Лучший друг семьи Волковых — Джаба Махарадзе со своим двоюродным братом Гогой прибыли в Придонск на собственном «КамАЗе» с новой партией апельсинов и мандаринов. Фура была под завязку забита фруктами, тент утеплен, картонные коробки дополнительно укрыты брезентом. Как-никак, стояла зима, нежные плоды надо поберечь. Впрочем, зима Центральную Россию особенными морозами не мучила: стрелки термометров стояли около отметки «О», ночью опускаясь вниз, а днем, по солнышку, снова выпрямляясь, занимая горизонтальное положение. И тем не менее рисковать фруктами было нельзя.

Забрызганный по уши «КамАЗ» братьев Махарадзе остановился неподалеку от дома Волковых.

Был уже вечер, темень, мало кто из прохожихпроезжих обратил внимание на высокий громоздкий грузовик, приткнувшийся к самому тротуару.

Да и чем, собственно, мог он привлечь внимание занятых горожан? По Придонску таких машин бегает тысячи… разве что номерами: сразу же видно, что они — не российские. Какие-то незнакомые цифры, нет на номере и привычного уже флажка-триколора и трех нерусских букв «RUS».

Все стало иностранным…

Номер на «КамАЗе» грузинский, но если бы грузинская ГАИ взялась проверять машину, то выяснила бы с немалым удивлением, что номера эти давным-давно списаны, заменены на новые, так как в свое время сильно износились, поржавели, краска с них слезла. Словом, две эти продолговатые железяки должны были быть в свое время переплавлены в городе Рустави на местном металлургическом комбинате, но народные умельцы есть повсюду, в том числе и в Грузии: старые, списанные номера оказались на «КамАЗе» Джабы Махарадзе, а «КамАЗ», как мы помним, был угнан в прошлом году из Придонска.

Вообще-то, разумный предприниматель не стал бы так рисковать: «КамАЗ» с красной кабиной и синим тентом был здесь в розыске, так же как и пропавший без вести шофер Александр Крылышкин. Но Джаба был молодым, начинающим предпринимателем, к тому же он доверился семье Волковых и, в частности, Павлу, поверил его словам о том, что приобретенная им в Придонске машина неприятностей не принесет. Да и времени уже прошло достаточно, а оно, как известно, не только притупляет боль утрат, но и снижает бдительность, в том числе и у преступников. Конечно, Джаба понимал, что грузовик он приобрел криминальный, но теперь это волновало его мало: номера на двигателе и шасси были перебиты, госномера — в наличности. Что еще ГАИ нужно? А похожих грузовиков — пруд пруди, завод их клепает без передышки.

И все же Махарадзе, как показали дальнейшие события, поступили опрометчиво. Не стоило им приезжать в Придонск на этом грузовике. Но молодых коммерсантов окрылил тот первый успех в этом русском городе фрукты они выгодно продали и дешевый грузовик приобрели. Пусть и не совсем законно, с риском для дальнейшей репутации и с перспективой на нелицеприятные беседы с милицией, но тот, кто не рискует, не пьет шампанское. Увы.

К тому же у братьев Махарадзе была теперь в Придонске своя база, хорошие знакомые, у которых они могли остановиться, переночевать, попросить помощи и содействия в реализации товара Старший Волков по-прежнему работал в овощном магазине у Дмитровского рынка, там у него друзья-приятели, знакомства с оптовыми покупателями. А это все немаловажно для бизнеса, связь и знакомства в торговом деле — святое. Тем более для тех, кто имеет дело со скоропортящимся, капризным товаром — фруктами и овощами…

… Прихватив в качестве гостинца по картонному ящику апельсинов, Джаба и Гога явились к Волковым часов в девять вечера. Только что началась информационная программа «Время», по телевизору показывали, как лежащий в постели с перевязанной рукой президент Ичкерии Яндарбиев что-то сердито выговаривал секретарю Совета безопасности России Ивану Рыбкину, а тот слушал его — почтительно и вежливо…

Все трое Волковых — отец, Павел и Валентина — были дома.

