Кто-то спросил о дзадзэн. Банкэй ответил, сказав такие слова:

«Дзэн дзадзэн заключается в соответствии чудесной присущей вам от рождения мудрости (санскр. праджня), что предшествует появлению различающей мысли; дза — значит быть свободным от всех обстоятельств. Если вы просто сидите с закрытыми глазами, то это нельзя назвать дзадзэн. Я ценю только такой дзадзэн, который соответствует чудесной мудрости. Все ваши иллюзии основываются на [различающей] мысли. Вот почему вы оказываетесь в колесе перерождений. Когда у вас появляется гневная мысль, вы становитесь Сражающимся Демоном; страсть превращает вас в Животное; сожаления и метания превращают вас в Голодного Духа. Если вы умрете, так и не освободившись от этих мыслей, то вы будете вечно вращаться в колесе перерождений, проходя через различные изменения формы в иллюзорном рождении-и-смерти. Если вы освободитесь от мыслей и не будете омрачены иллюзиями, то не будет кармической причины и следствия. А если нет причины и следствия, то нет и перерождения. Пока есть [различающая] мысль, если вы творите добро, есть благая причина и следствие, а если вы творите зло, есть пагубная причина и следствие. Когда вы освободитесь от [различающей] мысли, вы будете пребывать в гармонии с чудесной праджня — мудростью, не будет ни рождения, ни смерти, ни причины, ни следствия. Все это может звучать как мысль об отрицании или пустоте, в которой ни для чего нет места. Но это не так. Почему? Потому что сейчас, когда я говорю вам все это, вы слышите меня. Вы не принимаете решения о том, что вы хотите услышать меня, но все же, поскольку изначальная мудрость, которую каждый из вас получил при рождении, совершенно освещает все сущее, каждый из вас слышит и понимает меня. Когда ваше тело соприкасается с огнем или водой, вы сразу же чувствуете жар или холод, хотя никого из вас не обучали этому. Так как эта деятельность свободна от [вмешательства] мыслей, вряд ли можно назвать это пустотой, даже несмотря на отсутствие мыслей. Эта чудесная мудрость вашей изначальной природы свободна от дуалистических представлений о бытии и пустоте. Эта мудрость постоянно присутствует во всех вещах/дхармах и соединяет собой все сущее. Какую пользу можно извлечь при таком положении вещей из различающей мысли? Различающая мысль появляется там, где есть иллюзия. Если вы постигнете неразличающую мудрость, то вы будете видеть и распознавать все вещи/дхармы, и это видение и распознавание будет предшествовать возникновению мыслительного различения, и у вас не останется ни одной иллюзии. Вот почему я восхваляю неразличающую мудрость и говорю, что дзадзэн нерожденной, чудесной мудрости есть высшая практика.

Последователи дзэн не манипулируют словами и доводами для обсуждения предметов второстепенной или третьестепенной важности. По этой причине Учение Будды иногда несправедливо обвиняют в пренебрежении вопросами практического свойства, и в том, что оно противоречит пяти основным конфуцианским добродетелям и не способствует проявлению верности и сыновней почтительности. Люди, которые говорят это, не понимают основного принципа Пути Будды. Что касается «верности» и "сыновней почтительности", то представления о «верности» и "сыновней почтительности" возникают только тогда, когда появляются мысли о неверности или непочтительности. Если вы свободны от иллюзий, то как же вы можете испытывать недостаток верности или сыновней почтительности! Недостаток верности или почтительности возникает из-за иллюзий. Иллюзия — это различающая мысль. Так какую же неверность или непочтительность может проявлять тот, чье сознание свободно от различающей мысли?»

* * *

В пятом году Гэнроку (1692) Банкэй затворился в храме Дзидзодзи в Киото, с тем чтобы оправиться от очередного обострения своей болезни. Его ученик Сэкимон, настоятель храма Рюмондзи, прислал в Киото некоего монаха по имени Тэнкю, дабы справиться о здоровье мастера и о том, как он поживает. Тэнкю расспросил Банкэя о его самочувствии, а после этого рассказал ему о том, что несколько молодых монахов, находящихся в Рюмондзи, скверно ведут себя, выказывают неуважение к старшим и всячески беспокоят других монахов, нарушая тем самым обычный ход обучения в залах для медитации. Он сказал, что Сэкимон просит у Банкэя разрешения отправить их в какое-то другое место, в храм Нёходзи на остров Сикоку или в храм Кориндзи в Эдо, надеясь на то, что там их отношение к постижению дзэн изменится в лучшую сторону.

