Сражение всегда начинается ночью, пусть даже при этом воины далеко не всегда берутся за оружие. Сначала саперы, эти чернорабочие войны, готовят укрепления, строят мосты, прокладывают дороги, а потом довольно часто погибают, защищая дело рук своих. Я мог зримо представить себе все части поля предстоящей битвы, хотя они находились на изрядном расстоянии друг от друга.

Сумерки…

Далеко, вверх по течению реки, трудятся саперы. Они спускают огромные бревна в реку и крепят их к берегам длинными канатами.

Волшебники тоже не спят, они кропотливо творят свои заклинания, чтобы их можно было в нужный момент пустить в дело.

Полная темнота…

Волшебники, находящиеся в лагере и ушедшие с саперами вверх по реке, выпускают на свободу магические силы, порождающие растерянность, страх, панику и неверие. Мои немногочисленные мастера-маги попытались вызвать нашествие насекомых и других паразитов на войска противника, хотя и знали, что это редко удается.

Другие заклинания были сотворены заранее. Прежде всего волшебники закляли дождь, так что воды Латаны, опустившиеся даже ниже уровня, обычного для начала Сезона Жары, катились очень спокойно и неторопливо.

Не спали и многие другие — те, кто был отобран для первой волны атаки, люди, знавшие, что с утра первыми пойдут в бой, а также (хотя они ни за что на свете не признались бы в этом) их командиры, вечно притворяющиеся спокойными и уверенными.

Ударные отряды, изготовившиеся вверху, разведчики Йонга и лучшие пехотинцы, спускались в воду и садились на бревна или привязывали себя к обломкам больших сучьев, а саперы сталкивали бревна на глубину, где их подхватывало течение реки и несло вниз, к Никее.

Я давно уже в совершенстве овладел мастерством обмана, умением неподвижно лежать и глубоко и ровно дышать, демонстрируя полную непринужденность и уверенность в победе. Несколько раз в прошлом мне даже удавалось обманывать самого себя, засыпая и просыпаясь точно в назначенное время.

Но не в этот раз, когда вся подготовка была начата загодя и ее даже при желании невозможно было остановить, а диспозиция войск была настолько сложной, что аж оторопь брала. В отсутствие Симеи, которая должна была в числе первых вступить в бой, мне просто не было никакого смысла лежать и пялить бессонные глаза в темный полог палатки.

Незадолго до полуночи я все же ушел туда, повалялся пару часов, а потом вернулся в шатер, в котором располагался командный пункт.

Один из агентов Кутулу с наступлением темноты переправился с нашей стороны, пробрался в самое сердце вражеской обороны, прополз мимо караульного поста и, прячась под стеной портового склада, добрался до причалов. Там он спустился по веревке в маленькое каноэ и оттолкнулся от берега. Осторожно, неслышно подгребая веслом, он позволил реке нести его вниз, одновременно приближаясь к нашему берегу, где он наткнулся на одну из моих кавалерийских застав и был немедленно доставлен в штаб. Разведчик не заметил никаких признаков того, что Тенедос обнаружил наши приготовления; армия находилась в состоянии обычной готовности.

Кто-то когда-то сказал, что не было ни одного плана сражения, который пережил бы первый выстрел из лука. Потом начинается такая суматоха, что, пожалуй, один только несчастный пехотинец знает, что происходит на самом деле, потому перед ним с самого начала стоит простая задача: убить человека, оказавшегося на его пути, а потом еще одного и еще одного, пока враги не будут истреблены или же он сам не рухнет на землю в луже собственной крови.

Медные зеркальца, при помощи которых Синаит показывала мне Тенедоса в те дни, когда мы только создавали армию, были усовершенствованы. Время от времени она получала картинки, которым можно было дать осмысленное истолкование, но чаще волшебница говорила в зеркальце, которое несла с собой, и ее слова могли слышать все, имевшие такие же пластинки. Проблема заключалась не только в том, что колдуны Тенедоса могли разгадать нашу магию, но и в том, чтобы несколько наших агентов не начали говорить одновременно.

