Пролог

Кирилл, архитектор, знал свое дело. Плато сильно преобразилось, километровая полоса шириной примерно триста метров, как огромный широкий мост, перекрывало пропасть между двух гребней скалистых гор, уходящих на десятки километров в обе стороны. При входе через кривой тоннель на плато со стороны леса, высотой с пятиэтажный дом, конусом возвышался полированный угол каменной стены. Этот угол разделял проход на два рукава, уходящих вправо и влево, которые заканчивались с двух сторон пропастью. Это сооружение было построено как защита от наступающего врага. По логике, все входящие на плато, свободно запускались через изгибающийся проход и упирались в конус высокой стены, невидимой для противника из-за кривизны тоннеля, а затем напирающая вражеская масса войск, не находя никакого другого пути и сопротивления, выдавливалась наступающими силами врага в два потока в пропасть.

На время военных действий два единственных входа по краям стены на границе пропасти задвигались каменными блоками, наглухо закрывая вход на плато.

Угловая стена, являясь крепостной преградой для врага, была выстроена с двойным назначением, как преграда, защищающая плато, и как посадочные места амфитеатра — «Колизей», а как еще, — выполненного по стилю древних греческих архитекторов. По ступеням можно было подниматься к верхнему краю угловой стены для защиты плато, но эти же ступени являлись посадочными местами для театра под открытым небом.

Вокруг огромного подиума сцены, за театральными помещениями, возвышались дорогие гостиницы и жилые дома богатых жителей ущелья. Все первые этажи были отданы для ресторанов, кафе и различных столовых, а верхние занимали богатые арендаторы. На центральной площади, а была еще и она, каменными блоками со многочисленными входами, около ста метров в диаметре, был выложен огромный круг, это были стены свободного рынка. Знаменитый на весь мир городской «Рынок ВАР». Самые дорогие и редкие вещи, оружие, бижутерия, снаряжение, эликсиры, зелья, доспехи и многое другое продавались здесь, в самом надежно защищенном месте, накрытом куполом, непроницаемым для любой магии, телепортов, ментального и любого другого воздействия. Этот купол был уникален. Во всяком случае о таком артефакте нигде больше не было упоминания на мировых информационных и игровых форумах. По кругу на небольших башенках дежурили гвардейцы клана Вар и бдительно следили за всем, что происходило на территории рынка. За зданием театра начиналась центральная улица, она шла через все плато, огибая рынок двумя рукавами. Широкая, огибающая рынок с двух сторон, ведущая до самого прохода к наставнику, была круглосуточно наводнена жителями и гостями плато. Вдоль этой улицы шли магазины, банки, представительства кланов, бары, рестораны и вербовочные центры. Квартал красных фонарей также присутствовал.

Огромным, внушающим уважение к его создателю, возвышался квадрат крепости с кириллицей на барельефе — «ВОЗРОЖДЕНИЕ». Да, это была массовая точка привязки игроков. С многочисленной охраной, прокатом одежды и оружия, штатным психологом клана Вар. На высокой башне сидели три дежурных страшнокрыла со всадниками. Они вылетали по зову возродившихся «изгоев». Тут постоянно сновали игроки, кто-то истерично сокрушенный, кто-то радостно восторженный, кто-то ожидающий своей очереди проката амуниции и оружия. Это была самая надежная точка привязки.

Дальше по улице располагались конторы по найму игроков и НПС в отряды специального назначения, нанимались игроки на работы, связанные с обеспечением плато «ВАР», имелись отдельные контракты для одиночек воинов и одиночек ремесленников. Огромная вывеска, отделанная инкрустацией из цветного камня, с белыми колоннами и фасадом, одновременно пугала и манила — «Фрагбанк». Банк, как и положено всем банкам, выдавал кристаллы и местные деньги — империалы, уникальное оружие, броню, амулеты, свитки телепорта и живую воду. Все это выдавалось за будущие фраги, которые, возможно, получат игроки. Специалисты банка тщательно опрашивали кредитуемых и выдавали им местные деньги и артефакты за определенное количество будущих фрагов. Сделку фиксировала система, и полученные в боях или одиночных вылазках фраги тут же зачислялись банкиру. Впрочем, агенты банка сновали везде, в крепости «ВОЗРОЖДЕНИЕ» у них была отдельная стойка с очаровательной сотрудницей.

Вдоль всей улицы через равные промежутки из стен со специального желоба струилась питьевая вода. По второй линии центральной улицы параллельно шли улицы со складами, клан-холлами, казармами и гостиницами. Большую часть улицы занимали трех-, четырехэтажные хостелы и отели. Везде царило оживление, торговля, споры и просто мирная жизнь. Кругом говорили об ожидаемом вечернем выступлении знаменитой группы менестрелей «Карра» и певицы Расулы. Специально на этот концерт подготовили десять усиливающих с помощью магических кристаллов звук рогов горных трополов. Трансляцию концерта смотрели во всем мире более трехсот миллионов зрителей, внимательно наблюдающих за перипетиями жизни в игре. Впрочем, наблюдающих саму игру было уже более миллиарда. Многие уже подписывались на трансляцию отдельных игроков, групп игроков или целых кланов. Отдельные батальные сцены вызывали у зрителей такой интерес, что они пересматривали их снова и снова. Очень сильно полюбились различные эпизоды входа новых игроков, их выживания и путешествия до наставника. Для некоторых бедолаг и неудачников создавали фонды сбора фрагов, чтобы их не выкинуло из игры по истечении срока контракта.

Это произойдет через полгода. ЕСЛИ!

 

1

Прошло три месяца игры, завтра всемирный открытый старт, нашумевший и долгожданный. Уже неделю все мировые офисы администрации игры и корпорации пикетировали желающие получить доступ в игру, но неоднократно получившие отказ. Всем им предлагалось добровольное лечение в клиниках корпорации «ДАР», как правило, в психоневрологических, лечащих все виды психологических расстройств, депрессивные или социально травмирующие заболевания. Лечились бесконечное количество зависимостей: наркотические, алкоголизм, игромания, телемания и прочие многочисленные зависимости. Всех их предлагалось лечить в долг все за те же игровые фраги. Сроки лечения варьировались от двух недель до пяти месяцев. Но столь популярная и интересная новая жизнь требовалась многим немедленно, и оспаривались сами результаты обследования медицинскими специалистами администрации игры. Администрация обвинялась в завышении требований с корыстной целью получения от кандидатов игровых фрагов. Спонтанно возникали тайные секты, противодействующие продвижению игры и всех ее атрибутов и институтов. Многочисленная служба безопасности корпорации выявляла, отлавливала экстремистов, террористов и просто озлобленных психов, и с одобрения государства отправляла их на принудительное лечение, а затем на очередное обследование, реабилитацию и социализацию в виде принудительных общественных работ.

И, конечно же, олигархи и власть держащие грубо и в любых размерах пытались купить вход в игру, годовую норму необходимых фрагов, места в ведущих кланах, артефакты, лояльность и так далее. Когда такой метод не работал, в ход шли все имеющиеся в арсенале исторические методы политиков и толстосумов: запугивание, политическое давление, шантаж, похищения сотрудников корпорации, их родственников, родственников успешных игроков, травля, дезинформация.

Петиции и жалобы со всех концов земли шли в корпорацию из-за отсутствия освещения игры изгоев. Изгоями считались игроки, а теперь уже жители Аттума, которые погибли на Земле, но сохранили жизнь на Аттуме. Со всего мира шли требования разъяснения такого феномена, просьбы вернуть родственников, организовать экскурсии на Аттум, телемосты общения с родными и близкими.

Но в этом случае корпорация «ДАР» хранила информационное молчание и оставляла без ответа все запросы и петиции. Где-то проскочило короткое сообщение: «Изгои перешли в разряд жителей планеты, информация о них вне доступа игровых информационных систем».

Вся информация об изгоях была только на форумах.

На форумах творилось что-то невообразимое. Многочисленные гуру рассказывали и описывали особенности игры и разнообразные способы наиболее легкого входа. Игроки, получившие «прописку», — так называли игроков, сумевших не только получить удачную привязку, но и начавших двигаться по основной цели игры — «Выжить и освободить планету», — писали о различных перипетиях игры, делились опытом выживания, условиями планетарного обитания. Описывались флора и фауна, предостерегали будущих игроков от скоропалительных действий в игре, бездумных, выглядящих нормальными на земле, но являющихся недопустимыми на игровой планете Аттум. Описывались посещения наставника, кто-то их даже пронумеровал и систематизировал, проведя сравнительный анализ посещений и выдаваемых наставником плюшек. Очень многое было фантазией игроков, выдумкой мечтающих начать игру, но и, конечно же, реальных игроков уже, довольно-таки далеко продвинувшихся, успевших набить более половины годовой нормы фрагов, получивших легендарное оружие и не менее легендарных петов.

* * *

— Да, Гриш, твоего сына пока не нашли, похитителей ликвидировали, заказчиков поймали и осудили. Но Андрей исчез, его перехватила какая-то другая группа похитителей, на связь не выходят. Основным организатором похищения и убийства твоей бывшей жены, как ты и предполагал, оказался тот самый депутат. Вместе с ним на скамью сели и три наших известных олигарха. За ними тянулся длинный список преступлений. Им всем дали несколько пожизненных сроков. Твой сын, он был в государственном пансионате, в Сочи, его похитили вместе с внуком премьер-министра. По взрывам в филиалах пока разобраться не смогли. Потому как все было спланировано и приведено в исполнение, есть только одно предположение о том, кто все осуществил. Уж больно все шито белыми нитками, много следов исламских террористов, но ни одного доказанного случая причастности к какой-либо исламской организации. Наши спецы работают совместно с корпорацией, след тянется от американских спецслужб.

— Кто бы сомневался.

— Твоё тело похоронили на Троекуровском кладбище. Пытаться выходить в реал не советую.

— Я уже попробовал. Больше не хочу! Темно и страшно, бесконечный лабиринт в никуда, состоящий из мыслей, мыслей и мыслей. Пока нащупал в этих мыслях Аттум, прочувствовал много раз все, что уже пережил в реале. И только счастливые моменты как-то помогли нащупать выход.

— Есть во всем этом единственный плюс. Все, кто погиб в реале, полностью сохранили себя тут, в игре, бессмертными. Правда, с исключением внутреннего игрового интерфейса, оповещения игры и всех системных сообщений.

— В игре? Ты уверен? Ты до сих пор думаешь, что все это игра?

— Нет, конечно. Почти до всех дошло, что нам всем дали вторую, причем вечную жизнь на Аттуме, в этой вселенной… Но я как представлю, что у меня не будет возможности вернуться на Землю… Извини, Гриш, — он замялся и отвернулся.

— Да ладно, Егор. Все я понимаю. Жена, дети, внуки, сослуживцы. Ты ведь и там много раз мог умереть, три горячих точки… Или четыре? Ты выжил и счастлив в кругу семьи.

— Четыре. Да и не в этом дело… У меня внук, малыш… без ручек родился, — у Егора стал подрагивать нос, а глаза наполнились влагой. Этот крепкий сильный офицер вдруг обмяк, плечи опустились, — прирос он ко мне… Понимаешь, когда он каждый день без ручек обнимает меня, — слеза неумолимо побежала по его щеке, — я, Гриш, такое чувствую, как будто ангел крыльями обнимает, при этом он так смотрит в мои глаза, улыбаясь, как будто целый мир смотрит на меня! Не могу я без этого… Извини, Гриш, твой сын где-то у врага, а я тут сопли распустил.

— Я понимаю! Держись за это все. Зубами держись.

— Спасибо, Гриш, — он вытер ладонями глаза и щеки, — за понимание. Сдюжим, справимся. И сына найдем, и моему внучку Алешке ручки отрастим.

— Вот именно! Тут ведь нам лимит смертей пока никто не ограничил?

— Да, это так, возрождаемся, как прежде… — он опять завис в несвойственном ему бездействующем молчании. Вздохнув, решился: — У меня к тебе вот какой вопрос… ты давно видел Клима? — он опустил голову и посмотрел на меня исподлобья.

— Давай, Егор, выкладывай все, что знаешь, выкладывай и то, что просили об этом узнать товарищи из наших, как я понимаю, спецслужб?

Егор подробно рассказал все, во что посвятили его специалисты ФСБ. А они ничего не стали скрывать, в том числе волшебное исчезновение Клима из тюремной камеры ФСБ.

— Гриш, ты голову не ломай. Это вопрос общий, и твой, и их, теперь и наш вопрос. Твой он с точки зрения вернуться на Землю, их он с точки зрения перемещения и удивительных возможностей Клима. Какие у тебя отношения с Климом, они не знают. Сценка с сатирами — это единственная информация о твоей связи с ним. Ты же хочешь вернуться на Землю? Понятно же, сын, родители, родина… Они не знают, есть ли возможность вернуться в игровом теле. Клим смог войти в игру без посредничества корпорации, и, похоже, без чьего-то еще, они вроде бы его уже видели на Земле.

— Клима я видел, но это было почти месяц назад. Ничего особенного он мне не сказал, он больше задавал вопросы, обещал что-то рассказать при следующей встрече.

— Гриш, ты ведь понимаешь, что пока в это не стоит кого-то посвящать? Надо понять многое, разобраться во многом.

— Егор, как отражается над моей головой имя?

— «Гриха», уровень и больше ничего! Лидерства нет, клановой принадлежности нет.

— Да хрен с ним, с лидерством, а вот уровень мне нужен. Как же выпить хочется и покурить, — Егор заговорщицки подмигнул.

— Выпивка у нас уже есть, умельцы перегнали первый самогон, но от системы пришло предупреждение: «Употребление алкоголя неизбежно приводит тело к разрушению. Алкоголь препятствует внешним источникам исцеления, таким как живая вода».

— Скажи, это предупреждение пришло всем?

— Нет, только тем, кто собирается выпить спиртное. Да, есть еще одно немаловажное обстоятельство — дебаф, суточный, в зависимости от количества алкоголя, потеря жизненных сил от 20 до 90 процентов.

— И что, все равно пьют?

— Пьют! Кто от горя, кто от счастья. Знаешь, какая у народа была эйфория от осознания бессмертия? «Изгои» сейчас воспринимаются как награда, а не как отверженные. В реале люди, те, кто узнал об этом, тысячами осаждают подступы к филиалам корпорации, все хотят получить гарантированное бессмертие. «И хрен с ней, с изуродованной капитализмом Землей!», «Теперь наша родина — Аттум! Во веки веков!». Вот такие нынче популярные лозунги. Предупреждая твой вопрос — я попросил ребят выяснить, возможно ли в игру запустить детей… Выяснили, что детей пока не планируют запускать…

— Ладно, Егор, прорвемся, — я протянул ему руку и после его рукопожатия притянул его, крепко обняв. Он крякнул от моих тисков.

— Да тише ты, Грих, твой триста восьмидесятый уровень раздавит сейчас здорового медведя, а не то что мой двести тридцатый уровень.

— Извини, не рассчитал. И выпивать что-то расхотелось. Пора заняться делами. Егор, доложи, нет, прости, расскажи, как ты встретился с представителями «Викингов», какой твой анализ возможных совместных действий?

— А, это интересно. Их лидер, Андрос, с ударением на первый слог, предлагает объединиться для карательной акции. У него есть информация о секретной лаборатории Императора. Они обнаружили подземный бункер, откуда нескончаемым потоком выходят кароги. Выглядит как вход в огромную пещеру, рядом лагерь карогов. Там, как они выяснили, формируются военные отряды, карательных бригад и так далее. Андрос снаряжает отряд из ста человек, двести плюс уровнем. Объединиться предлагает у него в лагере, а оттуда портироваться к лагерю карогов. Лут предлагает делить поровну, как и фраги. Он интересный малый, этакий блондинистый, бородатый, пышущий энергией и здоровьем. В народе у него кличка Джигурда. Как мне показалось, вполне адекватен.

— Если там кароги выходят, как ты сказал, нескончаемым потоком, то как он предлагает разделаться с ними отрядом в двести человек? Сколько карогов в лагере у выхода из пещеры? Сколько из них магов? Как они экипированы, чем питаются, как формируют отряды, кто руководит? В общем, Егор, отправляй разведку, Румара с Сагой, и дай им в подчинение отряд новобранцев для отвлечения карогов. А вот по результата, будем думать и планировать. Эту проблему наскоком, одними фаерболами, не решить. Мне кажется, не все так просто с этими лабораториями, что-то меня беспокоит, тревожно как-то.

— Да, с разведкой ты это правильно придумал, посмотрим, что к чему, а там и решим. И не забывай — бессмертные мы.

— Да вот, понимаешь, когда ты бессмертен тут, а там ты думаешь, что это игра, то воспринимаешь события как-то иначе. Когда «там» вдруг исчезло, а игра — это вовсе не игра, возникает неопределенность, дополнительное чувство самосохранения. Надо с наставником посоветоваться. В общем, страшновато как-то. Сколько у нас сейчас страшнокрылов?

— Уже двадцать шесть страшиков. У всех есть имена и опекуны, новых малышей забираем на этой неделе. По предварительной разведке, в пещере страшнокрылов возьмём не менее двадцати штук. На крыле пятнадцать страшиков, полноценных, выросших — десять. У Капы триста двадцатый уровень, фаерболы, плюс ошеломление по площади, станящий ультразвук, три секунды. Двоих птенцов обменяли на грифона, но растет он очень медленно, даже с живой водой. До сих пор пытаюсь получить информацию, как «Викинги» вырастили пару взрослых грифонов за два с половиной месяца.

 

2

Мы стояли на вершине центральной башни, по всему плато шли строительные работы. Среди переносимых обрабатываемых каменных блоков сновали игроки, кое-где степенно шли по своим делам жаболюди — ваары, «малыши» тролли, насупленно пыхтя, отбирали друг у друга огромные камни, которые разрезал своим резаком огромный, даже по меркам троллей, гигант в золотистой шкуре. Конечно же, это был Тор. Где-то готовили пищу, шили, строгали, собирали группы для малых вылазок к карогам. Где-то пели песни, жарили мясо, овощи, танцевали, спарринговались, тренируя ловкость и быстроту реакции.

Шорох прошёл по плато! Мы с Егором вздрогнули! Словно волна прошла, что-то отвлекло всех! Что-то совершенно необычное заставило оставить все дела и заботы. По центральной улице шла голая красавица, не обращающая внимания на пускающих слюни в ее сторону голодных, полных силы и здоровья, в том числе и сексуального, мужиков. Она плавно и грациозно вышагивала по улице, покачивая бедрами, наслаждаясь солнцем, воздухом и горным пейзажем. С ней рядом шел молодой мужчина, одетый в безукоризненно скроенный костюм, с надорванным карманом и порванным рукавом у основания плеча, в запыленной одинокой лаковой туфле. Но не они стали объектом всеобщего внимания. Все взгляды, все удивление были устремлены на того, кого вели за руки этот мужчина и голая босоногая красавица. Это был ребенок лет шести-семи, с перемазанным лицом, ссадинами на щеке, в разорванном свитерке и грязных джинсах. Это был первый ребенок в игре. Он удивленными, широко раскрытыми глазами рассматривал все вокруг, он вглядывался в каждого мужчину, как будто кого-то искал.

Странная пара — одетый мужчина и голая красавица — вела малыша, не обращая внимания на возгласы, окрики, вопросы обступивших и продолжающих подходить игроков, они демонстративно продвигались к башне.

Я смотрел на них и задыхался от ощущения счастья и восторга! Егор, ухватившись за мое плечо, улыбался, он просто светился радостью. Он хлопал меня по плечу и приговаривал: «Ну вот, теперь повоюем! Он смог! У него получилось!».

Как будто проснувшись, мы оба кинулись к лестнице. Через минуту я уже держал на руках сына и, вытирая с его грязной щеки слезы, повторял: «Теперь, сынок, все у нас будет хорошо, теперь все у нас будет хорошо», — немного успокоившись, Андрюшка застыл. Он посмотрел мне в глаза, потом скрипучим, совсем детским голосом сказал: «Пап, они мамку убили, ножом», — он порывисто обнял меня и в голос зарыдал…

Все, кто были рядом, застыли. Они не знали, что теперь делать, что говорить и куда идти.

Мужчина в костюме слегка шлепнул красавицу, невозмутимо озирающую все вокруг, по голой упругой заднице, и она, слегка прогнувшись в еще более эротической позе, показала костюму длинный раздвоенный язык и плавно, как будто рассыпаясь на маленькие цветные кубики, растворилась. А он, а это, конечно же, был Клим, слегка зевнув, прокричал в толпу: «Тут кто-нибудь варит кофе? — он достал из-за пазухи упаковку молотого кофе и поднял ее вверх. — Тут есть приличный отель? Меняю итальянский костюм на что-нибудь более удобное!» — все это он кричал театральным голосом уличного зазывалы, отвлекая народ от сцены одновременных радости и горя.

— Ладно, ладно, паяц, — Егор, как старого близкого друга, обнял Клима, — ты наш доморощенный волшебник, — Клим удивленно и осоловело разглядывал Егора. — Пошли, устрою тебя как самого дорогого гостя. Накормлю, напою и спать уложу. А то, я смотрю, ты уже на последнем держишься.

— А ты? — Клим пытался понять…

— Я зам Григория, Егор. Что, герой, все отдал?

— Ты видишь?

— Почувствовал. Да и пошатывает тебя неслабо.

— Да, поиздержался чуток, — он пошатнулся, но доверчиво оперся о плечо Егора, обернувшись ко мне, просипел: — С тебя причитается, — улыбнулся, огляделся, зевнул, как-то застыл, поднял руку с плеча Егора, как будто продолжал жестикулировать, и через секунду кулем повалился на землю.

Егор расталкивал любопытных: «Давайте, народ, расходимся, все потом, все узнаете. Устал человек, уснул, сейчас мы его определим на постой, отдохнет и будет как новенький». Его уже поднимал на руки Бом, перекинувшись с Егором парой слов, понес Клима в сторону основного кланового здания.

— Егор! Охраной его обеспечь и дай ему глоток живой воды из моего резерва! — я взял за руку сына и повёл его в ту же сторону.

— Да уж, этот гость дорог сам по себе, а после того, что он сделал, его стоит принимать как царскую особу!

* * *

Специальное секретное заседание ФРС.

У всех на руках доклад руководителя ЦРУ по корпорации «ДАР»? Все ознакомились? Судя по всему, мы почти с уверенностью можем предположить, что нас осчастливила своими технологиями внеземная цивилизация. Диверсии в филиалах корпорации породили проблему глобального масштаба. Население получило бессмертие! «И последние станут первыми!» Там, на якобы игровой планете, а теперь выясняется, что не на игровой, а вполне себе реальной, обитаемой, готовой для порабощения планете они обрели бессмертие и свободу. Теперь большая часть населения после входа в игру жаждет любой смерти тут, на Земле, для гарантированного получения бессмертия на Аттуме. Я бы предложил всё-таки называть вещи своими именами — бывшие игроки активно заселяют новую планету! Без нашего участия! Мы, при всей власти здесь, там этой возможности лишились, даже после глобального запуска игры, который стартует в ближайшие дни, нам пришёл официальный отказ от участия в этом проекте, цитирую: «Как деструктивная, не отвечающая цели данного проекта, сверхагрессивная часть населения планеты Земля».

Хоть кто-то избежал такой участи из здесь присутствующих? Хотя, о чем я, конечно же, я знаю, что нет.

Нам «любезно» предложили участие в аналогичном проекте на другой планете, именуемой «Харм». Интересно, когда они это придумали? Понятно же, что это название схоже с нашим словом «зло». Я цитирую: «Это единственная для нас возможность для участия в проекте корпорации „ДАР“». На планету Харм допущены все желающие. В том числе осужденные по всем преступлениям, совершённым на земле. Представляете, с кем нам придется конкурировать за власть на этой планете? Мы и понятия не имеем, что нас там ждет, с чем мы сможем там столкнуться.

— А если нам войти туда с армией, с существующими здесь властными рычагами?

— Ах вот что? А вы представляете, что будет их сдерживать здесь, если Харм их устроит как новая родина? Государственные законы? Социальная, правовая структуры? Семья? Деньги? Чем вы собрались их удерживать там? Армия вам подчинена только здесь, только здесь мы их держим за их камуфлированные яйца. Тут их семьи, ипотечные дома, телевидение, все, на что их подсаживали долгие годы. А там, голышом в горах или на равнине, на необъятных просторах другой планеты, вы хотите несколько сот лет вгонять их в рабство, подчинить их своей власти? Неизвестно, может быть, на планете Зло есть уже те, кто собаку съел на войне, интригах и многовековом рабстве. Может, это они нас ждут, как кроликов, как парное мясо?

— Я так понимаю, что данное выступление — это такой истеричный выпад проигравшей стороны? — седой сухощавый старик устремил свой орлиный профиль в сторону председательствующего. — Мы со времен создания нами инквизиции не теряли деловую хватку и бдительность. Я в данной ситуации вижу только плюсы. Да, нам придется изменить всю социальную структуру человечества, да, власть изменится, но она останется нашей. Мы создадим условия, кода землянин задумается, прежде чем покидать родное гнездо навсегда. Власть — то, ради чего мы создали эту организацию, ради чего все эти войны и деградация населения всей планеты. Мы готовы были разрушить всю экосистему планеты, нашего дома, ради этой власти. Теперь мы видим — недостаточно скупить все крупные предприятия и ресурсы. Сегодня наш враг — это мы сами. Мы боремся с тараканами, пытаясь сами стать главными тараканами, обладая едой и регулируя популяцию. Но теперь и этого нам стало мало. Там, где тараканы выходят из подчинения, мы сжигаем часть дома, для того чтобы решить проблему. Нам самим скоро негде будет жить, а тараканы просто уходят в другой дом, — он замолчал, возникла долгая пауза. — Согласен, «критикуя, предлагай». Я предлагаю создать такие условия, когда тараканы будут рады подчиняться. Надо дать им все даром, но сохранить власть. Я прошу к следующему заседанию подготовить решение. Всем аналитикам, политическим архитекторам предложить скелет решения в очень сжатой форме. Создайте оригинальный проект. Нам необходимо подчинить только творческие человеческие ресурсы, мясо не в счет. Пусть творцы, мастера останутся в нашей зависимости, весь остальной социальный планктон путь получит все даром, с условием, что он и дальше останется планктоном. Мы совершили ошибку, пытаясь превратить творцов в бессмысленное стадо. Надо это исправить, пока не поздно…

 

3

Лагерь клана «Викинги».

