В результате массового перераспределения доходов и насильственного передела имущества издержки властной перестройки, сопровождавшей складывание мафиозного государства, сильно обременили экономику, уподобив страну в кризисный период нефтяной диктатуре без нефти . Доходы, обеспечивающие власть и обогащение приемной политической семьи, необходимо добывать из других источников. К числу таких венгерских источников относятся единая налоговая ставка, сокращение расходов на социальную сферу, здравоохранение и образование, контрибуции, наложенные на банки, предприятия сферы услуг и другие сетевые рвнки, а также спорадические грабежи.

В результате введения единой налоговой ставки семьи из выcшего дециля ежегодно экономят почти 500 млрд форинтов дохода. Эти семьи принадлежат к социальному слою, наиболее эффективно влияющему на общественное мнение и защищающему свои интересы. Члены этого слоя, даже если они не загнаны в положение клиентов «Фидес» и не симпатизируют новой власти, на выборах оказываются перед дилеммой: если они проголосуют за противников «Фидес», то содержащееся в оппозиционной программе требование прогрессивного налогообложения лишит их значительных доходов. Когда члены демократической оппозиции с полным правом бичуют антисолидарный характер единой налоговой ставки и подчеркивают незначительность его стимулирующего влияния на экономику, они одновременно укрепляют в бенефициарной группе поощряемый «Фидес» «среднеклассовый» эгоизм и сплоченность. Другие известные из истории автократические режимы (корпоративистско-фашистские и коммунистические) осуществляли перераспределение доходов противоположной направленности, конечно принимая во внимание, что первые добились этого передачей имущества евреев арийцам, а последние – посредством экспроприации собственности и контрибуции, наложенной на крестьян в качестве социалистического первоначального накопления капитала.

Мафиозное государство осуществляет перераспределение доходов в пользу зажиточных социальных групп с помощью налоговых и бюджетных средств, используя не только единую налоговую ставку, но и высокий налог с оборота и сокращение социальных расходов . Это не проявление классического общественного консерватизма, а, как уже упоминалось, отсутствие у приемной политической семьи интереса к не принадлежащим к кругу «домочадцев», вытесненным за его пределы социальным группам, отказ от них. Многие, будучи жертвами налоговой системы, рады и тому, что у них еще есть работа. В этой экономической пирамиде на одного бенефициара приходится три проигравших . Отказ от граждан, лишних с точки зрения центрального силового поля, ведет к углублению социальной пропасти, застою в экономике и тупиковому развитию. Трудно сказать, как долго удастся лидерам мафиозного государства обеспечивать политическую пассивность слоя социальных аутсайдеров, то есть изолировать и демобилизовать с помощью изощренных средств репрессий и промывания мозгов.

Таким образом, внутренними ресурсами, мобилизованными в соответствии с властными нуждами режима, являются, с одной стороны, рекордный для Европы 27-процентный налог с оборота и упомянутые выше особые налоги, а с другой стороны – сокращение расходов. Оба этих канала соответствовали требованиям пропаганды, согласно которым «люди» не должны непосредственно чувствовать ложащиеся на них тяготы: пособия и дотации нужно преподносить как непосредственные дары правительства, в то время как отъем средств – в качестве результата деятельности враждебных сил. Таким образом, или

● на правительство должны работать безличные рыночные механизмы (блгодаря исключительно высокому налогу с оборота), или

● бюджет должен пополняться за счет контрибуций, наложенных на мультинациональные фирмы, которые сталкиваются с воинственной риторикой, а иногда и с санкциями правительства, если пытаются переложить свои тяготы на потребителя, или

● источником перегруппировки средств в рамках медленно развивающейся экономики служит трудно заметное ухудшение услуг крупных распределительных систем (сфер социального и медицинского обслуживания, а также образования).

Беда в том, что эти источники уже не могут быть расширены, а определенные коммунальные услуги оказались на гране развала. К тому же под давлением ЕС некоторые особые налоги пришлось упразднить. В таких случаях наступает время лихорадочных поисков других, хотя бы и менее крупных сумм, однако при этом непроизвольно создаются трудности, мешающие достигнуть коммуникационной цели. Два правительственных замысла неожиданно вызвали активное недовольство общества. Одним из них была попытка изъять 200 млрд форинтов сбережений, накопленных в частных пенсионных кассах, а другим – намерение установить налог на Интернет. Однако первая из этих акций затронула интересы около 60 тыс. граждан из среднего класса, серьезно относящихся к личной ответственности за свою судьбу и до последнего сопротивлявшихся правительственному шантажу, a вторая, налог на Интернет, ударила по интересам массы молодежи, ранее непосредственно не вмешивавшейся в политику, но чувствительно реагирующей на ущемление личной свободы. В итоге правительству удалось добиться того, что в конце 2014 г. на уличные демонстрации протеста выходило иногда по несколько десятков тысяч человек. Конечно, правительство взяло реванш у сопротивлявшихся членов частных пенсионных касс: за отсутствием необходимых распоряжений правительства кассы не смогли начать выплату денег своим членам, достигшим пенсионного возраста. «Это не что иное, как разбой, совершенный правовыми средствами», – сказал представляющий партию социалистов заместитель председателя парламентского комитета по социальным вопросам.

Хотя снижение цен на нефть, а также конвертация валютных кредитов в форинты, сопровождавшаяся ревизией условий кредитов, повысили покупательную способность беднеющих средних слоев населения на несколько сотен миллиардов форинтов и временно увеличили экономический рост, но это не меняет того факта, что за последние 25 лет Венгрия не смогла сократить своего отставания от стран – основателей Евросоюза. Больше того, начинает становиться драматическим и наше отставание от восточноевропейских стран – членов ЕС, особенно в сравнении со стабильно динамичным развитием Польши и Словакии.

 

9.1.1. Aвтократия и автаркия

Адекватной экономической базой автократии должна быть автаркия , так думает и Орбан, ведь в глубине души он не может примириться с тем, что в радиусе его политической власти экономика может функционировать не по диктуемой им логике. Этим и объясняется бесконечный ряд кампаний, посредством которых он хочет приструнить и обложить «данью» идеологически криминализированных игроков экономической сферы. Это одно из реальных препятствий, с которым столкнулся политический поворот, осуществленный с помощью парламентского большинства в две трети мест: правительство может единственным словом добиться повиновения госслужащих, но ни приказами, ни заклинаниями не сможет успокоить волнения на биржах. Институты мирового рынка оказываются сильнее законодательной власти автократа: сколько бы дыр он ни хотел заткнуть с помощью государственного насилия, сколько бы плотин ни воздвигал на пути рыночной логики, рынок пробивает все больше брешей в плотинах внеэкономического принуждения. Если же рынок не желает повиноваться неортодоксальному произволу автократа, то в ход пускаются параноидная теория заговора и сложившаяся на ее эмоциональной почве национально-освободительная борьба, а также все новые и новые средства административного принуждения.

