1. ПРОПАЖА

Сегодня после второго урока Федин класс собирается на экскурсию в Русский музей. А у Феди нет настроения ни в школу идти, ни в музей, ни даже на улицу. Он бы лучше накрылся одеялом с головой и так и пролежал весь день. А то и неделю. А может и всю жизнь. Но это не потому, чтобы Федя Камушкин был как-то особенно ленив, — просто вчера в классе Федю очень обидели: его обвинили в том, чего он не совершал. В классе Феди Камушкина пропал шлем, и почему-то все подумали на Федю, что это он его взял.

Федя только позавчера вышел в школу после болезни. Целых две недели ему пришлось просидеть дома с ангиной. И всё же он поправился намного раньше, чем предполагали. Все думали, что Феде не появится в школе ещё неделю. Вот почему мальчики из Фединого 5-го «А» и не говорили ему, что нужно готовиться к соревнованию. Все были уверены: он не успеет к этому времени выздороветь, — ангина все-таки! А Федя взял и выздоровел и как назло почти перед самым соревнованием.

Это соревнование намечалось между 5-м «А» и 5-м «Б», — от-дельно между мальчиками и отдельно между девочками. Команда мальчиков из Фединого класса называлась «Витязи», а мальчики 5-го «Б» назвались «Богатырями». У девочек тоже были свои команды, но о девчоночьем состязании Феде думать было не интересно.

По условиям игры всем участникам соревнования требовалось сделать себе доспехи: у каждого должен быть щит, меч и шлем. Каждый день Федины одноклассники оставались после уроков и рисовали, вырезали, клеили — трудились изо всех сил. Учитель труда Семён Семёнович помогал им. Когда выпилили из фанеры щиты и вырезали из дерева мечи, приступили, наконец, к изготовлению шлемов.

Это была, пожалуй, самая важная и ответственная работа. Каждому хотелось, чтобы его шлем был самым ярким и необычным. Шлемы клеили из полосок картона, а сверху украшали разноцветной бумагой, золотой и серебряной фольгой. Цвет разрешалось выбирать любой. Наконец работа завершилась, — шлемов оказалось всего восемь, хотя в классе не восемь, а девять мальчиков. Девятым был Федя, но его не посчитали, потому что он болел. Вот так и вышло, что к началу состязаний у одного Феди не было доспехов, и к соревнованию он не подготовился.

— Будешь в болельщиках! — сказали ребята. Что же поделать, раз ничего другого не оставалось.

Ура! Доспехи готовы! Восемь новеньких шлемов сложили на широкий подоконник в классе. Синий, зелёный, коричневый, жёлтый… они сияли и переливались. Все шлемы были очень красивые!

Когда остальные мальчики ушли в зал на репетицию, Федя остался в классе. Ему хотелось дождаться кого-нибудь из одноклассников, чтобы переписать домашнее задание, которое Федя пропустил по болезни. А пока мальчик принялся рассматривать шлемы. Сначала взял синий шлем, подержал, повертел в руках, примерил. Зеркало в классе только одно, и то — внутри шкафа. Да к тому же старое, мутное: в таком зеркале ничего толком не разглядишь.

Федя примерял шлемы один за одним, и наконец остановился на серебряном, самом красивом. Он водрузил серебряный шлем себе на голову и горько пожалел, что у него нет такого потрясающего шлема. В это время в класс заглянула уборщица Степанида Сергеевна.

— Ну что? — спросила она, мельком взглянув на Федю в серебряном шлеме. — Уборка требуется?

— Конечно, требуется! — сама себе ответила она. Потом добродушно добавила: — Вот ведь поросята!

И ушла.

Серебряный шлем был и в самом деле лучше всех остальных. Прочный, блестящий, он сел на Федину голову, как влитой. Этот шлем сделал Федин сосед по парте Володька Сундуков. Феде захотелось получше рассмотреть себя и он отправился в гардероб: только там имелось большое хорошее зеркало.

С серебряным шлемом на голове мальчик стал спускаться по лестнице. Навстречу ему не попался никто из школьников. Ещё бы: ведь пробило уже пять часов! Только уборщица Степанида Сергеевна мыла пол влажной тряпкой. Она уступила Феде дорогу и, окинув его удивлённым взглядом, спросила:

— Так и пойдёшь, что ли?!