Все, что создано усилиями множества игроков за три месяца, было уничтожено. Кароги были везде, пауки отстреливали сетями вновь появляющихся из респауна голых игроков и тащили их в общую кучу, шевелящихся, копошащихся, стонущих, опять умирающих, скрипящих зубами от бессилия и злобы игроков. В центре лагеря, глядя на трех экипированных игроков, лежащих опутанными паучьей сетью, смотрел стройный стильный — другого слова не подберешь — юноша. Он был бледен, но эта бледность лишь прибавляла лаконичности стилю. Черная, как крыло ворона, челка закрывала пол-лица. Он был одет в чёрный камзол, плащ, высокие сапоги. Все сверкало чистотой и новизной. Белый накрахмаленный ворот рубашки обрамлял тонкую, но явно крепкую шею и излучал парадность одежды. В его облике было что-то анимешное, неестественное, нарочито лаконичное и строгое.

Брюнет спокойно рассматривал связанных лидеров клана и давал указания магу карогов. В его действиях и выражении лица не было никаких эмоций, он спокойно руководил процессом пленения второго по величине и силе игрового клана.

Именно это событие транслировали почти все мировые телевизионные каналы, обсуждали все игровые форумы. Это игровое событие произошло накануне глобального старта игры для всех желающих. Старт подразумевал сразу две игровые планеты. Причем планета Харм являлась полным сюрпризом для всех игроков. Единственное заявление корпорации было о том, что Харм свободен от всех ограничений, но при этом полностью оправдывает свое название.

«Викинги» были лидерами по многим показателям игры на Аттуме. Фраги, количество членов клана, популярность лидера среди земного населения, в особенности у женского населения. «Викинги» заняли большой, по местным меркам, пустующий укрепленный город и очень быстро там обжились. Фруктовые сады, большие охотничьи угодья, одичавший домашний скот, удобное расположение в замкнутой, окруженной двумя реками долине давали возможность быстрого развития. А наличие на другой стороне реки постоянного пополнения вражеских сил в виде пауков и рептолов давало постоянный доход фрагов и оружия. Кароги были редкими гостями и являлись скорее военными инструкторами, чем основными врагами. В этом же городе стоял монументальный куб с наставником внутри, а на соседней улице в одном из старых храмов нашлось и хранилище древних. Вскрыть его удалось лишь раза с двадцатого, после того как на сколопендр обрушили несколько больших каменных блоков.

Игроки, путешествующие к наставнику, успешно переплывали реку и оказывались в относительной безопасности, комфорте и уюте, формируя боевые отряды, пополняя клан «Викингов».

Семья грифонов жила тут до прихода людей. Совместно отбив нападения сколопендр и пауков, грифоны приручились и стали живыми талисманами клана. Две взрослые особи были грозным оружием и принципиальным преимуществом в соревновании межклановых рейтингов. Пара грифонов успешно отложила кладку четырех яиц, одно из которых обменяли на детёныша страшнокрыла.

Человек в черном плаще рассматривал связанного главу клана без эмоций, но с интересом. После недолгого внимательного осмотра он спокойным уверенным движением опытного хирурга острым когтем металлического наперстка разрезал до кости лицо лидера «Викингов», другим пальцем зачерпнул из раны струящуюся кровь и с гастрономическим интересом дегустатора погрузил окровавленный палец в рот. Отведя в сторону глаза, наморщив безупречный лоб, он быстрым, неуловимым взгляду движением отсек лидеру голову из ниоткуда возникшим в его руках клинком. Пока труп лидера клана исчезал, человек в плаще с расширенными глазами с брезгливостью медленно проговорил: «Мясо! Пустое бесполезное мясо», — голос, металлический резонирующий голос напоминал звук дисковой пилы, разрезающей твердую породу дерева. Рядом стоящий паук выстрелил из пращи баллоном с жидкой сетью в образовавшуюся брешь.

— Всех, у кого после смерти сохраняется доспех и оружие, приковать к стене. Плазморогов отправьте к кубу «древних». И не вздумайте пытаться уничтожить здания резонатором! Собак и свиней оставить тут лагерем. Остров для пришельцев заблокировать! Птенцов звероптиц отправить на Харм, — все эти слова записывал на переливающийся свиток угрюмый, одетый в нелепо цветной, расшитый орнаментом плащ маг карогов. Его посох висел в воздухе на расстоянии локтя от его правого плеча. Он кивал после каждой фразы брюнета и писал. Когда возникала непродолжительная пауза, он отдавал команды паукам и стоящим рядом карогам. Те, получив приказ, быстро уходили его выполнять. Военная дисциплина чувствовалась во всем: и в выполнении приказов, и в четкости действий. По всему городу сновали пауки, разыскивая спрятавшихся или успевших сменить точку воскрешения игроков. Кароги заселялись в пустующие дома, люди-кабаны тащили повозки с поклажей. На центральной площади лежал огромный труп грифона, два кабана не спеша разделывали его на куски мяса, складывая в разные повозки.

Этот кашмар транслировали все телеканалы Земли. Огромное количество зрителей жадно всматривалось в детали происходящего. Для многих не укрылись слова человека в черном о том, что птенцы грифонов должны отправиться на Харм. Для всех возник вопрос, тот ли это Харм, на который хотят открыть свободный доступ игроков на всемирном старте игры. Харм, как было заявлено, не являлся планетой, при посещении которой ставилась хоть какая-то задача. Все свободно, в том числе убийства и в том числе игроков.

Трагедия клана «Викингов» началась с того, что совет клана «Викинги», решил самостоятельно устроить рейд в пещеру, где, по предположению их разведчиков, базировалась лаборатория императора, производящая боевых монстров. Изначальный план сделать вылазку совместной с кланом «Вар» потерпел неудачу, когда представители клана «Вар» предложили провести тщательную разведку, а уже затем принимать решение по планируемому рейду. Горячие головы «Викингов» сделали ставку на бессмертие и огромную силу грифона. Он один был способен расправиться с парой десятков карогов, тем более планировалось действовать в замкнутом тесном пространстве пещеры, где терялись основные преимущества карогов, — быстрота и ловкость передвижения, виртуозность фехтования.

В игре на этом этапе кароги доставляли игрокам самые большие неприятности. Погоня, пленение, пытки, почти неминуемо смертельный исход в схватках с ними при даже двукратном превышении в количестве, а еще их станящие маги. Стан на грифона не действовал, и это был еще один аргумент в пользу самостоятельного рейда. Прошли пещеру с наскока, из двухсотрейдовых бойцов ушли на перерождение пятьдесят шесть человек, но когда дошли до конца пещеры, то в огромном зале обнаружили лишь большой черный полированный постамент из камня. Выступающий из земли пятиметровый квадрат сиял чистотой и блеском. Тут же у камня собрали совет. Было совершенно непонятно, что делать, где ожидаемая лаборатория и откуда берутся боевые монстры. Пока бурно обсуждали итоги рейда, грани квадрата стали расти вверх, и когда они выросли до полноценного пятиметрового куба, его стены пошли трещинами и через несколько секунд обрушились осколками тающего стекла. На постаменте плотно, плечом к плечу, стояла новенькая, с иголочки, сотня карогов, в центре квадрата волчьей сотни возвышался боевой маг. Он рявкнул, поднимая посох вверх! Кароги, как будто проснувшись, стали осматриваться и, увидев людей, стали спрыгивать с камня и выхватывать оружие. От неожиданности игроки потеряли время, и если бы не грифон, который сразу кинулся на карогов, как только их увидел, то бой был бы бесславно проигран. В итоге карогов одолели, но в пещере осталось лишь двадцать человек и потрепанный грифон. Когда после сбора трофеев остатки клана приняли решение уходить, стенки куба стали расти. Грифон нахохлился и встал в боевую стойку, игроки ожидали неизбежного тяжёлого боя.

Когда черное стекло осыпалось, исчезая, на постаменте остался стоять лишь один персонаж. Это был уже нам знакомый лощёный брюнет в черном плаще. Он спокойно огляделся и, не обращая внимания на шипение грифона, грациозно потянулся, плавно покрутил головой, как будто разминал шею, оглядел всех и исчез. Лишь небольшой смерч оседающей пыли остался напоминанием о ком-то, кто его создал. А затем игроки наблюдали проявление ужасной машины смерти. Первым в мясорубку попал грифон. Куски шерсти и перьев с мясом и брызгами крови летели во все стороны, казалось, по всему его телу одновременно. Грифон оседал, превращаясь в фарш, его кровь уже текла повсюду. Игроки подскочили к нему в попытке хоть как-то помочь и оказать сопротивление, хоть каким-то образом вернуть своего боевого танка и товарища, когда все они стали погибать, исчезая, уходя на перерождение один за другим.

Через три минуты все было кончено, брюнет, появившись, выглядел как мясник в конце смены, весь в крови, налипших кусочках мяса и перьев. Он сложил в скрытый карман на спине красный клинок с голубоватым отливом, поправил спадающую челку, вытянул руку и щелкнул пальцами. В его руках на самых кончиках, появился красный огонек. Он сначала вспыхнул, а затем быстро погас, превращаясь в тлеющий ободок. Волна огня пошла по рукам, голове, туловищу и растаяла на подошве обуви. Брюнета как будто отмыли, почистили, заполировали и причесали. Он сиял чернотой одежды, белизной рубашки и чистотой волос, а бледность лица замерцала голубыми искорками электричества. Левой рукой он достал из кармана черный свиток и, когда тот вспыхнул, прочитал какую-то абракадабру на непонятном языке. Квадрат опять стал расти. За тем осыпавшись на постаменте, остался лишь черный круглый столб с отверстием в центре. Брюнет молниеносно, как если бы он был тут, а через мгновенье стал там, оказавшись у столба, вложил в отверстие свиток. Затем он положил сверху красный кристалл и, что-то прошептав, спокойно ушел. Насвистывая какую-то мелодию, он, не торопясь, пошел в сторону выхода из пещеры.

 

4

— Расскажи, Егор, что мы знаем о брюнете, что ты увидел из новостей, трансляции игры и о чем пишут на форуме. — мы — я Егор и Клим — сидели на верхнем ряду амфитеатра, сын возился с маленьким страшиком на пару рядов ниже. Город бурлил, все были чем-то заняты, многие обсуждали две основные темы — завтрашний официальный старт игры и разгром клана «Викингов» загадочным персонажем «Брюнет».

— Да мало чего знаем. Скорость у него бешеная, или это такие короткие телепорты. Появился из пещеры, про которую думали, что это лаборатория. Но, по факту увиденного, получается, что это портал куда-то еще. Он распотрошил грифонов как цыплят. Выследил расположение клана «Викингов». Теперь город занят, «Викинги» в плену, а птенцов грифонов везут в пещеру. Эта информация часовой давности. На форуме обсуждают слова брюнета, что птенцов грифонов отправить на Харм. Если этому верить и это тот самый Харм, то получается, что в пещере портал на планету зла. А если таких брюнетов там окажется много, то нам придется туго. Пока вот такие сокращенные данные.

— В таком случае пещеру необходимо срочно разрушить, а еще лучше уничтожить портал. Надо понять, как он строится, как его уничтожить, сколько их еще на Аттуме. Это теперь наша вторая родина, и её надо защищать. А то попрет всякая нечисть с Харма. Кто его знает, какие там еще сюрпризы.

— Так, может, и нет никаких лабораторий? Может быть, это нашествие с Харма?

— Я сам, помню когда система нам объявляла монстров императора как порождение секретных лабораторий. Да, теперь, похоже, система сама в ступоре после смерти персонажа на Земле. Клим, ты-то чего молчишь? Ты самый опытный из нас, ты аксакал жизни, если можно так сказать, — Клим, казалось, наслаждался происходящим вокруг. Он, раздетый по пояс, босой, развалившись на ступенях амфитеатра, грелся на весеннем солнце Аттума, щурясь и улыбаясь.

— Когда-то в детстве мы с друзьями сооружали конструкции из столов, стульев, скатертей и тканей. И объявляли эти сооружения нашей детской территорией. Родители благосклонно наблюдали и принимали наше детское творчество. Повзрослев, мы стали строить шалаши в лесу, разжигая костры, создавая дружеские союзы, договариваясь о собственных незыблемых, как нам тогда казалось, правилах. Система, родители, государство принимали это. «Это переходный период, — говорили они. — Пусть наслаждаются детством, перед тем как войти во взрослую жизнь». Через некоторое время мы создали коммуну хиппи. Мы не хотели возвращаться под крыло системы, нам казалось, что секс лучше войны. Мы видели, что система, любая, деструктивна. Она ограничивает свободу и создает препятствия творчеству, если только это творчество не является механизмом, составляющей защиты системы или войны систем. И в этом творчестве система никак не ограничивает творца. Так и была создана атомная бомба. Так вот, к чему я это. Игра. Как вы думаете? Когда игра перестала быть игрой?

— Ты хочешь сказать, она не перестает быть игрой? И сейчас? Так это банально. Ты к чему это все?

— Я к тому, мой проницательный друг Григорий, чтобы ты обратил свой взгляд в суть процесса. Что ты сейчас наблюдаешь на Аттуме?

— Ты имеешь в виду войну систем?

— Это-то как раз банально, как и то, что земляне являются инструментом в войне систем. Я о том, что система, имеющая в своем арсенале любые совершенные инструменты, по какой-то одной ей ведомой причине применяет, на мой взгляд, самый несовершенный, а именно слабых несовершенных людей. В нашем арсенале лишь высочайшая приспосабливаемость и подаренное нам бессмертие, которое с таким же успехом может быть отнято.

— Вот кто бы говорил о слабости и несовершенстве? Ты без всякого посредничества перенес ребенка из одного мира в другой.

— Да, это было, но при этом я чуть живот не надорвал. А как тебе сила перемещения миллиардов людей? Да еще и на две планеты.

— Но почему-то именно на нас ставку сделали в деле освобождения планеты. Наверное, как-то эти умы просчитали возможные варианты.

— Ладно, пора испортить эту надменную физиономию. Брюнет, говоришь? Давай для начала обрушим пещеру над порталом. Даже если они откопаются с помощью своих сколопендр, пройдет немало времени, а разрушить я точно смогу. Есть у меня одна возможность устроить локальное землетрясение. И в этот раз я пойду один… На тебе, Егор, клан и плато, а тебе, Клим, похоже, предстоит разобраться с личными проблемами, пока ты два дня спал, к тебе наведывались посетители. И, как выяснилось, кто-то тебя знал в том мире, когда ты был еще таким же юным, как и я. А вот и она, — плавно, грациозно, в длинном расшитом сарафане, похожем на легкий плащ, или, может быть, легком плаще, похожем на сарафан, к нам по ступеням поднималась Милана. Длинная тугая коса подчеркивала стиль русской красавицы. Вокруг Клима поднялось облако, и уже стала материализовываться голая нимфа, но Клим, улыбнувшись щелкнул пальцем, и красивое видение стало исчезать, зато вместо него материализовался огромный лохматый рыжий кот. Он не спеша и, как показалось, с некоторой ленью спустился на одну ступень навстречу к Милане. Клим ошарашенно, хлопая глазами, смотрел на кота. Милана улыбнулась, громко поздоровалась со всеми, а обратившись к Климу, отдельно поприветствовала:

— Привет, скиталец! Ты думал, ты один таскаешься со своим приданным, или, правильнее сказать, преданными?

— Мила! Мила! Мила! — он кинулся к ней навстречу, подхватил на руки и стал целовать в лицо, губы, волосы. — Как же я долго тебя искал. Я же чувствовал, что ты где-то здесь, — кот спокойно сел и стал деловито осматриваться. Мы все, улыбаясь, с любопытством наблюдали встречу в полном смысле слова через столетие. Несведущим никогда бы и в голову не пришло, что этим двоим, на вид не более тридцати лет, больше чем по сто двадцать лет.

— Я тоже тебя искала, Климушка. Это была еще одна причина отправиться в этот мир.

— Ты где пряталась все это время?

— В лесу, на Алтае, училась у местных шаманов. Десяток лет в Тибете в монастыре. Там мы с тобой на пару лет разминулись, я потом это узнала.

— Это твой, ээ, кот?

— А, понимаешь, кто это?

— Да я вижу, что не кот это, а кто понять, не могу, — она звонко, как колокольчик, рассмеялась.

— Это мой домовой. Вижу, не ожидал ты такого увидеть? В лесу свои домовые, не корявые старички и мохнатые зубастики, а вот такие сибирские пламенные красавцы.

— Он у тебя общается?

— Да, наверное, так же, как твоя голая девица, они, похоже, из одного пространства, а может, и нет.

— Очень похоже, — Клим с прищуром и улыбкой разглядывал кота, не выпуская из рук Милану. Затем резко отвернулся и впился в глаза Миланы. — Как же я по тебе скучал, Мила! Ты из наших кого-нибудь еще нашла?

— Нет, Климушка, Ромка и Лева погибли в Отечественную, Елена умерла при родах, ее близнецов я уже похоронила, тоже на войне погибли. Больше ни о ком не слышала. Ты, я смотрю, ведьмак?

— Это смотря что ты под этим подразумеваешь.

— Уразумеваю колдуна, волшебника, мага. Ты еще что-то можешь? Ты как малыша спас? А как сюда перенес? В Тибете этому не учат. Там изучают вибрации души, тела, пространства, а ты вон что.

— Это все работа с энергиями. Я начал создавать новые конструкции из уже освоенных учителями магических практик. Пытался понять, чем владею и что можно развивать и изменить. А ты, предсказательница моя, далеко продвинулась?

— Нет, так далеко, как ты, я не пошла, что-то вижу, а другое лишь на секунды, но дар есть дар, развиваю потихоньку. Тебя вот вообще не увидела, то, что мальчик к Григорию вернется, видела, а тебя нет, странно это, — я, сидя рядом, приобнял сына, который уже поднялся ко мне, горбатый страшик, как взрослый лемур, сидел у него на плече и с удивлением все разглядывал. Я думал об этих, выглядящих моложе меня, двоих влюбленных. Было ощущение наблюдения одного целого, чего-то большого и красивого. Я обратился к сыну:

— Андрей, как тебе в этом мире?

— Классно, пап! Сегодня большой праздник — Всемирный старт! Мы с Бомом подружились, он катал меня по всему городу! Мы убили с ним одну сколопендру! Ну, Бом убил, когда я сидел у него на шее, я кидал в нее камнями. Страшики ее растащили, там было ожерелье и оружие. Оружие мы сдали на склад, а ожерелье вот, — он вытащил из-за пазухи плоский, как большая монета, черный диск с дырочкой на кожаной веревке, — мне дядя Егор его подарил. Сказал, что это защита от любых физических воздействий на одну минуту.

Я оглянулся на Егора — он ловил каждое слово наших великовозрастных влюбленных, и, только когда я окликнул его, он, засмущавшись, отошел от них и подошел ко мне.

— Спасибо! — я показал ему амулет. — Егор, возьми, пожалуйста, Андрея под опеку. А мне надо прогуляться до одной пещерки. Сколько «Викингов» смогли уйти из плена? Есть проводник?

— Да, мы договорились о взаимодействии, о том, что портироваться сможем в любое время. Они ждут у нас в гостинице. Я за ними уже послал, скоро будут. Ты уверен, что пойдешь один?

— Да, Егор, у меня, как ты знаешь, есть все для того, чтобы разрушить более грандиозное сооружение, а не просто большую пещеру. Ну а если что-то пойдет не так, увидимся на точке возрождения. Все мое останется при мне, а лишнего я с собой не возьму. Смотри за сыном.

— Да, конечно, Гриш, не переживай. Я сам скоро в очередь буду вставать за ним смотреть. Так сказать, сын полка! Ну, и твой, конечно. И не опаздывайте, сегодня большой гала-концерт, нон-стоп, с ноля часов большой старт, триста миллионов игроков появятся в игре, хмм, одновременно. Будем собирать попаданцев-иностранцев, бабушек и дедушек со всех лесов. Девушек! Пауки, кстати, тоже активизировались, как будто чуют чего.

— Да уж, человечиной, видимо, через пространство запахло. Смеюсь. Раздавим их как клопов, да и с брюнетами с этими справимся. Сын здесь, Клим здесь, его столетняя девушка, — я взглянул на красавицу Милану, сидящую у Клима на коленях, и разрез на сарафане выгодно оголил ее безупречные колени. Они без остановки что-то друг другу рассказывали, смеялись, целовались, не обращая ни на кого внимания. — Он, я так думаю, за ее благополучие не только кого-то сюда притащит, но и отсюда куда подальше отправит.

— Думаю, этот сможет. У меня ощущение, что он и нас великолепно слышит, хоть мы и в десятке метров на шумном галдящем стадионе, — в амфитеатре стал собираться народ, заранее занимать лучшие места, а кто-то — готовиться к выступлению, стендаперы уже развлекали публику злободневными шутками, пытаясь прославиться, имея такую огромную аудиторию, кому-то аплодировали, кого-то освистывали. Все шло своим чередом.

— Ладно, Егор, посматривай тут за всем, интересные выдаются сутки. Где мой проводник?

 

5

Пещера.

Проводника звали Павел. Я попросил его навести телепорт не на саму пещеру, а на какое-то место рядом с ней. Надо было оглядеться.

То, что я увидел, превзошло все мои ожидания. Мы вышли на опушке леса, на холме, в паре километров от входа в пещеру. Там собралось несколько десятков тысяч карогов. Шатры, палатки стояли повсюду от горизонта до горизонта. Мы чудом не угодили в сам лагерь, но между нами оказался крутой овраг с большим ручьем, протекающим по его дну. Повозки, люди-кабаны, кароги-маги — их всех тут было не перечесть, и все они готовились к походу. Глядя на все это, я порадовался, что лагерь «Викингов» находится приблизительно в тысяче километров от нашего плато. Если бы он был в двухстах километрах, мы бы уже сейчас стали готовиться к большой войне.

Я прикинул, что при всей моей сегодняшней силе и экипировке здесь мне напролом не пройти. Надо было что-то предпринимать, и при всем отсутствии выбора я решил сыграть Александра Матросова, закрывшего вражескую амбразуру своей грудью. Жаль, что у Александра Матросова не было точки возрождения. Но тогда, наверное, это бы не стало подвигом, а было бы просто военной хитростью.

— Павел, давай, ныряем прямо к этому черному кубу. Я сейчас приготовлю посох и прямо с ходу разрушу этот безумный портал и всю пещеру вместе со всеми ее обитателями.

На нас уже были надеты амулеты невидимости, и когда Павел дочитал последние строчки свитка с указанием места, мы шагнули в черноту портала.

Оказалось, что нас тут уже ждали. В Павла через секунду вонзилось около семи стрел из черного металла, и он растворился, оставив после себя утыканный стрелами костюм. В меня стрелы сыпались без остановки, костюм неуязвимости держался хорошо, но я уже набрал ускорение и крушил все движущееся вокруг. Я превратился в быстроногую передвижную мясорубку, продвигаясь к черному, полированному и как будто вибрирующему низкими частотами кубу. Кабаны и кароги, маги и офицеры — все наваливались на меня сплошной массой, и я сделал прыжок под купол этого опасного цирка, приземляясь прямо на куб и ударяя по нему моим белым, похожим на длинную трость посохом!

Все резко замерло, как будто картинка остановилась, сделав еще один прыжок в сторону от этой непонятной и оттого устрашающей картины, я увидел, как куб колыхнулся, как студень, от моего прыжка, а затем резко, как разбитый большой аквариум, разлился по всему полу огромной мерзкой зеленоватой густой жижей. В нос ударила волна ужасной вони. Даже запахи дорожных туалетов, наполненных многодневными испражнениями, казались щадящими и умеренными в сравнении с этим зловонием. В ушах набатом проклокотало очень громким, но при этом булькающим голосом: «Кто посмел!? Убью!», — а затем из жижи стало подниматься нечто! Этому нет описания. Постоянно переливающееся дерьмо, булькающее, двигающееся, создающее из этого всего двуногую фигуру!

Зажав нос, я изо всех сил ударил концом посоха в пол пещеры! Каменная волна пошла во все стороны, вырастая в огромный, все крушащий вал. Потолок пещеры не заставил себя ждать, он обрушился весь и сразу, сминая меня мгновенно в облачко эфирного пара.

Возрождение для меня оказалось с подвохом, я не возродился в месте, где возрождались все игроки, а в пяти километрах от входа на плато, чем изрядно напугал игроков, рыщущих в поисках охотников-пауков. Вызвав Капу, я долетел к клан-холлу и нашел Егора.

— О, а мы тебя на «Возрождении» ждем.

— Похоже, кончилась моя возможность создания такой точки, я, видимо, как Клим, теперь не являюсь игроком, а кем-то инородным.

— Или наоборот родным. Уж ты-то ближе всех нас к этому миру! И, с другой стороны, если особенность возрождения как у Клима, как ты говоришь, так это, может быть, и к лучшему, теперь никто не сможет тебя, как «Викингов», пленить в точке возрождения, попробуй тебя отлови в десятикилометровом диаметре случайного места возрождения.

— И то верно, хотя и не очень оперативно для ведения военных действий. Но для разведки, десанта, диверсантов — хорошая возможность избежать плена. Да, Егор, ну и тварь я сегодня увидел! Даже рассказывать мерзко. Этот куб, черный куб, разрушившийся, превратился в огромного дерьмо-демона, существо из огромной зловонной жижи.

— Жестко, а пещеру успел разрушить? — я пошевелил плечами, расправил грудь и почувствовал себя атлантом, готовым держать обрушившееся небо.

— Посмотри, пожалуйста, мой уровень.

— Сейчас, а что там? Твою мать!!! Да ты что! Да кого же ты там, да скольких же ты там?! Шестьсот семидесятый! — Егор схватился за голову, растопырил глаза, ушел в себя и скороговоркой проговорил: — Восемь с половиной тысяч фрагов! Пи-! — он медленно сел на пол и замер, что-то тихо бубня, или, точнее, просто шевеля губами.

— Егор, ты как? — я толкнул его в плечо. — Ты в порядке?

— Да, Гриш, я системное сообщение перечитываю, много всего. Я сейчас тебе все расскажу. В общем, так: во-первых, мы, клан, лидируем по всем рейтингам; во-вторых, обрушив пещеру, ты уничтожил не только тех врагов, что были в ней, но и несколько тысяч убило взрывной волной, уничтожено все в радиусе трех километров, там сейчас небольшая пустыня. Нам за это пришло предупреждение об уничтожении огромного массива леса с его обитателями. В-третьих, мы — ты — уничтожил скрытый портал императора с планеты Харм. Нам поручено разыскать и другие порталы и уничтожить их. За разрушение каждого такого портала нам начислят сто тысяч фрагов. И, кстати, за уничтоженный уже начислили. В-четвертых, пришло глобальное оповещение игроков и изгоев: теперь, если изгои встанут на путь разрушения планеты Аттум и его мирного населения, их автоматически телепортирует на планету Харм, навсегда, без возможности возвращения. В-пятых, извини, Гриш, за плохую новость, никто из изгоев не сможет больше попасть к наставнику.

