Солнце поднялось не больше часа назад, а Кинг уже стоял на причале и продолжал забрасывать спиннинг, медленно подтягивая блесну. Отсутствие клева его совершенно не смущало, и под надзором гор, бесстрастно взиравших на его бесполезные усилия, он продолжал машинально забрасывать блесну, думая совершенно о другом.

Какие у Джоан могли быть серьезные причины сделать ему такое предложение, кроме указанных ею самой? Похоже, что никаких. Все действия Джоан обычно направлены только на достижение ее личных целей. Теперь он в общем-то знал, чего от нее ожидать.

С Парксом дело обстояло сложнее. Судебный пристав казался искренним, но это могла быть всего лишь маска: Кинг знал по собственному опыту, что полицейские часто пользуются подобными приемами. Он и сам так нередко поступал, когда занимался расследованиями, которые проводила Секретная служба. В одном Шон не сомневался: убийца Говарда Дженнингса почувствует на себе всю тяжесть руки Паркса. Кингу очень не хотелось, чтобы на месте этого убийцы оказался он сам.

К стойкам причала тихо подкатились волны, и Шон поднял голову посмотреть на их источник. По воде быстро скользила двухвесельная лодка, направляемая размеренными и мощными гребками. В ней оказалась женщина. Она сейчас находилась довольно близко, и Кингу были хорошо видны напряженные мышцы ее плеч и рук. Ему показалось, что он ее где-то видел. Женщина немного свернула и двинулась в его сторону, слегка замедлив ход. Потом удивленно огляделась вокруг, будто не ожидала, что берег окажется так близко.

— Привет! — крикнула она, заметив Кинга, и помахала ему рукой.

Он скупо кивнул в ответ, демонстративно забросив блесну рядом с ее лодкой: Шону не хотелось сейчас общаться с кем бы то ни было.

— Надеюсь, я не помешаю вашей рыбалке?

— Это зависит от того, сколько вы здесь пробудете.

На женщине были шорты с лайкрой: мышцы на бедрах казались канатами, обтянутыми кожей. Она распустила собранные в хвост волосы, вытерла лицо полотенцем и снова огляделась по сторонам:

— Здесь удивительно красиво!

— Поэтому сюда и приезжают. А откуда вы приплыли? — Он лихорадочно пытался сообразить, где ее раньше видел.

Она показала на юг:

— Я добралась на машине до заказника и гребла оттуда.

— Но это же семь миль по воде! — поразился Шон: женщина даже не запыхалась.

— Я много тренируюсь.

Она подплыла поближе, и Кинг наконец ее узнал. Он не мог скрыть удивления.

— Хотите чашку кофе, агент Максвел?

Сначала она хотела изобразить изумление, но тут же почувствовала, что такая игра при данных обстоятельствах будет лишней и даже неуместной.

— Если это не особенно вас затруднит.

— Ну что вы! Ведь мы товарищи по несчастью!

Он помог ей выйти из лодки. Она бросила взгляд на навес, под которым находились поднятые из воды катер, каяк, гидроцикл и другие суда, сверкавшие чистотой. Инструменты, веревки, оборудование — все было аккуратно разложено по местам и хранилось в идеальном порядке.

— Свое место для каждой вещи, и каждая вещь на своем месте? — улыбнулась она.

— Мне так нравится.

— А вот я в быту неряха.

— Жаль это слышать.

На кухне он налил кофе, и они устроились за столом. Мишель надела спортивный костюм с надписью «Гарвард».

— А я думал, вы учились в Джорджтауне.

— Мне дали этот костюм, когда мы готовились к Олимпиаде и тренировались на реке Чарльз в Бостоне.

— Да-да, вы ведь призер Олимпийских игр. Я так понимаю, что теперь вы не слишком загружены по службе: у вас есть время для утренней тренировки на воде и посещений бывших телохранителей.

Она вновь улыбнулась:

— Мне так нравится. А вы, значит, не поверили, что мое появление здесь — чистая случайность?

— Вообще-то вас выдал спортивный костюм: значит, вы собирались где-то сойти на берег, прежде чем вернетесь к машине. Кроме того, вы бы не приплыли сюда за семь миль, даже со своим олимпийским прошлым, не будучи уверены, что я дома. Мне кто-то звонил несколько раз каждые полчаса и вешал трубку. Держу пари, что в лодке есть сотовый телефон.