Видимо, она хотела сказать: «Ты что, так и пойдёшь домой в этом шлеме?» Федя не успел ответить, потому что уборщицу громко окликнули снизу, она отложила швабру и побежала по ступенькам.

В гардеробе Федя долго и задумчиво стоял перед зеркалом. Он жалел, что не захватил с собой меч и щит, чтобы можно было посмотреть на себя в полном облачении. Смотря на своё отражение, Федя представлял себя могучим и грозным воеводой, стоящим на вершине горы, — он наблюдает за расположением войск под горой и продумывает план атаки…

Громко прозвеневший звонок вывел Федю из приятной задумчивости. Звонки звонили всегда, независимо от того есть сейчас уроки или нет. Федя стал медленно подниматься обратно в класс. Уборщицы на лестнице уже не было. Вообще никого не было…

Пора идти домой, ведь неизвестно, долго ли ещё одноклассники будут репетировать… «А задание я перепишу завтра». Федя аккуратно поставил серебряный шлем на подоконник и ушёл.

А на следующий день случилась эта неприятная история. То есть, кому-то она может показаться пустяком, но для Феди она стала настоящей трагедией. Каким-то образом из класса пропал шлем, — тот самый, серебряный! Кинулись искать его повсюду. Спросили уборщицу Степаниду Сергеевну: может, она случайно знает. А та и сказала, что видела, как Федя в этом самом серебристом шлеме уходил домой. И, разумеется, все тотчас решили, что это Федя взял шлем. Федя уверял, что оставил шлем в классе, но никто ему не верил.

Во всём виноват Петька Галкин! Он ходил когда-то вместе с Федей в один детский сад и даже в одну группу. И теперь Галкин рассказывал всем, что однажды Федя унёс из группы домой большой разноцветный мяч. Унёс и никому не сказал! Хотел этим мячом во дворе со своим другом поиграть. Родители Феди вернули мяч, пристыдили и наказали сына… Феде было так стыдно, что после этого случая он твёрдо решил больше никогда ничего без спросу не брать. И не брал. Никогда. А одноклассники ему не верили. Ведь уборщица ясно сказала, что своими глазами видела Федю уходящим домой в шлеме. Мальчику было так горько, что он кусал губу и едва сдерживался, чтобы не заплакать. Доказать свою невиновность было невозможно: шлема-то в классе так и не нашли!

На следующий день Федя все-таки пришёл в школу. И даже отправился вместе с классом на экскурсию в Русский музей. Он пошёл вместе со всеми потому, что у него всё же оставался один настоящий друг, Вадим Смирнов. Только Вадим не поверил, что Федя мог что-то украсть, и продолжал дружить с ним, как прежде.

Всю дорогу пока пятиклассники шли в музей, Федя не думал ни о чём, кроме горьких несправедливостей жизни, и гадал: куда же всё-таки задевался этот злополучный шлем?..

 

2. ОЖИВШИЕ КАРТИНЫ

Экскурсия, которая на этот раз была подготовлена для класса, посвящалась портретам, хранящимся в Русском музее. Однако эти портреты Федю совершенно не интересовали. Его вообще сейчас интересовали только две вещи: куда мог подеваться шлем и как дальше жить с одноклассниками, которые упорно не верят ему.

Федя спросил у классного руководителя, учителя труда Семёна Семёновича можно ли в виде исключения походить по музею самостоятельно. Мальчику хотелось посмотреть морские картины. Семён Семёнович разрешил: ему было жалко Федю. Он, как и Вадим Смирнов, не верил в Федину виновность, но тоже не мог понять, куда мог подеваться шлем.

Федя пошёл разыскивать зал с морскими картинами. Нашёл он его быстро, но оказалось, что зал временно закрыт для посетителей: там проводилось не то проветривание, не то просушивание… В общем что-то там такое проводилось, и все двери в зал были перетянуты полосатыми красно-белыми лентами. Это означало: «Подождите! сюда пока заходить нельзя». Но Феде не хотелось возвращаться к одноклассникам, поэтому он не послушался и, оттянув вверх одну из полосатых лент, вошёл в зал. «Я всё равно ничего здесь не испорчу и никому не помешаю» — думал мальчик. В зале никого не было, а значит, и ругать его было некому.

