Богданов считал зоологию одной из сложнейших биологических наук, «краеугольным камнем» биологии. «Для того чтобы разумно заниматься изучением животного царства, — писал он, — необходимо владеть всей суммой сведений, которые дают остальные отрасли естествознания» (I, 99, стр. 5). Животный организм — наиболее сложный как по своему строению, так и по характеру взаимоотношений с окружающей средой. И чем выше систематическое положение животного, тем эти взаимоотношения сложнее и разнообразнее.

Задача зоолога — изучить живой организм во всем комплексе его жизненных проявлений. Поистине нелегкое дело! Особенно трудна зоология позвоночных животных.

Нелегка и задача преподавателя зоологии, если он стремится показать слушателям, что животное не просто сумма анатомических деталей, а живой организм, со своим жизненным укладом, повадками, инстинктами и требованиями к окружающему. Именно так понимал эту задачу Богданов.

Резко критиковал он воззрения Кювье и пагубное влияние его взглядов: «Понятие о связи животного организма со средой, о влиянии этой среды на жизнь, о влиянии этой обусловленной жизни на организм; понятие о том, что эти влияния вызывают изменения и ведут организм к прогрессу или регрессу, — все это было доступно немногим передовым ученым, вроде Жоффруа Сент-Илера, Глогера, Дарвина. Над всем остальным ученым миром тяготела школа Кювье.. . Влияние Кювье и его школы на университетское преподавание было громадно. Оно чувствуется еще и теперь. Читался ли курс системы животного царства, или курс зоотомии с ее подразделениями — все это было не более как морфография, с ранжировкой форм как конечной задачей. Это было слово о мертвых (подчеркнуто Богдановым, — Н. Б. и Г. К.), которое мнилось оживить курьезами из бывшей жизни мертвецов. К чему же другому могло привести учение о постоянстве видов?» (I, 85, стр. 310).

В своей педагогической деятельности он стремился избежать всяческой «мертвечины». Его лекции всегда были насыщены биологическим материалом, который с самых различных сторон характеризовал излагаемый вопрос.

Читал Богданов ярко и очень просто, с большим художественным талантом. Часто лекция превращалась в живой рассказ. Увлекаясь сам, он увлекал и слушателей. «Студенты жадно ловили горячее красивое слово профессора, и вскоре он стал их любимым учителем и товарищем»,— писал о Богданове профессор Вагнер.

Учитель и товарищ — так можно характеризовать отношения Модеста Николаевича со студентами. Живой и общительный по натуре, в отношениях с людьми Богданов был всегда по-товарищески прост и доступен. Молодежь тянулась к нему. С самого начала преподавательской деятельности в Петербурге вокруг него сплотилась группа студентов, составившая плеяду его учеников.

Преподавать в Петербургском университете Богданов начал в 1874 г. в должности приват-доцента. Первые два года он читал небольшой курс биологии млекопитающих.

Но особую роль в деятельности Богданова сыграл курс орнитологии, который он читал в течение двух лет (1876—1878 гг.). Именно эти лекции укрепили за Богдановым славу прекрасного оратора и талантливого преподавателя.

Программа, сохранившаяся в архивных материалах университета, дает возможность судить об этом курсе. В нее включены, помимо разделов анатомии и систематики, вопросы размножения и развития.

При изложении анатомии птиц Богданов подчеркивал особенности строения, связанные с приспособлением к полету. Особое внимание было уделено критическому анализу теории полового подбора Дарвина и теории птичьих гнезд Уоллеса. При систематическом обзоре класса дана характеристика жизненных условий и приспособления к ним. Географическое распределение связывалось с историческим прошлым и современными условиями существования. Заканчивался курс описанием эволюции птиц. Богданов на примере одного класса давал представление о конкретных путях эволюции, прогрессе и регрессе, разбирал явления инерции, специализации. Место птиц в эволюционном ряду позвоночных он обрисовывал с привлечением всего известного сравнительно-анатомического и палеонтологического материала.

