На четвертый день проснулись ясное утро: все ново, бело и тихо. Синей стеной стоял хребет, сахарно сияя вершиной.
Прибыл вертолет, и начальник десанта пошел к нему, оставляя и снегу глубокий голубой след. Женя поспешила за ним.
Они забрались по лесенке и грузовой салон. Пилот увидел Женю и подмигнул:
— В четыре глаза-то лучше!
Иванову это не понравилось. Он пихнул сапогом дверь в пилотскую кабину, и она со звоном захлопнулась.
Железный пол оглушительно задребезжал и затрясся под ногами. Клубящаяся зелено-белая тайга качнулась в иллюминаторах и побежала под вертолетом.
Но тут пилот снова открыл дверь и поманил Иванова. Сквозь стекла кабины было видно: какой-то человечек бежит по снегу и размахивает руками.
— С твоими ребятками не соскучишься! — крикнул пилот.
— Давай на посадку, Юра!
Вертолет заскользил боком, выправился и сел, ударив в человечка вихрем из-под винта. Человек съежился и закрыл лицо рукавицами.
Спрыгнув в снег, Иванов длинными шагами пошел к нему.
Человек опустил руки, и начальник десанта увидел смеющееся лицо Аллы.
— Здравствуйте, это я, — весело сказала она. — А я пришла вам помочь.
— Что в десанте? — спросил Иванов.
— Даже не поздоровался! — Алла поморщилась и вновь улыбнулась. — В десанте все хорошо, только скучно. Едут и едут куда-то, а дела никакого нет.
Иванов молча повернулся и пошел к вертолету.
Он хмуро сел возле иллюминатора и вынул карту.
Алла толкнула Женю локтем.
— Здравствуй, Женечка!
Женя посмотрела на нее хмурым, как у Иванова, взглядом.
Алла пожала плечами и встала за спиной начальника десанта.
Дорога, которую пробил Васин бульдозер, белой полосой прорезала тайгу. Серая тень вертолета неслась прямо по ней. Затем пошло занесенное снегом болото с редкими кустиками и деревцами. На снегу была видна колея — двойной голубой след. А вскоре показался и сам десант. Васин бульдозер тащил дом. А сзади ехал вездеход. Из трубы домика валил дым и тянулся, как желтая грива. Кто-то высунулся из кабины вездехода и помахал им шапкой.
Женя припала к иллюминатору, шепча про себя приметы местности, чтобы потом не забыть. А Иванов то и дело сверялся с картой.
— Юра, зависай! — зычно скомандовал Иванов. — Выходим на точку.
Вертолет завис над склоном сопки, иссеченной мелкими сосенками. Иванов подкатил к раскрытой двери и сбросил первую базу: две бочки с горючим и одну с продуктами. Они упали в глубокий снег. Иванов стал наносить это место на карту.
Алла, вытянув шею, выглянула из открытых дверей. Морозный вихрь ударил в лицо, ослепил ее и куда-то повлек. Иванов прыгнул, ухватил ее за воротник полушубка и отшвырнул от дверей. Алла ударилась спиной о железный борт и вскрикнула.
— Сидеть! — свирепо закричал Иванов.
Алла испуганно вжалась между бочками.
Через несколько минут, вскинув голову, поджав губы, она пошла в кабину.
— А-а-а! Лесоруб! — подмигнул летчик и жестом показал на кресло второго пилота.
Алла уселась в кресло и оглядела приборы, ручки, краснощекую физиономию пилота, бегущую под вертолетом тайгу.
Последнюю базу бросали у реки Нии. Над ней стояло серебристое облако пара. Вертолет долго летал по его колеблющемуся краю, выискивая подходящую площадку для базы. И, посмотрев вниз, Алла увидела, что сброшенные бочки подняли из берлоги медведя и что он скачками покатился к реке.
Она всплеснула руками.
— Мишка! Давайте поймаем мишку!
Пилот загоготал и крикнул Иванову:
— Саша, твой лесоруб требует поймать мишку!
— Ложись на обратный курс! — сказал начальник десанта и взглядом проводил медведя, еще не зная, сколько бед наделает этот зверь.