— Он мальчишка, я бы не стал верить в его обещания, — отец помог ей запрыгнуть на лошадь.

С отъездом решили не тянуть.

Ивен и не верила. Какие уж тут обещания, когда даже в собственных чувствах она не была уверена. Все это казалось так странно. Он угрожал отцу, и угрозы эти были реальны, но, вместе с тем… Все это было лишь снаружи, а внутри — все иначе. Она не верила, но, в то же время, не могла понять…

Было что-то еще…

Но чувство опасности не давало покоя и гнало прочь.

Отец сказал, что было бы проще и понятнее отказаться сразу, сложить с себя все обязанности хранителя и уехать… Понятнее. А так — не знаешь чего ждать. Что если он передумает и придет угрожать снова.

Нет, Хейдар ни в чем не винил дочь. Напротив, ценил ее смелость и желание помочь.

Только ни в чем не был уверен.

Жалел сейчас, что взял из дома с собой всего десять человек, думал, этого будет достаточно, не на войну же. А вот выходило, что на войну.

Они отправились рано-рано, еще до восхода. Ехали — оглядываясь, держа, на всякий случай, оружие наготове. Но люди в горах, даже самые лучшие, скорее охотники, чем воины. Сдерживать набеги степных тварей — не то же самое, что рубиться с опытными наемниками. Не проще, просто иначе.

Тем более, если сам попадаешь в засаду.

Тьюгге заметил первый — птицы перестали петь.

Они переправлялись через ручей. Небольшой лесистый овражек, заросли ивняка… Если была бы возможность — объехали бы, но с одной стороны болота, с другой непроходимый лес. Да и уходить с дороги совсем, скакать по полям…

Ивен ехала верхом, рядом с отцом.

Когда Тьюгге подал сигнал, она попыталась укрыться за повозкой, в которой сидели слуги. Она умела драться, и оружие было пристегнуто у седла, но сейчас, без необходимости, лучше не лезть, она не лучший боец. Если что-то случится…

Разбойники.

По крайней мере, вначале показалось именно так.

Их было едва ли не втрое больше. Они налетели стаей, со всех сторон, одетые в разномастное тряпье, у некоторых и лица замотаны платками, по самые глаза, чтобы не узнать. Вот только под тряпьем проглядывали хорошие кольчуги. Да и оружие в руках — достойное рыцарей.

За ней.

Они налетели, так слаженно, и завязался бой. Ивен видела, как отец вытащил из ножен меч, она и сама приготовилась защищаться.

— Сзади! — крикнул ей Оттер, но она не успела.

Он подскочил к ней неожиданно, со спины. Огромный разбойник. Ивен попыталась рубануть, размахнулась, но он оказался быстрее. Нет, она, все же, чуть поцарапала ему плечо. Но он одним ударом выбил меч из ее рук, схватил ее, сжимая так, что потемнело в глазах, она даже дергаться не могла. Потащил ее прочь. В стороне, сначала бросил на землю, придавив коленом, скрутил веревкой руки, потом поднял и перекинул через спину коня.

* * *

Поначалу, Ивен еще пыталась понять, куда ее везут. Но голова начала кружится от тряски и неудобного положения. Мутило, было тяжело дышать. Они ехали, казалось, бесконечно долго, сначала рванув галопом, стараясь скрыться, потом легкой рысью, потом шагом.

Лес кругом.

То, что кругом лес — Ивен понимала, но даже направление угадывалось с трудом.

Когда остановились, когда он снял ее, посадил рядом, на землю, Ивен почти теряла сознание.

— Вот, выпей.

Ей в губы ткнулся бурдюк с водой.

Ивен жадно глотнула, потом еще. Зажмурилась, тряхнула головой, приходя в себя.

Он сидел прямо перед ней, на корточках, глядя так странно. Половина лица закрыта платком, но не узнать невозможно.

Ивен кашлянула, надеясь, что голос не подведет.

— Как ты? — спросил он.

Хотелось плюнуть ему в лицо.

— Ты обещал отпустить меня, — сказала она, вышло хрипло и жалко, но он вздрогнул.

Моргнул, нахмурился, словно пытаясь понять. Вздохнул. Потом дернул и стащил с лица платок.

— Ты сразу узнала, да?

Она кивнула. К чему весь этот маскарад?

— Что с моим отцом? — сказала она.

— Я приказал не трогать его. Не причинять ему вред.

Как не трогать в бою?

— Ты обещал отпустить.

— Да…

— Все это ложь?

— Прости, — сказал он. — Я не мог отпустить тебя. Хотел, но не мог.

Ивен зажмурилась, отвернулась. Презрение. Даже не ненависть — презрение наполняло ее. Хотелось плакать, но плакать сейчас нельзя.

— Сейчас я освобожу тебе руки, — сказал он. — Если обещаешь не убегать.