Однако насилие, которое политика совершает над экономикой, как свидетельствует и памятная сталинская попытка построения «социализма в одной стране», имеет ограниченный эффект даже в крупных закрытых режимах. Венгрия в границах, установленных Трианонским договором, окончательно стала органической частью глобализованного рынка. Если руководители коммунистических режимов, закрыв границы, еще могли воспрепятствовать тому, чтобы граждане проголосовали против режима «ногами», то ныне в стране – члене ЕС никакое политическое вмешательство в экономику не может помешать предпринимателям и гражданам страны выразить свой протест вывозом капитала и сбережений за границу и эмиграцией.

Поскольку средства, имеющиеся в распоряжении режима, недостаточны по сравнению с его нуждами, а свобода их расходования сильно ограничена тем, что учреждения имеют фиксированные финансовые обязательства, об экономической самоизоляции не может быть и речи, самое большее можно выставить иголки, уподобившись политическому ежу. Парадоксальным образом свободу, служащую обогащению приемной политической семьи, прежде всего обеспечивают евросоюзные средства , от земельных субсидий сельскому хозяйству до крупных капиталовложений в развитие инфраструктуры. Стремление сделать использование этих средств независимым от соблюдения норм Евросоюза и его контроля неизбежно обостряет конфликт с Брюсселем. Лидеры крупных стран-доноров рано или поздно должны будут столкнуться со щекотливым политическим вопросом, до каких пор их налогоплательщики будут терпеть, что их деньги, вопреки целям евросоюзных субсидий, идут на личное обогащение бенефициаров венгерского мафиозного государства.

 

Постоянные «воинственные» мобилизации и демобилизации, происходящие под знаком национально-освободительной борьбы, имеют последствия не только для Венгрии. Параллельно с существованием венгерской идеологической и экономической пирамиды, на международной арене также имеется политическая пирамида с непрерывным повышением ставок, которую, пользуясь выражением Миклоша Харасти, можно охарактеризовать как «плавание в западной лодке с восточным ветром». Если во внутренней политике национально-освободительная борьба означает холодную гражданскую войну с целью покорения граждан собственной страны, то во внешней политике под вывеской национально-освободительной борьбы исполняется своеобразный «танец павлина» в пограничье между трансатлантической и восточной ориентацией. Исполняя внешнеполитический танец павлина, Венгрия в своих отношениях с ЕС, как сказал Виктор Орбан, «должна в рамках очень сложного ряда тактических шагов смешивать элементы согласия, договоренности, несогласия и сопротивления».Одной из фигур этого танца являются заявления типа «Нам не могут диктовать ни Брюссель, ни Москва» и «Мы не станем колонией, венгры не будут жить под диктатом иностранцев», a другой фигурой – выражения преданности Евросоюзу, например: «Конечно, нет сомнений в том, что нашим главным партнером остается сообщество стран, принадлежащих к Евросоюзу». Танец павлина нацелен на достижение политического равновесия, которое позволило бы выдаивать из Евросоюза средства таким образом, чтобы при этом приемная политическая семья могла свободно использовать их в своих частных интересах и для поддержания мафиозного государства.

Таким образом, наши связи с Евросоюзом одновременно становятся и вопросом идентичности: каково соотношение венгерской и европейской идентичности для отдельн взятого гражданина? Если исключительной, перечеркивающей все прочие ценности является первая идентичность, то Евросоюз для нас – лишь объект паразитирования, из которого нужно выжать все, что возможно, а взамен дать лишь столько, сколько необходимо. Это и есть политика «Фидес», неприкрыто ставящая «национальные интересы» выше всех ценностных соображений. Это – своеобразный кодекс воровской чести , согласно которому данное слово, моральные обязанности считаются действительными только в отношении нации, приемной политической семьи. Все остальные – не мы, другие, чужие, поэтому из всех ситуаций нужно извлекать максимальную пользу для себя. В этом помогает «венгерское хитроумие», раз уж нет сил на большее. Лес флагов, который образует сценический фон выступлений венгерского премьер-министра и в котором даже случайно нельзя заметить ни одного флага Евросоюза, ясно показывает позицию правящих ныне политических сил по вопросу идентичности.

 

9.2.1. Дилеммы Евросоюза

Постепенно Евросоюзу стало ясно, что его геополитические цели не могут быть достигнуты на базе одной только общности ценностных ориентиров, что неизбежно приведет к возникновению долговременной буферной зоны внутри ЕС, но более или менее вне еврозоны. В отношении входящих в эту зону стран, самым различным образом нарушающих нормы либеральной демократии, приходится закрывать глаза на восточные особенности отправления власти в этих странах. ЕС намеревался достичь своих геополитических целей предоставлением субсидий буферным государствам внутри Евросоюза, а также долговременным принятием к сведению ранее лишь иногда допускавшегося дефицита демократии. Однако вызывающая агрессивность режима Орбана, который открыто провозгласил строительство нелиберального государства и своей политикой открытости на Восток создал угрозу международной безопасности, затруднила положение ЕС. Орбан загнал западные демократии в такое положение, когда они должны смотреть на него не как на изредка ошибающегося политика, а как на решительного противника либеральной демократии.

Венгерской особенностью в системе власти Орбана является то, что осуществляемая им перестройка осуществляется внутри Евросоюза и Венгрия двигается back to the future, от либеральной демократии назад, к полнокровному автократическому режиму. Даже внешние политические и экономические преграды складывания и консолидации мафиозного государства – Евросоюз и укорененность в мировой экономике – не могут принудить к изменению политического курса автократическое руководство, для которого мораль и демократические ценности не являются препятствиями в стремлении к концентрации власти и наращиванию богатства приемной политической семьи. Самоограничение не было характерно для правления «Фидес» уже и в 1998–2002 гг., только в то время отсутствие конституционного большинства в две трети парламентских мест не позволило ему показать свою истинную природу.