— Какие гости! — обрадовался случаю выпить Волков-старший, с благодарным поклоном принимая апельсины. — Сколько лет, сколько зим, Джаба! Проходите, дорогие гснацвалы, раздевайтесь. Каким ветром занесло снова в наши края?

Ветер, конечно, был торговый, и заботы у компаньонов оказались все те же: надо было срочно пристроить оптовикам машину фруктов. А еще срочнее определить грузовик на ночь в какойнибудь гараж или склад: телевизор предупредил, что ночью температура сильно понизится, и рисковать апельсинами-мандаринами было нельзя.

Наскоро почаевничав, мужчины укатили в ночь, искать «КамАЗу» пристанище. Попытались было разгрузить фрукты на своем Дмитровском рынке, но там уже все было наглухо закрыто, сторожа не пустили их даже за ворота — ждите, мол, утра или отправляйтесь к кладовщикам домой и везите их сюда. Но все же за ящик апельсинов один из сторожей дал дельный совет и даже позвонил своему родственнику в автобусный парк, расположенный по соседству: «КамАЗ» приютили на ночь в теплом боксе. Джаба и Гога остались нвневать в его кабине, а Койот с отцом вернулись домой.

К вечеру следующего дня братья Махарадзе ворвались в дом Волковых разъяренные, страшные в своем гневе. На них обоих, что называется, лица не было. Брызгая слюной, путая русские слова с грузинскими, нещадно матерясь, братья обруцшли на Павла обвинения в мошенничестве, нечестности, продажности и прочее.

— Да что случилось-то, генацвалы? — Волковстарший пытался взять сумбурный этот разговоркрик в свои руки. — Хватит орать, говорите толком!

— Ты, Паша, говорил, что на машине крови нет? — насел Джаба на Койота.

— Говорил, да.

— Па-ачему у нас «КамАЗ» отняли? Па-ачему сказали, что…

— Кто отнял?

— Милиция, менты ваши. Подошли на рынке, документы проверили, в мотор полезли. Потом сказали: гони машину в областную ГАИ, на площадку, внимательно смотреть будем, есть подозрение.

— А что конкретно сказали? Какое подозрение?

— Ничего не сказали. «Внимательно смотреть будем», — вот что сказали. И все. Мы с Гогой отогнали «КамАЗ», два мента с пистолетами сопровождали… Ты, Паша, не забыл, сколько я тебе денег за «КамАЗ» отдал?

— Не забыл, Джаба. Много дал, полгода жили.

— Ну вот. А ты мне свинью подсунул. Ты сказал: нет крови на машине. Договорился с приятелем…

— А почему ты решил, что на этом «КамАЗе» кровь?

— Милиция намекнула. Говорит, ищем одну такую машину, в прошлом году у нас пропала с шофером. Стали спрашивать, где мы «КамАЗ» купили. Я говорю, дома, в Аджарии. Они: мы проверим. Если «КамАЗ» чистый — вернем, не волнуйтесь.

Койот глянул на Валентину, похолодел, та схватилась за лицо, охнула. Вспомнила, видно, прошлогоднюю свою поездку в кабине «КамАЗа», испугалась.

Джаба вдруг выхватил из кармана короткой, темно-коричневого цвета дубленки «Макаров», сунул ствол ей в подбородок. Орал:

— Говори! Что знаешь, женщина, говори! Застрелю!!!

— Да я… что я знаю… это ваши, мужские дела…

— Говори-и! — карие блестящие глаза Джабы дико сверкнули. — Убью, сука! Ну!!

— Я… Ну, мы с Пашей… Ехали на этом «КамАЗе», да, нас шофер подвез, потом я вышла, пересела на автобус, в город уехала… Я больше ничего не знаю, Джабчик! Честное слово!