— Наверное, «следователь» — это диагноз.

— Я рад, что оказался дома и встретил вас. Мне бы не хотелось, чтобы вы здесь расхаживали сами по себе. В последние дни такое случалось, и мне это не понравилось.

Она опустила чашку:

— Вообще-то в последнее дни мне тоже пришлось кое-где походить.

— И где же?

— Я съездила в Северную Каролину и посетила маленький городок, который называется Боулингтон. Думаю, он вам знаком. — Шон тоже поставил чашку. — Отель «Фермаунт» стоит на прежнем месте, но сейчас не работает.

— Я считаю, что его давно пора взорвать и положить конец его жалкому существованию.

— Меня всегда интересовала одна вещь. Может, вы сумеете меня просветить?

— Само собой. — Кинг не скрывал раздражения. — Тем более что мне совершенно нечем занять свое время, кроме как просвещать вас.

Она сделала вид, что не заметила колкости.

— Меня удивляет расположение агентов при охране Риттера. У вас оказалось мало людей, что мне понятно. Но то, как они были расставлены, просто необъяснимо! Вы оказались единственным, кто находился рядом с охраняемым лицом в пределах десяти футов.

— Я вижу, вы просмотрели телезапись, — пробурчал Кинг, отпил кофе и принялся разглядывать свои руки.

— Я понимаю, что с моей стороны это настоящее нахальство, — извиняющимся тоном произнесла Мишель. — Свалиться как снег на голову и начать приставать с вопросами. Если вы прикажете мне уйти, я уйду.

Шон поднял голову и пожал плечами:

— Да уж оставайтесь. Ведь, как я уже говорил, мы с вами собратья по несчастью.

— В определенном смысле.

— Что вы хотите этим сказать? — Кинг снова пришел в раздраженное состояние. — Что моя ошибка стоила намного дороже, и потому мы с вами не одного поля ягоды?

— Наоборот, я виню в первую очередь себя. Я ведь руководила всей охраной, но сознательно выпустила охраняемое лицо из поля зрения. Вот почему моему проступку нет оправдания. Вы же отвлеклись всего на несколько секунд. Возможно, для агента Секретной службы это тоже непростительно, но мой прокол все равно намного серьезнее. Думаю, что вы сами не захотите, чтобы нас ставили на одну доску.

Кинг остыл, и его голос стал спокойнее.

— У нас оказалось вдвое меньше сотрудников, чем положено. Отчасти это было решение самого Риттера, отчасти — правительства. Риттера не очень жаловали в Вашингтоне, а кроме того, шансов победить у него все равно не имелось.

— Но почему же он был против максимальной защиты?

— Он не доверял нам. Мы были для него представителями администрации, внедренными в его святая святых. Клянусь Богом, он даже считал, что мы шпионим за ним. И потому Риттер никогда не посвящал нас в свои планы. Менял маршрут в последнюю минуту без согласования с нами. Руководитель нашей группы Боб Скотт просто лез на стенку.

— С такой ситуацией я и сама не раз сталкивалась. Но в вашем официальном отчете об этом нет ни слова.

— А зачем? Виновных нашли, вопрос закрыт.

— Но это не объясняет, почему в тот день агенты были расставлены так бестолково.

— Все дело опять-таки в Риттере. Наши политические убеждения были разными, но я относился к нему уважительно, мы постоянно обменивались шутками, и изо всех наших он доверял мне больше других. И потому, когда была моя смена, я всегда прикрывал ему спину. Остальных охранников он так близко к себе не подпускал. Риттер искренне верил, что простые американцы его любят и потому с ним ничего не может случиться. Это ложное чувство безопасности, возможно, возникло у него еще в те дни, когда он был проповедником. Руководитель избирательной кампании, Сидни Морс, был парнем ушлым и гораздо реальнее оценивал происходящее. Он понимал, что в толпе вполне могут оказаться ребята, которые не прочь расправиться с Риттером. Морс настаивал, чтобы как минимум один телохранитель всегда находился непосредственно рядом с кандидатом, а остальные расставлялись по периметру, в основном сзади.

— А что вы можете сказать о своем начальнике, руководителе группы телохранителей?