Бревна плыли вниз по течению, и солдаты цеплялись за них точно так же, как мы с Симеей однажды прицепили нашу лодку к огромному дереву. То тут, то там кто-то соскальзывал, или бревно переворачивалось, и люди оказывались в воде; некоторые выплывали на берег или цеплялись за другие бревна, а кое-кто уходил под воду — люди, которых дерзость заставила переоценить свое умение плавать.

Но бревна стремительно неслись вниз по течению, сотни бревен, на каждом из которых сидело по пятнадцать, а то и больше человек.

Накануне вечером неподалеку от реки для Синаит установили палатку, скрытую за вершиной холма, чтобы враги не могли увидеть ее действий. Волшебница тут же взяла маленький заколдованный совок и начала копаться в земле, очень напоминая ребенка-переростка, пытающегося выкопать русло крошечной речки для игрушечных лодок.

Впрочем, никому, осведомленному в том, что происходит, не пришло бы в голову назвать это игрой.

Закончив, она со своими телохранителями и помощниками спустилась к Латане, торжественно зачерпнула ковш воды, вылила ее обратно в реку — все действия волшебницы сопровождались песнопениями, — а потом наполнила несколько других ковшей, вернулась к своему шатру и вылила воду в канавку.

И тогда во мраке ночи был зажжен огонь в жаровнях, воскурены благовония, в воздухе распространились странные ароматы, полетели искры. Грязная вода в канавке, казалось, ожила, как будто крошечный водоем был частью реки с невидимыми верховьями, дельтой и устьем. Я заморгал, не веря своим глазам, видя, как кусок земли начал меняться на глазах и вскоре превратился в точное подобие Латаны.

А Синаит, все громче распевая на не понятном никому, кроме нее, языке, подошла к одному концу своей канавки, раскрыла сумку и принялась вынимать оттуда крохотные, с трудом различимые глазом щепочки и осторожно опускать их на воду. Они были соструганы с тех самых бревен, которые сейчас несли солдат в сторону Никеи.

В нашем лагере было тихо и темно, но люди в палатках не спали и с оружием наготове ожидали приказа. Когда десант высадится на полуострове и захватит лодки, которые собрала Армия Нумантии, они переправятся туда как подкрепление, и тогда начнется настоящее сражение за Никею.

Магическое течение подхватывало щепки и очень медленно и осторожно несло их «вниз», к другому концу канавки.

Теперь нам предстояло увидеть, возымеет ли ее заклинание силу, сможет ли она, как обещала, провести бревна вниз по Латане в один из ее рукавов, прорезающий полуостров с дальней от нас стороны.

Во всяком случае, щепки, к восхищению тех, кто наблюдал за волшебством, повели себя именно так, как следовало, и завернули в нужную протоку.

Мотив песни Синаит изменился, и щепки плавно приблизились к берегу.

Я подчеркнуто неторопливо подъехал к штабной палатке, соскочил с лошади и прислушался. Несколько невыносимо долгих мгновений ничего не было слышно. Неужели мои солдаты угодили в какую-то хитрую западню и всех их перебили, не дав издать ни единого звука? Но тут же я уловил чуть слышное пение горнов, а на противоположном берегу начали вспыхивать факелы, свидетельствуя о пробуждении солдат Тенедоса.

Свальбард вышел из палатки.

— Сэр, волшебники говорят, что начали получать сообщения через зеркала.

Я поспешно вошел в шатер. Один из волшебников Синаит держал в руке свой диск, в котором в данный момент ничего не было видно.

— Мы связались с ними только на одно мгновение, сэр. Никакой картинки, только отрывочные слова. Мне кажется, что это была Энгера, отправившаяся с первым десантом. Она сказала — я повторяю дословно: «на берег… врасплох… охрана…», а потом все прервалось.

Другой волшебник коротко вскрикнул, призывая к вниманию. В его зеркале замелькали какие-то вспышки, потом изображение застыло, и я увидел охваченное пламенем здание, бегущие фигуры, озаренные светом пожара, и услышал спокойный мужской голос: «Второй отряд разведчиков высадился на берег в сотне ярдов от нас без каких-либо затруднений. Враги нас отсюда не ожидали, теперь мы дви…»

Его сообщение прервалось на полуслове. Почти сразу же последовали донесения еще от троих, нет, четверых волшебников, и казалось, что высадка десанта прошла успешно и Тенедос и армия Нумантии застигнуты врасплох.

