Не знаю, насколько спокойной выглядела я внешне, но только Сергея это не обмануло.

Едва мы вошли в дом, он поймал меня, прижал к себе и сердито сказал:

— В твоей жизни все будет хорошо, слышишь?

До этого я еще как-то сдерживалась, а тут как запруды прорвало.

Я рыдала, всхлипывая и задыхаясь, а он терпеливо обнимал меня, прижимал голову и твердил какие-то успокаивающие слова:

— Тише, девочка, тише. Детей перепугаешь.

Он усадил меня на диванчик, сел рядом. Стянув свой пиджак, он укрыл меня им. Гладил волосы, целовал мокрые глаза и волосы у висков.

Я успокоилась. Вымотанная истерикой и усталостью долгого дня, я, кажется, задремала, временами всхлипывая и вздрагивая. Сергей наклонился, расстегнул ремешки на моих туфлях, уложил меня на подушки, и лег рядом, не выпуская из рук. Я вдруг испугалась, что он сейчас сделает что-нибудь не так, и исчезнет это замечательное чувство тепла и защищенности. Почувствовав мое движение, он приподнялся на локте, провел рукой по моему лицу, нашел в темноте мою руку и поцеловал в раскрытую ладошку.

— Спи.

Я благодарно задышала и уснула в ту же минуту.

Проснулась я от особенно громкого удара грома, попыталась натянуть на себя одеяло, и поняла, что лежу на веранде, в вечернем платье, укрытая пиджаком Сергея. Рядом никого не было, и я села, спустив ноги вниз.

Отвесная стена дождя отгораживала меня от остального мира.

Неожиданно по ступеням веранды поднялся Сергей. Он был насквозь мокрый, вода стекала с волос, мокрая рубашка рельефно обрисовывала плечи.

— Ты откуда? — изумилась я.

Он неожиданно рассмеялся:

— Не поверишь, но у меня образовалось срочное дело.

Неожиданно в свете молнии я заметила на его рукаве темное пятно.

— Что это?

— А, пустяки. Просто царапина.

Я включила свет и, несмотря на его сопротивление, посмотрела ранку. Это был длинный тонкий порез чуть выше локтя.

— Надо обработать и забинтовать, — решила я.

Принесла из аптечки перекись, бинты, пластырь. Сергей наблюдал за моими действиями. Он снял рубашку и положил ее на спинку кресла.

Я подошла к нему. Чтобы мне было удобней, он расставил ноги и повернулся ко мне раненой рукой.

Я обработала рану, подклеила пластырь, чтобы края не расходились, забинтовала руку.

Участливо спросила:

— Ты как?

Он засмеялся:

— Плохо. Мне срочно нужна сиделка.

Сергей вынул из моих рук ножницы, которыми я обрезала кончики бинта, пристроил их куда-то на стол. Он притянул меня к себе, усадил на колено и здоровой рукой провел по ноге, от щиколотки до бедра. Я попыталась освободиться, стараясь не задеть забинтованную руку, но, то ли я не прилагала должных усилий, то ли Сергей был гораздо сильнее меня, но он подхватил меня на руки и перенес на диван. Потянулся и выключил светильник, уже нетерпеливо освободил меня из шелкового платья. Он склонился надо мной, слегка касаясь моей кожи горячими губами.

Я задышала в его руках, а потом уже чувствовала только его и свое нетерпение, и все получилось просто замечательно.

Я пристроила голову на здоровую руку, прижалась к нему всем телом и провалилась в сон.

Он затеребил меня:

— Эй, не спи. Да что же это такое! Во всех передачах о сексе женщины рассказывают, что мужики сразу после этого засыпают, а тут самому впору пожаловаться.

Я засмеялась:

— Вот не думала, что мужчины когда-нибудь смотрят такие передачи.

Он привстал на локте, всмотрелся в мое лицо:

— Ты — красивая. Если бы ты только знала, какая ты красивая.

Я сонно вздохнула:

— Я рада, что ты так думаешь.

От нашей возни шпильки в моей прическе повылезали, и он вытаскивал их, одну за другой, пропуская мои волосы сквозь пальцы. От его прикосновений у меня кружилась голова.

Сергей помолчал, а потом задумчиво спросил:

— Послушай, а эти акции, от которых ты отказалась, это очень много, если посчитать на деньги?

Я дернула плечом:

— Понятия не имею. — Окончательно проснувшись, села в постели и сердито спросила: — А тебе-то это зачем?

Он обнял меня и уткнулся лицом в колени:

— Честно сказать, совершенно незачем. Мне понравилось, как ты разобралась с этой семейкой. Только, если сказать правду, мне жалко мужика.

Я промолчала.

Он устроился поудобнее, нашел сигареты, но закурить не смог:

— Черт, куда-то зажигалку сунул. — Он еще повозился некоторое время, я при этом продолжала молчать. — Знаешь, немногие из знакомых мне женщин так поступили бы. Ты не жалеешь о том, что сказала им правду? В принципе, они никогда бы ее не узнали, тем более что Данька действительно похож на Тобольцева-старшего.

Я подняла к нему лицо и мрачно ответила:

— Ничего удивительного в этом нет. Он и есть его внук.

Сергей помолчал, потом спокойно спросил:

— Это Андрей?

Я утвердительно кивнула.

Он вздохнул:

— Я должен был догадаться. Ну, он смотрел на тебя как-то странно, ты старалась реже к нему обращаться. У вас был роман?

Я поежилась.

— Нет. Никакого романа. Мне было семнадцать лет, я, как полная идиотка, влюбилась по уши, а может быть, это гормоны были, как говорит тетя Лика, я толком и не помню ничего. А он уже тогда был совсем взрослый. До сих пор не знаю, зачем ему понадобилось тратить на меня столько времени и душевных сил? Я сама хотела всего, что со мной тогда случилось, так что и винить некого. Он уехал, даже не простившись со мной.

Сергей тряхнул головой:

— Как уехал? И ничего не попытался объяснить?

— А зачем? Мне Гоша все объяснил. Андрей тогда уже некоторое время встречался с Аллой, все хотели этого брака. Судя по возрасту Милочки, они почти сразу же решились завести ребенка, она ведь Даньке почти ровесница. В принципе, если бы я не была тогда такой дурой и не приняла бы так всерьез его внимание ко мне, все было бы просто замечательно. Знаешь, первая любовь, и все такое. Андрей ко мне прекрасно относился в течение всего времени, что длилось наше увлечение.

Сергей молчал. Я горько усмехнулась:

— Может быть, поэтому я так и не решилась на серьезные отношения с кем-то другим. Ведь если он был так хорош, и так жестко разорвал все, то чего ожидать от других мужиков? Да и, если честно, рыцарей, желающих посадить меня с сыном на коня и увезти в дальние страны, на горизонте не наблюдалось. А я и так не чувствовала себя одинокой, у меня ведь был Данька, друзья, работа.

Он кашлянул, виновато спросил:

— Что, так сильно любила его?

— Сначала — да, любила. А потом прошло столько времени, да и я повзрослела... В общем, я ехала сюда и надеялась, что не увижу его.

Сергей хмыкнул

— Ну и как ты? Ну, в смысле, как встретились, и все такое?

Я отвернулась.

— А никак. Так получилось, что я все время занята была тем, что происходило между нами, и на Андрея как-то не слишком обращала внимание. Ну, а ему так и вовсе все это давно не интересно.

Сергей, наконец, оставил попытки найти зажигалку, улегся и закинул руки за голову.

— Ну, не скажи. На мой взгляд, он к тебе просто-таки неровно дышит.

Я смутилась.

— С чего ты взял? Я замечаю, что ты ревнуешь меня к братьям, только напрасное это дело.

Он утвердительно кивнул:

— И к братьям, и к племяннику. Не иначе, у них это семейное.

Я укоризненно посмотрела на него, и он засмеялся. Приподнялся, притянул меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

— Зря я тебе это все рассказала.

— Ничего не зря. Терпеть не могу тайны и недомолвки. Угораздило меня влюбиться в такую принцессу!

Я удивилась:

— А ты влюбился?

Он вздохнул.

— Не знаю, что вы, женщины, думаете о нас, но только я-то в тебя влюбился еще тогда, у лифта.

— А чего ж молчал раньше?

— Если ты помнишь, я пытался к тебе подкатиться, но ты мне целую лекцию прочитала. Знаешь, я ведь уже не мальчик, и женские ножки, пусть даже и такие красивые, как твои, не решают вопрос. Все это время я наблюдал за тобой, присматривался. А сегодня окончательно понял, что лучше тебя не встречал, да, наверное, и не встречу никогда.

Я благодарно потерлась носом о его плечо, и он обнял и прижал меня к себе. Мне совсем не хотелось высвобождаться, а потом это и вовсе стало ни к чему.

