Сказать, что вопрос дока выбил меня из колеи — это значило бы не сказать ничего. Я выпал в осадок, некоторым образом, поскольку однозначно ответить на него не мог. Что мне могло сказать это словосочетание? ЖК РИ — если я ничего не путаю — структура, подчиненная МинБезу, входит в состав Тройки: Погранстража, Жандармский Корпус и Полевая Жандармерия. Собственно, если из названия не понятно — одни пограничники, вторые — тайная полиция, третьи — военная полиция и армейская контрразведка. При этом ЖК является прямыми конкурентами Управления Безопасности Империи, «убивцев». А что мне еще могло сказать это словосочетание? Ну примерно это я Анри-Жаку и озвучил. Он покивал головой: — Ну, что я тебе могу сказать, Игорь, за энциклопедической справкой я мог бы обратиться и в интерстар. Тогда я тебе подскажу, чтобы ты не путался в дальнейшем, на это словосочетание у тебя тоже устойчивая позитивная реакция. Скорее всего — имеешь какое-то отношение. Или служил, или друзей там много, или еще что-то как-то. Кстати, о друзьях. Есть кто-то, кого зовут Леонид Петрович Беклемишев, и это очень близкий тебе человек.

Я дернулся, как от укуса или удара. Имя действительно было знакомо. И в голове тут же всплыл ряд ассоциаций: покойный отец, вернее, его похороны. Дядя Леня, Леонид Петрович. На отцовских похоронах он был еще в капитанских погонах, потом он же — дядя Леня, но за столом в ресторане, и мы с ним обмываем его «полковника». И опять Леонид Петрович, бледный, как смерть, обожженный, с зияющей раной в области пресса… Черт…

Сознание поплыло, стало сложно дышать. Я и так-то не очень уверенно мог стоять на ногах, а теперь так совсем худо стало. Почему-то у меня появилось ощущение, что я бросил друга в беде. Но это явно было наносное, неистинное, ведь врачи успели, мы его дотащили, я же помню… И нас накрыло только позже, когда эвакуационный модуль ушел на орбиту, и тогда стало понятно, что Шухер нас сдал, иначе откуда бы у этих козлов взялись координаты нашей резервной площадки… И тогда, когда прилетел «страпон» и вмазал по нам со всех калибров, меня вышвырнуло из кокпита бортового орудия, первым же взрывом… А ребята запеклись, там, в «Раскате», заживо, потому что «страпон» долбил плазмой прямо в люки и аппарели… Бля… Бедная моя башка…

Наверное, с этой мыслью я и потерял сознание, потому что темнота как-то резко меня обступила и утащила за собой, погружая все глубже и глубже. Где-то в этой темноте появился дядя Леня, хмурый, весь в повязках, нервный, кривящийся в недоброй ухмылке: «Ну, что, Игоряха, влип? И чем ты теперь лучше них, а? Вот сам посуди — душ накрошил, как в салат сосисок, дел наворотил — хоть стой, хоть падай, парень. Нехорошо оно, нехорошо. А главное — к цели так и не приблизился, Игоряха…» Где-то рядом зло смеялось крайне неприятное лицо, скуластое и носатое, украшенное шрамом на верхней губе, почему-то ассоциирующееся со словом «Шухер»: «Ну, что, Птиц, облажался? Ты считал, что что-то сможешь в одиночку? Против меня? Против всего картеля? Смешной ты, Птиц, и идиот. Смешной мудак и идиот. Прячься дальше по Окраине, я доберусь до тебя очень, очень скоро, Птиц. И ты сдохнешь, так же, как и твои мудаки-друзья. Только они сдохли быстро, а ты будешь подыхать долго, Птичка!»

