Эйрик тренировался у реки.

Как только проснулся, уже ближе к полудню, выпил едва ли не полведра воды, остальное вылил на голову. И пошел.

Отоспавшись, он немного пришел в себя, хотя всю ночь стонал, Ивен слышала. Болело плечо.

А теперь вот он размахивал мечом левой рукой, пытаясь приноровиться. Получалось не слишком.

Ивен завернулась в одеяло, вышла на улицу.

Ногам холодно.

Он не сразу заметил ее, а, может, не хотел сразу останавливаться. Его движения — словно танец. Хотя, сразу видно, что левой рукой он драться не привык. И все равно. Быстро, и в то же время плавно, серия выпадов, поворот… видно как мышцы перекатываются под кожей… он без рубашки, в утреннем прохладном воздухе над ним поднимается пар. Завораживает.

— Планируешь еще с кем-то драться? — спросила она.

Он повернулся к ней, улыбнулся.

— Кто знает. Вдруг за тобой снова придут.

Ивен вздохнула. Не придут.

— Как долго ты собираешься держать меня здесь? Ведь не вечно же?

— Дай мне хотя бы десять дней… — Эйрик окинул ее взглядом. — Нет, подожди, — он стащил свои сапоги, подошел, поставил пред ней. — Надень пока, не могу с тобой разговаривать, глядя, как ты мерзнешь.

— Мои ты сжег.

— Да, — согласился он. — Надень эти. Они большие, но это даже хорошо, в них ты далеко не убежишь.

Ивен не заставила себя уговаривать. Всунула ноги… поднять ногу в них было сложно, сразу соскакивали, но стоять — намного теплее.

— Ты так чудесно смотришься в одеяле, — сказал он.

— Больной ублюдок!

Он заулыбался шире.

— Такой ты мне нравишься больше!

— Когда ругаюсь? — спросила она.

— Да. Мне больше нравится, когда ты ругаешься и готова меня убить, чем когда молча сидишь, забившись в угол. Если ты молчишь, с тобой уж точно не договоришься.

— Я и так не собираюсь с тобой договариваться.

— Дай мне десять дней, — сказал он. — Если за это время ты не изменишь своего отношения ко мне, то я сам отвезу тебя домой.

Ивен невольно вздрогнула.

— Я не верю тебе.

— Не веришь?

— Ты уже обещал отпустить меня. Я поверила. А потом ты догнал, связал мне руки и притащил сюда. Если я поверю тебе, и ты отпустишь, то что будет потом? Убьешь меня? Я не хочу играть в эти игры. Ты позволяешь мне убежать, а потом загоняешь в угол.

Он нахмурился, долго молчал. Он стоял совсем близко, только руку протянуть… Ивен видела его глаза.

— Такого больше не повторится, — сказал серьезно.

— У меня нет причин тебе верить.

— Наверно, нет, — сказал он. — И все равно. Десять дней, хорошо?

— У меня есть выбор?

Он не ответил.

Тогда она повернулась к нему спиной. Пошла в дом. В огромных сапогах идти было не просто, подволакивая ноги… а он пусть остается тут босиком.

Он остался… Еще махнул мечом пару раз, но как-то, видимо, очень резко. Обернувшись у порога, Ивен увидела, что он сидит на земле, скрючившись, держась за раненое плечо.

— Вот, держи, — Эйрик протянул ей тарелку.

Еще две попытки сегодня, и, наконец, вышло что-то съедобное. Теперь он был страшно горд собой.

— Спасибо, — сказала Ивен.

— Я попробовал, вроде есть можно, — сказал он. — Хоть какое-то разнообразие.

Ивен кивнула.

Попробовала тоже. Фасоль была неразваренная, жесткая, а морковка наоборот — распадалась почти в кашу, но в целом — не так уж плохо. Холодное копченое мясо и сухие лепешки успели поднадоесть.

— Фасоль лучше замачивать с вечера, — сказала она.

— Да? Я попробую в следующий раз, — очень серьезно, с набитым ртом, согласился Эйрик. — А ты умеешь? Может быть, я еще что-то делаю не так?

