1

Я добрался до места к пяти утра, и не успел выйти из машины, как Элин оказалась у меня в объятиях.

— Алан! — вскричала она вместо приветствия. — У тебя кровь на щеке!

Я приложил руку к щеке и почувствовал довольно болезненный порез. Наверное, зацепило, когда взорвался баллончик с пропаном.

— Пойдем в дом, — попросил я.

В холле нас встретила Сигурлин. Она оглядела меня с ног до головы и заметила:

— У тебя куртка прожжена.

— Да, — согласился я. — Не досмотрел.

— Что случилось? — спросила Элин.

— Поговорил с Кенникеном, — вяло отозвался я.

У меня наступила реакция, я ощущал какую-то невероятную слабость, даже разговаривать было трудно.

— Кофе есть? — спросил я у Сигурлин.

— Да что случилось? — почти закричала Элин. — Что Кенникен?

— Позже, все позже.

— У тебя такой вид, будто ты неделю не спал, — бесстрастно отметила Сигурлин. — Наверху есть кровать…

— Нет, — покачал я головой, — мы… уезжаем.

— Но перед этим нужно выпить кофе, — сказала Сигурлин, переглянувшись с Элин. — Все готово, я с вечера держу кофейник на огне. Пошли на кухню.

Я высыпал чуть ли не половину сахарницы в обжигающий черный напиток. Кофе был потрясающим. Сигурлин выглянула в окно и увидела «Вольво».

— А где наша машина?

— Развалилась, — скривился я. — Сколько я тебе должен, Сигурлин?

— Не к спеху, — отмахнулась она. — Элин мне все рассказала.

В её голосе явственно слышались нотки осуждения.

— Зря ты это сделала, Элин, — тихо заметил я.

— Мне нужно было с кем-то поговорить! — взорвалась она.

— Ты должен пойти в полицию, — вынесла свой вердикт Сигурлин.

— Не стоит, — покачал я головой. — Пока потери несут только профессионалы, которые умеют рисковать и всегда к этому готовы. Но любой посторонний человек, даже в полицейской форме, мгновенно станет жертвой, причем невинной. А я этого не хочу.

— Но зачем оставлять все на этом уровне? Пусть этим займутся политики и дипломаты.

Я вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Сигурлин, когда я впервые приехал в эту страну, кто-то сказал мне, что существуют три вещи, которые исландец не может объяснить никому, даже другому исландцу: политическую систему страны, её экономическую политику и законы о выпивке. Последнее пока не при чем, но политика и экономика по-прежнему необъяснимы.

— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, — заметила Элин.

— Об этом холодильнике, — невозмутимо отозвался я. — Об электрической кофемолке и чайнике. О радиоприемнике, наконец. Все это импортируется, а импорт не может существовать без экспорта, правильно? Исландия может экспортировать рыбу, баранину и шерсть, так? Косяки сельди и без того отошли на несколько сотен километров от вашего побережья. По-моему, неприятностей достаточно.

— К чему ты клонишь? — нахмурилась Сигурлин.

— К тому, что в этот процесс вовлечены три нации: англичане, американцы и русские. Если вынести мою проблему на дипломатический уровень, тут же возникнут самые невероятные осложнения. Некоторые исландцы начнут вопить о нежелательном американском военном присутствии. Другие попытаются возобновить склоки между Исландией и Англией вокруг правил о ловле рыбы. Третьи вспомнят о том, что основным торговым партнером страны сейчас является Россия. Как ты относишься к русским, Сигурлин?

— Прекрасно, — мгновенно ответила она. — Они много для нас сделали.

— Допустим. Но если в правительстве кое-что узнают, эти прекрасные отношения могут тут же испортиться. Кому это нужно?

Элин и Сигурлин переглянулись. Я терпеливо ждал результата их размышлений.

— Он прав, — наконец изрекла Сигурлин.