В себя я пришел от укола стимуляторов. Болело сердце, явно стресс сосудов. И жутко жгло «за глазами», под черепушкой. Небось Анри-Жак, добрая душа, вкатил что-то навроде тонизирующего коктейля. А на мое состояние оно меня, конечно, в чувство привело, но не сильно корректно. Впрочем, лучше так, чем валяться на полу безвольной тушкой и пускать слюну из неплотно сжатых губ. Ненавижу такое зрелище, и сам собой его являть не собираюсь.

Док сидел в кресле, подкатив его к ложементу, и наблюдал за капельницей, которую мне поставил. По старинке так, вручную, обычную. Никаких современных шприц-туб, никаких вакуумных контроллеров. Кап… Кап… Кап… Лейся, «живая вода», в вены дураку, глядишь, поумнеет. На человека станет похож. Задумается над тем, что вообще да откуда берется. И, если повезет, еще что-нибудь вспомнит. И может быть, это будет не так болезненно.

— Ты как, старина? — поинтересовался Марат.

— Паршиво, — ответил я честно.

— Ожидаемо, — кивнул доктор. — Потерпи. Сейчас витаминки по организму разбегутся, и станет тебе легче. А я тебе пока расскажу, что произошло с твоей несчастной головой. Готов послушать?

— Не уверен, что все пойму, но послушать всегда готов. Может быть, я не совсем идиот?

— Не идиот. Амнезия твоя не только травматического генеза. У тебя, во-первых, организм подвергся сильной медикаментозной атаке. Она разрушала нейронные связи, но почему-то до конца свое подлое дело не довела. Очень похоже на то, что тебя готовили к тому, чтобы переписать на матрицу, поскольку препараты применены ровно те самые, только дозы идиотские. Я немного в курсе, изучал теорию. А во-вторых, старина, когда ты после этой дозы выхватил по голове, процесс пошел дальше, и нейронные связи опять пострадали. Поэтому в твоей черепушке все не очень просто, мне пришлось буквально по микрону обрабатывать твое серое вещество. Связи восстанавливаются, но медленно и не все. Поэтому готовься к тому, что раз за разом какие-то «крючки» из прошлого будут цеплять тебя за живое. А еще готовься к тому, что как только твой организм хоть немного придет в себя, будем повторять операцию. И, возможно, придется потом еще пару раз.

— Стоп. Меня пытались переписать на носитель? Снять пси-матрицу?

— С огромной вероятностью — да. Уж больно специфические проблемы с твоей думательной костью, Игорь.

— Та-ак. А кто это был? Никаких предположений нет? По методике работы, ну или по следам от препаратов?

— Ну, как тебе сказать. Никакой гарантии не дам, даже минимальной, но очень похоже на манеру компрачикосов из Витасерве. Их, скажем так, почерк. Доводилось мне несколько раз подробно изучать последствия их работы, — Марат помрачнел.

— А скажи, док, нет ли у тебя информации о том, где у них расположен основной цех по переделке людей в биты и байты? — Наверное, выражение лица у меня было крайне злобное, потому что Анри-Жак поморщился.

— Ох, Игорь, ну вот о чем у тебя голова болит, а? Тебе бы память восстановить, насколько возможно, да в себя прийти, а ты уже собрался мстить и карать? Организм — он не железный, поверь мне.

— Ага, — попробовал кивнуть я. — Это понятно. А все-таки, подскажешь, где их искать?

— На Триангле, есть такая богомерзкая планетка.

— В курсе, — фыркнул я. — И касательно мерзости — тоже. Значит, я был прав. И именно там я и побывал. Мда…

— Да, и скорее всего именно там ты свой трофей и взял, — кивнул Марат. — Что ты удивленно брови вскидываешь? Я в твоей памяти рылся, помнишь? Стало быть, события последних дней тоже прекрасно видел. Кстати, как сам, события не помнишь?

