Проклятая гордость.
Домой он вернулся уже в темноте. Полдня шатался по всему городу из конца в конец, без всякой цели. Солнце пекло нещадно, хотелось пить, но вода в городе только за деньги, а в карманах пусто. Кружилась голова. И лишь в сумерках домой — так будет проще, меньше расспросов. Долго стоял на улице, у прохода в общий дворик, прислонившись плечом к стене, ждал, все высматривал соседей, ждал пока все уйдут.
Какая уж тут гордость? Дурь одна.
Никаких приветствий. И быстро, вдоль стены, и по лестнице наверх. Не бежать, конечно, не прятаться, просто сделать вид, что устал на работе и хочется поскорее добраться к себе.
Ступеньки скрипели нещадно.
Со двора, оттуда, где кухня и печь, одна на пять хозяек, доносились женские голоса. Звонкий смех Ивен.
Ивен здесь нравилось.
Острова. Арнгунн.
Они добрались сюда в середине весны, а теперь уже лето в разгаре. Кучу денег отдали капитану торгового судна, чтобы их взяли на борт. Брать не хотели, говорили, что альва в море — к беде, но удалось уговорить, заплатив втрое. Кучу денег за дом — заплатили аренду до осени, а там будет видно. Отложили на следующий раз, и до следующей весны еще хватит… Не совсем дом, конечно, крошечную комнатку с отдельных входом и занавеской вместо двери, широким балконом, где можно обедать вдвоем. Но общим двором и кухней. Дрова здесь дороги, даже не дрова, а сухой хворост, который мгновенно вспыхивает и быстро сгорает. Вода еще дороже.
Здесь многие так жили.
Ивен сначала стеснялась кучи людей вокруг, одной здесь почти не остаться. Боялась выходить из дома без мужа. Но потом привыкла. В общей пестрой многоголосой толпе на нее не обращали внимания. Здесь были черные, как смоль, кадарийцы, увешанные золотом, звенящие на каждом шагу. Были сереброволосые танцовщицы из Йи-Тира, тоненькие, словно струна, белокожие, едва не прозрачные. Были ундарские воины, мускулистые, голые по пояс, покрытые татуировками с ног до головы. Алаарские наемницы, гордо носящие кудрявые рыжие бороды и кривые ятаганы. Были даже синегубые ведьмы из Тхара, гадающие всем желающим в расписных шатрах. Альва? Да что тут альва?
Эйрик поднялся по лестнице, и за шторку — в дом. Отдышался. Нашел кувшинчик с водой на столе, сделал пару больших глотков. Осторожно налил немного воды в ладонь, умылся.
Сел на пол, прижавшись к ножке стола спиной. Закрыл глаза.
Невыносимо так…
Легкие шаги по лестнице.
— Эйрик, это ты? Вернулся?
Он, молча, поднял на нее глаза.
— Как ты? Устал, да? — она присела рядом, заглядывая в его лицо. — Ты опять подрался, да?
Эйрик отвернулся. Хотел было даже вскочить, уйти прочь. Но так нельзя. Лицо разбито, и на рубашке кровь, Ивен снова придется стирать… И все воняет рыбой. Рукав наполовину оторван. Как мальчишка. Даже к работе грузчика в рыбном порту он не способен…
— Подрался, — сказал он. — Меня выгнали еще утром. Не заплатили.
Ивен вздохнула, погладила тонкими пальчиками его по плечу.
— Это ничего, — сказала она. — Потом найдешь что-то еще, деньги у нас есть. До зимы хватит, даже если вообще ничего не делать. Не переживай… Больно, да?
Она легонько дотронулась до ссадины на скуле.
Эйрик сморщился.
— Нет, не больно, уже все…
Дело не в этом.
Ивен долго хмурилась, честно пытаясь придумать, как подбодрить его.
И вдруг, вспомнив, заулыбалась.
— А я сегодня две рубашки продала! — с гордостью воскликнула она, вскочила на ноги, достала с полки небольшую коробочку. — Смотри, сколько заплатили! Та женщина, Укайя, с которой я договаривалась. Очень хвалила. Сказала сначала, заглянуть послезавтра, если рубашки у нее купят, то закажет мне еще. Но я не успела до дома дойти, еще оливки и рыбу купила, как меня девочка с рынка догнала. Говорит, что Укайя просит две с цветами и четыре с птицами! Представляешь! Как только будут готовы — принести ей.
— Ты молодец, — кивнул Эйрик, так искренне, как только мог. Поднялся на ноги.
Стиснул зубы.
— Ты не обижаешься? — осторожно спросила Ивен.