Наконец-то! Исландцы думают медленно, но обычно приходят к правильным выводам. Это не ирландцы, которые сначала действуют, а потом думают. Если, конечно, к этому времени кто-то вообще остается в живых.

— Чем меньше политики, тем лучше, — продолжил я. — Не нужно разводить международную грязь в Исландии, я слишком люблю эту страну. И, кажется, я знаю прекрасный выход из положения.

— Отдай им посылку! — воскликнула Элин. — И все сразу наладится.

— Именно это я и собираюсь сделать, — согласился я. — Но только на моих условиях. А сейчас прошу прощения, мне нужно кое-что обдумать.

Обдумать мне предстояло не кое-что, а очень многое. Например, то, что Кенникен в любой момент может по номеру «Фольксвагена» узнать адрес владельцев. Узнать — и сделать соответствующие выводы, то есть появиться здесь уже через несколько часов.

— Сигурлин, ты не могла бы уехать к мужу? — спросил я.

— Зачем? — изумилась она, но тут же поняла причину. — Наша машина!

— Правильно. Лучше, если тебя не будет дома когда явятся названные гости. Когда Гунар должен вернуться?

— Через три дня.

— Замечательно! Через три дня все точно закончится.

— А вы с Элин куда поедете?

— Лучше не спрашивай, — вздохнул я. — Ты и так слишком много знаешь. А я хочу ещё забрать отсюда наш джип. Его нужно спрятать.

— Можешь просто поставить его в конюшню.

— Отличная идея! Тогда я сейчас кое-что переложу из джипа в «Вольво». Это займет всего несколько минут.

Я пошел в гараж и занялся упаковкой боеприпасов, раздумывая, куда бы прятать проклятую электронную деталь. И тут вошла Элин.

— Куда мы едем? — спросила она с порога.

— Не мы, а я. Ты едешь с Сигурлин.

— Великолепно! — воскликнула она с хорошо знакомым мне упрямым выражением. — Просто замечательно! Но, представь себе, я люблю свою страну не меньше, чем ты, и хочу помочь ей избежать неприятностей.

— Элин, — с трудом удерживаясь от смеха, произнес я, — но как ты сможешь это сделать?

— Как и любой исландец, — ответила она.

В этом высказывании, безусловно, что-то было.

— Но ты же не понимаешь, что происходит, — попытался я возражать.

— А ты сам-то понимаешь? — отпарировала она.

— Кажется, начинаю понимать. Почти наверняка Слейд — русский агент, а мне удалось настроить против него Кенникена. Во всяком случае, когда они встретятся, мне бы не хотелось оказаться на месте Слейда. Кенникен предпочитает сразу действовать.

— Кстати, что произошло вчера вечером?

— Ничего хорошего, — ответил я быстро. — Иди собирайся. Через час в доме не должно быть никого.

— Так куда ты едешь?

— В Рейкьявик. Но по дороге хочу заехать в Кефлавик.

— Это вовсе не по дороге! — удивилась Элин. — Только если сделать огромный крюк в южном направлении, ты попадешь сначала в Кефлавик. Иначе обязательно придется ехать туда через Рейкьявик.

В том-то все и дело! Сеть дорог в Исландии была не слишком разветвленной, и если у Отдела не хватает людей, чтобы заблокировать мне путь, то у Кенникена их наверняка вполне достаточно. Более того, достаточно держать под контролем две дороги, чтобы перекрыть мне путь на Рейкьявик. И радиотелефон теперь работал не за меня, а против.

— Ты чертовски права, дорогая, — со вздохом сказал я. — Кажется, мы в капкане.

— А вот и нет! — улыбнулась Элин. — Я знаю выход, о котором никто не догадается. Даже Кенникен.

— Какой же? — недоверчиво спросил я.

— По морю. Нам нужно доехать до порта Вик — это близко отсюда, а потом один мой приятель доставит нас на катере прямо в Кефлавик.