Койот, понимая, что Махарадзе не остановится в зверском своем дознании, лихорадочно соображал: что делать? Его ствол рядом, на чердаке, но не будет же этот взбесившийся грузин ждать, пока он сходит за оружием! Речь идет о секундах, выстрелы могут прозвучать тотчас, в следующее мгновение. Три выстрела — три трупа. Сейчас за стенами соседей нет, все на работе, грузины уйдут незамеченными, никто так и не узнает, кто именно перебил Волковых. Впрочем, какая там разница: узнают, не узнают… Их, всех троих, не будет в живых, а что там милиция станет делать…

Краем глаза Койот видел лежащий на кухонном столе острый, с крепкой рукоятью нож — отец самолично сделал его из пластинки нержавейки.

Шагнул было к столу, но в ту же секунду раздался голос Гоги Махарадзе:

— Стоять, Паша! Не дергайся!

Теперь на Волковых было направлено два ствола: в руках у Гоги тоже был «Макаров».

Волков-старший перепугался не на шутку.

Хмель (он пришел с работы в хорошем подпитии) с него слетел, как паутина с ветрового стекла автомобиля. Он бегал по комнате между братьями Махарадзе, хватал их за руки, молил:

— Ребята! Генацвалы! Да вы что, с ума посходили? В моем доме, с пушками… Братишки! Мы же с вами скорешились, хорошо начали… Зачем пушками грозить, давайте разберемся, что к чему.

Пашок! Чего там с этим «КамАЗом» было, расскажи! Говори прямо, тут все свои. С корешами надо откровенно…

Теперь оба ствола смотрели в грудь Койоту.

По спине его пробежал смертный холодок: вот оно, прощальное чувство. Дерзкий ответ, резкое движение, грубое, оскорбительное слово и… Он физически ощутил удар пули, знал, что это такое, видел смерть в двух шагах от себя, сам посылал ее нескольким уже людям. Неужели пришла его очередь?! Ах, жаль, что его стволы не могут тут заговорить!..

— Ну! Рассказывай! — велел Джаба. — Только правду. Мы должны знать ее. Мы заплатили тебе хорошие деньги… Ну!

Койот снова посмотрел на Валентину — мачеху трясло с головы до пят. Даже подол ее коротенького халата вздрагивал.

— Говори все как было, Паша, — попросила она плачущим голосом. — Они же убьют нас, ты разве не видишь, что это за люди?

— Мы нормальные люди, Валентина! — зло обронил Джаба. — Мы поверили вам, мы купили машину… Я знаю, что она не из магазина, но с мокрухой мне «КамАЗ» не нужен.

— Так получилось, Джаба, — пролепетал Койот. — Мы не собирались водилу мочить.

— Рассказывай, как было. — Джаба передернул затвор пистолета. Теперь все поняли: выстрелит. Никто уже и ничто его не удержит.

Во рту у Койота пересохло. Плохо слушающимся языком, и оттого невнятно, он сказал:

— Валентина ушла… Мы водилу вдвоем с Жориком задушили. И закопали там, в лесу…

— Почему сразу не сказал?

— Ты бы не взял машину, Джаба. А мне деньги были нужны. Очень.

— Сволочь! — Махарадзе размахнулся и рукояткой пистолета ударил Койота в голову. Тот пошатнулся, упал. Лежал на полу, чувствуя, как по лбу и щеке течет кровь.

Валентина схватила полотенце, села перед ним на корточки, промокала кровь, приговаривала:

— Ой, да что же это делается-то, люди добрые?! Ребята, вы с ума посходили… Разве так можно? Зачем же друг дружку убивать? Надо что-то придумать с этим «КамАЗом», полюбовно разойтись…

— Как «полюбовно»? — не выдержал Гога. — Ты знаешь, сколько «лимонов» мы ему отдали? Нет?

А ты спроси!.. Давай деньги назад, Павел, мы уедем. Нам все равно теперь бежать надо. Нам сказали в ГАИ, чтобы мы завтра пришли. А что мы скажем? Номера на машине перебиты, ее могут опознать. Каждый шофер свою машину знает.

