Весь следующий день ребята хлопотали, приводя в порядок коллекции, гербарии, записи в дневниках.

Когда уже все дела подходили к концу, ребята увидели, что к ним едет на гнедом коне старый Доржи.

Тумэн Ухинович и Георгий Николаевич пошли навстречу и привязали коня к берёзе.

- Дорогой Доржи-ахай, мы вас ждали.

Старый Доржи улыбнулся, поздоровался и уселся на траву.

- Как проходит ваш поход?

- Очень хорошо. Спасибо, - ответил Тумэн Ухинович.

Всё устроились около старика. Его блестящие глаза ласково лучились. Он потрепал по голове Цырена.

Батор подал старику медный котелок. Доржи. глядя на надпись, долго молчал. Его редкие усы почему-то дрожали. Ребята смотрели на него с нетерпением. Наконец Доржи взволнованно и глухо прочитал: «Анчик Абидуев, 1919 год». На широком лбу старика собрались морщины.

- Вот как получилось. Длинен путь мужчины, - бормотал старик, словно разговаривал сам с собой. - Не ты ли, Доржи, когда-то хлебал суп из этого котелка?

Все взволнованно слушали.

- Был такой человек Анчик. Мой друг. Партизан, - отрывисто говорил Доржи. - Да, это его котелок. Анчик был наш, агинский. Из Аргалея…

- Цырен, выходит, что этот котелок твоего деда? - изумлённо шепнул Батор.

Цырен не верил своим ушам.

- Анчик Абидуев… Ага, - только и произнёс он.

- Анчик - двоюродный дед Цырена, - зашумели ребята, придвигаясь ещё ближе к старику Доржи.-А винтовка Анчика находится в музее!

Теперь на котелок ребята взглянули совсем по-иному. Как хрупкую драгоценность, осторожно передавали его из рук в руки, рассматривали, ощупывали.

- Так вот ты кем оказался, моя находка! - Доржи обнял Цырена, погладил по голове. - Кто бы мог подумать! Анчик был моим ровесником.

«Дед Анчик отдал свою жизнь за то, чтобы всем хорошо жилось, - думал Цырен. - А кто бросил его котелок? Я. Лиса и филин плакали, смеялись, я принял их за чертей и бросил котелок. Ребята пошли искать, а я шёл за ними и дрожал от страха. Боялся чертей. А, оказывается, их нет. И бога нет!..»

- Теперь, Доржи-ахай, рассказывайте, - попросил Георгий Николаевич, вытаскивая блокнот и карандаш.

- О чём рассказывать?

- О партизанах Алханая! - зашумели ребята.

- Давно это было. Многое позабылось… - Старый Доржи задумался, а потом тихонько начал: - Мне тогда было двадцать лет. Был я бедным и неграмотным. И вот в 1918 году стали поговаривать, что на Алханае появились партизаны. Нойоны и ламы всюду твердили: «Дикие люди! Они убивают, сжигают!» Мы, бедняки, поверили - сторонились партизан. Однажды в этом же вот Барун-Шивия косил я десятину богачу Мархаю. Жил я здесь один. Захожу раз в балаган. И вдруг кто-то произносит: «Здравствуйте!» Я вздрогнул, повернулся - стоит человек с ружьём и улыбается. Я тогда наливаю в большую деревянную чашку чёрный чай, ставлю тарелку с сушёным творогом и говорю: «Пей чай, прохожий». Начали вместе чаевать. «Кому косишь сено?» - спросил он, а сам пытливо разглядывает меня. «Богачу Мархаю», - ответил я. Дальше - больше, завязалась беседа. Потом он и говорит: «Я партизан. Мы, говорит, можем работать на себя и жить счастливо только тогда, когда уничтожим всех нойонов и кулаков».

На вид партизан совсем не дикий, добрый, скромный. Он, думаю, не только человека, но и барашка не убьёт. Он смотрел на меня и улыбался ласково. Это н был Анчик Абидуев. «У тебя есть лишняя коса?»- спросил он. Спрятав винтовку под скошенную траву, он всю ночь косил со мной десятину. Благодарен я был ему. Он здорово косил. Был и охотник отличный. Так мы и познакомились. И стал я дружить с партизанами. Продукты носил им, служил связным. На этом месте, где ваши палатки, жил бедняк Жамсаран Далаев. Он тоже помогал партизанам. Кулаки узнали, сожгли его дом, а самого увели в Макавеево.