Таким образом, курс орнитологии, хотя и был посвящен только одному классу животных, затрагивал важнейшие вопросы биологии и теории эволюции. Богданов рассказывал так увлекательно, что после его лекций студенты сами стремились вести орнитологические наблюдения.

Первым учеником Модеста Николаевича в Петербургском университете был Петр Петрович Павлов, родной брат И. П. Павлова. Еще на студенческой скамье молодой зоолог обратил на себя внимание. В воспоминаниях о нем Богданов писал: «...он резко выделялся среди своих сотоварищей редкой любознательностью и серьезным, искренним отношением к науке. Уже на практических занятиях в нем можно было видеть самое искреннее желание научиться технике, овладеть ею и стать самостоятельным работником науки. Первая работа, выполненная П. П. под руководством О. А. Гримма над зубами молодых стерлядей, доказала, что он обладает и энергией, и последовательностью, и, наконец, способностью точного анализа,— качествами, обещавшими много в молодом натуралисте. Затем П. П. высказал свое желание заниматься орнитологическими наблюдениями» (I, 70, стр. 90—100).

По совету Богданова П. П. Павлов проводил наблюдения над птицами у себя на родине, в Рязани. Поздней осенью 1877 г. он привез в Петербург большую коллекцию птиц. Однако профессор отказался ознакомиться с коллекцией своего ученика, так как видел, с каким увлечением работает молодой зоолог, и хотел предоставить ему возможность самостоятельно обработать материал. «Эта энергия, эта страстная любовь к науке побудила и меня, в свою очередь, относиться к Петру Павлову с особым вниманием, — вспоминал Модест Николаевич. — Я видел в нем серьезного и неутомимого работника науки, поэтому и моей задачей, конечно, было направить П. П. к тому, чтобы он стал вполне самостоятельным в своем труде. Поэтому я в одной из наших бесед заявил ему, что только тогда посмотрю его коллекцию, когда он вполне определит ее, и вместе с тем предложил П. П. свести итоги его наблюдений, чтобы ориентироваться в них и целесообразно вести последующие работы. Петр Петрович так и сделал. В начале декабря он принес мне рукопись и показал определенную им коллекцию — и я должен сказать, что в ней не нашлось ни одного ошибочного определения. Рукопись же поразила меня дельностью и меткостью наблюдений и крайней осторожностью в изложении их» (I, 70, стр. 100).

Богданов привлек Петра Павлова к работе в зоологическом кабинете, взяв его на место прозектора, как сам когда-то начинал в Казани. Перед юношей открывался путь в науку.

Несчастный случай прервал этот путь в самом начале. Обработав коллекцию птиц в течение двух месяцев, П. Павлов в конце декабря снова поехал в Рязань навестить родных и пополнить свои сборы. Охотясь вместе с младшим братом, он пытался облегчить ношу брата, увязшего в снегу, и взял у него ружье. При передаче ружья из рук в руки спустился курок. Пуля попала в область сердца. Петр Павлов умер 31 декабря 1877 г.

После гибели П. Павлова Модест Николаевич настоял на публикации его рукописи в «Трудах» общества естествоиспытателей. Статье своего ученика он предпослал теплое введение-некролог, отрывки из которого мы приводили выше.

Стремление помогать начинающим исследователям, не стесняя их инициативы, не навязывая своего мнения, характерно для Богданова-педагога.

В последующие два года под руководством Богданова начали свою научную работу еще несколько молодых зоологов: А. М. Никольский, Ф. Д. Плеске, И. Д. Михаловский, В. А. Хлебников и В. В. Лавров.

