Второй месяц Богдан невольно сидел в Златоглавой. Люся тогда уехала в Москву утренним поездом, а Богдан — через несколько часов на перекладных, через Валуйки.

И очень вовремя — вечером следующего дня к нему на квартиру заявились оперативники из налоговой и три пятнистых физзащитника с автоматами — хотели, видимо, демостративно арестовать (вот уж потешили б соседей!) — да не тут то было. Лазутин потом подтвердил — ордер на арест действительно был выдан в тот самый понедельник. А по сей день Батула числился в розыске.

Уголовное дело было возбуждено по факту подделки документов. Однако никакие следственные действия не проводились. Логично было бы предположить, что надо произвести обыск, сделать выемку документов, однако ничего этого сделано не было. С другой стороны — всё правильно — если отбросить формальную сторону вопроса, то ничего нового менты в конторе найти не могли — Гусин и так отдал им всё что надо. Кроме того, и это главное, они не хотели поднимать шум, до того как бросят Богдана за решетку.

Перекопскому звонил несколько раз. Он был в бешенстве: «мы тебя потеряли, в самый ответственный момент ты нажираешься, потом уезжаешь, ты думай головой: разве время сейчас для семейных разборок?!»

Богдан думал головой и, следуя избранной легенде, отвечал: «Для меня семья — самое важное, остальное потерпит. Вернусь в ближайшее время».

В Москве нашел специалиста по захватам. От нечего делать рылся в Инете и натолкнулся на сайт Рейдер. ру. Там спецы по корпоративным поглощениям давали рекламу. Заплатил за консультацию, показал свои документы и получил целый ворох наработок, которые читал и рассматривал, думал, что будет предпочтительней в его условиях. От безделия начал заниматься спортом — бегал по утрам — благо парк был рядом с их съёмной квартирой.

Пока он там рисовал схемы, мудрствовал и осваивал бег трусцой, его враги начали действовать… По истечении месяца отсутствия Батулы, и в лесниковской банде наверняка поняли, что уехал тот неспроста, не по семейным обстоятельствам, а все же кто-то его предупредил о готовящемся аресте.

И вот в один прекрасный день на предприятие заявляется Завадский со свитой и предъявляет Определение суда о том, что он назначен руководителем предприятия. Закон позволяет назначить на стадии распоряжения имуществом вместо директора — арбитражного управляющего, если действующий руководитель чинит препятствия правосудию. Конечно, никаких препятствий в данном случае и в помине не было. Но распорядитель подколол к ходатайству об отстранении правильные письма, посланные якобы запросы, а простимулированный щедро суд не стал ковырятся и выяснять достоверность — доказательства арбитражным управляющим представлены, на их основании — решение принято.

Главный инженер Макаров, оставленный Батулой за старшего, увидев предъявленное решение суда, начал, согласно полученной инструкции, звонить Савченко и Лазутину, те — Богдану, пока совещались, человек традцать — сорок в камуфляже просочились на территорию, повязали охрану, вывели за ворота оставшихся рабочих и закрылись. Всё! Крепость была сдана!

Через неделю после этого утвердили реестр. Требования «Гейма» были отфутболены. Менты провели неслабую работу — перелопатили гору документов, допросили всех, кто имел отношение к ремонту основного здания, и подготовили доказательную базу для признания сделки и, соответственно долга, недействительными. Они ходили на Бастион как на работу, запугали всех, и вели себя так, как будто расследуют какое — то страшное преступление против человечества.

Напрасно Батула с Савченко думали, что интрига будет закручена вокруг задолженности Бескиду или Гейму, что многочисленные судебные заседания в четырех инстанциях дадут достаточно времени придумать что-нибудь дельное — лесники рванули напролом, захватили предприятие, и оспорить теперь ничего нельзя. Оспорить, подать апелляцию может только сторона в деле: должник или кредитор. Выступать от имени должника Батула уже не мог — он официально Определением суда был отстранён от выполнения обязанностей директора. А кредиторов кроме «Промлестехники» — не стало — долги всех мелких кредиторов были выкуплены.

Богдан просто впал в ступор, кусал локти, метался по квартире как загнанный зверь. Потом всё-таки сорвался и поехал в Шахтерск.

Встретился в первую очередь с Лазутиным и Макаровым. Ничего утешительного и нового они не сказали. На Бастионе хозяйничал Гусин с донецкими «варягами». Макарова отправили в отпуск с последующим увольнением, а на его место назначили инженера из Жданова, на котором теперь замыкались все производственные вопросы. Ему помогал, и помогал рьяно профсоюзник Ляденко. Он же уговаривал рабочих не бунтовать против захватчиков и больше всех лил грязь на Батулу: «Видите как получается! Захотел наш начальничек всё себе заграбастать, а не тут то было! Теперь скрывается от милиции, а поймают — лет десять дадут, не меньше! Так что ж нам не работать эти десять лет, ждать, пока барин из тюрьмы вернётся? Нам надо семьи кормить, а кто прав кто виноват — суд пусть решает!» Похоже, что такое объяснение всех устраивало и, кроме принципиального Макарова, не уволился ни один человек. Валентина Тимофеевна слегла с гипертоническим кризом, до смерти напуганная возможным сроком. Исполнял обязанности главного бухгалтера какой-то паренёк из Донецка.