В то же время Евросоюз не может, да и не хочет вмешиваться в венгерские дела на уровне повседневной политики. Он усиливает давление, вызванное антидемократическими шагами венгерского правительства, однако при этом видно, насколько ограниченны средства, которыми Евросоюз пытается достичь восстановления демократических норм. Он вынужден вести дискуссии по отдельным вопросам, но в то же время практически не имеет легитимной возможности сделать объектом критики весь автократический контекст в целом. Евросоюз способен корректировать спорадические, разрозненные нарушения общих ценностных норм скорее с помощью посредничества, убеждения или судебных процессов, но не подготовлен к оказанию противодействия попыткам систематического разрушения либеральной демократии. Он успокаивает себя тем, что те, кто принят в клуб, не станут плевать на пол, во всяком случае не ежеминутно, поэтому у него и нет средств для борьбы с этими новыми привычками. В свою очередь, «Фидес», не смущаясь некоторым ущербом для своего престижа, крайне находчиво вносит коррективы, не затрагивающие суть новой системы власти. Венгерский пример проливает свет на недостаток Евросоюза, который заключается в том, что серьезное сообщество не может существовать без общего правового порядка, позволяющего эффективно наказывать за отход от ценностей сообщества. Это ограничивает круг ответных мер Евросоюза даже в случае самых серьезных шагов отдельных правительств, направленных против системы демократических институтов. В то же время ограниченность возможностей политического сообщества создает преграды на пути будущего развития европейского экономического сотрудничества.

Aнтикорру п ционн ы е меры международных организаций главным образом сконцентрированы на, так сказать, повседневных формах коррупции, на борьбе с ее отдельными случаями. Например, критике подвергаются качество и практика проведения конкурсов на госзакупки, поскольку это самая характерная опасность в западных демократиях. Международные организации, вероятно, видят и коррупцию второго типа, связанную с возвышающимися, получающими все большее влияние олигархами из криминального подполья, однако не желают заниматься ею, за исключением явлений международного масштаба, например наркоторговли, нелегальной миграции или проституции. Что же касается третьего, характерного для мафиозного государства типа коррупции, направляемого политиками с помощью неправомерных, внеэкономических средств, то его пока стараются просто не замечать, ведь в противном случае на Венгрию пришлось бы смотреть так же, как на автократические режимы и диктатуры, находящиеся за пределами Евросоюза. Неизвестно, что это – обман чувств или политическое заблуждение, во всяком случае международные организации не видят за деревьями леса, за коррупцией мафиозного государства . У них даже нет для него адекватного языка.

Некоторую фрустрацию у правительств развитых евросоюзных стран, вероятно, вызывает необходимость бессильно наблюдать за тем, как благодаря деятельности мафиозного государства налоги, уплачиваемые гражданами этих стран, увеличивают состояние приемной семьи. «Около 88 % от исчисляемой сотнями миллиардов форинтов стоимости тендеров на госзакупки, выигранных фирмами, входящими в сферу интересов Лайоша Шимички, имеют своим источником евросоюзные проекты. Хотя эта цифра может не отражать точной доли доходов этих фирм за счет средств ЕС, она все же указывает, насколько значительную часть их деятельности составляют проекты, финансируемые Евросоюзом. Еще более велика их доля в деятельности фирм Иштвана Тиборца (зятя Виктора Орбана) и Лёринца Месароша (главы муниципалитета Фелчута), которые также набрали заказов на миллиарды форинтов. Евросоюзные проекты составляют более 94 % общей суммы госзаказов, полученных фирмой ЗАО Elios Innovatív, одним из собственников которой является Тиборц, a у строительной фирмы главы муниципалитета Фелчута ООО Mészáros és Mészáros эта цифра составляет более 99 %».

С 2013 г., под влиянием резких дискуссий о положении в Венгрии, Европейский парламент по крайней мере начал выступать против систематического разрушения политических институтов либеральной демократии. Важнейшим документом в этой связи является доклад Комитета Европейского парламента по вопросам гражданских свобод, правосудия и внутренних дел, подготовленный Руи Таварешем. В этом докладе содержится уже не критика отдельных явлений, а критика режима , а также адресованный Комитету призыв «не только сосредотачивать внимание на отдельных (…) случаях нарушения правовых норм ЕС, но и давать соответствующие ответы на попытки какого-либо из членов ЕС системно изменить свой конституционный строй и правовой порядок, а также конституционную и правовую практику». Применению такого подхода на практике пока мешает медлительность ЕС в области создания институтов и процедур. К тому же, помимо независимых от различных интересов бюрократических препятствий, эффективному ответу на нелиберальные эксперименты мешает и наличие реальных контринтересов: во-первых, «грязная партийная солидарность» (характеризующая как правые, так и левые партии), во-вторых, коалиционные интересы внутри ЕС , в-третьих, стремление к минимализации конфликтов с учетом необходимости защиты экономических интересов в критикуемых странах и, в-четвертых, более масштабные геополитические соображения .

В перспективе ЕС может выбирать из трех возможностей . Первая возможность – оставаться заложником системы мелкого шантажа , при которой высшей правовой нормой становится национальный интерес, a международная, евросоюзная солидарность считается обязательной при любых обстоятельствах. Вторая возможность состоит в том, что ведущие политические и экономические державы ЕС будут двигаться в сторону «двускоростной» Европы , в которой взрослые разрешают неуправляемым детям оставаться в гостиной, но для обсуждения серьезных дел удаляются в комнату для карточной игры по принципу nicht vor dem Kind. Третья возможность – решительный курс на создание федеративной Европы и расширение сферы евросоюзного правотворчества. Однако для этого нужно, чтобы национальная и европейская идентичность европейских граждан были одинаково сильны.

Согласно наиболее вероятному сценарию, противоречие между мечтой об общих ценностных ориентациях и геополитической реальностью может быть разрешено только в системе «двускоростного» Евросоюза. Все политические императивы действуют в этом направлении. Об осознании этой перспективы свидетельствует предложение французского министра экономики Эммануэля Макрона и его немецкого коллеги Зигмара Габриэля, предусматривающее такие экономические реформы, как введение общего бюджета с собственными, евросоюзными доходами и общих регуляторов налогообложения и социального обслуживания; включение программы помощи налоговым должникам в число юридических документов Евросоюза и создание соответствующей монетарной институциональной структуры, а также их изъятие из ведения национальных государств и перевод на уровень Евросоюза. Для этого необходимо создание соответствующей политической институциональной среды с общим парламентом и общими механизмами правотворчества и контроля.