В моей голове отчетливо что-то хрустнуло. Ну, или у меня сложилось такое впечатление. Поскольку я вдруг понял, что произошло на Чертовом Треугольнике, как периодически именовали планету Триангл. И то, как люди в униформах СБ Vitae Serve тащили меня, бессильного, по коридорам их лаборатории. И как я случайно умудрился стащить с пояса одного из моих конвоиров универсальную отмычку для наручников. И то, каким сюрпризом для моих катов оказались мои свободные руки, и то, как в глаз их «врача» входил стилус от его же планшета. Воспоминания накатили на меня горячей волной, заставив застонать от обилия странных ощущений.

Анри-Жак наблюдал за мной, не делая никаких движений в сторону, просто поглядывая на капельницу. Доктор, судя по всему, был доволен проделанной работой. И в данный момент, как истинный художник своего дела, оценивал «черновой эскиз», представляя себе, сколько еще и какой работы придется проделать, чтобы эта «картина» оказалась законченной.

— Что, док, забавно выгляжу? — поинтересовался я, просто для того, чтобы эта чертова тишина отступила.

— Игорь, меня это не забавляет. Совсем. Я просто наблюдаю, мне это нужно для дальнейшей работы с тобой. Понимаешь?

— С трудом, если откровенно. Пока я пытаюсь научиться принимать самого себя. Это непросто, и почти не оставляет сил на остальные процессы.

— О как, — рассмеялся доктор. — Да ты, оказывается, человек с богатым словарным запасом и небанальными ассоциативными рядами. А на первый взгляд, вообще-то, такой же пират, как и, мир его праху, Саймон Баррет. Просто чуть более воспитанный.

— Да я и есть такой же пират, — поморщился я. — Во всяком случае, именно так и можно классифицировать ряд моих действий и привычек.

— Конечно, такой же пират. Только имеющий странные положительные ассоциативные ряды в мозгу, а так — точно такой же. Верю, верю.

— Док, я же не пристаю к тебе с вопросом, какой ты француз? Такой же, как и я пират.

— Игорь, не хами. Мы и не мою черепушку вскрываем, если ты забыл, — парировал Анри-Жак.

— Да я и не хамлю, месье. И давай перейдем обратно на интер, — последнее предложение я произносил уже не по-русски.

— Хорошо, — кивнул Марат. Потом встал из кресла, выпрямившись во весь свой немаленький рост, прошагал к одному из многочисленных шкафчиков в этой комнате, извлек оттуда бутылку минералки, налил в стакан, подошел и протянул мне: — Выпей, полегчает немного. Да и витаминам в твоем организме нужна жидкость. Можно было бы поставить тебе еще одну капельницу, но твоим сосудам и так нелегко.

— Да я уж чувствую. А что за витамины? Какой-нибудь боевой стимулирующий комплекс?

— Ты что, меня за живодера принимаешь? Нет, конечно. То есть стимуляторы туда входят, но основным компонентом не являются. Там поддерживающие и питательные вещества преимущественно. Ну, и физраствор, куда ж без него, конечно.

— Поддерживают они как-то не очень, если честно, — признался я. — Даже встать сил нет.

— Родной, да ты бы спасибо доброму дяде доктору сказал за то, что вообще сейчас в сознании и можешь разговаривать. Я тебе мозги ершиком чистил, если ты вдруг не осознал. — Марат не то забылся, не то еще что, но фразу сказал на русском.

— Да я благодарен, честно. Просто не настолько я в медицине разбираюсь, чтобы понимать уровень взаимодействия доктора Марата и мозгов Рикардо Альтеза.

— Какие мы нежные. Ладно. Кстати, о размерах твоей благодарности — счет за лечение будет не космическим, но и не бюджетным. Готов расстаться с двумя десятками тысчонок кредов?

— В рублях Империи это сколько будет?

— Кхм. Озадачил. Я не знаю, какой курс на Ариэле. У тебя наличные или счет?

— Был бы счет, — фыркнул я. — Я бы даже не спрашивал, а просто конвертировал бы. Стой-ка, ты меня навел на мысль. А банковский терминал у тебя тут есть?