Под утро мы все-таки переместились в мою спальню, и проснулась я рядом с Сергеем. Несмотря на то, что ночью удалось поспать всего ничего, я чувствовала себя полностью отдохнувшей. В общем, просто замечательно чувствовала.

Я потянулась, и Сергей рядом со мной мгновенно открыл глаза.

— Ты куда? — недовольно спросил он. — Хочешь сбежать?

Я счастливо засмеялась:

— Еще чего!

Он окончательно проснулся, притянул меня к себе и, стягивая простыню, начал целовать плечи, грудь.

Потом, уже после всего, Сергей лежал рядом, и я слышала, как гулко стучало его сердце. Я повернула голову и прижалась открытым ртом к его коже. Он посмотрел на меня с ласковой насмешкой:

— Надеюсь, ты хотя бы жалеешь, что столько времени потеряла зря.

Я вышла из душа. Из одежды на мне были только крошечные трусики и топ. Сергей с интересом рассмотрел меня:

— Хорошо выглядишь!

Я с опаской глянула на его длинные руки и, осторожно обходя его, вынула из шкафа джинсы и миролюбиво сказала:

— Может, поднимемся? — и уже жалобно добавила: — Есть хочу, просто ужасно!

Он кивнул:

— Я сейчас. — Сергей натянул брюки, в которых вчера был в ресторане и огляделся по сторонам: — Черт, где моя рубашка?

Я не успела ответить.

В коридоре послышался громкий топот, в комнату влетел Данька. Не обращая внимания на присутствие Сергея, он завопил:

— Мама, скорее, там с Милкиным дедом что-то случилось! Пойдем, сама посмотришь! Из окна нашей комнаты видно, что он там, у себя в кабинете, лежит на полу! И свет горит!

Сергей подхватился, подтолкнув ко мне Данила, пробормотал на ходу:

— Придержи-ка его, я быстро.

Как был, в одних брюках и босиком, он слетел по лестнице вниз. Мы с Данькой, опомнившись, кинулись за ним.

В доме Тобольцевых еще спали, учитывая наше позднее возвращение. Во всяком случае, было тихо. После вчерашней бури все сияло. Крупные капли росы, еще не высохшие на листве, сверкали в лучах солнца.

Калитку между нашими домами он оставил распахнутой настежь, и мы беспрепятственно прошли в сад Тобольцевых.

И сразу же наткнулись на Сергея. У него было такое мрачное лицо, что сердце у меня сразу рухнуло куда-то в живот.

Он сердито сказал:

— Вы чего тут? Уведи Данила, нечего ему тут делать. Я пойду, разыщу Андрея и Игоря. А ты побудь с детьми.

Я схватила его за руку:

— Что там? Все так плохо?

Он кивнул:

— Хуже некуда.

Я промямлила:

— Я знаю, как с веранды открыть вторую дверь в кабинет. Давай войдем, может, он жив еще? Надо, наверное, вызвать врача?

Он посмотрел на меня, как на неразумного ребенка и подвел к калитке:

— Думаю, врач тут мало поможет. Лера, кто-то разворотил ему выстрелом всю грудную клетку. И ходить тут лишний раз не надо, может, следы какие остались. Пусть менты разбираются.

Нас попросили никуда не уходить, и весь день мы провели на веранде.

Сергей молча лежал на диване. Я заметила, что он о чем-то надолго задумался. Со мной он был рассеянно-нежен.

Я подумала, чем бы себя занять, и взялась готовить обед. Дети сегодня тоже непривычно тихо вели себя. Даже их компьютерная стрелялка сегодня молчит.

У соседей тоже тихо. Только к воротам то и дело подъезжают машины. Это не успевшие разъехаться гости, узнав о несчастье, идут и идут выразить молчаливое сочувствие родственникам. Проход во двор от самых ворот заставлен корзинами с цветами. Пришедшие тихо перешептываются, постоят и уходят.

Лидия Петровна у себя в спальне. После того, как ей все сообщили, она не произнесла ни одного слова. Игорь вколол ей что-то, она весь день не то спит, не то в забытьи.

Соболезнования принимают в основном Алла и Ксения. Вчера мне показалось, что Алла недолюбливала своего свекра, но сегодня она ведет себя образцово. А может быть, как образцовая жена и мать, так понимает свой семейный долг.

Я пересилила себя и зашла к ним с детьми.

Около калитки наткнулась на Ольгу Алексеевну, она пристраивала очередную корзину с цветами. Увидев меня, тихо заплакала:

— Лера, горе-то у нас какое! Такое горе, что и не сказать!

Я кивнула Игорю, который как раз вышел на веранду. Он спустился ко мне, взял за руку. Мы молча постояли, я погладила его по плечу, и мы тихо ушли, не прощаясь.

Обедали в кухне. Дети вяло ковырялись в тарелках. Я отправила их наверх, почитать. Против всякого обыкновения, Данька не ныл, чтобы я шла с ними. Я занялась мытьем посуды. Сергей задумчиво смотрел на меня.

Повязка на его руке съехала, и я сказала:

— Дай, перебинтую.

Он кивнул.

Я сняла бинт. Ранка уже затянулась и имела вид тонкой четкой полоски. Что-то мелькнуло в моей голове, но Сергей заговорил и отвлек меня:

— Не надо бинтовать. Ты же видишь, уже почти зажило. — Повернувшись, он обхватил меня руками, поднял лицо к себе. — Послушай, Лера, дай слово, что не поверишь ничему плохому, что можешь услышать обо мне.

Я попыталась высвободиться и с тревогой спросила:

— Ты о чем, Сережа?

Он только нетерпеливо помотал головой, наклонился и поцеловал меня.

От двери кашлянули.

Мы оглянулись, и Сергей выпустил меня из рук.

Молодой здоровяк, в форме с погонами и милицейской фуражкой в руках, стоял в дверях. Насмешливо спросил:

— Я не помешал? Не возражаете, если я войду?

Сергей вздохнул:

— Да ты, Виктор Алексеич, вошел уже, вроде. Присаживайся. — Сергей повернулся ко мне: — Знакомься, Лера, это местный сыщик, капитан Земцов Виктор Алексеевич. Он будет заниматься этим делом. Насколько я понимаю, у него к тебе дело.

Здоровяк кивнул.

— Сергей Данилович уже ответил на некоторые мои вопросы, хотя и не скажу, что при этом был очень откровенен. Мне бы хотелось выслушать вас, если не возражаете. Ну, может, вы видели или слышали что-то, или обратили внимание на что-нибудь необычное.

Я пожала плечами:

— Да нет. К тому же эта ужасная гроза ночью. Наверное, из-за нее никто не слышал выстрела. Знаете, может быть, вы будете задавать вопросы, а я на них отвечу? А то я не знаю, собственно, о чем рассказывать...

— Хорошо. — Он кивнул, сел за стол, заполнил бланк протокола, и перешел к вопросам: — Как давно вы знали убитого?

— Всю жизнь. Эта дача раньше принадлежала моему деду, и они познакомились с Тобольцевыми еще до моего рождения. Мы раньше каждый год отдыхали на даче, и всегда очень дружили с соседями.

Он нахально и весело рассмотрел меня:

— Странно, но я вас совсем не помню.

— Ну, может, виделись раньше, а потом забыли?

Он хохотнул:

— Вы всерьез предполагаете, что можно вас забыть?

Сергей кашлянул, и здоровяк перевел взгляд на него.

Я заторопилась:

— Последние девять лет, даже больше, я на даче не была.

— Что так? Карибы и Таиланды, небось, посещали?

Я пожала плечами:

— Разве это имеет какое-то отношение к делу? Нет, бабушка и дедушка умерли, а я — женщина работающая, просто не получалось с отпуском.

Он вкрадчиво спросил:

— А сейчас получилось?

— Я приехала продать дачу. И уже здесь встретила соседей. Мы с сыновьями, — я чуть запнулась, — Владимира Георгиевича с детства дружили. Знаете, такая летняя дачная дружба. В другое время года отношения почти не поддерживали.

— То есть вы не знали, что встретите здесь своих старых соседей? И именно Тобольцева-старшего?

— Конечно, нет. Тем более, что Владимир Георгиевич здесь и раньше никогда подолгу не бывал. У него серьезный бизнес, работа. Если и приезжал, то наездами, на неделю, не больше.

— А какие у вас с ним были отношения?

Я задумалась.

— Никаких. Он намного старше, общих интересов у нас нет, я уважала его, но относилась довольно отстраненно. Кстати, мне показалось, что в этот приезд он стал более человечным, что ли. Обычно я с ним могла за все лето и словом не перемолвиться.