Словно она в чем-то виновата. Словно тут может быть виноват хоть кто-то, кроме него самого.
— Не говори ерунды…
Сам сморщился, вышло плохо и грубо. Вздохнул.
Стащил грязную рубашку.
— Я завтра что-нибудь еще придумаю, — пообещал ей. — Город большой, найду какое-то место.
— Конечно, — Ивен обняла его. Прижалась, едва ли не мурлыкая, так хорошо…
— Осторожно, я весь в этой рыбе, надо было помыться сходить… — он невольно улыбнулся. — Пойти, хоть в море искупаться.
Тут до моря — рукой подать. Если забраться на крышу — можно увидеть.
Досада на самого себя, что не додумался раньше.
— Давай сходим вместе, — предложила Ивен.
Море завораживало ее. Мелкий песочек под ногами, шорох волн, бесконечные, бескрайние просторы воды, чуть зеленоватой у берега, уходящей вдаль густой синевой.
— Давай, — покорно согласился он.
— Но сначала, может быть, поужинаем? Я как раз лепешки испекла. И рыбу пожарила. Хочешь, я сейчас принесу? Пока не остыло.
Эйрик кивнул.
Пусть ужин…
Главное, у Ивен все было хорошо. Все удавалось, все спорилось. Она быстро научилась готовить, разузнав у соседок по кухне все хитрости. За пару месяцев, что они здесь, совсем освоилась в городе, знала, что где купить, где получше и где подешевле. Самозабвенно могла болтать с людьми, словно пытаясь наговориться и повеселиться за всю свою жизнь. Ей не хватало этого дома. Тут проще. Тут никого не волновало, что она альва.
Она даже вспомнила, что ее учили вышивать. Походила по базару, разузнала, на что есть спрос. Купила ткани и ниток. И вот теперь шила рубашки, расшивая их замысловатыми северными узорами. Смеялась. Ведь страшно не любила это раньше, дома было не заставить и за шитье не усадить. А тут — самой интересно. Да и денег, вот, готовы платить.
Иногда Эйрику начинало казаться, Ивен было бы лучше без него.
У него-то как раз не выходило.
Он пытался, делал все, что мог, готов был на любую работу… но каждый раз что-то шло не так. То драки, то скандалы, то просто у него руки не оттуда росли. Не выходило.
Им было на что жить, но сидеть просто так, без дела… жить на деньги Хейдара, Эйрик не мог. Рано или поздно эти деньги кончатся, и что тогда?
Он пытался…
Он бы нанялся солдатом в Мииграс. Драться, пожалуй, это единственное, что ему удавалось, но это значило бы уехать на несколько месяцев и оставить Ивен одну.
* * *
Море успокаивало.
Снять сандалии, скинуть все.
Они еще весной нашли пляж в стороне от города, где почти никого не встретить, особенно после заката. Нужно было пробираться по камням и неудобной дороге, но это того стоило. Тихо и безлюдно, без посторонних глаз. И даже если увидит кто — здесь все купались голышом, и никого не смущало. Арнгунн — такой город, в котором все перемешалось и никого ничем не смутишь.
Ивен нравилось. Она, наконец, чувствовала себя свободной.
Ивен могла бы плавать часами, было так хорошо. Можно было расслабиться и не думать ни о чем, волны покачивали ее…
А вот Эйрик воды боялся.
Он честно приходил вместе с ней, честно лез в воду, и даже плавал он неплохо. Только напряжение чувствовалось в каждом вздохе. Сначала Ивен еще думала, что он привыкнет, поймет, что все хорошо и перестанет волноваться. Но ничего не менялось. Эйрик старался, наверно, со стороны бы никогда не подумать, что он боится. Но Ивен знала его слишком хорошо. Понять и полюбить море он не мог.
Потом Ивен стала выгонять его на берег. Эйрик сначала сопротивлялся, пытаясь доказать, что это все ерунда, потом сдавался.
Ивен плавала одна, но скоро ей становилось неловко, что он сидит на берегу и ждет.
Она вылезала. Мелкий песок прилипал к ногам…
Вот и сейчас Эйрик лежал на песке, глядя в небо. Звезды над головой.
— Как ты? — Ивен подошла, опустилась рядом на колени.
— Утром снова пойду на Красный рынок, может, кому-то нужны люди в охрану, — сказал он.
— Попробуй, — Ивен вздохнула. — Но лучше не торопись, отдохни, у нас и так…
Не договорила. Ждать Эйрик не станет. И дело даже не в деньгах. Хоть и тратили они сейчас больше, чем способны были заработать, но пока могли себе это позволить. Дело не в этом. Он не станет сидеть без дела, это она помнила очень хорошо. Не успокоиться, пока не добьется своего.