Уже достал нож, перерезать веревки.

— Я могу пообещать, — сказала она, — а потом сбежать при первой возможности. Или, еще лучше, перерезать тебе горло, когда будешь спать. С чего ты взял, что я стану держать обещания?

Эйрик попытался усмехнуться.

— Ты действительно сможешь перерезать человеку горло? Убить? Вот так просто? Не испугаешься?

— Да, — твердо сказала она. — Смогу. Для того, чтобы всадить нож в сердце — нужна сила, нужно хорошо знать куда ударить, чтобы сразу и наверняка. Но горло перерезать может даже женщина. Я скорее побоюсь остаться с тобой наедине.

Эйрик нахмурился.

— И куда ты пойдешь, если убежишь? — спросил он уже не так уверенно.

— Домой. А там будет видно. Ты думаешь, альва не сможет прожить одна в лесу?

Он поджал губы и долго молчал, глядя ей глаза. Что-то боролось в нем.

— Если ты пообещаешь, я поверю тебе, — сказал он, наконец. — У меня нет причин не верить. А если откажешься — свяжу еще и ноги.

Вот только она ему совсем не верила.

Руки болели, и немного спина. Так хотелось избавиться от веревок…

— Ты привык все получать шантажом?

Он усмехнулся, кривовато и не очень весело.

— Я привык получать все просто так. И сразу.

— Я не буду ничего обещать, — сказала она. — Поступай, как знаешь.

Не хотелось с ним договариваться. Договориться — значит играть по его правилам, в его игры. А потом он передумает снова.

Нет.

Он был недоволен. Он был даже слегка растерян, не очень понимая, что делать дальше. Долго сидел рядом.

— Хорошо, — сказал, наконец, поднимаясь на ноги. — Уже скоро вечер… Ты подумай пока, а я разведу огонь.

Он набрал веток для костра. Разжечь получилось не сразу, даже Ивен понимала, что он все делает не так, пытается поджигать сразу крупные ветки, отсыревшие. Эйрик ворчал под нос, но не сдавался. Злился. Вряд ли ему хоть раз приходилось делать это самому. Даже удивительно — почему сейчас? Зачем понадобилось тащить ее в одиночку через лес. Но в конце концов, ему удалось, огонь занялся.

Ивен слегка пошатывало от усталости и пережитого. Бросало в дрожь. Ветер поднимался, уже холодно, тучи кругом. Ивен почти не спала ночью, и сейчас, после всех этих волнений, немного кружилась голова.

А еще страшно хотелось есть.

Но с этим тоже не так-то просто.

Готовить еду или, хотя бы, согреть воду, было не в чем, никакой посуды. Но, по крайней мере, был хлеб, сыр, холодное мясо и яблоки. И еще вино.

— Я развяжу руки, — сказал Эйрик. — Не кормить же тебя из ложечки. И буду следить, так что никуда ты не денешься.

Веревку он просто перерезал, и долго смотрел, как Ивен растирает затекшие запястья. Смотрел на красные пятна от веревки на ее руках.

— Не пытайся убежать. Бегаю я, все же, получше тебя.

С этим сложно спорить. Если только выждать подходящий момент, когда он будет спать. Можно попробовать.

Эйрик разложил все свои запасы, сел рядом сам. Не так уж и много, на самом деле.

— Бери, — предложил он. — Я уж надеюсь, от еды ты не станешь отказываться?

— Не стану, — согласилась Ивен. Как бы там ни было, но ей нужны силы.

Он улыбнулся.

— Вот и молодец.

Ивен хотела было огрызнуться, ответить что-то грубое, но не стала. Какой смысл?

Не сейчас.

Взяла сначала кусочек сыра, потом еще, и потом мясо. И даже сама не заметила, как быстро уничтожила все, что было на двоих. Он почти не ел, больше наблюдал за ней. Зато сам выпил почти все вино, оставив ей воду.

После еды стало немного спокойнее и даже веселее. Конечно, оставалась тревога за отца… Но за саму себя Ивен почти не боялась. Он ее не тронет. По крайней мере, не здесь и не сейчас.

— Куда ты меня везешь? — спросила она, дожевывая третье яблоко.

— Увидишь.

— Но ведь не в замок же? Мы едем другой дорогой.

— Не в замок, — согласился он. — В маленький домик у реки. Тебе понравится.

— Зачем?

Он пожал плечами.

— Почему бы и нет?

— Ответь, зачем тебе это? — потребовала она.

— Может быть, мне просто хочется побыть с тобой наедине?

— Наедине? И для этого нужно было устраивать все это представление?

— Иначе тебя не уговорить. Я пытался, помнишь? — он криво и немного вымучено улыбнулся.

— Зачем нужно было впутывать отца? Что с ним будет теперь?