— Что, не может этого быть! За что? Как же так?

— Пишут, что это связано с техническими возможностями. В течение недели обещали предоставить компенсацию за вынужденное изменение игровых условий.

— Какая компенсация?! Егор, ты же знаешь, почему я туда так рвусь. Мне не плюшки их теперь нужны, не оружие, мне нужна Тиша, я думаю, что и я нужен ей.

— Гриш, я тебе обещаю, послезавтра я с ней увижусь, и мы вместе придумаем что-нибудь. У меня встреча с наставником. Я пойду в город, разыщу ее, и мы вместе что-то придумаем. Ты мне перед походом к наставнику расскажешь, как ее найти, что ей сказать.

— Ладно, Егор, оставим этот разговор, тут дел невпроворот, надо «Викингов» вытаскивать из плена.

— Да, Джигурда весь форум завалил просьбами о помощи. К тебе персонально обратился.

— Сколько викингов сейчас в плену?

— Триста двадцать шесть. Сейчас самое время. Там после твоего рейда жуткий переполох. Большинство карогов убежали к пещере раскапывать завал. Брюнет тоже куда-то исчез. Сейчас в лагере пара сотен карогов и сотня кабанов, пара сотен пауков и с десяток пламенных сколопендр, которые безуспешно пытаются разрезать куб наставника.

— Давай прямо сейчас собери сотню добровольцев уровнем не меньше двухсотого и портальные свитки на семь сотен человек на всякий случай. Оставь в готовности пару сотен резерва. У Эвара есть столько свитков? И где он, я что-то давно его не видел.

— Он с Сагой исследует другие материки, проверяет возможности порталов. Кучу магических камней извели. Правда, из путешествий почти всегда возвращаются с прибылью. Последний раз обменяли черное оружие карогов на семена быстрорастущего хлебного дерева. Это такой картофель на деревьях. Но после перетирания и просушки получается мука сродни нашей пшеничной. Правда, сахару многовато, получается сладкий хлеб. Ты, кстати, его уже ел. Сладкие булочки к чаю — это как раз они. Да, в общем, много чего. Людей в клан вербуют, с аборигенами местными знакомятся. Хотим несколько летучих бригад сформировать, таких вот Миклухо-Маклаев.

— Здорово, молодцы, меня тоже в одну из бригад снарядите.

— Не думаю. Теперь тебе, с твоим уровнем, самое место на острие войны. Пещеры опять же разрушить надо. Извини, Гриш, что я тут тобой рулю, но кому еще? Я понимаю, теперь ты тут местный и все такое, и, помимо войны, у тебя сын и плато, но…

— Да все правильно ты говоришь. Находит на меня романтическое настроение, и превращаюсь я в юнца-подростка. Надо себя контролировать.

— А может, и не надо. Постоянно жить одной войной плохо, поверь, я пробовал.

— К счастью или, может быть, к сожалению, я увидел, что такое счастье. Когда не надо кого-то убивать, чтобы что-то защитить. Когда счастье — это не безопасность, не вера в завтрашний день, не работа ради выживания. Когда счастье — это любовь, любовь к миру, ко всему, что тебя окружает. Когда любопытство — это полезное качество, когда познание мира — инструмент для развития творческих способностей. Я видел это, так живут. Как они смогли создать такой мир?.. И, конечно, я зубами буду защищать этот мир, даже без возможности туда когда-нибудь попасть. Я бессмертен? Так вздрогните все, кто решил и этот мир прибрать к рукам, уничтожить его, загадить его своим мерзким зловонием.

— Эпично! Тебе бы площадь и несколько тысяч сподвижников.

— Да ты еще про броневик вспомни. Я от сердца это говорил. Я полюбил тот мир сразу, так, как встречают свою любовь, которую я на самом деле там нашел. Но наш мир умудрился это отобрать даже на другой планете. Он сумел отобрать счастье даже на непостижимом расстоянии. Какой силой разрушения надо обладать? Теперь я понимаю, как именно земляне попали в защитники Аттума. Егор, давай через час собери мне добровольцев и свитки для порталов. Никто из местных смертных не должен участвовать, мы не знаем, кто такой брюнет и что от него ожидать. Я не хочу кого-то потерять навсегда.

— Я уже все сделал, распоряжение отдал, через двадцать минут все будут готовы. Не удивляйся, для игроков игровая система осталась как и игровой чат. Добровольцев гораздо больше, чем сто человек. Из более тысячи списочного состава почти все попросились в рейд по освобождению «Викингов». Я устроил жеребьевку. Пятьдесят человек из трехсот гвардейцев и пятьдесят из общего состава и новичков.

— Хорошо, портируемся примерно через пятнадцать минут.

 

6

Телепорт открыли прямо в центре лагеря «Викингов». Все сразу, как с низкого старта на стометровке, ринулись на врага!

Распределились так: гвардейцы вместе со мной сразу вступили в бой с охраной связанных и плененных «Викингов», расчищая площадку для обратного телепорта и эвакуации освобожденных.

Мы все были оснащены амулетами невидимости, но это не помогло, нас сразу обнаружили, и бой завязался. Красота боя меня пленила, я превратился в боевую машину, ужасающую мощь почти семисотого уровня. Ярость, огромная сила, безумная скорость передвижения и фехтования превратили меня в машину пожирающую жизнь.

Я видел все, успевал везде, использовал все, в том числе и ошибки врага, его неорганизованность, его замешательство, его слабость. Я полностью потерял ход времени и ориентацию в пространстве. Казалось, меня вела сама смерть.

Остановился только тогда, когда остров был пуст от врага. Повсюду были горы изуродованного мяса, одежды и торчащих костей. Неполная сотня бойцов, стояла, в нерешительности глядя на меня. По моему лицу сползали ошметки кровавого мяса, кровь текла и капала с моего костюма, в одной руке у меня был клинок из стали, отсвечивающей голубоватым блеском, в другой — обломок черного меча. Дыхание было ровным, взгляд затуманенным. Я попытался улыбнуться, но почувствовал, как верхняя губа непроизвольно поднялась, оголив верхний ряд зубов. Бойцы отшатнулись, и я понял, что именно с таким выражением моего лица происходило прошедшее сражение. Я молча пошёл в сторону реки, а зайдя в нее по колено, просто рухнул в воду, не сопротивляясь плавно разворачивающему меня течению.

* * *

— Да, Гриш, даже мне было не по себе от увиденного. Теперь на форумах только и разговоров об этом бое. Почти миллиард просмотров.

— Егор, прекрати, мне самому теперь страшно. И страшно не от того, сколько и как я убил врагов, а от того, что я нихрена не помню, как я их убивал.

— Поздравляю! Зато ты теперь знаешь, что такое горячка, экстаз рукопашного боя. Да и о чем ты? Ты герой! Всех «Викингов» спасли, добыли гору оружия, с амуницией, правда, нехорошо получилось, но разного барахла, еды, бижутерии — море. Мы почти все свитки порталов истратили, пока телеги добра к нам сюда перемещали. Твой бой — это как вишенка на торте к празднику всемирного старта игры, — я с ухмылкой посмотрел на Егора. — Ну, или назови это управляемым нашествием землян на планету Аттум. Пошли, а то «Джигурда»— вот ведь приклеилось — Андрос, лидер «Викингов», просится на аудиенцию. Малый переживает, что с потерей кланового лагеря он потеряет еще и людей. Хотя, собственно, все к этому и идет. Уже почти все его сокланы попросились к нам, и, честно сказать, я их понимаю. То, что весь мир увидел за пять минут боя, для многих из «Викингов» явилось определяющим, а то, что мы вытащили их из сетей пауков, явилось оправданием перехода в клан спасителей. Четыреста восемьдесят человек — это только те, кто сидел в сетях, еще двести пятнадцать сумели вырваться и добрались сами. Итого без малого семьсот бойцов. Среди них шесть женщин.

— Егор, зови Андроса, поговорим с ним, — Егор кого-то окликнул, и уже через минуту Андрос, не столько огромный, сколько шумный, буквально ворвался в нашу переговорную. Он был ну точь-в-точь как Джигурда в его пик популярности. Молодой, красивый, шумный, с раскатистым басом, с улыбкой на все лицо.

— Мужики, как же я рад вас видеть! Спасибо огромное, Гриха! Я смотрел, ты гигант! Теперь мы совместно уделаем этого брюнета! Спасибо за клан, грифонов жалко, но я знаю, где еще одна семья, готовая для приручения. За наше освобождение я подарю вам одного. Гриха, теперь наши два клана — побратимы! Давайте, мужики, отпразднуем нашу победу! — мы с Егором смотрели на это шумное чудо и думали, как ему сказать о том, что клан он, по сути, потерял.

— Андрос, — я не стал ходить вокруг да около, — ты в курсе, что большинство твоих сокланов попросились к нам? — он как-то криво улыбнулся и с размаху ударил по столу.

— Слабаки! Гриш, ты же понимаешь, что они просто слабаки. Если бы такое случилось с твоим кланом, твои бы тоже перемахнули ко мне. Какие же слабаки.

— Андрос, ты что предлагаешь? Что бы ты сделал, случись это с нами?

— Да все я понимаю, мужики. Раз уже подвернулось забрать чужой клан, почему бы не воспользоваться? Так, что ли?

— Ничего ты не понял. Собери, Егор, всех его ребят, Андрос перескажет весь наш разговор, а они пусть сами определяются. Тебе, Андрос, если это просто эмоции, я прощу твои слова по поводу воспользоваться. Но давай договоримся как лидеры — пусть это будет последний раз. Люди есть сильные, есть слабые, есть умные, есть глупые, и не нам с тобой вершить их судьбу. Пусть сами определятся. У тебя, как у лидера, есть возможность убедить их начать все заново, восстановить клан, подтвердить лидерство. Я предлагаю объединить два клана, ты так и будешь лидером крыла «Викинги», остров останется твоим, но в этом случае твое крыло будет в составе клана «Вар» сжестким подчинением во всех военных действиях Егору как нашему военному лидеру. Если тебе необходимо время подумать, то это надо сделать до завтра. С ноля времени этой ночи в игре появятся миллионы игроков, и у нас не будет времени обсуждать политические расклады. Теперь, Андрос, иди, покажи свои лидерские качества, убеди людей пойти за тобой, и будь как будет.

Так как мы предложили Андросу часть амфитеатра для его пламенной речи, то народу было раза в три больше его численного состава клана. Я попросил Егора выделить для Андроса любую одежду из наших запасов — пусть выступит во всей красе.

Андрос вышел к народу, сияющий, начищенный, с голливудской улыбкой в позе Гулливера среди лилипутов.

— Братья! Друзья! Сокланы! — его голос раскатистым эхом перекрыл шум многих сотен голосов. — Мы пережили нелегкие времена плена. Но наши друзья из клана «Вар» пришли к нам на помощь, и теперь у нас есть возможность возродить клановый остров «Викингов»! Наш остров является очень важной цитаделью для новичков, которые начнут прибывать к нам уже этой ночью! Теперь мы застрахованы от плена, возрождаться будем тут, на плато «Вар»! Я, Андрос, лидер клана «Викинги», обещаю с вашей помощью восстановить второе место в гонке за лидерство в рейтинге кланов. У нас для этого все есть! Остров наш! И останется им навсегда! Пещера разрушена, остров очищен, а брюнета мы вместе с кланом «Вар» одолеем. И мы здесь, на земле клана «Вар», клянемся всегда прийти на помощь к нашим братьям!

Мы с Егором со стороны наблюдали это эпическое выступление.

— Соловьем наш скворец заливается.

— Да пускай, главное, чтобы потом вороной не закаркал.

— Ага, и в кукушонка не обернулся.

— Посмотрим, сколько с ним завтра людей на остров вернутся.

— Завтра вернуться будет проблематично. Свитков телепорта мы налутили мало, а Эвар еще даже неприкосновенный запас не восполнил. Да и куда возвращаться, там сейчас основные силы с разборки завала вернутся, и брюнет с ними.

Колизей уже стал заполняться, все с нетерпением ожидали начала праздника, народ из ручейка потоком шел в театр. Было около пяти часов вечера. Начало основного большого гала-концерта было запланировано приблизительно на семь часов вечера. На сцене два жонглера с головокружительной скоростью перекидывали друг другу полированные диски, сделанные из хитина гигантских сколопендр. Два барабанщика искусно выстукивали ускоряющийся ритм, когда вдруг все резко стихло, а диски посыпались на сцену. И когда один из них покатился к центру и чья-то нога, обутая в черный начищенный сапог, элегантно, но при этом жестко остановила этот диск на ребре, всем стала понятна причина образовавшейся вдруг тишины. Как цепная реакция среди нескольких тысяч игроков, от сцены к самому верху рядов амфитеатра, все внимание захватил всего один человек. Это был брюнет…

Он красивым футбольным движением подкинул диск на уровень живота и таким же элегантным, но очень сильным ударом отправил его на трибуны. Диск, со свистом разрезая воздух, очень точно срезал голову игроку и вошёл в живот, сидящему выше. Через несколько секунд их тела превратились в пар, оставив на их местах разорванную одежду и оружие. Ряды разом охнули, кто-то истерично закричал, кто-то уже натягивал тетиву лука, а чье-то копьё уже летело в направлении спокойно стоящего, скрестившего руки на груди брюнета.

Когда копье пролетело рядом с его шеей, брюнет вытянул вперед руки со сцепленными в замок пальцами, покрутил головой, разминая шею, и исчез.

Никто не понял, куда он исчез, пока в первых рядах не началась резня, люди гибли быстро и кроваво, с отрезанием голов, конечностей и со вспоротыми животами уходили на перерождение, оставляя после себя лохмотья одежды и оружие. Мы с Егором уже бежали к побоищу, я сразу оторвался от Егора еще на первых пяти метрах спринта, и через несколько секунд уже ворвался в самую кашу событий. По-другому эту попытку сбежать от всепоглощающей машины смерти было не назвать. Все пятились, бежали, выскакивали из смертельного пятна. Я нажал на перстень, ускоряющий все мои движения в десять раз, но и тогда с трудом ухватил брюнета за запястье и с размаху ударил клинком по его шее. Удивление возникло у нас обоих. У меня от того, что я увидел у него моментально выросшую на шее броню, а у него, по-видимому, от обретения мной такой скорости. Мы рубили друг друга, пока не прошли так быстро уходящие десять секунд. Он смог вырваться и продолжил резню, а я стоял в недоумении, не зная, что теперь делать.

Но даже в горячке боя я услышал оглушающий звук волшебного варгана! Волна прошла по трибунам, и все, в том числе мы с брюнетом, окаменели! А затем я стал слышать нарастающий звук горлового пения, переходящий в рев бешеной львицы, а затем в ультразвук! Брюнет сначала завибрировал, затем покраснел как рак, а через секунду взорвался кровавой кашей, забрызгивая все вокруг, в том числе и меня.

Я стал искать глазами источник звука и нашел его на верхушке здания театра, там, конечно же, стояла Аяна с поднятой рукой, сжатым кулачком, этакая тувинская Аяна-Че в красном с золотом длинном халатике. По бокам от неё веселились Клим и Милана. Клим хлопал в ладоши, глядя на маленькую хрупкую Аяну, а Милана, тоже хлопая, выплясывала какой-то русский народный танец. Игроки со всех рядов амфитеатра сначала ошарашенно глядели, застыв от увиденного, кто-то только что чудом избежал смерти. Они сначала переглядывались, затем стали хлопать в такт притопывания Миланы. Музыканты стали подыгрывать, а мы с Егором, обнявшись, орали, скандируя: «Аяна! Аяна! Аяна!», — она в ответ тыкала в меня своим маленьким указательным пальчиком и звонко громко кричала: «Вар! Вар! Вар! Вар!», — и вот уже все несколько тысяч собравшихся скандировали: «Вар! Вар! Вар! Вар!». Над амфитеатром, над площадями, на всем плато через все ущелье еще долго ухал раскатистый звук этого многотысячного скандирования.

 

7

Когда они втроем спустились к нам, я раскинул руки навстречу к Аяне. Она, смущаясь и краснея, как помидор, потупив глазки, показывая на Милану, бубнила:

— Это Милана меня привела и Клим, он с него защиту снял, остальное я — как на тренировке. Я на него, правда, обиделась очень. На брюнета, значит. Не люблю быть злой, — она это тараторила своим алтайским говором и сильно смущаясь, сверкая красными щечками, мы с Егором хохотали как дети.

— Это по праву твое! — я протянул ей костюм неуязвимости, который упал с брюнета. Она взяла костюм, подержала в руках, прочитала информацию и характеристики о костюме, подумала и сказала:

— На скорость он, не мое это, Саге подарю, — мы с Егором опять покатились со смеху. Аяна в недоумении сначала сердито, а затем с улыбкой сказала — Ну, вот и ладно.

— Аяночка, с тебя обучение твоему искусству убивать злых. Брюнеты, наверное, еще появятся.

— Так я с Андрюшкой занимаюсь уже. Он у тебя смышленый. Один камушек уже раздробил. Варган ему другой нужен, он сильный, быстро учится.

Она засветилась голубоватым свечением, на миг застыла, расцвела обаятельной монгольской улыбкой, засмущалась и радостно протараторила:

— Двести уровней дали. Брюнет восьмисотого уровня был. Пойду я. Мы с девчонками праздничный ужин готовим, через час ждем всех.

Я отлично понимал, что без аксакалов тут явно не обошлось.

Я обернулся к парочке наших влюбленных, Климу и Милане.

— Миланочка, Клим, как же я вас люблю! — я поцеловал руку великовозрастной красавице и обнял Клима.

— Да ты меня раздавишь, бугай! Вот ведь богатырь былинный, силу нарастил, а с тощим брюнетом справиться не можешь.

— Мда, уел. Надо с этим что-то делать. Мы понятия не имеем, сколько таких брюнетов к нам еще пришлют.

— Да уж пришлют, будь уверен, — он с улыбкой и с некоторой озабоченностью посмотрел на Милану, — и не только брюнетов, — он опять на неё взглянул, и улыбки на его лице уже не было.

— Эй, великовозрастные влюбленные, колитесь, что у вас есть на эти порождения зла, — я, приплясывая, пропел. — Расскажи, Миланочка, где была, расскажи, красавица, что увииидела.

Она прыснула в ладонь и расхохоталась.

— Ты бы видел себя со стороны. Вас с Бомом и Тором надо на сцену танец маленьких лебедей танцевать. Зал точно рухнет от смеха. А по поводу зла… — её глаза налились темнотой, — придёт оно, сильное, быстрое, хитрое, беспощадное. То, что мы сейчас видели, это как кошка играет с мышкой. Играет он с нами, щупает, пробует на вкус. Кто, не спрашивай, не знаю, не вижу пока, — она изменилась лицом, как будто тень легла, и лучезарная улыбка прошла. Клим посмотрел на неё, ухмыльнулся и, приобняв её, заглянул в глаза, заговорщически, ласково проговорил:

— Ладно, Мила, не драматизируй. У нас на эти порождения что-нибудь найдется. Мы тоже все козыри из рукавов не вытащили. Договоримся как-нибудь, — она долгим взглядом смотрела в его глаза и через секунду стала превращаться из серьезной угрюмой бабушки с молодым телом в юную улыбающуюся красавицу.

Я потеребил Клима за плечо.

— Клим, ты обещал обучение. Не забыл?

— Ах, это? Да пожалуйста, начнем с простого. Выясни, почему на руке пять пальцев, почему три фаланги, а потом продолжим, — он звонко расхохотался, мы с Егором в недоумении уставились на свои ладони, а за Климом за живот в истерическом хохоте схватилась Милана.

В театре от эйфории победы, такой значимой и такой желанной, стоял праздничный шум, гвалт и безудержное веселье. Андрос со своим кланом плясали на сцене летку-енку, паровоз из сотни танцующих изгибался змеёй по сцене, по очереди выбрасывая ноги то с одной стороны, то с другой, все это под дикие возгласы, пение, бой барабанов, хохот. Мы с Егором не стали строить из себя серьезных полководцев и тоже присоединились к всеобщей вакханалии.

Далеко за полночь, когда праздник был в самом разгаре, стали появляться первые официальные игроки. Те самые везунчики, которым посчастливилось свалиться в игру близко к плато!

Первым был китаец, он голый, с удивлением и страхом, прикрывая свои гениталии, пытался выдавить из себя улыбку, глядя на многотысячную толпу, грохот барабанов, радостные приветствия. Народ, кто знал хоть что-то на китайском или подхватив услышанное, кричал ему: «Нихао, нихао!»— он, ничего не понимая, испуганный и наконец укрытый специально для таких случаев приготовленной накидкой, скрывающей его по пояс, уходил в сопровождении волонтеров к наставнику.

Было принято решение не тянуть с отправлением новичков к наставнику, так как это полностью решало вопрос со взаимопониманием. Наставник не только показывал этот мир, но он полностью стирал различие множества языков как аттумианских, так и между всеми языками землян. После наставника все полностью понимали местные языки.

Кульминацией появления игроков было возникновение из ниоткуда, прямо в центре сцены, вибрирующего, подрагивающего матового шара, который, немного поколебавшись, замер на месте, а растворившись, явил на сцену голую молодую красавицу, чем привел в восторг всю мужскую половину зрителей. Красавица сначала слегка стушевалась от свалившегося на нее многотысячного внимания. Но, справившись с волнением, расправила грудь, напрягла красивый плоский животик, крутанулась на месте, изящно поклонилась и пошла как на подиуме, помахав ладошкой с лучезарной улыбкой всему залу, в сторону приготовленной для неё накидки, когда она оделась, большая часть трибун разочарованно загудела.

Концерт и встреча игроков продолжались до рассвета, пока все не устали и угомонились, отправляясь спать, впрочем, многие разместились прямо на трибунах. Об этом заранее оповестили: трибуны театра будут открыты для всех еще три дня, а затем будут открываться только для праздников и для защиты плато.

* * *

В который раз без пользы отстоял в очереди к наставнику. Получил молчаливый, никак не проявляемый отказ, сел на каменную скамью к таким же, как и я, изгоям.

Многие из нас не понимали: то ли мы награждены, то ли мы обмануты. Земля для нас закрылась, возможно, навсегда, а в качестве компенсации мы стали бессмертными аттумианцами.

Как же я хочу попасть на нашу искалеченную капитализмом и жадностью Землю с такими вот возможностями, какие я получил здесь. Как бы я хотел изменить то, что натворила кучка ненасытных властителей.

Я обратился к приунывшим «братьям по несчастью, или счастью, кто как пожелает»:

— Кто-нибудь знает случаи, когда изгои творили зло? Что с ними происходит?

— Так вроде все знают. Этот случай был совсем недавно, когда всем известный Доминатор, изгой, напился браги и стал орать на одного ваара, чтобы тот больше не появлялся на плато. Когда тот ему ответил, что это плато — свободная для посещения территория, то Доминатор попытался его убить, замахнувшись топором. В долю секунды его тело окружил непроницаемый кокон, и Доминатор исчез, оставив после себя всю одежду, оружие, в общем, все, что на нем было. Сначала никто не знал, куда он исчез, но когда среди игроков система сделала предупреждение о том, я цитирую со слов игроков: «Если все, кто по какой-то причине погиб на Земле, став изгоем, попытаются причинить зло на Аттуме, то их сущности переместятся на Харм», — ну, или как-то так.

— Спасибо! — я задумался: надо что-то делать с информационной системой для изгоев. — Спасибо! Я вообще об этом ничего не знал.

— Так делают уже. В библиотеке все есть. Там на инфо-кристаллы записывают все события на плато, переписывают все системные сообщения для общего пользования. Там есть список всех изгоев и все системные сообщения, с ними связанные. Почти все изгои читают их регулярно.

— Спасибо! Ладно, всем удачи, пойду, почитаю, что там есть для нас, для изгоев, — про себя подумал: «Ну хоть кто-нибудь рассказал бы. Егор, Макс, они-то чего молчали?».

В библиотеке все было и просто, и сложно одновременно, и всем этим заведовала милая Эрия. Она радостно приветствовала меня, кинулась на шею и поцеловала в щеку. Я сначала растерялся, как-то не ожидал такой встречи. Но я тоже был очень рад ее видеть! И только теперь ощутил, как я по ней соскучился. Сам себе я никак не мог объяснить это чувство, но ничего не мог с этим поделать, было в ней что-то родное, то, от чего замирало сердце и становилось сладко и радостно на душе.

Она показала библиотеку, хранилище информации. Все записывалось на инфо-кристаллах. Я смотрел на эти прозрачные, как алмазы, кристаллы с разной степенью светимости в зависимости от количества информации, вложенные в соты, как куриные яйца, и понятия не имел, что с ними делать. Эри, хитро улыбаясь, подойдя к кристаллам, произнесла:

— Гриха, лидер клана «Вар», — один из кристаллов в сотах дзинкнул и засветился как лампочка. Она продолжила — Внешность, возраст, уровень? — кристалл вспыхнул, и лучи обрисовали мой образ, а в голове прозвучало: «На момент создания информации — тридцать семь земных лет, шестьсот восемьдесят девятый уровень воина по классификации инопланетных наемников. Глава игрового клана „Вар“. Лимит возрождений в мномепространстве для тела ограничен выполнением текущей задачи наемников с планеты Земля.»

Я стоял и чесал затылок. Такого откровенного описания себя любимого я точно не ожидал. Наемник? мноме?.. пространство? Лимит возрождений?

— Эри! А каким образом в кристалл помещают информацию и кто? Может, ты мне расскажешь, что такое мномепространство? — она улыбнулась, подошла к ячейкам и сказала:

— Эрия, информационный хранитель клана «Вар», — кристалл вспыхнул, она еще раз с улыбкой оглянулась на меня. — Возраст, уровень, происхождение?

Я вздрогнул, появилось предчувствие, в душе что-то заныло. Эти огромные доли секунды я хотел и не хотел знать это! В мыслях я услышал: «Эрия, 143 года, маг-исследователь. Магистр в строительстве межвременных и пространственных переходов. Дочь магистра Тиши и наемника Гриши с планеты Земля. Пребывание в межвременном тоннеле закончится через три часа и двенадцать минут».

Она подошла и обхватила меня, уткнувшись щекой мне в грудь. Когда я растерянно ее обнял, она подняла на меня свои сияющие глаза и все с той же улыбкой произнесла:

— Здравствуй, папочка!