— Нет, не умею. Я только видела, но никогда ничего не делала сама.

— Я даже не видел, — он усмехнулся. — Попробуем еще, наугад. Хотя, боюсь, с такой едой мне не завоевать твое сердце. Ты вечно будешь голодная и недовольная.

Ивен невольно улыбнулась.

— Я не стану готовить, — сказала она, так, на всякий случай.

Эйрика, все так же улыбаясь, пожал плечами. Он уже подъел первую тарелку и собирался положить себе еще.

— Я и не прошу тебя, просто прошу совет.

Казалось даже, все эти опыты доставляют ему удовольствие.

Он смотрел на нее… И в этом взгляде было только дружеское тепло. Ни насмешки, ни злобы, ни похоти, ничего… Ему доставляло удовольствие сидеть с ней рядом, разговаривать… не смотря ни на что.

Это немного смущало.

— А подстрелить утку ты не пытался? — спросила Ивен, просто, чтобы что-то спросить. — Там много на реке, еще не успели улететь.

— Я думал над этим. После твоих спасателей у нас остался арбалет, и еще я четыре целых стрелы подобрал, одну не нашел, одна сломалась, но наконечник есть. Можно попробовать пострелять по уткам. Хотя одной рукой не очень удобно, хоть раз бы попасть.

«У нас остался» — отметила Ивен для себя. Словно у них есть что-то общее. Нет ничего, и не будет.

Шесть стрел, выпущенных в него.

— Только жарить утку я тоже не умею, — сказал он.

— Ты выкрал меня у отца, чтобы мучить своей стряпней?

Он засмеялся.

— Да, именно так. Если бы я просто позвал тебя провести со мной несколько дней в тихом уединенном домике, ты бы не согласилась.

— Не согласилась бы.

— Что мне было делать?

— Не знаю… Но не так…

— Не так, — покорно согласился он.

* * *

Он ловил рыбу к ужину.

Совершенно не умел это делать, но ловил.

Ивен казалось, просто для того, чтобы чем-то себя занять. То ли ее присутствие не давало ему покоя, то ли просто характер. Он не мог сидеть на месте просто так.

Он сходил, вымыл тарелки на реку, отскоблил начисто песком котелок.

Почистил своего коня, отпустил погулять.

Наколол дров, а то почти все успели извести на костер.

Подыскал подходящую палку, заострил конец…

Ивен долго смотрела на него в окно, хотя отправившись на реку, он, оставил сапоги ей, можно было тоже выйти.

Она смотрела, как Эйрик долго стоит на берегу, пробуя воду ногой. Холодная! Даже летом в речке холодная вода, а уж сейчас и подавно. Пусть, заморозков еще не было…

Поздно отступать?

И он решается.

Он идет по воде, словно каждое мгновение боится упасть.

Там дно каменистое, скользкое. Вода ему чуть выше колен.

Пытается высматривать в воде. Долго. Зябко ежится. Есть ли там вообще рыба?

Прицеливается своим копьем. Долго кружит на месте. Удар! Брызги.

И он вдруг поскальзывается, ныряя в воду едва ли не с головой. Мгновенно вскакивает на ноги, и так быстро бросается к берегу, словно за ним гонится настоящий морской дракон.

Сидит на берегу весь мокрый, тяжело дышит.

Ивен не выдержала, взяла одеяло потеплее, надела сапоги…

— Искупался? — окликнула она.

Он повернулся, тряхнул головой.

— Еще как! Главное, копье не упустил.

Изо всех сил постарался улыбнуться, хотя его ощутимо трясло.

— Ты чего? — спросила Ивен. — Ударился? Рука болит, да?

— Нет… Да нет, все нормально… — он вдохнул, выдохнул, помолчал, словно размышляя, стоит ли говорить. — Я просто боюсь воды.

Ухмыльнулся так кривовато, слегка развел руками… извиняясь… Быстро поднялся на ноги и направился к реке снова.

— Ничего, я сейчас попробую еще.