Тут же засветилось еще одно зеркале, но и в нем нестерпимо долго ничего не было видно.

— Сэр, — сказал волшебник, — это один из тех, кого мы отправили к Товиети.

Внезапно послышался женский голос.

— Сейчас мы выходим на главные улицы. Мы подожгли дворец Драмсита, сам он почти наверняка мертв. Мы захватили и полностью удерживаем Чичерин. Пока что эти псы, императорские стражники, к нам не совались. Пожалуйста, поторопитесь со своими солдатами.

Я приказал Чьювашу выстроить войска и отправил Синаит записку, в которой поздравил ее с успехом и велел срочно вернуться в штаб и приступить к осуществлению следующей стадии магической атаки.

Когда мои воины начали выбегать из палаток и строиться, чтобы приготовиться к погрузке на плоты, на обоих берегах было светло от множества факелов. Стало видно, как люди Тенедоса торопились занять боевые позиции, чтобы отразить наше наступление.

Если все пойдет хорошо, то Тенедос посчитает нашу высадку на полуостров отвлекающим маневром и не обратит на десантный отряд особого внимания. Он сосредоточится на моих главных силах, грозящих нанести ему удар отсюда, из лагеря.

Но я не собирался отправлять свою армию на тот берег до тех пор, пока полуостров не будет очищен от врагов и ей не будет угрожать ничего, кроме бурной реки.

Полог шатра дернулся на растяжках, послышался свист ветра, тут же перешедший в пронзительное завывание. Поверхность реки прямо на глазах покрылась барашками волн, и я усмехнулся. Тенедос взялся за свое колдовство, стремясь сорвать нашу переправу. Значит, его все же удалось одурачить.

Теперь мне оставалось только молиться, чтобы десантные отряды захватили полуостров и отправили к нам крупные суда, а части из них удалось сбить охрану моста и занять плацдарм в центральной части города. Тогда все оставшееся войско сможет переправиться на ту сторону и ворваться в город.

Сложный план, но пока что он, похоже, успешно выполнялся.

Но вскоре положение изменилось.

Следующее сообщение с трудом удалось разобрать:

— Держатся упорно… мост укреплен… не можем…

Спустя несколько минут послышался другой голос:

— …Складском дворе… горят… оба… держатся… домах… третья атака отби… посылаем…

А волнение и ветер на реке все усиливались. Глядя на противоположный берег, я увидел какое-то движение невдалеке от реки; факелы переместились к дальней части полуострова. Тенедос наверняка почувствовал, что река подчинилась его заклинанию, и теперь перемещал солдат с оборонительных позиций, чтобы уничтожить мой десант.

Засветилось еще одно зеркало, и раздался очень четкий и ровный голос:

— Солдаты Тенедоса все еще удерживают мост и атакуют нас большими силами. Мы готовим контратаку…

Голос прервался, и зеркало потемнело.

Я схватил волшебника за рукав и велел ему собрать всех, кого удастся, бежать к Синаит и заняться усмирением магической бури на Латане.

Мне же начало казаться, что пришла пора вводить в действие мой план, рассчитанный на самое худшее стечение обстоятельств.

Поступило еще одно прерывистое сообщение:

— … Держатся… Они держатся… заклинаю именем Ирису, придите к нам на помощь! Линергес отрезан и… Помоги…

Голос прервался, и мы увидели картинку. В зеркале на мгновение появилось мертвое женское лицо с огненным отблеском в широко распахнутых глазах, раскрытым ртом — появилось и тут же исчезло.

Да, у меня больше не оставалось никакого выбора.

— Чьюваш!

— Сэр?

Я отдал ему приказ, которого заранее боялся еще с вечера:

— Готовь плоты! Мы переправляемся.

Теперь пришло время блефовать по-настоящему. Полчаса потребуется для того, чтобы стащить плоты в воду и разместить на них людей, а ведь вся эта флотилия будет почти беззащитна перед яростью стихии, вызванной колдовской мощью.

Ни одно из зеркал не подавало признаков жизни. Или была растрачена вся магическая энергия, обеспечивавшая связь, или же Тенедос обнаружил зеркала и заставил их замолчать.