Каждый из начинающих орнитологов получал задание для самостоятельных наблюдений. Летом 1878 г. Никольский изучал птиц в окрестностях Астрахани, в дельте Волги, Плеске — в Тверской губернии, Михаловский — на Кавказе. Летом 1879 г. в эту работу включаются Хлебников в Новгородской губернии и Лавров на Кавказе. После обработки материала студенты отчитывались на заседании общества естествоиспытателей и отчеты их были напечатаны в «Трудах». Эти выезды дали ощутимые научные результаты (только один Хлебников наблюдал за лето до 100 видов птиц и до 25 видов млекопитающих). Еще большее значение имели эти работы для развития исследовательских навыков у самих молодых зоологов.

Способность к самостоятельным исследованиям очень пригодилась им при работе в составе Мурманской экспедиции, организованной по инициативе Богданова в 1880 г.

На Шестом съезде естествоиспытателей, в работе которого Богданов принимал активное участие, он выдвинул предложение о посылке экспедиции на север Европейской России для изучения животного мира и условий его обитания в этих суровых краях. Организация экспедиции была возложена на Петербургское общество естествоиспытателей, что отвечало его непосредственным задачам.

Конкретной целью экспедиции было изучение фауны Белого моря, прибрежной части Баренцева моря и Кольского полуострова. Кроме того, непосредственно Богданову было поручено изучение норвежского китобойного промысла и его влияния на русское рыболовство в прибрежных водах. Среди русских рыболовов на севере существовало мнение, что норвежские китобойные суда, заходя в русские территориальные воды, отпугивают рыбу, подходящую к побережью, и мешают рыбному промыслу. В правительственные органы поступали жалобы по этому поводу. Министерство государственных имуществ поручило экспедиции разобраться в этом вопросе.

В состав экспедиции вошло восемь человек, они образовали два самостоятельных отряда. Профессор Н. П. Вагнер, профессор Харьковского университета ботаник Л. С. Ценковский и ученик Вагнера студент К. С. Мережковский составили беломорский отряд. В их задачу входило изучение фауны и флоры Белого моря и Соловецких островов. Второй мурманский отряд возглавил М. Н. Богданов. В него вошли ученики Модеста Николаевича — Ф. Д. Плеске, А. М. Никольский, В. А. Хлебников, И. Д. М|ихаловский. Предполагалось исследовать фауну Кольского полуострова в его лесистой части, птиц Мурманского побережья и рыб в ближайшей части моря.

В Архангельске отряды разделились. Вагнер, Ценковский и Мережковский отправились на Соловецкие острова. Отряд Богданова морем достиг побережья Кольского полуострова, высадив Ф. Д. Плеске на берег в Кандалакше. Дальше Плеске пересек полуостров, посетил самые глухие лесистые части его и добрался до Колы.

В пути он вел наблюдения над птицами и млекопитающими.

Остальные члены отряда направились морем вдоль побережья, время от времени приставая к берегу для наблюдений. Первоначально участников экспедиции удивляла бедность фауны пустынного побережья. Зато в районе Трех островов их встретили своим шумом и оживлением птичьи базары. Богданов отделился от группы и на пароходе отплыл в сторону Норвегии для выполнения задания министерства о китобойном промысле; Никольский, Хлебников и Михаловский продолжали двигаться вдоль Мурманского побережья, пока не достигли Териберской губы, конечного пункта маршрута. Здесь они продолжали экскурсировать в окрестностях и поджидали возвращения Богданова. Между тем пароход, на котором плыл Модест Николаевич, попал в сильный шторм и был выброшен на берег в глухом районе Северной Норвегии. Модест Николаевич долгое время не мог дать о себе знать. Только через месяц он вернулся в Териберскую губу, где его с волнением ждали остальные члены отряда.

