Марк и Линда почти дошли до палаты. Линда больше не лезла целоваться. Да и вообще вела себя спокойно. В палате Марк заботливо снял с Линды юбку с майкой и повел в ванну мыться. На некоторых пальцах он заметил поломанные ногти и порезы. В шикарных волосах запутались осколки стекла.

– Несчастная моя, – нежно прошептал Марк, отмывая свою подопечную, – не переживай, все образуется.

Надо отдать Линде должное, она и не переживала. Но в ее глазах потухли искры, уголки губ печально опустились вниз, и даже волосы, казалось, потеряли объем. Она уныло сидела в ванне, не сопротивляясь и не делая никаких попыток оттуда вылезти. Марк домыл Линду, вытер ее мохнатым теплым полотенцем, надел на нее пижаму и повел в постель. Он сел на краешек кровати, потер ладони и положил их на высокий лоб Линды. Она закрыла глаза и мгновенно уснула. Марк провел руками по ее влажным волосам, дотронулся до лица, скользнул пальцами по губам, ставшим практически бескровными. Он вспомнил, как страстно целовала она его в коридоре, вспомнил вкус солоноватой крови во рту, вспомнил как наслаждение, которого он никогда не знал прежде, растеклось по всему телу.

Его рука скользнула ниже по тонкой шее и остановилась у верхней пуговицы пижамы. Марк заставил себя встать. Он поправил на Линде одеяло и тихо вышел из палаты. Теперь, когда Марк был практически у цели, сдаваться он не собирался. Похоронив умершую от анорексии жену, он твердо решил сделать себе «идеальную сожительницу» – бессмертного, совершенного во всех отношениях инквилина. Материала вокруг нашлось предостаточно. Его не устраивало лишь то, что Центр топтался на стартовой фазе эксперимента уже несколько лет. Вторую стадию он форсировал, как мог.

Когда привезли Линду, Марк прижал Дидье к стенке – девица была похожа на Миранду как две капли воды. Она не обращала на Марка никакого внимания, а Тони так вообще ненавидела. Когда он приближался к ней, Линда, словно загнанный зверек, начинала пятиться, плакать, а в глазах читалась такая боль и такой страх, что Марк не выдерживал и брал дело в свои руки. Вскоре Тони плюнул на безнадежную подопечную и переключился на более сговорчивых особей. Марк в это же время окончательно решил сделать Линду своей новой женой. Но до этого следовало предпринять еще несколько важных шагов. То, о чем он говорил на конференции, предстояло воплотить в жизнь.

– Попробуем-ка делать из них бодрых и энергичных, – убеждал он шефа, – покорная женщина – это хорошо, но неинтересно. Гейши – пройденный в истории человечества этап. Женщина покорная и притом живая, сексуальная и бодрая, – вот что может оказаться прорывом.

Дидье сдался. В сущности, он уступил Марку не потому что тоже недолюбливал японских гейш, а исключительно из научного интереса. По большому счету, их лаборатория создавалась именно для подобных абсолютно безумных экспериментов.

– Ты жив? – Тони заметил вошедшего в лабораторию Марка.

– Она успокоилась. Ее состояние не могло длиться долго, – Марк начал потихоньку осознавать размер нанесенного Линдой ущерба. – Смотри-ка, препараты увеличивают ее физическую силу!

– Мы это заметили, Марк, еще когда она на меня набросилась, – сердито сказал Тони. – Я так и не понял: на кой черт ты ее коньяком поил?

– Хотел посмотреть, как подействует алкоголь. На «овощей» не действовал никак, – проговорился Марк.

– Ага, – встрял в беседу Дидье, – значит, ты не первый раз тут девиц спаиваешь?

– Я не спаиваю. Все в рамках эксперимента. В жизни женщины пьют? Пьют. А как будет алкоголь сочетаться с препаратами? С программированием, думаю, проблем нет. Но, как известно, алкоголь сочетается не со всеми лекарствами…

– Мы в курсе, – покивал Тони, – в курсе.

