Большинство моих воинов ликовали, радуясь первой победе над Тенедосом, хотя я видел среди солдат и офицеров и опечаленные лица. Эти люди никак не могли оправиться от шока, вызванного у них столкновением с новым злодеянием экс-императора.

Той ночью Йонг, Синаит, Линергес, Джакунс и Симея пришли ко мне. Правда, никто из них не сообщил ничего нового; все лишь волновались по поводу той же самой напасти.

— И все-таки, — спросил наконец Йонг, — что мы будем делать?

Я считал, что важнейшим из всех дел было пробиться в Никею и воссоединиться с армией Великого Совета. Это не только помогло бы почти удвоить наши силы, но и зримо увеличило бы законность наших притязаний.

Бартоу и Скопас, разумеется, были не самыми лучшими союзниками, так как все знали, что они правили Нумантией по указке Байрана, но все равно большинство нумантийцев продолжали рассматривать короля как законного претендента на власть.

Я запутался во всех этих тонкостях и чувствовал, что вот-вот начну мечтать о тех днях, когда все было просто и ясно и любую проблему можно было решить добрым ударом меча.

Когда все выговорились и устали, я объявил, что армия ускоренным маршем отправится к Никее и пересечет дельту реки. В это время специально выделенный отряд будет беспокоить Тенедоса наскоками, чтобы не позволить ему напасть на нас во время перехода или оттеснить нас от столицы.

— Интересно, — заметил Джакунс. — Магия против магии…

— Совершенно верно, — согласился я. — Изводить его огнем, мечом, колдовством и добиться того, чтобы он и думать забыл о погоне за нами.

— Значит, — сказал Йонг, — снова придется набирать дураков вроде моих разведчиков, которые настолько безмозглы, что готовы сломя голову кидаться в любые авантюры, лишь бы не плестись в толпе немытых балбесов.

— Именно так, — согласился я. — Ни мозгов, ни доблести, — так, по-моему, они говорят.

— Ха!

Линергес улыбнулся (улыбка показалась мне довольно злой) и прошептал что-то на ухо Йонгу. Тот столь же тревожно ухмыльнулся в ответ.

— Разведчики… —продолжал размышлять вслух хиллмен. — Да еще отряд легкой пехоты, возможно, несколько парней из Куррама. Каждому дать по мулу; их у нас вполне достаточно. И еще, пожалуй, знающий волшебник?

— Это я, — заявила Симея.

— С какой это стати? — немедленно ощетинилась Синаит. — Неужели я слишком стара для того, чтобы ввязываться в авантюры?

— Ни в коем случае, — ответила Симея. — Но ведь вы и ваши волшебники уже давно заняты защитой армии, правильно? И никто лучше вас не сможет с этим справиться. Лично я не имею в этом деле достаточного опыта. С собой я возьму еще пару мудрецов, которых хорошо знаю. Этого будет вполне достаточно для того, чтобы сделать все то, чего хочет Дамастес.

— Я просто восхищен, — заметил я, — тем, как два человека препираются, не желая уступить другому право пойти на смертельно опасное дело. — Впрочем, я ни сколько не иронизировал.

— Единственный серьезный вопрос, — сказал Йонг, расплываясь в широкой улыбке, — заключается в том, кто возглавит эту смелую экспедицию.

— Не прикидывайся дураком! — рявкнул я. — Ты знаешь ответ.

— Наверно, мы все знаем ответ, — вмешался Линергес. — И это будешь не ты.

— Как это не я? — Теперь я понял, чему они улыбались.

— А вот так, не ты! — повысил голос Линергес. — И даже не я. Дамастес, я знаю: ты считаешь, что в армии в ближайшее время не произойдет никаких важных событий. Но клянусь всеми богами, пришла пора тебе самому вести войско, и нечего дальше спорить!

— И что все это означает? — в ярости прохрипел я.