Банкэй немедленно созвал своих помощников. Когда пришли Сюин, Соре и Сонин, Банкэй известил их о просьбе Сэкимона, а затем сказал им такие слова:

— Залы монастыря строятся с тем, чтобы вместить как можно больше таких злодеев, дабы за них можно было взяться и сделать из них хороших, добрых людей. Сэкимон, не принимая это во внимание и вовсе не проявляя к ним сострадания, хочет сбыть их с рук и позволить им унести свои беды в какое-то другое место. Как же он может называть себя настоятелем храма? Если люди, не благоволящие к другим и не способные к проявлению сострадания, возвышаются до положения настоятелей храмов, то можно считать, что моя Дхарма все равно что иссякла. [ «Рякки»]

* * *

Среди великого множества людей, собравшихся в храме Рюмондзи на великий зимний затвор [1690 года], был некий монах из провинции Мино, который был известен как вор во многих монастырях по всей стране. Семеро других монахов из провинции Мино, знавшие о дурной славе этого человека, пришли к дежурному монаху и сказали:

— Все знают, что этот человек — вор. Скажите только слово и мы проследим за тем, чтобы он ушел отсюда. Мы не хотим, чтобы из-за него на этом затворе возникли какие-либо неприятности.

Дежурный монах известил об этом настоятеля Сэкимона, который в свою очередь, обратился с этим к Банкэю. Банкэй нахмурил брови:

— Как ты думаешь, зачем меня попросили провести этот затвор? Я хочу, чтобы каждый из присутствующих здесь людей постиг естественно присущую ему мудрость [сознания будды]. Я хочу, чтобы злодеи отвернулись от своих злодеяний и чтобы добрые люди продолжали быть добрыми. Ты же хочешь допустить сюда только честных и праведных людей, изгоняя всех плохих. Это полностью противоположно тому, что я стараюсь делать.

Сэкимон не сказал ни слова, но его охватило чувство стыда, потому что он не сумел понять намерения Банкэя. [ «Рякки»]

* * *

Банкэй прибыл в храм Сёгэндзи, расположенный в провинции Мино, дабы принять участие в церемонии, проводившейся в честь основателя этого храма, «Наставника Страны» Кандзана. Настоятель и все монахи просили Банкэя произнести проповедь, но он отклонил эту честь, сказав, что испытывает слишком глубокое почтение к Кандзану, чтобы позволить себе говорить в том же зале, в котором проповедовал когда-то сам Кандзан. Несмотря на его твердый отказ, настойчивые просьбы настоятеля в конце концов вынудили его снизойти к ним. Известно, что настоятель приказал вынести для Банкэя стул, но он им не воспользовался и произнес проповедь, сидя на полу. Те, кто обладают истинным пониманием Драхмы, преисполнились к этому поступку глубочайшего почтения. [ «Сэппо»]

* * *

Однажды во время приема пищи в храме Дзидзодзи в Ямасина Банкэй сказал:

— Сегодня повар выполнил свою работу просто замечательно. Все очень вкусно.

Молодой монах, прислуживавший ему, сказал:

— Ваша порция была отобрана специально.

— Кто это сделал? — спросил Банкэй.

— Соке, — ответил монах.

— Какой позор, — сказал Банкэй. — Его привычка к разграничению распространяется даже на котлы для приготовления пищи.

После этого случая Банкэй перестал есть овощи и ел только рис. Сокё, приняв упрек мастера близко к сердцу, поступил точно так же. Это продолжалось на протяжении нескольких месяцев, пока Банкэй не узнал о том, что Сокё тоже не ест овощи. Узнав об этом, он снова стал есть как положено. [ «Рякки»]