— На рабочем терминале есть доступ в банковский сектор. Не побоишься? — прищурился Марат.

— Раньше бояться надо было, теперь поздно уже. Хочу проверить одну мысль, — ответил я.

— Добро, давай попробуем, — и он помог мне встать и дойти до компьютера.

Меня откровенно интересовало, смогу ли я воспользоваться счетом без карты. За пароль я не переживал, надеясь, что вспомню. По крайней мере попробовать стоило бы однозначно. Получив доступ в сектор «Удаленное финансовое обслуживание личного счета» ввел свои данные — фамилию, имя, отчество, гражданство — Российская Империя, приложил руку на предмет сканирования отпечатков пальцев, и когда мне предложили ввести пароль, комбинация «всплыла» из подсознания. Ничего сложного, кстати, кажется, я на этот счет не подумал. Да я небедный парень! Счет впечатлил. Стало понятно, почему я смог себе позволить покупку корабля. А история поступлений на счет навела на другую мысль: до прошлого года я некисло зарабатывал. Ежемесячные поступления содержали минимум четыре нуля, и это в русских рублях, как и предполагалось. А плательщиком выступала одна и та же организация: Казначейство. Стало быть, госслужба. И, черт возьми, док был прав — наверное, действительно жандармерия.

Наверное, стоит найти российское консульство и восстановить свои документы, на данный момент отсутствующие. И заодно можно будет добраться до родных краев. И тогда максимум проблем останется в прошлом. Хорошая мысль. А то количество людей, желающих мне добра нанести и ласке подвергнуть, меня несколько фраппирует. Только тогда получится, что Шухер своего добился — и я оставлю его в покое. И Баррет погиб зря. И вся группа… Черт… Опять… Видимо, меня накрыло очередной волной, поскольку я вырубился.

Прийдя в себя, даже без помощи куда-то вышедшего дока, я задумался ровно над одной темой: а кто же такой Шухер, что у меня на него зуб такого размера? Ведь, судя по моим воспоминаниям, на базу Витасерве я полез сам и один. И полез туда, чтобы накрыть Шухера, в идеале — вырвать ему горло. Черт побери, чем больше удается вспомнить, тем больше вопросов появляется. Нет, так дело не пойдет, так мне совсем не нравится. А что делать? Только уповать на мастерство Марата, и на то, что еще две операции, которые он предвещал, смогут расставить больше точек над Ё.

Я вернулся на минус первый этаж, но Марата там не нашел. Решив, что подожду его здесь, я улегся на уже принимавший меня ложемент и постарался успокоиться и расслабиться. Получалось не очень хорошо, поскольку нервная система взвинтила пульс, и головная боль опять вернулась. Я начал делать дыхательные упражнения, уповая на то, что это приведет меня в более-менее нормальное состояние. Помогало, конечно, но не очень хорошо. Так прошло минут двадцать, но дока все не было. Зато сердцебиение стало менее активным, и давление явно немного спало, организм чуть-чуть успокоился. Можно было попробовать встать и поискать Марата, но я решил сначала закрыть глаза и посчитать до тысячи. Обычно такая метода меня либо усыпляла, либо помогала расслабиться до состояния свежепроснувшегося. В этот раз сработал первый вариант — я заснул. И проспал, по ощущениям, несколько часов.

Доктор на этот раз нашелся сразу — за своим рабочим терминалом в медотсеке. Что-то сосредоточенно изучающий, поэтому не сразу обративший свое внимание на изменения показаний мониторов пульса, давления и сердечной активности. Но секунд через двадцать моего наблюдения за его затылком Марат все-таки поднял взгляд на мониторы, а потом обернулся.

— Поспал? И правильно. Слушай сюда, Счастливчик. Я попробовал еще раз пройтись по твоим нейронным цепям, но результата ощутимого не добился. Единственное, что тебе сейчас, наверное, легко дышится и все такое.

