им. Из раны потекла кровь, и она направила ее ему в рот. — Пей. Или я запихну руку тебе в глотку.

Боги, как он любил решительных женщин.

Кровь текла по губам, сладкая и теплая. Он касался раны медленными, томными проходами языка. Вскоре его сила была пополнена достаточно для того, чтобы прижаться ртом к разрезу, а затем его клыки пронзили плоть. Найя испустила медленный, мягкий вздох, это взволновало его, разогревая жажду. Найя была храброй, упрямой, сильной, жестокой, самоотверженной и преданной. И он любил ее так сильно, что было больно.

Ронан больше не чувствовал неконтролируемого желания осушить ее. Вместо этого он взял столько, сколько ему было нужно, чтобы пополнить свои силы, и закрыл рану, нежно поглаживая кожу. В темноте он заметил Шелль в двух футах от них. Она настороженно смотрела на них глазами, которые больше не сияли диким серебром, но и не были ее естественного чистого зеленого цвета.

— Когда ты освободился, я надеялась, что ты вернешься. — Ее голос все еще звучал слабо, но уже не маниакально. — Боги, Ронан. Я понятия не имела. Я знала легенды, но не верила.

— Шелль. — Твою мать. Слишком много пропавших воспоминаний. — Я ничего не помню.

— Я помню, — ответила Шелль дрожащим шепотом. — Я помню все.

* * *

Лус почти не дала Найе спуститься вниз по лестнице. И если бы ее кузине удалось это, Ронан позволил бы сестре осушить его. Боги, о чем он думал? Его собственная доблестная глупость чуть не убила его. Это было одной из причин, почему Найя любила его, но от этого она также была готова рвать волосы от разочарования.

Он вполголоса говорил с сестрой, будто они были простыми детьми в спальне после отбоя. Найя слушала, когда Ронан лежал на ее груди, и поглаживала его по волосам, пробегая по шелковистым прядям кончиками пальцев.

— Он выстрелил в тебя каким-то дротиком. Он все еще торчал у тебя из шеи, когда его монстр бросил тебя со мной в клетку. Я предложила тебе свою вену, но ты отказался, упрямая задница. — Ну, это, конечно, звучало очень похоже на Ронана. — Он… — голос Шелль прервался — … бросил тебя в гроб первым. Чтобы увидеть, что магия сделает с тобой. Но ты уже обернулся, и когда он открыл крышку, ты был слишком нестабилен, слишком… силен, чтобы тебя контролировать.

Рука Найи рефлексивно коснулись собственной шеи. Кто-то выстрелил в нее дротиком, и это стерло ненадолго ее память. Ей нужно обратить на это внимание старейшин. Такую магию нужно регулировать. Пол, очевидно, создал дартс с помощью злой магии, которую Найя собирала для него на протяжении многих лет.

— Он положил тебя внутрь гроба, — сказал Ронан. — Разве нет?

— Да, — ответила Шелль. — Преобразование было… — рыдание поднялось в ее горле. — Я не могу об этом говорить, Ронан.

Ярость вспыхнула через связь, и Найя разделила его гнев. То, что сделал Пол, было безответственным, жестоким и садистским. Если бы Совет старейшин не примет быстрых мер по отношению к вождю, это сделает Найя.

— Он не просто положил нас в этот гроб. Он забирал людей. — Шелль разразилась новым витком слез, и у Найи сжалось сердце. — Он превратил их в монстров и освободил. Боже мой, Ронан. Я даже не знаю, сколько их в мире. А потом, — она судорожно вдохнула, — ублюдок залез прямо внутрь и закрыл крышку. Когда он вышел из гроба, он стал… я даже не знаю, кем он стал. Это было вчера, и с тех пор я его не видела.

— О сукином сыне позаботились, — выплюнул Ронан. — Он больше никому не причинит вреда.

— Она — одна из них. — Холодный тон Шелль резанул по коже Найи. — Как тот мужчина, который забрал нас. У нее такой же запах. Что ты делаешь с одной из них, Ронан?