Кораблекрушение, которое пришлось пережить Богданову, затруднило сбор сведений о китобойном промысле норвежцев и не дало возможности окончательно разрешить поставленный вопрос. Но основная задача экспедиции— сбор материала по фауне — была выполнена целиком. Особенный интерес представляла коллекция птиц. Обработка ее была поручена А. М. Никольскому, который в 1885 г. напечатал работу «Орнитологические наблюдения на Белом море и на Мурманском берегу летом 1880 года». В ней описано 47 видов птиц, их расселение по побережью, гнездовья, птичьи базары и т. д. Ф. Д. Плеске собрал также большой и разнообразный материал. После Мурманской экспедиции он еще раз посетил Кольский полуостров. Результатом его исследований была большая монография «Критический обзор млекопитающих и птиц Кольского полуострова» (1887).

Работа беломорской группы протекала в районе Соловецких островов. Ценковский изучал флору прибрежной части моря и многочисленных озер на Соловецких островах, Вагнер — фауну беломорских позвоночных, знакомился с условиями их обитания в Соловецкой бухте, много анатомировал. Мережковский увлекся изучением простейших, по которым собрал большой материал. Его работа «Простейшие животные севера России», где описано около 150 видов, — одна из первых фаунистических работ по простейшим в России, а по северным формам — первая.

Н. П. Вагнер в 1885 г. опубликовал большую монографию «Беспозвоночные Белого моря», в которой обобщил свои исследования фауны Соловецкой бухты. В работе подробно описаны экологические условия бухты (грунт, глубины, рельеф, течения и т. д.) и ее животный мир (всего 93 вида беспозвоночных животных). Значительное внимание уделено морфологии и анатомии отдельных форм. Книга Вагнера —первый капитальный труд по фауне Белого моря. Но этим не ограничиваются его заслуги при изучении северных морей. Ему принадлежит идея и труд по организации первой морской биологической станции в России. Соловецкая биологическая станция была создана в 1882 г. при Соловецком монастыре. Благодаря ей стало возможно проводить не только экспедиционные, но и стационарные исследования, а это вскоре привело к тому, что фауна Белого моря оказалась изученной лучше, чем фауна наших южных морей.

Мурманская экспедиция положила начало широкому и разностороннему изучению природы севера Европейской России. Богданов принимал в ней участие в основном как ее организатор и руководитель. Обработка материала была возложена всецело на его учеников. В этом кроется причина того, что сам он не делал больших публикаций по результатам экспедиции.

Ученики Богданова восприняли от своего учителя большую любовь к природе и стремление к познанию ее тайн. Участие в экспедиции было хорошей школой для молодых натуралистов. Перед ними открылись широкие исследовательские возможности, и они приобрели опыт работы в сложных природных условиях.

А. М. Никольский в последующие годы исследовал фауну о. Сахалин (1881 г.), посетил Алтай (1882 г.), изучал животный мир оз. Балхаш и Балхашской котловины. В 1887 г. Никольский стал магистром, в 1889 г. — доктором зоологии. Ему принадлежат труды о фауне Закаспийской области и северной Персии, Средней Азии (Арала и приаральских степей), Крыма и т. д. В течение ряда лет Никольский был приват-доцентом Петербургского университета, сменив в 1887 г. больного М. Н. Богданова по разделу зоологии позвоночных. В дальнейшем в течение многих лет он был профессором зоологии Харьковского университета. Его труды получили широкую известность и признание.

Ф. Д. Плеске в 1886 г. принял от Модеста Николаевича коллекцию птиц Зоологического музея Академии наук и с этого времени на всю жизнь связал свою судьбу с этим учреждением. Очень скоро его труды по фауне Кольского полуострова, по общей и систематической орнитологии привлекли к себе внимание зоологов. В 90-е годы Плеске стал директором Зоологического музея, а позже — академиком.

А. М. Никольский.

В. А. Хлебников, астраханец по рождению, уехал из Петербурга на родину. Но и он остался до конца верен заветам своего учителя. В 1919 г. Хлебников в дельте Волги возглавил первый советский заповедник, созданный по указанию Владимира Ильича Ленина (Астраханский). Так через поколение, в нашу эпоху, идеи Богданова воплотились в действительность. Охрана природы и изучение ее на пользу человеку — то, что так горячо пропагандировал Богданов, — стало претворяться в жизнь под руководством Ленина с первых же шагов советской власти. И ученик Богданова В. А. Хлебников стал инициатором и главой этого большого и важного дела.