Следуя настоятельному совету Лазутина: «Ты в розыске все-таки!», Богдан уезжал из города, возвращался, жил у знакомых, друзей, снимал квартиру. «Я по-прежнему собственник акций «Бастиона», это право собственности ни какого отношения к уголовному делу не имеет. Учредительные документы, акт на землю и паспорта на здания были у меня. Это уже не мало. Надо было просто ждать, что предпримет враг и нанести ответный удар». — Так тогда думал Богдан. Он не собирался сдаваться, но вот только, наверное, это уже никакого значения не имело. Дело «Бастиона» катилось как по рельсам, и пункт назначения был явно на чужой территории.

19 апреля суд принял решение о признании ООО «Бастион» банкротом, рассмотрев предварительно отчет о финансово-хозяйственной деятельности предприятия. Этот отчет готовит распорядитель имущества на основании методики Министерства экономики. Методика простая — как курсовая в институте. Бери цифры из балансов должника за последние три года, подставляй в формулы и получишь результат — уровень платежеспособности предприятия. Есть только один немаленький ньюанс: баланс предприятия — это белая бухгалтерия, а более двух третей оборота — в тени. Доходы все прячут, прибыль никто не показывает. Налоговая инспекция настаивает на так называемой налоговой нагрузке: один процент от оборота — нужно заплатить налог на прибыль. Это принятое всеми негласное правило. Продал ты шлакоблока на 1 000 000, налог на прибыль платишь 10 000, таким образом, ты должен показать прибыль 36 000 гривен, хотя реально она у тебя 200 000 или 300 000 (за меньшее никто не работает). Ещё 1 процент от оборота ты обязательно отдашь наличными налоговикам при плановой проверке — в принципе на таких условиях можно работать. Но если смотреть твою официальную отчётность, то по всем канонам экономики не понятно как ты вообще существовал все эти годы! Ты был банкротом еще три года назад, ты был банкротом изначально, ты был банкротом всегда!

Закон о банкротстве предполагает возможность санации должника. Любое предприятие, любой формы собственности теоретически может выступить в качестве инвестора и санировать должника. В самом первом объявлении в прессе о возбуждении дела о банкротстве пишется (обычно в конце текста и малюсенькими буковками) — «принимаются предложения о санации».

Савченко нашел киевское предприятие, которое согласилось выступить в качестве инвестора, взамен Батула отдавал пятьдесят один процент своих акций, то есть фактически контроль над предприятием. Киевляне подготовили грамотный план санации, который предполагал вливание пяти миллионов гривен оборотных средств и возвращение долга «Промлестехнике» единоразово, одним платежом (надо бить наверняка) в течении месяца после вынесения решения о санации.

План санации должен быть утвержден изначально на комитете кредиторов, а комитет у нас состоит из одного лица — юриста «Промлестехники», который, естественно, голосует против. Суд рассматривает план санации совместно с протоколом заседания комитета кредиторов и выносит решение: предложение о санации оставить без рассмотрения, «Бастион» — признать банкротом.

Признание банкротом означает остановку производственной деятельности и реализацию имущества должника. Но останавливать завод лесники не стали — не для того они сюда пришли, чтобы терять деньги. На второй день после издания Постановления о признании банкротом, Завадский, назначенный ликвидатором предприятия, передаёт все производственные здания, механизмы и технику на ответственное хранение ЧП Маклухину (это обосновывается оптимизацией затрат — не надо за счет должника содержать охрану). Этот Маклухин на свой страх и риск заключает договора с заказчиками, принимает к себе уволенных с «Бастиона» работников, и всё крутится как прежде, продукция отгружается, но денежки капают уже в карман господина Волжанского.

Буквально через две недели после этого Постановления, Богдан купил один из местных «брехунков» — «Шахтёрскую славу» (в последнее время он покупал все газеты, которые можно было приобрести через Союзпечать. Все что поступало в областную библиотеку, просматривала по его просьбе сестра). Нужно было не пропустить объявление о продаже имущества «Бастиона». Всё дело в том, что объявление о возбуждении дела о банкротстве можно дать только в двух центральных изданиях: «Голос Украины» и «Урядовый курьер». Что же касается объявлений о реализации имущества, то в законе сказано так: ликвидатор обязан через средства массовой информации обеспечить оповещение о составе и условиях приобретения выставленного на торги имущества. Что такое оповещение каждый понимает как хочет. Так вот, на четвертой странице купленной газеты красовалось большое, на три четверти полосы объявление об аукционе. Ниже всё Богданово добро: здание завода, водонапорная башня, силосы для цемента, бетоносмесители, пресса, станки. Дата торгов — 25 июля. Цены вполне приемлемые, можно сказать где-то на нижнем пороге рыночной цены. Организатор аукциона, что вполне ожидаемо, «Лексюрсервис».

