По дороге в гостиницу Мишель забрала из номера Джоан в отеле «Кедры» коробку с материалами о Бобе Скотте, чтобы еще раз все просмотреть. Разбирая бумаги, она обнаружила и записи, сделанные Джоан.

На улицах снова похолодало. Зайдя в номер, Мишель сразу же положила в камин дрова и подожгла их свернутой газетой. Потом заказала по телефону чай и закуски из ресторана гостиницы и, памятуя о том, что случилось с Джоан, не спускала с официанта глаз.

Ее просторный номер был обставлен немного вычурно, но со вкусом. Отблески пламени в пылающем камине действовали умиротворяюще и придавали комнате уютный вид — гостиница не зря относилась к разряду эксклюзивных. Несмотря на все предоставляемые отелем удобства, Мишель вряд ли бы здесь остановилась из-за дороговизны номеров, но Секретная служба выразила готовность оплатить ей питание и проживание в течение нескольких дней. Мишель не сомневалась, что начальство пошло на затраты небескорыстно, поскольку рассчитывало на раскрытие с ее помощью этого крайне запутанного дела. Ведь вместе с Кингом она уже серьезно помогла официальному следствию. Вместе с тем Мишель не была настолько наивной, чтобы не понимать: оплата гостиничных счетов предоставляла начальству отличную возможность держать ее под контролем.

Она села, скрестив ноги, на полу, подключила компьютер к розетке с суперсовременным кабелем цифровой телефонной линии, проложенным за письменным столом в стиле восемнадцатого века, и занялась выполнением необычной просьбы Кинга. Как Мишель и предполагала, нужной Шону информации в базе данных Секретной службы не было. Тогда она принялась обзванивать коллег, и ее пятый звонок увенчался успехом: ей удалось найти нужного человека. Мишель сообщила ему то, что сказал ей Кинг.

— Все именно так, — подтвердил агент. — Я это знаю, потому что мой двоюродный брат сидел в том же концлагере и вышел оттуда похожим на скелет.

Мишель поблагодарила его и тут же перезвонила Кингу, который к тому времени успел вернуться домой.

— Ты был прав, — сказала она, с трудом сдерживая ликование. — Название, которое ты мне сообщил, это деревня во Вьетнаме, где его держали в плену и откуда он бежал. А теперь ты можешь сказать, в чем дело? Откуда у тебя это название?

Кинг немного помедлил, но все же ответил:

— Оно было нацарапано на стене тюремной камеры в бункере, принадлежащем Бобу Скотту. А сразу за названием шла римская цифра «два». Все стыкуется. То был его второй лагерь для военнопленных: думаю, он воспринимал это именно так. Сначала Вьетнам, теперь Теннесси.

— Значит, Боба Скотта держали в этой камере, о чем он и оставил надпись на стене?

— Не исключено. Однако не забывай, что эту надпись могли сделать нарочно, чтобы пустить нас по ложному следу.

— Как-то уж слишком сложно.

— Пожалуй, ты права. Тут есть еще один момент…

— Ну говори, не томи!

— Записка «Кингману», которую прикрепили к телу Сьюзен Уайтхед.

— Ты, кажется, считаешь, что ее не мог написать Боб Скотт? Но почему?

— По ряду причин. Однако до конца не уверен.

— Но если писал не Боб Скотт, тогда кто?

— Я работаю над этим.

— Каким образом?

— Я ездил кое-что выяснить в университетскую библиотеку.

— Ты нашел что искал?

— Да.

— И поделишься со мной?

— Пока нет. Я должен еще подумать. Но я очень благодарен тебе за проверку информации. Мы скоро увидимся.