Ф. Д. Плеске.

Модесту Николаевичу удалось воспитать нескольких крупных исследователей-зоологов, имена которых заняли достойное место в русской науке рядом с именем их учителя.

В 1878 г. М. Н. Богданов был утвержден в должности штатного доцента университета и взял на себя чтение курса сравнительной анатомии, который только с этого времени и стал самостоятельным учебным предметом. До этого материал по сравнительной анатомии излагал К. Ф. Кесслер в курсе зоологии. Сравнительную анатомию Богданов читал два года (1879—1881).

В эти же годы Модест Николаевич преподавал зоологию на Бестужевских Высших женских курсах, открытых в Петербурге в 1878 г. На втором году своего преподавания на курсах Богданов наряду с лекциями по зоологии позвоночных прочел также небольшой специальный курс о насекомоядных животных России.

Лекции Богданова по зоологии позвоночных, прочтенные на Высших женских курсах, были опубликованы в литографированном виде в 1880 г. Материал в них излагался в эволюционном аспекте, от низших животных к высшим. Придавая большое значение обобщениям, Богданов нарисовал перед своими слушателями схему организации позвоночного, очень близкую к той, какую современная зоология принимает как основной план строения хордовых животных.

Большое внимание уделялось также описанию ланцетника и круглоротых, что само по себе имело немалое значение для эволюционного освещения материала.

Вопрос о взаимоотношении животных с окружающей средой был изложен подробно и разносторонне. Богданов подчеркивал тесную связь организмов с условиями обитания.

«В наружном облике (habitus) животного, — говорил он, — резко отражается влияние той среды, в которой животное живет. Жизнь в воде и на суше кладет резкий отпечаток на животное. Сжатое с боков, или сверху вниз, рыбообразное туловище пригодно только для водных животных, так же как цилиндрическое для сухопутных. Короткая шея или ее полное отсутствие — характерный признак обитателей вод. Покровы и особенно их придаточные образования находятся в непосредственной связи со средой обитания, так же как и органы дыхания. Конечности находятся в полнейшей зависимости от среды движения; дальше мы увидим, как плавник рыбы превратился под влиянием приспособления к движению по сухой твердой почве в ногу, снабженную когтями; как переход с суши в воду изменил эту когтистую лапу в ласт тюленя и кита, похожие на плавник рыбы. Зубы и пищеварительный канал находятся под непосредственным влиянием пищи и изменяются по мере того* как меняются свойства пищи, не взирая на среду обитания. Только две системы органов стоят вне прямого влияния внешних факторов (и то в известной степени) — это центральная нервная система и половая система. Развитие их обусловливается общим ходом усложнения и совершенствования всех остальных групп, и эти-то две системы, благодаря этой особенности в их развитии, служат надежным указателем и относительного совершенства организации» (I, 76, стр. 16—17).

При описании отдельных классов подробно рассматривался характер приспособленности животных к специфическим условиям обитания. Для каждого класса описывались ископаемые формы и освещались родственные связи животных разных классов и групп. Таким образом, слушатель получал целостное представление о позвоночных как о едином разделе животного мира, скрепленном тесным родством, общностью происхождения — и в то же время бесконечно многообразном в своих эволюционных разветвлениях.

Лекции Богданова для Высших женских курсов несомненно следует считать одним из интереснейших зоологических курсов своего времени. Если учесть к тому же, что они были предназначены для женской аудитории, впервые собранной в стенах высшего учебного заведения и слабо подготовленной для понимания последних достижений эволюционной теории, то следует отдать справедливость тому большому педагогическому мастерству, с каким Богданов достигал поставленной цели. В этом отношении весьма большую роль играло методическое построение лекций. В начале курса давались четкие теоретические установки, а все изложение предмета строилось как их прямое доказательство. Это придавало лекциям компактность и логическую стройность и облегчало восприятие.