Войдя в зал, Федя встал напротив картины «Девятый вал», которую написал Иван Айвазовский. Федя смотрел на огромное полотно и думал: «Какая ужасная буря!» И ещё он думал: «Вот мне сейчас плохо, а этим людям на картине ещё хуже! Сейчас эта огромная волна накроет обломок мачты, за который они уцепились — и всё, конец! Наверняка, они все до одного погибнут. Вернее уже погибли: картина-то написана давным-давно…»

Вдруг кто-то сзади тихонько тронул Федю за плечо. Мальчик вздрогнул от неожиданности. Перед Федей стоял худой загорелый мальчик, одетый в шаровары и белую расстегнутую рубашку.

— Ты неправильно думаешь! — сказал этот незнакомец. — Нам всем удалось спастись!

«Странно! — удивился Федя. — Откуда он знает, о чём я только что подумал?… Но ведь знает, — это точно!»

— Как же так?! — недоверчиво спросил он у незнакомца. — Ведь там такие страшные волны!!!

— Понимаешь, мы все уже мысленно приготовились умереть, потому что шторм и в самом деле был беспощадным. И вдруг, когда громадная волна уже вплотную подошла к мачте, на которой мы пытались выплыть, случилось настоящее чудо: неведомая сила схватила нашу мачту, выхватила её из-под волны и поставила на самый её гребень! А потом эта же волна сама понесла нас к берегу. Она то плавно поднимала, то опускала наш обломок. Это было одновременно и страшно, и здорово!

Федя вытаращил глаза и с изумлением уставился на загорелого мальчика. И вдруг он поймал себя на мысли, что, несмотря на всю невероятность этой истории, он верит каждому слову своего нового знакомого.

— А всё-таки, странно всё это, — сказал он загорелому мальчику. — Разве чудеса случаются?

— Понимаешь, там был один старичок… — начал мальчик из картины.

— Старичок? — удивился Федя. — Где? В море?!

— Ну да, в море! — кивнул мальчишка. — И всем нам… Ну, всем, кто там был, показалось, что это он выдернул нашу мачту из морской пучины и поставил его на гребень волны.

— Да не может быть! Ни один человек, каким бы сильным он ни был, не может поднять огромную мачту, за которую держатся несколько человек! — воскликнул Федя. Но, как бы он ни удивлялся, он почему-то сразу поверил и этим словам спасённого.

— Конечно! Такого никто не может, — неожиданно согласился загорелый мальчик. — Простой человек не может! А вот у святого, пожалуй, получится!

— У святого? Так значит, тот старичок в море был святым?

— Конечно! — уверенно кивнул его собеседник.

— Ну, тогда понятно! Святые, говорят, всё могут, — согласился Федя. — А как его звали — этого святого старичка?..

— Да откуда мне знать… Я ведь юнга с турецкого торгового корабля, а у нас, в Турции, плохо знают ваших святых. Но, говорят, что этот святой старик иногда помогает даже попавшим в беду иноверцам…

— Кому-кому? — не понял Федя.

— Иноверцы — это люди другой веры, - пояснил юнга. Ведь у нас, турок, и у вас, русских, — веры разные. Вам своих святых лучше знать: вам они чаще помогают. Да теперь я и сам в этого святого старичка верю: ведь он нас всех спас… Только с тех пор он мне больше не встречался: как вытащил обломок нашей мачты на гребень волны, так сразу и исчез, как будто его никогда и не было. А волна сперва даже приостановилась на мгновенье, замерла… И потом все волны стали нам помогать, как будто разумные… Это потому, что так им святой старик приказал. Понимаешь, сила в нём была такая!.. Кто угодно его послушался бы, даже волны… А про этого старичка ты спроси-ка лучше у моряка из картины «Волна». Там ведь русский корабль нарисован, тамошние матросы наверняка знают, как старичка-спасителя зовут… Ведь их он тоже от потопления спас…

Юнга повернулся к картине «Волна» и, увидев там своего знакомого, помахал ему рукой.

