Я ТИХО СПЛЮ

Я тихо сплю на дне морском,

    Но близок мир земли.

Я вижу, верховым путем

    Проходят корабли.

И видя бледность глубины

    И жемчуга ее,

Я вспоминаю зыбь волны,

    Тревожу забытье.

Бежит прилив, растет прибой:—

    «Усни! Усни! Ты спишь?

Над нами бездны голубой

    Молитвенная тишь».

Поет прибой, растет прилив:—

    «Проснись! Проснись! Бежим!

Ты знаешь, мир земной красив,

    Мы овладеем им!»

Я тихо сплю на дней морей,

    И знаю, сладок сон.

Но сердце шепчет мне «Скорей!

    Ты будешь в жизнь влюблен».

Я мирно сплю на дне морском,

    Но чувствую врага.

Я вновь пойду слепым путем,

    Я брошу жемчуга!

 

БОЛЬ

Мы должны бежать от боли,

Мы должны любить ее.

В этом правда высшей Воли,

В этом счастие мое.

Сам себя из вечной сферы

Устремил я с высоты,

В область времени и меры,

В царство мысли и мечты.

И отпавши от начала,

Полновольная душа

Затомилась, заскучала,

И бежит, к концу спеша.

Но конца не будет сердцу —

Где моря без берегов,

Как не встретить иноверцу

В чуждых снах — своих богов.

Тот, кто бросился в скитанья,

Не уйдет тягот пути,

От страданья на страданье

Будет вынужден идти.

Но зато он встретит страны,

Где упьется он мечтой,

Где измены и обманы

Поражают красотой.

И затянутый в измены,

Где обманчивы огни,

Он вскипит, как брызги пены,

И погаснет, как они.

И опять, опять застонет

Легким ропотом челнок,

Рано ль, поздно ль, он потонет.

Так плывем же. Путь далек.

Путь далек до вечной Воли,

Но вернемся мы в нее.

Я хочу стремиться к боли,

В этом счастие мое.

 

СКОРЕЕ

Скорее, скорее, скорее,—

На лестницах Ангелы ждут.

Они замирают, бледнея,

И смотрят, и шепчут: «Идут!»

«Идем мы, о, Ангелы Рая,

Идем не года, а века.

Терзает нас тайна земная,

Нас мучает страх и тоска.

Последней надежды лишаясь,

Обрывистым трудным путем,

Срываясь, и снова взбираясь,

Идем мы, идем мы, идем.

По острым камням и обломкам,

По ужасам липких болот,

Конца не предвидя потемкам,

Идем мы — как время идет.

О, Ангелы, вы помогите

Уставшим идти по земле.

Вы только с высот поглядите,

Как мы потемнели во мгле.

Мы падаем, снова слабея.

Ужели напрасен весь труд?»

Но сердце торопит Скорее!

Стремления к Солнцу ведут.

 

МАЛО КРИКОВ

Мало криков. Нужно стройно

Гармонически рыдать.

Надо действовать спокойно

И красивый лик создать.

Мало искренних мучений,

Ты же в Мире не один.

Если ты разумный гений,

Дай нам чудо звонких льдин.

Силой мерного страданья

Дай нам храмы изо льда.

И тогда твои рыданья

Мы полюбим навсегда.

 

«Бог создал мир из ничего…»

Бог создал мир из ничего.

Учись, художник, у него,—

И, если твой талант крупица,

Соделай с нею чудеса,

Взрасти безмерные леса,

И сам, как сказочная птица,

Умчись высоко в небеса,

Где светит вольная зарница,

Где вечный облачный прибой

Бежит по бездне голубой.

 

«Зимой ли кончается год…»

Зимой ли кончается год,

Иль осенью, право не знаю.

У сердца особенный счет,

Мгновенья я в годы вменяю.

И год я считаю за миг,

Раз только мечта мне прикажет,

Раз только мне тайный родник

Незримое что-то покажет.

Спросила ты, сколько мне лет,

И так усмехнулась мне тонко

Но ты же ведь знаешь: поэт

Моложе, наивней ребенка.