Он повесил трубку, и Мишель последовала его примеру, раздосадованная, что Шон не захотел с ней поделиться своими мыслями. Она подбросила дров в камин и занялась бумагами из коробки. Читать заметки, сделанные Джоан по ходу расследования, зная, что той, возможно, уже нет в живых, было как-то не по себе. И все же Мишель не могла не отметить педантичность и основательность, с которой работала Джоан, а ее навыки и профессионализм в расследовании вызывали уважение. Мишель вспомнила рассказ Кинга о записке, полученной Джоан в то утро, когда убили Риттера. Наверное, Диллинджер было очень трудно жить все эти годы с чувством вины, видя, как дорогой ей человек выброшен из жизни, а она сама делает потрясающую карьеру. И тем не менее Джоан предпочла молчать, сделав, по сути, выбор между карьерой и любимым мужчиной в пользу первой. А что при этом чувствовал Шон?

Как вообще устроены мужчины? Неужели они наделены неким доминантным геном, который толкает их защищать женщину даже во вред себе? Конечно, женщины тоже могут проявлять жертвенность. И очень часто представительницы слабого пола теряли головы из-за плохих парней, которые разбивали им сердце, а то и вообще эти самые головы. И все же женщины могут взять себя в руки и выйти из любовной зависимости. А мужчины — нет. Они продолжают упрямо цепляться за свои дурацкие принципы, каким бы холодным ни оказалось сердце, бившееся под женской блузкой. Господи, как же несправедливо, что такие мужчины, как Кинг, попадают в сети таких женщин, как Джоан!

Она поймала себя на мысли, что думает об этом слишком много. Почему? Они просто работают вместе над раскрытием дела — вот и все. И Кинг вовсе не идеален. Да, он умный, знающий, привлекательный мужчина, с хорошо развитым чувством юмора, но при этом довольно циничный, неразговорчивый, иногда резкий и заносчивый. И такой опрятный, что противно! Подумать только — ей пришлось навести порядок в машине, лишь бы ему угодить…

Мишель даже покраснела от столь откровенного признания самой себе и постаралась сосредоточиться на лежавших перед ней бумагах. Она внимательно изучила ордер на арест Боба Скотта, который нашла Джоан. Именно из-за этого документа они с Кингом и группой захвата поехали в Теннесси и обнаружили пустой бункер. Хотя, судя по тому, что сообщил Шон, причастность Скотта ко всем этим похищениям и убийствам выглядит необоснованной.

С другой стороны, дом в Теннесси принадлежал именно Скотту, а ордер на его арест был выдан за нелегальное хранение оружие. Как вообще об этом стало известно? И почему Скотта так и не удалось арестовать? Она еще раз внимательно изучила документ. Ответов на эти вопросы в бумагах не было.

Тогда Мишель переключилась на следующий пункт заметок Джоан. Увидев зачеркнутое имя, что явно говорило об исключении этого человека из списка подозреваемых, она задумалась: «Даг Денби». Руководитель аппарата Риттера. Джоан говорила, что после смерти Риттера жизнь Денби изменилась к лучшему: он унаследовал землю и состояние в Миссисипи. Поэтому Джоан пришла к выводу, что он вне подозрений. Но Мишель этой уверенности не разделяла. Неужели самой общей информации, полученной помощниками Джоан, и сделанных ими нескольких звонков было достаточно? Джоан не поехала в Миссисипи, чтобы убедиться во всем лично. Она не встречалась с Дагом Денби. Действительно ли он жил в Миссисипи и вел жизнь сельского рантье? А может, он скрывается где-нибудь рядом, выжидая удобного случая убить или похитить свою следующую жертву? Кинг говорил, что Сидни Морс его фактически полностью отстранил от избирательной кампании Риттера и Денби не мог ему этого простить. Не распространилась ли эта ненависть и на Клайда Риттера? Но как Денби мог быть связан с Арнольдом Рамсеем? Или Кейт Рамсей? Мог ли он использовать свои деньги на проведение столь масштабного акта мести? Ответы на эти вопросы расследование Джоан не давало.

Мишель взяла ручку и написала имя Дага Денби еще раз под тем местом, где Джоан его вычеркнула. Не позвонить ли Шону, чтобы узнать, что тот помнит о Денби? Может, имеет смысл забрать записи Джоан с собой и привезти Кингу, чтобы они вместе еще раз прошлись по ним?

Мишель вздохнула. Просто она ищет предлог быть рядом с Шоном.