— Они же замочили водилу, генацвалы, — вставил отец Павла. — Кто «КамАЗ» опознает?

— Он же не по космосу на нем летал! — заорал Джаба. — Другие люди машину знают. Где он работал, этот шофер?

— Не знаю, — отвечал Койот, к которому был обращен вопрос. Он уже поднялся, сел, сам уже вытирал кровь, а Валентина помогала ему, советовала: «Ты подержи на ранке-то, Паша. Кожа пробита…»

— Он из какого-то района в город приехал, — продолжал Койот. — В больницу, к матери. Валентина в кабине сидела, а мы с Жориком в кузов залезли, там спрятались. Я с ним не разговаривал.

— А документы?

— Техпаспорт вам отдали. Я даже фамилию не помню водили этого. Сашка… Александр Климушкин, что ли? Не помню!

— Ладно, это сейчас уже не так важно. — Джаба не выпускал из рук «Макаров», хмурился. — Хорошо хоть нас менты не загребли, а только машину. Уверены, что мы придем за «КамАЗом»…

Спросил братца:

— Ну что, Гога, будем с ними делать? Мочить?

— Деньги пусть вернут, — сказал тот рассудительно. — Грех на душу не бери, Джаба. Мы — коммерсанты, не убийцы. Это вот они убийцы, вся их семья. Грязные свиньи. Обманули нас!

Джаба подскочил к Койоту, пнул его.

— Деньги давай! Ну! Живо! Поднимайся!

— Джаба… Ну, мы же потратили… — Койот, держа полотенце на голове, поднялся на ноги. — Немного осталось. Вот, сейчас…

Он пошел к себе в комнату, пошарил под матрацем, вытащил газетный сверток — денег там было тысяч семьсот, не больше. Все остальное, что дал ему Джаба, он в самом деле растратил: купил видео, немного приоделся, ел-пил, Маринку угощал. Минувшие эти месяцы пожил хорошо, слов нет.

Джаба сам вывернул у него карманы. Брезгливо пересчитал мятые бумажки, положил себе в сумочку, висящую на животе. Глянул на Валентину:

— Деньги, украшения свои давай. Живо! Нам некогда.

Та беспомощно посмотрела на мужа.

— Отдай, Валюша, отдай. За их деньги серьги и кольца себе покупала. Отдай, — распорядился Волков-старший.

Пока Валентина трясущимися руками выгребала из тумбочки у кровати деньги и украшения, отец Павла вполне миролюбиво спрашивал Гогу, страхующего Джабу:

— Фрукты хоть успели продать, Гога?

— Продали, да.

— Ну и то хорошо. А то бы менты замели вместе с апельсинами. Себе бы все взяли, не иначе.

Или поморозили… Ребята, да вы поспокойнее, не надо нагнетать. Мы же вам не чужие, получилось так. Пашка — он скрытный, он даже мне ничего не сказал.

— А жена твоя? Она же была там, в «КамАЗе»!

— Да и жена… Вишь, у каждого свой бюджет.

Конечно, нужной суммы (тринадцать миллионов) у Волковых не оказалось, украшения и те деньги, что нашлись в доме, покрыли лишь часть долга.

Джаба решительно сгреб с телевизора видеомагнитофон, спросил Койота: «Коробка где?»

Павел молча принес из прихожей коробку (она лежала на шкафу), упаковал видик, обвязал коробку веревкой.

— В общем, так, Паша. — Братья Махарадзе уже стояли у порога. Остальные отдашь. Мы приедем еще. Понял? Не отдашь — убьем. Живой не будешь. Мы сами за тобой гоняться не будем, наймем человека, понял? А он тебя найдет. За «КамАЗом» мы в ГАИ не пойдем. Теперь все ясно. Отнимут. Да еще с шофером этим… Через два месяца приедем, Паша, понял? Готовь деньги.