Там облили керосином, заставили прыгать через костёр. Жамсаран вспыхнул, как факел, а богачи хохотали. Вспоминаю об этом - сердце болит. Сейчас дети Жамсарана живут в Красноярове. Хорошо живут…

Старый Доржи замолчал, задумался. Его морщинистое лицо потемнело от гнева.

Ребята притихли, сидели с серьёзными лицами.

Субади первую чашку чая подала дорогому гостю.

Доржи снова заговорил:

- 1919 год был беспокойным. Зимой партизаны жили в землянках на северном склоне вон той горы, - показал он на верховье пади Барун-Шивия.- На вершине в лесу стоял их пост. С вершины видны село Иля, дороги. С бурятскими партизанами жили и русские. Помню, в марте ещё лежал глубокий снег.

Однажды партизанский часовой закричал: «Из села Иля к Барун-Шивия идёт толпа людей!» Оказалось, что кулацкие прислужники - табхаевцы - гонят впереди себя стариков, детей и женщин. Партизаны поняли: табхаевская банда, скрываясь за спиною беззащитных жителей, пошла в наступление. У партизан было два пулемёта. И вот, когда толпа приблизилась, партизаны пропустили безоружных жителей, а потом ударили с флангов по бандитам. Много их тогда скосили.

- А что же случилось с жителями? - допытывался Баяр.

- Зачем по своим беднякам стрелять? Стреляли по табхаевцам. После этого партизаны сочинили песню.

- Какую? - спросила Субади.

- Хочешь разучить песенку? - ласково и лукаво посмотрел Доржи на девочку. - Подожди, надо вспомнить.

Доржи закрыл глаза, покачиваясь и шевеля губами. Он, должно быть, мысленно пел.

- Но только уговор - не смеяться, - промолвил наконец Доржи.

- Ну что вы, дедушка! - замахали руками ребята.

Лицо Доржи вдруг стало серьёзным и строгим. Он прикрыл раскосые глаза и, глядя на сопки, запел неожиданно приятным и мелодичным голосом:

Старый Доржи пел о подвигах партизан, о битвах с врагами, а Георгий Николаевич записывал песню, радуясь такой удаче. Ребята принесут в школу не только растения, минералы, но и воспоминания о партизанах и новую песню.

Доржи кончил петь под шумные аплодисменты. Он взглянул на заходящее солнце и улыбнулся:

- Поздно. Однако я поеду.

- Уважаемый отец, - поклонился Тумэн Ухинович, - мы просим отгадать нам ещё одну загадку. - И он протянул «священное письмо», взятое у Батора.

Старик прочитал исписанный по-старому лист бумаги и сердито глянул на всех:

- Где взяли?- плюнув сквозь зубы, спросил Доржи.

Батор рассказал о человеке в островерхой шапке.

- Да что там написано? - торопливо спросил Тумэн Ухинович.

- Ерунда, - сердито буркнул Доржи. - «Да здравствует мир и добро на земле, - начал он читать. - Я, бог Будда, чтобы спасти заблудившийся в тумане народ, спустился с небес на гору Алханай. Священная гора меня встречает, зажигая лампады. Их могут видеть лишь верующие в меня люди. Кто хочет избавиться от земных грехов, тот пусть идёт на священную гору Алханай, принесёт дары и молится… Иногда я буду являться вам в образе человека…»

- Вот как они ловят на удочку суеверных людей, - сказал Тумэн Ухинович.

…Долго ребята сидели у костра, вспоминая поход, приключения.

Цырен потихоньку побрёл к ручью. Там он по спешно вытащил оставшиеся тряпочки, дары богам, настриженные бабушкой, скомкал их и сердито бросил в воду. Пёстрый комочек закрутился и уплыл в сверкающих холодных струях.

Цырену сразу стало легко и весело. Вприпрыжку помчался он к ребятам.

Через час отряд с песней возвращался домой. Величавый, зелёно-лохматый Алханай ласково смотрел им вслед.