Светлые, обесцвеченные волосы, несколько темных прядей, карие глаза. Макияжа нет, она может без этого обойтись, только на губах, правильных от природы, перламутровая помада. Красивое лицо, живой взгляд. Двадцать четыре года максимум, может, меньше. Футболка натянута на груди — хотела бы я иметь такую грудь в ее возрасте, — небольшие ягодицы обтянуты джинсами с прорехами; такие джинсы уже не писк моды, но ей идут.

Ее простодушие могло бы меня насмешить, если бы ее уверенность не вызывала у меня уважения. Эта молодая женщина пришла, чтобы противостоять мне на моей территории. Она преодолела страх, и я знаю, с чем она имела дело. Я так же боялась встретиться с любовницами моего мужа, это было вечность назад, но воспоминания еще свежи. И у меня никогда не было ни ее храбрости, ни ее беззаветности. Даже если у нас другая ситуация, а измена принимается и оплачивается, я все равно остаюсь ее врагом.

Я не знаю, как они в точности это называют. Мне очевидно только одно: то, что делает Марко, он делает для нее. Это придает ей невероятную уверенность… Эта договоренность могла казаться ненормальной, извращенной или просто глупой. Но я лишь удивлена тем, как эта молодая женщина, имени которой я все еще не знаю, наконец-то берет потрясающий реванш, о каком, наверно, мечтают все осмеянные, обманутые, униженные женщины. У нее в руках все карты, и она их сдает.

Если когда-нибудь я чувствовала себя виноватой перед женой Марко, это чувство исчезло. Я только слегка завидую женщине, которая может вызвать такие глубокие чувства. Честно говоря, это не такая уж невольная зависть.

Я не говорила Марко об этой встрече. Я была убеждена, что жена не поставила его в известность, но они, должно быть, согласовали время. Потому что теперь он все же посматривает на часы, хотя и со смущением. Он просто сказал, что должен освободиться ровно в семь, и у меня чуть не сорвалось с языка: «Конечно, если вы ужинаете в восемь». Я начала думать о них двоих, и это меня злит.

На прошлой неделе моя догадка подтвердилась. Он повел меня на крытый картинг, недалеко от студии. Я целый час отдавалась безумным ощущениям на скорости тридцать километров в час, катаясь с Марко на этом трясущемся аппарате; я вышла оттуда немного разбитой. Мы, однако, успели выпить по стаканчику в местном баре, как вдруг, взглянув на часы, Марко вскричал: «Уже половина седьмого?!» Я спросила, сколько времени нам оставалось, и, не ожидая ответа и видя, как он нервничает, добавила:

— В семь часов ты будешь свободен, но придется немного ускориться.

К счастью, нам помогла «Формула Экспресс», прямо напротив картинга, по двадцать пять евро за комнату. Я попала туда первый раз, это нечто вроде гостиницы с самообслуживанием, идеальное место для неверных пар, подгоняемых временем: никого не видно, расплачиваешься кредиткой, и все готово. В конечном счете — быстрый секс. С моей стороны это было немного жестоко, но я хотела посмотреть, уложится ли он во время.

Мы попытались установить рекорд, я не включала хронометр, но Марко разделся за тридцать пять секунд, я вспомнила свои старые привычки и осталась одетой, предварительные ласки заняли семь или восемь минут, а сам акт — четверть часа, конечно, не считая оргазма. Мы расстались в семь часов пятнадцать минут, и я видела, как он бежал через парковку к своей машине.

Чтобы успокоиться, потому что я была взволнована, и не только из-за психологического стресса, я вернулась на картинг и оплатила пятнадцать кругов. Напряжение снять удалось, но спина заболела по-настоящему. Тем же вечером ко мне домой пришел мануальный терапевт, он посоветовал больше расслабляться и не налегать на работу. Я объяснила, что трудно остановиться, говорила об ответственности, сроках — обычная ерунда по-настоящему активной женщины. Он сказал, что нужно заботиться о моторе. Я вспомнила картинг и снова разнервничалась.