— Мы идем в Никею, — терпеливо объяснил он. — Там сидят Бартоу, Скопас и Трерис. Как ты думаешь, кого они рассчитывают встретить? И кто, по твоему мнению, будет иметь в их глазах наибольший вес? Такой человек, как я, которого они то ли вспомнят, то ли нет? Или прославленный первый трибун, убийца короля Байрана? Думаю, тебе самому известен правильный ответ.

Мой южный темперамент взыграл, и на какое-то мгновение я даже подумал, что сейчас ударю его, и ударил бы, если бы он еще раз улыбнулся. Но и он, и Йонг оставались серьезными. Я глубоко вздохнул, потом еще раз, а затем посмотрел на Симею. Она изо всех сил старалась придать лицу бесстрастное выражение.

— Нет, Дамастес. — Линергес поднялся и уперся кулаками в стол. — Именно ты должен возглавлять армию по всем тем причинам, которые я только что назвал. И еще: учти, что, когда мы придем в Никею, нас там будут встречать как завоевателей. А если мы в придачу к этому вынуждены будем сообщить этим болванам из Совета, что твой труп гниет в неведомом болоте и его едят змеи… Как ты думаешь, на что это окажется похоже? Именно поэтому я сказал, что и сам не могу пойти в этот поход, как бы мне этого ни хотелось, хотя думаю, что у меня тоже есть немало оснований для того, чтобы оттаскать нашего бывшего императора за бороду. Это не отряд бесшабашных разведчиков. Это армия. Которой, я надеюсь, предстоит вскоре оказаться единственной армией в Нумантии. А ты, безмозглый балбес, — ее главнокомандующий. Так начинай наконец главнокомандовать!

Он резко сел на место.

Никто никогда не считал меня очень уж сообразительным, но я всегда умел соглашаться со справедливыми доводами, особенно после того, как меня хорошенько повозят мордой по столу.

— Ладно, — сказал я подчеркнуто грубым тоном, — я поведу армию на Никею.

Йонг с победоносным видом вскинул брови.

— Ну а я повеселюсь! — воскликнул он. — Я и красотка Симея, верно? — Он посмотрел на нее, картинно закатив глаза, и плотоядно облизнулся.

— А как же твоя коза? — с удивленной миной спросила она.

— Коза? Какая коза?

— А разве неправда, что хиллмены возят с собой коз, с которыми у них бывает настоящая любовь? Мне было бы крайне неприятно нарушать такие теплые и чистые отношения.

Синаит громко захихикала.

— Ты больше нравилась мне, пока была одержимой демонами душительницей, — прорычал Йонг и для боль шей убедительности заскрипел зубами.

Через два дня полторы сотни разведчиков и пехотинцев выступили в поход. С ними отправились Симея и еще два волшебника, оба Товиети. Отряд шел пешком — так было проще. Кроме того, хорошо обученные солдаты могут идти быстрее и совершать более продолжительные переходы, чем любой конный отряд.

Уходили они под прикрытием проливного дождя и магии Синаит.

Симея поцеловала меня, а потом я провожал взглядом удалявшуюся кучку людей. С каждым шагом их силуэты становились все туманнее за серой завесой дождя, а все мое нутро снедало еще одно из чувств, являющихся неотъемлемой частью войны: тревога.

Порой тем, кто остается, бывает тяжелее, чем уходящим.

Начался дальний поход. Никакие враги нас не беспокоили, и мы довольно быстро миновали пустынные земли и дошли до местности, изобиловавшей фермами. Это была рисовая кладовая Нумантии, бесконечные рисовые чеки южной Дары, среди которых время от времени попадались островки джунглей.

Оттуда мы попали в Дельту. Заболоченные пространства чередовались с рисовыми чеками, на островках расположились маленькие деревеньки, обитатели которых промышляли рыболовством, кое-кто сельским хозяйством, а некоторые даже разводили скот. Можно было представить себе, что мы проводим военные маневры; этому мешало лишь то, что я не мог припомнить ни одних маневров, в которых участвовало бы столько войск.

По дороге мы покупали телеги, снова расплачиваясь все теми же расписками, и на этих телегах везли заболевших и сбивших ноги солдат.

