С этого момента я решительно ничего не помню до той самой минуты, пока не очутился перед дверьми в кормовую надстройку торгового корабля. В памяти задержался лишь один момент: как я с зажатым в зубах обнаженным кинжалом разгребаю голыми руками обломки, образовавших перед дверьми настоящую баррикаду.

Все эти драматические события происходили давным-давно, в четырех сотнях световых лет отсюда, на далеком море, под зловещим сиянием двух солнц Антареса. И все-таки… и все-таки!

Вода уже плескалась на уровне моих бедер и прибывала перехлестывая через планшир все более обильным потоком. Я отбросил в сторону кусок рангоута, рассек кинжалом промокшие насквозь канаты и наконец добрался до двери. Со свифтера донеслись крики:

— Слишком поздно!

— Вернись!

— Утонешь!

— Князь, чанки!

Я проигнорировал их.

Один брус упорно не поддавался. Я уперся него плечом и попытался поднять. Сколько раз мои широкие плечи приводили в отчаяние мать, не успевавшую перешивать мне одежду! Поднатужившись, я сумел-таки поднять этот брус. При этом казалось будто вся кровь прилила у меня к голове, совершенно раздавила мозги, и грозила хлынуть из ноздрей и глаз. Мышцы вздулись и напряглись до дрожи. И тут я толкнул — и как толкнул!

Внезапно раздался звук, похожий на визг, брус соскользнул в сторону, и я, потеряв опору, полетел прямо в дверь и всей своей тяжестью врезался в створки. Послышался треск ломающегося металла. Поднявшись на ноги, я обнаружил, что вода уже поднялась мне до талии. Корабль дрожал всем корпусом и кренился все сильнее, словно нетвердо держащийся на ногах выпивоха, выбирающийся из трактира «Стриженый поншо» в Санурказзе.

Я пинком распахнул двери, и в моих объятиях тут же оказалась разъяренная женщина. Ее темные волосы хлестнули меня по лицу и груди, точно мокрым бельем, и она повисла на мне, истошно голося и царапаясь, как бешеная кошка.

— Передавай её сюда! — проорал кто-то над самым моим ухом.

— Держи, Сег.

Я сразу узнал его голос, но времени рассыпаться в благодарностях не было. Сег ведь не моряк, и плавать вероятно умел только по собачьи, а потому, находясь на палубе тонущего корабля, рисковал куда больше моего.

Я нырнул в каюту.

В этот момент корабль содрогнулся всем корпусом, и победоносный рев тысяч хлынувших в него галлонов воды, сообщил мне о его гибели. Поток подхватил меня, потащил вперед, и я закрутился во внезапно наступившем зеленом мраке.

Я снова сжимал в зубах кинжал и едва успел задержать дыхание.

А потом…

Делия! Моя Делия Синегорская, моя Делия из Дельфонда — она оказалась в моих объятьях. Здесь, в затопленной каюте тонущего корабля, я снова обнял её, и нежно прижал её к себе. Обхватив её одной рукой за талию — все такую же стройную и гибкую как мне помнилось — я развернулся и рванулся вместе с ней к выходу. Кругом, точно спруты, плавали обломки рангоута, такелаж, обрывки парусов, норовя вцепиться в нас своими хваткими щупальцами и уволочь с собой в глубину. Но нам все же удалось пробиться к двери и мрак сделался не столь кромешным. Поток света хлынул сверху. Я с яростным ликованием оттолкнулся от палубы, и мы всплыли к поверхности.

Я видел всю палубу корабля со всеми злосчастными последствиями битвы. Из разбитых люков поднимались редкие пузырьки воздуха. И среди этих скрюченных трупов уже рыскали словно вампиры гибкие, длинные силуэты собравшихся со всех сторон чанков.

Мы поднялись на поверхность.

