Рассказывать больше почти не о чем.

Немногое осталось сообщить о том времени, о моем пребывании на планете Креген под Антаресом.

Меня нисколько не волновали ни честь, ни слава, ни гордые знамена. Меня не волновали ни боккерта, ни то, что там могло быть записано и скреплено печатью. Если понадобится, мои дикие кланнеры последуют за мной хоть через Туманные Равнины. С зажатой в руке чудесной шпагой, в пламенеющей в свете солнц алой экипировке и в сопровождении следовавших за мной кланнеров я посетил бракосочетание принца Працека и его экзотической невесты-иностранки.

Анклав Понтье располагался сразу за каналом. В дальнейшем тут будет не обойтись без неприятностей. Возможно, мне придется стереть с лица Крегена или захватить весь этот комплекс. А в тот давний день мы с моими воинами рванули через канал на аэроботах, яликах и баржах, что приплыли, словно призраки, с мраморных карьеров, набитые моими молодцами. Мы бесцеремонно ворвались в это место, все убранное лилово-охряным, с развешенными повсюду цветочными венками. По коридорам и залам, где танцевали рабыни в шелках и браслетах, со всех сторон звучала музыка, тянулись запахи дорогих благовоний. Я ворвался во главе своих воинов в Большой зал Понтье, и состоящая из ошей, рап и чуликов стража попятилась перед вытянувшейся в ряд угрозой луков кланнеров. Выглядел я, должно быть, мрачным и устрашающим, судя по тому, как шарахнулись от меня женщины, а мужчины в лилово-охристом схватились за эфесы шпаг, избегая встречаться со мной взглядами, пока я продвигался широким шагом по центральному проходу. Глоаг, Хэп Лодер, Ров Ковно, Арк Атвар, Локу и принц Варден были со мной, но держались на расстоянии, безмолвные и бдительные.

Наш десант был столь внезапным, столь бурным и злобным, что ничто не могло нас остановить. Первый же Понтье, потянувшийся к арбалету, был бы пронзен дюжиной стрел. Я остановился перед большим тронным возвышением. Музыка запнулась и смолкла.

В Большом зале повисла абсолютная тишина — как в Большом зале Стромбора — Моем Большом зале! — казалось, всего лишь несколько мгновений назад, когда Шуша провозгласила меня наследником.

Принц Працек, с несимметричным и болезненно-желтым лицом, стоял, сжимая эфес шпаги, облаченный в яркий свадебный наряд. А рядом стоял жрец, бритоголовый, длиннобородый, в сандалиях. Клубился, источая запах, дым ладана. К алтарю вел малиново-зеленый ковер. И там, с опущенной головой, стояла будущая новобрачная. Облаченная во все белое, со скрывающей лицо вуалью, она безмолвно и терпеливо ждала соединения брачными узами с этим торчавшим рядом с ней кривомордым человечишкой. Будущая новобрачная! Не пришел ли я слишком поздно?!

Если так… тогда, пообещал я себе, она сию же секунду станет вдовой.

Працек попытался принять угрожающий тон.

— Что означает это безобразие? Я с тобой не воюю, кланнер, враг в алом! Я тебя не знаю!

— Знай же, принц Працек, что я — принц Стромбора!

— Стромбора? — Я услышал, как это слово подхватили и повторили по всему огромному залу в прокатившемся гуле обсуждения.

Но мой голос выдал меня.

Увенчанная белым голова вскинулась, вуаль слетела.

— Дрей Прескот! — воскликнула моя Делия с Синих гор.

— Делия! — громко закричал я в ответ.

И тогда, на глазах у всех, я обнял ее и поцеловал, как поцеловал уже однажды у Бассейна Крещения в далекой Афразое.

Когда я разжал наконец объятия, она все еще держалась за меня, и ее глаза казались сияющим чудом. Она дрожала, цеплялась за меня и не выпускала, а я сам не отпустил бы ее ради обоих миров — Земли и Крегена.

Працек ничего не мог поделать. Относящиеся к боккерту документы принесли и торжественно сожгли. Я забрал Делию с Синих гор — эту незнакомую новую Делию Валлийскую — с собой, вернувшись в свой анклав, в Дом Стромбора. Любой, кто попробовал бы хоть пальцем шевельнуть, чтобы остановить нас, был бы мгновенно зарублен.

Смеясь, вздыхая, целуясь, мы вернулись в Большой зал, где я показал всем Делию из Дельфонда и объявил, что отныне она — королева Стромбора.

Рассказать осталось немного.

