На этой, первой смене лошадей им предстояло проехать только пятьдесят километров. Так сказала Трипп. После чего они найдут способ путешествия, более подходящий для долгого пути, который насчитывал не менее двенадцати тысяч километров. До самого Полюса.

В эти первые часы Брод был невероятно возбужден. Как же, он мчится по широкой дороге в неизведанные места, бок о бок с прекрасной девушкой и преследуемый разъяренным врагом.

— Мы делаем историю! — кричал он. — И последующие поколения будут из уст в уста передавать эту легенду!

Вала звонко смеялась. Но через некоторое время отстала и решила держаться рядом с Трипп, которая вела лошадь неспешной рысью, и вскоре Броду пришлось тоже придержать коня.

Трипп похвалила его благоразумие.

— У лошадей, должно быть, сохранились заложенные природой воспоминания о том мире, где их прабабушки были легконогими и стройными. Они всегда готовы пуститься галопом, если дать им волю. Но лучше подходят для спокойной, равномерной рыси. Если загнать их, сердце не выдержит, и они переломают свои длинные, тонкие ноги.

После такого мудрого совета Брод не находил себе места. Благоразумие?

Не в его натуре беречь лошадей. И не этого он ожидал от путешествия, которое представлял как напряженную погоню и схватку с Килли и его воинами.

Но Вала обескуражила его, необычайно быстро приспособившись к особенностям верховой езды. И даже вроде бы заинтересовалась болтовней Трипп об истории лошадей.

— Удивительно, что лошади, как и люди, могли быть привезены сюда откуда-то еще. Да и овцы с коровами, свиньи, куры…

— Верно. Вместе с травами, пшеницей и фруктовыми деревьями: все, что можно есть, привезено сюда на корабле Хелен Грей, поскольку слизь или тракторов есть нельзя.

— Вполне могу представить, как привозят ящик семян травы. Но как можно доставить лошадь? Я видела, сколько труда стоит переправить коня на пароме. А это всего несколько километров по морю. Отец говорит: это доказательство того, что мы живем в Сим-Реальности. Потому что на космическом корабле никогда не перевезешь лошадь.

Трипп пожала плечами:

— Мы слишком многого не знаем о нашем происхождении. Знали бы больше, если бы твой отец и его предшественники не уничтожали любое доказательство или документ об этом давнем космическом путешествии. Наверняка живую лошадь можно везти в замороженном виде, как мясо. Или вынуть из матки в виде зародыша и переправлять таким образом.

Она хлопнула кобылу по холке.

— Но если эта кляча действительно аватар, почему она не приспособлена для этого мира намного удачнее?

— Вы, наверное, думаете, что и людям не мешало бы быть лучше приспособленными к жизни здесь.

— В общем, да. В этом случае здесь наверняка оказались бы места, где мы могли бы ходить голыми.

Вала покраснела. А вот Брод впервые за время пути явно заинтересовался:

— Голыми?

— Естественно. Скорее всего, на экваторе, а возможно, и в Субстелларе. Таскаем на себе груз этих одежд… Ну почему мы не предназначены для того, чтобы гулять обнаженными, подобно животным?

Брод оглушительно расхохотался.

— Представляешь, Вала?! Если бы Элиос и Килли расхаживали по Нэйвлу нагие, как младенцы, они наверняка не выглядели бы столь впечатляюще.

— Как и ты, — парировала девушка и пустила лошадь вперед.

Но он сразу понял, что Вала его дразнит, и на сердце стало теплее.

После первых пятидесяти километров Трипп велела свернуть с главной северной дороги, которая даже на таком расстоянии от Уилсона все-таки еще была металлизированной, и провела своих спутников километра два по тропе до стоянки путешественников с маленькой гостиницей и большой конюшней.

— Великолепно! — воскликнула Вала, спрыгнув с лошади. — Ванна, смена одежды и хороший обед.

— Но мы не можем останавливаться, — возразил Брод, оглядываясь.

— Брод прав, — согласилась Трипп, медленно сползая с лошади и направляясь к убогому домишке. — Здесь мы сменим транспорт и поспешим дальше.

Вала надулась. Брод видел ее в гневе и знал, насколько это грозное оружие. Но подруга быстро оживилась, узнав, как они будут путешествовать дальше.

По пути в порт Уилсон Трипп оставила здесь соотечественника по имени Астив Пеллт, еще одного поляра. Старше Трипп, ниже ростом, он казался еще толще в своих многочисленных плащах. Он выглядел ужасно свирепым, пока не улыбался, открывая ряды обесцвеченных зубов. И назвался кузеном Трипп.

— Впрочем, все мы кузены, — добавил он, ухмыляясь. — Наша страна не слишком велика. У всех нас много мужей, жен, двоюродных и троюродных братьев…

Астив привел две повозки, крытые брезентом на меховой подкладке, и три упряжки лошадей.

