Сильно уменьшившаяся в дороге кавалькада подымалась на перевал.

Многие помощники Бальтазара предпочитали укрыться до времени в окрестных селеньях, чтобы потом тихо воротиться в университет. Кое-кто из пиратов поскакал вперед, с приказами Гаспара. Отстали раненые, которых тоже поместили в надежные укрытия до поры, когда они залечат свои увечья и смогут вернуться на корабли.

Заночевали в маленькой деревушке близ дороги, но полускрытой от взоров. За ужином из едва обжаренной козлятины и грубого местного хлеба почти не разговаривали, ожидая погони, и спали чутко, не расседлывая коней и выставив на дороге дозорных.

Теперь они остановились на самой вершине. Чудная картина открывалась отсюда, с горы! Синие задумчивые дали, каменные деревушки, прячующиеся в складках отрогов, по склонам которых, едва видные в отдалении, крохотными песчинками переливаются, медленно подвигаясь, пасущиеся стада, обходя белые струи оснеженных полей. Там и сям виднеются кубики церквей с островатыми завершениями порталов. И тишина! Словно бы все свары, споры, кровавые битвы, давешняя резня остались в небылом, в ином, далеком, уже не существующем времени!

Здесь, на высоте, плотно лежал снег. Голубело очистившееся небо. Кони, фыркая, нюхали снежный покров у себя под копытами, тихо ржали, вздрагивая кожей, пытались скрести подковами слежавшийся наст. Синие тосканские дали, пленившие еще древних этрусков, расстилались, куда только достигал взор, голубея, легчая и пропадая в отдалении.

Бальтазар, удерживая коня, оглянулся на осунувшуюся, умученную Яндру, уже переодетую в мужской наряд – штаны-чулки шоссы и короткий суконный камзол, и она ответила ему робкой благодарной улыбкой. Она была уже «его», уже вся во власти Коссы, хотя они еще и не познали друг друга.

– К полудню будем в Пистое! – выговорил «адмирал». – Там отдохнем и покормим лошадей. Вперед!!

В дороге они с братом о дальнейших планах почти не разговаривали. Но в любом случае возвращаться на Искию было безумием. Гаспар полагал, что брат может вновь поступить к нему на корабль. Но Бальтазар упрямо хотел самостоятельности, тем паче, что с ним была Яндра. И Гаспар понял, наконец, что Бальтазар ему не уступит.

Уже когда они въехали в Пистою и проезжали мимо знаменитого собора Святого Зинона, «адмирал» выговорил со вздохом:

– Раз уж ты решил действовать сам, я для начала помогу тебе. Дам корабль и три лодки. Лодки стоят в устье Арно, у Пизы. И оставлю тебе человек тридцать своих людей.

Бальтазар, сблизившись конями, пожал ему руку:

– Не надо, Гаспар! Я сам все сделаю.

– Вернешь, когда сможешь! – возразил «адмирал», думая, что дело только в этом.

– Нет! – упрямо отверг Бальтазар. – Я сам всего добьюсь! Но лодки все же возьму.

Гаспар, остановив коня, написал несколько слов на листке бумаги и подал его брату.

– Это насчет лодок. Мы расстаемся. Отсюда я поеду в Виареджо. А вы через Лукку попадете в Пизу.

Гаспар еще раз внимательно оглядел упрямого брата и улыбнулся. Он не сердился на него.

– Почему ты отказался от помощи Гаспара? – вопросила Яндра, когда они остались одни, и в словах девушки просквозила несвойственная ей прежде робость.

– Потому, что на кораблях брата за тобою стал бы охотиться любой и каждый, начиная от капитана! – жестко отозвался он. – Я не могу тебя отвезти домой, на Искию, к матери, ибо там нас, наверное, уже ждут капитаны ордена Святой Марии. Я не могу даже жениться на тебе, ибо первый же патер, к которому мы обратимся, передаст нас в руки инквизиции! – И заметив, как смертельно побледнела Яндра, Косса добавил с невеселой усмешкой: – Тебе осталось только одно: во всем довериться мне!

– А вы, друзья, – оборотился Бальтазар к немногим оставшимся с ним спутникам, – будете собирать команду корабля. Берите тех, кто уже побывал в море. Сбор всем за Пизой, в таверне «Кроткая овечка» через три дня! А ты, Ринери, по этой бумаге моего брата получишь лодки и будешь охранять их до нашего прибытия! Все, друзья! В путь!

Пятеро «дьяволов», оставшихся верными своему предводителю, сели на коней. Яндра, до этого скакавшая отдельно, на смирной лошади, вскарабкалась на спину Бальтазарова жеребца и ухватилась за пояс Коссы.

В эту ночь, в загородной гостинице, на случайном соломенном ложе, застланном попоною, пахнущею конским потом, без сопротивления, слез и вздохов, Яндра впервые отдалась Бальтазару и уснула в его объятиях, счастливая.