— Легко, — кивнул я. — И даже голова не болит. Док, а подскажи, пожалуйста, где у тебя тут санузел, а то давление внутреннее сконцентрировалось в мочевом пузыре.

— Пройдешь тамбур — направо, вторая дверь. И не забудь на обратном ходу продезинфицироваться. Мне здесь лишние микроорганизмы ни к чему, они за обследование не платят, — улыбнулся Анри-Жак.

— Спасибо, — я на удивление легко соскочил с ложемента, ощущая себя бодрым и полным сил, и отправился по указанному адресу. На обратной дороге, по просьбе доктора, дал тамбуру опять применить на мне свои системы, ни секунды об этом не жалея. А когда я вернулся, Марат решил расширить свой кругозор:

— На-ка тебе чаю, присаживайся и расскажи мне кое-что. Например, что вы на своем сленге звали «страпоном»?

— Ну, вообще-то это не ко мне, это к сексопатологу, — я рассмеялся. — Но если именно на нашем сленге — то это планетарный штурмовой турболет производства Скай Мехэникс. Очень уж он похож на пресловутый предмет, знаете ли. Да и называют их «SM — T», что навевает ассоциации. Поэтому было бы странно, если бы эта сволочь называлась как-то по-другому.

— Интересно, — кивнул доктор. — А просвети-ка меня еще вот в чем: ты употребил выражение «на нашем сленге». На каком — «нашем»?

— Да в группе их так называли, это Большой придумал, а потом разошлось, — ответил я первое, что пришло в голову, после чего за эту самую голову и схватился — накатила уже известная мне волна «возвращения» памяти. Чертов доктор умудрялся очень точно подобрать «крючки», вонзая их в мою голову. И это уже не первый раз, прошу заметить. Кажется, я начинаю верить старому пирату Баррету, что Марат — настоящий кудесник.

— Анри-Жак, ты все-таки сволочь, — выдал я, когда смог нормально дышать и сердце перестало колотиться, как бешеная птица в клетке.

— Я? Еще какая, когда дело касается эффективности лечения, — рассмеялся Марат. — А тебе предстоит еще не раз в этом убедиться, мой друг. Но, хорошенького понемножку, как говорится, поэтому двигай наверх, одевайся прилично, но без пафоса, мы с тобой поедем ужинать в город. Я, видишь ли, все никак не найму кухарку, а пища моего автоповара вызывает у меня изжогу.

— Мне нравится такая метода лечения, — я постарался напустить в голос как можно больше важности и напыщенно кивнул напоследок. Анри-Жак рассмеялся, а я встал со стула и отправился переодеваться и «готовиться к выходу».

Выбор одежды у меня был не особо богатый, потому вниз я спустился в короткой, до пояса, легкой куртке, под которую надел футболку, дополнительно облачившись в брюки свободного кроя и обувшись в легкие кроссовки. Пистолет-пулемету места в таком наряде не нашлось, и я чувствовал себя немного неловко. Успокаивал себя тем, что за время пребывания на Ариэле никого с оружием не видел, даже таможенники в космопорте были безоружны. Да и полицейский, которого я видел из окна своего такси, был, с позволения сказать, вооружен одной лишь дубинкой.

Док ждал меня на лужайке перед домом, рядом со своей машиной. На нем из одежды красовались брюки «почти в обтяг», кожаные сапоги и плотная холщовая рубаха навыпуск. Наверное, именно это у Анри-Жака именовалось «одеться прилично и без пафоса». Ну, тоже вариант. Хотя бывал я в мирах, где за одни его кожаные сапоги на него смотрели бы, как на законченного пижона. Хм… «Бывал я в мирах…» А вот попроси меня сейчас назвать какой-нибудь конкретный… Да, забавная штука наша память. Чем больше сталкиваюсь со своей амнезией — тем больше офигеваю.