— Мой зад не выдержит двенадцати тысяч километров в седле, даже если ваш на это способен, — пояснила Трипп. — И мы тяготеем к излишествам. Мы можем потерять целую упряжку — у нас есть лишняя. Астив запасся едой: все мы на Полюсе стали мастерами сушки, засолки и других методов хранения. И в пути мы можем собрать необходимую нам воду. У нас полно пальто, сапог, шапок и одеял. Две смены едем — на третью отдыхаем. Лошадям тоже нужно выспаться. А мы будем спать во время смен — по очереди. Двое спят, двое правят повозками.

Брод, стараясь выглядеть так, будто знает, что делает, обошел фургоны, проверяя обитые железом колеса и кожаную сбрую. Он больше разбирался в кораблях, чем в наземном транспорте, но мог определить, когда что-то сделано на совесть. И сейчас явно впечатлился умелой подготовкой и очевидной компетентностью поляров.

А вот Вала казалась слегка разочарованной.

— Я была почти уверена, что мы помчимся в какой-нибудь волшебной колеснице, управляемой фотомхом или чем-то в этом роде. Как та безделушка, которую ты дала отцу. И сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до места?

Астив пожал плечами:

— Триста смен. Может, немного больше.

— Триста? — ахнула Вала. — Но это двадцать малых лет!

— Что поделаешь, у нас огромный мир, и нам придется пересечь большую его часть.

К повозкам были прикреплены простые песочные часы. Трипп перевернула одни.

— Мы ждем ровно час, — предупредила она. — Идите мойтесь, ешьте, облегчайтесь, все что угодно. Но через час мы уедем, с вами или без вас.

Ландшафт был однообразным: неровная местность, усеянная выветренными холмами, клочками травы и леса, а также широкими озерами слизи, черной, как внутренняя сторона век Брода. Изредка встречались небольшие города, но путники останавливались там редко, разве что сменить лошадей. Все фермы теснились поближе к городам, хотя иногда попадались дикие лошади, скот и даже несколько тракторов, терпеливо прокладывающих борозды в несуществующих полях.

Трипп сказала, что континент Себа был самым большим на планете — огромным каменным щитом, покрывавшим четверть поверхности мира, хотя и рассеченным внутренними морями и озерами. И по мере того как проходили смена за сменой и все четверо привыкли к чередованию ролей — кучер, пассажир, спящий, — непостижимость и бесконечность этого мира начинали действовать на ограниченное воображение Брода.

К его досаде, он никогда не оставался наедине с Валой, да и сама мысль допустить нечто большее, чем легкий флирт, в присутствии приземистых крепких поляров казалась нелепой. Мало того, он начинал скучать по прежней жизни: своим друзьям, кораблям, приключениям, даже врагам. Конечно, он сделал благородный жест, отрекшись от всего, с чем вырос, и отправившись навстречу неизвестному. Но при этом он и предположить не мог, каким испытанием для него станет отказ от привычного образа жизни. Из лидера он превратился в неопытного юнца, а иногда даже желал, чтобы Килли догнал их. Тогда он мог бы показать Вале, как ловок и отважен в битве.

Стало еще хуже, когда равнины, поросшие травой, и разбросанные повсюду рощицы сменились густым хвойным лесом, который постепенно делался все гуще. Дорога вилась между высоченными зелеными стенами. И Звезда, с каждой сменой спускавшаяся все ниже, посылала длинные лучи, плутавшие меж тонких стволов. Трипп тихо пояснила, что здесь им может грозить новая опасность: собаки, кошки и даже давно одичавшие свиньи. Брод держал наготове саблю. Вала же оглядывалась вокруг с детским любопытством.

— Никогда еще не видела так много деревьев. Но почему их столько?

— Из-за широты, — ответила Трипп. Она вообще старалась говорить очень осторожно: уже в первых беседах выяснилось, что Вала, всю жизнь прожившая во дворцах Нэйвла, не совсем понимала, что мир, в котором они существуют, представляет собой шар.

— Здесь Звезда стоит довольно низко и дает нам меньше тепла. Эти деревья больше привыкли к холоду, чем кусты и травы нижних широт. Этот северный лес тянется через всю Себу, к востоку и западу, между равнинами, а также югу и северной тундре. И там, где в южном полушарии есть суша, вы можете видеть подобную растительность на равном расстоянии от Субстеллара. Если наблюдать мир из космоса, он немного похож на мишень лучника, с лентами растительности, окружающими всю местность Субстеллара и перемежаемыми только синими клочками океана.

Она даже набросала для Валы схему:

— Видишь? С любого места в этой ленте, обвивающей шар, Звезду будет видно на одной и той же высоте. И вся эта лента покрыта одинаковой растительностью.

— Как странно! — удивилась Вала. — И как прекрасно! А впереди еще много нового. И тундра, о которой ты говорила?

— О да, — улыбнулась Трипп, — и еще куча чудес.

Вала улыбнулась в ответ. А Брод раздраженно поморщился. Похоже, у этих двоих развиваются некие отношения: прилежный ученик и терпеливый учитель.

Стало еще хуже, когда пошел снег.