Он помолчал, потом поднял на меня глаза, на самом дне которых плескалась усмешка:

— Давайте будем откровенны. Мне уже рассказали, что вчера у вас состоялась довольно напряженная беседа с убитым. Я так понял, что он собирался после этого разговора исключить вас из своего завещания.

Я недовольно нахмурилась:

— Нет, вас неправильно проинформировали. Он как раз собирался включить меня в число наследников, но я убедила, что не являюсь его, — я опять запнулась, — его кровной родственницей. Вы, кажется, меня в чем-то подозреваете? Да если бы мне нужно было это наследство, я бы просто промолчала. Зачем мне брать грех на душу и убивать его? И как, вы себе представляете, я могла бы это сделать?!

Теперь он уже откровенно насмешливо ответил:

— Ну, зачем же беспокоиться самой. У такой красивой девушки нет недостатка в приятелях, которые сделают для нее все, и даже больше, пообещай вы им отблагодарить их позже. Я, например, не отказался бы.

Я беспомощно оглянулась на Сергея. Он ласково спросил:

— Ты, парень, в своем уме? Чего несешь?

Здоровяк прищурился и посмотрел на него.

— Значит, я так понимаю, что правду рассказывать нам не хочется. Тогда я советую вам, Сергей Данилович, придумать правдоподобную версию того, как ваша зажигалка могла попасть в запертую комнату. Я смотрю, вы любите красивые вещи, так за ними нужно следить, а не разбрасывать в местах, где происходит убийство.

— Какая зажигалка? — пролепетала я.

Сергей повел шеей, как будто ему стал тесен ворот рубашки. Нехотя он сказал:

— Там, в библиотеке, нашли мою зажигалку.

Земцов неприятно ухмыльнулся:

— Да. И Сергей Данилович отказывается нам пояснить, как она там оказалась. Когда вы оба уходили, она была у него в руках, по крайней мере три человека из присутствовавших там мне это подтверждают. В том числе и оба ваших друга детства, мадам.

Я повернулась к Сергею:

— Я ничего не понимаю.

Он твердо сказал:

— Я даю тебе слово, что с той минуты, как мы с тобой ушли, я не видел и не разговаривал с Владимиром Георгиевичем. И уж тем более не стрелял в него. Ты мне веришь?

— Конечно.

Земцов подвел глаза к небу:

— Очень трогательно. Но, боюсь, для следствия вам придется поискать более действенные аргументы, чем ваше честное слово.

— Сережа, но я, и правда, не понимаю, что там с этой дурацкой зажигалкой? Когда ты мог ее там потерять?

Капитан засмеялся:

— Вот тебе и версия. Ты, значит, ее потерял, а убийца нашел и подбросил. Замечательно!

Разъяренный Сергей поднялся:

— Я сказал, что не хочу об этом разговаривать!

Теперь уже поднялся и капитан. Хищно улыбаясь, он сказал:

— А это, парень, как спрашивать буду.

Сергей не успел ничего ответить. Капитан Земцов наклонился и поднял что-то с пола за креслом. Я с ужасом увидела, что это вчерашняя рубашка Сергея, с кровью на рукаве.

Земцов рассмотрел находку:

— А это что такое? Рубашка мужская, дорогая, небось, а вот это пятно на ней — кровь.

Сергей нахмурился:

— Это моя рубашка, и моя кровь. Я вчера где-то руку порезал, видишь?

Он показал шрам.

Капитан кивнул, удовлетворенно улыбнулся, вынул из кармана телефон и скомандовал неведомому мне Николаю:

— Давай понятых, изъятие оформим.

Захлопнул телефон, повернулся к Сереже:

— Я тебе расскажу, где ты руку поранил, если ты запамятовал. Там в двери штуковина такая есть, я сам чуть об нее не поранился. Гляжу, а на ней кровь.

Я вспомнила такой же шрам на руке Игоря и побледнела.

Капитан кивнул в мою сторону:

— То, что ты был в доме, считай, уже доказано. Можешь срочно придумывать новую версию вместе со своей подружкой. Так что честным словом ты точно не отделаешься.

Сергей неожиданно успокоился, холодно посмотрел на капитана и сказал:

— Я не говорил, что не был в доме. Я дал слово, что не виделся с Тобольцевым-старшим, так оно и есть. Все, капитан, больше я тебе без адвоката и слова не скажу.

— А мне твои слова вовсе без надобности. Экспертиза все скажет.

— Ну, тогда не забудь сразу проверить рубашку на наличие частичек пороха, умник.

— Поучи свою подружку, как щи варить. — Земцов повернулся ко мне: — А вам посоветовал бы собрать кое-какие вещи своему приятелю. Учитывая его поведение, отказ от содействия следствию и особую тяжесть преступления, я принимаю решение задержать его. Пока на трое суток, а там посмотрим.

— Ну, капитан, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнул Сергей. — Лера, ты не волнуйся. Я тебе обещал, что в твоей жизни все будет хорошо, и сдержу слово. Да, и еще: свяжись с Анатолием, пусть придержит здесь ребят, они мне могут понадобиться. Хорошо?

Я только кивнула. Плакать не стала: Сергея огорчу, а придурка в погонах только порадую. Он истолковал это по-своему:

— Что-то твоя подружка не слишком печалится о том, что тебя закроют.

Сергей пожал плечами:

— Она знает, что это ненадолго.

— Ну-ну. Заходи, Николай, — обратился он к молоденькому пареньку, который появился в дверях. За его спиной я заметила испуганные лица немолодой семейной пары, присматривавшей за домом и садом по соседству. Видимо, их позвали понятыми.

Не знаю, чего мне стоило спокойствие, с которым я проводила Сергея. Изумленным Даньке и Александре я ничего объяснять не стала, просто сказала:

— Так надо. Отец сказал, скоро приедет. — Я присела на ступеньку крыльца, прижала руки к щекам. — Вы только не нервничайте. Он сказал, все будет хорошо.

Данька покрутил головой:

— Ну, мам, ты даешь. Сама лучше не волнуйся так. А то на тебя посмотреть страшно.

Сашка прижалась ко мне лицом и спросила:

— Мама Лера, это что же?

Я погладила ее плечо, потом помолчала и твердо сказала:

— Слушайте, мне нужна ваша помощь. Данил, ты за старшего. Александра, слезы отставить, потом поплачем, от радости. Мне сейчас нужно сделать пару звонков, вы уж меня не тревожьте, ладно?

Она вытерла глаза, кивнула.

В общем, обстановка была далека от идеальной, но пока все в пределах нормы.

Я позвонила Анатолию. Он внимательно, не перебивая, выслушал меня, хмуро буркнул:

— Дети с тобой? Жди, я сейчас буду.

В ожидании его приезда я привела в порядок кухню и веранду, а заодно и свои мысли. Поэтому, когда он появился, я уже почти спокойно предложила ему:

— Кофе? Или по-прежнему предпочитаешь пиво?

Он недоверчиво прищурился на меня:

— Лерка, у тебя железобетонные нервы. Давай пива. Сегодня весь день на улице, как в парной, после грозы влажность ужасающая.

Он устроился в кресле напротив меня, кивнул:

— Выкладывай, как на духу, что у вас тут делается. Про Владимира Георгиевича уже знаю. А вот Сергей тут каким боком?

Я рассказала ему о событиях вчерашнего вечера и сегодняшние новости. Анатолий вздохнул:

— Да, у вас тут прямо бразильский сериал разворачивается. И непонятно, почему молчит Сергей? Что ему понадобилось ночью в доме Тобольцевых?

Он покачал головой.

— После того, как ты позвонила, я тут переговорил кое с кем. Ребята клянутся, что свои никто бы на это дело не пошли. Ты не знаешь, случайно, там не пропало ничего ценного, все-таки коллекция оружия, и вообще в доме есть, чем поживиться. Например, влезли, а тут хозяин...

Я нахмурилась:

— Сама я там не была, но, со слов Сергея, на ограбление не похоже, и даже ружье, из которого стреляли, там же лежит. В сейфе деньги, кредитные книжки, ценные бумаги, и дверца сейфа приоткрыта, но, кажется, ничего не пропало.

— Ну, если так, то либо бизнес, либо бытовуха. Мое чутье мне подсказывает, что нужно копать вторую версию. Тем более, говоришь, намерение изменить завещание ни у кого энтузиазма не вызвало?

Я передернулась.

— Надеюсь, теперь этот вопрос снят с повестки дня. Представь, этот придурок в погонах решил, что я подговорила Сергея на убийство, чтобы Владимир Георгиевич не успел исключить меня из завещания. Ну, типа богатая наследница, потом поделим денежки или что там, акции, что ли...