Я прошел выше по течению, взяв с собой заранее отобранную группу мужчин и женщин. В нее входили несколько опытных лодочников — таких у нас, к сожалению, было совсем немного — и двадцать лучников из 17-го полка Юрейских Улан. Если мне суждено было вскоре погибнуть — а шансов на это было больше чем достаточно, — то, по крайней мере, мне предстояло встретить смерть вместе с солдатами того самого полка, в котором я начинал службу. За спиной у меня висел лук, а на поясе — два битком набитых колчана со стрелами.

Мы вскарабкались на борт маленькой неуклюжей речной плоскодонной барки. К ее корме была прикреплена петля из каната, соединенная с толстым тросом, который должен был не позволить буре унести наше судно вниз во время переправы.

Следом прибежал запыхавшийся Чьюваш.

— Сэр, вы не должны и думать…

— Я не думаю, я делаю, — прервал я его. — Принимай команду над армией и любыми средствами как можно скорее переправь ее на тот берег.

Он замер, беспомощно разинув рот, а потом вдруг отлетел в сторону: из-за его спины выскочил человек, которого до сих пор нельзя было разглядеть в предутренней тьме. Человек держал кинжал в высоко поднятой руке, и мне без труда удалось среагировать: я сделал шаг навстречу, сблокировал удар запястьем, а в следующий миг нападавший повалился наземь, сшибленный могучей рукой Свальбарда.

Однако кинжала человек не выпустил. Сапог Свальбарда опустился на запястье лежавшего, раздался крик боли, и я понял, что это женщина.

Великан легко, как куклу, поднял ее с земли, и я узнал Джабиш.

— Ублюдок! Поганая свинья! — завопила она, захлебываясь слезами. — Я была права, ты послал нас на смерть, проклятый богами убийца! Стражники и солдаты Тенедоса в городе, они убивают моих людей… убивают их всех!..

Я подумал было, что нужно что-то объяснить ей, сказать, что вот-вот погибнет вся моя проклятая богами армия, но времени на это не было.

— Чьюваш, свяжи ее, отведи в лагерь и возьми под стражу. Сейчас неподходящее время для истеричек и сумасшедших на свободе! Свальбард! Благодарю тебя, и… живо в лодку! — И добавил, обращаясь к остальным: — Отчаливайте и гребите изо всех сил. Мы должны как можно скорее устроить там небольшую заварушку.

Река подхватила лодку и принялась швырять и кренить ее, словно сознательно желала перевернуть, канат за кормой натянулся. Вокруг не было ничего, кроме темноты, ветра и пены, и я проклинал богов или, возможно, молился, чувствуя, что шторм становится еще сильнее. Контрзаклинание Синаит не подействовало, и Тенедос сейчас утопит меня, здесь, в этой безумной круговерти ветра и воды, и как только я подумал об этом, ветер резко стих, хотя волны продолжали реветь и подбрасывать вверх клочья пены.

— Грести сильнее! — заорал я, и люди навалились на весла, преодолевая течение, которое изо всех сил стремилось оторвать нас и унести к морю.

Огни на вражеском берегу заметно приблизились, и я уже различал в темноте береговую линию. Человек, стоявший рядом со мной, вдруг как будто кашлянул и упал со стрелой в груди.

Тут же прозвенела тетива, раздался довольный голос одного из моих лучников: «Получил гад!», и через мгновение на берегу поднялся крик. Враги увидели нас.

Лодка ткнулась в отмель — я чуть не перелетел через борт, — и мои люди мгновенно ссыпались в воду, Они волокли за собой на берег чересчур толстые для нашего жалкого суденышка швартовые канаты и принялись накидывать их на причальные тумбы; несколько человек подтягивали к берегу тянувшийся за нашей лодкой канат, и вот уже они, ухая, потащили из воды толстенный трос, закрепленный на том берегу. Они скользили по мокрой земле, спотыкались, падали, и часть моих спутников ринулась вдоль берега, отшвырнула собиравшихся напасть на нас врагов и бросилась помогать тянуть канат.

Я и Свальбард вместе с лучниками прикрывали речников. К месту высадки подбежал еще один небольшой отряд людей Тенедоса, но мы без труда отбили это нападение, и я приказал забрать оружие убитых врагов.

Тут за нашими спинами послышался радостный крик:

— Есть!