Чем дольше я изучал карту, тем больше мне нравилась эта идея.

— Но мне придется поехать с тобой, — простодушно добавила Элин. — Я должна буду познакомить тебя с моим приятелем.

Опять она обвела меня вокруг пальца!

 

2

Вряд ли можно было избрать наименее подходящий путь в Рейкьявик — с точки зрения любого нормального человека. Но он оказался наиболее безопасным, во всяком случае, по дороге к порту я не заметил вокруг ничего подозрительного. До полудня мы ехали без особых приключений, потом Элин решительно сказала:

— Привал. Нужно выпить кофе.

— А у тебя с собой волшебная палочка? — не без ехидства поинтересовался я.

— Просто термос. А ещё пакет с сандвичами.

— Пожалуй, я правильно сделал, что взял тебя с собой, — заметил я. Про еду мне подумать было некогда.

— Мужчины не так практичны, как женщины, — изрекла Элин.

— Кстати о мужчинах. Что это за приятель у тебя в Вике?

— Вальтер. Одноклассник Берни. Он биолог, занимается прибрежной экологией.

— Ах вот почему у него есть катер, — догадался я. — Но с какой стати он повезет нас в Кефлавик?

— Попрошу — доставит, — заявила Элин.

— Роковая женщина! — усмехнулся я. — Просто исландская Мата Хари.

— Тебе понравится Вальтер, — спокойно ответила Элин, хотя и покраснела. — Вот увидишь.

Он действительно мне понравился. Это был огромный, квадратный мужчина, просто ожившее воплощение исландских скал.

— Элин! — радостно воскликнул он, когда мы появились в его лаборатории. — Какими судьбами?

— Просто ехали мимо. Познакомься: это Алан Стюарт из Шотландии.

— Очень приятно, — произнес он, и я понял, что ему действительно приятно. — Вам повезло, что застали меня. Завтра я уезжаю.

— Да? — подняла брови Элин. — куда же?

— В Рейкьявик. Там мне должны поставить новый мотор на мою старую посудину.

Воистину, если начинает везти, так везет во всем. Теперь Элин не придется его уговаривать отвезти нас в Кефлавик — он сам собрался в эти края.

— Пару пассажиров не прихватишь? — поинтересовалась Элин с ослепительной улыбкой. — Алану надо кое с кем встретиться в Кефлавике, а я обещала показать ему Исландию с моря.

— С удовольствием! — отозвался Вальтер. — Путь неблизкий, приятно время от времени смениться у штурвала. Как поживает твой брат, Элин? Уже стал отцом?

— Скоро станет, — засмеялась в ответ Элин.

— Вы в отпуске, Алан? — спросил меня Вальтер по-английски.

— Можно сказать и так, — ответил я по-исландски. — Я приезжаю сюда каждый год.

Он слегка удивился, потом улыбнулся:

— Не часто встретишь энтузиастов, вроде вас. Это стоит отметить, так что сегодняшний день объявляется выходным.

Он обнял Элин за плечи, но я не обратил на это никакого внимания. Меня больше занимала лежавшая на столе газета. Заголовок, набранный крупными буквами, гласил: «Перестрелка у гейзера». В статье описывалось нечто похожее на небольшое столкновение двух армий, но все участники были неизвестными. Кроме одного: русский турист Игорь Волков по неосторожности упал в кипяток возле гейзера. Советский посол высказал по этому поводу недовольство.

Я взял газету и просмотрел другие статьи. Естественно, выпад советского посла не остался без ответа. В передовице журналист язвительным тоном осведомлялся, как могло получиться, что русский турист был вооружен до зубов, хотя на таможенном контроле ничего такого не декларировал.

Все-таки мы с Кенникеном умудрились осложнить советско-исландские отношения!

 

3

На следующее утро мы отплыли довольно поздно, причем голова у меня была в паршивом состоянии. Вальтер, похоже, мог выпить сколько угодно, и моя попытка соревноваться с ним закончилась катастрофой. Он весело смеялся, укладывая меня спать, и так же весело встал через несколько часов к штурвалу, а я с трудом приходил в себя.