Анатолий покачал головой:

— Действительно, придурок. Судя по деньгам, которые Сергей поднял недавно по нашему порту, человек он небедный. Но Вите Земцову все деньги, больше десяти штук баков, кажутся суммой, ради которой можно пойти на все. Он вообще сволочь редкостная: получает удовольствие, делая пакости людям. Но при этом мзды не берет, и активный ужасно, в связи с чем у начальства на хорошем счету.

Я запечалилась:

— Это плохо. Все равно придется как-то с ним договариваться. Сергея-то надо выручать.

Анатолий нахмурился:

— Это плохая мысль. Договориться с ним невозможно, он тип упертый, а если у них с твоим Сергеем не заладилось, он землю рыть будет, чтобы доказать, что это он — убийца. А мотив и возможность у него уже есть. Что за черт все-таки понес Сергея в дом к соседям? Неужто в своем доме ночью ему нечем заняться?

Я покраснела, вспомнив, как провела прошедшую ночь.

Анатолий искоса глянул на меня и вздохнул:

— Я попробую помочь, через брата. Единственная проблема — он сейчас в горах, приятель пригласил отдохнуть на пару дней, и связи с ним никакой. Но должен вернуться. Твоему Сергею придется попариться пару-тройку дней, но парень он крепкий, выдержит. Мы с тобой завтра его проведаем, есть у меня там свой человечек.

— Но не можем мы сидеть сложа руки. Надо что-то делать, искать убийцу, например. Если мы его найдем, то Сергея и так выпустят. Сергей просил придержать здесь его ребят, может, они чем помогут?

Анатолий кивнул:

— Они должны были завтра улететь, а сегодня я им отдых организовал. Ну, там баня, девочки. И что ты на меня так смотришь? Парни молодые, должны отдохнуть. Тем более, с заданием своим справились блестяще. — Он засмеялся и потер лицо. — Не знаю, где их нашел Сергей, говорит, какая-то питерская фирма, только ребята замечательные. Тут у нас с Сергеем одна проблема в порту образовалась, так они мигом все раскрутили. Друга у меня убили с год назад, ясно, что заказ, а только ни исполнителя, ни заказчика тогда не нашли. А еще жена приятеля акции свои, в наследство полученные, передала в управление одному хмырю, главным инженером у них работал. Вроде, он жениться на ней хотел, о ребенке заботиться. Ребята нарыли, что у него приятель близкий есть, и пару фотографий представили вдове. Та сразу в ум пришла, вернула акции под управление отца моего приятеля. Надо было видеть лицо этого любителя вдовушек с наследством!

Я нахмурилась.

— Гадость какая! Не люблю я такие истории.

— А я как их не люблю! А уж действующими лицами так и вовсе не хочется становиться. Но, как ты понимаешь, не все зависит от нашего желания.

— А с убийством друга твоего тоже разобрались? Кто его заказал-то? Этот, главный инженер их?

— Ну да, ему слабо. Воспользоваться обстановкой и сложившейся ситуацией он еще может, а вот организовать что-то — кишка тонка. Его только чуть прижали, и он заговорил, как заведенный. И выяснились очень любопытные вещи, да и экономист, которого Сергей прислал, тоже помог. Через налоговую и таможню удалось выяснить, что одна из фирм в порту резко увеличила грузооборот, к ним перешла часть заказов, через подставных лиц они арендовали часть портовых площадей. А ребята выяснили, что один из учредителей фирмы-поставщика оборудования, основной кредитор фирмы моего друга, приходится зятем руководителю этой фирмы. В общем, там теперь компетентные органы занимаются, а мы с Сергеем на этом фоне стали совладельцами пакета акций транспортного агентства в местном порту. Да он, наверное, тебе рассказывал?

— Нет. Мы в последние дни мало общались. Так получилось, — виновато пояснила я.

— Ну, не знаю. А только могу тебе сказать, что Сергей твой — парень непростой. — Он покрутил головой, добавил: — Так что особо не переживай. Если молчит — значит, так надо. А ребята, я думаю, завтра сюда подъедут, вот им все, как на духу, расскажешь. Я думаю, убийцу рядом где-то надо искать. Лидия Петровна ведь, наверное, не изменила своей привычке запираться на ночь? Так что это может быть один из тех, кто остался ночевать в доме. Судя по вчерашнему сборищу в ресторане, люди там были все непростые. Придется поговорить с Андреем и Игорем, может, помогут чем.

Анатолий поднялся:

— Лера, уже поздно, иди отдыхать. Завтра с утра я к тебе подъеду.

Я пошла к калитке, чтобы проводить его к машине.

Анатолий спросил:

— Не боишься одна? — Он помедлил и предложил: — Я мог бы...

Я укоризненно на него посмотрела, и он вздохнул:

— Да ладно, это я так, на всякий случай.

Я вернулась в дом, набрала номер Лены. И только услышав ее голос с привычными радостно-встревоженными нотами, заревела.

Несмотря на то, что прошлой ночью спала мало, я и сегодня не выспалась, к тому же полночи проворочалась в постели. Встала рано. Тихо побродила по дому, сварила кофе. Дети спали. Я оделась, заколола волосы и спустилась в сад. Срезала охапку роз, пристроила их в плетеную корзину.

Вернулась в дом, уложила в пластиковые контейнеры нарезанную ветчину, сыр, зелень. Завернула сверток с пирожками. Нашла в бабушкином буфете салфетку, рюмки, вынула из коробки бутылку вина.

Пришедшая тетя Катя одобрительно посмотрела на мои приготовления.

— Знаешь, так жалко, что они ушли совсем молодыми, — вздохнула она.

Я кивнула:

— Ну да, сегодня я старше своей мамы. Правда, удивительно?

Вниз по лестнице слетел заспанный Данька. Он поздоровался с тетей Катей и тихо сказал мне:

— Мам, там Сашка плачет. Ты бы поднялась к ней.

Саша лежала, повернувшись худенькой спиной ко всему миру. Я молча подсела к ней, едва удержавшись от того, чтобы погладить ее, и только тихо сказала:

— Саша, сегодня у меня плохой день. Двадцать пять лет назад разбились мои родители. Мама была моложе меня сейчас, представляешь? А мне два года всего было, я и погоревать тогда толком не могла.

Она полежала молча, потом села в постели. Распухшим от слез носом она шмыгнула, и я достала из кармана носовой платок. Она решительно высморкалась, потом сказала:

— Все. Можешь на меня рассчитывать.

Я обняла ее за плечи, прижалась щекой к шелковистым спутанным волосам. Она отстранилась, с тревогой на меня посмотрела:

— Как ты думаешь, папу освободят? Должны же они разобраться? Я без него не могу.

Я твердо сказала:

— Обязательно освободят, — и призналась: — Мне без него тоже очень плохо.

Сашка обняла меня и пробормотала:

— Да вижу я, папе ты очень нравишься. И в кино обычно спрашивают детей, так вот учти: мы с Данилой вовсе не против.

Я засмеялась:

— Пойдем, там тетя Катя нас ждет. Сегодня попробуем увидеться с папой, Анатолий обещал помочь.

— Ура! — она мигом слетела и бестолково заскакала по комнате, не хуже Данила.

На кладбище, несмотря на утреннее время, мы оказались не одни. Немолодая женщина вышла из сторожки, посмотрела на нас, поздоровалась с тетей Катей:

— Что-то вы зачастили.

Тетя нахмурилась:

— Годовщина сегодня.

— Тогда конечно, помянуть надо.

Тетя Катя позвала ее:

— Серафима, ты подходи к нам, посидим.

Женщина кивнула.

Мы прошли к изящной низкой оградке во втором ряду.

Как приехали, я уже приходила сюда с тетей, поэтому в цветничках было чисто. Данька с Александрой сходили за водой к сторожке, я вымыла мраморный памятник. Фотография у родителей была одна на двоих, та, что висела в кабинете.

Я внимательно всмотрелась в лицо молодой девушки на портрете. Ах, мама, если бы можно было тебя расспросить, может, не болело бы так сердце.

Тетя Катя разложила еду на салфетке, налила вино в стаканчик, накрыла ломтиком хлеба и поставила к изножью памятника. Взяла меня за руку:

— Ты, Лера, не кори ее. Она за свой поступок страшную цену заплатила.

Я вздохнула.

Подошла Серафима, подсела к нам.

— Что там за дела у ваших соседей творятся? Весь поселок гудит. Так уж жалко покойника, так жалко. А как представлю, каково жене его сейчас, так и вовсе. Я-то сама уж третий год как овдовела, да все не привыкну. А тут...

Она выпила вино.

— Он, кстати, часто сюда приходил. Всегда один, и раненько так. Молча придет, посидит. С мужем моим как-то разговорился, говорит, близкий очень мне человек здесь похоронен. Твой отец, стало быть. Дружили, наверно?

