Весь смертный жар — от первых детских слез, Всю мощь мою — от детских малых сил, Я в Вечный храм в живой тоске принес, На жертвенник суровый возложил…
Что добыл молот, что взлелеял плуг, И что вспоила тишь садов моих — Тревога дум и дрожь усталых рук,— Все было в жизни пламенем на миг…
И вся борьба, завещанная мне В игре мгновений, в долгий век труда, Цвела лишь с тем, чтоб был мой дух в огне, Пока пройдет земная череда.
И на костре, где сердце сожжено, Средь пыток жертвы понял я не раз, Что долг огня — единое звено, В ткань Вечности вплетающее нас.
Вот почему, прозрев в людском бреду, Свой тайный свет, как каждый час былой, На жертвенник суровый я кладу, Чтоб стал мой жребий дымом и золой…