Не улучшила моего настроения и попытка дозвониться в Лондон. Таггерта не было на месте, мне не пожелали сообщить, где он, а я уже вообще никому не доверял.

До катера мы добрались на лодке, причем Вальтер с любопытством посмотрел на два свертка из мешковины, которые я захватил с собой. Но никаких вопросов не задал, и вообще сделал вид, что именно так и нужно путешествовать вдоль побережья на катере: с непонятной поклажей.

— Сколько времени займет плаванье? — поинтересовался я.

— Если с мотором все будет в порядке, то чуть меньше суток. А если забарахлит, то всю оставшуюся жизнь. Как у тебя с морской болезнью?

— Понятия не имею. Не было случая проверить.

— Считай, что этот случай наступил. Но сегодня ясный день, нам повезло. Увидишь извержения береговых вулканов. Тебе это может в дальнейшем пригодится.

— В каком смысле? — слегка опешил я.

— Каждые десять лет из-за их деятельности Исландия сползает на несколько сот метров южнее. Геологи утверждают, что примерно через миллион лет мы сольемся с Шотландией.

Он ткнул меня в бок и оглушительно захохотал. Я посмеялся вместе с ним, а потом пошел в каюту, лег на койку и заснул так, как если бы кто-то стукнул меня по голове.

 

4

— Приехали, — разбудил меня голос Элин.

— Куда? — сразу не понял я.

— В Кефлавик. Вальтер готов высадить нас на берег.

— Господи, а который час?

— Восемь. Ты неплохо поспал, да?

— После пирушки с Вальтером мне больше ничего не оставалось, улыбнулся я и окончательно проснулся.

— Долго здесь пробудешь? — спросил Вальтер, прощаясь со мной.

— Все лето, — ответил я. — Но пока ещё не знаю, где именно.

— Созвонимся?

— Обязательно.

Мы подождали, пока катер отчалит, потом Элин спросила меня:

— И что теперь?

— Теперь мне нужно попасть в Кефлавик. Хочу посоветоваться насчет этой электронной штуковины. А ты после завтрака пойдешь в здешний аэропорт. Во-первых, узнай, где твой брат, а во-вторых, постарайся там спрятаться понадежнее.

— Хорошо, — спокойно ответила Элин. — Но сначала нужно позавтракать.

Когда я вошел в офис к своему приятелю Ли, тот с изумлением взглянул на мои свертки.

— Довольно внушительное снаряжение, Алан. И не говори, что это рыболовные снасти. Кстати, вид у тебя неважный.

— Мотался по плохим дорогам, вот и все. Мне нужно привести себя в порядок, а потом я хочу кое-что тебе показать.

Он достал из ящика походную электробритву, протянул мне и спросил:

— Что ты хочешь мне показать?

Я достал из кармана металлическую коробочку и положил перед ним на стол. Я понимал, что скорее всего поставлю его в неловкое положение: его профессия предполагала определенные принципы, а я хотел, чтобы он их нарушил. Но если кто-то и мог помочь мне разобраться с этой деталью, то это был именно Ли. Он был специалистом по электронике на базе в Кефлавике, причем считался отменным специалистом в области радаров и радиосвязи.

— Ну, и что это?

— Хотел бы узнать.

— Почти наверняка изготовлено в Америке, — начал он, вертя деталь в руках. — Некоторые детали американские, да и сила тока на выходе указана соответствующая.

— Замечательно! — обрадовался я. — А что еще?

— Без специального обследования сказать не могу. Точно только, что не деталь транзистора. Если честно, никогда раньше не видел ничего подобного.

— Можешь её протестировать?

— Элементарно. Давай для начала подключим к ней ток и посмотрим, что из этого выйдет.

— Мне можно посмотреть?