Нам не так уж часто приходилось пробираться по болотам. Впрочем, справедливости ради необходимо сказать, что к тому времени, когда мы добрались до Дельты, тамошние проселочные дороги мало чем отличались от болот.

Отряд волшебников Синаит разделился. Несколько человек ехали впереди с конным дозором, чтобы армия не попала в какую-нибудь магическую ловушку, а часть двигалась с арьергардом, следя за любыми возможными действиями Тенедоса. Однако его колдуны предприняли лишь несколько волшебных атак, таких как волна страха, эпидемия судорожного кашля да нашествие необыкновенно кусачих блох. Впрочем, два из этих явлений вполне можно было объяснить естественными причинами, а третье мог подстроить и кто-нибудь из учеников Годжама.

Я ощущал неуверенность и долго не мог понять ее причину. В течение нескольких дней я думал, что это была тревога за Симею, и, полагаю, был прав.

Но дело было не только в этом. Имелось еще что-то, нечто темное, и находилось оно впереди, в Никее. В конце концов я сказал себе, что просто-напросто не прихожу в восторг от предстоящего общения с Бартоу и его окружением, и решил не обращать внимания на предчувствия.

Прошло еще полторы недели, а мы преодолели только треть пути через Дельту. В один прекрасный день, ближе к вечеру, ко мне галопом подлетел гонец от Линергеса, командовавшего арьергардом, и доложил, что волшебники обнаружили воинский отряд, следовавший за нами и быстро догонявший нас.

Я надеялся, что это был отряд Йонга, но, конечно, не мог быть в этом уверен. Опасаясь того, что это Тенедос, решивший напасть на нас с тыла, я отправился назад, взяв с собой троих ординарцев, Синаит и отряд охраны, приказав армии продолжать движение. По пути я обнаружил прекрасное место для засады — длинный прямой отрезок пути с крутыми поворотами в начале и в конце. С одной стороны дороги здесь тянулось топкое болото, а с другой — роща с густым подлеском, в котором легко было прятаться. Добравшись до Линергеса, я показал ему это место, и мы устроили засаду.

Возможно, Йонг был прав, считая меня незаменимым бойцом, но будь я проклят, сказал я себе, если позволю держать себя завернутым в вату. Я привязал Быстрого в стороне от засады вместе с другими лошадьми, взял у кого-то из солдат лук и стрелы, и мы с Линергесом спрятались в кустах.

Воцарилась тишина, которую нарушали лишь шепот ветерка, журчание воды где-то в болоте, стрекотание и жужжание насекомых да щебетание успокоившихся птиц. Вдали завывала обезьяна, и ей словно эхо отзывалась другая. Кто-то попытался тихонько кашлянуть, тут же ойкнул — наверняка младший офицер пнул солдата, чтобы тот соблюдал тишину, — но, в общем, солдат не было слышно. Они ждали.

Прошло около часа, и звери и птицы вдруг умолкли. На дороге послышался топот множества ног. Мы взялись за оружие, готовые захлопнуть западню, когда враг углубится в нее.

Из-за поворота показалось четверо, затем еще восемь человек. Видно было, что они грязны и одеты в лохмотья, но оружие держат наготове. В десяти ярдах за ними следовали остальные. Как и передовые, все были готовы к бою, хотя на троих или четверых я разглядел повязки и почти каждый хромал.

Голова колонны почти поравнялась с нами, а ее хвост тянулся из-за поворота, и в этот момент я узнал в одном из передовых домициуса Сендрака. В тот же самый момент один из его спутников резко повернул голову и вскинул руку над головой, призывая к вниманию.

Я встал во весь рост — не самый разумный из моих поступков, поскольку приготовившийся отразить нападение солдат вполне мог всадить мне в глотку стрелу, даже не рассмотрев толком, кто перед ним стоит.

— Немного неосторожно, домициус, — сказал я. — Ведь здесь могли оказаться враги.