Богдан планировал подать заявку от какой-нибудь фирмы и поучаствовать в аукционе, попробовать сорвать распродажу или хотя бы взвинтить цену. Начальная цена всего имущества в сумме составляла 6 355 200. Если отнять долг «Промлестехники» то оставалось ещё более пяти миллионов на которые могут претендовать только учредители. Это подозрительно, такие подарки никто не делает. Скорее всего, эти бандюки решили провести несколько несостоявшихся ввиду отсутствия заявок торгов, а потом, значительно снизив цену, купить самое ликвидное.

Заявления на участие в аукционе принимались с 26 июня, а тридцатого Батуле позвонила Валентина Тимофеевна и огорошила: по словам инспектора из налоговой ликвидационный баланс Бастиона уже утверждён и предприятие исключено из общегосударственного реестра. Богдан рявкунул: «Чушь», бросил трубку и закружил по комнате: «Такого быть не может — аукцион только через месяц», но чревоточина не давала покоя — надо проверить! Ну, в самом деле, не выдумала же это сама налоговичка, может попутала с каким другим предприятием? Подходов к суду не было — ни судья, ни секретарь на контакт не пошли изначально, хотя это считалось редким проявлением порядочности — брать деньги только у одной стороны. «Проверить через налоговую, раз сплетня пошла оттуда.» Еще два звонка, полчаса ожидания и факс выплюнул Постановление о ликвидации юридического лица «ООО «Бастион». Строчки, и так размытые в неважной копии расплывались и скакали — Богдан читал второй, третий, четвертый раз…

«Лесники» применили грязную, но тем не менее действенную технологию: сначала проводиться «грамотная» оценка имущества. Оценщики приезжают на предприятие и составляют со специально отобранными работниками предприятия акты технического состояния каждого объекта. В ходе этой работы выявляется, что всё в аварийном состоянии, износ до 90 %. После этого в отчете страниц эдак на двести обосновывается крайне низкая цена — ведь кроме практически полного износа, присутствуют факторы существенно снижающие стоимость — предельно короткий период реализации и риски связанные с приобретением имущества, принудительно изымаемого у должника. Рецензию на этот отчёт дает Агентство по вопросам банкротства — хозрасчётная структура, находящаяся в Киеве. Там все просто — есть такса, заплатил, проверили по формальному соответствию и — получи рецензию. Затем ликвидатор заключает договор на проведение аукциона с фирмой, имеющей на это право (необходимо ежегодное Соглашение с Фондом госмайна), в данном случае с фирмой Перекопского. Спустя несколько дней в «Лексюр» отправляется письмо, в котором говориться о том, что ликвидатор разрывает заключенный договор (такая возможность предусмотрена в договоре). «Лекс-юр-сервис» письмо, якобы, не получает и продолжает работать по назначенному аукциону — публикует в газете «Шахтерская знамя» объявление. И вот незадача: при верстке в текст вкрадывается ошибка — ко всем начальным ценам добавляется нолик. Если в отчете об экспертной оценке, скажем, основное здание стоило 50 000, то в газете — 500 000 гривен и дату наборщик перепутал — напечатано 25 июля, а не июня.

Благодаря вышеупомянутым действиям, лица, проявляющие интерес к реализуемому имуществу отвлечены и успокоены ценами или перспективой своего участия в аукционе.

В тоже время, ликвидатор заключает договор с другой фирмой, в данном случае — с киевской. Объявление публикуется в одной из газет, существующих главным образом за счёт таких операций. Весь тираж 3–5 тысяч экземпляров выкупается. Аукцион проходит, как положено по закону, через тридцать дней после публикации, на нем два участника — один делает шаг (предложение повысить начальную цену на 10 %) и побеждает. Буквально на следующий день ликвидатор и победитель аукциона на основании протокола торгов заключают у нотариуса договор купли-продажи. Потом недвижимость регистрируется в БТИ, транспорт в МРЭО и то, что принадлежало Бастиону, теперь — на совершенно законных основаниях — собственность ЧП «Стройблок». Стройблок оплачивает за имущество 605 тысяч, причем 492 из них сразу уходят в качестве погашения кредиторской задолженности «Промлестехнике». Фактически, ребята переложили деньги из одного кармана в другой, при этом получив в собственность имущество, минимум на миллион долларов. Самое удивительное в том, что на каждом этапе — всё правильно, а если не совсем красиво, то есть страховка — ссылка на почту, на типографиста не внимательного, на работяг, которые акты с полным износом подписали, на «державную» рецензию или ещё на что-то.

Дальше — дело техники — составляется ликвидационный баланс и ввиду отсутствия активов (всё продали и даже хватило учредителям начислить по шестьсот гривен — это уже, конечно, из области садизма!), суд выносит постановление о ликвидации юридического лица. Через месяц статистика подтверждает — нет такой фирмы!

Всё! Бастион пал и захвачен врагом…