Проэмболион свифтера оттолкнул тонущего «купца». Расстояние между нами и свифтером увеличивалось; куда ближе находилась маленькая мудлави, на которой мы с Сегом сбежали из Хаппапата. Нам требовалось добраться до неё раньше, чем чанки доберутся до нас.

Я посмотрел вниз.

Слишком поздно… Один из чанков уже приближался к нам и переворачивался на спину, как это делают земные акулы, показывая белесое, как у трупа, брюхо. Я оттолкнул Делию и взял кинжал, который до сих пор держал в зубах, в правую руку.

— Плыви к лодке, Делия! Скорее! — Я втянул воздух в свои опаленные легкие. И нырнул. Чанк увидел как я приближаюсь к нему тут же начал разворачиваться в мою сторону, заваливаясь на бок, и я в точности повторил его движение. За его шкуру, покрытую псевдочешуей, хвататься не стоило: она ободрала бы мою всего лишь человеческую кожу не хуже рашпиля.

Когда чанк перевернулся бросаясь в атаку, я опять-таки повторил его маневр и увильнул в сторону, предоставив его оскаленной морде бестолку разрезать воду. И в тот момент, когда он проносился мимо меня, я с со всей силой и быстротой, на какую только был способен, вонзил в него кинжал. Кровь, стремительно растекаясь, как туча, замутила воду. Какое-то время чанк по инерции скользил вперед, а потом принялся переворачиваться, водя хвостом туда-сюда. Я быстро огляделся, но ни одного зловещего силуэта поблизости не наблюдалось. И тогда, усиленно заработав ногами, я устремился вслед за Делией.

Вода была прозрачна и чиста. С глубины её поверхность казалась фантастическим серебряным небом, сплошь покрытым рябью и играющим цветовыми контрастами.

Я обхватил Делию за талию и одним толчком забросил её в мулдави.

Мне требовалась полная уверенность.

Я снова ушел под воду. Мои подозрения подтвердились: в глубине сужал круги ещё один чанк. Зазевайся я — и он отхватил бы мне ноги, как бритвой, прежде чем я успел бы забраться в лодку. Нырнув, я поплыл прямо на него. Огромная тварь посторонилась, разинув свою здоровенную пасть, а затем устремилась ко мне, пытаясь перевернуться на бок. Чанкам необходимо переворачиваться на спину для хватания зубами добычи только когда та находится над ними, скажем, на поверхности воды. В иных случаях они вполне способны проглотить жертву из любого положения.

Я повторил маневр чанка. А затем, лихорадочно заработав ногами в неистовом взрыве энергии, обогнул прущую на меня как таран морду чанка, и шесть раз воткнул кинжал ему в брюхо. Растекающаяся кровь потянулась за ним, словно шлейф. Чанк проплыл по инерции дальше и принялся медленно разворачиваться. Я бросил взгляд вверх, на сияющую рябь. Изогнутый клинообразный силуэт днища мулдави казался дирижаблем на фоне серебристого неба, водной ряби. Резко выпрямив ноги, я рванулся наверх, выскочил из воды, зацепился рукой за планшир и перевалился внутрь. До последней секунды мне представлялось, как гигантские челюсти чанка со щелчком смыкаются на моих бедрах, и в лодку я втяну лишь безногий торс.

Удар подошвами о доски днища показался мне легким и приятным, как дружеский хлопок по спине. Напряжение спало, голова пошла кругом. Только сейчас до меня дошло: задержись я под водой ещё немного, и чанк успел бы перевернуться и напасть прежде, чем я окажусь на поверхности.

И тут мулдави подпрыгнула и закачалась от резкого толчка.

Чанк — то ли этот раненный, то ли другой — вернулся и пытался перевернуть наше суденышко.

И тут я поднял взгляд на Делию. Гибкая и прекрасная, она стояла в своей короткой голубой юбке и тунике подняв над головой анкерок с водой. Вот она напряглась, а затем «вжик» — анкерок полетел за борт и треснул чанку по морде. Хищник вильнул хвостом и убрался восвояси.