Я неопределенно кивнула.

Детям надоело сидеть смирно, и они пошли к сторожке. Серафима сказала им, что ее кошка котят принесла, они пошли посмотреть.

Мы уже собирались уходить. Я оглянулась на чьи-то шаги и увидела Андрея.

Он подошел ближе и ровным голосом сказал:

— Я знал почти наверное, что найду тебя здесь.

Тетя Катя дипломатично увела Серафиму, а мы с Андреем медленно пошли по аллее, усаженной кипарисами и самшитом.

— Я хочу, чтобы ты знала: ни я, ни Игорь ни на секунду не подумали, что Сергей причастен к гибели отца. Я не знаю, почему он молчит, и надеюсь, что у него серьезные основания для этого. Я только сегодня за завтраком узнал о том, что он арестован, или задержан. Никогда точно не знал, как это называется.

Я молчала. Потом с тоской сказала:

— Мужчины вашей семьи, все, как один, приносят мне одни несчастья. Почему так, скажи? И ведь из лучших побуждений.

Андрей остановился.

— Я тогда ночью разговаривал с отцом...

Видимо, я побледнела, потому что он сразу заторопился:

— Нет, нет, ты неправильно поняла. Конечно, мне бы и в голову не пришло стрелять в него. Он просил прощения за то, что исковеркал мою жизнь. Понимаешь, он действительно был убежден, что ты — его дочь. Тогда, ночью, я возвращался от тебя, и отец видел, как мы целовались. Он объяснил мне все, я уехал в ту же ночь. Если бы ты знала, каким холодом с тех пор полна моя жизнь. Я долго привыкал видеть в тебе свою сестру. Я не люблю и никогда не любил жену. У меня были бесчисленное множество романов и интриг, в которых, как теперь понял, я всегда искал и не находил тебя.

Я молчала. Андрей поднял на меня взгляд:

— Данил — мой сын?

— О, Господи! Ты считаешь честным спрашивать меня об этом? Да даже если я сто раз скажу «нет», ты мне не поверишь. Ты поговорил с отцом, вы с ним все решили, только ты забыл объяснить мне, почему молодой мужчина уезжает так внезапно от девушки, которая в него безумно влюблена? Ты же видел, что я тогда дышать не могла от счастья, и смог уехать, не сказав мне ни слова. Да я после этого десять лет прожила с мыслью, что никого любить нельзя, что, если полюбишь, тебя в любую минуту могут бросить, как пляжную игрушку, ненужную в городе. Ты даже никогда не поинтересовался, что со мной стало, как я жила эти годы. И теперь ты спрашиваешь, твой ли это сын.

Он устало посмотрел на меня:

— Как, какими словами я должен был сказать тебе, что ты — моя сестра?! Да я тогда сам себя не помнил, а мне ведь было двадцать восемь лет. И я, по-твоему, должен был рассказать это девочке, которая была почти ребенком. Да еще после того, что произошло между нами той ночью.

Мы вышли из-за поворота аллеи, я увидела детей, которые показывали тете котят. Я помахала им рукой, повернулась к Андрею. Он неожиданно взял мою руку:

— Лера, я всегда мечтал, что у меня будет большой теплый дом, наполненный светом и любовью, мечтал, что рядом со мной будет женщина, которая будет любить меня так, как я люблю ее. Я толком не знал, как это должно выглядеть. И увидел такой дом, приехав сюда этим летом. Я твердо знаю, что могу быть по-настоящему счастлив только с тобой.

Я осторожно высвободила руку и с сожалением посмотрела на него:

— Андрей, ты опоздал. Я люблю другого человека. Мне очень жаль тебя, я понимаю, что обстоятельства тогда так складывались, и теперь, по прошествии этих лет, уже не виню тебя в происшедшем. Я только прошу, чтобы ты забыл все, что произошло тогда между нами. Все равно это была не я, а чужая глупая семнадцатилетняя девочка, ввязавшаяся по неопытности во взрослые игры. Я считаю, что вышла из всего этого без потерь, чего и тебе желаю.

Я прошла вперед:

— Пойдем, меня ждут.

Он молча шел рядом.

Я посмотрела на его серое лицо, подумала о том, что всего сутки назад у него погиб отец, и сказала:

— Извини, если была слишком строга с тобой. Поверь, мне все это тоже нелегко. И передай Лидии Петровне, что я очень сожалею и сочувствую. Я потом соберусь с силами и зайду к ней. Почему-то я чувствую какую-то вину перед ней. Может быть, потому, что так резко тогда разговаривала с Владимиром Георгиевичем.

Он кивнул.

— Мама почти не выходит. Хорошо, что с ней тетя Лика. Не знаю, как она переживет все это.

Я помахала на прощанье Серафиме, и мы все медленно пошли домой. Возле ворот Андрей остановился и сказал:

— Если хочешь, я поговорю с Земцовым...

Я вспомнила, что Анатолий просил заручиться поддержкой братьев, и попросила его:

— Нет, нет, с ним ни о чем говорить не надо! Вот если бы ты мог помочь ребятам Сергея, они будут разбираться в этой истории и, возможно, им понадобится поговорить с кем-то из домашних. Мне бы хотелось, чтобы ты подтвердил их, скажем так, полномочия и помог им, если это будет нужно.

Андрей слабо удивился:

— Что за ребята?

— Да так. Они по поручению Сергея выполняли здесь определенную работу, и не успели уехать. Анатолий сказал, что они — хорошие специалисты.

— А Анатолий тут каким боком? — Он махнул рукой. — Ладно, раз ты считаешь, что это нужно, я обещаю им поддержку.

Парни на меня не произвели сильного впечатления. Я почему-то представляла их мужественными здоровяками в камуфляже и беретах, с трехдневной щетиной на щеках. На деле один их них, назвавшийся Вадиком, оказался невзрачным худощавым блондином, а второй, Алексей, имел более темный цвет волос и плотное телосложение, но, в целом, отличался той же неприметностью. Даже возраст их я определить бы затруднилась. Впрочем, решила, что чуть за тридцать. Позже, познакомившись ближе, я поняла, что обоим хорошо за тридцать.

Я подробно изложила им все, что произошло здесь за последние три дня. Единственное, о чем я умолчала, это об отношениях, связавших когда-то меня с Андреем. В присутствии Анатолия мне этого делать не хотелось.

Меня, в общем, практически не перебивали.

Вадик только попросил:

— Ты не могла бы составить список всех, кто в ту ночь был в доме? И пометь, пожалуйста, тех, кто присутствовал при обсуждении завещания.

Алексей подхватил:

— Кстати, о завещании. Что там с ним, в конечном итоге?

Я пожала плечами:

— Не интересовалась. Я считала, что эта тема исчерпана. Ни мне, ни Даниле ничего от них не нужно.

— Ну, не скажи. Во-первых, если от своей доли в завещании ты отказаться можешь, то от доли, завещанной несовершеннолетнему, отказаться труднее. Права детей у нас строго охраняются, придется привлекать органы опеки и попечительства, лишняя головная боль.

— Да там речь шла о коллекции оружия. Если разобраться, то куда мне ее?!

Неожиданно в разговор вмешался Данька, появившийся на пороге:

— Не понял, что там с оружием?

Я сердито сказала ему:

— Данил, подслушивать нехорошо.

Он хмыкнул:

— Нехорошо, но полезно. Иначе как бы я узнал что-нибудь?

Я выпроводила его и плотно закрыла за ним дверь.

— Думаю, мне пора познакомить вас с братьями Тобольцевыми. С Андреем я уже разговаривала, он обещал помочь. Пойдемте, я вас представлю. Вы останетесь с ними, а мы с Анатолием уедем. Ты обещал, что мы попробуем увидеть Сергея, — обратилась я к нему. Если можно, дети поедут с нами.

Анатолий кивнул, и мы поднялись.

Андрей и Игорь были на веранде. Завидев нас, они поднялись.

Мы быстро представили ребят, и Анатолий спустился к калитке, дожидаясь меня.

Вадик спустился вместе со мной, неожиданно придержал меня за локоть и сердито прошептал:

— Я же просил рассказывать все откровенно!

Я недоуменно посмотрела на него, а он махнул рукой.

— Черт, теперь понятно, что развеяло сомнения старика. Раньше он никогда не видел твоего сына, ведь так?

Я кивнула.

Он хмыкнул.

— Ну, за то, чтобы доказать, что между твоим сыном и одним из соседей не существует кровного родства, я бы лично не взялся.

— И не берись. Об этом никто и не просит, — огрызнулась я.

— Ладно, потом обсудим. — Он тихо спросил: — Ты что, всерьез рассчитывала скрыть это? Сергей-то знает?

Я кивнула.

— Знает. Я рассказала ему все, когда мы вернулись той ночью к себе.