Мишель налила еще чашку чаю и посмотрела в окно, где небо потемнело от туч и начал собираться дождь.

В это время раздался звонок ее мобильника. Звонил Паркс.

— Я все еще в Теннесси, — сообщил он, явно расстроенный.

— Есть новости?

— Мы поговорили с людьми, живущими по соседству, но ничего толком не узнали. Они не были знакомы с Бобом Скоттом, ни разу его не видели, и все в таком духе. У меня возникло ощущение, что половина из них сами преступники, которые скрываются от закона. Но этот участок действительно принадлежит Бобу Скотту. Он купил его после смерти бывшего владельца, который прожил там пять лет и, по словам его родственников, даже не подозревал о существовании бункера. А этот бункер был тщательно осмотрен, но не удалось обнаружить ничего интересного, кроме сережки, которую вы нашли.

— Ее нашел Кинг, а не я, — поправила Мишель и, поколебавшись, добавила: — Там было еще кое-что. — И она рассказала о названии вьетнамской деревни, нацарапанном на стене в другой тюремной камере бункера.

Паркс пришел в ярость.

— Почему, черт возьми, он не рассказал мне об этом сразу?!

— Я не знаю, — ответила она и подумала, что и с ней Кинг не слишком откровенничал. — Может, он больше уже никому не доверяет.

— Так вы установили, что Скотт был военнопленным в той деревне во время войны?

— Да, я разговаривала с одним агентом, который об этом знает.

— Другими словами, кто-то туда явился, захватил бункер и сделал Скотта пленником в собственном доме?

— Шон не исключает, что это может быть простой инсценировкой, чтобы сбить нас со следа.

— И где сейчас наш выдающийся сыщик?

— У себя дома. Прорабатывает какие-то версии. Он не склонен делиться своими соображениями и дал понять, что хочет побыть один.

— Кого волнует, чего он хочет?! — возмутился Паркс. — Возможно, он уже знает все ответы, но молчит, будто язык проглотил!

— Послушайте, Джефферсон, он изо всех сил старается докопаться до истины. И у него свои методы.

— От его методов меня начинает тошнить!

— Я поговорю с ним. Может, мы встретимся чуть позже.

— Я не знаю, сколько еще здесь пробуду. Не исключено, что задержусь до завтра. Поговорите с Кингом и постарайтесь вбить ему в голову, что скрывать от нас информацию просто недопустимо! Я не хочу даже думать о том, что у него есть еще что-то, о чем мы не знаем. Но если это так, я запру его в камере, очень похожей на те, что вы сегодня оба видели. Я понятно выражаюсь?

— Более чем.

Она повесила трубку и направилась в спальню, где лежал рюкзак. По дороге Мишель, погруженная в свои мысли, обо что-то споткнулась и упала. Поднимаясь, она со злостью посмотрела на весло. Оно было наполовину засунуто под кровать вместе с остальным имуществом, принесенным из машины. Теперь все помещения оказались забиты спортивным снаряжением и амуницией, а спальня превратилась в дистанцию для стипль-чеза. Мишель спотыкалась о вещи уже третий раз. Больше так продолжаться не может!

Мишель вела борьбу со своим барахлом и, конечно, не подозревала, что все детали ее разговора с Джефферсоном Парксом были перехвачены сложной системой из проводов и схем. Под телефонным кабелем отеля скрывалось недавно появившееся там устройство, о котором владельцы гостиницы не имели ни малейшего представления. Это устройство было настолько чувствительным, что позволяло улавливать не только все звуки внутри номера, но и слова абонента, с которым Мишель разговаривала по телефону.

В полумиле от гостиницы у дороги был припаркован крытый фургон. Человек из «бьюика» прослушал разговор в третий раз и остановил пленку. Он взял трубку, набрал номер и, поговорив несколько минут, на прощание сказал:

— Я не могу передать, насколько я разочарован. — От этих слов по спине человека, с которым он разговаривал, побежали мурашки. — Сделайте это! Сегодня же ночью!

Он отключил телефон и посмотрел в сторону отеля. Мишель Максвел возглавила его список. Он молча поздравил ее с этим.