— Она не такая, как он. — Ронан поднялся и обнял Найю. — Она моя пара, Шелль.

— Твоя пара? — Голос Шелль не звучал слишком счастливо, и волна тревоги омыла Найю. — Она не вампир, брат.

— Нет, — сказал он с мягким смешком. — Она ведьма. Красивая, мощная, жестокая и яростная ведьма. И я люблю ее.

Любое беспокойство, что чувствовала Найя, испарилось от нежных слов Ронана.

— А что ты скажешь, ведьма? — Шелль явно защищала брата, и Найя восхитилась этим. — Как ты относишься к связи с вампиром?

Найя посмотрела ему в глаза и ответила:

— Он — моя пара. Наши души связаны. Я люблю его, и пусть кто-то попробует встать между нами.

Они дали друг другу торжественные клятвы и в присутствии его сестры, заявили о своей любви. Найя не знала ни о какой другой церемонии, которая бы связывала их более полно. Они были единым целым. Раз и навсегда.

— Лус? — Магия все еще была слишком тяжелой в воздухе, чтобы опуститься, и хотя сестра Ронана, казалось, успокоилась, Найя еще не убедилась в стабильности Шелль. Но им нужно было выбраться отсюда. И у них больше груза, чем машина ее кузины могла везти.

— Рада, что ты не умерла! — Слова Лус были пронизаны сарказмом, когда она прокричала через открытую дверь. — Ты — идиотка, Найя! Делаешь себя закуской для вампиров!

Ронан усмехнулся и поцеловал Найю в горло.

— Ты не идиотка. Слушай, можешь позвонить Мэнни, и посмотрим, сможет ли он приехать сюда на грузовике? Нам нужно что-то достаточно большое, чтобы перевезти большой гроб.

— Dioses mio! — Возмущенный крик Лус заставил Найю улыбнуться. — Вампиры, гробы. Ты, чертова психопатка, Найя! Что дальше?

— Дальше? — тихо сказал Ронан. — Мы разрушим клятву крови.

Одно препятствие. Еще одна битва. И это был еще один бой, к которому Найя была более чем готова. Кем бы ни была эта женщина Шивон, она без сомнения должна была узнать, кому принадлежит Ронан. И Найя была более чем готова использовать любой из ее даров, чтобы убедительно доказать свою точку зрения.

— Лос-Анджелес? — Она наклонилась и легко поцеловала его в щеку. — Я там никогда не была. Это приключение.

— О, милая. — Ронан прикусил мочку ее уха, и по телу Найи пробежал восхитительный холодок. — Мы поставим город на уши.

— Мэнни будет здесь через полчаса! — прокричала Лус. — Никакая компания по сдаче в аренду не открыта в часы бодрствования вампиров, но он будет грузовике. И вы двое, пожалуйста, остановитесь? Вы издеваетесь надо мной своими кокетливыми разговорами!

— Кто бы ни была эта женщина, она мне нравится, — слабо сказала Шелль из угла камеры. — И я должна согласиться. Вы двое отвратительны.

— Они просто завидуют, — сказала Найя Ронану.

— Абсолютно точно, — согласился он.

— Фу! — раздался голос Лус с первого этажа. — Народ, быстрее тащите сюда свои задницы. Вы пугаете меня тем, как просто тусуетесь в этой клетке!

— Опять же, я соглашусь с моим новым лучшим другом, — сказала Шелль. — Мне нужно выбраться отсюда.

Найя не могла не согласиться.

— Как только Мэнни будет здесь, мы погрузим гроб и отвезем его обратно ко мне домой, а завтра мы сможем арендовать грузовик. Я не хочу, чтобы еще кто-нибудь в племени узнал, что здесь вытворял Пол.

— Хорошая идея, — сказал Ронан. — До тех пор я уложу тебя в постельку, и мы не покинем твой дом, пока не зайдет солнце завтра вечером.

Найя не могла придумать лучшего способа провести целый день.