Тимур подвез меня к офису, внимательно посмотрел на меня, потом наклонился и поцеловал прямо в губы.

– Не бойся, я рядом.

Я заметила круглые глаза охранника на стоянке. Конечно, он видел, как мы целовались. Черт, как же пережить-то все это?!

Я сжала челюсти, вылезла из машины, дождалась Тимура и вместе с ним подошла к двери офиса. Он оценивающе глянул на меня:

– Готова?

– Да.

Тимур вздохнул:

– Хорошо выглядишь.

Я кивнула ему и прошла вперед. Я и без Тима знала, что выгляжу хорошо.

Надо сказать, вчера мы с Вероникой еще раз посетили маленький магазинчик его знакомой в старой части города. Я приобрела там светлый полотняный костюм и совершенно чудный топ вишневых тонов, в вырезе которого замечательно смотрелся подарок Тимура. Я подобрала к костюму нарядные бордовые туфли с закрытым носком и пяткой. Марина оценивающе глянула на мой вид, поискала и принесла подходящую светлую сумку с полотняными вставками и бордовый поясок крокодиловой кожи.

Внизу, у лестницы, он придержал меня:

– Значит, как договорились. До десяти часов у меня планерка, потом я заберу тебя, посмотрим твой новый кабинет. Распорядишься насчет мебели, к завтрашнему дню все подготовят. А в обед можете отметить у Рустама твой уход. Учти, я буду рядом, в соседнем зале. После обеда я тебя увезу, у нас с тобой важная встреча, мне нужно, чтобы ты на ней присутствовала. А завтра с утра можешь выходить на новое рабочее место. Я думаю, за понедельник все обсудят наши новости, привыкнут к мысли о твоем уходе, и со вторника офис будет работать в нормальном режиме. И вопросов задавать не будут.

– А ты? – Он непонимающе глянул на меня, и я пояснила: – Ты не боишься расспросов?

Он почесал переносицу дужкой солнцезащитных очков, вздохнул:

– Сам я никому вопросов не задаю, да и от других не приветствую. Ну, вперед!

В вестибюле его сразу же задержал знакомый, а я поднялась на свой этаж в одиночку. Перевела дух, нацепила на лицо дежурную улыбку, повернула ручку тяжелой двери и вошла.

Первым меня увидел Олег. Он поднял на меня глаза, и радостно заорал:

– Вика! Ты вышла уже, что ли? Ну, наконец-то!

Все собрались около меня, даже Игорь оторвался от своего ненаглядного компьютера, и вышел к нам.

Света внимательно оглядела меня и ахнула:

– Выглядишь – просто блеск!

Юлька поддержала ее:

– Ты, вроде, ремонтом собиралась заняться, а выглядишь, как будто в Испании отдыхала. Загорела и похорошела просто неприлично!

– Прилично, прилично! – протиснулся к нам Саша Алексеев. – Действительно, как отдохнула?

Я засмеялась:

– Можете не верить, но я почти все время занималась ремонтами.

В комнату вошел Юзик, глянул на меня и незаметно кивнул. Я наклонила голову и насторожилась.

С обычными насмешливыми интонациями он спросил:

– Ну, что? Рассказала все новости?

– Да нет, я не хотела без тебя.

Я увидела обращенные ко мне лица ребят и спокойно произнесла:

– Я написала заявление об увольнении, с сегодняшнего дня.

Первым пришел в себя Олег.

– Вот это да! – Он повернулся к Юзику: – Юрка, ты сошел с ума, что хочешь отпустить ее?

Юра вздохнул, подошел ко мне, встал рядом, прикоснулся рукой к моему локтю и сказал:

– Это еще не все наши новости.

Он ободряюще кивнул мне, и, волнуясь, я начала:

– Ребята! Мы проработали вместе три года, я от вас многому научилась. Вы стали мне настоящими друзьями. Мы с Юрой познакомились у вас на глазах. Поэтому вам первым мы хотим сказать, что приняли решение расстаться.

Воцарилась тишина. Олег, с сожалением глянув на Юру, сказал:

– Надеюсь, что вы нас просто разыгрываете.

Юра накрыл своей ладонью мою руку, сжал ее:

– Нет. Все так и есть. – Он помедлил, продолжил: – Я думаю, что мы можем рассчитывать на вашу поддержку и понимание.