Одной из скоростных зон многоскоростной Европы, которую можно назвать западной, является сама еврозона. Упомянутые посткоммунистические государства, окончательно укорененные в Евросоюзе, либо уже входят в еврозону, либо, независимо от идеологических оттенков их правительств, решительно требуют принятия в нее в течение нескольких лет. В других странах, в том числе и в Венгрии, создается государственная идеология, оправдывающая длительное пребывание вне еврозоны. Стремление к независимости, заложенное в риторике «национально-освободительной борьбы», в действительности является эвфемистическим требованием освобождения от соблюдения норм либеральной демократии. Лидеры этих стран понимают под «Европой наций» свое намерение создать и укрепить автократические режимы. Против этого намерения могут эффективно выступить лишь граждане этих стран, если этого не произойдет или если их выступление будет неудачным, то попытка «национальных автократий» стабилизировать свое положение окажется более или менее успешной. В то же время, исходя из своих геополитических соображений, Евросоюз не может позволить, чтобы территория Российской империи опять простиралась до Лейты, то есть до западной границы Венгрии. Западноевропейская политическая элита, отказавшись от своей первоначальной миссии и романтической мечты, связанной с разрушением Берлинской стены, ныне все чаще вынуждена смотреть на отстающую часть Восточной Европы не как на культурного партнера, а всего лишь как на зону экономического влияния. Ведь в настоящее время восточноевропейские политические элиты стремятся не распространять ценности западной цивилизации, а с помощью национального и социального популизма скорее укреплять в своих странах ценностную структуру восточного типа, соответствующую интересам утверждения и консервации автократической власти этих элит. Последствия не предвещают нам ничего хорошего: место солидарности с Восточной Европой и политики, направленной на ее «подтягивание» к наиболее развитым странам, займет политика простого умиротворения. Странам еврозоны это обойдется гораздо дешевле, а их населению будет гораздо понятнее, чем напрасные стремления к интеграции, на которые в Восточной Европе отвечают такими явлениями, как, например, коррумпированная, Система национального сотрудничества. Другими словами, лидеры развитых стран вместо дорогостоящей консолидации демократии ограничатся требующим минимальных затрат умиротворением полуавтократических режимов в этой буферной зоне.

Миграционный кризис, а также нерешительность и колебания, проявляемые ЕС при его решении, дали Орбану возможность, во-первых, вдохнуть жизнь в сотрудничество вышеградской четверки под знаком критики ЕС и «национально-освободительной борьбы», во-вторых, завоевать признание европейских праворадикальных сил и поддерживающих их кругов, а в-третьих, выступить в роли критика А. Меркель.

 

9.2.2. Открытость на Восток

Венгерская внешняя политика, идущая вразрез с евросоюзными и трансатлантическими обязательствами страны, нацелена на вымаливание легитимации и денежных средств у восточных автократов. Это не что иное, как расширение средствами внешней политики поля маневрирования, то есть автократических амбиций и средств обогащения приемной политической семьи. Да и «зачем подобным Орбану автократам уводить свои страны из Евросоюза, – пишет Аттила Aрa-Koвач, – если в этих буферных зонах они получают возможность “собирать дань с двух империй”: дополнительные ресурсы обеспечиваются им структурными фондами и фондами сплочения ЕС, а также энергетическими соглашениями с российской империей. ЕС оплачивает цивилизованное, приличное политическое поведение и видимость идеалов свободы, а Россия – подчинение восточной системе зависимости. (…) В этом смысле внешняя политика действительно стала продолжением политики внутренней: если во внутренней политике национально-освободительная борьба означала свободу правительственного произвола по отношению к нормам либеральной демократии, то единственной задачей внешнеполитической деятельности стала политическая и материальная защита этой автократической свободы».

Место национальной внешней политики и политики в области внешнеэкономических связей занял семейный бизнес , и этой цели служила и многоэтапная перестройка институциональной базы внешней политики. Ранее внешней политикой руководило Министерство иностранных дел, состоявшее главным образом из профессиональных дипломатов, в то время как внешнеэкономические сношения находилась в ведении Министерства экономики. Однако последовавшее в 2012 г. назначение на пост госсекретаря кабинета премьер-министра по внешней политике и внешнеэкономическим связям Петера Сиярто, бывшего пресс-секретаря партии «Фидес», а позже начальника кабинета Орбана, главы штаба по вопросам прессы, международных сношений и организации, уже свидетельствовало об изменении функции внешней политики. Деятельность Сиярто, непосредственного представителя Крестного отца, главным образом состояла в посещении стран с самыми разными автократическими режимами, от Саудовской Аравии до Азербайджана, от Москвы до Пекина, и налаживании особых дипломатических связей, подчиненных интересам приемной политической семьи. Эта деятельность уже была подчинена не профессиональным требованиям национальной дипломатии, а интересам «семейного бизнеса». А с сентября 2014 г. Сиярто стал не просто особым послом приемной политической семьи, но и министром иностранных дел и внешнеэкономических связей. Однако для этого была необходима гораздо более масштабная, чем это принято при смене правительства, практически полная замена кадров в Министерстве иностранных дел, которое, как и Министерство финансов, располагало контингентом опытных, потомственных специалистов. В данном случае произошла не замена дипломатов прежнего правительства на дипломатов, лояльных к новому правительству, а замена лояльных дипломатов на вассалов-дилетантов. Уже в 2010–2011 гг. наблюдалась невиданная ранее волна чисток дипломатических кадров, когда были уволены или отправлены на пенсию около сорока послов. Однако если до 2014 г. для назначения «было достаточно лояльности к правым или партбилета, подтверждающего членство в “Фидес”, то отныне этого уже мало: стабильные руководящие посты получают лишь те, у кого нет возражений против применения недипломатических средств . (…) В течение года после повторного прихода к власти правительства Орбана на 100 из 112 постов руководителей дипломатических миссий были назначены новые люди, 30 из них были направлены на новую работу из окружения или из сферы интересов “Фидес”».

Из-за нереальности мечтаний о Венгрии как «восточных воротах Европы», «финансовом и логистическом центре Центральной и Восточной Европы» и т. д., а также из-за неудачных попыток заменить кредиты МВФ средствами ближневосточных автократических режимов или Китая политику открытости на Восток пришлось ограничить Россией и двумя-тремя бывшими советскими среднеазиатскими республиками (Aзербайджаном, Казахстаном и Туркменистаном). Укрепление личных контактов между автократами психологически питается и стремлением компенсировать дефицит своей международной легитимации путем взаимного признания: «В вас, сударь, живет демократ». – «Да и в вас, сударь, тоже».

Если же взглянуть на «деловую» сторону этих контактов, то быстро выяснится, что восточная торговля остальных стран Вышеградской четверки, Чехии, Польши и Словакии, даже без всякой открытости на Восток развивается гораздо динамичнее, чем торговля четвертого члена группы, Венгрии. В Венгрии в области торговли увеличивается доля сделок, в которых заинтересована приемная политическая семья. Однако, помимо семейного гешефтмахерства, у венгров, по существу, нет других по-настоящему «заманчивых» товаров, кроме нелояльности к ЕС и НАТО . Конечно, в качестве бонуса к ней можно добавить освобождение осужденного в Венгрии за убийство азербайджанского офицера, которого на родине приняли как героя, или выпуск Венгерской почтой марки, посвященной бывшему генералу КГБ, азербайджанскому автократу, а также мемуаров его сына и автократа-преемника. Немаловажным легитимационным жестом в сторону автократического казахского «авторитарного режима», занимающего 132-е место в составленном компанией Economist Intelligence Unit и включающем 167 стран Индексе демократии, и одновременно недвусмысленным месседжем Брюсселю стало заявление Орбана, сделанное им во время визита в Казахстан: «Мы с большой радостью едем в Казахстан. В Евросоюзе в политическом отношении с нами обращаются как с равноправными партнерами, но по своему происхождению мы там чужие. Когда мы едем в Брюссель, у нас там нет родственников. Зато, приезжая в Казахстан, мы находим там родственников. Достаточно странное чувство, что человек должен ехать на восток, чтобы почувствовать себя дома». Демонстрацией лояльности к Путину и укрепляющим легитимацию жестом в его сторону можно считать прозвучавшую в разгар российско-украинского конфликта венгерскую критику западных санкций как неэффективных и не способствующих разрешению конфликта, а также освобождение Путина из дипломатического карантина и его более чем сердечный прием в Будапеште в феврале 2015 г.