– Вот и надо было проверить, что за реакция пойдет, – Марк подошел к своему столу и повертел пачку сигарет в руках, – она раньше не курила.

– Потрясающее открытие! – Дидье подошел к Марку. – Во-первых, садись и пиши объяснительную. Как, что и почему. Список препаратов, которые ты ей вводил, программы, которые использовал. Короче, всё! Во– вторых, – Дидье замолчал, переводя взгляд с сигарет на Марка и обратно, – во-вторых, почему ты так уверен в том, что она раньше не курила?

В комнате повисла пауза. Никто из работников Центра не знал, откуда брали женщин для экспериментов. Никто не видел их до этого, не знал, какими они были в прошлой жизни, что любили, чем увлекались, кем работали. Догадываться можно было только об их национальной принадлежности. И то весьма условно. Делая выводы лишь на основании цвета кожи и языка, на котором они изъяснялись.

– Так почему ты думаешь, что она не курила? – повторил свой вопрос Дидье.

– Ну, – промычал Марк, – до сегодняшнего дня сигареты со стола она у меня не тырила, – он понял, что попал впросак – первым делом девиц программировали на то, чтобы они не курили. Это была одна из обязательных процедур при поступлении в клинику. Такая же обязательная, как анализы крови, осмотр у гинеколога и ультразвуковые обследования. Так что тырить сигареты она не могла по умолчанию.

Дидье с удивлением посмотрел на Марка, но не стал дальше развивать эту тему, решив, что на сегодня с него хватит. Уточнит завтра.

– Сиди, пиши. Линду трогать запрещаю. Вообще не подходи к ней, – Дидье направился к двери. – Я попрошу санитаров подежурить около ее палаты. Так, на всякий случай. Тони, прибери тут хотя бы слегка и иди домой. Тебе досталось сегодня. Лечи раны.

– Она к тебе больше не приставала? – не удержался от вопроса Тони.

– Нет, – Марк подошел к окну и прислонился лбом к стеклу, – больше не приставала. Я же говорю, сразу успокоилась.

Он посмотрел на горы, которые виднелись вдали, и вспомнил их первое с Мирандой путешествие. Они тогда поехали на Монблан. Заснеженная вершина горы была покрыта густым туманом, лучи солнца пробивались сквозь тучи, заставляя жмуриться от нестерпимого света. Но Марк видел только глаза Миранды, горевшие нездоровым огнем, глаза психически ненормального человека. Она ничего не ела в ресторане, расположенном на вершине горы. Марк, как всегда, ел за двоих. Свежий воздух не окрасил ее щек и не пробудил аппетит. Миранда таяла на глазах. Фотографы ликовали, щелкая девушку с потрясающе тонкой талией.

Линда… Как она была похожа на нее, и как в то же время непохожа!

Марк обернулся: в комнате стояла тишина. Тони, не слишком-то попотевший прибирая в лаборатории, ушел. На зеркале зеленело сердце. Марк надеялся, что рисунок предназначался ему. Очень хотелось вернуться в палату к Линде, но он понимал, что сейчас этого делать нельзя. Все случившееся должно забыться. Он потихоньку будет реанимировать в ней жизненную энергию, он будет очень стараться. Но если эксперимент провалится, то его не остановит никто – Марк твердо решил забрать Линду себе. Может, оно, кстати, и лучше, что она становится агрессивной. Ни президенты, ни владельцы модельных агентств, никто не захочет иметь с ней дело. А Марку было все равно. Он с ней справится. Он будет целовать ее столько, сколько ей понадобится, чтобы она пришла в себя. Он будет на высоте в постели. Он будет успокаивать ее с помощью гипноза. Он сделает все, чтобы в его жизни снова появилась она. И пусть пока ее зовут Линда. Имя не имеет значения. Имя можно и поменять. Главное, чтобы Центр согласился отдать ему Линду…