Света с Юлей переполошились:

– Ой, Вика, как жалко!..

Я улыбнулась и решительно объявила:

– По сложившейся традиции, приглашаю всех в «Аланию», отметим мой уход. Я позвоню Рустаму и закажу все на половину первого, если никто не возражает.

Олег и Саша Алексеев переглянулись, и Саша сердито сказал:

– Мы таки очень возражаем. Юра, ты – больной на всю голову! Значит, это правда, все эти разговоры и слухи. О, Господи.

Света вмешалась:

– Подожди, а куда ты хоть уходишь-то?

Я ничего не успела ответить. В этот момент дверь открылась, и появился Тимур.

Страшно деятельный, видимо, под влиянием только окончившейся планерки, он решительно подошел к нам, по дурацкой мужской привычке пожал по очереди ребятам руки, а девчонкам кивнул.

– Ну, надеюсь, вы тут уже наговорились. – Он повернулся ко мне. – Вика, я за тобой.

На глазах онемевших от изумления зрителей он взял меня за руку, другой рукой ловко обнял за плечи и решительно направил к выходу. Уже от дверей он оглянулся и благодарно кивнул Юре. Дверь за нами закрылась.

Тимур с насмешливым интересом посмотрел на меня:

– Ну, как ты?

Я поежилась.

– Живая. Но ты появился очень вовремя.

Последующий час я осматривала свои новые апартаменты, иначе это назвать трудно. Раньше эти комнаты занимал офис страховой компании, но сейчас они уже пару месяцев пустовали. Здесь был мой кабинет, рабочая комната на четыре стола и еще небольшая комнатка непонятного назначения, с мягкой мебелью и низким журнальным столиком.

Тимур сказал:

– Это для бесед с посетителями, наверное. Но ты, если захочешь, можешь использовать для этих целей нашу общую комнату для переговоров, там гораздо удобнее.

Я кивнула:

– Давай, я сначала присмотрюсь, а потом решу.

Я переговорила с завхозом, и мы сделали все необходимые распоряжения.

– Штат наберешь сама. Для начала человека два-три, а там, как будет нужно. У меня есть хорошая сметчица на примете, пришлю ее тебе.

– Я позвоню своему декану, посмотрю на наших выпускников. Может, кто-то ищет работу.

Он кивнул. Воспользовавшись тем, что мы остались одни, подошел ко мне и обнял за талию, запустив руки под мой пиджак. Посмотрел на мое лицо, но целовать не стал, опасаясь помады:

– Нет, разве можно так краситься? Поцеловать некуда.

Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился Саша Задорожный, с большой коробкой в руке.

Укоризненно сказал:

– Вы все целуетесь? И что же это делается, граждане? Вам дома места мало, что ли?

Тимур, не выпуская меня из рук, спросил:

– Сашка! Тебе чего надо, а?

– От тебя – ничего. Вот пришел девушке подарок сделать, чайник принес. – Он протянул мне коробку. – Ужасно люблю с тобой пить кофе. И учти, – добавил он в сторону Тимура, – я теперь ближе к Вике, чаще буду в гости ходить.

Я взяла коробку, заглянула внутрь. Действительно, чайник.

– Саша, я тебя люблю.

Он скосил глаза на Тимура и весело сказал:

– Там тебя в приемной толпа народа дожидается.

Тимур вздохнул, наклонился ко мне и сказал:

– Ну, тогда до встречи.

Мы устроились в банкетном зале. В послеобеденное время там почти никого не бывает. Рустам сам проследил, чтобы все было, как следует. Он подмигнул мне, уходя.

Юлька с завистью сказала:

– И как некоторым так удается вертеть мужиками, вот скажи?

Я нахмурилась:

– Это ты о чем?

– Да вот хоть его взять, к примеру. Можно сказать, с руки ест! А какой почет и уважение оказывает! Я в прошлом году заказывала здесь столик на день рождения, попробовала с ним так фамильярничать, так он меня пообещал свозить на выходные на свою дачу. Прикинь?

Светка засмеялась:

– Мусульмане – они все такие. Русских женщин не уважают.

Я нахмурилась.

– Если ты имеешь в виду конкретно хозяев этого заведения, так они христиане.

– С чего ты взяла?

– Да ты в меню посмотри, там свинины полно!