Я увидел, что из воды, словно голова огромной змеи или червя, показался конец троса. Его быстро вытащили на сушу, сделали затяжную петлю и накинули на статую какого-то неизвестного мне бога.

Далеко позади, на том берегу реки, сейчас к этому тросу привязывались плоты, которые я сначала использовал для того, чтобы обмануть противника. Этот трос должен был помочь моим воинам преодолеть реку и не быть унесенными течением вниз. Жаль только, что одновременно можно было отправлять не более трех-четырех плотов, иначе трос мог лопнуть.

На нас напирало все больше и больше солдат. Небольшой отряд попытался ударить нам во фланг, но мы отразили атаку, и многим из них пришлось поспешно прятаться. Ночь быстро светлела, но пожары по-прежнему озаряли все вокруг и окрашивали в красный свет: поблизости горели склады, и мы задыхались от едкого дыма.

К этому времени стало ясно, что мой план хромает на обе ноги, и по логике вещей я должен был оставаться на своем командном пункте и пытаться поддерживать какой-никакой порядок. Но я никого не мог послать на верную гибель, если имел возможность сам пойти на дело. Так что я опустился на одно колено, наложил стрелу, выдержал время и выстрелил, увидев подходящую цель. Тут же пришлось пригнуться, и пущенное копье пролетело над моей головой, загремев о булыжники. Одновременно я почувствовал удар, пришедшийся в кирасу, — в меня попал, отскочив от земли, брошенный из пращи камень.

Позади раздались крики — в утреннем сумраке обрисовался первый плот. С него на берег навстречу начинавшемуся рассвету посыпались люди. Почти вплотную за первым плотом шел следующий. Я негромко выругался: несмотря на то что я отдал четкие приказания, они переправлялись слишком быстро.

Люди со второго плота тоже в мгновение ока оказались на берегу, и теперь здесь с нами находилось уже две роты.

Увидев незнакомого мне офицера с капитанским поясом, я сказал, что поручаю ему прием людей, и велел время от времени отправлять опустевшие плоты на тот берег, чтобы можно было перевезти больше народа. Он понимающе кивнул.

Нам нельзя было задерживаться здесь, необходимо было двигаться вперед, так что я закинул за спину лук и приказал своим солдатам наступать. Мы бегом рванулись вперед и через считанные мгновения оказались на вражеских укреплениях. Мечи звенели и скрежетали, вонзались в податливую плоть, люди кричали, ругались, умирали. Кто-то замахнулся на меня булавой, я уклонился и легким движением меча разрубил ему руку до кости. Тут же ко мне бросился еще один противник, вооруженный копьем. Этот умел владеть оружием, ловко держал копье, прижимая древко к боку, и атаковал короткими выпадами. Я отбил один выпад, второй, и тогда он метнулся вперед и чуть не попал копьем мне в живот. Я увернулся, дал ему долететь до меня и сильно ударил в лицо рукояткой меча. Потом люди Тенедоса отступили.

— Вперед! За ними! — заорал я, в этот момент ко мне подбежал какой-то солдат.

— Сэр! Веревка порвалась!

У меня подкосились ноги от ужаса, но я постарался не подать виду и, прорычав что-то в ответ, побежал вслед за моими солдатами в самую глубину вражеских позиций. Ладно, пусть мы теперь обречены на гибель, но ведь вовсе не обязательно признавать это во всеуслышание.

По крайней мере, солдаты, с которыми мы сейчас сражались, не были безликими и неумелыми убийцами, созданными Тенедосом из несчастных мирных жителей, хотя я был уверен, что нам еще предстояло с ними встретиться.

Мы наскочили на кучку офицеров и уоррентов. У них было лишь мгновение, чтобы понять, что перед ними враги, и мы обрушились на них, убивая, и тут же понеслись дальше, бросая по пути своих собственных убитых и раненых.

А потом врагов перед нами не осталось, и мы оказались в середине полуострова, среди пылающих, давно опустевших домов. Я наддал ходу и опередил своих оборванных, тяжело дышавших солдат.

— К мосту, — проревел я.

В побелевших от напряжения боя глазах мелькнуло понимание, и солдаты побежали вслед за мной — навстречу приближавшимся крикам и смерти.