— Я… Я отработаю, Джаба, — твердо сказал Койот. — Не волнуйся. И с машиной… может, все обойдется. Но вы зря на ней сюда приехали. Я думал, что ты там, дома, на ней работать будешь.

— Может, и зря, — не стал спорить Махарадзе. — Если б я знал… Ладно, все. Дело сделано.

Должок за тобой большой, Паша. Не забывай.

Скоро увидимся. Пусть мы «лимонов» тут у вас полтора-два наскребли… А десять — готовь.

— Я отработаю, Джаба, — снова повторил Койот и выразительно посмотрел старшему Махарадзе в глаза. — У вас ведь там, в Батуми, тоже могут быть проблемы.

Джаба понял его, едва заметно усмехнулся.

— Мы подумаем. Проблемы, конечно, есть… Может, и так. Подумаем. Пока.

Грузины попрятали стволы, подхватили коробку с видеомагнитофоном и ушли. Преследования и звонка в милицию от Волковых они не боялись — у тех рыло в пуху, крепко замазаны. Это Волковым следует бояться милиции, а не наоборот. А «КамАЗ»… да черт с ним! Неопытные эти сержанты лишь записали их фамилии, да и то со слов. А братья, не будь дураками, назвались «Барамидзе»… Ищи ветра в поле! Грузия большая, и все грузины черные… А главное — это теперь другая страна. В Грузию еще попасть надо. В том числе и сыщикам.

Остановив подвернувшуюся под руку белую новенькую «Волгу», молодые коммерсанты сейчас же двинули в аэропорт…

* * *

ГАИ Придонска начала усиленно искать хозяев «КамАЗа» с грузинскими номерами именно потому, что они за своим грузовиком не пришли!..

Минули сутки, другие… неделя. Засыпанный снегом «КамАЗ» стоял на площадке для задержанных автомобилей под охраной, угнать его было невозможно. Да, собственно, на это никто и не покушался. Наоборот…

Разобраться со странным грузовиком было поручено старшему лейтенанту милиции дознавателю ГАИ Молодцову. Молодой этот офицер фамилию свою вполне оправдывал: вызвал сержантов, доставивших грузовик на стоянку, допросил их, велел написать объяснительные, отругал за то, что они записали фамилии грузин с их слов. «Братья Барамидзе» за машиной не пришли, и это уже был дурной признак. В любом случае их нужно теперь искать в миллионном городе, прежде всего, конечно, на рынках. Но начинать надо было с «КамАЗа».

Спецы ГАИ довольно быстро установили, что номера на двигателе и кузове перебиты. Сделано это было довольно искусно, и все же металл спилен на глубину прежних цифр, а потом уже набиты новые. Невооруженному и равнодушному взгляду это не откроется, а взору пытливому и пристальному, то есть экспертизе, — обязательно.

Дознавателю Молодцову стало совершенно ясно, что «КамАЗ» — из ворованных, угнанных.

И «братья Барамидзе» не пришли за ним потому, что боялись разоблачения. Может быть, они и не сами его угоняли, а только купили по дешевке, а может, и сами руку приложили.

Во всем предстояло разобраться.

С сержантами, задержавшими «КамАЗ», Молодцов отправился на Дмитровский рынок. Все трое были одеты в цивильное, в глаза не бросались. Два дня бродили по рядам торгующих, у грузовиков, толковали с продавцами, в том числе и людьми «кавказской национальности». «Братьев Барамидзе» никто не знал, на рисованные портреты, составленные со слов сержантов, все смотрели более или менее равнодушно, качали головой: нет, не знаем, не видели. Потом кто-то вспомнил, что были какие-то два брата, то ли грузины, то ли осетины, одного звали Джаба, а другого… Георгий. Да, Гога. Но они уже уехали на своем «КамАЗе» с красной кабиной, продали оптом апельсины и мандарины и уехали. Были тут день, не больше.