— Ничего, — Эйрик, кажется, не понял. — На вас напали разбойники. Твой отец может попросить помощи у короля, может потребовать помощи, чтобы тебя найти. Но ему самому ничего не угрожает. Он не сделал ничего дурного.

Ивен покачала головой.

— Он будет искать меня сам. Думаю, он понимает, что именно произошло.

Только бы отец не пострадал. Только бы его не ранили… только бы не убили во время той стычки… Он бы не отступил.

Это тревожило. На самом деле. Ивен почти не волновалась за себя, но когда думала об отце — становилось нехорошо.

Эйрик поджал губы, словно провинившийся мальчишка.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он.

Это было забавно и ужасно одновременно. Это было неправильно.

Хотелось убить его, честное слово.

— Чего ты хочешь от меня? — сказала она холодно. — Побыть наедине для чего? Если бы ты хотел взять меня силой, то давно бы уже это сделал. Даже сейчас тебе ничего не мешает. У меня просто не хватит сил сопротивляться.

— Ты хорошо дерешься, — он усмехнулся, потер разбитую губу. — Может, я тебя боюсь?

— Да брось, — Ивен смотрела ему прямо в глаза. — Я могу разбить тебе лицо… один раз. Но разве это тебя остановит? На самом деле? Если я встану и побегу — ты догонишь. Если я начну отбиваться, ты просто скрутишь мне руки, как уже сделал сегодня утром. Что я могу?

— Ты можешь просто улыбнуться, — сказал он.

Ивен едва сдержалась. Едва усидела, хотя так хотелось вскочить и…

Что она может?

Устроить истерику?

— Может быть, я хочу твоей любви? — сказал он почти серьезно. — По-настоящему.

— Любви? — Ивен вдруг почувствовала, что голос дрогнул. — Это не самый лучший способ.

— Не лучший, — согласился он. — Поэтому для начала я честно пытался просто поговорить. И увидеться снова. Разве это так сложно? Но ты отказалась. И что мне было делать? Отпустить тебя? Смириться и никогда больше не увидеть?

— Ты слишком привык получать свое, — тихо сказала она.

— Привык.

— Меня ты не получишь.

— Как знать, — сказал он. — Не смотря ни на что, сейчас ты сидишь рядом и говоришь со мной, ешь мою еду. У тебя отличный аппетит, надо сказать. Может быть, все не так уж плохо?

Ивен хотела было ответить, но не смогла, отвернулась.

Долго сидела молча, повернувшись к нему спиной.

Ненавидела его.

Все не так.

Темнело.

Начинал накрапывать мелкий дождик, небо затянуло окончательно. Ивен перебралась под дерево, хотя листья облетели уже достаточно сильно, и почти не закрывали от непогоды, но все равно там было лучше. Завернулась с головой в свой теплый шерстяной плащ, и наблюдала, как Эйрик еще пытается делать вид, что дождь его совсем не волнует, все так же сидит у костра, только слегка ссутулившись, словно надеясь втянуть голову в плечи. Вода текла по волосам, по шее, затекая за шиворот. На нем был кожаный дублет, скорее для защиты, чем для тепла…

Осенние ночи холодны.

Ивен поежилась… все теплые вещи остались в повозке у отца. Днем еще вовсю светило солнце.

Стоило бы поспать, хоть немного, но не спалось.

К ночи дождик чуть затих, но поднялся ветер. Он трепал плащ, грозя сорвать его совсем. Пробирал до костей.

А потом снова ливанул дождь.

Костер зашипел и потух, разжигать его снова — не было смысла.

И плащ уже не спасал, промок насквозь. Зубы стучали. Ивен сидела, обхватив колени руками, сжавшись, прижавшись к дереву спиной, но это не помогало. Было холодно и плохо, почти до слез. Она зажмурилась.

И даже не сразу поняла, когда что-то накрыло ее. Вздрогнула, хотела было даже вскочить на ноги.

Но ноги не слушались.

Эйрик снял дублет и набросил ей на голову и плечи. Так неожиданно.

— Держи, — сказал он. — По крайней мере, не промокает.

И попытался улыбнуться, хотя видно было, что у самого сводит зубы. Остался в одной шерстяной рубашке.

«А как же ты?» — хотела спросить Ивен, но не спросила. Он не заслуживает того, чтобы его жалеть. Все эти игры… Это все из-за него.

Потом Эйрик сел рядом, и почти силой затащил Ивен к себе на колени, обнял крепко, закрывая собой от дождя.

— Тихо, — шепнул он. — Не дергайся. Так будет проще согреться… и мне тоже.

Его руки дрожали.

Ивен…

Нет, она хотела было вырваться, встать, уйти… куда-нибудь в сторону. Вернуть ему куртку, сказать, что ей ничего от него не нужно от него, даже тепло…

Но не нашла в себе сил.