— Ты боишься? — не поверила Ивен.

— Да, — он упрямо зашел уже по колено, глядя в воду перед собой. — Мужчина ведь не должен ничего бояться?

— Отец говорил: «только дурак ничего не боится».

Эйрик фыркнул, не оборачиваясь, не глядя на нее.

— Мой отец говорил: «если еще хоть раз услышу, что ты чего-то боишься, — переломаю ноги».

Поднял руку с копьем, прицеливаясь.

Ивен видела, что там, на мелководье, где он стоял, никакой рыбы не было. Вся рыба в стороне, в зарослях.

Рука с копьем напряженно подрагивала.

Он смотрел под ноги. Желваки на скулах…

— Пустые угрозы… — сказала Ивен.

— Нет, — Эйрик со всей силы всадил копье в речное дно, выдохнул. — Если угрожаешь, всегда свои угрозы выполняй.

Он стоял к ней спиной. Почти не двигаясь.

Было чуть неловко…

— Вон там, в зарослях много рыбы, — сказала Ивен.

Эйрик кивнул.

Подобрал копье, быстро, поднимая волну, пошел в заросли, и долго там, почти без разбора бил в воду, с размаха, почти не рассчитывая ничего поймать.

Ивен плотнее завернулась в одеяло, смотрела.

Потом села не берег.

Недостаток опыта и сноровки Эйрик с лихвой возмещал энергией и упрямством. Казалось, уже всю рыбу распугал. Брызги в разные стороны.

И наконец, о чудо! Ему повезло.

Он поднял копье, и на конце его тепыхалась маленькая рыбешка.

— Поймал! — радостно крикнул он. Как ребенок.

Почти бегом кинулся к берегу.

— Маленькая, конечно, — он снял, бросил рыбку на берег. — Я сейчас еще…

Губы все синие от холода.

— Дай мне, — Ивен решительно подошла к нему, попыталась отнять самодельное копье.

— Там холодно… — осторожно сказал он.

— Ничего. Ты боишься, что у меня выйдет лучше? Боишься, что женщина окажется лучше тебя?

Эйрик улыбнулся.

— Попробуй.

Отдал ей.

Ивен сняла сапоги, сложила рядом одеяло. Потом, подумав, приподняла сорочку, завязала повыше колен, чтобы не замочить. Пошла в воду.

От холода сводило зубы, просто ужасно.

— Спорим, моя будет вдвое крупнее?! — крикнула она.

Ивен поймала двух окуней и плотву. Быстро, почти по удару на каждую, только в первую целилась дважды. Даже толком замерзнуть не успела. Но у нее — опыт. Тьюгге учил ее ловить…

Эйрик смотрел с восхищением и легкой завистью.

Потом они отнесли рыбу в дом и жарили теперь на огне, насадив на прутики. Так, что текли слюнки.

Оба сидели, завернувшись в одеяла, одежда сушилась. У Ивен еще ничего, а он весь мокрый с ног до головы. Сначала было неловко, но потом даже немного смешно. Охотники. Сидят теперь голые, греются. Нет, оба они завернулись достаточно хорошо, Ивен следила, чтобы ее одеяло не сползало с плеч и не пыталось распахнуться… Эйрик тоже… Жарили рыбу.

— А плавать ты тоже не умеешь? — спросил она? Почему-то это не давало покоя, как-то не вязалось.

— Умею, почему нет, — он пожал плечами, но подобрался.

— Ты не хочешь говорить?

— Да нет… просто… что тебе рассказать?

Он поднял на нее глаза. Напряженные.

— Сложно поверить, что ты можешь чего-то бояться, — сказала она.

— Мужчина не может бояться. И король — тем более, да?

— Не знаю. Каждый может. Ты просто… ты не такой…

Эйрик сморщился, выставил из-под одеяла ногу. Там, спереди под коленом и вниз — широкий рваный шрам. Ивен не поняла.

— Что? — спросила она.

— У нас был замечательный придворный лекарь, — сказал Эйрик, спрятал ногу обратно под одеяло, отвернулся, глядя на огонь. — Просто чудо, что я не умер тогда, и даже могу ходить. И даже уже почти не хромаю.