Однако настоящую опасность представляет то, что, ведя «национально-освободительную борьбу» против Брюсселя, венгерское правительство в то же время становится покорным средством наступательной энергетической политики Москвы, нацеленной на расширение российского влияния: причем зависимость Венгрии от восточных энергоносителей не только не сокращается, но еще усугубляется. Как же функционирует Бермудский треугольник газ – нефть – атомная энергия, в котором исчезает свобода действий затронутых стран, зато проявляется личная заинтересованность правящей элиты?

Правительство:

● выступило за расширение АЭС в Пакше, которое специалисты не считают совершенно необходимым. Подавляющая часть расходов по проекту, 10 млрд евро, будет предоставлена в виде кредита российской стороной. Документы этой сделки были засекречены на 30 лет. И это не случайно, так как из нескольких «просочившихся» в прессу документов «стало очевидным, – пишет в своем блоге депутат Европарламента Бенедек Явор [278] , – что эти подготовительные материалы отчасти недопустимо низкого качества, не затрагивают даже самых элементарных вопросов, а то, что в них содержится, свидетельствует о том, что Пакш будет иметь катастрофические последствия как для отечественной энергосистемы, так и для доходности Пакша и теплового баланса Дуная». Согласно оценкам, примерно 40 % затрат пойдет на строительную деятельность, заказ на которую будет размещен без тендера и послужит обогащению приемной политической семьи. В конце 2015 г. Европейская комиссия все же решила принять меры по поводу этого огромного проекта и «начала расследование в связи с расширением атомной электростанции в Пакше, подозревая Венгрию в нарушении законодательства ЕС, касающегося правил госзакупок. И даже не это расследование, связанное с госзакупками, является самым важным. Это лишь одно из трех расследований, которые ведутся в Брюсселе по поводу расширения атомной электростанции в Пакше. Предметом особых разбирательств являются вопрос государственных субсидий, а также вопросы соблюдения энергетических правил ЕС» [279] . Европейская комиссия призвала венгерское правительство приостановить дальнейшие госсзакупки, связанные с проектом, хотя это не накладывает на правительство никаких юридических обязательств;

● вразрез с мнением ЕС настойчиво поддерживало проект газопровода «Южный поток» до того момента, когда от него отказалась Россия. Принятый в октябре 2014 г. Lex «Южный поток» (который разрешил строительство газопровода газопромышленным компаниям, не располагающим разрешением на эксплуатацию газотранспортной системы) обеспечил возможность осуществления этого проекта даже в случае отрицательного отношения к нему со стороны ЕС или других международных организаций [280] ;

● купило фирмы, владеющие газохранилищами E.ON, по цене, которая не может быть оправдана рыночной логикой. В то же время на повестке дня может оказаться проект продажи части мощностей венгерских газохранилищ (см. транзитное огосударствление или огосударствление bagrain chip), что «означает не что иное, чем продажу Венгрией купленных у немецкой компании E.ON газохранилищ российской энергетической компании “Газпром”, так как в настоящее время другие фирмы не интересуются приобретением подобных объектов в Европе» [281] ;

● с 2011 г. государственное Венгерское предприятие по снабжению электроэнергией (MVM) заключило несколько договоров с компанией MET Holding AG , отчасти находящейся во владении офшорных фирм. Модель выкачивания денег, организованного из центра при участии парламента, правительства, крупной государственной фирмы и частной компании с офшорными связями, вкратце выглядит так [282] :

– Государство в рамках акции по снижению платы за коммунальные услуги поручило фирме MVM найти доступ к значительной части мощности газопровода, идущего через австрийско-венгерскую границу (речь идет о ввозе сначала 2,2 млрд, а позже – 2,9 млрд кубометров газа). Не имея таких полномочий от государства, газоторговые компании вынуждены были бы участвовать в торгах за право пользования газопроводом.

– Газопровод важен потому, что со стороны Австрии в Венгрию можно ввезти более дешевый газ, чем с востока. Фирма MVM покупала на австрийской стороне границы дешевый газ компании MET, перекачивала его по приграничному газопроводу на венгерскую сторону и в тот же день тут же продавала обратно компании MET, которая свободно реализовывала его на рынке.

– В результате на возможности, предоставленной государством фирме MVM, зарабатывала не государственная фирма, а MET, к тому же не уменьшилась и сумма платежей населения за коммунальные услуги. Если государственной фирме MVM газоторговля принесла в 2012 г. полмиллиарда убытков, то собственники MET (среди которых можно найти несколько известных олигархов, которые опосредованно, но не через Шимичку связаны с Орбаном) получили от фирмы дивиденды на сумму 55 млрд форинтов [283] . Особое значение этой операции в том, что это независимое от деловых интересов Шимички «первоначальное накопление капитала» заложило материальную базу для серии акций по «разжалованию», оттеснению Шимички на задний план после 2014 г.

Согласно обзору, составленному информационным сайтом Index, на основании представляющих общественный интерес документов, полученных к июню 2015 г. судебным путем, неясно:

● почему государство не распределило мощности на аукционе и почему поставщиков, партнеров для MVM позже искали не с помощью открытых тендеров;

● почему государственной фирме было дано поручение, с которым она, по собственному признанию, не могла справиться самостоятельно;

● почему MVM Partner заключила договор с офшорной компанией MET, не зная, кто является ее настоящими собственниками;

● почему фирма MET International AG (METI) продавала MVM газ по ценам, превышавшим биржевые, а также сопоставимые цены конкурентов;

● если у фирмы MVM Partner были более дешевые источники газа, чем METI, то почему она покупала наибольшее количество газа именно у METI;

● почему для собственных нужд, вне рамок крупного бизнеса, фирма MVM Partner получала от METI газ по более низкой цене;

● почему бывали случаи, когда MVM продавала фирме MET газ по цене ниже той, по которой покупала его у METI.