— Ну, а мне пора уже!.. До свиданья, Федя, не унывай!

И он нырнул в бушующее море на картине «Девятый вал».

«Ушёл!.. — огорчённо подумал Федя. — А я даже не успел с ним попрощаться… И как я теперь найду этого моряка на такой огромной картине, как «Волна»? Кто мне расскажет о святом старичке — спасателе кораблей? Тут на полотне такая буря, такие волны, и ветер так оглушительно ревёт, что, сколько не кричи, все равно никто не услышит…»

— Да ты не меня ли ищешь? — раздался вдруг над Фединым ухом чей-то веселый голос. Мальчик посмотрел вверх и увидел перед собой пожилого моряка. Наверное, это и был тот матрос, о котором говорил юнга с турецкого корабля.

— Но как же вы?.. — начал было Федя. Он хотел спросить, как моряку удалось выйти из картины, где бушует грозное море? И как он догадался, что Федя хотел его найти.

Но моряк, наверное, прочитал Федины мысли, потому что сразу ответил на невысказанный вопрос:

— Нам иногда разрешают спускаться на сушу… То есть, я хотел сказать, — сюда, в музей. А как я узнал, что ты меня ищешь? Да ведь юнга, с которым ты только что разговаривал, рукой мне помахал… Позвал, значит.

— Так вы из картины «Волна»?! — восхищенно спросил Федя.

— Из неё, из неё! — подтвердил старый моряк. — Мы ведь тоже, как и те бедолаги из «Девятого вала», совсем было отчаялись спастись. У нас там шторм не хуже чем у них, — сам видишь! А тут, откуда ни возьмись, святой угодник к нам пришёл, — сразу буря и утихла. Даже солнышко сквозь тучи засветило… Это вроде как знак такой на небе появился: мол, братцы, спасены вы! А все благодаря этому святому…

— Да как же этот старичок сумел среди бури появиться? С неба он, что ли, спустился? Или, может, из моря вынырнул? Объясните! — настаивал Федя.

— Ну, брат!.. Как уж он там появился, я не знаю, — а только вся наша команда его видела… И как только он возник перед нами, так у нас буря и утихла, а солнышко, наоборот, расцветать начало. Такие вот дела, братишка! А как только спокойная погода установилась, тут старичок этот снова исчез, да так же незаметно, как раньше появился… Куда ушёл, откуда пришёл, — про то нам неизвестно. Да и разве можно нам с тобой, простым людям, путь этот понять? А только одно мы знаем и понимаем: именно благодаря этому угоднику вся наша команда от потопления спаслась!

— А как зовут его, спасителя вашего, вы не знаете?

— Как?! Я разве не сказал ещё? — удивился моряк. — Почему же не знаю?! Знаю! Спасителя нашего Святителем Николаем зовут, или Николой Угодником, или Николаем Чудотворцем. Его целые народы знают и почитают, потому что особенный он — одновременно и строгий, и милостивый!

— Как это: и строгий, и милостивый? — не понял Федя.

— А так! К негодяям разным, к злодеям — он очень строг, а к бедолагам, особенно к таким, кого несправедливо обвинили в чём-нибудь, — милостив. Помогает он беззащитным людям, вот что! Он, брат, многих неповинно осуждённых не только от позора, но и от самой смерти спас…

При этих словах Федя вздрогнул. Он вспомнил, как его недавно несправедливо обвинили в краже серебряного шлема. И как только Федя вспомнил об этом, сердце его заболело от обиды.

А моряк тем временем продолжал:

— Да ведь ты и сам можешь этого дивного святого увидеть!

— Где?! — от нетерпения Федины щеки раскраснелись, глаза загорелись радостным огнём и какая-то непонятная надежда затеплилась в сердце… — Где же я могу его увидеть?!

— Святителя Николая? Да на картине художника Репина… Как, бишь, она называется?.. Дай-ка, брат, вспомнить… А! Она называется «Чудо Святого Николая»… Ну, как же иначе!

— А вы твёрдо знаете, что Святитель Николай невиновных людей от позора и даже смерти спасает? — ещё раз горячо спросил Федя.