Какой же храброй она оказалась! Какой безрассудно-смелой, благородной и способной к самопожертвованию! Считая, что я видел в ней лишь досадную помеху, обузу, что я делал все, что делал, из любви к принцессе Натеме, она поклялась поддержать меня в чем только сможет. Если ей не суждено стать моей, то она поможет мне обрести женщину, которую я, по ее мнению, желал. Тут я упрекнул ее, обвиняя в слабости и уступчивости, но она лишь сказала:

— Ах, милый мой Дрей! Если бы ты только видел иной раз собственное лицо!

Она взяла драгоценности Натемы, радуясь возможности применить их мне в помощь, и ускользнула на аэроботе так, чтобы я подумал, будто она вернулась домой. Она, конечно же, все это время прекрасно знала, где находится Валлия. Сперва ей не хотелось рассказывать мне, что она дочь императора Валлии — из страха, что я потребую громадный выкуп, который, как я знал, непременно уплатили бы. А потом, когда поняла, что не способна без меня жить, то все равно не сказала мне, считая, что тогда я отправлю ее домой. А этого она вынести не могла. Думаю, после свадебной церемонии с Працеком она собиралась сделать что-нибудь глупое.

Когда ее бедные запутавшиеся мысли связали меня с Натемой, она, использовав драгоценности для обратного проникновения в город, оставив аэробот дрейфовать над морем, отправилась к консулу своего отца в Зеникке, тому самому грубоватому крепкому мужчине в сапогах и желтовато-коричневой кожанке, и сообщила ему, что желает обручиться с Працеком. Консул попытался разубедить ее, считая, что такой брак был чересчур неравным для нее; но благодаря своей властной воле, столь непохожей на властность Натемы, она добилась согласия.

Я прижал ее к себе.

— Бедная моя глупенькая Делия с Синих гор! Но… Теперь я должен звать тебя Делия-на-Валлия, Делия Валлийская.

Она рассмеялась, сжимая меня в объятиях.

— Нет, дорогой мой Дрей. Я считаю имя Делия-на-Валлия неблагозвучным и никогда им не пользуюсь. Дельфонд — крошечное владение, завещанное мне бабушкой. А Синие горы Валлии великолепны. Ты увидишь их, Дрей, — мы вместе увидим!

— Да, моя Делия Кареглазая, увидим!

— Но я желаю называться Делией Стромбор — разве ты не принц Стромбора?

— Да — и ты будешь королевой Фельшраунга и Лонгуэльма, зоркандерой и вавадирой!

— Ах, Дрей!

Рассказывать осталось мало.

Мы сидели в комнате, залитой малиновым светом Зима, дожидаясь, когда Генодрас добавит топазовые огни. В противоположном конце помещения стояли, смеясь и болтая, мои друзья, и уже совершалось боккерту для нашей помолвки. Жизнь внезапно сделалась драгоценным и золотым чудом.

Когда через окно проникли косые зеленые лучи и смешались с малиновыми, я увидел, как из-под стола шмыгнул скорпион. Раньше я не видел на Крегене ни одного.

Я вскочил, охваченный неистовой, болезненной ненавистью, дурным предчувствием, что граничит со знанием. Вспомнил отца, который лежал побелевший и беспомощный, когда ненавистный скорпион шмыгнул прочь. Я прыгнул вперед, занес ногу, собираясь раздавить безобразную тварь, — и почувствовал жжение синего огня, пронизавшего меня до нутра… Я падал… и Делии, теплого чудесного существа, не было больше рядом со мной. Я открыл глаза, узрев резкий желтый свет, и понял, что потерял все.

Я находился на побережье Португалии, неподалеку от Лиссабона, и у меня возникли некоторые трудности, прежде чем я, голый и совершенно неспособный объяснить свое появление, смог вырваться на волю и попытаться вести какую-никакую жизнь в начале девятнадцатого века на Земле.

Скорпион ударил вновь.

Часами я стоял, глядя на звезды, выискивая взглядом созвездие Скорпиона. Там, в четырехстах световых годах отсюда, на дикой, прекрасной и жестокой планете Креген, под малиновым и изумрудным солнцами Антареса, находилось все, чего я хотел в любом мире и чего я лишился, казалось, на веки вечные.

— Я вернусь! — выкрикивал я снова и снова, как уже кричал однажды прежде. Услышат ли меня саванты, проявят ли сочувствие, вернут ли меня в рай? Перебросят ли меня вновь Звездные владыки через бездну, чтобы опять использовать в качестве пешки в своих загадочных планах? Я могу лишь надеяться.

Столько всего… так много… и все пропало.

— Я вернусь, — яростно твердил я. — Я никогда не откажусь от Делии с Синих гор, от моей Делии Стромборской!

В один прекрасный день я вернусь на Креген под Антаресом.

Я вернусь.

Вернусь.