Завернув за угол, мы увидели перед собой людей Тенедоса. Они стояли спинами к нам, перед ними громоздилась баррикада из бочек, корзин, штук ткани и всякой прочей всячины, а за ней, на другой стороне площади, находились мои солдаты.

Враги обернулись, услышав наше приближение, радостно загалдели, решив, что к ним пришло подкрепление. Мы не дали им времени понять свою ошибку и тут же оказались среди них. Мы рубили, кололи, убивали, ни на мгновение не задерживаясь на месте, твердо зная, что стоит остановиться — и мы все погибнем. Хотя и так было ясно, что над нами уже нависла длань Сайонджи и ее когти вот-вот ухватят нас — две неполных сотни людей против тысячи, а то и больше врагов.

Внезапно я услышал радостные вопли, а затем долгий воющий боевой клич, и воины, мои воины, пришли нам на подмогу, выскочив из-за своей поспешно сооруженной баррикады. На площади воцарился кровавый хаос.

Потом убивать стало больше некого, и я увидел Йонга.

— А, симабуанец! — выкрикнул он, пытаясь отдышаться. — Твой грандиозный план здесь кажется не таким уж хорошим, каким казался на том берегу, скажешь, нет?

— Что ты намерен делать дальше? — скорее прорычал, чем проговорил я.

Он пожал плечами:

— Оставить здесь дюжину остолопов удерживать подходы и вернуться к мосту. Как я понимаю, ты привел с собой не всех?

— Ты неправильно понимаешь. — Я в двух словах рассказал ему о двух плотах и оборванном канате.

— Не шибко весело, — скорчив гримасу, отозвался он. — Но мне все равно кажется, что мы сможем вовсю позабавиться перед смертью.

— Всем офицерам — выйти вперед! — рявкнул я, оставив его реплику без ответа.

На призыв откликнулись три легата, один раненый капитан и горстка уоррент-офицеров.

— Построить людей! — продолжал командовать я. — Пусть становятся рядом со своими однополчанами, если такие еще остались.

Йонг смотрел на меня с негодованием.

— Мы попусту тратим время.

— Заткнись, — грозно посоветовал я. — Ты должен наконец понять, почему бандиты вроде тебя всегда попадают в задницу! Потому что они не знают порядка, дисциплины и всякого тому подобного дерьма. Разобраться по десяткам! В две шеренги… становись!

Люди выстроились в неровные шеренги.

— Отлично! — прокричал я. — Вот ваши новые отделения. Впереди стоят командиры. Возвращаемся той же дорогой, по какой вы отходили от моста. Не ждите приказов! Атакуем противника сразу же, как только подойдем туда!

Собравшись с силами, ощущая огонь в груди, я собачьей трусцой побежал вместе с солдатами. Вскоре мы свернули в узкий кривой переулок.

— Через квартал будет бульвар, — пропыхтел Йонг. — Красивый, широкий и опасный. И выходит как раз туда, куда нам нужно, — точно к мосту.

Впереди на углу показался разгромленный магазин, а за ним блестела вода. Мы вышли на открытое место и увидели, что подступы к мосту перегорожены импровизированными заграждениями, за которыми стоят люди в военной форме. Некоторые были одеты в серые мундиры хранителей мира, а часть носила столь же пестрые одеяния, как и мои воины, — это были люди Тенедоса. Мы кинулись на них.

Над баррикадами появились лучники, полетели стрелы, одна из них просвистела совсем рядом со мной. Многие из моих солдат запнулись и стали оседать на землю, убитые или раненые, и мы отпрянули назад.

— Вперед, во имя всех богов! Теперь мы их раздавим!

Мы опять ринулись в атаку, и сейчас нас было не так уж много, наверно полторы сотни человек, и вновь нас отбросили назад.

На этот раз мы оставили небольшой заслон и отошли немного подальше, в ближайший переулок, чтобы разобраться по отделениям и немного передохнуть. Я подивился было, что до сих пор не ранен, но тут же обнаружил, что по лбу стекает струйка крови, и почувствовал дергающую боль в бедре. Впрочем, оказалось, что на голове у меня всего лишь ссадина, а бедро просто ушиблено. Волноваться было не о чем.