— Боб Скотт воевал во Вьетнаме, даже попал в плен. Он был хорошим парнем, но, на мой взгляд, выбрал для себя не то поле деятельности. В то время у него возникли большие неприятности на личном фронте. Его жена подала на развод за пару месяцев до убийства Риттера. Он хотел уйти из охраны и вернуться к следовательской работе. Мне кажется, он вообще жалел, что ушел из армии. В форме он чувствовал себя комфортнее, чем в костюме. Иногда даже отдавал честь и время называл так, как принято у военных.

— А что с ним случилось потом?

— Он ушел из Секретной службы. Основную вину за убийство Риттера возложили на меня, но, как вы теперь знаете сами, санкции накладываются и на руководителя группы. Выслуга лет у него уже была, так что на пенсии это не сказалось. Со временем я потерял его след. А он был не из тех, кто шлет открытки на Рождество. — Кинг немного помолчал. — И еще он слишком часто хватался за оружие.

— Хватался за оружие? Но для бывшего солдата это вполне естественно. Такие люди есть во всех правоохранительных службах.

— Но Боб был особым случаем.

— А он находился в отеле, когда случилась трагедия?

— Да. Иногда Боб уезжал с передовой группой в следующий город, но в Боулингтоне он решил остаться. Даже не знаю почему: городок был совсем никудышным.

— Я видела на пленке Сидни Морса. Он находился совсем рядом с Риттером.

— Так было всегда. Риттер нередко терял чувство меры и времени, и Морс держал его на коротком поводке.

— Я слышала, что Сидни Морс был уникальной личностью.

— Это верно. Когда предвыборная кампания только началась, руководитель аппарата Даг Денби отвечал и за нее тоже. Но потом она набрала обороты и Риттеру понадобился человек, который занимался бы только ею и был профессионалом. Морс подходил для этого идеально. С его приходом в кампанию будто вдохнули вторую жизнь. Он был ярким, эффектным парнем и, несмотря на свою тучность, с поразительным зарядом энергии. Вечно носился как очумелый, выкрикивая приказы и на ходу общаясь с прессой, причем обязательно с шоколадным батончиком в левой руке. Мне кажется, он вообще не спал. Денби был у него на вторых ролях. Я не исключаю, что Сидни боялся даже Риттер.

— А Морс и Боб Скотт ладили между собой?

— Их мнения никогда не совпадали, но делу это не мешало. Как я уже говорил, Боб в то время разводился, а у Морса был младший брат, по-моему, Питер, у которого возникли большие неприятности, и Сидни сильно переживал. Так что у них имелось нечто общее и они неплохо ладили друг с другом. А вот с Дагом Денби Морс не ладил совсем. Даг делал упор на содержательный аспект программы — это был южанин старой школы, абсолютный консерватор. Морс же приехал с Западного побережья. Прирожденный шоумен, он постоянно держал Риттера в центре всеобщего внимания, вытаскивал на все ток-шоу и разыгрывал настоящие представления. И внешняя сторона очень быстро отодвинула на задний план содержательную. Победить Риттер никак не мог, но амбиций у него оказалось выше крыши, может, и потому, что в свое время он был телевизионным проповедником. И чем чаще его показывали по телевизору, тем больше ему это нравилось. Насколько я могу судить, расчет делался на то, чтобы встряхнуть кандидатов-тяжеловесов — и благодаря Морсу это отлично получалось, — а потом заставить их договариваться с Риттером. Короче, Риттер во всем слушался Морса и полагался только на его мнение.

— Не сомневаюсь, что Денби это сильно не нравилось. А что с ним случилось потом?

— Кто знает, куда деваются бывшие руководители аппарата? Можно только догадываться.

— Раз ваша смена была утром, вы, наверное, отправились спать пораньше накануне вечером?

Кинг посмотрел на нее и долго не отводил взгляда.

— Когда кончилась моя смена, мы с ребятами сходили в гимнастический зал гостинцы, а потом — да, я пошел спать. А почему вас все это интересует, агент Максвел?

— Пожалуйста, зовите меня Мишель. Я увидела вас по телевизору, когда рассказывали об убийстве Дженнингса. И слышала о вас на работе. После случившегося со мной мне захотелось узнать побольше о том, что случилось с вами. Я чувствую, что здесь есть какая-то связь.

— Вот уж действительно!

— А кто еще из агентов входил в вашу группу?

Кинг бросил на нее быстрый взгляд:

— А что?

— Ну, просто я могу знать кого-то, — ответила она с невинным видом. — Я могла бы встретиться с ними и поговорить. Выяснить, что они думают по поводу случившегося.