— Это точно! Сильный он, — душою сильный, понимаешь? И людей жалеет очень… Особенно таких, которые ни за что ни про что, от злых людей пострадали…

— Спасибо вам, старый моряк! — сказал Федя. — Вы уж простите, пойду я… Очень нужно мне Святителя Николая разыскать!

— Да там он, там! — моряк рукой указал направление. — Прямо иди, — не потеряешься…

— А как же я узнаю его? — уже на бегу обернулся к моряку Федя.

— Да как же его не узнать?! — пожал плечами моряк. — Его всякий узнает! Он такой — особенный!.. Не бойся, мимо не пройдешь ни за что! Хочешь, не хочешь, а остановишься.

И моряк на прощанье помахал Феде рукой.

 

3. ВСТРЕЧА С ЧУДОМ

Федя шёл по Русскому музею и всматривался во все встречавшиеся на его пути картины. Но ни на одной из них он не видел человека, который по его представлению мог бы оказаться Святителем Николаем. Вдруг Федю кто-то окликнул:

— Эй, друг! Иди сюда!

Это кричал тот самый загорелый юнга из картины «Девятый вал», с которым Федя недавно познакомился.

— А я-то думал, куда ты пропал!.. — обрадовался Федя.

— А я-то здесь! — рассмеялся юнга. Похоже, он тоже обрадовался Феде. — Знаю я, кого ты ищешь! Мне русский матрос всё рассказал! Хочешь, я тебе тоже расскажу? Я ведь все запомнил, у меня память во какая хорошая!

И юнга поднял вверх оба больших пальца.

— Расскажи, — согласился Федя. — Только… Только ты меня сначала к Святителю Николаю проводи, если можешь, а? Мне с ним во как поговорить охота! Ну… если, конечно, он станет со мной разговаривать…

— Да станет! Станет! Он ведь такой… — Юнга задумался, пытаясь подобрать нужное слово: — Милостивый!

За разговорами они сами не заметили, как из музейного зала прошли внутрь какой-то картины. А когда заметили, остановились в ужасе! Прямо перед ними открылось страшное зрелище: на полной народом площади, судя по всему, собирались казнить трёх человек!

Перед толпой народа держал речь важный Градоначальник. Из его слов Федя с юнгой поняли, что город в котором происходит это ужасное событие, называется Миры Ликийские, а площадь на котором вот-вот состоится казнь — поле Диоскурово.

Градоначальник в богатых одеждах называл осуждённых на смерть людей злодеями и преступниками. Он говорил, что таких разбойников ещё свет не видел, что им нужно без всякой жалости отрубить голову. Вид у Градоначальника был такой суровый, что сразу стало ясно: этот никого не помилует!

Осуждённых было трое. Они были разного возраста и одеты по-разному, но лица у каждого из них были очень бледны и на них попеременно отражались то боль, то ужас, то отчаяние.

Люди, собравшиеся посмотреть на казнь, печально качали головами. Кто-то шёпотом сказал соседу, испуганно поглядывая на Градоначальника: «А ведь эти люди ни в чём не виноваты! Напрасно их хотят казнить! Неужели, им не спастись?»

Но Градоначальник уже прочитал смертный приговор всем троим. Грозный палач вытащил из ножен огромный меч. Феде стало так жалко невинных людей, и так страшно, что у него начали подгибаться ноги. Мальчик зажмурился от ужаса. Юнга тоже стоял рядом и во все глаза смотрел на происходящее. Ни народ, собравшийся на площади, ни начальник с палачом, ни сами приговоренные к казни, Федю с юнгой не замечали: не до того им было…

И вот уже палач занёс над головой первого осуждённого свой страшный меч… Федя с юнгой непроизвольно схватились за руки и зажмурились.

— Остановитесь! — раздался вдруг чей-то громкий и властный голос. Открыв глаза, мальчики увидели, что на площади неизвестно откуда появился ещё один человек в красивом золотом одеянии, расшитом крестами. Он резко подошел к палачу и, выхватив из его рук меч, уже занесённый над головой одного из несчастных, отбросил его в сторону. Вид у неизвестного был весьма грозным, но люди, собравшиеся на поле, радостно заулыбались, увидев его. По толпе пронеслось:

— Какое счастье! Наш Архиепископ вернулся!