По времени и по приметам эти братья подходали розыску. Но, может, это просто совпадение?

Там два брата, тут…

Пришлось искать оптовых покупателей. Следы привели на склады рынка, где подрабатывающие здесь грузчики во главе с неким Волковым следы эти похерили. Заявили дружно, что «КамАЗ» один разгружался, да, но это было перед самым Новым годом, тридцатого или даже тридцать первого декабря. Грузовик сопровождали трое черных, кто они по национальности и как их фамилия, один Аллах знает. Говорили эти трое по-русски, с сильным акцентом, разгружали одни апельсины, а потом уехали, машину свою не бросали… «Джаба»? «Георгий»?.. Нет, имен таких грузчики не слышали, фамилий не спрашивали — зачем? Как общались? А просто: они — генацвалы, мы — мужики. «Мужики, давай быстренько разгрузим, магарыч будет хороший…» — «Давай, генацвалы, деньги вперед…» Вот так и общались.

Добросовестно записав фамилии грузчиков, Молодцов со своими орлами-сержантами убыл с рынка восвояси, ничего не добившись и для себя и следствия не прояснив. «Барамидзе», конечно же, из города смылись, бросив грузовик как серьезный вещцок, он им был ни к чему. За брошенным «КамАЗом» крылось преступление, это ясно.

Погоняв у себя в кабинете компьютер, Молодцов скоро имел на экране список угнанных в области «КамАЗов» за прошлый год, решил, что зайдет теперь к проблеме с другой стороны.

Список состоял из восемнадцати машин разных модификаций и назначения. Таких, какой стоял на площадке ГАИ, с тентом, оказалось четыре.

В два городских автохозяйства, лишившихся «КамАЗов», Молодцов позвонил, не откладывая дела в долгий ящик, и оттуда вскоре прибыли представители… А в два районных послал служебные письма.

Приехал шофер из Новоусманского района, глянул — нет, не его автомобиль.

Дня через три явился механик ТОО «Заря Придонья» — высокий кудрявый мужчина лет пятидесяти в белом армейском полушубке. Привез механика на потрепанном, видавшем виды «козле», «УАЗ-469», шофер.

Они обошли «КамАЗ» со всех сторон, залезли в кузов и кабину, потом, опрокинув ее, осмотрели двигатель.

— Его машина, Сашкина! — уверенно сказал шофер, белобрысый конопатый малый в серой заячьей шапке-ушанке и пятнистом бушлате. — Я помогал ему движок перебирать, помнишь, Кузьмич? Вот эти болты сам ставил. Видишь: черные головки? Стандартных не было, ну, я концы ножовкой отрезал и поставил. Вот эту скобу я тоже сам гнул… Да его «КамАЗ», Кузьмич, его!

В кузове, у самой кабины, мы с Сашкой железный лист прибивали. Видел, да? Ну вот. Там щели были большие, две доски проломились, когда токарный станок со станции везли…

Сомнения о принадлежности грузовика и у ГАИ, и у представителей ТОО отпали полностью, когда механик гаража этого товарищества предъявил паспортные данные «КамАЗа» Александра Крылышкина, которые были, естественно, записаны в специальной учетной карточке хозяйства и проходили по учетным документам в бухгалтерии. А остатки этих номеров, как уже говорилось, установила экспертиза.

— Наша машина! — обрадованно сказал механик. И тут же помрачнел, добавил: — С прошлого ведь лета ищем. Как Сашка с ней пропал.

— Пропал? — переспросил Молодцов.

— Ну да. Убили его, товарищ старший лейтенант. Месяц он примерно в лесу лежал, случайно на труп грибники наткнулись… Двое детишек без отца остались.

— А-а, понятно.

Понятно было, почему «братья Барамидзе» скрылись. Вот черт! Ну что стоило сержантам задержать этих братцев?! Были же в их руках, говорили с ними!.. Пентюхи!