— Почему нет? Пойдем в мастерскую. Где ты её взял, кстати?

— Мне дали, — уклончиво ответил я.

Он выразительно посмотрел на меня, но промолчал. Мы пришли в мастерскую — большую комнату, забитую всяким электронным оборудованием. Ли подошел к дежурному офицеру и спросил, где есть свободный стенд для тестирования. Через несколько минут мы уже сидели перед ним.

— Сейчас посмотрим, — вслух размышлял Ли. — Это не деталь оборудования самолета: слишком сильный ток. Корабль отпадает по той же причине. Америка, безусловно… Но некоторые канадские фирмы тоже используют американские детали.

— А это не может быть деталью телевизора?

— Ну, я такого телевизора не встречал. Сейчас подведем ток, начнем с самого низкого напряжения. Так… так… Ерунда какая-то получается. И на выходе ничего нет.

— Это плохо?

— Это невозможно, — озадаченно ответил Ли.

— Что-то неисправно?

— Если бы было неисправно, ток бы не шел. А он идет нормально, только… никуда. Вот что: не возражаешь, если эта штука побудет у меня какое-то время?

— Зачем?

— Хочу попробовать другие приборы. Но они есть только в той лаборатории, куда тебя не пустят.

— А-а, секретная. Хорошо, Ли, поиграй еще, а я пока пойду побреюсь. Буду ждать тебя в офисе.

— Откуда ты это взял, Алан?

— Скажу, если ты мне объяснишь, что она умеет делать.

— Договорились, — усмехнулся Ли.

Секретная лаборатория! Пропуск Флита был годен и туда тоже.

Я побрился, выкурил сигарету, и успел прочесть газету от корки до корки. Ли появился только через полтора часа, держа перед собой деталь так, как если бы это было ядовитое насекомое.

— Так откуда это у тебя? — спросил он, осторожно кладя деталь на стол.

— Что это?

Ли прочно уселся в кресло и с неприязнью глянул на деталь.

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Перестань! Так не бывает.

— Я тоже так думал до сегодняшнего дня. Больше всего похоже на муляж, но непонятно, что он изображает.

— Оно должно не изображать, а работать.

— Работать! Ели устройство потребляет ток, то оно должно действительно что-то вырабатывать. А тут — ничего.

— Может быть, вырабатывается тепло?

— Я же тебе говорю: полная пустота. Я рискнул и провел через неё ток в тысячу вольт. Она могла расплавиться, но даже не нагрелась.

— Зато ты, похоже, раскалился, — заметил я.

— Алан, я не расположен шутить. Передо мной нечто, чему нет разумного объяснения в физике. О каком спокойствии можно говорить? Похоже, эта штука разрушает энергию…

— Так. Давай начнем с начала. Ты подводишь к этой штуке ток и получаешь…

— Пустоту.

— Пустоту тоже можно измерить, нет? Возможно, где-то есть сумасшедший гений с необходимой аппаратурой.

— Но я инженер! И у меня достаточно аппаратуры. Лучше скажи, где ты это взял?

— Меня больше занимает вопрос, куда это спрятать. У тебя есть по-настоящему надежный сейф?

— Конечно. Хочешь оставить её у меня?

— На сорок восемь часов. Если по истечении этого времени я не объявлюсь, отдай эту штуку своему руководству, и пусть делают с ней все, что угодно.

— Почему бы не поступить так прямо сейчас? Через сорок восемь часов начальство с меня голову снимет…

— А сейчас головы лишусь я. Скажу только, что эта вещь позарез нужна русским, они за ней гоняются.

— Даже так… Тогда договоримся немного по-другому: я держу её в сейфе ровно двадцать четыре часа. И тебе возвращаю только в обмен на подробное объяснение всего.

— Хорошо, — устало согласился я. — Только одолжи мне свою машину. Джип остался у Элин.