— Ну, что теперь? — с непривычным для меня удивлением в голосе спросил Йонг.

Он перевязывал задетую мечом руку лоскутом, оторванным от рубахи. Одна штанина у него тоже была оторвана, и на голой ноге виднелась рваная рана.

— Мы снова атакуем их, — мрачно ответил я.

— Было бы хорошо, если бы ты знал какие-нибудь другие способы ведения войны, а не только рвался на прямую к вражеской глотке, — сказал Йонг. — Так люди, бывает, погибают. Пару часов назад именно так погиб Сендрака, — добавил он и тяжело вздохнул.

— Приготовиться! — скомандовал я, и тут мы услышали, что на бульваре раздаются громкие крики, и кинулись туда.

По бульвару к защищавшим мост солдатам Тенедоса бежало множество вооруженных людей, сотни и сотни, и это были мои люди, неведомо откуда взявшиеся мои окаянные вояки, каким-то образом переправившиеся через реку. Мы подхватили их крик и на сей раз без задержки проскочили укрепления, воздвигнутые на подступах к мосту.

— Не останавливаться! — крикнул я. — Прорываемся на другую сторону! — Командиры узнали меня, повторили мою команду солдатам, и мы ворвались на мост, под град стрел. Я видел, как падали и мои воины, и враги, а потом передо мною оказался одетый в серое лучник. Он наполовину натянул лук, а стрела была нацелена точно мне в грудь. Но тут его глаза от испуга широко раскрылись, он выпустил из рук свое оружие, стрела, перекувырнувшись в воздухе, взлетела куда-то вверх, а я воткнул клинок ему в горло, отпустил рукоять, увернулся от его товарища, попытавшегося проткнуть меня копьем, и вонзил копейщику в живот тот самый кинжал, который Йонг когда-то подарил мне на свадьбу.

Остановившись на мгновение, чтобы вынуть меч, я тут же вновь кинулся в бой. Свальбард сражался с троими; я разделался с одним из его противников, и он убил одного, а потом второго, прежде чем я успел перевести дух.

Солдаты бесконечным потоком бежали мимо меня, и тут я увидел Кутулу, проникшегося любовью к Исе. В руках он держал по длинному кинжалу, и глаза у него были безумными, как у каждого из нас. Я схватил его за плечо:

— Что происходит? Откуда взялись ты и все остальные? Я думал, что эта сраная веревка оборвалась!

— А она действительно оборвалась, — подтвердил он. — Но на одном из плотов это увидели, подхватили трос, втащили на борт и, держась за него, переплыли на тот берег, как мальчишки, забавляющиеся с веревкой под мельничной плотиной. Не знаю, пытался ли хоть один волшебник как-нибудь помочь им. А теперь поперек реки натянута целая паутина тросов, и ничто уже не может нас остановить!

— Нас? Скажи-ка мне, какого рожна ты здесь делаешь? — резко спросил я.

Кутулу улыбнулся широкой счастливой улыбкой. Пожалуй, первый раз за все годы нашего знакомства я видел его настолько возбужденным.

— Время шпионов закончилось. Я могу наконец стать солдатом!

И, не дожидаясь моего ответа, он побежал за остальными.

Я увидел, что в мою сторону, хромая, направлялся Линергес, окруженный своими офицерами, а потом из-за их спин выскочила Симея и подбежала ко мне. В левой руке она держала волшебную палочку, а в правой — окровавленный меч.

Так, не выпуская из рук оружия, мы кинулись в объятия друг другу.

— О боги, как я рад, что ты жива, — с трудом проговорил я. — Даже не знаю, что бы я делал…

— Потише, — поспешно остановила меня Симея. — Я тоже не знаю. Но я люблю тебя. — С этими словами она поспешно удалилась куда-то в сторону.

— Мы прорвались, — сказал Линергес. — Твой план сработал.

— Ужасно, — ответил я. — Столько крови.

— А чего еще ты хотел от войны? — серьезно возразил он.

Я обвел взглядом трупы, лежавшие около входа на мост. Их было столько, что под ними не было видно булыжной мостовой. Меня передернуло.

Линергес кивнул.

— Плохо. А ведь настоящая резня только начинается, — сказал он. — Теперь самое время прижать Тенедоса к стенке и укоротить на голову.