Из документов о приобретении еще 1 млрд кубометров газа, обнародованных по решению суда, выяснилось, что «в 2011–2014 гг. MVM покупало газ в Западной Европе и без посредничества MET, причем по цене ниже той, по которой ввозила газ MET».

В данном случае цели национальной экономики были перечеркнуты стремлением к овладению средствами, которые можно тратить без контроля со стороны общества, к краткосрочной и долгосрочной эксплуатации «денежных насосов». А цена, которую платит за это полипбюро, в действительности отчасти оплачивается из бюджета, то есть на средства налогоплательщиков, а отчасти она имеет политическую природу. Визит председателя правления «Газпрома» «Алексея Миллера 22 сентября 2014 г. запомнится надолго. После состоявшихся в понедельник переговоров, в четверг вечером, представители газотранспортного предприятия MOL неожиданно заявили о прекращении поставок природного газа на Украину, причем это произошло перед трехсторонней встречей на высшем уровне представителей ЕС, России и Украины в Берлине, то есть, по мнению нашего источника в дипломатических кругах, даже преднамеренно нельзя было бы лучше создать впечатление, что мы играем по нотам Москвы. Как сказал один из наших источников, похожее впечатление произвело бы, если бы Венгрия захотела использовать построенный при поддержке ЕС словацко-венгерский интерконнектор (то есть оборудование, позволяющее передавать газ в обоих направлениях) для обеспечения “Газпрому” более благоприятных позиций в ЕС».

«“Газпром”, “Роснефть” и “Росатом” – это не обычные крупные предприятия, располагающие лишь экономическими интересами, но и поддерживаемые секретными службами орудия осуществления российских имперских интересов и расширения возрождающегося российского имперского влияния. Они гармонично вписываются в эту картину мира: их цель не просто “погоня за прибылью”, но и служение национальным интересам. При этом почти само собой разумеется, что они достигают этой цели путем коррупционного соблюдения частных интересов. Хотя нужно знать, что осуществляемое посредством энергетического сектора коррумпирование российской стороной политической элиты стран, которые она желает привлечь в свою зону влияния, не исключительно венгерское явление. Венгрия, Чехия и Словакия за последние годы стали троянским конем России в Евросоюзе».

Намерение добыть для страны роль самого веселого барака «Газпрома» может обещать некоторый успех лишь в случае мирного сосуществования конкурирующих блоков великих держав. Однако в условиях холодной войны это роковая стратегия. Если во время мирного сосуществования она может быть стилизована под выполнение роли некоего соединительного моста, то во время холодной войны она превращается деятельность двойного агента, который не пользуется доверием ни у одной из сторон. К тому же, в то время как с точки зрения одной стороны эта стратегия означает измену легитимно взятой на себя роли союзника, на другой стороне она обеспечивает лишь позицию оплачиваемого вассала. «По мнению Расмуссена, Россия ведет против Европы “гибридную войну”, в которой применяются традиционные элементы ведения войны, а также новые средства, пропаганда и дезинформационные кампании, цель которых – повлиять на общественное мнение с помощью экономических связей с политическими партиями стран НАТО и проникновения в гражданскую сферу. “Мы знаем, что националистические правые, а также праворадикальные партии открыто симпатизируют России. Такие партии действуют в Греции, Венгрии, Болгарии и Франции”», – сказал Расмуссен.

В союзнической системе Запада Венгрия уже представляет серьезную угрозу для безопасности как ЕС, так и НАТО. На это указывают, например, и идущие среди дипломатов разговоры о том, что германское и французское посольства в Москве уже воздерживаются от передачи своим венгерским коллегам любой деликатной информации. А повторяющаяся резкая критика со стороны Билла Клинтона, Джона Маккейна и Барака Обамы ясно свидетельствует о том, что венгерское правительство однозначно упоминается наряду с другими автократическими режимами. Виктория Нуланд, помощник Государственного секретаря США по делам Европы и Евразии, открыто заявила, что Восточная Европа одновременно поражена «раком демократического регресса и коррупции».

Проект строительства 160-километрового венгерского отрезка железной дороги Будапешт – Белград, который в рамках политики поворота к Востоку будет финансироваться за счет китайского кредита на сумму в 500 млрд форинтов, дает возможность правительству пренебречь требованием транспарентности. К тому времени, когда начнется осуществление этого проекта, подставное лицо Орбана Лёринц Месарош, слесарь-газовщик и глава администрации Фелчута, овладеет и профессией строителя-железнодорожника, поскольку его до сих пор практически неизвестное предприятие ООО R-Kord, на котором занято всего 30 человек, получило заказ на электрификацию железной дороги Сомбатхей – Залаэгерсег, которая будет стоить около 8 млрд форинтов, на 40 % дороже, чем первоначально предполагалось.

 

9.2.3. Различная логика санкций ЕС и США

Существуют опасения, что Венгерское мафиозное государство будет не единственным в лагере бывших коммунистических стран, ставших членами ЕС. Хотя для его возникновения необходимо стечение множества несчастных обстоятельств, тенденции к его созданию существуют не только в Венгрии. А европейское сообщество не располагает эффективными средствами не только для исключения, но даже для призвания к порядку стран, вставших на этот путь.

Имеет смысл сравнить различную философию, мотивацию и механизмы санкций, применяемых ЕС и США.

Европейские санкции применяются в двух главных областях. Первая возможность понимаемого в широком смысле европейского вмешательства – деятельность страсбургского Европейского суда по правам человека , функционирующего в рамках Совета Европы, a вторая – применение санкций непосредственно Евросоюзом.

К Европейскому суду можно обращаться в отдельных случаях, когда уже использовaны все возможности правосудия в собственной стране. Однако в таких случаях неприменим институт actio popularis, иначе говоря, сложившаяся практика суда лишь в узком круге дел допускает обращение в суд лица, не являющегося непосредственной жертвой правонарушения, совершенного государством. Это означает, что в суд должно обращаться именно то физическое или юридическое лицо, которое пострадало от закона своей страны, нарушающего европейские нормы, при этом, учитывая длительность судебных процедур в данной стране, пострадавшему нередко приходится рассчитывать на многолетнее разбирательство. За этой практикой стоит предположение, что демонстративное влияние отдельных решений суда, предписывающих в конкретных случаях выплату компенсации пострадавшим, принудит учреждения и ведомства затронутой страны внести в законодательство и общие изменения. Однако это осуществляется лишь тогда, когда нарушение международных норм является следствием непреднамеренных действий правительства.