А человек, которого назвали Архиепископом, обернулся к Градоначальнику и спокойно, но твёрдо повелел:

— Немедленно отпусти этих людей! Они ни в чём не виновны! Завистники оклеветали их перед тобой!

Перепуганный Градоначальник не посмел ослушаться Архиепископа и тотчас приказал отпустить трёх осуждённых.

Тут народ на площади стал ликовать, радоваться и благодарить Святителя Николая за спасение невиновных людей от смерти. Да, Архиепископ в золотой, вышитой крестами одежде был именно Святителем Николаем!

Федя с юнгой тоже очень обрадовались, узнав, что люди спасены. Мальчикам захотелось подойти поближе к освобождённым, едва не потерявшим рассудок от счастья. Но главное им хотелось поближе рассмотреть самого Святителя Николая.

Федя с юнгой подошли к месту несостоявшейся казни, и тут они услышали, как царский воевода, который прибыл сюда вместе со Святителем Николаем, говорит какой-то женщине:

— Когда этих невиновных осудили на смерть, наш добрый Архиепископ Николай находился очень далеко отсюда, в селе под названием Лев. И вдруг, к нему со слезами на глазах пришли родственники трёх неповинно осуждённых. Они просили Святителя заступиться за несчастных, но при этом сами не верили, что им можно помочь. Слишком далеко идти! Святитель не успеет добраться до Мир Ликийских! Пока он идёт, приговорённые уже погибнут! Но Святитель Николай не стал сомневаться. Не мешкая, он велел нам, трём царским воеводам, вместе с ним отправиться в Миры. И случилось чудо: путь, который не одолеешь и за день, мы прошли за несколько минут! Святитель появился на поле Диоскуровом в самый последний момент, но всё-таки успел остановить казнь.

Когда первое волнение немного улеглось, Федя спросил юнгу:

— Почему же ты сказал, что святитель Николай — старичок?! А я вижу, что он вовсе и не старичок никакой, а наоборот, человек, полный сил, властный и даже грозный!

— А это, брат, я и сам не понимаю… — задумался юнга. — Тогда, во время бури, он и в самом деле показался мне старичком… Но только не обычным старичком, а очень сильным и, как ты сказал, даже грозным. А сейчас вижу, что и не старичок он вовсе…

— Не пытайтесь понять святых! — неожиданно раздался над ухом мальчиков голос незнакомой старушки. — Они могут выглядеть так или иначе, но это не важно. Важно только одно — надо любить их и доверять им, потому что настоящие святые никогда не подводят и никогда никого не обманывают!

Федя с юнгой переглянулись и пожали плечами. Оба мысленно согласились со старушкой, но как только им захотелось поблагодарить её за совет, она куда-то заспешила…

— Мне вообще-то пора домой, — сокрушенно сказал юнга, — в свою картину… А так хотелось поблагодарить Святителя Николая за то, что он избавил нас от смерти во время шторма…

— Так может, попробуем подойти к нему?.. - неуверенно предложил Федя. Ему так сильно хотелось поговорить со Святителем о злополучном шлеме, в краже которого его обвинили… Но теперь Феде вдруг показалось, что стыдно подходить с таким пустяковым вопросом к великому и грозному святому, который только что спас трёх человек от страшной смерти.

Вдруг оба мальчика услышали шаги за своими спинами. Они обернулись и с изумлением обнаружили перед собой самого Святителя Николая.

— Тебе пора домой! — ласково промолвил Архиепископ юнге. — Родные уже заждались тебя, — не надо их огорчать…

— Спасибо вам за наше спасение! - низко поклонившись Святителю Николаю, сказал юнга.

— Бог тебе в помощь! — ответил Чудотворец и мягко, но в то же время властно повторил: — Ну, пора домой! Иди же, успокой свою маму!

Юнга крепко пожал Феде руку, ещё раз поклонился Святителю и вприпрыжку побежал к своей картине, — он был счастлив, что ему удалось ещё раз повстречаться со своим спасителем.

Федя остался с Архиепископом один.

— Ну, а что же тебя мучает, Фёдор? — ласково обратился к мальчику Святитель.