 

8

Сто сорок три года! Моя дочь старше меня больше чем на сто лет… Я ошарашенно смотрел на Эри. На эту молодую девушку, которой я бы не дал и двадцати. Мы сидели на краю башни и молча разглядывали друг друга. Она все так же улыбалась, глядя на меня.

— Эри ты давно здесь? В этом времени?

— С десятого дня игры. Я ждала тебя. Нам с мамой стоило немало трудов совместить все временные и пространственные координаты. Нам помогали все. Ты помнишь Делорна? Он передавал тебе привет, и Моран, и тетя Лали, все! Все вспоминают и твой танец, и твою песню. Мама напевала мне ее в колыбели. Я была переполнена энергией, и песня меня успокаивала. Я до сих пор люблю ее. Я познакомилась с этим менестрелем, который ее сочинил, с Володей, мы провели с ним ночь.

— Ты была на Земле до моего рождения?

— Да, я хотела наблюдать твое детство. Но в то время я еще не достигла такой точности в межвременных переходах.

— Я никак не могу осознать такой разрыв во времени. Ты моя дочь, и тебе 143 года! А мне 37!

— Да, первое время это трудно принять. По понятиям Земли, у меня уже два внука, одна внучка и два правнука. Два сына и одна дочь.

— Охренеть!.. Извини… Никак не могу справиться с этой информацией. При такой разнице в возрасте начинаю чувствовать себя твоим внуком.

— Это ваша земная социальная аномалия. Вы заложники времени, вы запрограммировали себя на старение, и это мешает вам свободно мыслить.

— Это возможно как-нибудь изменить? Мы все можем не стареть? Я знаю историю Клима с Миланой, но это был какой-то научный удачный эксперимент. Чтобы его транслировать, необходимо все население погрузить в эти же условия.

— Населению необходимо просто проснуться, осознать себя творцами своей жизни. Каждый из вас, здесь и на Земле, неслучайно. Это, — она обвела все вокруг, — не биологический цикл. Это творение многих людей, многих мыслей и действий, а не случайная цепь событий.

Она учила меня, моя дочь. Я улыбался и не мог на неё наглядеться.

— Само по себе старение не является плохим или хорошим. Проблема в том, что вы неосознанно выбираете старение, вы плывете по течению в лодке жизни, связанные социальными установками. Вы не обладаете выбором, вы не делаете это осознанно. Разумные осознанные существа тем и отличаются от неразумных: они могут творить, а не только размножаться, питаться, создавать дом, защищать семью. Чем в этом случае ваша жизнь отличается от муравейника? Представь, как муравей сидит на берегу реки и любуется закатом. А почувствовав подсевшего рядом другого муравья, ощутит тепло и любовь… — она говорила не назидательно, а с участием и какой-то радостью в душе. — Клим. Да, он многому может научить. Но очень мало кто хотел бы обучиться. Вот ты какое усилие сделал, чтобы разгадать его ребус с рукой? Ты не представляешь, насколько ответ прост и логичен. А ведь открыли вы его лишь в конце прошлого земного столетия.

Огромный грохот и дрожь всего плато встряхнули нас! Внизу что-то взорвалось и обрушилось! Часть амфитеатра с пылью и грохотом поползла вниз, в пропасть!

Мы вскочили и, не успев разглядеть, что происходит, услышали оглушительный грохот со стороны цитадели наставника!

На цитадель падала огромная часть скалы. Сама цитадель, этот большой белый куб, накренился и, скрипя, цепляясь углами, неумолимо сползал вниз.

Обхватив Эри, прыгая с камня на камень, я орал, перекрикивая грохот падающих каменных строений:

— Капа, спасай Андрюшку! Унеси его отсюда!

Последний прыжок я делал уже в пустоту! Камень, на который я целился, обрушился с остатками плато. Мы летели с Эри вниз в клубах пыли, и она с улыбкой кричала: «До свиданья, папка! Мы еще обязательно увидимся!».

Я крутил головой во все стороны в поисках хоть какого-нибудь спасения. Моя дочь! Я обхватил Эри в надежде хоть как-то погасить удар.

Падение было такой силы, что Эри испарилась почти сразу, я ушел на перерождение через несколько секунд. Вся боль была сконцентрирована в голове, от такой драгоценной потери!

Эри! Как же так?! Всего полчаса я был с ней, понимая, что она моя дочь. Где она теперь, что с ней?

Я возродился в пятистах метрах от бывшего плато, с неба, как мыльные пузыри, планировали коконы игроков, появляясь в бывшей, висевшей в воздухе точке. Они, плавно огибая острые углы скал, медленно опускались.

Очень медленно! Я увидел, как из дыр в стенах ущелья выползали сколопендры. Увидев голых игроков, они ускорялись, огибая скальные выступы и валуны, устремляясь к безоружным жертвам. Я уже почти летел на помощь, наращивая скорость, прыгая по камням, забираясь на скалы, подтягиваясь и прыгая опять. Когда я добежал, многих игроков подхватили страшнокрылы, но все равно десяток сколопендр уже рвали и грызли убегающих, пытающихся взобраться выше игроков. Я опять превратился в мясорубку! Хвосты, головы. Пополам! Хвосты, головы — пополам. Их все прибывало. Со мной рядом стали рваться фаерболы, игроков, обожженных кислотой, выхватывали из-под самых когтей страшнокрылы! Но я был один, а игроков и сколопендр все прибывало!

Больше тысячи игроков выставили точку возрождения на плато. Как же это было бездумно, какой же я идиот! Как же я мал как кланлид. Ведь после появления брюнета можно было предположить, и Милана предупредила. Где они?

Мыльные пузыри — человеческие коконы — всё сыпались и сыпались, сколопендры все ползли и ползли, когда из дыр полезли кароги, я взревел как раненый медведь!

Когда появился брюнет с такой же тростью, как у меня, но абсолютно черной, а за ним вышли второй и третий, я просто перестал верить в происходящее…

Я уже рубился по инерции, на меня навалились и сколопендры, и кароги! Брюнеты просто стояли и созерцали происходящее, не вмешиваясь.

Уровень позволял расшвыривать карогов, разрубать сколопендр, но с каждым разом это становилось все сложнее, меня грызли, рубили, кололи. Я вяз в кислоте и хитине, как в болоте, мои силы таяли, я стал жалеть о свойствах костюма. Неуязвимость! Мать её… Где Андрюшка? Эри? Что с ними? Как же я хочу умереть…

Не сопротивляясь, группируясь в позу эмбриона, мне в лицо уперлась свистулька сиктов. Я подтянул ко рту и дунул в неё, не надеясь ни на что. Через мгновение после свиста она рассыпалась как песок, я просто ждал, когда кончится неуязвимость костюма. Его все еще кололи и били. Все тело гудело от боли. На нем не было живого места, лицо горело от кислоты. Когда же смерть?

Сознание уходило, спасая от боли, все растворилось в пустоте и темноте.

 

9

Опять! Меня трясли, все мое существо прострелило бесконечной болью, в рот что-то вливали, в ушах как после контузии, были слышны звуки, но как из аквариума с водой.

— О, Гриха, кажется, очнулся! Гриха, очнись! Все кончилось! Живой, Анико-воин!

— Лучше бы я умер. Возрождения хочу, — по телу стало растекаться тепло. Знакомая энергия растворила боль и наполнила силой мышцы, зрение, слух обострились. — Уф, наконец-то. Как же хорошо! — чувствовал себя роботом Вердером на подзарядке. Сел, огляделся. Кругом лес, голые и полуголые люди, из одетых только Румар и Сага. Остальные — Егор, Макс, и… не помню, бард, Миф, кажется, — в одежде пауков и почо-одеялах, как в первые дни игры. В небе парили страши.

— Где мой сын, кто-нибудь видел Эри?

— Андрей в порядке, он в клановом замке вместе с Климом, Миланой, Аяной и троллями. Эри нигде нет. В клановом чате она не отзывается, ищем.

Я вгляделся в небо и поднес ладонь ко рту:

— Капа ты где? Лети ко мне! — обернулся к Егору. — Егор, ты как? Расскажи обстановку. Про полную жопу я уже знаю. Как я выжил и какие у нас перспективы? — Егор улыбнулся. — Я рад, что ты в норме.

— Плато разрушено полностью! — он выждал паузу, глядя на меня, я кивнул, он продолжил — Минуты за три до разрушения плато Милана в общий чат всем сообщила о надвигающейся беде, но, что произойдет конкретно, она не знала, да и времени было совсем мало, я за тобой отправил, но тебя не нашли.

Все, кто были на плато, погибли. Многие уже по нескольку раз возродились. Когда прилетели, приползли и вылезли из-под земли насекомые и огромные монстры-насекомые, на склоне скалы появился наставник. Он взмахнул руками, и коконы возрождения разлетелись в разные стороны. Через секунду пришло сообщение о том, что теперь все, в том числе игроки и жители Аттума, будут возрождаться как изгои, со случайным выбором места возрождения в десятикилометровом радиусе. На сто секунд все получают неуязвимость при возрождении.

— Я не ослышался, жители Аттума? Аборигены?

— Да, с разрушением плато пришло оповещение — возрождаются все жители Аттума, участвующие в войне.

— Это хорошо. Давно им надо было это сделать.

— На тебе висит метка, какие-то символы. Сага снять не смог. Насекомые тебя отбили, но брюнеты покромсали даже самых крупных монстров-насекомых, пока не прилетело облако мелких светляков. Как только они появились, брюнеты исчезли. У меня есть один в коробочке, потом покажу. Цитадель наставников уничтожена. Новичкам система показывает новый путь — на остров «Викингов». Андрос уже собирает отряд, чтобы отбить остров. В реале паника! Поступление новичков сократилось на пятьдесят процентов. Очень многие пленены. Система разрешила «убийство игрока ради спасения», но до многих плененных сейчас не дотянуться.

— Мы сейчас где?

— Выбрали центр леса в массиве недалеко от острова «Викингов». Румар сказал, что метка на тебе уникальна, персональная. По ней тебя искать будет специальный следопыт. Я предложил разбить весь клан на малые отряды. Пока ты был в отключке, назначили лидеров отрядов и прикрепили к ним новичков и изгоев. Карта от наставников у Эвара. Он распределил оставшиеся у него свитки порталов. Отряды отправили по цитаделям наставников. Надеемся, будет в хранилищах что-то, что усилит нас. Эвар с троллями сейчас в клановом замке, рисует свитки и готовит разведывательные экспедиции, но магические кристаллы на исходе. Срочно связываемся с другими кланами для приобретения новых. Кристаллы продают неохотно. Сиктам я посоветовал на время укрыться, всех приняли в клан. Через час отправлюсь к ваарам, буду принимать их. Кирилл с троллями отстраивают замок заново, используют воспоминания для устройства ловушек и защитных механизмов уже с учетом знаний о новых врагах. Все делаем сверхсекретно. Использовали камень иллюзий, он сделан из тех же зубов невидимости, но в сочетании с инфо-камнями получили очень интересный эффект — замок со стороны выглядит как часть скального уступа. Понятно, что это укрытие только для пауков и рептолов. Кароги уже обзавелись камнями видеть невидимое, но хоть что-то. Если вкратце, то это все.

— Это сколько же я в отключке?

— Пока страши тебя откопали из груды хитина и кислоты, нашли Эвара, по свитку переместились в лес, собрали штаб, распределили всех по отрядам. Один из них отправили к живой воде, отвоевали хранилище у трех десятков карогов, тебя отлечили, прошло часов двенадцать или около того.

Хлопанье крыльев отвлекло. К нам по спирали планировала Капа.

— Гриша, я его не нашла! Он, Андрей, твой сын, был с Аяной, Климом и Миланой снаружи в лесу. Когда все обрушилось, я хотела спасти тебя! Меня убииили! — она завыла. — Это было страшно! Когда я очнулась в лесу, я полетела в ущелье. Я убивала врагов, но меня опять убили! Когда тебя отбили от этих страшных брюнетов жики, я полетела искать Андрея, но я его не нашла!

— Капа, родная, все в порядке. Лети в замок к Андрею, мы с тобой там были. У тебя что-то осталось после возрождения?

— Только то, что было в кубе.

— Куб остался?! Отлично! Доставай.

В кубе была собрана наша клановая заначка. Мы с Егором собирали туда различные ценности примерно на такой случай: камни невидимости, камни видеть невидимое, оружие, кристаллы, «домашние» семена, перерисованные карты мира Аттума, фляга с живой водой, пять комплектов боевых костюмов от вааров.

Я взял для себя только камни, семя для дома, сумку и пару одеял.

— Егор, дальше я один. Метка, я так понял, никуда не денется, а подвергать вас опасности я не могу!

— Подожди. Мы в клане обсуждали такой сценарий и пришли к решению дать тебе добровольца, сопровождающего тебя и поддерживающего постоянную связь с кланом. Миф вызвался среди других добровольцев, но, как оказалось, он подходит лучше всех. В свое время он подружился с шаманом Вааров. Тот сделал ему татушку, маячок. Они такие ставят на домашних животных, чтобы находить заблудившихся. Мысленно назвав его имя, любой, кто его знает, сможет почувствовать направление, в котором он находится. Я просил шамана сделать такую всем изгоям, но он сказал, что магические чернила кончились, а плоды дерева, из которого делают такую краску, созреют лишь через три года.

Тощий Миф улыбался, глядя на меня, натягивая костюм Вааров, Егор передал ему сумку, собранную для нашего похода. Мне он отдал четыре портальных свитка карту и сумку с едой и водой.

— Какие мысли, командир?

— Теперь, Егор, ты командир! И это не обсуждаем! Я теперь бессмертный партизан, рейдовый танк. Кстати, какой у меня после разрушения плато уровень?

— Восемьсот двенадцатый!

— О как! Я танк, партизан 812 года, теперь еще и отечественной, Аттумианской, войны, — я улыбнулся, — диверсант разведчик. А начать я хочу с поиска порталов с Харма. Пока, я так понимаю, только у меня есть возможность закопать их порталы? Сколько на форуме выложили мест массового выхода карогов?

— Сейчас есть шесть известных точек. Я советую отправиться в клановую цитадель «Веселый гоблин», там, как они заявляют, есть проводники к очередной пещере. У них объявлена тревога, прогнозируют появление у них брюнетов. Гриш, ты там сильно не рискуй. Хрен их знает, что у них еще на уме и какие еще у императора брюнеты заготовлены.

— Егор, начинайте массово весь клан обучать у Аяны. Мне бы еще её варган. Так и тому, наверное, необходимо обучиться. Опять же надо понять, как Клим защиту снимал с брюнета?

В лесу раздался треск деревьев! Все обернулись в сторону источника шума!

— Уходите, Егор! Порталом уходите! Это, я думаю, по мою душу. Миф, беги в лес! Не останавливайся! Я тебя найду, — Миф кивнул и побежал в обратную от источника шума сторону.

Через минуту я увидел и сам источник!

Колобок из плоти, шерсти, зубов и огромных глаз, диаметром около двадцати метров, валя деревья, создавая просеку, катился на меня…

— Ну вот как с этим бороться? — я достал трость, провел ладонью по ее грани и направил гудящий посох в сторону монстра!

Зловоние гниющей плоти, слипшаяся шерсть, лязганье огромных зубов накатились, и вся эта огромная магическая туша, развалившись, огромной горой накрыла меня. Я опять задыхался, не успевая вылезти из-под расплывшейся массы тухлого мяса, костей и слизи! Немного потрепыхавшись, я умер…

 

10

Возродившись в лесу, на берегу реки, мысленно произнес имя Мифа.

— Ну вот ведь штопаный рандом! — возродился на другом берегу реки. У меня, кроме посоха, кольца и костюма, ничего нет. Тоже мне «неубиваемый» богатырь. Из воды уже показались огромные головы саламандр, разевая зубастые пасти, жадно облизывались в предвкушении вкусненького.

— А не сварить ли мне тут супчик из пресноводных рептилий? — я провел ладонью по посоху и опустил в воду. Ультразвуковая рябь выровняла мелкие волны, над поверхностью стал подниматься пар, саламандры, виляя хвостами и быстро перебирая лапами, плыли ко мне!

— Тупые твари! — не доплыв несколько метров, они всплывали кверху пузом и медленно, вместе со множеством полуразвалившихся, переваренных рыб, плыли по течению.

Когда рядом, в двух метрах от меня, поднялась, а потом бесчувственно упала огромная красная вареная клешня, я отшатнулся, но не убрал руку из воды, воли хватило оставаться на месте!

Я еще минут десять продержал затекшей рукой посох. Метров на сто река была абсолютно безжизненна. На берегу лежало несколько вздувшихся саламандр и три огромных ракообразных монстра.

Размявшись, я ради любопытства оторвал одну клешню и обнаружил необычный зеленый, отливающий красными всполохами, короткий меч! Рубанув этим мечом по крабовому хитину, я получил любопытный результат, то есть никакого результата. Пробовал я как-то раз разрезать панцирь морского краба ножом — примерно тот же результат. Стал резать этим мечом саламандру — и дело пошло, разрезал как теплое масло. Из саламандры вытащил синий с фиолетовым сиянием клинок и горсть черных кристаллов. От него шла какая-то вибрация, как от бритвенного станка. Этот почти зуд нервировал и надоедал, но когда я стал резать панцирь краба, он его разрезал мгновенно. Из краба, повозившись, достал три зеленых кристалла. На поясах крабов висели устройства наподобие духовых музыкальных инструментов, только уменьшенные их копии. В общей сложности из крабов и саламандр вытащил: семь разных мечей и клинков; три духовых?.. устройства; двадцать черных, семь зеленых кристаллов; зеленый дротик из какого-то, как камень, материала, склянку с синей жидкостью; и кольцо — сплетенная саламандра, — для чего оно? какие свойства? буду у Мифа узнавать. Одно устройство повесил на пояс, кольцо надел и впервые почувствовал какие-то изменения, — что-то происходило с глазами, какая-то пленочка появилась.

— А вот и сумки пришли! — к берегу из леса ко мне приближались пауки. Я взял два клинка и, насвистывая, пошел к ним навстречу. Пауки почти синхронно раскручивали пращи с сетями, в такт их вращению я беспечно играл клинками, зная исход боя, я демонстративно зевнул, когда из-за спины пауков вышли брюнеты! Их было трое! Говорила мне мама: «Не свисти!».

Не думая ни секунды, я «делал ноги». Уже на ходу, развивая скорость в сторону воды, закинул клинки за спину, с сожалением взглянув на сложенные трофеи, и, оттолкнувшись, прыгнул в воду.

Восьмисотый уровень, тренировки плавания, костюм, похожий на гидрокостюм для дайвинга, сохраняющий тепло в воде, сделали из меня настоящего человека-амфибию! Руки вытянуты, гибкое тело, ноги, как одна мощная ласта, отталкивали воду. Я наслаждался новыми ощущениями моей способности быстро плавать, задерживать дыхание, чувствовать каждую мышцу своего тела! И теперь я видел! Я отлично видел в воде, вот оно — свойство кольца!

Эйфория продлилась недолго, вынырнув из воды почти на полный рост, как дельфин, я успел не только набрать воздух в легкие, но и увидеть, как несколько саламандр с разных сторон, загребая хвостами, стремительно сокращали расстояние, а оглянувшись, увидел брюнетов, не спеша, стоя плывущих на саламандрах, удерживая равновесие как на серфе. Они неспешно двигались в мою сторону.

— Обложили, демоны!

Набрав побольше воздуха, я нырнул и стал удаляться от поверхности. Зрение под водой давало больше шансов в бою. На дне я, увидев огромный белый камень, интуитивно поплыл к нему, чтобы, зацепившись иметь возможность защищаться.

Когда я ухватился за огромный, метра три в диаметре, камень, произошло удивительное! Камень был вовсе не камень, а огромная пресноводная раковина, крышка открылась, и огромный язык моллюска притянул меня вовнутрь, сразу захлопнув за мной створку.

На четвереньках, в полной темноте, я уже в который раз приготовился умирать. В раковину стучали и скребли, воздух заканчивался. Я решил умереть с комфортом, сел поудобнее и снял с пояса дудку. Ради баловства попытался в неё дунуть, но получилось обратное — из мундштука посыпались пузырьки воздуха! Немного поколебавшись, я вдохнул — туго, но воздух пошел. Полного вдоха не получалось, но тут я саблей не махал и стометровку не бежал. Воздуха вполне хватало, чтобы выжить.

Примерно минут через двадцать я решил, что достаточно побывал в роли стапятидесятикилограммовой жемчужины и готов покинуть устроившую меня помирать раковину. Воспользовался тем же способом, с помощью которого открывал раковины на земле, — подрезал ногу моллюска, крепко удерживающую верхнюю створку, — она сразу открылась.

Подниматься на поверхность я не спешил. Саламандры курсировали по невдалеке, а крабов видно не было. Взяв под мышку увесистый камень я, вспомнив Мифа, сразу определил направление. Не спеша, преодолевая течение реки, отхлебывая из дудки воздух, пошёл к берегу.

Миф, это тощее чудовище, увлечённо, по пояс в тухлятине, зловонии и местных мухах, копошился в останках гигантского зубастого колобка. Он при этом самозабвенно декламировал стихи: «Не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце — холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское!».

— Эк как тебя разобрало! Понимаю, на Аттуме пока есть нехватка в противоположном поле, но над этим дерьмом?

— Привет, кланлид! Наоборот, хоть немного от вони и вида отвлекает.

— Вообще-то неплохо. Это твоё сочинение?

— Да ладно, шутишь? Это Маяковский, «Облако в штанах».

— Вот это да! Я только про паспорт и «Кроха сын» помню.

— Почти все так. Маяковского тоже ломало от неразделенной любви. Мой любимый поэт, после Бродского, — он улыбался, чумазый и счастливый.

— Что ты там копаешь? Зубы?

— Нет, до зубов тут еще много всего. Пойдем, покажу, что я тут накопал.

Мы отошли метров на сто, и он разгреб ветки с кучи артефактов. Поднял черный металлический безразмерный обруч на голову с завитушкой надо лбом.

— Тебе, скорее всего, ничего не даст, но именно с помощью его тебя находили. Когда я его надел, я сразу почувствовал, в каком ты направлении и какое до тебя расстояние в километрах. Классная штука! Теперь сокланы всегда тебя смогут найти. Вот это что, я не знаю, — он поднял сферу размером с футбольный мяч. В ней клубился, переливался какой-то фиолетовый дым. Эта сфера завораживала своей таинственностью и красотой.

— Я пока тоже не могу понять. А система не определила?

— Вышла какая-то абракадабра. Может, уровень не мой? — он достал из кучи оружия два клинка, отливающих фиолетовым свечением. — Это как раз для тебя. Снимает защиту, повышает убойную силу, режет камень и кость, не теряется после смерти, — он протянул мне пару великолепных клинков с гравировкой каких-то рун. Как же я долго ждал хоть какого-то оружия, не теряющегося после смерти!

— Вот это ты молодец! Вот это то, ради чего стоило ковыряться в этом дерьме! Спасибо!

— Командир, извини, я бы не стал называть это дерьмом. Скорее всего, этот колобок сделан был из убитых троллей, — меня прошиб озноб, как же так, я же сам догадывался, еще тогда, в первый раз, когда познакомился с троллями.

— Да, извини, мог бы и сам догадаться.

— Да ладно, я и сам так подумал, только когда рассматривал эту груду мяса шерсти и костей, — он учтиво ушел с этой трагической темы, обратив мое внимание на другие артефакты. — А вот еще… странная штука, называется «бешенство тролля», одноразовое, — он протянул мне ожерелье из белых матовых шариков, похожее на детское украшение для пятилетних девочек. — Как работает, не знаю.

— Судя по названию, это либо увеличивает силу до бешенства на какое-то время, либо это нечто взрывное, массового поражения с последующей смертью, что было бы кстати. Надо с этим разобраться.

— А, вот же, — он достал металлический тубус размером с небольшой термос. Открывая аккуратно, как будто боялся разлить, достал свиток из необычной черной, как будто чем-то пропитанной бумаги с еле заметными фиолетовыми иероглифами. — Пишут, что это свиток портала на Харм.

Я взял свиток, покрутил в руках, положил обратно в тубус, закрыл.

— Понятия не имею, что с этим делать, но вещь бесценная сама по себе. При сегодняшнем раскладе, может, и пригодится. Так, Миф, собирай это все и портируйся в замок. Мне останется оружие и ожерелье. Расскажи все Егору и Климу, а ко мне пришли Сагу и Румара.

* * *

Совещание специальной группы «Патриот», созданной для обеспечения безопасности корпорации «ДАР».

— Сколько у нас оперативников на Харме?

— Двадцать пять добровольцев из наших оперативников во главе с майором Рудским плюс восемьдесят добровольцев из осужденных за мошенничество и уклонение от налогов.

— Из этой группы есть те, кто объединился?

— Только двое, из осуждённых, и те висят на столбе. У них дело обстоит совсем плохо. Их пленили какие-то разумные деревья. Судя по всему, они пока не знают, что с ними делать. Их уже много раз убивали, разными способами, отлавливали после возрождения и опять убивали. По описанию, деревья — такие невысокие колючие коряги метра четыре высотой. Они не передвигаются, но соединены корневой системой и очень быстро растущими двигающимися ветвями-лианами. Какую занимают территорию, неизвестно. Одного из них тащили около пяти километров, другого — около десяти. Каждый раз, после возрождения возвращали обратно. Только один из добровольцев попал в город. Там правят волколюди, по классификации Аттума — кароги. Его убили три раза, точка возрождения очень неудачная — в центре города. Кароги очень быстры. Четвертый раз его посадили в каменный мешок. Язык непонятен. Какое-то рычание и поскуливание. Все добровольцы отмечают незначительный рост способностей после каждой смерти. Природа Харма разнообразна, но светило тусклое, греет мало. Самый яркий день напоминает наш закат или рассвет. Осадков много, бывает со снегом. Технологии в основном магические, электричества нет, огнестрельного оружия нет. Уровень развития примерно как на Аттуме, но с уклоном в военно-агрессивное развитие цивилизации.

* * *

— Румар, теперь, когда ты получил бессмертие, что может тебя остановить?

— Наверное, как и всех, — пленение, — мы сидели в густом лесу на поваленном дереве, я, Сага, и Румар, и Миф.

— Я хочу ускорить события. Предлагаю сделать разведку боем в одном из небольших городов, там, где правит человеческая раса, если получится, уничтожить ставленников императора! Вы обучались у Аяны? Чего смогли достичь?

