(необходимые пояснения)

Слово «интервью» мне очень не нравится: совершенно не обтесавшееся в русском языке слово, ломающее речь, как запечённый в мягком каравае камешек ломает зубы. А производные от него!.. «Интервьюер» — это уже не камешек, а приличный булыжник; «интервьюируемый» — произноси, кому зубов не жалко!.. Я бы премию дал тому, кто найдёт слову «интервью» приличную русскую замену. Это не так просто: «беседа» не подходит — в беседе обе стороны равны, а в интервью есть своя иерархия; «разговор» — слишком неопределённо; я сочинил было «вопрошание», но это нелепо и выспренне. Словом, знатоки языка, вперёд!..

Да, слово «интервью» мне не по сердцу, но вот сам жанр…

Есть такой анекдот: «Писать пьесы просто. Слева пишешь, кто говорит, справа — что говорит». Так и с интервью: сначала пишешь вопрос, потом пишешь ответ — дело нехитрое. Однако…

Приходилось ли вам замечать, что слова в разговоре играют не самую важную роль? Задайте человеку простой вопрос, допустим: «Вы уже пообедали?» — и получите простой ответ: «Да, пообедал». Тысяча человек скажут эти два слова, и каждый вложит в них свой, понятный собеседнику, смысл. «Да… (насмешливо хмыкнул) пообедал…» — и вам ясно, что обед был не слишком хорош; «Да! (сияет, довольный) Пообедал!» — этот вполне удовлетворён трапезой. «Да (не отрывает головы от бумаг), пообедал…» — этот весь в делах, даже не заметил, что и ел… И это простой вопрос! А если спросить о чём-то более замысловатом?

И вы говорите, что достаточно записать на диктофон ответ собеседника, а потом расшифровать его слово в слово? Да ничего подобного! Приходится словесно передавать всё, что было сказано глазами, жестами, улыбкой, движением бровей, паузой, замедлением речи, нарочитой скороговоркой, умышленной невнятностью и так далее, и так далее, и так далее — все эти трудноуловимые оттенки, всё, о чём говорится «это к делу не пришьёшь!» — всё приходится старательно пришивать к делу, искать всему точное речевое соответствие, намертво закреплять на бумаге.

А такая вещь, как обаяние собеседника! Или, напротив, — неприязнь к нему… Этого-то уж точно не передашь простой расшифровкой диктофонной записи.

Нет, работа с расшифрованным текстом — это работа тонкая, творческая, интересная.

Но вообще-то прежде чем расшифровать запись, надо её получить! Надо, чтобы собеседник заговорил с тобой, надо, чтобы он начал отвечать на твои вопросы. Зачастую бывает: ты спрашиваешь человека о бузине в огороде, а он тебе рассказывает о дядьке в Киеве — просто потому, что дядька ему ближе, понятнее, а про бузину говорить скучно… С кем-то нужно показать себя полным неучем: тогда он начнёт говорить с тобой понятным, человеческим языком и объяснять всё подробно, развёрнуто. Кому-то нужно дать понять, что, мол, тема-то и без него известна, но хотелось бы увидеть какой-то новый поворот, необычный подход… Хорошо обращаться к собеседнику с вопросом умным, глубоко продуманным, серьёзным… Но иногда и простейшее «что-что?» поворачивает разговор на сто восемьдесят градусов. Спросишь у человека: «Как вы сказали?..» или — «Правда?..» или «Вы так думаете?» — и человек прерывает гладкий поток привычных, затверженных фраз и начинает задумываться: «А вправду ли я так считаю? А может быть, надо выразиться иначе?»

Впрочем, всё это кухня, как сейчас говорят, «наши проблемы», вам это, может быть, и неинтересно. Главное-то в другом.

Вам никогда не приходило в голову, что интервью — жанр очень православный по своему духу? А это так. Вопрошающий всегда смиряется перед собеседником, признаёт его более сведущим, более мудрым. И, поскольку читатель интервью невольно отождествляет себя с журналистом, то и он, в свою очередь, становится смиренно вопрошающим, ждущим ответа.

В прежние времена Закон Божий изучали по Катехизису. А что такое Катехизис, как не большое интервью? Вопрос-ответ, вопрос-ответ… «Каковы ипостаси Пресвятой Троицы?» — «Они суть таковы…»; «Иисус Христос — Бог или человек?» — «Совершенный Бог и совершенный Человек»… Длинное, длинное интервью…

А каковы два самых замечательных интервью в истории Православной Церкви? Не знаете? Кто-то, возможно, вспомнит Книгу Иова — и будет отчасти прав, но только отчасти… Я-то имею в виду, во-первых, книгу «Бесед» святителя Григория Двоеслова: вот интервью в чистом виде, без малейшей натяжки. Старец беседует с молодым монахом, разговор течёт живой, не вымученный; молодой монах задаёт вопросы дельные, логично вытекающие один из другого; старец отвечает дружелюбно, красочно… Отличное интервью, хотя и растянутое на целый томик. Кстати, и прозвище своё Григорий Двоеслов получил оттого, что в его книге два собеседника — вопрошающий и отвечающий.

И второе интервью, намного более краткое, но по значению своему намного более важное, чем книга свт. Григория Двоеслова. Я говорю о беседе Николая Мотовилова со св. прп. Серафимом Саровским. Беседа о цели жизни христианской, о стяжании Духа Святого. Вот величайшее интервью в истории Русской Церкви — бездна премудрости, луч света для всех нас, христиан последних времён. Слава за него преподобному старцу, но какими словами отблагодарить и смиренного Мотовилова: что ни говори, а он вопрошал, он записал, он принёс нам этот дар! Вот образец для всех нас, православных журналистов, вот о ком мы должны молиться денно и нощно: об упокоении души раба Божия Николая, чтобы он, соединив свои молитвы с молитвами прп. Серафима, вымолил для нас просвещение ума и сердца!

Кто-то может сказать: мало быть Мотовиловым, надо, чтобы собеседник у тебя был Серафимом Саровским!..

Ну, это уж как Бог даст. Будем заботиться о своём деле, а там… Порою и ребёнок скажет такую премудрость, что не снилась десяти старцам!