Сендрака ухмыльнулся:

— Нет, сэр, не могли, разве что они научились летать. У этих ублюдков нет лодок для переправы.

— Как дела?

— Мы неплохо раздолбали этих сукиных детей, — ответил он, недобро оскалив зубы.

— Потери? — небрежным тоном спросил я, как будто не это интересовало меня больше всего на свете.

— Четверо убитых, человек двадцать ранено, — сообщил он и добавил, посмотрев мне в глаза: — Все солдаты, ни одного гражданского.

Неужели все на свете могли без труда читать мои мысли?

К нам подошел весь отряд, и Линергес приказал своим людям выйти из кустов. Я увидел Йонга и рядом с ним Симею.

— Приветствую вас, генерал и провидица, — самым официальным тоном, на какой был способен, сказал я. — Домициус Сендрака сказал мне, что рейд прошел успешно.

— Пожалуй, даже больше чем успешно, — ответил Йонг. — Вы хотите выслушать доклад во всех треклятых подробностях здесь, посреди дороги, или, может быть, как настоящий генерал позволите нам дойти до лагеря, где мы, если повезет, сможем найти хоть один на всех кусок мыла и капельку вина?

В следующее мгновение передо мною оказалась Симея.

— Что касается подробного доклада… О, да пропади он пропадом! — воскликнула она и бросилась в мои объятия.

Я слышал со всех сторон крики и смех, но я целовал ее, не обращая ни на что ни малейшего внимания.

— Добро пожаловать домой, любовь моя, — тихо произнес я.

— Наконец-то, — шепнула она в ответ. — Я так со скучилась без тебя!

— Я тоже, — сказал я. — Вот только…

— Знаю. От меня воняет.

— Ну…

В конце концов мы разорвали объятия и отошли друг от друга. Ко мне подошел Йонг.

— Ты можешь смело жениться на ней, симабуанец. Она совершенно невосприимчива к бесконечному обаянию и прочим достоинствам хиллменов, а такие женщины бесценны.

Не помню, кто и где приобрел замечательную вещь и подарил ее мне. Это было складывающееся вдвое стальное кольцо с четырьмя ножками, а к этому кольцу был прикреплен мешок из толстой парусины. Когда кольцо раскладывалось, получалась ванна, в которой я мог сидеть. Одним из самых больших моих удовольствий было наполнить эту ванну и несколько минут поплескаться в ней после дневного перехода.

Я также стал позволять себе немного сибаритства, которое заключалось в том, что я завел себе маленькую легкую палатку и теперь без особой необходимости не спал на земле под открытым небом.

Теперь, когда Симея вернулась домой, я поставил ее поодаль от шатров всего моего штаба. Свальбард по собственной инициативе нагрел воды и наполнил ванну.

Симея взвизгнула, как будто ей сделали самый драгоценный подарок из всех, какие она только могла себе представить. Я отлично понял ее ликование. Нашлось и мыло с лимонным запахом, которое Свальбард купил по дороге у фермера. Я оставил Симею отмокать в ванне и вышел, чтобы распорядиться относительно некоторых деловых вопросов.

Вернувшись, я увидел возле палатки четыре матерчатых ведра, до краев наполненные горячей водой, и внес их внутрь.

— А откуда ты узнал, что вода уже остывает? — спросила Симея.

— С тех пор как я связался со злыми волшебниками, я могу узнать много всякой всячины, — ответил я. — А теперь не соизволишь ли ты на мгновение вылезти отсюда, чтобы я сменил тебе воду?

Стараясь не думать о ее загорелой стройной фигуре, я подтащил бадью к выходу из палатки, опорожнил ее и наполнил снова.

— А теперь, миледи, — сказал я, — если вы уже достаточно насиделись в воде, то не согласитесь ли доставить мне удовольствие потереть вам спину?

— Но я уже вымыла ее, — ответила она.

— И очень плохо справились с этим делом, должен заметить. Я генерал, так что извольте выполнять мои приказания.