— Да все, кто есть в замке, кроме дозорных, несколько часов пытались освоить это умение, но очень мало в этом преуспели. Твой сын Андрей, наверное, единственный, кто нашёл вибрацию звука, вступающую в резонанс с твердыми предметами или водой, если она помещена в емкость. Он уже соперничает с Аяной в скорости истребления грызунов в замке. У остальных получается плохо. Клим вообще не участвует в тренировках. Милана несколько раз попробовала и бросила. Впрочем, по результатам тренировок к Андрею смог приблизиться только Миф. А стан, кроме Аяны, никто пока осилить не может. И дело не в варгане, помимо варгана, необходима концентрация самого шамана. Защиту с брюнета снять может только Клим. Просили его научить, но он только смеётся, говорит, что на нашем уровне знаний, а самое главное, желании получить их это произойдет не раньше чем через год «ежедневных многочасовых тренировок».

Миф поднял руку с вытянутым указательным пальцем, цитируя: «Надо посадить в вашу голову росток веры, в то событие, которое вы хотите приблизить или осуществить, а затем применить энергетические технологии и знания, которые давным-давно известны, — он оглядел всех и, смутившись, добавил — Профессиональная память на тексты».

— Да, надо Клима выдергивать из его любовного гнездышка.

Легкий дымок окутал центр поляны, раздался сначала скрипучий, а затем обычный голос Клима.

— Я не репа и ты явно не мышка из сказки, не надо меня дёргать!

Клим, материализовавшийся в центре нашей поляны, улыбался. В руках он держал крепкий деревянный посох. Посох был необычным, он выглядел как ствол молодого дерева, перевернутый обрезанными корнями вверх. В его середине большой бугристой шишкой выступал природный нарост, утыканный красными и синими камнями. Корни были украшены бижутерией, тряпочками и цветными, висящими на нитках и леске камушками. Сооружение выглядело странно, не стильно, не так, как мы привыкли видеть магические посохи. Одет был Клим в костюм Вааров, но с такими же, как у посоха, висюльками и массой дополнительных кармашков. Все это смотрелось странно, необычно и неорганично. Я подошел к нему, и мы обнялись.

— Смотрю на тебя и думаю: когда все это с тебя слетит? — он опять улыбнулся и спокойно, в его манере, ответил:

— Что должно слететь, слетит. Я теперь с вами. Планы есть?

— А я теперь знаю, почему пять пальцев! — Миф тянул вверх растопыренную ладонь.

— Да неужели? Расскажи нам, поэт — добрый молодец, просвети своих собратьев по незнанию.

Миф тыкал в пальцы и перечислял:

— Средний и безымянный — это две руки, указательный и мизинец — две ноги, большой палец — голова с шеей. Три фаланги каждого пальца — опять повторение всего организма: голова, грудная клетка, живот, а руки и ноги сложены вдоль, как у лягушки, — он светился от радости и гордости.

— А крайняя фаланга?

— А про крайнюю фалангу я ничего не знаю, — он пристально разглядывал конец указательного пальца.

— Крайняя фаланга, — он улыбнулся, — такое же повторение всего организма и наглядная инструкция по применению. Так называемые отпечатки пальцев показывают, как необходимо разгонять энергию в организме.

— Хорошо! Что с планами?

— Да вот решили в город прогуляться. Народ посмотреть, себя показать.

— Злых попинать.

— Клим, ты с нами?

— Спрашиваешь! Города новой планеты! Разумные новых рас!

 

11

— Смело! Креативно — погрузить население в потребительский летаргический сон. Какой процент населения вы хотите обеспечить бесплатным существованием?

— Около девяносто одного процента. С обязательным регулярным приемом седативных препаратов. Рецептура разработана и апробирована. Мы применяли такие препараты на добровольцах. Более пяти тысяч осужденных на пожизненные сроки. Результаты в пределах необходимых параметров. По сверхсекретной программе мы применили такие препараты в Великобритании, помещая их в продаваемую нами пшеничную муку. Результаты впечатляющие! Помните, когда прошла волна изнасилований в Великобритании эмигрантами несовершеннолетних? Несколько тысяч изнасилований не вызвали в обществе и у жертв никакого протеста!

— Хорошо! Очень хорошо! Перечень бесплатных продуктов согласовали?

— Да, но, по сути, все, что входит в потребление по классу эконом, вплоть до поездки в дешевые отели раз в год и приобретения автомобилей экономкласса раз в три года. Я уже не говорю о продуктах питания в эконом-маркетах по специальным карточкам и приобретении одежды в них же.

— Хорошо, когда доклад подготовите для совета «Семи»?

— Вчерне он готов, но тормозит группа, отвечающая за выработку стратегии управления «мастерами», свободными творцами, изобретателями и создателями эволюционных моделей, гениями. Они обещали предоставить предварительный проект в эту среду.

— Держите меня в курсе, сроки не должны уйти далеко. Необходимо воспользоваться ситуацией, происходящей сейчас на Аттуме. Сколько передовых кланов уничтожено брюнетами?

— Девять передовых лидирующих кланов. В том числе и созданный нами клан «Форте».

— Хорошо. Жду подготовленного доклада.

* * *

— Обожаю южные города! — Клим вдохнул полной грудью, стоя в центре большой городской площади, улыбаясь, он разглядывал все вокруг. — Запахи цветов, пряностей, еды, приготовленной на огне! Так… Где тут самый лучший ресторан?

Мы выгрузились из портала на городскую площадь человеческого города. Многолюдная толпа обступила, разглядывая нас как диковинных зверей. Им было и страшно, и интересно!

Здесь были не только люди, но и рептолы, и жаболюди.

Мы напряженно вглядывались в лица нас окружавших, пытаясь понять отношение к нам жителей города. Все, кроме Клима.

Он, улыбаясь, стремительно пошел к какой-то лавке, увидев там что-то для себя интересное. Мы стали двигаться за ним, как будто признав его лидерство.

— О, да тут продают диковинных питомцев! Посмотрите, летающий ёжик!

Действительно, в клетке парил ушастый ёжик, равномерно взмахивая крыльями. К Климу присоединился тощий Миф, подняв перед собой клетку с прильнувшим к прутьям… Маленьким человечком размером с хомячка, голый, он огромными, несоразмерными росту глазами смотрел в глаза Мифа.

Над каждой клеткой сверху была привязана глиняная фигурка того питомца, который находился в клетке.

Уже через минуту город жил своей жизнью, и лишь немногие обращали внимание на пеструю компанию пришельцев, увешанных оружием.

Я почувствовал чей-то взгляд. Обернувшись, я увидел лавку, зашторенную цветной плотной тканью с черной щелью, из которой на нас явно кто-то внимательно смотрел.

Последнее время я стал лучше чувствовать то, что утратил с потерей системных и игровых сообщений.

Я тронул за плечо Клима. Он как ребенок радовался приобретению ушастого летающего ёжика. Уложив его в сумку, он ласково приговаривал:

— Успокойся, малыш, я подарю тебя Милане, а она даст тебе имя. Тебе у нас понравится, — обернувшись на мой толчок, улыбаясь, он кивнул и сказал так, чтобы мы услышали — Так! Закругляемся с покупками! А затем тише — за нами наблюдает маг карогов! Скоро тут будет не протолкнуться. Пара брюнетов точно будет, Миф, вызывай Аяну! Надо этого мага ликвидировать, он точку массового телепорта строит.

Я кивнул Румару и Саге, и они испарились.

Аяна и Саха выгрузились вовремя! Саха, увидев огромную портальную пленку, направил на нее посох, наклонил голову к земле и что-то стал быстро наговаривать себе под нос! Аяна встала в позу самурая, но только вместо самурайского меча она в напряжении приготовила варган, вставив в рот и уставившись на пленку!

Первым из портала вышел брюнет, поправляя выступающие из-под манжет ослепительно белые рукава сорочки.

Аяна и Саха, а за ними Клим, кивнув друг другу, действовали одновременно! Было очевидно, что они репетировали данное боевое действие заранее.

Первым своим посохом о мостовую площади ударил Клим! При этом пара висюлек с посоха отлетела. За ним Аяна ударила по струне варгана, а из посоха Сахи ударил луч в сторону портала! Брюнет застыл, уставившись на Аяну, а за его спиной портал стал покрываться дымкой мороза, сковывая портал, превращая его в замерзшее озерко с трещинами и прожилками.

Брюнет моргнул дымящимися глазами на быстро краснеющем лице от все более нарастающего вибрирующего резкого звука, вырывающегося из искривленного рта страшной в этот миг маленькой тувинской ведьмы.

Народ на площади, закрывая уши, стал пятиться от эпицентра ужасного звука!

Многие наши отвернулись, зная, что произойдет в следующий миг! А я с удовольствием наблюдал, закрыв уши ладонями, как через пару мгновений Брюнет взорвался кроваво-мясной кашей, засыпав ошметками всю площадь, разбивая на осколки ледяной лист портала!

Пока мы стряхивали с себя останки брюнета, а жители города трясли головами, пытаясь избавиться от звона в ушах, появилась очередная пленка портала, а за ней еще одна и еще.

Я крикнул:

— Румар! Подними и быстро надевай костюм неуязвимости брюнета! Сразу встречай гостей! Аяна, тебе нужна перезарядка?

— Еще минуту — и я буду готова!

— Твоя задача — брюнет! Клим! Ты как? — он показал мне поднятый вверх большой палец.

— Сага ты защищаешь Аяну! Румар! Ты тоже будь рядом, помоги, если что! — Румар, натягивая костюм, кивнул.

Из первого портала посыпались кароги с магами! Из второго — пауки и сколопендры. А из третьего метнулась тень в нашу сторону!

Аяна, встав на одно колено, согнулась как в поклоне, концентрируясь или медитируя. Саха достал из-за спины второй посох — посох мага карогов — и ударил им оземь, ухватив его двумя руками, направляя в сторону выскакивающих карогов. Вся свора вместе со сколопендрами застыла, а Сага с Румаром уже вступили в бой. Я это понял по клубящемуся вихрю, мечущемуся возле согнувшейся Аяны.

Наконец она быстро выпрямилась, кивнула Климу, который, невозмутимо улыбаясь, смотрел на нее! Клим ударил посохом сразу после ее кивка! А затем мы опять все замерли, в том числе ожившие кароги, Румар, Сага и, конечно же, очередной брюнет.

Взрыв щеголя во фраке дал старт мясорубке! Все ожили и ринулись друг на друга!

Я не оказался в авангарде, я менял костюм! Что-то надоела мне роль статиста и мальчика для битья с моим-то уровнем. Конечно, потеря моего костюма вызвала во мне сожаление, но тут уже ничего не поделать — они, костюмы неуязвимости, все были именными без возможности передачи. Жаль!

Переодевшись, я ринулся в авангард бойни, которую устроили Румар с Сагой. При такой нашей скорости кароги, сколопендры, а тем более пауки двигались как в очень замедленной съемке фильма, примерно кадр в секунду — тик, тик, тик.

А мы за это время, а особенно я, успевали уничтожить три-четыре врага. Мы действовали экономно, без кровожадности брюнетов, и поэтому быстро! Мы почти расправились со всеми карогами, когда из последнего портала вышли сразу пять брюнетов и один непонятный клоун! Пестрый облегающий костюм петрушки резко диссонировал с костюмами лощеных брюнетов.

Увидев это, я скомандовал отступление, но было поздно.

Новый персонаж начал свой замысловатый танец, жонглируя короткими саблями. Брюнеты молча смотрели, кто — сложив руки на груди, кто — опершись на трость, а один из них, не торопясь, достал пилочку для ногтей.

Тощий клоун дергался, подскакивал, при этом не переставая жонглировать короткими саблями, раскручиваясь вместе с ними в танце, продвигаясь в нашу сторону. Его лицо-маска, с явно неизменной улыбкой, больше ничего не выражало. Только концентрацию на танце, вращении и саблях.

Когда варган Аяны прозвучал, все в очередной раз застыли! Все, кроме клоуна!

А он ускорился настолько, что даже для меня в новом костюме фигура танцующего клоуна размазалась в его страшной скорости, превращая все на его пути в искры, пыль и брызги. Румара, Сагу и меня размолотило в кровавую кашу вместе с костюмами неуязвимости.

Перед смертью я успел увидеть, как Клим схватил подмышки Аяну, прыгнул с ней в сторону и растворился, ударив посохом.

Через минуту я возродился голый посреди чужого городского двора!

— Твою же мать! Опять голый, но с саблями и посохом на спине.

Потрогав оружие на спине, я почувствовал хоть какое-то облегчение. Еще я ощутил, как мышцы огромными буграми перекатываются на моем сильном упругом теле. Сзади я услышал тихий вздох! Обернувшись, я наблюдал, как таз с бельем ударился о землю, дородная женщина в фартуке, закатив глаза, повалилась в обморок.

 

12

Я обмотал себя ниже пояса мокрой позаимствованной простыней, другую тряпку подложил женщине под голову и слегка потряс её за плечо:

— Просыпайся, барышня! Все хорошо, не надо бояться, я сейчас уйду.

Двор был замкнутым, за высоким каменным забором, в метрах семи, был вход в белёный дом. Несколько небольших окон с занавесками, бадья с водой, лавка.

— Эй! Ты чего это там делаешь!? Ты что сделал с моей женой? Убью, вражина! Убью, гад! — ко мне из дома выскочил огромный бородатый мужик, в руках он с замахом держал полено.

— Спокойно! — я поднял руки и еще раз громко сказал — Спокойно! С ней все в порядке, я сейчас уйду.

Женщина уже приподнималась, ее взгляд не был испуганным, было больше какого-то милого женского смятения и смущения. Мужик притормозил, разглядывая жену и меня.

— Ты кто? Как ты тут очутился? — он взглянул на закрытую дверь во внешней стене, помог жене подняться. — Ты как, милая? С тобой все в порядке?

— Вроде да, все хорошо. Я тут белье, а он тут голый, я испугалась. Все хорошо.

Мужик опять разглядывал меня, не выпуская полена из рук.

— Ты кто?

— Меня зовут Гриха, я иноземец, — это первое, что мне пришло в голову, — меня убили, а возродился здесь, в вашем дворе. Простите меня за то, что я напугал вашу жену.

Женщина, улыбаясь и поправляя волосы, пряча взгляд:

— Да ладно, не знаю, чего испугалась.

Мужик опять уставился на меня.

— Ты! Ты бессмертный?! Ты воюешь против императора? — понизив голос, бородатый мужик отбросил полено в сторону и, взяв под локоть жену, стал разворачивать ее в сторону дома. — Иди, Лилика, в дом, — он проследил взглядом за женой, когда она скрылась за дверью, он опять, понизив голос, спросил:

— Ты бессмертный? — он еще больше понизил голос. — Повстанец?

— Да, я воюю против императора. Мы скрывались в лесу, а сегодня дали бой в вашем городе, но проиграли. Мои доспехи уничтожили, поэтому я голый.

Мужик застыл, глядя на меня, он что-то обдумывал.

— Так этот шум за рекой — это вы? Вас много? — я глядел в его глаза и молчал. Он понял, что ответа не будет, еще немного подумал и сказал — Пойдем в дом, дам тебе одежду. Куда ты теперь в таком виде?

Когда мы почти вошли в дом, со стороны улицы постучали.

— Карис, открывай! Это я, Пон!

— Кто этот Пон? — я спросил почти шепотом.

— Сосед. Подожди в комнате, — он громко крикнул — Чего тебе, Пон? Я занят!

— Карис, открывай! Я тебе такое расскажу, я был на рынке! Я там такое видел!

Я дернул за рукав бородача.

— Пусть расскажет, — он взглянул на меня, кивнул и пошел к двери на улицу.

— Сейчас, Пон, я иду, — через минуту я из другой комнаты слушал рассказ соседа Пона о том, чему он был свидетелем на площади.

— Я там такое видел, такое! Сначала в центре площади появился портал. Оттуда вышли люди, не наши, один точно шаман, с посохом, одна раскосая ведьма, красивая, и рептол-боец! Сначала все испугались, давно никто таких не видел. Но они пошли в лавку Смола, питомцев покупать, все струсили, так много бессмертных, рептол-боец с ними. Все посмотрели и пошли по своим делам, расходиться стали. Я-то сразу понял — что-то не так! Я во все глаза за ними смотрел. Двое вдруг исчезли, а на площади открылось пять порталов или шесть, и оттуда стали выскакивать волколюди, пауки и каменные черви. Один из пришлых посохом ударил — и волколюди все замерли! Бессмертные стали их убивать! Там такое началось! Страшная резня! Народ врассыпную, но некоторых все равно убило! Кого кислотой от каменных червей сожгло, в кого-то стрелы пауков попали! Когда из портала вышел черный демон, все услышали звук, похожий на рог горного тропола! Все, и я, застыли! Я очень хотел убежать, но я видел, как раскосая ведьма кричала, как прокаженная, и демон взорвался на множество маленьких кусочков! А говорили, его невозможно убить, а бессмертные, а ведь это были они, убили. Потом они покрошили на куски волколюдей и каменных червей. Я спрятался под овощную телегу! Они, бессмертные, убили второго черного демона, а потом из последнего портала вышли несколько демонов и демон-клоун, вот он убил всех бессмертных. Только раскосая девица с шаманом как будто растворились. Без портала… Были — удар посоха — и уже их нет! Клоун, когда остановился, закачался, упал и в какую-то квашню превратился, только из его пестрого костюма разлился желтый вонючий кисель. Всю броню, одежду и оружие рыночные растащили. Когда стража пришла, остались только мусорщики. Вот, гляди, что я успел захватить, доспех демона и вот это, — он достал из другого мешка тонкий, почти прозрачный разноцветный клоунский, весь в слизи, костюм.

— Ты дурак? Если тебя с этими вещами стражники поймают, к этим демонам и отведут.

— Не отведут, — я вышел из соседней комнатки. — Привет! Я Гриха. Я один из бессмертных, каких ты видел на площади. Пон, так тебя зовут? Покажешь вещички?

Пон весь сжался и мелко закивал головой, протягивая мешок.

— Можно я примерю костюмчик? — не дождавшись ответа, лишь испуганные кивки головой, я, повозившись, натянул костюм неуязвимости, опять ощутил себя дайвером-диверсантом и относительным бессмертным. — Так, и вот это, — я показал на костюм клоуна, — можно я тоже возьму? — Пон опять закивал, протягивая мешок. — Карис ты одежду предлагал, покажешь, а то я обносился тут у вас. Демоны опять же.

Когда я оделся, а это оказалось непросто, я перерос даже этого местного богатыря, я спросил:

— Можем как-то расшить, твоя жена сможет?

— Нет, Лилика не сможет, а вот жена Пона — хорошая швея.

Пон некоторое время изображал глубоководную рыбу, выброшенную на берег, — открывал рот без звука, но воздух все же появился в его легких, и он с трудом проговорил:

— Ты был там, на площади! Это ты убивал каменных червей и собак.

— Надеюсь, тебе их не жаль?

Пон крутил головой из стороны в сторону с широко распахнутыми глазами!

Карис смотрел то на меня, то на Пона и, в нетерпении качнув головой, сказал:

— Гриха! Так ты себя назвал. Ты скажи, кто вы, за что воюете? Мы тут только гадаем. Бессмертные к нам забредали, но многих пленили, кто-то до сих пор сидит в крепости, некоторых мы спасали, одевали и выводили из города. Бессмертные не знали нашего языка, но, как смогли, мы поняли, что они воюют с императором. Все, что мы знаем, это слухи и рассказы следопытов.

— А ты знаешь что-нибудь об императоре?

— Мало чего, столица от нас далеко, за морем, а оттуда пришел указ о том, что теперь мы все его рабы! Первое сопротивление сломали быстро, прислали наместника. Он человек, но уж больно злой и чудной. Иногда он ведет себя как наш местный дурачок, Липиль, говорит что-то, а что, никто понять не может.

До того как появился император в виде своих слуг и демонов, мы жили мирно, сами выбирали правителя и убирали его, если он нам не нравился. А теперь нам говорят, что делать, кого слушать, а недовольных сразу убивают или угоняют в рабство на Харм.

— Ты знаешь, что такое Харм?

— Так все знают. Демоны уводят людей в свои пределы или сразу в ад. Туда, где мучают грешников. Оттуда не возвращаются! Теперь пришли вы. Сражаетесь с демонами, червями, пауками. Можешь рассказать, кто вы?

Я долгим взглядом оглядел их, выдержал, так сказать, мхатовскую паузу.

— Если говорить обо мне, то я бывший бессмертный наемник из другого мира, а теперь такой же, как вы, житель Аттума, но пока еще бессмертный, до того как победим императора и его слуг.

— Из какого мира?

— С другой планеты, Земля — моя родная планета.

— А где это?

— Не знаю. Наверное, очень далеко.

— А как вы сюда попали, порталом?

— Что-то вроде того. Вы сами нас наняли. Ваши потомки. Ваши прапрапраправнуки. В общем, сложно это, долго объяснять, а дел еще, похоже, много. Вы как, определились, за кого?

— Да мы-то определились, да что мы можем? Мы не бессмертные. Кто сопротивлялся, либо умер, либо в рабстве, либо прячется в лесах.

Я поднес руку и проговорил в нее:

— Капа, прилетай и привези Румара.

— Если вы мне поможете с одеждой, мы дождемся местного, воина с вашей планеты, он тоже бессмертный. Всем, кто воюет против императора, ваши предки дали бессмертие. Скоро он прилетит, и вы сами его увидите.

— Прилетит?

— А почему наши предки не убьют императора?

— Они мирные, они никого не убивают, никому не причиняют зла.

— А вы? Вы причиняете? Вы злые? — Пон заглянул мне в глаза.

— Да, мы можем убивать, но мы не можем причинить никому зла на вашей планете, вернее, её жителям. Иначе нас сразу же перенесут на Харм навсегда. Мы бессмертны, пока не победим императора и его слуг, конечно. Таково условие найма.

— А вы откуда? У вас там нет войны?

— Есть, у нас почти всегда есть войны. Наверное, поэтому нас наняли ваши предки. Ты мне скажи, где у вас пленных держат?

— В городской тюрьме.

— Там много пленных?

— Думаю, что нет. В тюрьме их долго не держат, отправляют в столицу. Надо у Рифа узнать, он там стражником работает, он через два дома живет. Пон, ты с ним дружишь, сходи, узнай у него, кто сейчас в тюрьме, и отдай одежду жене, пусть пришьет заплаты на порванные места. По его бессмертной жизни одежде все равно немного осталось.

 

13

В тюрьме было всего шесть игроков и один изгой. Большого сопротивления стража не оказывала, а карогов мы с Румаром истребили за несколько минут.

Игроки прибывали постоянно. Уже не так, как раньше. Это уже не был атрибут современной жизни — «Каждый нормальный человек должен играть в эту игру». Все шли осознанно, с выбором, ответственностью, пониманием сложности условий, определенной подготовкой и убеждением.

На фоне развернувшегося «Движения сохранения жизни на планете», анонсированного американским президентом, игра корпорации «ДАР» была рискованной альтернативой сродни переселению на новую планету с неизвестными перспективами.

Американцы созвали всемирный форум с привлечением всех заинтересованных стран, организаций и политических сил для участия в создании глобального проекта, лозунгом которого стал девиз «Каждый житель планеты достоин мирной комфортной жизни!».

Многим было любопытно наблюдать, как те, кто создал девиз «Все только для Америки, а остальным только крошки с её стола…», теперь видели обратную картину и лозунги. Веры среди просвещенных жителей планеты было мало…

На форуме приводились цифры различных статистических агентств о том, сколько потребительских товаров уничтожается сегодня, сколько энергетических мощностей не используется и при этом сколько людей на планете голодают, детская проституция в Америке узаконена! Безработные и пребывающие в безысходности от наступившего тупика жизни люди уходили из нее целыми городами!

Да, население планеты, его количество стремительно падало, рождаемость достигла критически низкой точки, и это при наличии перепроизводства всех товаров и услуг, переполненности бесконечных складских терминалов. Утилизация абсолютно новых товаров стала огромной и прибыльной отраслью.

Мы полностью освободили город! Среди игроков были два убежденных антагониста новым идеям запада. Они целенаправленно вошли в игру, планируя эмигрировать на Аттум.

В реале, на Земле, они пошли воевать на передние рубежи в самые радикальные террористические организации. Поймать, так сказать, двух зайцев — воевать за правое дело и при гибели получить статус изгоев и автоматическую миграцию на Аттум. Их звали Назир и Эдди, они были мулатами, но такими черными, что, на мой взгляд, от европейцев в них были только профили. Эти растаманы с террористическим уклоном, не знаю, как это сочетается, они постоянно что-то напевали и пританцовывали без каких-либо транквилизаторов. Похоже, это у них в крови, как говорят, дури собственной хватает.

Свои убеждения они объявили сразу. Какое-то время они ждали реакции, а когда выяснили, что всем «ровно», предложили собственные способы ведения войны, надуманные в неволе.

Они предложили не размениваться на огороды империи, а сразу десантироваться в столицу и во дворец императора или что там у них, где базируется император. «Если только у нас не долгоиграющие цели, например, повоевать с годик, присмотреться, набить фрагов, уютно устроиться, построив пяток крепостей».

Я постарался быть максимально лаконичным:

— Разрушим все известные порталы на Харм; освободим максимальное количество плененных; убиваем императора; определяемся и строим будущее! Нам на это две недели, куча смертей и неизвестных событий.

— Все это ЕСЛИ! — Клим, как всегда, вставил свои пять копеек. — Вряд ли возможно убить то, что мертво. Найдем, возродим, а уже потом, возможно, убьём, — Милана улыбалась, поглаживая ежика, лакающего какую-то жидкость из маленькой чашки.

— Климушка! Ты бы просветил, наконец, этого воинственного парня. А то он от собственной важности сейчас рухнет под её весом.

Я улыбался, глядя на Милану с Климом, сияющих от счастья и умиротворения.

— Клим! Ты включил бы свои дипломатические и убедительные возможности, поговорил бы с этим «Императором», может быть, он сам покинет эту прекрасную планету навсегда? У него есть где жить и творить свое любимое, недоброе.

— Рано общаться, не растворил он еще столько боли и страданий, которые держат его здесь. Еще бы понять, почему они его здесь держат. Он ждет, когда мы к нему придем. Очень ждет! А мы обязательно придем…

— Аксакалы, может, достаточно аллегорий, иносказаний и загадок в стиле ведунов и телевизионных гадалок? Простым языком сказать можете?

— Тебе в детстве не говорили, что простота хуже воровства?

— Да мне с детства говорили, что все гениальное просто.

— Хорошо. Вот тебе простое — убить императора может только жизнь. Смерть лишь умножит его силы.