Юлька махнула рукой:

– Ты же знаешь убойную силу Викиной скромности? Когда этот ресторан только открывался, мы с ней сюда заскочили. Во-первых, она запоминает с первого раза все эти дикие названия, во-вторых, пошла на кухню, чтобы узнать рецепт вот этой жареной в меду лапши, убей меня, если я смогу воспроизвести, как она называется. В-третьих, сделала им убойную рекламу: весь наш офис и все наши клиенты теперь здесь завсегдатаи.

– Так ведь и правда, вкусно и недорого кормят!

– Ну и, помимо прочего, подружилась с хозяином: помогла его племяннице поступить в институт!

Я засмеялась.

– Помогла! Да у девчонки – несомненный талант! Если бы вы видели ее работы, это просто сказка Востока!

Светка махнула рукой:

– Я прекрасно помню, как ты на прием к ректору ходила, носила ее рисунки. У твоего таланта ни прописки, ни воспитания, ни образования толкового!

Я кивнула:

– Ну да, я ей по английскому переводы делать помогала, потому что там, дома, у них вообще иностранный не учили. Учителей не было. Там почти война, где уж тут английский учить?

Наши препирательства прервало появление моих гостей. Юзик не пожелал к нам присоединиться, но это бывало достаточно часто. А вот появление за столом Ольги Костромеевой меня насторожило. Мы все уселись за стол, официант наполнил наши бокалы.

Олег и Саша переглянулись. Потом Саша поднялся:

– Вика! Объявляя о своем решении уйти, ты сегодня сказала, что училась работать у нас. Я уже не мальчик, но хочу тебе признаться, что и ты нам многое дала. Ты – образец ответственного отношения к делу, прекрасный работник, отзывчивый, добрый человечек. И просто красавица. В общем, я закругляюсь, а то меня сейчас все сожрут. Мы все желаем тебе счастья, успехов на новом месте. И, чтобы ты знала, я очень завидую Тимуру.

Саша потянулся ко мне с бокалом, а Олег засмеялся:

– Жалко, Гараев тебя не слышит!

Все зазвенели хрусталем, зашевелились, заговорили. И все равно я расслышала, как Ольга наклонилась к Юльке и спросила ее:

– Гараев-то тут при чем?

Та только дернула плечом. Ясно, Ольгу у нас не особо жаловали за высокомерие, близость к начальству и завистливость.

Разговор перескакивал с темы на тему, обсуждали новые заказы, полученные уже после моего ухода, расспрашивали меня о новой работе.

Воспользовавшись паузой в разговоре, Костромеева спросила, где, собственно, я буду работать.

Светка ей пояснила:

– Вика переходит в фирму Гараева, ты разве не знала? Это ей готовят помещение на втором этаже. Я уже и то сбегала посмотреть.

Костромеева как-то резко выпрямилась, но промолчала.

А Светка, как ни в чем не бывало, продолжила:

– Интересно, как у вас там платить будут?

Я пожала плечами:

– Я и сама еще не знаю. Но обязательно все это обдумаю, ты же меня знаешь!

Юлька уважительно сказала:

– Да уж, знаем!

Мы наговорили друг другу кучу приятностей, а потом Олег принес пакет.

– Это тебе на память о нас.

Я раскрыла тисненую бархатом коробку и ахнула: это был альбом, очень редкое издание, французская гобеленовая вышивка восемнадцатого века.

Костромеева, вытянувшая от любопытства шею, разочарованно сморщила нос.

Я подняла глаза на ребят:

– Вы с ума сошли! Это же дорого безумно!

Олег засмеялся:

– Какие между друзьями счеты! Мы рады, что угодили.

Ближе к трем часам, когда общее оживление стало спадать, в зале появились Тимур, Юра и Саша.

Юра насмешливо посмотрел на нас и полушутя заявил:

– Торжества по случаю перехода Вики на другую работу можно объявлять закрытыми? Чувствую, сегодня от вас никакого толку не будет, до утра все свободны.

Тимур направился к вышедшему ему навстречу Рустаму, а я поймала напряженный взгляд Ольги. Этой-то что не так?

Мы поблагодарили Рустама, шумно препираясь, вышли из кондиционированной прохлады зала в московскую жару. Все расселись по машинам, Светку и Юлю забрал Саша. Ольга Костромеева демонстративно подошла к машине Юзика.

Тимур приобнял меня за плечи:

– Пойдем?