Реализация другого круга полномочий, которыми располагает именно Евросоюз (то есть «санкций ЕС» в узком смысле), предусматривает возможность ограничения доступа стран – членов организации к евросоюзным средствам или полного лишения этих средств. В случае не слишком серьезных нарушений евросоюзных норм применяется метод так называемой «процедуры по делу о нарушении обязательств», суть которого в том, что Европейская комиссия изучает предполагаемое нарушение евросоюзного права одной из стран – членов Союза, а затем, если она считает неудовлетворительными результаты переговоров с данной страной, то может передать дело в находящийся в Люксембурге Европейский суд. В самом крайнем случае затронутое государство может рассчитывать на финансовые санкции, то есть должно уплатить в качестве штрафа сумму, определенную судом. Другое средство влияния, находящееся в распоряжении ЕС, которое может применяться именно в случае неправомерного использования евросоюзных субсидий , состоит в приостановке выплаты субсидий, невыплате какой-либо их части или в прямом требовании их возвращения . Однако эта возможность ограничивается различными внешнеполитическими соображениями. Поэтому до сих пор, несмотря на широкое распространение коррупции, она затрагивала лишь малую часть евросоюзных субсидий. Однако к весне 2015 г. провозглашение Орбаном строительства нелиберального государства, угроза для безопасности Европы, связанная с политикой открытости на Восток, а также осознание системного характера выкачивания денег, осуществляемого мафиозным государством в частных интересах, перечеркнули соображения грязной партийной солидарности на уровне ЕС и привели к более интенсивному применению Евросоюзом ограниченных санкционных процедур, имеющихся в его распоряжении. В апреле 2015 г. Европейская комиссия приостановила выплату Венгрии евросоюзных субсидий на общую сумму 708 млрд форинтов в рамках венгерской Оперативной программы развития экономики, и, как ожидается, Венгрии придется заплатить штраф в размере приблизительно 10 % от этой суммы. Изучив тендеры 2012–2013 гг., Брюссель обнаружил серьезные недостатки в области инноваций и развития экономической и деловой инфраструктуры, поскольку тендеры систематически объявлялись в расчете на победу конкретных фирм.

Пользуясь военной терминологией, подобные санкции ЕС можно назвать локальными ковровыми бомбардировками , сопровождающимися прежде всего жертвами среди гражданского населения. За этими санкциями стоит предположение, что приостановка выплаты или лишение субсидий приведет к свертыванию важных для граждан проектов, что усилит их недовольство; в свою очередь, правительство пожелает избежать падения своей популярности и изменит свою политику, сделав таким образом ненужными дальнейшие санкции. Брюссель представляет себе эти события как процесс обучения демократии, когда сами ученики тоже заинтересованы в успешной сдаче экзамена на демократию. Однако в действительности ситуация совершенно иная. Поскольку запуску санкций препятствуют многочисленные политические и бюрократические факторы и даже если процедура начинается, то объектом критики становится деятельность безличных учреждений, а правительству удается снять с себя непосредственную ответственность. Больше того, оно пользуется представившейся возможностью для того, чтобы, интерпретируя события как часть национально-освободительной борьбы, представить венгров, то есть себя, в качестве жертв и разжечь ненависть к ЕС.

Внешние преграды по своей природе пассивны: они не активно формируют политику, а самое большее указывают границы политики, нарушающей демократические нормы, или волюнтаристской экономической деятельности. Система внешних преград предполагает существование общности основных ценностей и опирается на механизм предупреждений и следующего за предупреждениями осознания допущенных ошибок. Если общности основных ценностей нет, то эта система сама по себе непригодна для предотвращения построения автократического режима. Международные организации легко могут попасть в ловушку, обычно подстерегающую всех, кто выступает против диктатур: санкции чувствительно затрагивают население данной страны, но не могут пошатнуть ее политический строй. Больше того, поступающие извне предупреждения, санкции могут стать причиной того, что для поддержания равновесия обладатели власти будут в большей степени прибегать к неправовым и неэкономическим средствам и смогут мобилизовать своих сторонников лозунгами национальной самообороны и защиты независимости.

В качестве самого показательного примера американских санкций в близкой к «Фидес» газете в октябре 2014 г. была напечатана информация, что на основании указа президента США № 7750 «О приостановке въезда в США лиц, участвующих в коррупции или получающих от нее выгоду» венгерские правительственные чиновники были занесены в список лиц, которым было отказано в визе для въезда в США. Через несколько дней руководитель Национальной налоговой и таможенной службы Ильдико Вида обнародовала сообщение о том, что является одним из затронутых лиц. До сих пор она остается единственной, кто публично признался в своей причастности к этому делу. Как пишет Давид Янчич, по свидетельству двух независимых друг от друга источников, причина применения к ней санкции в том, что близкие к венгерскому правительству лица потребовали у представителей двух американских фирм взятку за предоставление налоговых льгот и изменение ставки налога с оборота. Утверждалось, что сумма взятки должна была составить около 2 млрд форинтов и она должна была быть уплачена через околоправительственный фонд в форме заказов на проведение исследований и аналитической работы. По полученной информации, в сделанном американцам предложении содержалось обещание оштрафовать по линии налоговой службы деловых конкурентов упомянутых фирм на миллиардную сумму, что значительно ослабило бы конкурентов и предоставило бы американцам преимущество на рынке. Поскольку подвергшиеся шантажу фирмы не сдавались, налоговая служба начала чинить им препятствия, и в конце концов они «заложили» всю компанию своему правительству. Эта версия подтверждается тем, что в американском запретном списке с большой вероятностью находятся имена высших руководителей налоговой службы. Но поскольку американские власти не начали уголовного расследования, а лишь вынесли официальное решение запретить затронутым лицам въезд в страну, точные обстоятельства этого дела узнать невозможно.

В противоположность практике ЕС, американские санкции похожи на удар ракетами с GPS-наведением , когда предполагается, что случаи правонарушений являются не единичными, спорадическими коррупционными действиями, совершенными вопреки режиму, а организованы или по крайней мере одобрены властным центром. В соответствии с этим не предполагается, что существует механизм демократической самокорректировки, вследствие чего удар наносится непосредственно по командному пункту, руководящему незаконными действиями, и делается попытка с лазерной точностью подвергнуть санкциям участников предполагаемых беззаконий, коррупции. В результате, несмотря на все старания правительства, эту акцию трудно использовать для пропаганды против США, поскольку она не нарушает интересов венгерских граждан, больше того, скорее подтверждает их мнение о политическом руководстве страны.