— О, колодец чистых знаний! Логическая шкатулка моего сердца! Дай мне хоть какой-нибудь ключ от твоей потаенной дверцы или веревку с ведром. О вселенский разум нашей банды! Вразуми нас, безумных, и освети нам кладовку твоей мудрости! О великовозрастная балда, ты можешь нам хоть что-то объяснить на языке нашего понимания?

— О великая, я бы сказал, огромная, часто умирающая, но редко думающая гора мышц! Да и положительной репутации! Задумайся, мальчик, осознай, почувствуй, что движет в сторону Аттума так называемого императора из такого комфортного для разрушителя домашнего Харма? Все его действия направлены на привлечение внимания так называемых наставников! Мы с тобой, мой накачанный друг, разменная монета, связующее звено двух заядлых друзей. Один ненавидит, другие почему-то терпят, а мы воюем.

— Внимание! — Саха, погруженный в чтение кланового чата, поднял руку вверх! — Все в замок! Брюнеты! — он уже нашептывал над свитком массового телепорта, а мы все выстроились в боевые порядки, когда брюнет, материализовавшийся рядом с нами, ударил черным посохом о камень мостовой и, улыбаясь, взмыл на несколько метров вверх, испаряясь в голубом фоне неба.

Земля рушилась под ногами! Пятиметровая каменная волна пошла на город, разрушая все на своем пути!

Ускоряясь, я выхватил Милану и Клима из каменной мясорубки и поскакал по выступам, каменным блокам, ожидая, когда эпицентр уйдет как круги по воде. Но мне этого не дали!

Сага и Румар уже погибли, не оказав сопротивления! Да и как это можно сделать, чувствуя себя мухой, попавшей в смолу, их брюнет убил в первые секунды!

Кровожадно облизнув кровь с клинка, брюнет, постепенно ускоряясь, огромными скачками бежал к нам.

Тут его ждал сюрприз! Ну, кто же мог бы предположить, что огромный городской увалень окажет сопротивление такой скорости?

Когда брюнет взмахнул клинком, мой кулак с такой силой вошел в его нос, что брызги крови полетели вместе с кусочками кожи! Даже костюм неуязвимости не устоял перед такой мощью! Он, конечно, в последний момент закрыл лицо кольчужным забралом, но эта защита от колющего и режущего, но не от кувалды весом в тонну!

Нокаут был фатальным, видимо, какие-то кости все-таки вошли в кровожадный мозг Брюнета, и на камнях остался только скоростной костюм неуязвимости. Саха несколько секунд думал, его немой вопрос — «Я могу это взять?»— остался без ответа, и он стал быстро облачаться в костюм брюнета, а через еще несколько секунд уже открывал портал в замок.

В этом коротком бою мы потеряли Румара с Сагой и всех плененных. Но если Сага с Румаром, возродившись, запросят телепорт или транспорт в замок, то плененных игроков придется еще искать.

А сейчас мы выпрыгивали из портала в замок, где полным ходом шла массовая бойня! Фаерболы летели со всех сторон, и если бы не Саха, вовремя поставивший малый купол, мы бы тоже получили заряд огня и взрыва! В центре на площади вертелся юлой огромный тролль в доспехах! В его огромных, охваченных сталью лапах сверкали искрами ударов манипуляторы, смахивая с головы, как назойливых мух, брюнетов, которые пытались сквозь щели достать его! С высоты недосягаемости стрел страшнокрылы плевались фаерболами в карогов, пауков и сколопендр! Но только я и Саха видели, как много было кругом брюнетов! Некоторые были в отключке или сидели как мишени для страшнокрылов, но около двадцати запрыгивали поочередно на Тора! Да, это был мой приемный малыш! Он был весь в крови, и поэтому его золотистой шерсти не было видно, глаза и рот у него были закрыты стальными пластинами, но я видел, как он ослаб, как из него утекала жизнь…

— Саха лечи его! Где все? Где Даша?

— Все на респе! Укройтесь! Я сейчас в Тора живой воды волью! Стерхи на подходе Трека с нами! Она мне в чат отстучала! Вот и дочка на подходе… — возле Тора взорвалось что-то дымное и едкое, запах, доносящийся до меня, заставил закашляться и покраснеть.

— Клим! Ты можешь как-то брюнетов тормознуть?!

— Тормознуть — нет, а ускорить могу, — он заговорщицки подмигнул, обхватил посох двумя руками, направив кулаки на Тора, и, прикрыв глаза, стал петь! — ОООУУУММММ.

Я перевернул перстень-таран гранями вовнутрь, ударил кулак о кулак и побежал в сторону свалки!

На полпути я увидел, как из едкого облака на максимальной скорости выскакивали брюнеты, кашляя и отплевываясь, за ними выскочил Саха, а за Сахой вышел Тор. Он просто спокойно вышел. Он огляделся, поправил доспехи, сверкнул искрами манипуляторов и побежал!

Это было эпично! Скоростной японский поезд нервно курит, глядя, как огромный тролль вколачивает в мостовую очередного брюнета! Полутонные манипуляторы разбивали в крошку многотонные каменные блоки, а брюнетов плющили, давили, сминали! Тор в три прыжка доставал очередного брюнета и с легкостью отражал наскоки трех других. С обретением скорости Тор получил колоссальное преимущество за счет силы, веса и стальных доспехов. Прорубить доспехи брюнетов он не мог, но расплющить в них тощих порождений Харма получалось через раз.

Я показал знак Тору, молодец, мол, сынок, он, поставив манипулятор вертикально, победно поднял его вверх и трубно пророкотал: «Папаня!», — тут же получил коварный укол в щель доспеха. Тор, оглянувшись и крутанувшись, сгреб обидчика, и впечатал его головой в каменные плиты площади, и закрутился, вылавливая остальных.

Когда вышел на площадь очередной смертоносный клоун, мы не заметили, мы просто удивились, как брюнеты разом кинулись убегать в конец площади, и тогда мы увидели его!

Арлекин, все-таки он больше походил на арлекина, шел не спеша, гротескно вскидывая длинные руки с короткими мечами, отливающими зеленым светом. Я кричал на всю площадь:

— Тор, уходи! Не лезь к нему! Кидай в него каменные блоки и бревна! — я увидел рядом с Климом Милану, протирающую ему лоб ладонью, смоченной из фляги, и Мифа, что-то декламирующего и жестикулирующего! — Миф! Держи, — я кинул ему сумку, — там такой же костюм и такие же клинки, как у клоуна!

Миф достал цветной костюм, похожий на змеиную кожу, клинки и быстро стал снимать все с себя и натягивать костюм арлекина.

Я подскочил к Климу, взял его на руки и посадил на плечи.

— Ты как? — я взглянул на него снизу вверх. Его надо было срочно эвакуировать.

— Битый небитого везет, — буркнул он, отливая серо-зеленым цветом лица, устало улыбнулся.

Саха шустро носился по площади, собирая с трупов брюнетов их костюмы и оружие.

Первый камень Тора летел слишком медленно. Клоун уже набрал вращение, а на подлете, даже в моем скоростном видении, камень просто расщепило в пыль! Клим хмыкнул на моих плечах, он раздвинул ладони на ширине плеч.

— Идеально! А ну-ка! Пусть еще кинет.

— Тор! Кидай еще!

И Тор зашвырнул очередной каменный блок.

Камень летел, но арлекин из цветного смерча превратился в черный, и я уже почувствовал тревогу. Клим сжал мою шею так, что захрустели позвонки. Я уже изо всех сил хотел, чтобы камень растворился, не долетел, растаял!

Камень влетел в воронку, и как будто на миг все замерло, время остановилось, черный смерч сжался в точку, а затем мы все увидели вспышку света и получили мгновенную смерть, причем некоторые неоднократно, а те, кто выжил, очень завидовал тем, кто погиб второй раз или третий, но все возродившиеся видели огромный гриб, поднявшийся в небе! Такой знакомый нам всем по документальным фильмам, показывающим взрыв атомной бомбы. И, конечно, мы получили все ее атрибуты — пожары, исполинскую ударную волну, сильное облучение, — и умирали, умирали, умирали.

 

14

Собраться мы сумели лишь через сутки после трех-четырех смертей.

— Клим, это ведь твоих рук дело? — мы сидели вдвоем недалеко от лагеря, в лесу, где готовили и устраивали ночлег игроки и аборигены, сын упражнялся с Аяной в истреблении грызунов, сикты и ваары раскладывали принесенные одежду и провизию.

— Рук? Нет. Это, скорее, тупых уставших мозгов. Но не рук точно. Надо было хоть предположить, что, меняя физику энергии, нестабильное вещество войдет в цепную реакцию! Квантовый, твою мать, скачок! И как он сумел так разогнать однополярную энергию ауры?

— Хорошо, что не разнесло всю планету!

— Галактику, Гриша, вселенную! Экспериментатор хренов! — он обхватил голову руками.

— Мда, Клим, ты до сих пор великовозрастный ребенок, впрочем, как и мы все. Игра, блин. Что теперь? Я так понимаю, клоунов бить нечем? — Клим поднял голову и с серьезной физиономией, которую я, наверное, никогда не видел, посмотрел мне в глаза.

— Как раз с клоунами все просто. Ты знаешь, кто был Адам?

— Ты сейчас про первого человека?

— Да, я про первого разумного на земле. Ты знаешь, что он был бесплотен?

— Ну, типа его слепили из того, что было. А до этого он был духом?

— И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою… Аура Адама, энергия текла в нем в разы быстрее, чем наша. Мы дадим клоуну вкусить плоды с древа познания, аллегорически выражаясь. Тормознём его, так сказать. Клоун — это спиральная волна, что-то типа вихревого ультразвука или радиоволны. Чистая смерть.

— Что ты имеешь в виду?

— Жизнь состоит из противоположного движения энергий. Материальная, сексуальная, разум текут вниз, творчество, мысли, харизма, любовь, ну, в смысле не трахен-бахен, а Любовь… — он заговорщицки подмигнул мне усталыми выцветшими глазами, — текут вверх. У клоуна всего одна энергия, веретеном течет вниз.

— Ну и почему смерть?

— Все-таки надо тебе качать мозги! Заканчивай ты с мышцами, — он гротескно вздохнул. — Ты помнишь, как работает генератор? Трение — это жизнь! Вспомни, как ребеночка зачать? — он расхохотался, и я увидел прежнего, постоянно жизнерадостного Клима.

— О, к нам гости! Или нет, хозяева пожаловали.

Из сумрака леса к нам приближалась знакомая фигура наставника в неизменном белом балахоне. Лицо его, вопреки моим ожиданиям, было безмятежным, движения как всегда плавные и неторопливые, воплощали спокойствие и уверенность, полуулыбка Джоконды выражала все, что угодно…

— Здравствуйте, друзья!

— И Вам не хворать, — проскрипел Клим.

— Здравствуйте, наставник. Нашумели мы тут у вас…

— Да, Григорий, ваш способ ведения освободительной войны изменил наш взгляд. Необдуманные действия разрушают планету. Я пришел вас предупредить: ваша миссия, людей с планеты Земля, заканчивается. Мы останавливаем процесс возрождения! С этого момента все, кроме жителей планеты, становятся смертными! У каждого аватара, появившегося на планете, теперь только одна жизнь. Клим возвращается на землю, это наша просьба, а не приказ, так как мы не приглашали мага-разрушителя такого порядка и возможностей.

— А расскажи мне, мой отбеленный друг, созидатель всея Аттума, как, кстати, тебя зовут?

— Аттум.

— Так вот, Аттум с планеты Аттум, скажи мне, почему так называемый император пришел сюда, к вам, на презираемый им прекрасный мирный Аттум? Что держит его здесь? Почему он разрушает тут все, будучи созидателем? Уж это-то я могу разглядеть. Нет ничего без причины…

Наставник надолго замолчал.

— Он требует от нас то, что мы не можем ему дать. Он требует вернуть ему то, что мы у него не брали.

— Верните ему то, что вы у него не брали, и дело в шляпе. И все закончится, в общем.

— Про шляпу я знаю, а то, что ему вернуть, нет. У вас теперь одна жизнь.

— Это вряд ли. Ты и сам в этом сомневаешься.

— Возможно. Мы, жители Аттума, тратим колоссальную энергию, накопленную тысячелетиями, для возобновления ваших жизней, для сохранения планеты и защиты от уничтожения редких рас. Я знаю, вы сочувствуете, а теперь защищаете Аттум как родину, но наши возможности не безграничны. Вашему отряду мы сохраним лимит в пять жизней на каждого. Это все, что мы можем для вас сделать. Клим, у нас к вам огромная и убедительная просьба — ограничить свои возможности ради сохранения планеты, ее экосистемы и эндемичных животных. Этим взрывом их было уничтожено более двадцати.

— Ну вот, теперь еще и чувство вины повесили, — Клим скорчил унылую гримасу. — А вот вам ответочка! Когда вы, прекрасные праведники, заменяете наши трупики, изымая из пространства вариантов, на здоровых и крепких, в тех мирах воспринимают это как подарок судьбы?

Наставник перестал улыбаться и, не отрываясь, смотрел на Клима. А тот, кривляясь, расплылся в ехидной улыбке. Клим продолжил:

— Я видящий, чтобы появиться здесь, я использовал тот же принцип. Но, в отличие от вас, я не стал обменивать себя любимого при смерти здесь, я использую свой аватар из пространства времени, а не пространства вариантов.

— Ты ошибся, для вас мы использовали принцип сохранения матрицы индивида, примерно как у вас в онлайн-играх, поэтому вам нет причины беспокоиться. Хотя твоя идея мне нравится с точки зрения применения к разрушителям.

— Для этого вам надо получить как минимум труп императора в другой реальности. А этого у вас как раз нет.

— Ты прав.

— Друзья, я предлагаю найти решение, а не хвалиться знаниями, которыми, например, я не обладаю.

Наставник достал из-за спины очередной тубус, открыл его и вынул карту.

— Здесь все семь порталов с Харма. Твоим посохом закрыть их не представляется сложным. Во всех случаях нет необходимости спускаться к самим порталам. Достаточно разрушить подземелье, здание, место. Арлекины — это часть энергетической сущности императора, как он их создает и почему арлекины, я не знаю. Но пытаться их уничтожить не советую, лучше отступить или умереть. В нашей истории никогда не было подобных сущностей и их похожих аналогий. Это что-то привнесенное извне, очень похоже, что с Земли.

— В связи с новыми вводными умирать проблематично.

— По поводу смерти! На Харм действует зеркальный принцип. Так что у принцев смерти, вы их называете брюнетами, те же пять жизней. На жителей планеты этот принцип не действует, только на игроков. Клим вообще его ни разу не использовал.

— Постой! Наставник! А кто устанавливает лимит жизни на Харме?

— Совет Старейшин Магов Аттума. Я его председатель.

— Каким образом? Каким образом вы устанавливаете лимит жизни на Харме, враждебной Аттуму планете? Почему не закрыть его совсем? Закрыв таким образом проблему?!

— Это длинная история.

— Лично я никуда не тороплюсь по такому поводу, — Клим взглянул на меня и сел, подтверждая мой вопрос, сложив обе ладони под подбородок.

Наставник улыбнулся.

— Может быть, отправимся к нам? Делорна ты знаешь, он входит в совет магов, как и Тиша, а теперь и твоя дочь Эри. Увидишь их обеих. Клим с Миланой увидят наш сегодняшний мир. Это будут опять сутки. Ты возьмешь сына с собой.

— Милана! — Клим кричал на всю поляну. — Нас зовут в гости, как ты и предсказывала. Надевай свой лучший сарафан, который мы приготовили по этому поводу!

Милана грациозно вела за руку Андрея, неся в руке туесок из коры местного дерева.

— Нам собраться — подпоясаться! — она улыбнулась, потрепав Андрея по волосам. — На чем поедем?

— На магии, очевидно, — Клим направил ладонь на наставника. — Как-никак нас приглашает председатель совета магов Аттума! — наставник улыбнулся и кивнул Милане.

— Пойду с Егором пообщаюсь и с сокланами десять минут. Клим, пожалуйста, оставь тему императора до нашей с ними встречи, я очень хочу увидеть Тишу и дочь, — я встал и пошел к костру.

* * *

Это не было похоже на тот город, который я знал во время моего первого знакомства с Тишей, это место больше походило на богатый курорт в стиле Куршевеля. Одинокое шале в горной местности на берегу живописного озера, с лодками у причала, со столами и лавками на открытом воздухе, уставленными блюдами и кубками. Наше перемещение было необычным. Наставник просто толкнул часть воздуха перед нами, и это оказалось дверью, проемом, порталом… На другой стороне был луг, озеро, шале и люди, разнообразно одетые, гуляющие, сидящие за столом, общающиеся непринужденно стоя.

Первым выпорхнул Андрей, огляделся, обернулся ко мне, увидев улыбку, побежал к озеру. Все, кто был вокруг и видел, как мы пришли, приветствовали нас, кто радостно, кто сдержанно, но выглядело все довольно дружелюбно.

Ко мне бежала Эри, за ней неторопливо шла, улыбаясь, Тиша.

Эри бросилась мне на шею, поцеловала в щеку и радостно проворковала:

— Папка, как же я соскучилась, а мама как…

— Эри, возраст тебя совсем не меняет, ты все та же девчонка.

— Да! А ты все тот же папка! Я люблю тебя! Ладно, отдаю тебя твоей принцессе, нет, королеве. Принцесса тут я! — к нам подходила Тиша. Я ускорил шаг навстречу, как только Эри отпустила меня.

Мы обнялись и долгим поцелуем разогнали от нас всех, кто был рядом.

Клим с Миланой пошли к собравшимся знакомиться, краем уха я уже слышал Клима, его смех и восклицания встречающих.

Я отпустил Тишу и взял ее за руку.

— Скажи, где это мы?

— Это планета Талу. Здесь карантин. На этой планете нет разумных. И, прости, любимый, я здесь только ментальная копия, как и все остальные люди, как и ты, и все твои друзья. Император не имеет формы, и однажды мы чуть не поплатились за отсутствие бдительности. Наши цитадели на Аттуме вашего времени — это карантинные зоны. Для пресечения проникновения его сущности, императора. Мы до сих пор не знаем, кто это и какова его историческая, материнская форма. На Аттуме он постоянно ее меняет. Поэтому вам необходимо быть осторожными. Поэтому мы не пользуемся порталом на землю. Но я это напрасно тебе рассказываю, ты все это сейчас услышишь от глав совета. Пойдем к ним.

— Пойдем, а то нас застукают, — я приложил палец ко рту.

— Поверь. Нас давно уже застукали.

К нам подходил юноша, он представился, поднеся ладони к груди:

— Я Гриша! — я опешил, но ситуацию разрядила Тиша:

— Гриша, это твой правнук, в честь тебя его назвали, он очень просил взять его на совет, увидеться с тобой.

— Привет! Я очень рад! Хотя для меня это так необычно. Ты внук Эри?

— Да. Не смущайся, я представляю, каково увидеть правнука почти твоего возраста. Я бы очень был удивлен, не владей я техникой управления нелинейным временем. Пока, правда, только в десятилетнем промежутке, не как бабушка в двухсотлетнем, но я учусь и через некоторое время достигну примерно ее результатов.

— Я рад тебя видеть! И я правда рад, что у меня есть правнук! Конечно, для меня все это удивительно, тем более что вот этот мальчишка мой сын, его зовут Андрей.

Андрей подбежал к нам.

— Пап, там полное озеро рыбы! Здравствуйте! Пап, можно я глушану пару рыбин?

Тиша потрепала его по волосам.

— Тебе это зачем, герой?

— Зажарим или отнесем в лагерь.

— Нет, сын, здесь не убивают животных. Здесь питаются только плодами растений.

— Или вообще не едят, — Тиша улыбнулась, глядя на удивленного Андрея.

— Пап, а как можно не есть?

— Можно, сынок, даже у нас на Земле есть такие люди. Пойдем, нас уже ждут.

Приближаясь, мы услышали хохот, причем хохотали все, и, конечно же, эпицентром веселья был Клим. Я услышал, как он рассказывал очередной анекдот:

— Мучается мужик от бессонницы, все думает, есть бог или нет, есть бог или нет. Вдруг слышит: «Да нет меня, нет! Спи уже».

Опять раздался хохот.

Когда мы поели, пошутили и обменялись незначительной информацией, слово взял Аттум.

— Друзья пришло время обсудить наше дальнейшее сотрудничество. И мы готовы ответить на интересующие вас вопросы. Наши друзья с Земли спрашивали, какое мы, аттумиане, имеем отношение к Харму. Кто хотел бы в нескольких словах об этом рассказать?

Делорн поднял руку и начал свой короткий, но емкий рассказ:

— Когда эволюция на нашей планете достигла просветления, когда каждый разумный житель этой планеты испытал опыт полного счастья, любви, творчества и созидания не в ущерб кому-либо на планете, мы обнаружили, что в независимости от нашего выбора и технологий появлялись дети, которые являлись разрушителями по своей биологической и энергетической сути. Несколько сотен лет мы искали способ сосуществования в мире и согласии с сущностями, которым самой природой было суждено создавать страх, разрушать любовь и все, что с ней связано. Мы пытались изолировать такие сущности на отдельном континенте, но разрушители уничтожали все, в том числе и остатки экосистемы континента, что плохо отражалось на всей планете. Группа исследователей, путешествуя по мирам, обнаружила планету, населенную агрессивной флорой и фауной и всеми разумными, которые уничтожали друг друга и все окружающее, и это было основой их жизни. Мы провели переговоры с главами кланов разрушителей нашей планеты о переселении на Харм всех жителей континента, а при появлении новых разрушителей — осуществлять отправку на эту новую планету после их согласия. После долгих переговоров и торгов они согласились, и вот уже более тысячи лет эта система работает исправно и согласованно, пока не появился император.

 

15

После паузы Делорн продолжил:

— Лет тридцать тому назад главы кланов были уничтожены, а все наши переселенцы пленены. Мы вряд ли бы узнали об этом событии, но при очередной отправке разрушителей нам пришло ментальное послание — просьба о помощи! Новый глава клана, а это и был будущий император, когда уничтожил всю верхушку правящих разрушителей, искал только одно — как попасть на Аттум, родину разрушителей. Когда он выяснил, что единственный портал, который работал, с Аттума на Харм является односторонним и точка перехода выбирается случайным порядком, он стал планомерно уничтожать всех переселенцев с Аттума. В ходе кровавого геноцида он нашел сочувствующих, кто пытался творить зло не только на Харме, но и во всех других местах. Иногда им это удавалось, и они находили невинные жертвы для создания поглощающей воронки смерти. Ритуал был сложен и не всегда работал, но они, брюнеты, были новаторами в области уничтожения жизни и не останавливались в поиске новых способов и инструментов. Их лидер обратился к императору с предложением осуществить переход на Аттум в кратчайшие сроки, но взамен просил для себя и своей группы преференций и участия в захвате и порабощении разумных. Таким образом, нас вынудили отправить исследователей для определения призыва о помощи. Соблюдая всю возможную осторожность и бдительность, наши исследователи все равно не смогли противодействовать проникновению императора на Аттум. Лишь один относительно благоприятный аспект путешествия не дал возможности императору проникнуть к нам — мы стартовали из глубокого прошлого. Где вы сейчас сражаетесь с оккупацией и противодействуете уничтожению жителей планеты.

— Кто-то из вас выходил на контакт с императором? Что ему нужно?

— Цель разрушителей есть само разрушение. На Харме эти цели он реализовал сполна. Он просто расширяет свое влияние, увеличивает свой потенциал.

— Но кто-то выходил с ним на связь? Пытались договориться?

— Он находился в той стадии ярости и разрушения, когда малейший контакт он воспринимал как агрессию. А сейчас, когда вы нашли способ уничтожения порталов и показали силу и возможности противодействия разрушающей силе Харма, контакт вряд ли осуществим.

Мы в недалеком прошлом хотели предложить вам, вашей группе провести такие переговоры, но это сегодня выгодно только изгоям. Цель игроков — фраги, война и кульминация самой игры. Многое изменилось с тех пор, как мы организовали на вашей планете корпорацию «ДАР». Мы не знаем, сколько мы сможем содержать такую мощную систему переселения ваших аватаров на планету. Мы не знаем, есть ли в этом смысл. Каждый раз, когда вы наращиваете противодействие, император наращивает свои разрушающие возможности.

— Мой кот часто гадит по углам. Я его за это наказываю. Но мне кажется, что кот думает, что я его наказываю за то, что он мало гадит, — после этой фразы Клим отправил приличный кусок еды в рот, прожевал и продолжил:

— Так это я к чему. Вы, господа всезнайки. До сих пор думаете, что император — разрушитель, вы определяете разумного по поступкам. Но вы хоть раз видели взбешенного человека или зверя? Вы наблюдали в его действиях разум? На земле говорят: «Если ты собрался кому-то мстить, вырой две могилы. Одну для него, другую для себя», — я оглядел всех с мыслью, не перебарщивает ли Клим.

— Клим. Ты хочешь что-то предложить? Или просто умничаешь?

— На практике даже самая умная голова не справится с тупым предметом.

Милана не выдержала.

— Климушка, если знаешь, не тяни кота за хвост. Надо помочь нашим друзьям. Нам они во многом помогли. Неизвестно, как бы все сложилось, не приди они к нам с корпорацией.

На некоторое время за столом воцарилась тишина. Были слышны лишь всплески воды от плодов, которые кидал Андрей в озеро.

Клим сверлил взглядом пустую тарелку. Через мгновение как будто проснулся, улыбнулся, оглядел всех.

— Мда. Если бы я был умным, я бы не был таким опытным… Я проведу с ним переговоры. Но сначала его надо немного остудить и разлучить с Хармом. Пусть действует сам. Я надеюсь, у вас найдется еще пара таких вот посохов? — он демонстративно дотянулся до головки посоха, торчащего из-за моей спины. — И, друзья! На кону ваша планета! Я сделал выводы по результатам взрыва в нашей крепости, но все предугадать невозможно. Поэтому заберите свои ультиматумы взад. Поверьте, мы не в той ситуации, когда вы, как умные, ставите нам задачу, а мы, как дураки, создаем проблему. Я так вижу, что проблему как раз создали вы. Что-то мне ангел именно это нашептывает. Интуиция в смысле. Но есть одно положительное предсказание: Милана сказала, что в результате все будет хорошо. А эта прекрасная особа, если говорит о будущем, то знает, что говорит, — Клим приобнял Милану и с улыбкой уставился на нее, забыв об обществе.

Аттум после паузы и долгого взгляда в пространство улыбнулся и обратился к нам:

— Друзья! Я хочу объединить наши усилия и улучшить взаимодействие. Я предлагаю ускорить события, если это возможно, — он оглянулся на Клима. — Два события произошли в этот час: были разрушены два портала и три арлекина были уничтожены с помощью изобретенного землянами устройства! По простоте и гениальности это устройство превосходит все, что использовали до сих пор против этого порождения Харма!