Но также могла бы ты знать,

Что всю многозыблемость света

Привыкло в себе сохранять

Бездонное сердце поэта.

Я старше взметнувшихся гор,—

Кто Вечности ближе, чем дети?

Гляди в ускользающий взор,

Там целое море столетий!

 

ПОХВАЛА УМУ

Безумие и разум равноценны,

Как равноценны в Мире свет и тьма.

В них два пути, пока мы в Мире пленны,

Пока замкнуты наши терема.

И потому мне кажется желанной

Различность и причудливость умов.

Ум Английский, и светлый, и туманный,

Как Море вкруг несчетных островов.

Бесстыдный ум Француза, ум Немецкий,

Строительный, тяжелый, и тупой,

Ум Русский, исступленно-молодецкий,

Ум Скандинавский, вещий и слепой.

Испанский ум, как будто весь багряный,

Горячий, как роскошный цвет гвоздик,

Ум Итальянский, сладкий, как обманы,

Утонченный, как у Мадонны лик.

Как меч, как властный голос, ум Латинский,

Ум Эллинский, язык полубогов,

Индийский ум, кошмарно-исполинский,

Свод радуги, богатство всех тонов.

Я вижу, волны мира многопенны,

Я здесь стою на звонком берегу,

И кто б ты ни был, Дух, пред кем мы пленны,

Привет мой всем, и брату, и врагу.

 

К НЕНАВИДЯЩИМ

О, слушайте, бледные люди,

Я новое создал звено.—

Есть много мечтаний о Чуде,

    Но Небо, Небо — одно.

О, слушайте все, кто в тумане,

В обмане незрячих долин-

Есть множество разных страданий,

    Но свет блаженства — один.

О, слушайте, сонмы видений,

Я пропасти видел до дна:—

Есть много дорог заблуждений,

    Дорога Правды — одна

 

ПЯТЬ ПЕЩЕР

Бледны и томительны все сны земного Сна,

Блески, отражения, пески, и глубина,

Пять пещер, в которые душа заключена.

В первую приходим мы из тайной темноты,

Нет в ней разумения, ни мысли, ни мечты,

Есть в ней лишь биение животной теплоты.

Рядом, с нею смежная, туманности полна,

Млечная и нежная в ней дышит белизна,

С миром созидающим связует нас она.

Третья и четвертая и пятая горят,

Ароматом, звуками, и светом говорят,

Нам дыханье радуют, пленяют слух и взгляд.

Быстро мы касаемся, для нас доступных, сфер,

Видим все сокровища пяти земных пещер,

Но земной неярок цвет, и скуден он, и сер.

Серые, томительно проходят наши дни,

Как неубедительно все, что твердят они,

О, зажжемте лучшие и высшие огни.

Победимте волею число земное — пять,

Только тот весь Мир поймет, кто может семь обнять,

Глянь в глаза души своей, раз хочешь все понять.

Кроме тех пяти пещер, есть в сердце глубина,

Есть для взора скрытого простор и вышина,

Примирись, что глубь и высь — только два звена.

Вознесешься ль в небо ты, падешь ли ты на дно,

Всюду цепь одной мечты, к звену идет звено,

Жизнь прядет живую ткань, шумит веретено

Жизнь прядет, шумит, поет, к примеру льнет

                                       пример,

Радуйся, о, мыслящий, ты гений высших сфер,

Вольны крылья легкие, разбиты пять пещер.

 

РАДОСТНЫЙ ЗАВЕТ

Мне кажется, что каждый человек

Не потому оцениваться должен,

Как жил он в этой жизни на Земле,

А потому, как он ушел из жизни.

Пока мы здесь, мы видим смену дней,

И в этой смене разное свершаем.

Пока мы здесь, мы слушаем напевы

Своей мечты: в одном она нежней,

В другом — грубей; во всех она случайна,

И всем поет различно о различном.

А Смерть равняет всех, затем что властно

Стирает все различия мечты.