Когда я подошел, док окинул меня взглядом, одобрительно хмыкнул и пригласил садиться в машину. Сам он, разумеется устроился на водительском сиденье, запустил мотор, и, как только я закрыл за собой дверь, он бодро развернулся прямо на лужайке и резво рванул вдаль по авеню Паркхилл.

Спорткар Анри-Жака меня скорее радовал. Харизматичная машина, что уж таить. Бодро набирающая скорость, отлично управляемая. Или это Марат настолько с ним сросся? Впрочем, чему удивляться — доктор выглядит человеком, который может себе позволить дорогое хобби. И именно таковым дорогим хобби эта машина скорее всего и является. Впрочем, что я пристал к машине дока? Какое мне нахрен дело? Везут меня — и отлично! Или это зависть, Игорек, спросил я сам себя. И ответа не нашел, честно говоря.

Тем временем Марат проскочил Паркхилл и свернул направо, по Миддл-стрит, судя по тому указателю, который я успел прочитать. И три минуты спустя машина была припаркована перед рестораном, носящим «совершенно не пафосное» название «Приют гурмана». А когда мы вошли внутрь, и я смог воочию убедиться в своей предварительной оценке заведения. Не то док любил эпатировать публику, не то черт его разберет, но наш вид явно отличался от остальных гостей ресторана. Но, несмотря на это, метрдотель расплылся в счастливой улыбке при виде Марата, и тут же услужливо сообщил, что столик «месье доктора» свободен. Ах, вот оно что! Анри-Жак не то постоянный гость, не то местная знаменитость, потому и имеет «свой столик».

Меню официант принес быстро. Кухня здесь была весьма разнообразной, и невозможно было сказать, на какой из разновидностей тут специализируются. Полистав толстенный том, переплетенный в кожу, который считался здесь «меню», я остановил свой выбор на классическом его разделе, и поведал официанту о своем желании съесть отбивную с зеленым горошком. Судя по выражению лица моего контрагента, он ни в грош не ставил людей, не интересующихся «консоме с профитролями» или, на худой конец, «горячим салатом с фуа-гра», но спорить не стал. А док составил мне компанию в плане выбора еды, и служитель подноса и полотенца удалился, пылая негласным благородным негодованием.

Еду принесли через четверть часа, которую мы с Анри-Жаком убили, травя анекдоты и болтая ни о чем, прихлебывая чай, который здесь довольно прилично заваривали. А потом стало не до разговоров, поскольку местная отбивная по размеру напоминала приличный фермерский стейк. И была очень, очень недурно приготовлена. Я про себя поставил «галочку на память», занеся ресторан в список тех, в которые стоит наведаться как-нибудь еще раз.

После ужина предаваться светским беседам было лень, доктор закурил трубку, которую извлек из кармана рубашки, а я просто блаженно откинулся на стуле, позволяя своему желудку нажимать мне на все рецепторы удовольствия в зоне его, желудка, досягаемости. Знаете, а я начал понимать итальянцев с их сиестой. Вот так бы и сидел здесь, переваривая мясо с горошком и наслаждаясь негромкой музыкой, которая лилась из динамиков. И никоим образом не вспоминал бы о космосе, гиперпространстве, плазме, пиратах, компрачикосах…

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Мы с доктором попросили счет и чуть не сцепились, выясняя, кто кого сегодня угощает. В конце концов победил я, заявив Марату, что с него следующий ужин, а сегодня право гостя выпендриваться у меня никто не отнимет. Тем более таким низким аргументом, как мое неведение в плане размещения в Ньюстере ресторанов и прочих мест общественного досуга.

После «Приюта гурмана» мы довольно быстро доехали до бара под не менее романтичным названием «Лучшие друзья», где и продолжили вечер, понемногу употребляя прекрасное пиво местной варки. Во всяком случае, за свою недолгую память я не мог сказать, что пил пиво лучше. Удобная штука эта амнезия: ничего не болит, и каждый день столько нового, столько нового.