Запрет на въезд главы Национальной налоговой и таможенной службы Ильдико Виды в США может считаться прямой критикой режима, поскольку – в свете вышеизложенного случая – он иллюстрирует системное функционирование мафиозного государства. Дело, о котором идет речь, является шантажом, совершенным средствами государственной власти, а также попыткой сбора ренты и отмывания денег, поскольку:

● речь идет не о заказе «снизу», инициированном каким-либо экономическим игроком;

● данная трансакция не может быть осуществлена предполагаемым заказчиком и одним государственным служащим;

● будучи организованным из центра отмыванием денег, в ходе которого налоговые льготы предоставлялись в обмен на частную прибыль, эта трансакция должна была выйти за пределы

– низших уровней бюрократической иерархии, так как она не могла быть осуществлена без привлечения высшего уровня иерархии;

– учреждения, так как выполнение определенной части обещаний, сделанных в ходе коррупционной трансакции, вышло бы за рамки учреждения, a сумма, которая должна была быть уплачена экономическим игроком в рамках коррупционной трансакции, также предназначалась лицам, стоявшим вне учреждения или круга его представителей;

– размеров повседневных коррупционных подкупов, так как в данном случае стоимость взаимных услуг в рамках коррупционной трансакции измерялась в миллиардах;

● в лице руководителя налоговой службы мы видим не только государственного служащего, занимающего высокий пост, но и одновременно доверенное подставное лицо приемной политической семьи, которому принадлежит ключевая позиция, позволяющая и раздавать милости и заниматься шантажом.

Aмериканские санкции, примененные после нескольких предварительных предупреждений, попали в ахиллесову пяту мафиозного государства, так как суть мафиозного государства в том, что благодаря селективному правосудию сидящие в различных аппаратах исполнители незаконных действий, совершенных по поручению или указанию полипбюро, состоят под защитой приемной политической семьи и поэтому пользуются безнаказанностью. Без этого мафиозное государство не могло бы использовать нелегитимные средства принуждения публичной власти. Хрупкость, ограниченность этой защиты продемонстрировала санкция, связанная с отказом в визе, которая содержит в себе и перспективу дальнейших последствий, например замораживания зарубежных счетов.

Характерной чертой обоих видов санкций является то, что в противодействии порицаемым действиям (например, коррупции), за неимением лучшего, приходится надеяться на осознание совершенных ошибок, на то, что защитные механизмы республики, прежде всего правосудие, будут приведены в действие и сделают свое дело, как это принято в странах с демократическим устройством. Однако в случае мафиозного государства надеяться на это бессмысленно.

Следовательно, жизненно важным является вопрос о том, можно ли в стране, входящей в ЕС, привести в действие национальные институты правосудия с помощью институтов Евросоюза. Такое предложение было сделано гражданскими организациями на демонстрации, проходившей в феврале 2015 г., перед визитом в Венгрию Ангелы Меркель, под лозунгом создания новой Венгерской республики. Тамаш Латтман, доцент Национального университета государственной службы и Будапештского университета имени Лоранда Этвёша, внес три предложения, направленные на реформирование контрольных и судебных механизмов Евросоюза, чтобы они могли в будущем оказывать правовое содействие демократическому самоисцелению автократий, возникающих в рамках ЕС:

● Создание евросоюзной прокуратуры и правовых норм для уголовного преследования правонарушений, связанных с использованием евросоюзных денежных средств. Европейская прокуратура может быть создана на основании 86-й статьи Договора о функционировании Европейского союза, однако в случае внесения Европейской комиссией соответствующего законопроекта он должен быть одобрен Советом Европейского союза. Действующая модель предоставляет евросоюзным учреждениям (например, антикоррупционному бюро Евросоюза OLAF) возможность осуществления контроля, однако право привлечения виновных к ответственности сохраняется за ведомствами данных стран – членов ЕС. Однако эта система не работает, если надзорное ведомство данной страны по каким-либо причинам не принимает соответствующих мер. Эта трудность может быть эффективно устранена, если полномочия по предъявлению обвинений будут переданы евросоюзному учреждению. Само судопроизводство по-прежнему останется в ведении судебных органов отдельных стран с соблюдением их суверенитета и независимости суда. В соответствии с существующими ныне правилами, если в ходе судебной процедуры будут возникать вопросы в связи с правовыми нормами Евросоюза, то судебные органы стран – членов ЕС смогут и в дальнейшем пользоваться процедурой вынесения предварительного решения, а правовые процедуры в странах – членах ЕС по-прежнему будет контролироваться страсбургским Европейским судом по правам человека. Многие правительства не поддерживают идею создания евросоюзной прокуратуры. Однако, поскольку правительства стран, являющихся нетто-донорами, тоже несут ответственность перед гражданами своих стран за корректное использование обеспечиваемых ими евросоюзных средств, возникает справедливое требование лишить страны, не признающие компетенции европейской прокуратуры в вопросах использования евросоюзных средств, права на использование этих средств.

● Достижение европейского соглашения о введении института actio popularis , то есть усиление деятельности Европейского суда по правам человека в области противодействия массовым и системным нарушениям прав человека, а также опосредованное включение выводов, сделанных по итогам подобных процедур, в евросоюзные процедуры по вопросам правовой государственности.

● Создание возможности для участия международных органов в тендерных процедурах в странах – членах ЕС на основании решения Евросоюза в тех случаях, когда евросоюзные средства регулярно и системно используются в данной стране не по первоначальному предназначению, то есть в коррупционных целях.

Какой бы широкой ни была деятельность венгерского автократического режима по разрушению правового государства, она пока еще не смогла с основательностью открытой диктатуры ликвидировать все его атрибуты. Режиму не удалось, например, полностью подчинить СМИ, как не завершилось и покорение судебных органов. О правовой государственности как о системе всеобъемлющего функционирования говорить не приходится, ее здание разрушено, от нее остались обломки, за которые еще могут ухватиться критики мафиозного государства. Их укрепление чрезвычайно важно для будущего успешного возвращения в мир западных либеральных демократий. В то же время для Евросоюза дилемма будет состоять в том, как следует относиться к возникающим в его рамках автократическим режимам, которые, сохраняя правовую преемственность, делают невозможной ликвидацию дефицита демократии. Пока не нужно отвечать на этот вопрос, но задать его уже необходимо. Ведь, если при оценке оранжевых или «цветных» революций и смен режимов за пределами Евросоюза, прерывающих правовую преемственность, нет необходимости в их легитимации или делегитимации, то, когда подобное происходит внутри Евросоюза, такая необходимость обязательно появляется. Поэтому самым простым решением было бы укрепление евросоюзного права и обеспечивающих гарантии институтов и содействие созданию тех гарантийных правовых опор, благодаря которым национальные стратегии демократического самоисцеления будут эффективными даже при сохранении правовой преемственности. Иначе говоря, это должно оказать активную помощь в превращении техники апелляции к праву в эффективное средство ликвидации автократического режима в руках отечественных правозащитников. На это и были нацелены упомянутые выше, адресованные Евросоюзу предложения гражданских движений, выдвинутые весной 2015 г.