Клим уставился на Аттума, подняв брови, явно выражая удивление и нарочитый восторг.

— И?

— Изгои использовали портал перемещения. Провоцируя на бой дистанционными ударами, доброволец уходил порталом. Не находя цели, арлекин растворялся в пространстве. Собственно, и с порталами на Харм поступили примерно так же, открыв несколько порталов в русле реки, а вторым пространством открытия являлась сама пещера. Трех-четырех порталов хватало для затопления пещеры и растворения портального куба.

— Мда. Голь на выдумки хитра.

— К сожалению, другие порталы Харма находятся на возвышениях, а один — в столичной крепости. Но с помощью гравитона их возможно уничтожить.

Мы с Тишей сидели, обнявшись, и улыбались друг другу с радостью встречи и грустью расставания. Я еще раз поцеловал ее и встал.

— Ладно, друзья! Пора и честь знать.

— А кому-то терять, — продолжил неутомимый на колкости Клим. — Усаживайтесь, друзья, плотнее у ваших телевизоров, а мы попробуем договориться с этой тварью, называемой императором. Если не договоримся, не поминайте лихом, — он тут же получил кулачком в бок. Милана встала, поднимая своего болтливого друга.

Легкой победы не получилось. Напротив, она стала почти недостижимой.

Больше не было ни брюнетов, ни карогов, ни пауков, ни сколопендр, никого… Кроме него.

После того как были разрушены порталы Харма и столичный дворец, император из стадии полного равнодушия перешел в стадию полноценной войны! Из столицы в разные концы нескончаемым потоком летели мелкие черные мухи. Там, где они появлялись, сразу начиналась эпидемия множества заразных болезней, напоминающих чуму Средневековья. Всепланетная эпидемия охватила все континенты и города. Болели все! Жители, игроки, петы, растения, животные.

Зараза была настолько агрессивной, что даже живая вода, которая теперь была в доступе, не успевала отлечивать умирающих. Но и этого ему было мало. Когда столица опустела, а трупы жителей лежали повсюду, на улицу вышло чудовище.

Жалкая раненая облезлая крыса вылезла из подворотни. Обнюхав труп, выбрала еще не почерневшую руку и стала есть, неторопливо отгрызая кусочки. Ей никто не мешал, город вымер, на мертвую руку села маленькая черная муха, подползла к крысе и перелетела на загривок. Крыса сначала не обратила на муху никакого внимания, пока она не заползла крысе в ухо. Та начала чесаться, трясти головой, затем из уголков рта потекла кровь, и крыса начала есть. Именно есть, аппетит ее стал увеличиваться. Она ела, жадно забрызгивая собственной кровью мостовую, разгрызая кости и давясь целыми пальцами трупа. А еще она начала расти, быстро расти. По шерсти потекли струйки зловонной жидкости, глаза заблестели красными угольками. Через некоторое время крыса выросла до размера взрослой жирной кошки, живот мешал ей передвигаться, она мельтешила лапами по воздуху, пытаясь добраться до следующего куска трупного мяса, ее кожа на спине лопнула, из спины брызнули во все стороны зловонные струи, которые, упав на мостовую, тут же поползли к крысе обратно.

Съев полностью труп, существо, которое теперь даже отдаленно не напоминало крысу, с жадностью голодной собаки бросилось к следующему трупу, а затем к следующему. Оно росло. Съев около сотни трупов, оно не наелось. Теперь оно не чавкало и не жевало, оно, как грязевая помпа, фекальный насос, втягивало все трупы и все, что умерло, при этом оно постоянно росло. С него текли струи густой трупной жидкости, которая неизменно собиралась опять к монстру. То есть это был быстро растущий, постоянно меняющийся, извергающийся струями густой мутной жидкости организм, поглощающий жатву смерти.

Когда, собрав в городе все, что можно было съесть, существо двинулось из него к соседнему городу, за ним, как за строителями нефтепровода, тянулась широкая траншея, грязевой след, с каждым опустошенным поселением увеличивающийся в размере. Трупный монстр отклонялся от выбранного пути только в том случае, если рядом оказывалось какое-либо поселение разумных.

Покинув следующий город, монстр уже вырос до одноэтажного дома, а пройдя через еще три города, он вырос до размеров трехэтажного дома и не переставал расти.

Несколько глав кланов собрались на совет. Никто не понимал, что теперь делать. Более или менее большинства болезней избежали только сикты. Трекка пряталась где-то в тайных пещерах и неутомимо рожала новых бойцов. В наши ряды почти каждый день вливались новые отряды. Но в общей массе проблем эта помощь казалась незначительной. Планета в несколько дней погрузилась в чумной мрак земного Средневековья. Болели все, умирали целыми поселениями, а монстр все шел и рос. Огромная бурлящая смердящая куча перекатывалась из города в город, из поселения в поселение, поедая, убивая, уничтожая все живое.

На форумах творилось что-то невообразимое. На них рыдали и кляли, поливали грязью и благодарили. Обменивались данными потерь и выдавали горы идей для спасения Аттума.

* * *

Праведник — Инопланетяне своими безответственными действиями лишь ухудшили положение на Аттуме! Они почти полностью уничтожили все разумное население родной планеты! Они и на Земле посеяли несбыточные мечты и надежды. Это призрачные надежды утопического счастья. Их надо гнать отсюда поганой метлой! Мы сами определимся, каким образом наполнить нашу планету счастьем, добром и радостью!

Шантье — Праведник! Цэрэушная морда! Давно ли вы встали на путь добра? Всего за несколько месяцев «инопланетяне», как ты вещаешь, излечили и дали работу миллиардам! Они изменили ВАШЕ! отношение к населению Нашей планеты. Без них мы до сих пор находились бы в капиталистическом упадке, войнах, безработице, нищете и страхе за детей. Мы до сих пор были бы голодными при переполненных продовольственных складах, больными с вашей хваленой платной медициной! И лишь кучка власть держащих, владеющих всем миром буржуев, жрала и трахала все население планеты!

Огромное количество наших жителей готовы сдохнуть от смердящего императора, нежели опять слушать слащавые бредни ваших «праведников». Лучше бы вы сдохли, ублюдки!

Криста — Мужики! Где ваша сила и смекалка? Придумайте что-нибудь! Прекрасная планета гибнет! Неужели вы так и дальше будете барахтаться в императорском дерьме и вони? Как мы на Земле победили чуму в древности? Давайте им отправим антибиотики, вакцины. Есть ведь наши ученые, которые не только изобретают болезни. Я каждый день плачу, когда вижу, как все гибнет на Аттуме…

Балу — Огонь! Надо все сжечь! Обложить поганца сплошной стеной огня!

Рос — Ага, напалмом по всей планете. Дебил, вся планета поражена чумой. Ты видел, как дерьмомонстр появился? Обычная муха просто села на крысу… Этих мух сейчас по всей планете миллиарды, из какой он вылезет, ты сможешь сказать?

 

16. Харм

Бесконечные сумерки, или это местная ночь, или тут так всегда? Фиолетово-свинцовое небо периодически закрывалось полностью наплывами черных туч, погружая все во мрак. Это происходило уже в течение многих часов. Полное отсутствие намека на смену дня и ночи раздражало больше, чем постоянная боль в избитом переломанном теле, больше, чем множество порезов босых ног. Страх полного абсурда происходящего сковывал крепче мороза, который опустился в местную грязь. Жидкость, а это точно не вода, покрылась тонкой коркой льда. Характеристику и название мерзкой жиже с хаотичными кочками, без какой-либо растительности, которые еще больше мешали идти, было трудно придумать. Вот уже несколько десятков километров нет ни островка тверди, ни какого-либо понимания о том, где тут суша или просто какое-нибудь возвышение, камни, растительность. Нудно моросящий дождь со снегом шел уже много часов. К мерзкому запаху тухлых яиц я уже привык, смирился с постоянным ознобом и окоченением всех частей моего тела. Мокрая климатичка, солдатские галифе в грязи. Они давно уже больше охлаждали, чем грели. Я держался только на воле и бесконечном чувстве вины, на страшном, всепоглощающем, яростном желании спасти доверенных мне детей! Детей…

Как же все случилось?

1977 год. Соседские мальчишки давно уговаривали меня пойти в настоящий дальний поход.

Вернувшись из армии, из двухлетней срочки, жилистым сержантом ДШБ, в отпуске, от нечего делать, наблюдал у магазина нездоровые отношения ребятни, старших с младшими. Таким образом пару раз выручил из передряги троих двенадцатилетних соседских пацанов, защитил от местной обнаглевшей шпаны. Эти шестнадцатилетние гаденыши отбирали у малышей деньги, которые им давали родители, отправляя за хлебом или давая карманные деньги на мороженое. Но, как оказалось, малолетних ублюдков курировала шпана постарше и посерьезнее. Пришлось вскоре пообщаться с бывшими уголовниками, организующими детский гоп-стоп. Трое «расписных» красавцев встретили меня после работы, перегородив дорогу, обступили, сверкая ножами. Наверное, они хотели просто поговорить, но я их явно не понял. Классическая схема — трое с ножом против безоружного, в бригаде это была моя любимая тренировка рукопашного боя. Они были, мягко говоря, не подготовлены, и я, как на показательных выступлениях перед иностранными делегациями, сделал то, что лучше всего умел. Бой был очень красив, но скоротечен. Двое лежали без чувств, а тело третьего было зафиксировано в захвате, при этом его собственный нож царапал его собственное небо, из ушей текла кровь от оглушающего удара, а штаны намокли от непроизвольного мочеиспускания. Кульминацией всей драмы стал спонтанный бой моих соседских мальчишек, которых силком притащили на мою показательную казнь, их держали малолетние шестерки взрослых уголовников. Но когда пацаны увидели, как я расправился с бандитами, они вырвались из захватов опешивших и полностью потерявших контроль над ситуацией бандитских пешек и на волне моей легкой победы стали пинать их и валить в грязь.

Слух о моем столкновении с бандитами разнесся по всему району. Милиция отнеслась к происшествию как обычно — заполнением множества бесполезных протоколов и свидетельских показаний… Бандитов отпустили. Свидетельство несовершеннолетних не являлось законным основанием для осуждения нападавших. Но с ребятами мы подружились, и я стал их тренировать боевым приемам самообороны. Родители ребят были в восторге и полностью мне доверились. Через год наших тренировок мы сдружились настолько, что ощущали семейное родство. Я стал приобщать ребят к самостоятельной жизни, помог получить возможность заработать собственные деньги трудом. Договорился в управлении дать ребятам разрешение работать в нашей строительной бригаде в летние каникулы на подсобных работах. В выходные мы ходили в однодневные походы, на рыбалку. Первый двухдневный поход с заготовкой сена для лесничества и рыбалкой на лесном озере мы наметили на очередные летние выходные. Готовились, собирали и разбирали палатки, покупали продукты, обсуждали маршрут и место стоянки.

И вот настало раннее утро. Все были в сборе, в спортивных костюмах, с рюкзаками за плечами и складными удочками в руках. Переправились на пароме через реку, еще три часа шли по разным дорогам, прошли границу заповедника, еще час шли по лесной тропе до лесного озера — места нашего временного лагеря. Быстро распределили работу для строительства лагеря, сбора дров для костра, копки червей для рыбалки и заготовки кольев для палатки. Когда палатки встали, костер потрескивал дровами, я отправил ребят на рыбалку, а сам приступил к приготовлению походной похлебки.

Вечером уставшие и счастливые сидели у костра, ели печеную картошку и пили чай из местных трав. Хотелось чего-то романтического, я взял гитару и запел свою любимую казачью песню: «Не для меня придет весна, не для меня Дон разольется. И сердце девичье забьется с восторгом чувств не для меня». Как в воду глядел про весну и сердце девичье. Было еще несколько песен, мальчишки по очереди со смехом рассказывали детские страшилки, и когда все трое стали по очереди зевать, мы все легли спать по палаткам. В одноместной спал я, уложив ребят в двухместную палатку на их первую самостоятельную, так сказать, ночевку.

Среди ночи я услышал хлопок, легкую ударную волну, всколыхнувшую палатку, и треск сломанных веток! Выглянув из палатки, я увидел разгорающееся фиолетовое свечение. Выскочив босым, я наступил на еловую шишку, сонное тело не слушалось, я споткнулся, упал, поднявшись, обнаружил, что мне в лицо светят каким-то фонарем. Мальчишки тоже выскочили и с ошарашенными, но любопытными лицами старались внимательно разглядеть, что вокруг происходит. В голове что-то возникло, как боль, я лихорадочно думал: «Кто это? Туристы? Егеря? Менты? Инопланетяне?»

В круговерти мыслей я услышал голос:

— Нарушаете, граждане, запрещено находиться в заповеднике! Вы все арестованы, сейчас мы вас отвезем в отделение и там оформим все бумаги, — три здоровых мужика в непонятных комбинезонах с очень ярким фонарем в руках подошли вплотную.

— Постойте, мы ничего не нарушали, все разрешения у нас есть, с егерем мы договорились о заготовке сена. Утром мы с ним встречаемся за озером на лугу, будем косить.

— Вот сейчас и разберёмся. Ты можешь оставаться, а мальчишки пойдут с нами.

— Вот тут вы ошиблись, если мы куда-то пойдем, то только вместе, а до этого вы покажете свои документы. Вы не милиция, не егеря, вы вообще не пойми кто. Кто вы?

— Мы, наверное, твой самый большой кошмар, малыш. Мы забираем этих щенков. А это тебе документ, — один из здоровяков достал из-за пояса полосатую палку гаишника и размахнулся. Я на инстинктах увернулся и ударил в челюсть размахнувшегося! Мой удар наткнулся на такую толстую кость, что мои костяшки хрустнули и боль в сломанной руке ослепила глаза, невольная слеза покатилась по щеке. Мой удар не произвел нужного эффекта, я уже перекатывался, делая ножницы ногами для подсечки под коленки следующему, когда быстрый, ломающий всякую логику скорости движений, сильнейший пинок огромной ноги, ломая мои ребра, отбросил меня метра на три! Когда я, скрючившись, обернулся на поляну, то увидел страшное: три чудовища, обросшие шерстью, похожие на клыкастых человекообразных кабанов, тащили под мышками пацанов, чем-то обездвиженных, не пытающихся вырваться из страшных захватов чудовищ. Превозмогая боль в сломанных ребрах, я, сначала встав на четвереньки, а затем поднявшись в полный рост, пошел, наращивая скорость, вслед чудовищам, уносящим детей. Кода я почти настиг их, прозвучал хлопок и густой пар накрыл поляну, когда через мгновенье пар растворился, я потерял чудовищ из виду. Передо мной колыхалась пленка воды, как простыня. Я потряс головой, прогоняя наваждение, но, услышав чавкающие шаги, ударил кулаком по пленке. Рука прошла насквозь без малейшего сопротивления. По инерции я проскочил это странное препятствие и оказался в другом мире. Тут тоже была ночь, но все остальное было другим. Фиолетовый отсвет ночного неба, другой ландшафт, без леса. Было другое время года, очень холодно, и мерзкий запах тухлых яиц или чего-то разлагающегося.

В метрах двадцати от меня буквально седлали огромных длинноногих ящериц или динозавров, каких изображали в учебниках. Чудища, мрачные, деловитые, сели на ящеров, а бесчувственных мальчишек положили поперек седла. Я кинулся к ним и преодолел с режущей болью в ребрах десяток метров, но ящеры уже набирали скорость по хлюпающей грязи. На меня никто внимания не обращал. Сзади медленно растворялась непонятная пленка, превращаясь из водяной в пепельную, распадающуюся невесомыми лохмотьями. Я остановился и стал трясти головой, пытаясь снять это кошмарное наваждение, этот идиотский дурной сон. Ущипнул себя, ударил по щеке, но лишь еще сильнее ощутил боль сломанных ребер, поломанные костяшки руки саднили и ныли, но и они потеряли чувствительность от ужасной мысли! В голове поселился тоскливый вой безысходности — я не смог защитить ребят. Даже через много часов блужданий по гнилому болоту эта боль никуда не ушла. «Ты, похоже, Серега, крутой десантник, со своим отеческим и наставническим подвижничеством не только просрал ребят, но и, похоже, собственную жизнь. Не так много тебе осталось», — так я думал, окончательно коченея и валясь от усталости в мерзкую жижу.

Но как же я ошибался, ожидая спасительную смерть.

Беспамятство длилось недолго. В полной темноте по моему крепкому здоровому телу капали холодные капли, в памяти было все: детство, юность, армия, дети, чудовища, холод, запах.

— Этот мерзкий запах! Я в аду?! За что?! Этого не может быть! — я был здоров, пропали ссадины, переломы, я не испытывал усталость и голод. Сильный, здоровый, но голый и в аду!

Я в аду, значит, это демоны забрали детей! «Как Бог допустил смерть невинных?!»— кажется, так говорят верующие. Это мне за то, что я атеист, за то, что я не верил!? Но детей-то за что? Мысли крутились одна другой хуже, я опять замерзал. Ноги по щиколотку были в ледяной жиже, а по всему телу колотили колючие, со снегом капли! Я опять долго куда-то шел, спотыкаясь и матерясь, коченея и теряя силы, я опять умирал…

Теперь я знаю, что такое ад! Боль, холод, темнота, и это бесконечно! И даже смерть не остановит эту безрассудную муку.

Я уже третий раз воскрес в этом аду. Что-то изменилось. Снегодождь перестал молотить по голой спине, а на горизонте забрезжил фиолетовый рассвет, от прежней местной мерзости остались только запах, мерзкая жижа и кочки. Холод уже не так сильно донимал меня, а ноги привыкли к сырости. Какие-то странные изменения произошли во мне после смерти.

По мере того как восход фиолетового светила освещал местность, я стал различать небольшие холмы на горизонте и какие-то особенности ландшафта. Что-то вроде тропы проглядывалось в жиже и кочках.

 

17

Целый материк был уничтожен. Монстра остановила соленая вода. Он, перекатываясь, перетекая, стирал с лица материка все живое. Он остановился на берегу бескрайнего моря и долгим, если можно так сказать, взглядом уставился вдаль. Огромная живая гора застыла в позе мыслителя, подперев под жидкую голову такую же жидкую руку. Сюрреализм этой картины воплощал безумие. Огромная стая мух тучей кружила над монстром, закрывая его, как смерч кружила вокруг.

— Привет! — Клим сидел на камне в ста метрах от смердящего монстра и спокойно смотрел на него. — Ты наелся? — почему-то гул от мириада мух не заглушал голос Клима. — Поговорим?

— Ты кто? — обернувшийся монстр уставился на Клима. Его голос, по началу резкий и скрипуче булькающий, превратился в громогласный бас.

— Я либо твоя смерть, либо твоя новая жизнь. Что выберешь.

— Ты тля! Пылинка. Тебя уже нет, — монстр махнул чем-то, отдаленно смахивающим на руку. Часть облака мух полетела в сторону Клима. Клим спокойно, без суеты достал из сумки что-то розовое и положил на землю и растворился.

Когда облако достигло места, где сидел Клим, оно набросилось и поглотило то, что от него осталось. Минуту чернота закрыла все. Мухи, как ищейки, обследовали все бугорки и впадины в поисках Клима и продолжали кружить над местом, когда постепенно то, что было облеплено мухами, стало расти. Часть мух стала окрашиваться розовым, разлетаясь в разные стороны, а большая часть стала растворяться в быстро растущем розовом черве.

Мухи, зараженные новым розовым монстром, возвращались к монстру-дерьмодемону в поиске защиты. Монстр отмахивался от зараженных мух, раскидывая грязь и смрад по всей округе. Он рычал и топтал их. Раздавленные мухи оживали маленькими розовыми быстрорастущими червями, принюхивающимися и ползущими в сторону дерьмодемона. Каждый червяк быстро рос, соприкасаясь с протухшей плотью, и, съев все, что было рядом, увеличиваясь в размерах, быстро полз к следующему, еще большему куску.

Когда розовые черви, достигшие размеров крупных тюленей, все одновременно поползли к монстру, он, оглядевшись, стал медленно раздуваться. Было видно, как он наполняется каким-то газом, как воздушный шар, состоящий из мокрых лохмотьев плоти и густой жидкости, он рос, наливаясь темно-зеленым цветом. Демон достиг почти стометрового диаметра, розовые черви почти коснулись его нижней стенки, когда сероводород в дерьмодемоне взорвался, уничтожая все вокруг огнем и взрывной волной.

На следующем континенте, а затем и на следующем картина стала повторяться. Из очередной черной мухи выросло следующее чудовище, причем сразу в нескольких городах, убивая все живое и поглощая все мертвое.

Игроки и изгои носились по всей планете, размножая червей-калоедов, которых сикты принесли от королевы Трекки. Игроки и сикты ждали, когда из розовых, пахнущих цветами червей вырастет матка и на несколько месяцев во все концы полетят мелкие розовые бабочки, очищая всю планету от гнили и смрада. Черви справлялись успешно, но игроков и жителей, да и червей, поглощающих любые биологические и растительные отбросы, не хватало. Черви размножались только в среде, когда еды было больше, чем способен был съесть один червь.

Дело шло медленно, а монстр был везде. В городе, где розовые черви в очередной раз одерживали победу, на площади, где на бывшем фонтане восседал монстр, появилась знакомая пара персонажей. Да, это был Клим и его голая спутница. Они спокойно и, конечно же, грациозно вышагивали по площади к монстру.

Когда стая черных мух устремилась к ним, Клим и нимфа окутались прозрачным розовым туманом, и мухи, резко отпрянув, полетели врассыпную, почувствовав смертельную опасность.

Монстр лишь ненадолго остановил взгляд на Климе и опять окунулся в раздумье.

— Поговорим? — монстр поднял взгляд на Клима.

— Кто ты?

— Человек. А ты?

— Твоего разума очень мало. Ты не способен понять. Я смерть.

— Брехня! Нельзя назваться тем, чего не существует. Ты хорошо научился разрушать и отправлять все живое в новую жизнь. Но это, на мой взгляд, скучно. Судя по твоим делам, ты или мститель, или истеричка. Тобой управляет боль, я способен это разглядеть. Ты здесь, на Аттуме, зачем? Императором ты уже был, но этого тебе было мало и ты стал уничтожать жителей планеты. Зачем? Даже ребенок ломает игрушку, чтобы понять, как она устроена. Ты ломаешь просто так. Что будешь делать, когда сломаешь все?

— Ты много говоришь, но мало знаешь. Иди, тебя не тронут, — по кругу площади на расстоянии примерно метров пятнадцать в диаметре стояли, пританцовывая, вооруженные арлекины.

— Отправился бы ты обратно на Харм. Там твое место. Там есть те, кто играет в твои игры — «Разрушить все».

— На Харм?! Ты сказал — на Харм?! — монстр свирепел, он раздувался, зеленел и рос, превращаясь в грязный мыльный пузырь. Арлекины стали вращаться, постепенно наращивая скорость.

— Ну вот, видишь, у кого мало мозгов. Тебя вывести из себя — раз плюнуть. Ты точно истеричка! Тупая истеричная баба!

— Раз плюнуть? Ты сказал — раз плюнуть? — монстр оседал, он, казалось, приблизился к Климу. То ли хотел разглядеть, то ли ударить. Возле Клима ощерилась черная саламандра, подрагивая красным раздвоенным языком, с темнеющими, отливающими чернотой глазами. — Ты кто? Я уже слышал это, я знаю, что это означает. Я не помню, кто я, но эти слова я помню. Ты служишь белому дьяволу?

— Белому? Дьяволу? Ты знаешь еще и черных?

— Черных я почти всех уничтожил, некоторых оставил себе на службу, теперь уничтожаю родину «белых». Белый дьявол из будущего.

— Я им не служу. Но почему ты называешь их «Белыми дьяволами»?

— Они родители и воспитатели черных.

— Тогда кто ты? Если ты не с ними, а ты явно против них, то кто ты?

— Я тот, кто должен уничтожить и тех, и других.

— Кому ты должен? Зачем?

— Этого я не знаю. Или не помню. Но эту цель я знаю. Я знаю только эту цель! Я помню: «раз плюнуть»— это означает легко.

— Правильно! Правильно, дружок. Подожди, мы сейчас распутаем этот клубочек. Такое выражение используют на Земле, моей родной планете. Ты поддерживал контакт с кем-то с Земли?

— Я всегда один. И меня всегда убивали. Все время, сколько помню.

— Убивали? Ты бессмертен? Да кто же ты, парень?

— Откуда ты знаешь, что я парень, где ты разглядел пол?

— Я, парень, многое вижу, и уж пол я могу разглядеть. Энергия другая, аура другая. Твоя вот — мужская, я точно это знаю.

— Я бесполый, — монстр растекся грязной вонючей лужей, а затем медленно собрался в двуногое существо, отдаленно напоминающую женщину. — Я только смерть! — женщина вырастила из руки подобие косы.

— Ты жалкий клоун. Если ты притормозишь с уничтожением ни в чем не повинных жителей планеты, я разберусь с этой абракадаброй, называемой император. Дай мне неделю. Я разберусь, а там решим, воевать или мириться. Перемирие на десять дней. Ты умеешь считать?

— Я жду тебя здесь. Не опаздывай! При такой силе я голоден.

* * *

На Земле полным ходом происходили глобальные изменения. Америка и все члены Евросоюза, а за ними Япония, Китай и Россия, подписали глобальное соглашение о введении новой всемирной социальной программы для населения всех стран, участвующих в соглашении. Основной линией программы было увеличение уровня жизни населения планеты до среднего уровня развитых стран. Проект, рассчитанный на пятьдесят лет, стал осуществляться стремительно. Все безработные жители и все не желающие больше работать граждане этих стран получали почти все блага цивилизации даром, бесплатно, без каких-либо обязательств и компенсаций.

Но с одним условием — все участники программы в обязательном порядке отказываются от курения и употребления спиртного, а также принимают специально созданные для этой программы антидепрессанты. Эти лекарства вводили все население в состояние «спокойствия и равновесия»— именно так заявлялось действие антидепрессантов их создателями. Этой принудительной мере предшествовала огромная, на весь мир, рекламная акция, пропагандирующая эти лекарства как социальную панацею от всех конфликтов, стрессов, политических волнений, мешающих мирному течению жизни.

Конечно же, в область бесплатных попали только те товары и услуги, которые условно создавались для экономкласса. Сетевые эконом-маркеты по продаже всего необходимого — от продуктов питания до одежды и автомобилей экономвариантов. В бесплатное вошли две поездки в год на экономкурорты по системе «все включено».