— Только если вы снимете ваш генеральский мундир, чтобы на него не попала вода.

— Ваше желание для меня закон.

Пока я раздевался и складывал одежду на стоявший в глубине палатки складной стул, Симея плескалась в воде. Потом она встала, а я взял мыло и принялся водить куском по ее телу.

— Я знаю, чего мне хочется, — сказала она, лениво поворачиваясь, чтобы я мог вымыть ее всю, уделяя особое внимание грудям, животу и бедрам. — Я хочу, чтобы ты вошел в меня и лежал на мне всем своим весом. Прямо здесь, на этой складной кровати, пока я мокрая и намыленная.

Она вышла из ванны, подошла к кровати и легла, согнув ноги в коленях и широко раздвинув их. Я осторожно, чтобы не сломать раскладушку, расположился на той же кровати, одним осторожным движением полностью вошел в Симею и, как она просила, всей тяжестью лег сверху.

— Вот теперь я дома, — выдохнула она, обхватывая ногами мою спину. — А теперь никаких уловок: не вынимай и не дразни; просто двигайся, спокойно двигайся взад и вперед, пока мы оба не кончим. Вот чего я хочу.

Охотно повинуясь, я медленно и глубоко двигался в ее лоне, а ее руки с силой обнимали меня, еще крепче прижимая к себе, ее губы не отрывались от моих, и я чувствовал, как в ней нарастает возбуждение, а потом она негромко застонала, словно захныкала, стиснув зубы, быстро-быстро задергала бедрами, и в этот момент я кончил, а несколько секунд спустя она сделала то же самое.

Еще несколько долгих секунд она извивалась всем телом, а потом обмякла подо мною.

— Как хорошо быть твоей любовницей, — прошептала она после недолгого молчания.

— А твоим любовником еще лучше.

— Знаешь, что как-то раз случилось со мною? — спросила она. — Там, среди всех этих бесконечных убийств. Я сказала себе, что, когда я вернусь, ты будешь должен взять меня самое меньшее три раза, прежде чем я займусь хоть чем-нибудь другим.

— Просто изумительная идея, — ответил я. — Но у нас запланирован какой-никакой банкет, и тебе придется овладевать новым искусством.

— Каким же?

— Травить воинские байки.

— Ничего слышать не хочу про военные байки, — заявила она. — Я хочу только тебя, тебя и тебя. Это единственное искусство, которым я намереваюсь пользоваться в данный момент. — Она вытянула одну ногу вдоль кровати и начала двигать ею вперед и назад, прижимаясь промежностью к моему члену, и через несколько секунд он вновь воспрянул. Симея просунула между нашими телами руку и принялась ласкать мою мошонку.

— Еще раз точно так же, как мы сделали только что, — прошептала она. — А потом тебе понадобится мыло, потому что я хочу делать это всеми тремя местами.

Моя страсть была не слабее, чем ее, и потому мы почти без перерывов сделали это еще три раза, прежде чем услышали снаружи громкий нарочитый кашель, а потом голос адъютанта, сообщавшего о том, что штаб уже собрался на обед и ждут только нас.

— Во все время похода у нас не было никаких неприятностей, — начала Симея.

Мы поели, убрали тарелки, и теперь желающие потягивали вино. Импровизированная столовая, в которой мы сидели, представляла собой ряд соединенных между собой палаток с закинутыми на крыши боковыми полотнищами. Сооружение получилось довольно шатким и ненадежным, зато его можно было в считанные минуты разобрать и использовать для других целей. Я не спеша пил сдобренный какими-то пряностями апельсиновый сок и слушал.

— Армия Тенедоса находилась приблизительно в десяти лигах от того места, где они удрали от нас. В деревне мы нашли несколько лодок и, оставшись незамеченными, переправились намного выше ее расположения. У реки дежурили патрули, но нам удалось укрыться от них.

— Вы, равнинные кроты, — вставил Йонг, — должны считать за комплимент, когда вас называют слепыми. Мы проскользнули мимо них, как…

— Как бандиты Кейта мимо пограничной стражи? — высказался я, глядя в пространство.

