Однажды в холодный день мать послала Филю в магазин за солью. Пока зайчонок бегал за покупкой, он сильно продрог. Пришлось завернуть по дороге к Гномычу. Обогреться.

Гном Гномыч тотчас же усадил Филю к печке, угостил чаем с ягодами шиповника.

— Хорошо! — признался довольный Филя. — А то у меня уши ну прямо окоченели на ветру.

— Такой ветрище лучше всего сидя дома слушать, — кивая головой, подтвердил хозяин. — А ежели по совести, я и дома не люблю слушать, как он у меня там в трубе завывает.

— А вот я люблю! — закричал Изюмка. — Пищит будто волк, когда ему хвост прищемят!

Филя Зайчик, услышав о волке, весь задрожал. А Изюмка — тот, наоборот, к Гномычу приставать начал: расскажи да расскажи про волков.

Гномыч — недаром он когда-то раньше пугалом работал, птиц с огорода прогонял — много всяких страшных историй знал. В конце концов согласился старик: начал серого волка представлять, как тот зубами щелкает да как волки, в стаю собравшись, по ночам на луну воют. А потом и про черного волка вспомнил — у того глаза зеленые, большие и горят — будто фонари.

Изюмка заслушался, даже рот от удивления раскрыл. А вот бедному Филе от них совсем не по себе стало. И когда Гномыч кончил рассказывать, Филя и говорит:

— Боюсь теперь домой возвращаться.

— Тррус, тррус! — хрюкал Изюмка. — Сумерррков испугался.

— Испугался, — признался Зайчик Филя. — Теперь мне всю дорогу будет казаться, будто за мной черный волк с зелеными глазами крадется.

— Ладно, не дрожи! Так и быть, провожу я тебя домой, — великодушно пообещал Изюмка. — Пошли!

Они взялись за руки и пошли. А через полчаса прибегает Изюмка назад. Запыхавшийся, но веселый.

— Мы с Филей наперегонки бежали! — объяснил он Гномычу. — Ну и домой я тоже… того, бегом, значит. Сам с собой играл, будто я за черным волком гонюсь.

Ладно, — сказал Гномыч. — Ты лучше отдышись. Устал, наверно, бегаючи?

— Да что ты! — хрюкнул Изюмка. — Я никогда не устаю.

Ну, тут вскоре совсем завечерело. Гномыч и говорит Изюмке:

— Сходи-ка, братец, хвороста охапку принеси. Там за домом сухой хворост лежит. Да побыстрее, а то огонь в печке вот-вот погаснет.

Но Изюмка развалился на своей соломенной лежанке, охает и похрюкивает жалобно:

— Ох, устал! Все косточки ноют. Пошевелиться больно.

— Интересно, — покачал головой Гномыч. — Как наперегонки бегать, косточки не ноют, а как за хворостом идти…

Изюмка задумался: что бы ему такое сказать, чтобы за хворостом не ходить?

— Знаешь, Гномыч, — говорит он. Признаюсь тебе честно: темноты я боюсь. А вдруг там где-нибудь черный волк хоронится?

Гномыч даже захохотал:

— Вот те на! Ты же, когда Филю домой провожал, не боялся?

— Тогда — не боялся, — смутился поросенок. — Но сейчас-то ведь темнее стало! Сейчас волки наверняка уже вокруг дома собрались. Ты же см, Гномыч, знаешь, что в стужу они из леса поближе к домам подбираются. А сейчас как раз очень холодно. Посмотри, вон у нас на оконном стекле какие узоры!

— Холодно, это верно, — подтвердил Гномыч. — Самое время дровец в печку подкинуть. Но раз уж ты волков боишься, не ходи. Не будем сегодня и свеклу варить, винегрет делать…

А на плите в это время свекла варилась в большой кастрюле: Гномыч собирался любимое Изюмкино блюдо делать — винегрет.

Как это не будем? От одной такой мысли Изюмку будто ветром с лежанки сдуло: так быстро он вскочил и за хворостом побежал.

Целый ворох сушняка притащил и печную топку битком набил. А когда свекла уварилась, принялся с нее кожуру счищать. Гномычу даже от сапожных дел отрываться не пришлось.

Изюмка сам все сделал: и свеклу на кусочки порезал, и капустки с картошкой добавил, и постным маслом сверху полил. Потому что он такой: ежели уж одолеет свою лень, то лучшего помощника Гномычу и искать не надо.