Делия обернулась. Она стояла надо мной, глядя мне в глаза, и улыбалась — улыбалась!

— Дрей!

Тут мы заключили друг друга в объятья. Думаю, если б сейчас мулдави перевернулась, скинув нас в кишащее чанками море, мы бы этого даже не заметили.

Когда к нам в какой-то мере вернулось ощущение реальности, я услышал приветственные крики. Свифтер разворачивался и медленно двигался к нам. Почти все весла были втянуты, и только двадцать-тридцать неуклюже плескали по воде.

— Вы целы? — прокричал Сег.

Я помахал рукой и что-то крикнул в ответ.

— Тогда — хвала занавешенному Фройвилу!

— Тельда! — вдруг ахнула Делия, и выражение её милого личика мгновенно стало тревожным и озабоченным.

— Если ты о той полногрудой адской кошке, которая мне чуть глаза не выцарапала там в каюте, — откликнулся я, — то Сег, как настоящий друг, вырвал меня из её когтей. Хвала Черному Чункре, — добавил я, прибегнув к божбе моих кланнеров.

— Что ж, я рада, — ответила Делия. — Так как Тельда всегда хочет как лучше.

И она рассмеялась. Когда я слышу её смех, меня неизменно охватывает волнение и восторг. Какая же несравненная женщина — моя Делия Синегорская!

Мулдави подняли на борт свифтера. Тельда бросилась к Делии и немедленно сгребла её в охапку, перемежая воркование со вздохами и рыданиями. Волосы нашей новой знакомой уже высохли на солнцах. Шатеновые, как у Делии, они были чуть темнее и не обладали тем чудесным рыжеватым отливом. Она была явно склонна к пышности — я не буду заходить столь далеко, чтобы сказать «к полноте». Тельда просто из кожи вон лезла, стараясь угодить Делии. Ее сочные красные губы то и дело расплывались в улыбке. Я заметил, что все внимание Сега обратилось на эту пышногрудую даму, и вздохнул, так как здесь его, на мой взгляд, не ждало ничего, кроме проблем. Тут, как вы услышите, я к сожалению недооценил всей правды.

Несмотря на свою склонность к пышнотелости, Тельда была сложена великолепно. Правда, полные лодыжки несколько мешали ей играть роль томной красавицы — когда она об этом вспоминала и переставала демонстрировать свой неуемный пыл. Поймите, я не хочу быть слишком жесток к Тельде, так как Делия явно переносила её навязчивую опеку вполне добродушно.

Порядок на свифтере понемногу восстанавливался. На борту было столько мужчин, более не прикованных к скамьям, что я начал беспокоиться за безопасность наших дам. Но эти бывшие рабы знали, кто я такой. Имя пура Дрея, князя Стромбора, прославленного крозара Зы, грозного корсара, заставлявшего трепетать половину Ока Мира, вне всякого сомнения произвело впечатление на бывших рабов. Они с большой охотой согласились вернуться на свои гребные скамейки — теперь уже в качестве свободных людей — и плыть в Санурказз. Я обменялся рукопожатиями со многими из них, и не слишком удивлялся, если ответом мне служил тайный знак крозаров. Среди них попалось также много воинов из Красной Братии Лизза, крозаров Заму и других знаменитых рыцарских орденов, посвятивших себя служению Зару. Но ни один из этих орденов — как я узнал даже прежде, чем сам стал крозаром, — не отличался столь строгим уставом и не был столь знаменит и прославлен, как орден крозаров Зы.

Покуда я наводил порядок на свифтере, Сег взял на себя заботу о девушках.

Один из бывших рабов, подавший мне тайный знак — человек с превосходной мускулатурой, какой и должен обладать всякий, кто хочет выжить на весле, с роскошной черной бородой и шапкой кудрявых черных волос, выдававших санурказзца — стиснул мне руку и сказал:

— Неужели не узнаешь меня, пур Дрей?