— Унося с собой дочерей стражников и по дюжине кур, — добавил Йонг. — Впрочем, всем этим занималась Симея; ей и говорить.

— Они выставили также и магическую ограду, но не особенно надежную, —продолжила рассказ Симея. — Думаю, что Тенедос никак не ожидал, что кто-то осмелится использовать против него его собственное искусство.

Йонг решил, что нам не следует тратить время на булавочные уколы наподобие тех, которые мы применяли против майсирцев, а будет лучше нанести один, но очень сильный удар, а затем улепетывать, не дав Тенедосу возможности применить против нас волшебство.

Тенедос двигался на север, и потому на берегу Латаны было заготовлено бесчисленное множество лодок.

Каждый день на рассвете Тенедос усаживал в лодки и сплавлял вниз по реке чуть ли не треть своей армии. Остальная часть в быстром темпе шла пешком и верхами по берегу и где-то к темноте соединялась со счастливцами, отдохнувшими в лодках. На следующий день в лодки усаживалась другая треть. Между прочим, я видела его офицеров в лодках или верхом на лошадях, но ни разу не заметила ни одного пешего.

Мы гнались за ними четыре дня, так как они передвигались очень быстро. Йонг сказал, что если они будут идти с такой же скоростью через Дельту, то достигнут Никеи примерно в то же время, что и наши солдаты.

Я думала, что самым тяжелым ударом для них окажется потеря лодок, но для такой операции у нас было слишком мало народа. Или, по крайней мере, так мне казалось. А потом я кое-что заметила: все лодки выглядели абсолютно одинаково. А это значило, что они были изготовлены магическим способом.

Под навесом сидели за столами около шестидесяти мужчин — высшие чины армии, — и все внимательно слушали восемнадцатилетнюю женщину, а за их спинами теснилось еще больше народа. Среди присутствовавших была лишь одна женщина, Синаит, но и она, похоже, была так же увлечена рассказом, как и мужчины.

— Я знала, каким образом это было сделано: мастера старательно построили одну лодку, а затем разобрали ее и разрубили на мелкие кусочки. Каждый кусочек — это часть целого, и потому при помощи довольно простого заклинания можно любую щепку превратить в целую лодку.

— То, что создано волшебством, — продолжала Симея, — можно волшебством же и уничтожить. И тут за дело взялся Йонг.

— Ну, говорить особо не о чем, — заскромничал Йонг. — Я отправился на небольшую прогулку, отодрал от одной из лодок щепку и принес Симее, чтобы ей было с чем работать.

— Он умалчивает о том, что вместе с двумя солдатами пробрался, оставшись незамеченным, в самое сердце лагеря Тенедоса, отломал куски от дюжины, если не больше, лодок и вернулся обратно, не вызвав у противника ни малейшего повода для подозрений, — добавила Симея. — А потом я чуть ли не целый день творила заклинание. Не потому, что оно такое уж сложное. Просто было необходимо, чтобы оно подействовало очень мощно, и поэтому я повторяла его снова и снова, а мои помощники поддерживали меня. Как я тогда хотела, — повернулась Симея к Синаит, — чтобы со мной было несколько ваших помощников. С ними все оказалось бы намного легче. По крайней мере, я не сорвала бы голос.

Йонг предложил устроить диверсию ближайшей ночью, но мне показалось, что лучше выждать до утра, когда урон от нее может оказаться гораздо больше. Я заранее сложила большой костер из сухого плавника, который мы собрали на берегу. Той ночью я не спала, а продолжала повторять заклинание, а одному из помощников дала другое поручение: он должен был строить магическую защиту, чтобы Тенедос не почувствовал, что творится у него под носом, потому что моя магия становилась все более мощной. Но никакого ответа на нее так и не последовало. Возможно, он был чрезмерно самонадеян, а может быть, смотрел не в ту сторону. Я не знаю.