Не обошлось без революций в беднейших странах и военных конфликтов на почве свержения антинародных режимов. Весь мир, как когда-то Гагарина, встречал новую инициативу развитых стран отдать все даром беднейшим, заставив работать богатых.

На самом деле, работать предлагалось только тем высококвалифицированным специалистам и мастерам своего дела, всем тем, кто не мог бездействовать и сидеть сложа руки. Для них создавались специальные программы, творческие мастерские и научные лаборатории.

Как выяснилось позже, таких специалистов и мастеров оказалось гораздо больше, чем прогнозировалось аналитиками большинства правительств.

Лишь одним непреклонным правилом для всего населения планеты был полный запрет на рождение детей! Лотерея, которую планировалось проводить один раз в год для разрешения рождения одного миллиона детей, являлась той единственной отдушиной и надеждой для всего неработающего населения планеты. Все половозрелые мужчины должны были сдать сперму в государственное криохранилище и пройти принудительную вазэктомию, в простонародье называемую кастрацией. Хотя это было простым блокированием семенного канала. Быстрая и безопасная операция по лишению возможности мужского населения зачать ребенка.

Население, подумав немного, согласилось.

Все дети, особенно маленькие, тут же были отнесены в разряд самого ценного на Земле.

Таким образом правящая элита одним разом решила все свои задачи. Подчинила творческих и предприимчивых людей, отстранила от участия в социальном управлении всю остальную часть населения и полностью остановила его рост!

В промышленности тоже произошли глобальные изменения. Те процессы автоматизации производства, которые ограничивались условием обязательного наличия и сохранения рабочих мест для уменьшения безработицы, теперь ничем не сдерживались. Большинство производств полностью автоматизированы, в том числе в сельском хозяйстве и производстве продуктов питания.

 

18 Харм — рождение императора

Сергей уже несколько часов наблюдал из-за укрытия за воротами в огромный черный замок. Он обнаружил его после долгих блужданий по болотам, тропам и дорогам планеты, где почти всегда была ночь, дождь, снег и холод. Он много раз умирал, и, кажется, это вошло в привычку. После где-то восьмой смерти он перестал их считать, отмечая лишь особые чувства, связанные с этим ярким событием в жизни любой твари «божьей». Когда его первый раз поймали в плен, Сергей даже обрадовался. Это были не опасные убивающие деревья, не засасывающие смердящие живые болотные ямы, не ядовитые змеи и даже не постоянный холод, убивающий медленно, ломая болью суставы и скручивая мышцы ног судорогой, не давая возможности двигаться. Это были волки! Да, это были разумные прямоходящие волки, в одежде, с оружием, организованные, как казалось, в военные отряды, подчиненные своему командиру, который, в свою очередь, подчинялся кому-то еще.

Ему что-то рычали, обнажая волчью пасть и скаля клыки, замахивались холодным оружием, от которого у Сергея шли мурашки вожделения и потаенной зависти. Он тупо улыбался, скалясь от непривычного чувства радости хоть какого-то общения и возможности хоть что-то узнать о разумных этого непонятного места.

Но и это продлилось недолго. Его в попытке допросить, убил какой-то разряженный, как новогодняя елка, волк. Из огромного посоха полыхнула молния, ударив в голову, после которой он опять очнулся в «любимом» болоте.

Много раз умирая, он на ощупь знал тут все кочки и ложбинки. Холод и сырость уже не так беспокоили его, или он, его организм приспособились к этому климату и погоде.

Добравшись в этот раз максимально далеко, он обнаружил широкую мощеную дорогу. Всю ночь он пробирался вдоль нее, и когда черноту неба стал освещать фиолетовый рассвет, он увидел замок. Абсолютно черный, как будто полированный. Он не был похож на замки, какие Сергей видел в кино и в иллюстрациях книг. У этого замка были какие-то необычные формы. Над относительно невысокой стеной, метров пяти, виднелись здания, которые больше походили на нагромождение различных черных форм. Конусы, сферы, кубы и шпили были тут навалены как детские игрушки, высыпанные из коробки. И, на взгляд Сергея, из того, что он знал об архитектуре, стиль можно было бы описать как черный, а формы — геометрические.

Сергей настолько устал от смертей, мучений, безысходности и негативных мыслей, что такая картина города, чего-то нового, иного, чего-то отличного от гнили болот и вечных фиолетовых сумерек, рассмешила его. Его сотрясала истерика, а через некоторое время его, десантника, стали душить спазмы, слезы брызнули из глаз, и он не смог остановить рыдания громко, в голос. Кто-то, наверное, подумал бы: «Как баба». Сергей никак не мог остановиться. Жалость к себе настолько поглотила его волю, что он ничего не видел и ничего не слышал.

Ни то, как к нему подошли два кабана с оружием наперевес, что-то рычали ему, почти тыкая копьем в грудь, ни то, что сзади кабанов его разглядывал ЧЕЛОВЕК!

Человек?! Эта мысль отрезвила его! Перед ним стоял человек! Он был в длинном, черном, как будто только что выглаженном плаще, из-под ворота ослепительно белым сиял ворот рубашки. Он смотрел на Сергея с любопытством, но на правах хозяина, скрестив на груди руки.

Затем по его голове был нанесен настолько сокрушительный удар, что Сергей почти молниеносно и безболезненно потерял сознание.

Очнулся он где-то в темноте, на каменном полу.

Ощупав все вокруг, он обнаружил себя в какой-то тюрьме. Три каменные стены и классическая металлическая решетка в четвертой замыкали гостеприимство.

Где-то невдалеке он услышал стон! А затем хриплые всхлипывания! И каким-то чувством, по-другому он бы не смог узнать, он понял — это был детский плач.

Сергей заорал что есть мочи: «Пацаныыы! Пацаны, это я, Сергей!».

После недолгой паузы он услышал плач и возгласы ребят. Из глубины с разных сторон стали слышны хриплые ослабленные голоса ребятишек, с которыми когда-то, «очень давно», он пошел в мирный поход, взяв на себя ответственность за их жизни.

Лязгнули засовы, заскрипели петли подвальных дверей, из глубины коридоров появились отблески факелов. Одну за другой открывали двери тюремных помещений, и от первых вскриков ребятишек у Сергея по спине прошел холод, он лихорадочно стал дергать металлические прутья и бешеным криком звать охрану, чтобы вместе с ними забрали и его. Ему открыли и пинком огромного сапога ударили в живот. Пока Сергей ловил ртом воздух, его ловко развернули и влили ему в рот какую-то жидкость, от которой у Сергея потемнело в глазах, болью скрутило желудок. Он кашлял в надежде выплюнуть яд, но вместо этого погрузился в оцепенение, его тело скрутило судорогой, а через минуту все прошло. Прошла боль, и он услышал рычащие звуки, но в них он обнаружил понятные слова.

— Очнулся, щенок? Идем, боги будут говорить с тобой, возможно, ты увидишь рассвет Харма, — это ему говорил огромный кабан, держа его за шею. — Малец, ты не будешь дергаться, если я тебя отпущу?

— Нет, — Сергей покрутил головой, оглядывая новое помещение. С четырех сторон в просторной комнате горели факелы, в проеме двери стоял еще один кабан, держа в руках оружие и веревку. Его связали, туго обмотали вокруг тела до колен, оставив свободными лишь голову и часть ног, для того чтобы он мог передвигаться. Его повели наружу, длинные коридоры, лестницы, переходы казались нескончаемыми, несколько раз он падал, его рывком поднимали и вели дальше, и, уже подходя к очередному проходу, Сергей увидел свет. Они подошли к выходу. Это был сиреневый отсвет на черном небе зарождающейся зари. За нагромождением нелепых кубических зданий поднималось что-то зловещее, фиолетовое, огромное. Они еще некоторое время стояли. Кабаны как свежий воздух вдыхали этот сиреневый свет, их мохнатые пятаки подрагивали, маленькие глазки щурились от умиления.

Наконец главный их окликнул, разбудив от созерцания зари, и указал на площадь внизу.

Очень крутая каменная лестница спускалась к черному постаменту, у основания которого на коленях, склонившись, ожидали чего-то трое ребят.

У Сергея комок встал в горле. Где-то он видел эту сцену, в каком-то кино. Примерно так выглядели площади, где кого-то казнили… Казнили?!

Сергей задергался, пытаясь ослабить веревки, но кабан, который был ближе, не обращая внимания на его попытки, ухватил его за плечи и закинул на свое плечо, крепко обхватив его ноги. Они быстро зашагали вниз к постаменту, и уже через минуту его как куль бросили рядом с ребятами.

Когда Сергей, не обращая внимания на боль, развернулся в сторону ребят, он издал такой крик, или это больше напоминало вой раненого волка, что ребята испуганно отшатнулись! Сергей орал вверх и в стороны, вертя головой, дергаясь:

— Кто?! За что?! Пацаныыыы!

У ребят вместо глаз чернели обожженные проемы. Они были обриты, и по всей голове и на лице были вытатуированы какие-то геометрические рисунки.

Сергея оглушили ударом, и очнулся он уже привязанным на столбе, глядя на прикованных на постаменте ребят. Их из какого-то мешка посыпали кабаны каким-то мерцающим, искрящимся порошком.

За всем этим невозмутимо наблюдали несколько тощих, хорошо одетых темноволосых парней.

Фиолетовое огромное «светило» уже почти вышло из-за зданий на горизонте. И стало понятно, откуда исходил такой свет. Два диска, как восходящие луны, из-за огромного фиолетового гиганта светили, обрамляя черноту.

Всю площадь занимали абсолютно одинаковые, примерно одного возраста, отливающие чернотой и блеском, с белыми воротниками рубашек, на вид равнодушные темноволосые мужчины. Кабаны, волколюди занимали все пространство сзади, чуть на расстоянии, заполняя все улицы и проулки.

Сергей понял — здесь творят какой-то немыслимый ритуал. Он тихо рычал, наполняясь злобой и суровой решительностью.

В течение всех последующих событий он ни разу не изменился в лице, не поменял тональность звука, ни на секунду не снизил напряжение во всем теле. Он всем сердцем наблюдал, впитывал все, что происходило, мечтая о последующей собственной смерти, для того чтобы начать действовать. Каждую клетку своего тела, каждую мысль он наполнял местью, силой убивать! Теперь он выбрал себе имя — «Уничтожитель»! Каждый удар сердца твердил как мантру: «Я уничтожу весь ваш гребаный мир!».

Когда вместе с ребятишками кабаны засыпали весь квадрат постамента, все — и кабаны, и темноволосые — сошли с него, и, пока фиолетовое светило не вышло полностью, все стояли молча, замерев.

Затем один из темноволосых поднял руку и что-то тихо произнес. По толпе кабанов прошел ропот, и сначала медленно, затем громко, а через некоторое время все пространство города, как удары, заполнило скандирование: «Харм! Харм! Харм!»

Темноволосый, тот, кто поднял руку, направил в сторону постамента ладонь, и в ней медленно разгорелся искрящийся сгусток голубого огня и, оторвавшись он, медленно полетел к рассыпанному искрящемуся порошку.

Фиолетовый с голубым огонь разгорался медленно, но уверенно. Когда он добрался до ребят, их крик перекрыл скандирование, но ненадолго, скандирующие в неистовстве орали громче и громче! Фиолетовые струйки дыма заполняли все пространство над квадратным постаментом, но при этом не выходя за невидимую кубическую грань.

Когда фиолетовый дым заполнил кубическую форму, внутри вспыхнул белый свет и стал заполнять все внутреннее пространство, как будто выжигая темноту. На какое-то время воздух в кубе стал прозрачным, и на поверхности постамента ровными рядами стояли около пятидесяти темноволосых тощих мужчин в серых балахонах, а сзади в метре от их группы стоял светловолосый, в белом балахоне, голубоглазый человек с безмятежной улыбкой на лице.

Когда воздух в кубе стал абсолютно прозрачен, мужчина в белом балахоне взмахнул рукой, вспыхнул ярким ослепительным светом и через секунду исчез.

На постаменте, озираясь и всматриваясь в окружающее, остались темноволосые в белых балахонах. К ним взошел одетый в черное очередной безэмоциональный брюнет и по очереди стал дотрагиваться до каждого из людей в балахонах. После его прикосновения балахоны на темноволосых стали тлеть, быстро распределяясь по всему телу и меняя облик с невзрачного на черные лаконичные костюмы, приглаженные прически и черные лаковые туфли.

Когда превращение заканчивалось, очередные брюнеты, оглядев свой новый прикид, спокойно спускались с постамента, иногда едва взглянув в сторону столба, на котором, скрипя зубами, вглядываясь в каждого, висел Сергей.

Действие постепенно заканчивалось. Фиолетовое светило поднялось и зловеще зависло над городом. Брюнеты, кабаны и волки расходились в разные стороны, на Сергея никто не обращал внимания.

Провисев на столбе около суток, Сергей умер, возродившись в знакомом болоте. Но теперь он все видел и видел далеко вокруг. Он спокойно размялся, покачал головой и, не чувствуя холода, голый, спокойно зашагал в сторону возвышающегося на горизонте города.

 

19

Вначале Сергей все внимание свое обратил на вооружение, одежду и маскировку.

Первыми жертвами для себя он выбрал кабанов. Они хоть и огромные и сильные, но менее поворотливые и в меру туповатые в сравнении с волками. Их поселение он нашел слева от города километрах в десяти.

Сергей наблюдал за мелкой междоусобицей среди разных племен, как он понял, кабанов. После очередного замеса, примерно десять на десять кабаньих группировок, он пробрался на поле боя ночью и собрал то, что осталось, — мачете, ножи, части одежды и брони.

На точке возрождения он откопал окопчик с блиндажом-землянкой и устроил там что-то типа лежбища, накрыв все ветками и болотной тиной. Так как фиолетовое светило больше не заходило с тех пор, спал он, только когда очень хотелось.

Сергей долго изучал все повадки кабанов, их мироустройство и политический строй. Несколько раз он убивал пьяных кабанов, возвращавшихся из их местной пивной или уснувших где-то между пивной и домом. Он регулярно вырезал молодняк, беззаботно пасшийся в их огородах.

Всего лишь раз его пытались отловить кабаны, обнаружившие его. Но Сергей, наученный горьким опытом, быстро делал себе харакири специально приготовленным ножом и опять некоторое время отлеживался у себя в землянке.

Постепенно вникнув в мир кабанов, Сергей стал устраивать диверсии таким образом, чтобы кабаны воспринимали его действия за агрессию чужого племени, стравливая тех или других.

Поджоги, убийства кабаньей мелкоты, отравление вина и высадка в поселениях враждебных деревьев-убийц. Этот список диверсий все рос и рос, пока кабаны не стали подозревать, что все эти свалившиеся на них беды — чьих-то рук дело. Причем явно не кабаньих рук.

Сначала в кабанье поселение приехал на драконе какой-то разряженный волк с посохом, нюхая округу и разглядывая очередную западню Сергея. Затем в поселении появился брюнет. Он только тронул кровь мелкого поросенка, облизнул ее и сразу стал взглядом искать кого-то, остановившись на направлении, в котором прятался Сергей. Он за бугром с кустарником и уж на таком расстоянии точно не был виден, но, похоже, он все же в своих выводах ошибся. Он успел заметить, как брюнет исчез и после дуновения ветерка оказался прямо возле Сергея. Зря Сергей наивно надеялся убить брюнета в поединке. Сергей даже не успел взмахнуть ножом, когда с болью он осознал, что он за доли секунды лишился обеих рук и ног и теперь беспомощным обрубком смотрел на брюнета, внимательно его разглядывающего.

Кабаны, пыхтя и отдуваясь, прибежали лишь через пару минут. Они подняли окровавленного Сергея и приблизили его лицо, к лицу брюнета, это было их роковой ошибкой.

Когда две пары глаз встретились, Сергей плюнул тому в лицо, надеясь на его реакцию! И она не заставила себя ждать — Сергей умер сразу, даже не поняв, от чего. «Наверное, — иронично думал он, — ему отрубили голову, быстро и безболезненно. Есть над чем подумать, развивая планомерное уничтожение всех на этой гребаной планете». Других мыслей у Сергея и не было, он их даже не находил в бесконечной жажде мести.

Сергей вырыл несколько укрытий на некотором отдалении от города и отправился в путешествие. Он пытался понять, как устроен этот мир, какие слабые места в этом аду, что может противопоставить человек этой силе?

Два года он мучил и стравливал кабанов и волков, змей, рептилий, растений. Он стал коварен и умён, выучил языки кабанов и волков, преуспел в разжигании вражды и уничтожении соседей в межрасовых войнах, но его целенаправленные действия не остались незамеченными. Его стали планомерно искать, и теперь он нужен был только живым.

Дважды его ловили, но Сергей был готов к этому, убив себя отравленным шипом, но третий раз был последним.

Его обнаружили очень близко к месту перерождения три волка. Когда Сергей, в очередной раз умерев, упал на дно своей скрытой траншеи, его нашли по запаху. Двух волков после шести смертей Сергею удалось убить голыми руками, но последний волк понял, что таким образом этот человек, умерев раз двадцать, убьёт ещё пару волков. Волк не стал ждать очередного возрождения Сергея — он побежал за подкреплением.

Ещё дней двадцать Сергей скрывался в окрестностях города и близлежащих деревень, но конец был близок и страшен.

Когда он опять умер от стрелы волка, обнаружившего его в попытке утащить оружие из одной из волчьих палаток, возрождение было долгим и болезненным. Метров семь он летел на дно глубокого колодца, закрытого железной решёткой, а после его падения вверху он увидел очертания волка, закрывающего и без того тусклый свет…

Ещё дважды ему удалось сбежать из, казалось бы, безнадежной ситуации. Подкоп в течение месяца дал результат. Сергею не жалко было рук, он привык и не чувствовал больше боли, он легко стачивал кожу до костей и рыл костяшками рук узкий лаз.

Ему больше не давали возможность спокойно рыть, его постоянно караулил кто-то из волков или кабанов. А через пару месяцев в яму заглянул брюнет. Он минуту смотрел на Сергея и исчез, а через день над ямой началось строительство. Сверху стучали, пилили, строгали. Ругались и горланили кабаны, рычали волки. Вся кутерьма продолжалась около пяти месяцев, его яму выложили округлыми валунами, а верхнюю решётку накрыли деревянным помостом, оставив небольшую дырку.

Ещё пару месяцев наверху что-то происходило, но не столь интенсивно, как в первые месяцы строительства, а затем Сергей услышал какое-то подобие музыки. Мерзкую какофонию звуков издавали многочисленные дудки и рожки, и Сергей даже порадовался маленькой дырке вверху, пока он не понял прямое назначение этой дырки.

Испражнения и моча лились и сыпались в яму весь вечер, а затем и всю неделю, и весь месяц, и весь год. Сергей умирал в фекалиях и возрождался в них, так продолжалось долго. Постепенно он забыл, что он Сергей, он забыл, что он человек, он не забыл лишь злобу и жажду убивать. Это в нем росло, и однажды в его мире появилась колония агрессивных бактерий, поглощающих все живое. Существо признало бактерий как родственную субстанцию. Через пару лет, а может, и больше колония и существо срослись и объединили свои возможности и силы. Они научились поглощать всю органику и всех насекомых, изменяясь и перевоплощаясь во все более странное и агрессивное существо, наделенное безграничной злобой и рациональным разумом.

В один из бесконечных дней случайное насекомое, жук, упав в яму, испачкавшись в фекалиях, успел взлететь и запутаться в волосатой заднице пьяного кабана. Удар по обнаруженному на заднице жуку был фатален для обоих. В царапину, оставленную от панциря жука, попала часть перевоплощенной колонии.

Жажда жизни, убийства и мести, размножения ускорила процесс поглощения живого кабана. Его уничтожили за пару часов, а затем процесс усовершенствовался и в дальнейшем достиг нескольких минут, превращая огромную тушу кабана в живую фекальную движущуюся массу.

Все шло впрок, все накопленные знания любой разумной сущности собирались и систематизировались. В результате рассудок огромного фекалоида наполнился ещё и жаждой власти.

Планета была захвачена за несколько лет. Все части фекалоида могли свободно общаться, прятаться, выжидать, а затем вновь возрождаться и продолжать убивать с новой силой, осваивая новый опыт взаимного уничтожения. Все способы и знания, которые пытались использовать брюнеты против фекалоида, были лишь жалкой передышкой. Ни огонь, ни магия, ни переселение не спасали от нашествия разумной гнили. Всех существ на Харме инициировали купанием в фекальных колодцах. Всех, кроме пока ещё умеющих очищаться магическим огнём, быстро передвигающихся брюнетов. Но и это продлилось недолго.

Брюнеты сдались и отправили к фекалоиду парламентеров. Они предложили фекалоиду захватить ещё одну планету, организовав на неё портал.

Фекалоид, одержимый жаждой власти, а брюнеты — жаждой выжить, сразу объединились, но с полным подчинением последних этому вонючему уроду. Когда фекалоиду объяснили основные признаки, описание жителей потенциальной планеты для захвата, его нетерпение достигло яростного рвения.

Очередной рассвет на Харме встречали как праздник, соблюдая всю возможную конспирацию. Когда портал открылся, вновь прибывшие на Харм не увидели никаких признаков опасности или тревоги. Все было как обычно, и лишь маленькая муха, заползшая за шиворот балахона человеку в белом, была той огромной бедой для Аттума и великим приключением для землян.

* * *

Клим сидел возле куба наставников и кидал в него камни, насвистывая какую-то веселую мелодию. Рядом беззвучно на край камня сел наставник, прислушиваясь к мелодии. Он, так же как Клим, подкинул камень вверх и с помощью свиста раздробил его в воздухе, осыпав обоих пылью и мелкими осколками.

— Ты меня ищешь? — Клим обернулся и, улыбнувшись, подкинул очередной камень, и таким же свистом закрутил его в воздухе, и направил его в наставника. Камень, недолетев до него, ударился о невидимую преграду и рассыпался пылью.

— Расскажи мне, добрый молодец, кто тебе давал право из нашего земного человека делать мерзкого монстра? Это что, та самая ваша пресловутая доброта? Что ещё я о вас, «добрых людях», не знаю? Теперь ты предлагаешь нам, людям, убить нашего парня, которого вы, праведники, превратили в монстра?

— Поверь, мы тоже узнали это примерно тогда же, когда и ты. Эри, дочь Григория, размотала клубок истории, как вы это говорите. Все гораздо сложнее. Ты уже знаешь, что так называемые брюнеты — это наши антиподы-аттумиане, рождённые с очень низкой вибрацией разрушения, жаждой власти, отрицательных мыслей. Наша планета и проще, и одновременно сложнее вашей. Вы, люди, находитесь на острие бытия. Вы культивируете самый разнообразный опыт, окутанные бесконечным количеством эгрегоров, невидимых наставников и дестабилизирующих структур других планов реальности, прямо или косвенно влияющих на все ваши жизненные аспекты. Аттум свободен от существ другого слоя реальности. Это ведь именно вы, земляне, сумели изменить этот порядок, вытащив ваших примитивных существ, таких как сатиры с нимфами, и их пресмыкающихся рабов. Мы жили проще, наши сущности отдыхают на Аттуме, создавая положительный опыт сосуществования многих разумных рас. Здесь до вас вообще не было существ с низкой вибрацией. Все существа, кроме человеческой расы, автоматически сортировались ещё на тонком плане, определяясь, где им возрождаться — здесь или на Харме. С человеческой расой сложнее, нам приходилось создавать сложный переход для совершеннолетних, двадцатилетних, как вы их зовете, «брюнетов». До этого возраста мы давали возможность выбора в повышении вибраций, оставшихся переправляли на Харм. Но в тот раз все пошло не так. Создавая более низкие вибрации, брюнеты нащупали планету со сходными параметрами и возможностью разово построить портал на Землю для захвата высоко вибрационных сущностей для последующего принесения их в жертву. Земля отпустила данные сущности, в том числе и будущего императора, с учетом известного кармического результата приближенных реальностей к более худшему исходу для жертв.

— Более худшему исходу? Хуже, чем сгореть заживо?

— Если ты готов к получению через меня мыслеформ последующих событий, произошедших с детьми и Сергеем в случае, если бы монстры-исполнители не перенесли их на Харм, да, Сергей, так его звали до того, как он стал императором на Харме и одновременно на Аттуме, то я передам тебе все, что знаю. Сейчас его вибрации ниже самых низких в обоих мирах. Я должен тебя предупредить: эта жестокость, которая была бы на Земле с детьми, по вашим понятиям гораздо хуже. Там, на Земле, ваши преступники…

— Молчи, я вижу, — Клим уставился куда-то в точку перед собой, его зрачки расширились, по его щекам градом катились слезы. Он дрожащим голосом просипел — Матушка, как же ты родишь такое? Зачем? Как мне жить с этим? — он упал и зарыдал в голос, с волчьим воем…

Наставник молча направил на Клима открытую ладонь. Клим затих и уснул.

— Сейчас ты встретишься с ними, они почти на самой высокой вибрации, вы их зовёте ангелами.

 

Эпилог

Клим сидел на камне возле императора. В паре метров от него, сзади, в розовом коконе, стояли Гриха, Тиша, Милана, Эри, Егор. Когда Клим закончил свой долгий рассказ, он добавил только одно:

— Пора домой, Серёжа, ты ей нужен, Земле, а мне пора взять ученика.

На огромном, нависшем над Климом монстре стала постепенно сереть бугристая, пузырящаяся и истекающая зловонием кожа. Она сохла на глазах, превращаясь в лохмотья пепла. Внезапный ветер, как старые осенние листья с дерева, срывал невесомые куски и уносил в безжизненную степь. Когда улетели последние остатки пепла, на месте, где ещё минуту назад возвышалась туша монстра, остался стоять смуглый, лысый, голый человек. Он оглядел себя, отряхнулся, внимательно оглядел всех, кто стоял за Климом, развернулся к рою чёрных мух, закрывших небо, направил в их сторону руки, испустив волну, колыхнувшую воздух, развернулся. Мухи падали как чёрный дождь, превращаясь в пепел, покрывающий все вокруг.

Сергей подошёл к кокону, поднёс открытые ладони, потрогал его и с небольшим напряжением вошёл. Он долго рассматривал каждого человека. Милана порывисто подошла к нему и обняла, к ней присоединилась Эри, за ней Гриха, Егор, Клим, Тиша. Они стояли, передавая ему собственные вибрации любви, спокойствия и силу. Когда они постепенно с радостью, усталостью отпустили объятия, перед ними стоял Сергей, новый, с сияющими голубыми глазами, впитывая цвет, звуки, запахи, он улыбнулся и подошел к Климу, склонил голову.

— Я готов, учитель.