Я оглядел его, покачал головой — и тут же одернул себя:

— Ей Зим-Зар! Пур Мазак! Пур Мазак, джерну Френтозза!

Мы снова крепко пожали друг другу руки.

— Помнишь, пур Дрей, как мы с тобой устроили набег на Гофоренг? Ты на своем «Зорге», а я — на «Сердце Зара». Помнишь?

— Как я могу забыть! Мы захватили — сколько там было? — двенадцать «купцов» и потопили по ходу дела три больших свифтера! Славные были деньки, пур Мазак.

— Да, славные деньки.

— Ну… Они ещё вернутся.

Я окончательно решил возвращаться в Санурказз. Теперь когда Делия снова со мной, мы могли провести немного времени на внутреннем море. Здесь ещё многое требовалось сделать.

Но как только мы легли на курс зюйд зюйд-вест, налетел этот проклятый ветер, море вздыбилось, небо стремительно заволокло грозовыми тучами, забушевали и загрохотали громы и молнии.

— Правь на восток! — крикнул я.

Штурвальные — ребята с гребных скамей, бывшие до пленения рулевыми дельдарами — удивились, но выполнили приказ. И ветер, не являвшийся рашуном, сразу же начал стихать — столь же чудесно быстро, как и поднялся.

— В Паттелонию, — бросил я — и увидел, как при этих словах лицо Делии озарилось радостью.

Организовали все очень быстро.

Звездные Владыки явно хотели, чтобы я убрался с Внутреннего моря. Ну, меня это тоже устраивало — хоть и не вполне, но в достаточной мере. Я искренне сожалел о том, что мне теперь уже неведомо когда доведется снова встретить моих старых товарищей по веслу, этих мошенников Ната и Золту, а также пура Зенкирена и милую Майфуй. Мне очень хотелось, чтобы Делия и Майфуй встретились, так как я никак не мог в достаточной мере выразить благодарность, которую питал к вдове моего товарища по веслу и друга, пура Зорга.

Что же касается Делии, то она преданно согласилась сопровождать меня в Санурказз, но не скрывала своей радости, узнав, что мы отправляемся прямо в Паттелонию, а оттуда — в Вэллию.

Вопроса о том, кто будет командовать трофейным свифтером — он назывался «Меч Генодраса» — не возникло. Я снова пожал руку пуру Мазаку.

— Это прекрасное судно, хотя постис у него, на мой вкус, малость великоват, — сказал я. — Я бы поставил на верхней палубе ещё несколько скамей … но это уже в другой раз.

Мазак мотрел на меня спокойным твердым взглядом истинного брата ордену и я понимал — приз был в хороших руках. Я дал ему указания, чтобы «Меч Генодраса», если позволит король Зо, купили для службы под эгидой Фельтераза. Так я надеялся отблагодарить Майфуй.

— В любом случае, — сказал я, — моя доля пойдет джерне Фельтераза, Майфуй. Поговори с моим фактором, Шалланом. Это самый честный жулик, насколько им вообще может быть любой фактор. А теперь… Да пребудет с тобой Зар, пур Мазак.

— Рембери! — разнеслись по воде крики с удаляющегося свифтера.

Делия, Тельда, Сег и я смотрели ему вслед с мулдави, спущенной за борт с полным запасом провианта и воды.

— Рембери! Рембери!

Осматривая добычу и прочее добро, сваленное в кормовых каютах, я отобрал несколько отличных санурказзских мечей, а также несколько отрезов прекрасного шелка из Пандахема, санурказзкие кожи и плащи из чистейшей шерсти кудрявого поншо с Влоклефа. А напоследок, как подобает законченному мерзавцу, прихватил также крепкую кожаную суму, туго набитую серебряными и золотыми «веслами» Магдага, равно как и различной валютой южного берега. Сег тоже себя не обидел. Помимо всего прочего, он разжился добрым десятком маленьких луков. Конечно, он ворчал, называя их жалкими, и я был с ним вполне согласен. Тем не менее… не знаю, насколько позволительны были такие чувства теперь, когда под моей защитой находилась Делия, но я чувствовал себя куда спокойнее с лучником из Эртирдрина на борту.