Рустам удивленно посмотрел на все это, а потом не то сердито, не то одобрительно сказал ему:

– Ну, ты – красавчик!

Тимур хмыкнул, а все, впрочем, кроме Костромеевой, засмеялись.

Мы ехали в машине, и я была так взбудоражена встречей с ребятами, что не заметила, как подъехали к дому Тимура.

Я недоуменно глянула на него:

– Ты же говорил, что у нас встреча?

– Ну да, и очень важная.

Он открыл передо мной дверь, схватил меня за руку и протащил через прохладный холл к лифту.

– А почему тогда?..

– А потому. Помолчи, а?

Он начал целовать меня еще в лифте, потом торопливо втащил в квартиру, на ходу стянул пиджак и юбку, потом стянул топ и чуть притормозил в своем движении. Но теперь уже спешила я. Прохладный шелк покрывала не остудил моей разгоряченной кожи, и размеры вселенной внезапно сузились до размеров нашей спальни.

Я вышла из душа. Тимур лежал на подушках, заложив руку за голову, и внимательно смотрел на меня. Я запрыгнула на кровать и устроилась рядом.

– Тим, слушай, как же мы будем работать вместе?

Он вздохнул:

– Думаю, что привыкну к тебе.

Я приподнялась на локте и грозно сказала:

– И не надейся!

Он жалобно посмотрел на меня:

– Ну, хоть чуточку!

Я смягчилась:

– Чуточку можно.

Кажется, я уснула. А когда проснулась, мы решили, что на работу сегодня можно больше не идти. За окном вечерело.

Тимур подошел к окну, закурил.

– Сегодня безумный день. Не знаю, как по твоим ощущениям, а я чувствую, что Юрке должен. Даже не знаю, смог бы на его месте поступить так, как он?

Я рассудительно сказала, помолчав:

– Юра знает, что косвенной причиной случившегося был он. У него масса недостатков, но он всегда честно платит за то, чего ему захотелось. И никто не виноват, что у этого желания оказалась такая цена. – Он курил, не оборачиваясь ко мне, и я добавила честно: – Тимка, я сейчас так ярко счастлива, что не могу объективно рассуждать об этом. Ты посчитаешь меня жестокой, но я не могу сейчас ни о ком думать, кроме как о нас и о том, что с нами происходит. Ты разочарован?

Он повернулся ко мне:

– С ума сошла? Слушай, выходи за меня замуж?

Я засмеялась.

– Эх, ты! Во-первых, для начала мне надо с Юрой развестись, во-вторых, так предложение не делают.

Он досадливо и упрямо наклонил голову:

– Да слышал я, про принца на коне, клятвы и цветы! А так просто ты не согласишься?

– Ну, это как уговаривать будешь, – вздохнула я.

Чтобы не отвлекаться, следующий рабочий день я начала со встречи с Николаем. Мы поехали вместе с ним на квартиру Яблонской. Целый день я и Инна Николаевна, ее помощница, паковали вещи по коробкам и ящикам. Все коробки я тщательно подписывала.

Игорь Алексеевич любезно предоставил в наше распоряжение какой-то пустующий склад, завтра всю мебель должны вывезти, и можно начинать.

Я просмотрела свои эскизы, сделала кое-какие замеры. Потом отпустила Инну Николаевну, и поехала домой.

Тимур уже вернулся. Сначала мы хотели пойти куда-нибудь поужинать, но потом Тим сказал, что вообще не голоден. Подозреваю, что сама спровоцировала его, расхаживая мимо в одном белье. В общем, часов в десять вечера мы поднялись, и я пожарила ему отбивные и сделала салат из огурцов и помидоров на скорую руку.

А потом мы уселись на лоджии, любовались ночным городом. Тимур плеснул себе виски в тяжелый хрустальный стакан, а я сварила кофе.

Он глянул мне в чашку:

– Ты же не уснешь!

Я прижалась к нему спиной, пристроила голову на его плечо, взяла за руку:

– А я не боюсь. Если не усну, ты меня укачаешь!

С утра я сделала необходимые распоряжения Николаю и оставила его с электриками, сантехниками и представителями фирмы «Новые окна». Сама уехала в офис. Там меня ждал сюрприз в виде невысокой испуганной девушки моих лет. Девушка оказалось новой сметчицей.