Ивен смотрела на него во все глаза.

— Тебе что, сломали ногу? Вот прямо… совсем?

— Да.

Невозможно поверить…

— За то… за то, что ты боялся? Ты смеешься?

Эйрик вздохнул.

— Мне было восемь лет, — сказал он, очень стараясь ровно и равнодушно. — Мы возвращались с охоты, нужно было переправиться через реку. Я запаниковал. И он сломал мне ногу, как и грозился. Он всегда выполняет свои угрозы. Сказал, что если буду так орать, сломает и вторую, — Эйрик облизал губы. — Они там были пьяные все, после удачной охоты. Добыли здоровенного кабана… Хотя, не думаю, что были бы трезвые, это что-то изменило.

— Твой отец?

Ивен многое слышала про короля, но… Это не укладывалось в голове.

Она знала, что мать Эйрика умерла при родах, ей было всего пятнадцать. Слышала мельком, что свадьбу играли на скорую руку. Ньяль была помолвлена с Уддгером, с юным королем, но свадьба должна была состояться позже, когда оба подрастут. А Уддгер не устоял, не стал ждать. Королю самому тогда было семнадцать.

Вторая жена Уддгера, Милдис, родила ему трех дочерей и сына, который умер в младенчестве. А теперь вот Бирна…

Эйрик молчал, глядя на огонь.

Ивен потянулась, перевернула рыбу, чтобы не подгорела.

— Он никогда не любил тебя? — тихо спросила она. Даже не спросила, просто сказала вслух.

Эйрик фыркнул. Какая уж тут любовь.

— Он всегда считал, что еще молод и успеет заделать столько наследников, сколько потребуется.

Королю было плевать. Ему и сейчас всего тридцать шесть, он действительно молод, и теперь у него есть еще один сын.

Но так просто не может быть…

— Знаешь, — сказал Эйрик, — я не рассказывал никому, но… Я был совсем ребенком… У нас в саду был небольшой прудик с карпами, мелкий совсем, даже мне было едва по пояс. Я любил ловить этих карпов руками. Они были большие, скользкие, так щекотно пощипывали пальцы, надеясь получить еду. И как-то я поскользнулся в этом прудике, упал на спину и никак не могу встать. Барахтался. Чуть не захлебнулся тогда. Вокруг было столько людей, но никто даже не подумал меня вытащить… Только садовник… я уже здорово наглотался воды… С тех пор, наверно, и стал бояться.

— Я думала, жизнь принца легка и прекрасна, — сказала Ивен.

На самом деле, от всего этого пробирала дрожь.

Он улыбнулся.

— Ты дочь знатного лорда, Ивен. Много ли счастья это тебе принесло?

Потом они ели рыбу, это было ужасно вкусно.

Эйрик молчал, словно уже сказал все, что мог сказать. Словно жалел, что вообще начал. Нахохлился, ощетинился даже. Ивен больше не лезла с разговорами.

Они поели, и он быстро ушел на улицу, сидел там один до самой ночи.

Ивен невольно вспомнила, как в детстве они с отцом ездили на озера, он учил ее плавать, поддерживал под живот, а она гребла. Брызгалась и смеялась. Кувшинки у берега… она собирала кувшинки и плела венки. И большие синие стрекозы, словно настоящие драконы, носились над водой.

А потом, когда она чуть-чуть подросла, они с отцом плавали наперегонки.

Тихо потрескивал огонь.

— Девять дней, — сказала Ивен, кутаясь в одеяло. — Один прошел, осталось девять.

— Хорошо, — сказал он. — Но девять дней у меня еще есть.

— Я не передумаю.

— Хорошо…

Он немного помолчал.

— Ты не боишься остаться одна в лесу? Ненадолго? Если обещаешь никуда не убегать, пока меня нет, я привезу тебе новое платье. Здесь деревня неподалеку, я могу завтра съездить. Не обещаю ничего достойного леди, но получше одеяла будет. Только не убегай.