Когда мы подняли рейковый парус и взяли курс на Паттелонию, я услышал наконец историю Делии. Что характерно, она умолчала о некоторых обстоятельствах, которые, как я догадывался, вызвали у неё наибольшие затруднения.

Воманус, которого я отправил с доброй вестью в Вэллию, передал своей принцессе все, что требовалось. А потом император, отец Делии, нашел для него какое-то неотложное поручение. В итоге вместо того, чтобы возвращаться за мной с аэроботом, Воманус полетел в противоположном направлении, в Сегестес. Для моего возвращения никто ничего не предпринимал. Это-то я вполне понял, так как знал, какой яростный протест вызывало в вэллийских политических кругах решение принцессы-магны выйти замуж за мало кому известного кланнера, чуть ли не варвара, хоть тот и называл себя князем Стромбора. И потому — Делия тут же решила лететь сама. Она взяла с собой несколько доверенных воинов из своей личной охраны и Тельду, свою фрейлину. После долгого и опасного перелета через страшные горные хребты, собирательно именуемые Стратемском, которые отделяют внутреннее море от восточного Турисмонда, Делия и её спутники достигли Паттелонии. Там, не встретив никаких препятствий, они сели на торговый корабль, рассчитывая позже сделать пересадку и таким путем добраться до Магдага. Я содрогнулся от мысли о том, что могло случиться с моей любимой в этом гнусном городе, попади она в руки принцессы Сушинг или её подлого братца, Гликаса. А именно так наверняка и случилось бы, так как я все больше приходил к убеждению, что Звездные Владыки гарантировали поражение восстания моих старых вусковых черепов.

Делия болезненно переживала гибель своих телохранителей. Она нуждалась в утешении, и я как мог старался поддержать её, хотя, наверно, получалось у меня грубовато.

— Но, Дрей… — проговорила она, — ты в безопасности! Иногда я чувствую себя таким чудовищем, когда подумаю, что не могу по настоящему сожалеть о чьей-либо смерти, если та поможет тебе остаться в живых. Мои бедные мальчики погибли ни за ов… но ты жив!

Она не была чудовищем. Я знал — и не испытывал по этому поводу ни тени раскаянья, — что пролил бы моря крови, лишь бы ни один волос не упал с головы моей Делии. Креген — чудесный мир. Жизнь в нем бурлит, как полноводный поток. Этот мир полон жестокости и уродства, но также красоты и любви.

Осуждайте меня сколько угодно. Я знаю, чему я предан.

Тельда окружила меня суетливой заботой. Она все суетилась и суетилась, не останавливаясь ни на минуту, и в конце концов я почувствовал, что меня ставят в смешное положение. Бедный Сег, так и не сумевший добиться ни малейшего успеха у этой полногрудой леди, какое-то время бросал на нас сердитые взгляды, а потом убрался на нос и стал возиться со своими луками.

Делия, похоже, немало забавлялась, глядя как я чувствую себя не в своей тарелке. А я жаждал одного — заключить её в объятия и недвусмысленно показать ей, чье именно внимание мне требовалось.

И потому наша маленькая компания, должно быть, представляла собой странное зрелище, плывя через восточную оконечность Ока Мира к проконскому побережью и городу Паттелонии.

До этого островного города мы добрались без происшествий. Увидев множество красных флагов, развевающихся над стенами, башнями и длинными молами, я почувствовал, как меня охватывает радость. Значит, Санурказз все ещё удерживает город. Подплывая к городу, мы пребывали в очень даже праздничном настроении.