— Ну, ты и гусь! — усмехнулся Ли и достал из кармана ключи от машины. — Голубой «Шевроле» на стоянке у ворот.

— Помню. Ладно, ещё увидимся.

— Если только не угодишь в тюрьму.

Я уже взялся за ручку двери, но, услышав эти слова, остановился.

— Почему ты так сказал, Ли?

— Всякий, разгуливающий с такой штукой в кармане, должен сидеть в тюрьме, — изрек он с важным видом.

Я расхохотался и ушел. Нашел машину, погрузил в багажник свой арсенал и критически оглядел себя в боковом зеркальце. Я был похож на бродягу: куртка в нескольких местах прожжена, брюки перепачканы, рукав порван. Правда, я был чисто выбритым бродягой.

Пока я ехал в сторону аэропорта, я размышлял о словах Ли. Получалось, что эта деталь имеет огромную научную ценность. Допустим. Но Кенникен сказал, что предпочитает убить меня, что это для него важнее. А ведь в таком случае детали он не увидит как своих ушей. Что же такого было во мне, если в этом сумасшедшем мире техники мою голову оценили выше электронного устройства?

Элин я нашел в зале ожидания аэропорта. Она сидела одна с чрезвычайно встревоженным видом.

— Что так долго, Алан?

— Возникли непредвиденные обстоятельства. У тебя неприятности?

— Не у меня, — медленно произнесла она и протянула мне свежую газету. На первой полосе я увидел фотографию своего собственного ножа, а под ним подпись: «Не приходилось ли видеть это оружие? Нож найден в сердце английского журналиста Джека Кейса, труп которого обнаружили в машине возле сельского дома. Хозяева дома отсутствовали, поэтому выяснить, что случилось, а также было ли что-то похищено из дома не представляется возможным. Каждого, кто может сообщить что-то по этому делу, просят связаться с ближайшим полицейским отделением».

Одновременно полиция искала «Вольво» с соответствующими номерными знаками. Я взглянул на Элин и тихо сказал:

— Ну и каша заварилась!

— Это тот человек, с которым ты встречался у гейзера?

— Да.

Это был тот человек, которого я заподозрил в измене и оставил без сознания возле дома Кенникена. У Кенникена был мой нож и моя машина, вполне в его стиле — прибавить к этому Кейса. А я ему невольно в этом помог. Но зачем, зачем нужно было убивать Джека?!

— Это ужасно! — тихо сказала Элин. — Опять убийство…

— Я не убивал, — глухо отозвался я.

— А как в полиции узнали про «Вольво»?

— Это как раз понятно. Он взял машину напрокат, а как только его опознали, стали заниматься машиной.

Очень удачно получилось, что «Вольво» остался в гараже у Вальтера в Вике.

— Когда возвращается Вальтер? — спросил я у Элин.

— Завтра.

Опять эти двадцать четыре часа! Похоже, все вокруг сговорились ограничить меня именно этим сроком. Впрочем, Вальтер может обратиться в полицию и раньше, тогда неизбежно выйдут на Сигурлин, а она молчать не будет…

— Что ты собираешься делать? — спросила Элин, взяв меня за руку.

— Не знаю. Прежде всего мне нужно сесть и подумать.

Точнее, мне нужно было сложить кусочки головоломки. Сначала Кенникен охотится за деталью, потом вдруг теряет к ней интерес и жаждет только моей крови. Причем происходит эта метаморфоза после телефонного звонка. У гейзера я сообщил Кейсу о своих подозрениях относительно Слейда и получил обещание доложить об этом Таггерту. Но несколько минут спустя я видел Кейса мило беседующим с тем же Слейдом. А если Джек возбудил в нем какие-то подозрения? Тогда как стал бы действовать Слейд, человек, безусловно, умный и великолепно умеющий манипулировать другими людьми?