Она сказала, что меня искали и очень сердились, что не застали. Я успокаивающе улыбнулась ей, и только хотела расспросить, как дверь открылась, и влетел сердитый Саша Задорожный.

– Где тебя носит? Я вчера раз пять заглядывал, ты так и не появилась.

Я виновато вздохнула:

– Саша, я здесь, между прочим, работаю.

Он громко сказал неизвестно о ком: «Эксплуататоры хреновы!», но сердиться перестал.

Мы познакомились с Наташей, Сашка принес коробку конфет, а я достала чайник и приготовила кофе.

Стульев в моем кабинете еще не было, только кресло, поэтому мы прикатили из смежной комнаты стул для Наташи, а Сашка уселся на подоконник.

Он прихлебывал кофе, с удовольствием поглядывая на нас:

– Ну, наконец-то! А то, как неродной.

Вскоре он ушел, вернее, умчался, а мы с Наташей занялись сметой на ремонт квартиры Яблонской. Я нашла свою записную книжку и уселась за телефон. Где-то через час мы переглянулись и рассмеялись: такое впечатление, что мы сто лет вместе работаем. Мы выпили еще кофе, доели конфеты.

Она спросила про Сашу:

– Он часто такой сердитый?

Я засмеялась.

– Он ужасно добрый и веселый. Смотри, не влюбись в него, у нас по нему знаешь, сколько девчонок страдает? Только все это зря. Сашка – убежденный холостяк.

Она вздохнула:

– А ты?

– Чего?

– Ты не влюбилась в него?

– Нет, мы – просто друзья.

Она облегченно вздохнула:

– Тогда хорошо.

– Это почему?

– Ну, ты – красивая очень, с тобой трудно соревноваться.

Я испугалась.

– И не надо. Ты тут наших дел всех не знаешь, послушай, посмотри. Я надеюсь, что мы с тобой сработаемся.

Всю неделю нам с Юрой удавалось не встретиться. Не то, чтобы мы прилагали к этому определенные усилия, просто так получалось. Костромееву я тоже не видела. Но везение не бывает бесконечным.

В четверг, спускаясь по лестнице на обед, я столкнулась с ним.

Светка и Юлька, не сговариваясь, подхватили Наташку и прошли вперед.

Он сунул руки в карманы пиджака и принял одну из своих немыслимо изящных поз.

– Как дела?

Я кивнула:

– Все нормально. А ты?

– Уже лучше. – Я с тревогой глянула на его лицо. Желая отвлечь меня, он сказал: – В понедельник приезжает мама. Если захочешь, приходи. Она рада будет.

– Я подумаю.

Он спокойно посмотрел на меня. Я представила, как ему противно в квартире, полной наших общих воспоминаний. В порыве раскаяния, я попросила его:

– Юра, оставь для меня ключи у консьержки. Я завтра заеду, заберу свои вещи.

Он кивнул.

Светка и Юлька с любопытством вытаращились на меня:

– Ну, как он?

Я пожала плечами.

– Откуда я знаю? Вы с ним больше общаетесь, чем я. Мы идем обедать или нет?

В пятницу я предупредила Тимура, что хочу забрать вещи из квартиры Юры. Он только кивнул:

– Помощь нужна?

Я отрицательно помотала головой.

Поворачивая ключ в двери, я испытывала странное чувство, что вхожу в чужой дом. Хотя прожила здесь три года. Квартиру Юра купил за год до женитьбы, обставил ее по своему вкусу и разумению. Поселившись в его холостяцком гнездышке, коренных изменений я не вносила. Помню, что еще с год после свадьбы я считала домом старую квартиру родителей в Игральном переулке.

Я захватила с собой пустые коробки из квартиры актрисы, не понадобившиеся мне. В одну из них я покидала всю распечатанную косметику с туалетного столика в спальне, кипу неизвестно зачем хранимых мной открыток и поздравлений от родителей, всякую мелочь из ванной комнаты. Освободила ящики комода, упаковала свои костюмы и платья.

Оглянувшись на разоренный шкаф в гардеробной, я раздвинула многочисленные костюмы и рубашки Юзика, чтобы ему в глаза не бросалось то, что часть вещей из шкафа забрали.

Я прошла в кабинет, порылась в ящике стола и забрала кое-какие документы, коробку со своими дисками и свои кулинарные книги, рассудив, что Юре они вряд ли понадобятся.