Пока живем пьянящею игрою,

Мы думаем, что жизни нет конца,

Но Смерть к нам неожиданно приходит

И говорит. «Ты должен умереть»

И только в этот миг разлуки высшей

Со всем, что было дорого для сердца,

Является величие души,

И разность душ видна неустранимо.

Иной в теченьи лет героем был,

И в миг один с себя свой блеск свергает

Другой всю жизнь казался еле видным,

И в миг один проснулся в нем герой.

Прекрасней всех  кто, вечно светлый в жизни,

Не изменил себе, свой день кончая,

Но, озарив, последнюю черту,

Без жалобы угас, как гаснет Солнце.

Вот почему тот самый человек,

Чья тень теперь, невидимая, с нами,

Не только дорог жизнью мне своей,

Но тем, что был живым и в самой Смерти.

Своих друзей, свою работу, книги

Не разлюблял он до последних дней,

Он холодел  лишь для телесной жизни,

Он отходил  без ропота и страха,

И нам оставил радостный завет

В своем, как бы прощальном, восклицаньи.

Когда уж остывала кровь его,

И видел взор души — что может видеть

Лишь взор души, от пут освобожденной,

Он вдруг воскликнул, звучно, как поэт:

«Есть Бог  хоть это людям непонятно!»

И снова повторил «Есть Бог! Есть Бог!»

Да, верю, знаю Ты сказал пред смертью,

Что каждый сознает в свой лучший миг.

Есть родина для всех живых созданий,

Есть Правда, что незримо правит Миром,

И мы ее достигнем на Земле,

И мы ее постигнем в запредельном.

Безгласности вещания внимания,

К незримому душою обратившись,

Я говорю вам. «Бог нас ждет! Есть Бог!»

 

ВОЗДУШНАЯ ДОРОГА

Недалека воздушная дорога,—

Как нам сказал единый из певцов,

Отшельник скромный, обожатель Бога,

Поэт-монах, Владимир Соловьев

Везде идут незримые теченья,

Они вкруг нас, они в тебе, во мне,

Все в Мире полно скрытого значенья,

Мы на Земле — как бы в чужой стране.

Мы говорим. Но мы не понимаем

Всех пропастей людского языка.

Морей мечты, дворцов души не знаем,

Но в нас проходит звездная река.

Ты подарил мне свой привет когда-то,

Поэт-отшельник, с кроткою душой.

И ты ушел отсюда без возврата,

Но мир Земли — для неба нс чужой.

Ты шествуешь теперь в долинах Бога,

О, дух, приявший светлую печать

Но так близка воздушная дорога,

Вот вижу взор твой — я с тобой — опять.

 

КОЛОДЕЦ

Я припомнил слова, что приснились мечте

    В утро жизни, как нежное пение.

И хоть я уж не тот, и хоть мысли не те,—

    Тайны те же зовут в отдаление.

«Наклонись над колодцем, увидишь ты там,

    Словно темная яма чернеется,

Пахнет гнилью, и плесень растет по краям,

    И прозрачной струи нс виднеется.

Но внизу, в глубине, среди гнили и тьмы,

    Там, где пропасть чернеется мглистая,

Как в суровых объятьях угрюмой тюрьмы,

    Робко бьется струя серебристая».

Не напрасно те строки привиделись мне,

    Промелькнули, как нежное пение,

Нет обманности — в сне, все правдиво — в весне,

    Все — рождение светлою Гения.

Наклонись над колодцем, далеко —до дна,

    Но не смерть там под мраками грубыми,

Ключевая волна так светло-холодна,

    Между темными тесными срубами.

Не напрасно поднимется тяжесть ведра,

    Не напрасно опустится, звонкая.

Сколько выйдет на свет хрусталя, серебра,

    Нить мечтания скрутится тонкая.

Жизнь глубоко - свежа, предвещательны сны,

    Неисчерпана мгла утоления.

Многоструйна мечта в темноте глубины,

    Ясен праздник весны — Приближения.