Он связался бы с Кенникеном и настоял на том, что его положение в английской разведке важнее какой-то там детали. Он бы дал приказ уничтожить меня. Именно это и произошло. И не менее важно было заставить замолчать Кейса. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы он поговорил с Таггертом. И Кейса ликвидировали, виртуозно свалив вину на меня. Очень типично для террористов и шпионов.

Все связывалось воедино и складывалось в довольно четкую картину. За исключением одного: поведения Кейса возле гейзера. Он видел, что на меня напали, он был вооружен, но пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне. Это было не похоже на Кейса, а ещё более странной выглядела его внезапная дружба со Слейдом. И все это меня очень беспокоило.

Но это уже было прошлым, а думать следовало о будущем.

— Узнала о Берни? — спросил я у Элин.

— Он будет в Рейкьявике сегодня к вечеру. Сейчас он в рейсе.

— Пока он не прилетит сюда, носа никуда не высовывай, — сказал я. Поесть тебе могут принести и сюда. Слишком много людей сейчас нас ищет.

— Что же мне здесь, навсегда остаться? — возмутилась она.

— Только до приезда Берни. А потом он должен будет посадить тебя в самолет и отправить отсюда как можно дальше. Желательно инкогнито, обойдя все формальности.

— Вряд ли он сможет…

— Черт побери! — взорвался я. — Если твой братец может провозить контрабандой ящики пива из Гренландии, то может и все остальное. Кстати, Гренландия — это совсем неплохая идея. Даже Слейду при всей его проницательности вряд ли придет в голову искать тебя там.

— Я не хочу уезжать.

— Поедешь, — безапелляционно отрезал я. — Сейчас ты мне только помешаешь. Если последние несколько дней показались тебе напряженными, то по сравнению с предстоящими сутками они окажутся просто идиллией. Я не хочу, чтобы ты так рисковала, и, Бога ради, прекрати спорить.

— Так ты считаешь меня обузой, — горько вздохнула она.

— Нет, не считаю, тем более, что ты это доказала делом. Но не забудь, что ты ранена.

— Не забудь, что я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. Поэтому хочу, чтобы ты оказалась в безопасном месте. Неужели непонятно?

— А как же ты?

— Я профессионал. Это совсем другое дело.

— Все погибшие за эти дни были профессионалами, — заметила Элин. — И поэтому я беспокоюсь за тебя.

— А я — тем более беспокоюсь за тебя. И вот ещё что, Элин…

Я снял куртку, отстегнул кобуру и достал оттуда пистолет.

— Знаешь, как им пользоваться?

— Нет, — выдохнула она, заворожено глядя на блестящий кусок металла.

— Вот так передвигаешь этот рычажок, и пуля попадает в ствол. Потом снимаешь с предохранителя — вот так, потом целишься и нажимаешь на курок. После каждого выстрела вылетает пуля, всего их восемь штук. Поняла?

— Кажется, да.

— Повтори.

— Досылаю патрон в ствол, снимаю с предохранителя и нажимаю на курок.

— Умница.

Я вложил пистолет в кобуру и протянул ей.

— Если кто-то будет тебе докучать, выстрели. Может, и не попадешь, но нервы помотаешь, да и от тебя скорее отстанут.

Между прочим, профессионалы терпеть не могут, когда оружие оказывается в руках дилетанта. От него можно ожидать чего угодно, только не грамотных действий. Все в конечно итоге решает слепой случай, а на него полагаться глупо и опасно.

— Пойди в туалет и надень кобуру под куртку, — посоветовал я. — Когда вернешься, меня уже не будет.

— Куда ты? — спросила она уже больше для порядка, явно смирившись с ситуацией.

— Мое терпение кончилось. Я устал быть дичью, теперь начинаю свою охоту. Так что пожелай мне удачи.

Она подошла ко мне и нежно поцеловала, крепко сжимая в руках пистолет. В глазах у неё стояли слезы.

— Удачи тебе, — пожелал ей я.

Когда дверь за ней закрылась, я повернулся и вышел на улицу.