Он хмыкнул:

— Уже легче. Все, мы пока тут поспрашиваем. А вечером еще зайдем.

Анатолий ревниво спросил:

— О чем вы шептались?

Я только рукой махнула.

Он тронулся с места.

Я спросила:

— Ты сегодня без водителя?

Он покосился на меня и промолчал. Кой черт меня тянет за язык? Может, у него за радость самому за рулем посидеть? Тогда за Сергеем он тоже сам заезжал.

Мы свернули в проулок и остановились у небольшого двухэтажного особнячка, где располагался райотдел милиции.

— Посидите, я пойду, поищу приятеля.

Анатолий отсутствовал довольно долго. В машине нам сидеть надоело, и мы перебрались на скамеечку, в тень старого раскидистого абрикоса.

Данька подтолкнул меня локтем и смешно скосил глаза на крупную светловолосую девушку рядом, привлекая мое внимание. Я присмотрелась: вне всякого сомнения, девушка плакала.

Учитывая специфику заведения, у дверей которого мы сидели, это было неудивительно, и отбивало всякую охоту к расспросам. Но девушка была очень симпатичная, светлые волосы, открытое лицо без косметики, которое не портили ни припухшие губы, ни зареванные глаза. Я присмотрелась и решила, что, пожалуй, она не такая молоденькая, как показалось на первый взгляд, наверное, моих лет.

Я решилась и спросила:

— У вас неприятности?

Она неопределенно кивнула.

— Что-то с родственниками?

Девушка махнула рукой и закрыла лицо руками. Ее сумочка, стоявшая на скамейке между нами, наклонилась, и из нее выпала довольно увесистая мужская барсетка. Данька поднял ее и протянул хозяйке.

Она пробормотала:

— Спасибо. Это не мое, но все равно, спасибо.

В этот момент с крыльца спустились Анатолий и немолодой усатый мужчина в форме. Он сердито посмотрел на нас и спросил:

— А вы кем ему приходитесь?

Я пожала плечами, не зная, как лучше представиться.

— Боевая подруга, — пробурчала я. — А вот это — его дочь.

Он сердито посмотрел на Анатолия:

— Представляешь, что будет твориться в отделении, если всех боевых подруг пускать на свидания? — Он повернулся к девушке и строго сказал ей: — Ты еще здесь? Я тебе сказал, иди домой. Брат, небось, дожидается, а ты тут околачиваешься.

Девушка тихо сказала:

— Алексей Максимович, ну, прошу вас! Мне бы с ним только на секунду увидеться. Я ему должна вещь одну передать! Виновата я перед ним.

— Он полгостиницы разнес, и здесь, в отделении куролесил. Хороших ты себе друзей завела, Наталья. Не ожидал я от тебя этого. — И добавил: — Пусть посидит, успокоится. А ты домой иди, нечего тебе тут делать.

Повернулся к Анатолию и сказал:

— И ты со своей принцессой тоже пока домой отправляйся. Сейчас все равно ничего не могу, Земцов ваш мне голову оторвет. А вечером приходи, часов в девять, так и быть, разрешу вам поговорить. Только не надо всем колхозом приезжать, ты же не хочешь, чтобы меня из органов поперли накануне пенсии? А у меня дел полно: свалились на мою голову два здоровенных мужика. А того, что их кормить надо, никто не думает. У нас в отделении, что, кухня есть или ресторан? Одна морока мне с ними. Так что не сомневайся, если завтра не освободят, то переведут в город.

Я прервала его:

— А можно, я ему передачу приготовлю? И вам, Алексей Максимович, мороки меньше, и мне спокойнее.

Он посмотрел на меня, подобрел.

— А чего? Давай. Только ж смотри, я проверю, что там.

— А что можно?

Он пожал плечами:

— Да все, кроме спиртного. Ну, поесть там, соки всякие. У них в комнате холодильник стоит. — Он повернулся к Анатолию: — Ты же знаешь, у нас для задержанных помещений нет, так я их, приятеля вашего и буйного одного, в номер для командировочных поместил. Там и душ есть, и телевизор.

Я испугалась:

— Как буйного?

— Не волнуйся ты так, не буйный он уже. Просто приезжий, без документов, скандал затеял в гостинице, с ребятами моими возню устроил. Разберутся с ним, выпустят. Они, кстати, с твоим там, вроде, подружились.

— Алексей Максимович, мы сейчас вернемся, вы только дождитесь нас!

Анатолий завез нас в универсам, и я набрала в два пакета продуктов: сухой колбасы и всяких мясных деликатесов, сыра, зелени, хлеба, печенья, уложила всяких соков. Во второй пакет добавила бутылку дорогой водки и коньяк. На недоуменный взгляд Анатолия пояснила:

— Алексею Максимовичу.

Он кивнул:

— Я его и так регулярно подогреваю. Ну, да ладно, не помешает.

Мы завезли пакеты. На скамейке перед зданием уже никого не было, значит, Наталья вняла совету и уехала домой. Мы уже из машины не выходили.

Анатолий вернулся в машину, улыбаясь:

— Максимыч заглянул в твои пакеты, сказал уважительно: «С понятием девка!»

Поскольку других дел пока не предвиделось, Анатолий повез нас домой. Я глянула на осунувшуюся от всех волнений мордаху Александры, полезла назад, поцеловала ее и сказала:

— Видишь, все налаживается. Сейчас поедем обедать, а вечером попробуем еще раз. Может, удастся встретиться с папой.

Она кивнула.

Анатолий спросил:

— Лера, ты гостей, часом, не ждешь?

Я уселась в кресло, посмотрела вперед и потеряла дар речи: перед нашей калиткой стоял джип Игоря и сам он, собственной персоной, стоял неподалеку от него, разговаривая с Михаилом Исааковичем, видимо, решившим прогуляться к морю.

Игорь довольно сердито посмотрел на меня и вместо приветствия сказал:

— Тебя вообще можно куда-нибудь отпускать одну? Просил же, чтобы позвонила!

Я свалилась с высокой подножки джипа Анатолия и молча подошла к Игорю, обняла и спрятала лицо в рубашку. Уловила знакомый горьковатый запах и спросила:

— Игорь, я говорила тебе, что у тебя замечательная туалетная вода?

Я отстранилась, а он, все еще не выпуская меня, провел рукой по волосам и грустно сказал:

— Нет. Разве ты когда-нибудь что-нибудь делала так, как надо?

— Я Ленку убью! Просила же не рассказывать тебе! Это она тебе позвонила?

Он кивнул:

— А то. Позвонила, и я среди ночи поднялся и рванул к тебе. А где Данил?

Я оглянулась. Анатолий наблюдал за встречей со странным выражением лица. Видимо, от растерянности, он не разблокировал кнопки задних дверей, и Данька никак не мог выбраться наружу. Данил, наконец, покинул машину и присоединился к нашей живописной группе, заскакав вокруг нас.

Я познакомила Анатолия с Игорем, позвала всех обедать. Впрочем, Анатолий от обеда отказался. Договорившись заехать за мной в девять часов, он отъехал.

Дети ушли к телевизору, и мы остались вдвоем.

Игорь уселся в плетеное кресло, достал сигареты и твердо сказал:

— А теперь толково все расскажи. Только честно и без бабских штучек. Я хочу помочь тебе, поэтому мне нужна вся информация, а не только то, что тебе кажется необходимым рассказать мне.

До этого я накрывала на стол, устраивала Игоря в гостевую комнату, потом мы с Сашкой мыли посуду, — в общем, возможности поговорить у нас не было. Я уселась напротив него и заерзала, не зная, с чего начать.

Прищурившись, он окинул меня внимательным взглядом:

— Загорела, похорошела невозможно. Влюбилась ты, что ли?

Я смутилась.

— Ты можешь мне не верить, но я рад за тебя. — Он грустно посмотрел на кончик своей сигареты и вздохнул: — Жалко, конечно, что все это совпало с такими неприятностями. Надеюсь, что все вместе мы с этим разберемся. Да, кстати, я тут встретил своего старого знакомого, Михаила Исааковича Штильмана, он к этому делу тоже имеет отношение?

— Да, но только косвенное! Он должен был заверить завещание, но человек, который его собирался подписать, умер. А вот почему он не уезжает, я не знаю! Я и дома-то сегодня почти не была.

Игорь хмыкнул:

— Завещание, говоришь? Я, честно сказать, когда слушал Ленку, думал, она шутит. А у вас тут прямо, как в сериале страсти разыгрались! Садись-ка, подруга, и рассказывай.

Я воспротивилась, было:

— Да это долго!

— А я никуда не тороплюсь.

Игорь внимательно выслушал мою историю, помолчал. Потом попросил:

— Я хотел бы увидеть фотографию твоей матери.