Я заметила, что не все вещи лежат на привычных местах, а пыли на полках совсем нет, и ванная комната в порядке. Наверно, Юра с кем-то договорился, что у него будут убирать.

В ответ моим мыслям я услышала шум в коридоре. Я вышла и столкнулась в дверях с немолодой симпатичной женщиной. Она растерялась:

– Извините, я обычно убираю здесь по пятницам. Но, если я вам помешала, я могу прийти попозже…

Я возразила:

– Наоборот, вы мне очень поможете. Я уезжаю, хочу собрать свои вещи. И буду признательна, если вы мне поможете навести после себя порядок.

Видно, она была в курсе наших семейных проблем, потому что сочувственно посмотрела на меня:

– Я узнала вас, конечно. Ваше фото в спальне…

Я сказала:

– Да, кстати, – пошла в спальню, вернулась с фотографией в руках. – Это тоже не к чему оставлять здесь.

Вместе мы еще раз прошлись по квартире. В кухне мне на глаза попалась смешная чашка с сердечками. Я вспомнила, что часто вечерами пила из нее кофе, сидя в кабинетном кресле с книгой, пока Юра сидел за клавиатурой. Повертев в руках, я решительно сунула ее в коробку.

Телефонный звонок застал меня уже в холле. Тимур спросил:

– Ну, как, собралась? Я сейчас пришлю ребят, они заберут все. И не спорь. Куда отвезти вещи: ко мне или в Петровское?

Я представила, что все это придется еще раз разбирать, и вздохнула:

– Давай в Петровское. Тимур, я не буду дожидаться ребят, пусть заберут коробки внизу, у консьержки. А мне еще в пару мест надо заехать. Встретимся в офисе, ладно?

Перед самым концом рабочего дня я забежала к девчонкам, чтобы забрать у них диск обновлений нормативных материалов. Когда я вошла, заметила, что они обе как-то странно выглядят.

– Вы чего?

Света сдавленным голосом спросила:

– Ты сейчас никого не встретила на лестнице?

Я изумилась.

– Нет. А что?

Юлька возмущенно сказала:

– Сейчас, за несколько минут до тебя, сюда зашла Ольга Костромеева. Я спросила ее, где Юрий Степанович. Она разоралась, как сумасшедшая, что не позволит за своей спиной шептаться, что тоже много чего знает про всех нас, что она Юрию Степановичу не нянька. Я растерялась ужасно, пыталась с ней как-то объясниться. Костромеева неожиданно расплакалась, стала жаловаться, что ее никто не любит, что зря мы все носимся с тобой и что скоро мы все узнаем, какая ты на самом деле. И добавила, что Гараев ошибается, что с ней можно так обращаться, что она всем докажет. И ушла, вот буквально за несколько секунд до твоего прихода. Вы просто должны были встретиться!

Я пожала плечами:

– Я никого не видела.

Поудивлявшись странностям в поведении Ольги, я забыла забрать диск и вернулась к себе.

За моим столом сидел Тимур и играл в «Сапера». Он на меня весело глянул:

– Собираешься? Я за тобой. Вероника только что звонила, просила купить каких-то пирожных, говорит, ты знаешь, каких.

Я подошла ближе, он ухватил меня за руку и усадил на колени.

В общем, мысли по поводу странного поведения Ольги Костромеевой мгновенно выветрились из моей головы.

– Ты уже освободился? Мы можем ехать?

Он вздохнул:

– Мне сегодня еще нужно встретиться с одним человеком, так что, если хочешь, можешь ехать одна. Я приеду попозже. Но мы можем вместе поужинать. – Он виновато глянул на меня: – Звонил Сашка, приглашал в воскресенье попариться. Так что я переночую в Москве. Там будет Юрка, и я не хочу отказываться. И так все непрочно.

Я замерла в его руках, и он повернул к себе мое лицо.

– Сердишься?

Я помотала головой. Потом скосила на него глаза:

– Из-за меня у тебя столько неприятностей. – Он прижал меня сильнее, и я шутливо вырвалась из его рук. – Вот только без вольностей!

Мы вместе поужинали в «Алании», и договорились, что я поеду в Петровское на своей «Октавии», а в понедельник приеду с Вероникой. Тимур поклялся, что не будет задерживаться, и присоединится к нам, как только освободится.