— Не сомневаюсь, что их список есть в отчетах. Поезжайте и выясните.

— Но если вы подскажете сами, будет быстрее.

— Я могу кого-то забыть.

— Хорошо, я вам напомню: была ли Джоан Диллинджер членом вашей команды?

Шон встал, подошел к окну и долго смотрел на озеро. Когда он повернулся к Мишель, его лицо было мрачным.

— Нас прослушивают? Либо разденьтесь и покажите, что на вас нет микрофона, либо отправляйтесь в лодку и чтобы я вас больше не видел!

— На мне нет микрофона. Но если вы настаиваете, я могу раздеться. Или прыгнуть в озеро. Электроника не дружит с водой, — пояснила она с доброжелательной улыбкой.

— Что вам от меня надо?

— Я хотела бы услышать ответ на свой вопрос. Была ли Джоан Диллинджер членом вашей команды?

— Да! Но она работала в другой смене.

— А в тот день она была в гостинице?

— Мне почему-то кажется, что вы уже знаете ответ, тогда зачем спрашивать?

— Значит, ответ — да?

— Думайте что хотите.

— Вы провели ту ночь с ней?

— Следующий вопрос будет последним, так что подумайте хорошенько.

— Ладно. Непосредственно перед выстрелом приехал лифт: кто находился в нем, когда двери открылись?

— Я понятия не имею, о чем вы говорите!

— Это неправда! Я слышала звук приехавшего лифта за несколько мгновений до выстрела в Риттера. Эти лифты должны были быть отключены. В лифте кто-то находился — тот, кто полностью завладел вашим вниманием, когда двери открылись. Именно поэтому Рамсею удалось сделать выстрел, а вы не смогли ему помешать. Я навела справки в Секретной службе. Люди, смотревшие пленку, все это тоже заметили. В официальных документах об этом ничего нет, но вчера я сделала пару звонков. Вы заявили, будто что-то услышали, но ничего не увидели. И объяснили возможной неисправностью лифта. Никто не стал копать дальше, потому что виновных уже назначили. Но я уверена, что вы на что-то смотрели! Вернее, на кого-то!

Вместо ответа Кинг открыл дверь и жестом показал Мишель на выход.

Она поднялась и поставила на стол кофейную чашку.

— Что ж, по крайней мере мне удалось задать свои вопросы. Даже если ответы получены не на все. — Проходя мимо него, она остановилась. — Вы правы. Мы с вами оба навечно вошли в историю как агенты-неудачники, не сумевшие выполнить свой долг. Со мной такое происходит впервые. Я всегда и во всем была первой. Думаю, что и вы такой же.

— До свидания, агент Максвел. Желаю вам всего наилучшего.

— Мне жаль, что наша первая встреча так заканчивается.

— Первая и, надеюсь, последняя.

— Да, и еще одно. Хотя об этом ничего нет в официальном отчете, но я не сомневаюсь, что вы задумывались о намеренном использовании человека в лифте, чтобы отвлечь ваше внимание в тот самый момент, когда Рамсей достал пистолет и выстрелил.

Кинг промолчал.

Мишель обвела рукой комнату:

— У вас здесь идеальный порядок.

— Вы не первая, кто это заметил.

— Да, — продолжила она, не обращая внимания на его слова, — здесь идеальный порядок, но нет тепла и уюта. — Она обернулась, посмотрела на него и повторила: — Здесь нет тепла и уюта. Зато все очень утилитарно, правда? Все вещи расставлены по своим местам так, будто они находятся на сцене, и человек, который это сделал, лишил их души — во всяком случае, не вдохнул в них свою душу. Здесь холодно! — Мишель поежилась и отвернулась.

— Мне так нравится.

Она внимательно на него посмотрела:

— Разве, Шон? Наверняка так было не всегда.

Кинг наблюдал, как она быстро спустилась к берегу, стащила лодку на воду и начала уверенно работать веслами. Только после этого он с грохотом захлопнул дверь. На столе под чашкой лежал маленький клочок бумаги, оказавшийся визитной карточкой агента Секретной службы Мишель Максвел. На обратной стороне были записаны ее домашний и мобильный телефоны. Он хотел сразу выбросить эту карточку, но передумал и, повернувшись к окну, стал следить, как лодка становилась все меньше и меньше, пока наконец не скрылась за мысом. Мишель Максвел исчезла из виду.