Я кивнула. Поднялась в кабинет, сняла со стены фотографию родителей, принесла Игорю.

Он внимательно рассмотрел ее, задумчиво сказал:

— Ты очень похожа на свою мать. Неудивительно, что вокруг нее разгорелись такие страсти.

Он вернул фото. Наклонился вперед, прикоснулся рукой к моей щеке:

— Что это рожица у тебя такая печальная? — Я заморгала, и он сердито сказал: — Только не реви! И вообще, ты мне мешаешь думать.

Он поднялся и отошел к ступеням, ведущим в сад. Молча постоял там минут пять. Он смотрел в сад, наполненный прозрачными летними сумерками. Потом повернулся ко мне:

— Ты говорила, что в семье соседей много лет работает одна и та же женщина?

Сбитая с толку его вопросом, я удивилась:

— Ну да, Ольга Алексеевна.

— Вот с ней я и хотел бы поговорить. Это возможно?

Я неуверенно сказала:

— Ну, да, наверное. Андрей обещал мне помощь, думаю, он не будет против.

В девять часов я уложила в сумку пластиковые судочки с едой, завернула в бумагу жареную курицу, пирожки. Игорь с интересом наблюдал за моими действиями.

— Куда столько? — весело удивился он.

Я махнула рукой, решив не вдаваться в подробности.

— Сергей там не один. И неизвестно, когда удастся повидаться в следующий раз, — грустно заметила я.

Пришел Анатолий. Неодобрительно глядя на Игоря, уселся на перила веранды. Я пошла в дом, чтобы надеть джинсы и майку.

От мысли, что увижусь с Сергеем, мелко задрожала какая-то жилка под коленом, и гулко стукнуло сердце. Я подкрасила губы и прикоснулась стеклянной пробкой от духов за ухом: кажется, Сергею нравились мои духи. Я посмотрела на себя в зеркало, подумала, что никогда так хорошо не выглядела. Очень кстати!

Спускаясь по лестнице, я услышала голос Андрея. Он сердито сказал:

— Неужели ты надеешься, что такой идиот, как капитан Земцов, что-нибудь раскроет?

И голос Гоши:

— Ну, может, ребята Сергея дознаются, в чем там дело?

Андрей устало сказал:

— Я не думаю, что они будут рыть землю по этому поводу. У них совершенно конкретная задача — вытащить Сергея, а наши семейные проблемы их мало волнуют.

Я вышла на веранду, и все замолчали. Я взяла Гошку за руку, спросила:

— Ты как?

Он близоруко сощурился:

— Уже лучше. Ты к Сергею?

Я кивнула.

— Передавай ему привет. — Он переглянулся с братом. — Ты же знаешь, что это совершенная чепуха. Надеюсь, что завтра его выпустят. Нам хотелось бы с ним поговорить. Все-таки, может, он что-то слышал, какая-нибудь мелочь, которой он не придал значения, но которая может помочь разобраться в этой истории.

Анатолий поднялся:

— Едем? Пора.

Он отобрал у меня корзину, с уважением посмотрел на нее и с сомнением в голосе спросил:

— Ты думаешь, он все это съест? Мы же только что ему целый пакет еды передали?

Я сердито сказала:

— Ну, как вы не понимаете? Это же домашнее.

Анатолий хмыкнул:

— Все, хорош препираться, а то Максимович уйдет, не дождавшись нас.

Здание было освещено двумя фонарями. Подъезжать к парадному подъезду мы не стали. Видимо, Анатолий хорошо знал все здешние ходы-выходы, потому что подвез нас откуда-то сзади.

Мы прошли узкой мощеной дорожкой к металлической двери, и Анатолий нажал на звонок.

Максимыч встретил нас, кажется, слегка навеселе. Я подумала, что мой презент пришелся впору.

— Проходите. И учти, Анатолий, что я рискую!

— Да, ладно тебе, кончай ныть. Куда идти-то? Темень тут у вас, все экономите.

Мы прошли темным коридором, поднялись по лестнице, и Максимыч отпер металлическую дверь.

За дверью оказалась вполне уютная комната с казенной мебелью. Посреди комнаты стоял большой стол. За ним сидел Сергей и незнакомый здоровый парень дикого вида, совершенно лысый, с разбитой губой. Я не поверила своим глазам, но они разгадывали кроссворд.

Лысый задумчиво прочитал:

— Металлический сплав с постоянными свойствами, используется в измерительной технике.

Я подсказала:

— Константан.

Оба подняли головы, лысый хмыкнул:

— О как! — глянул в журнал и обалдело сказал: — Серега, точно!

К этому моменту и Сергей пришел в себя, поднялся, отшвырнув стул, попавшийся по дороге, шагнул ко мне. Он обнял меня, поцеловал куда-то в ухо, прижал голову. Если честно, я не возражала.

Наконец, Сергей малость пришел в себя, отпустил меня, протянул руку Анатолию:

— Спасибо, друг. Такой подарок дорогого стоит.

Анатолий буркнул:

— Сочтемся. Тут тебе Лера продукты принесла.

Сергей засмеялся:

— Нет, Славка, голодной смертью не умрем.

Максимыч сказал:

— Это дело хорошее. Пойду-ка я бутылку принесу. Что ж, одному пить? Это даже и не по-русски.

Пока я накрывала на стол, Сергей с Анатолием отошли в сторону и о чем-то шептались. Я услышала только конец фразы:

— Лишнего пусть не болтают. Ясно?

Анатолий ему кивнул. О чем они?

Заметив, что я прислушиваюсь к словам Сергея, Слава меня отвлек. Несмотря на свой вид, парнем, он, кажется, оказался добрым и простым, и я подумала, что зверский вид ему придает разбитая губа.

— Тут днем вас девушка искала, — вспомнила я свою соседку по скамейке. — Симпатичная.

Слава отрицательно покрутил головой.

— Не, это не меня. Я тут всего один день был, да и то приехал по делам, но нужного человека не застал. Встретил девчонку, славная такая, только хотел с ней немного оттянуться, как она меня по башке бутылкой съездила, и все мои документы и деньги поперла. Утром проснулся — ни денег, ни документов. Ну, конечно, побузил немного, — он прикоснулся к разбитой губе, поморщился, — теперь вот здесь отдыхаю. Жду, когда на личность мою подтверждение придет.

Мы уселись за стол, Сергей рядом со мной. Мужики выпили по первой, закусили. Разговор за столом стал вовсе уж непринужденным. Я рассказала Сергею о приезде Игоря.

Он насторожился:

— Чего ради твой начальник примчался сюда через всю страну? У тебя с ним что, служебный роман?

— С ума сошел? Игорь — отец моей подруги, он всегда ко мне и Даньке хорошо относился.

Я поняла, что он ревнует, и тихо засмеялась.

Он сказал:

— Я за тобой скучал.

Я тихо поправила:

— Сережа, по-русски скучают не «за кем-то», а «по кому-то». — Он внимательно смотрел на меня, и я добавила: — Например, я ужасно, стыдно по тебе скучала.

Он задохнулся от неожиданности, покрутил головой:

— С ума сошла, говорить такое мужику именно сейчас?

Максимыч заметил наши перешептывания, достал из кармана ключи:

— Серега, хороший ты парень, и боевая подруга у тебя просто отличная. Вот тебе ключи от красного уголка, там замечательный диван, можете там посекретничать.

Сергей ключи не взял. Он нашел мою руку, разжал ладошку и поцеловал.

— Максимыч, я на этой девушке собираюсь жениться и прожить с ней много лет, и не хочу, чтобы в ее воспоминаниях фигурировал красный уголок милиции, тем более с замечательным диваном.

Славка предложил:

— Наливай! За боевую подругу! Везучий ты, Серега. Такую девушку встретил. А мне все не те попадаются.

Анатолий засмеялся:

— Ну не говори, по голове такому бугаю съездить так, что бы он отключился до утра — это, друг Слава, тоже девушка редкая. Город у нас небольшой, поищи ее, имеешь шанс жениться.

Славка нахмурился:

— Нашел бы я ее...

В этот момент раздался звонок на сотовый Максимыча.

Максимыч сердито сказал кому-то:

— Ну, что, прямо приспичило, что ли? Ладно, присылай сюда, я оформлю все.

Он налил всем еще по рюмке и сказал:

— Сволочи, такую компанию испортили. — И повернулся к Славке: — Выпускают тебя. Личность твою подтвердили, и приедет сейчас за тобой человечек один.

Снизу раздался звонок, из чего я заключила, что человек, приехавший за Славкой, хорошо знаком со здешними местами.

Анатолий отобрал у Максимыча ключи и сказал:

— Сиди, я сам открою.