— Незадолго до рассвета мы услышали, что в лагере Тенедоса поднялся обычный утренний шум. Вскоре посветлело, над водой поднялся туман.

В палатке стояла мертвая тишина, и никто не прерывал Симею.

— Стало достаточно светло, чтобы разглядеть, что делалось во вражеском лагере, — спокойно продолжала она. — Люди набились в лодки, и мы увидели, что первые из них отчалили от берега и вышли на стремнину. Я разожгла костер — он занялся сразу, — подкинула в огонь травы и порошки, отчего пламя взвилось высоким ревущим столбом. У нас было совсем немного времени, прежде чем кто-нибудь заметил бы этот огонь, который выглядел… да, в общем, и был… немного не естественным. Я еще раз повторила заклинание и стала бросать в огонь деревянные куски от лодок Тенедоса.

Симея умолкла, очень глубоко вздохнула, допила вино, остававшееся в ее стакане, и снова наполнила его.

— И в тот же миг лодки, находившиеся на воде, тоже загорелись. Сначала появились искры, затем маленькие языки пламени, которые люди пытались сбить. Но этот огонь имел магическое происхождение и мог погаснуть только вместе с моим костром, горевшим на берегу.

А лодки уже по-настоящему пылали, и сидевшие в них люди тоже начали гореть. Они или сгорали, или прыгали за борт. Не думаю, что многие из них умели плавать. А огонь разгорался все сильнее, яростно ревел, и пустые горящие лодки, плывшие по реке, медленно погружались в воду.

В воде было полно людей. А потом раздались громкие отчаянные крики — оказалось, что там полно крокодилов.

Она вздрогнула и сделала большой глоток вина.

— В то утро у зеленых тварей был отличный завтрак, — с радостным видом вставил Йонг. — А река, великая Латана, покраснела от крови. Там творилось настоящее безумие. И в этот момент мы напали на них, ворвавшись в самую середину лагеря, где их колонны ждали приказа к выходу. Тут-то и началась настоящая резня, — продолжал он. — Сто пятьдесят очумелых солдат против армии, насчитывавшей миллион. А может быть, два миллиона? Но они находились в состоянии паники, никто не знал, что ему нужно делать, что будет дальше, все кричали, а мы стали кидать заранее заготовленные волшебные факелы в их обозные повозки и вьючных животных. Мы мчались, не задерживаясь, и убивали всех на своем пути. Именно тогда мы и потеряли четырех наших товарищей. Но мы убили гораздо больше, в десять, в сто раз больше за те считанные минуты, пока находились в самой гуще их войска. Вырвавшись с противоположной стороны вражеского лагеря, мы хохотали как безумные, — сказал он. — Нам пришлось задержаться, чтобы Симея и остальные маги могли сотворить отвлекающее заклинание, а потом бросились наутек. Симея после сказала, что их волшебники попытались преследовать нас магическими средствами, но, видимо, были потрясены и напуганы, так что ничего у них не вышло. И мы удрали по наезженной дороге, средь бела дня, и никто и ничто — ни заклинания, ни солдаты — не пустилось за нами в погоню.

Немного севернее нам попался большой брошенный паром, пришвартованный к причалу. Мы все поднялись на него, оттолкнулись от берега, и течение понесло нас между островками. Нам удавалось править рулем, и поэтому мы не сели ни на одну мель. А когда все же пришлось, уже совсем близко от нашего берега, покинуть судно, мимо нас поплыли обломки и головешки, оставшиеся после наших трудов.

— Трупы, — Симея произнесла это слово негромко, но так, что мы все повернули к ней головы и замерли, чтобы не проронить ни звука. — Я никогда еще не видела столько трупов. Тела… И куски тел. И существа, которые прямо в воде рвали тела на куски.

Она одним большим глотком допила вино из своего стакана и встала.

— Вот и все, что нам удалось сделать против Тенедоса.

Офицеры тоже встали, приветствуя ее и Йонга и несравненную победу, одержанную ими.

Интересно, подумал я, многие ли из них заметили, что Симея плакала.