— Несправедливость, — ответил Федя, опустив голову. — То есть… серебряный шлем. Вернее, не сам шлем, а то, что он пропал… А все подумали на меня! А ведь я его не крал!

И впервые за все эти дни мальчик горько заплакал.

— Не плачь! — сказал Святитель Николай. — Шлем скоро найдётся. А ты запомни: после каждой несправедливости, каждой перенесённой тобою душевной боли, тебя обязательно ждёт какая-нибудь радость. Поэтому постарайся не бояться никаких огорчений, хотя научиться этому, конечно, очень трудно… Но ты всё-таки научись! Старайся их перетерпеть, пережить, и тогда твоя боль постепенно превратится в радость… Хотя эта радость, возможно, подойдёт к тебе совсем с другой стороны, — не оттуда, откуда ты её ждёшь. Зато она обнимет и утешит тебя.

— Что же получается? Выходит, что радость рождается из боли?

— Иногда и так бывает, а иногда — иначе… — сказал Святитель Николай. — Иногда радость приходит к человеку просто так, ни за что, как подарок. Но ты поверь мне: из перенесённой боли радость рождается непременно. Всегда помни это, и тебе будет гораздо легче жить.

— Я вам верю, — сказал Федя. — Мне кажется, что я вас всегда знал и всегда вам верил, хотя впервые встретил вас только сегодня…

— Ну, слава Богу! — улыбнулся Чудотворец. — А теперь тебе пора идти! Экскурсия у твоего класса уже закончилась и все ждут только тебя. Да и у меня ещё очень много дел.

— Я ухожу! — ответил Федя. — Хотя мне и не хочется расставаться в вами… Но можно мне ещё спросить?.. Вы разрешите мне рассказать своему другу Вадиму, как я вас встретил?.. Только вряд ли он мне поверит… Он — хороший человек, но ведь трудно всё это понять… Особенно, если сам не видел ничего подобного…

— Тогда не рассказывай, подожди… Лучше потом, когда вырастешь, расскажи свою историю детям.

— Только когда вырасту?! — удивился Федя.

— Да. Я тебе советую: когда станешь взрослым, напиши сказку для детей. Такую сказку, в которой правда про святых и про чудеса, которые они совершают, будет сочетаться с волшебным вымыслом. Пусть эта сказка будет волшебной…

— Я очень хочу её написать! — сказал Федя. — Но что же мне нужно сделать, чтобы у меня получилась хорошая сказка?

— Ничего особенного: просто старайся жить по-человечески, читай хорошие книги, научись терпеть и преодолевать трудности, а главное — учись жалеть людей! И тогда однажды ты сможешь написать отличную волшебную сказку! А теперь, иди, Фёдор! Тебя ведь целый класс ждёт!

И Святитель Николай укоризненно покачал головой.

 

4. ЧЕМ ВСЁ ЗАКОНЧИЛОСЬ

Одноклассники и Семён Семёнович, в самом деле, давно ждали Федю у выхода из Русского музея. Вид у всех был сердитый.

— Как тебе не стыдно! — сказал Семён Семёнович. Но, вглядевшись в сияющие от счастья глаза Феди, неожиданно осёкся и не стал его ругать. И одноклассники тоже смотрели на Федю и понимали: с ним произошло что-то хорошее, какая-то радость у него случилась. А Вадим Смирнов подошёл к Феде и они вместе отправились домой.

А на следующий день Серебряный шлем нашёлся! Он, оказывается, завалился за шкаф, который стоял возле подоконника. Нашла его та самая уборщица Степанида Сергеевна, которая сказала детям, что Федя унёс шлем домой. Ребята извинились перед товарищем, и Федя не стал держать обиду на своих друзей: он на всю жизнь запомнил слова, которые однажды сказал ему Святитель Николай.

А когда Федя вырос, он и в самом деле написал волшебную сказку. В ней правда о Святителе Николае, и о чудесах, которых он действительно совершил, сочеталась с волшебным вымыслом. И сказка эта учила детей мужественно переносить боль — душевную и телесную, — чтобы потом суметь открыть своё сердце радости; она учила жалеть других людей и прощать обиды, — а это, пожалуй, самое важное.