Через минуту в комнату вошел наш с Сергеем старый знакомый. Это ему звонил Анатолий, когда мою дачу неудачно пытались перекупить. Он держал за руку утреннюю девушку. На сей раз она не плакала, но вид имела совершенно перепуганный.

Замыкал процессию Анатолий. Он хмуро посмотрел на девчонку, рявкнул:

— Мурад, в чем дело?

Уже с натуральным испугом в голосе, тот заговорил:

— Анатолий Григорьевич! Какое-то стечение недоразумений и нелепых обстоятельств...

Анатолий подвел глаза к небу.

— А короче?

— Можно и короче. Мы ожидали приезда уважаемого гостя, — легкий поклон в сторону Славы, — но к моменту его приезда я был в горах, и не смог ответить на телефонный звонок. На другой день гость так и не появился, я обеспокоился и прозвонил его друзьям. Они мне сказали, что он вылетел давно, и предупредили, если с ним что случится, то они сравняют наш город с землей. Я и так искал бы, но после такого заявления пришлось подключить все силы. А сегодня вечером эта негодяйка сама позвонила мне по номеру, оставшемуся в телефоне уважаемого гостя. И что же я узнаю? Уважаемый гость находится в милиции, без денег, без документов. Мы хотели с ней разобраться, но решили, что уважаемый гость сам захочет поговорить с девушкой.

Слава, до этого сидевший молча, неожиданно поднялся и подошел к девушке.

— Ты, что ли?

Она опустила голову. Слава внимательно посмотрел на нее и неожиданно развеселился:

— А тебе так лучше. И с чего вам, девчонкам, кажется, что если вы разрисованы, как папуаски, вам это больше идет?

Она торопливо достала из своей сумки барсетку, которую я видела раньше, протянула ему.

— Это ваше. Я ничего не взяла, честное слово.

Задремавший Максимыч поднял голову и строго сказал:

— Наташка, ты все-таки пробралась сюда. Сказал я тебе, ступай домой, так нет. — Он опять уронил голову.

Я взяла Славу за руку:

— Это и есть та девушка, что тебя искала. Она еще днем пыталась тебе передать деньги и документы.

Слава кивнул, покосился на девушку и сердито спросил:

— Бутылкой меня зачем по голове стукнула? Я тебя вроде не неволил.

Наташа опустила голову, покраснела так, что даже пробор в волосах порозовел.

— Деньги мне срочно понадобились, большая сумма. А я пединститут закончила, работаю в библиотеке. Зарплата у меня копеечная. Вот мы с подругой и придумали, как их найти.

Слава присвистнул:

— С такой внешностью в библиотеке сидеть? Пошла бы куда-нибудь в гостиницу, горничной там, или администратором.

Наташа сжалась:

— Там тоже много не платят, если просто так, а по-другому я не могу.

— А мужикам глазки строить и по башке бутылкой — это ты можешь?

Она вздохнула:

— Разрешите, присяду? — и устало опустилась на стул. — Я с самого начала знала, что ничего хорошего из этого не получится, я этого не смогу, но подруга меня уговорила. Мы с ней в школе учились. Она мне и с одеждой помогла, и с косметикой. Мы с ней подумали, что это придется сделать всего один или два раза. Посидеть в ресторане, подняться в номер, потом, когда мужчина уснет, забрать деньги и тихо выбраться. Нет, бутылкой бить по голове мы не хотели, это я сама от неожиданности придумала. Я тогда поняла, что просто как-то не так себе все представляла. Попыталась уйти, да вы уже меня не отпускали. Я потом два дня с ума сходила, думала, что человека убила, деньги эти проклятые руки жгли. Потом не удержалась, пошла в гостиницу, там узнала, что вас увезла милиция. Сегодня с утра здесь под окнами просидела, надеялась, что смогу уговорить Максимыча, и он пропустит меня. Вот сейчас отдала, и легче стало сразу. Можете со мной делать, что хотите. Я понимаю, что должна.

Я спросила:

— А вы с подругой не боялись, что вас узнают и найдут? Город-то небольшой?

Она подняла на меня глаза:

— Ритка мне свои шмотки дала, я в них сама себя в зеркале не узнала. И еще косметика. Мне и дожидаться-то почти не пришлось, он почти сразу подошел. — Наташа горько улыбнулась. — У меня самой такие наряды, что мужики ко мне и не подходят никогда. Я и на свиданья сроду не ходила. Так что мне даже понравилось.

— Понравилось, — разозлился Славка, — а по голове зачем съездила? Главное, не после, а до. А деньги тебе зачем были нужны? Только не ври про смертельно больную бабушку, которой нужна дорогая операция!

— Нет у нее никакой бабушки. — Максимыч поднял голову. — Она с братом живет. Отец ее у нас работал, убили его лет десять назад. А мать уже потом умерла. Она с пятнадцати лет брата сама воспитывает. Предлагали сто раз его в интернат определить, да она же гордая, ей помощь не нужна.

Анатолий хмуро спросил:

— Зачем тебе деньги так срочно понадобились?

Наташа подняла голову:

— Это вообще-то не ваше дело. Я во всем призналась, делайте, что хотите. А брат тут ни при чем.

Мурад кашлянул. Анатолий вопросительно поднял на него глаза, и тот сказал:

— Брат у нее школу с золотой медалью кончил, какой-то там призер. Ботаник, одним словом. И ему вызов пришел, в Америку ехать на учебу. Нужно пять тысяч долларов. Ритка, ее подруга, уверяет, что хотели для брата лучшей жизни. А где она, лучшая-то? — философски добавил он.

Видимо, ему надоели скучные разборки, потому что он спросил:

— Ну, если что, можем ехать. Мы там номер подготовили, все путем. Шампанское там, всякие конфеты-фрукты. Море из окна видно, гостиница тихая, всего на десяток номеров, сейчас все пустуют. Хочешь — девушку привезем, скажешь — эту, эту привезем. Приоденем, все путем будет. Мы с ней поговорили, она будет послушная.

Слава тяжело глянул на Наталью:

— Поедешь?

Она снова покраснела, но кивнула утвердительно.

Он сердито сказал:

— Мне так не надо. Если сама хочешь, поедем. Обещаю, что не обижу. И если не захочешь чего, просто скажи, не надо бутылками. И не выкай мне, пожалуйста!

Наталья неожиданно слабо улыбнулась.

— Ты меня прости, я, правда, не хотела.

Я взяла Сергея за руку, и он сказал:

— Подожди. Деньги для брата я тебе дам, вот выйду отсюда и дам. Не ищи, а то ты в самом деле пришьешь кого-нибудь.

Слава обиженно спросил:

— Серега, ну, ты даешь? Ты за кого меня держишь? Что мне, денег жалко? Я тут бузил больше от обиды, что девушке не понравился, что просто из-за денег она со мной, таким красивым, пошла. Деньги дам, не сомневайся.

Наталья неожиданно поднялась. Глядя прямо перед собой, четко сказала:

— Не возьму я денег. Ни у кого не возьму. Я за эти два дня много чего передумала. И с братом говорила. Я ему, конечно, не во всем призналась, а только сказал он мне, что такой ценой деньги ему не нужны. Он сказал, если стоит чего, сам в жизни должен пробиваться, а не за женские юбки прятаться. Вы не подумайте, он у меня замечательный, и заработать старается, где только можно, чтобы мне полегче было.

Она неожиданно прижала к порозовевшим щекам пальцы и повернулась к Славе:

— Если простил ты меня и зла не держишь, я поеду с тобой. Сама поеду, не потому что должна. Только можно, я брату позвоню? Я всегда раньше дома ночевала, он волноваться будет.

Слава поднялся.

— Не надо звонить. Сейчас поедем к нему сами.

Она оторопела:

— Куда?

— Ну, куда-куда. К брату твоему, знакомиться. Вдруг я надумаю на тебе жениться, должен же я близких родственников знать?

После их отъезда стало тихо. Раковины для мытья посуды в номере не было, и я вымыла стаканы в душевой комнате, сложила продукты в холодильник.

Вернувшись в комнату, застала Сергея и Анатолия тихо беседующими. Максимыч давно и крепко спал.

Ребята отвели его в красный уголок, уложили на упоминавшийся ранее диван. Потом мы попрощались с Сергеем, заперли его и тихо спустились. Анатолий вложил ключи в карман Максимыча, мы захлопнули за собой входную дверь и пошли к машине.

Уже усевшись, я покрутила головой и сказала:

— Театр абсурда! Из милиции можно вынести все, включая работников. А вдруг пожар, или еще что? А Сергей там заперт. На Максимыча твоего надежды никакой.

Анатолий пожал плечами.

— Это ты напрасно. Я его сто лет знаю. Не волнуйся ты так, завтра приедет брат, вытащим Сергея.