Преподавание на женских курсах было для Модеста Николаевича, как и для многих передовых ученых того времени, не столько педагогическим процессом, сколько общественным долгом. Поэтому он так охотно взял на себя эту обязанность, с такой тщательностью и интересом разработал курс лекций, стараясь внести в него все наиболее ценное и новое и довести его до понимания каждой слушательницы.

Однако в 1881 г., после смерти К. Ф. Кесслера, обязанности Богданова, связанные с университетом, намного возросли. После перехода к нему заведования Зоологическим кабинетом и чтения основных зоологических дисциплин он вынужден был расстаться с Высшими женскими курсами.

В университете Богданов читал первокурсникам общую зоологию, а студентам второго и третьего курсов зоологию позвоночных. Лекции его по-прежнему пользовались большой любовью слушателей. Курс зоологии позвоночных вышел литографированным изданием в 1885 г. По плану эти лекции мало чем отличались от лекций на женских курсах. Следует лишь указать, что здесь ланцетник выделен в особый подкласс бесчерепных (Acrania), тогда как в лекциях 1880 г. он помещен в класс рыб, хотя и с оговорками. Это является несомненно результатом изменившегося понимания родственных отношений между низшими хордовыми и позвоночными. Однако такое понятие, как тип хордовых, Богданов еще не вводил.

Значительно полнее в университетских лекциях изложены вопросы теории эволюции, освещена история эволюционной мысли, дана подробная характеристика и оценка идей Линнея, Кювье, Бюффона, Сент-Илера, Ламарка и Дарвина. Высоко ставя учение Дарвина, Богданов в оценке воздействия внешних условий на организм более склонялся к идеям Ламарка, о чем также подробно говорил в своих лекциях.

Модест Николаевич призывал слушателей изучать законы развития живой природы, чтобы научиться сознательно направлять изменчивость организмов в полезную для человека сторону. «Зная, что изменения организации, прогресс и регресс ее вызываются и складываются под влиянием внешних условий, мы имеем перед собой бесконечно широкую задачу изучать этот комплекс условий и овладеть законами развития организмов для того, чтобы направить это развитие в ту или иную сторону. А в этом важнейший вопрос жизни и развития самого человечества»,— говорил он (I, 99, стр. 56).

Стремление всегда связывать изучение научных вопросов с практическими и хозяйственными задачами, ставить науку на службу человеку — черта творчества Богданова, которая непосредственно перекликается с наукой наших дней. Теперь перед биологией во всех ее отраслях встала задача — использовать знание законов биологического развития, чтобы самим вмешиваться в дела природы. На этом пути человечество достигло больших успехов. Достижения современной генетики, медицины, космической биологии, сельскохозяйственных наук — все это основывается на знании законов природы, которыми научился управлять человек. Однако все эти достижения были бы немыслимы, если бы биология в прошлом столетии не испытала кардинального перелома — перехода от накопления фактов и объяснения явлений природы к активному воздействию на нее.

Богданов был одним из пионеров нового движения в биологии. Вся педагогическая деятельность его направлялась на то, чтобы привить слушателям активное отношение к природе, стремление не только познать ее, но и практически применить свои знания. Модест Николаевич считал, что человек должен стать хозяином природы, хозяином мудрым, рачительным, бережливым. Такой взгляд был развитием направления, о котором говорил Кесслер в своей приветственной речи на Первом съезде русских естествоиспытателей в декабре 1867 г., — «употребить все старания, чтобы усилить у нас деятельность на поприще естественных наук, принять все меры, чтобы направить эту деятельность на изучение нашей земли и на пользу нашей земли», так как только «изучение природы дало человеку в руки те могучие средства, которыми он пользуется, чтобы победить природу» (III, 20, Протоколы, стр. 4).