— Меня даже в городскую стражу не берут, — сказал он почти безразлично. — Здесь слишком много опытных воинов, побывавших в боях, прошедших огонь и воду. И мне с ними никогда не сравниться.
Раньше, когда поддержка была нужна ей самой, Эйрик мог просто обнять ее, сказать, что все будет хорошо, что они справятся. Ивен это успокаивало и вселяло надежду, она понимала, что не одна, что он ее не бросит… Но когда она, как-то раз, попыталась его обнять и сказать, что они вместе, и значит… Эйрик тогда не дал ей даже закончить, вырвался из ее объятий, вскочил, ушел молча. Он должен сам. Он — защитник.
Если она начнет утешать его, он сбежит снова.
— С тобой непросто, — сказала Ивен, протянула руку, положила ладонь ему на плечо. Осторожно погладила.
Он повернул голову к ней, чуть заметно улыбнулся.
— Очень непросто.
— Знаешь, я скучаю по дому, — она легла рядом, положила голову ему на плечо, ее рука скользнула по его груди, по животу…
— Тебе же здесь нравится?
Он вздрогнул, на мгновение Ивен ощутила, как напряглись мышцы, потом он повернулся и обнял ее в ответ.
— Нравится, — сказала она. — Но больше всего мне нравится, когда ты рядом, вот как сейчас.
И это чистая правда.
* * *
— Эй, красавица! — незнакомый голос окликнул ее по дороге, молодой и задорный. — Красавица! Да подожди… Ты ведь альва, да?
Ивен попыталась сделать вид, что не слышит. Ей не нравилось, когда парни на улице пытались заигрывать с ней, и уж тем более не нравилось такое начало.
Не обернулась, только прибавила шаг, хотя с полной корзиной покупок бегать было не просто.
— Да подожди же ты! Подожди! — он шустро забежал вперед, заглядывая ей в лицо. — Альва!
Ивен хотела было ответить что-нибудь резкое, но вдруг замерла.
Парень стоял прямо перед ней. Он был высокий, не такой, как Эйрик, конечно, но, все равно, высокий даже для человека. Очень стройный, но скорее изящный, чем худой. Вот только волосы иссиня-черные, но просто необыкновенно-синее глаза, миндалевидные, как у самой Ивен. Высокие скулы, тонкий прямой нос, чуть заостренные уши… И улыбался он чуть кривовато.
— У нас тут альв не встретишь, — весело сказал он. — Я слышал о тебе, и вот решил познакомиться.
— Слышал? — Ивен не поняла. — Что?
— Слышал, что у нас тут завелась альва. Как не подойти? — он засмеялся. — А еще, что ты рубашки вышиваешь!
— Откуда?
Ивен смотрела на него и не могла понять, пугаться ей, или радоваться. Что все это значит?
— О-оо! Когда работаешь на рынке, ни одна сплетня не проходит мимо тебя! Моя мать торгует шелком. Ты ведь полукровка, да?
Ивен глубоко вздохнула, собираясь с силами. Слишком много всего сразу. Слишком прямо.
— Да, — буркнула она, так и не разобравшись.
— Моя мать тоже полукровка, — обрадовался парень, — а я только на четверть! Но уши вон все равно, — он потер ухо, подергал за острый край. — Хочешь, я помогу тебе донести корзину?
— Нет, — твердо сказала Ивен. — Не хочу. Меня муж дома ждет.
— Муж, да… я слышал, — парень погрустнел, поджал губы. — Но я просто помочь. Знаешь, за всю свою жизнь я видел альвов только дважды, и то почти сорок лет назад, еще в детстве.
— Сорок лет? — не поверила Ивен. — А сколько же тебе сейчас?
— Пятьдесят три, — он пожал плечами. — Альвийская кровь очень стойкая. Если в тебе есть магия, то жить ты будешь долго.
Мальчишка. Совсем мальчишка на вид, едва ли не моложе Эйрика.
— Понятно, — сказала Ивен, отвернулась. — Мне пора.
— Давай, я все же помогу, — предложил он, и как-то вдруг посерьезнел. — Ты прости, если что, я совсем не хотел обидеть. Просто интересно стало, решил подойти. У нас тут не часто… да…
Нахмурился.
Ивен кивнула.
Еще какое-то время они шли рядом.
— Меня Ланцо зовут, — сказал он. — А ты Ивен, я знаю. Если вдруг тоже захочешь посмотреть на живых альвов, то заходи. Лавка моей матери прямо у фонтана с драконом, на Торговой площади. С зеленой дверью. Ты сразу увидишь. Заходи, мать и сестры будут рады!