Лева тоже пришел к ручью и сел рядом с Игорем. Потом он подозвал Толю Голуба. Потом Васю и Деда. Пока он им что-то шептал, Иванов скатал свой спальный мешок и сел в кабину.

Лева подошел и постучал по стеклу.

— Командир, выходите! Мы вас будем судить.

У палатки кружком сидели ребята и напряженно молчали. За их спинами нервно ходил Ахмет.

— У, шайтан! — гудел он. — У-у-у, шайтан!

Иванов сел на валун и сунул в зубы пустую трубочку.

Левины губы прыгали. Справившись с волнением, он твердо посмотрел в глаза Иванову.

— Нам доверено необыкновенное дело, — сказал он звенящим голосом. — Но мы и сами должны быть необыкновенными. Почему мы бросили дом, учебу, родных? Потому что мечтали найти здесь прекрасных друзей и научиться жить, как настоящие люди… Но вы все портите, командир. Вы жестокий и грубый. Нам не нравится ваше поведение. И мы решили…

— Кому это вам? — прервал Иванов. — Ахмет! — окликнул он гулко, и шофер остановился. — Тебе не нравится мое поведение?

— У-у-у, шайтан, — прогудел Ахмет. — В армии как было? Лужа, а сержант говорит: «Ложись!» Я молодой был, глупый. «Зачем, — говорю, — в луже лежать?! Рядом сухое место есть».

— При чем тут лужа?! — возмутился Лева.

— Мы как овцы, а командир как пастух, — наставительно сказал Ахмет. — Овца недовольна пастухом. Зачем так? Скажи!

— Ясно! — сказал Иванов. И направил трубочку Голубу в грудь: — Тебе, комендант, не нравится мое поведение?

Голуб покряхтел.

— А шо балакать? Нас послали дорогу делать… Начальник десанта свое дело знает. Значит, поработаем от души. Дорогу сделаем, куплю машину, приеду домой — все удивятся…

— Ясно! — сказал Иванов. — Тебе, Вася, как мое поведение?

Вася ухмыльнулся:

— Нам куда бы ни идти, лишь бы было по пути.

— Ребята, — возмутился Лева. — Как вам не стыдно! Вы что боитесь? Игорь!

Игорь, развалясь, жевал травинку, словно все это его не касалось. Дед осматривал царапины на кожаной курточке.

— Вы трусы! — закричал Лева.

— Что ты волнуешься? — удивился Дед. — Хотел обсуждения? Пожалуйста! Сидим, обсуждаем. Хочешь, обсудим тебя: работать не умеешь, болтать умеешь. Правильно я обсудил?

Лева побледнел, поправил очки.

— Н-н-нет! — произнес он, заикаясь. — Все-таки я скажу!

— Прошу! — сказал Иванов.

— Неужели вы не видели, Саша, что мы валимся от усталости?

— От усталости? — удивился Иванов. — Ну и что? Нормально. Мужчина должен уставать. Если он не устает, — значит, он плохо работает.

— Разве я об этом! — закричал возмущенно Лева. — Мы еле живые, хотим поставить палатку, а вы? А вы? Вы ждали, когда мы поставим палатку, чтобы сказать: «Снимайте, поехали!» Зачем вы так?

— Я вам не приказывал ставить палатку.

— Но вы же видели, что мы ставим палатку! Почему же молчали?

— Почему молчал? — задумчиво повторил Иванов. — Чтобы вы поняли, что в десанте приказ — закон. Сказал, через час поедем, — значит, поедем.

— Но ведь это жестоко! Теперь вы понимаете, почему все молчат? Все боятся. Вы безжалостны. Не понравился — пошел вон в тайгу… Объясните: как вы могли бросить в лесу беспомощных девушек? Это же преступление! Они же погибнут!

Иванов набил трубку и раскурил.

— Что предлагаешь? — спросил он деловито.

— Возвращаться. Искать! — отрезал Лева.

Игорь неодобрительно покачал головой. А Вася даже присвистнул.

Иванов поднялся и не спеша направился к пышному багряному кусту. Куст был похож на выкатившийся из леса шар. Он наклонил куст. За кустом стояли девушки — Алла и Женя.

— Выходите, — сказал Иванов.

Бедный Лева! Он неотрывно смотрел на девушек и не верил своим глазам.

А Игорь Любавин, забыв, что должен сердиться на Иванова, завопил радостным басом:

— Саша, вот это фокус! Прими мои поздравления!