Впрочем, вслух ничего этого Молодцов не сказал, подумал только. Честь мундира: что подумают о милиции эти сельские труженики?!

Да, потянулась бы ниточка…

Но сейчас она обрывалась. Во всяком случае, ГАИ ничего уже не могла сделать в одиночку, без уголовного розыска.

Молодцов доложил по начальству, начальство с ним согласилось, все убийства — на учете в прокуратуре и у следователей-важняков УВД, там должны знать о трупе шофера Крылышкина…

Из управления сейчас же примчался на собственном белом «жигуленке» подполковник Сидорчук. Он осмотрел «КамАЗ», переговорил с сержантами, также отругал их за профессиональную инфантильность и тупость, назвал «ослами в белых портупеях». Потом самолично отправился на Дмитровский рынок, говорил все с теми же грузчиками, что и Молодцов, — Волковым, Володей и Жориком, — но информации от них получил еще меньше: полупьяные эти люди явно измывались над ним, ничего не хотели говорить, намеренно путали друг друга — Сидорчук это уловил.

Впрочем, ему могло это и показаться — с пьяных какой спрос?

Зато Алексей Иванович нашел оптового покупателя апельсинов и мандаринов, им оказался замдиректора овощной базы, куда фрукты были сгружены.

Тучный, с одышкой, с животом, лежащим на коленях, этот зам, явный миллионер, не вызывающий симпатий, оказался тем не менее ценным свидетелем. Бизнесмен, процветающий, конечно, на разнице оптовых и розничных цен, назвал подлинные фамилии братьев: они прошли по приемо-сдаточным документам. Махарадзе сгрузили фрукты с «КамАЗа» с красной крышей… точнее, кабиной, да, и синим грязным тентом. Помогали им какие-то алкаши — они их привезли с собой, в смысле, нашли тут, в городе. Возможно, были знакомы с ними раньше.

— Хоть одно имя грузчиков можете назвать, Яков Борисович? — Сидорчук затаил дыхание.

— Ну… — толстяк наморщил лоб и со всей добросовестностью задумался. Нет, Алексей Иванович, не могу ничего вам сказать. Я же не стоял рядом с ними, не ждал, когда они разгрузятся. Подошел, глянул… Потом кладовщица с документами зашла, я подписал, они получили деньги и уехали.

— И все же, Яков Борисович, как грузчики выглядели?

— Да пьянь — она вся на одно лицо. Серые морды, мат… Ну, один в черной телогрейке был, в лыжной шапочке, синяя такая… Другой в какомто потрепанном солдатском бушлате… Третий… нет, не могу вспомнить. То ли в куртке такой длинной, с карманами, то ли в пальто…

— …и шапка у него рыжая, лисья? — подхватил Сидорчук.

— Да, кажется.

«Они! — подумал Алексей Иванович. — Эти, с Дмитровского рынка. Только почему так дружно отказывались от знакомства с братьями Махарадзе? Старались путать… Ладно, поговорю с ними завтра. Утром надо приехать, когда эта братва трезвая будет».

— А откуда эти Махарадзе приехали? — спросил он.

— Из Грузии Кажется, из-под Батуми.

— М-да.

Братьев Махарадзе следовало допросить. Задержать их обоих до выяснения сути, обстоятельств уголовного дела, возбужденного по делу об убийстве шофера ТОО «Заря Придонья». Убийцами, разумеется, могли быть и сами Махарадзе…

— А о грузовике у вас не было с ними разговора, Яков Борисович?

— В смысле?

— Ну, чья у них была машина, своя, арендованная?

— По-моему, они на своем «КамАЗе» приехали, Алексей Иванович. Номера На нем грузинские были, это я хорошо помню. Что, ищете какой-то «КамАЗ»?

— Ищем, — не стал распространяться Сидорчук и положил на стол бизнесмена свою визитную карточку. — Позвоните, пожалуйста, если вдруг братья эти к вам еще обратятся, хорошо?

— Хорошо, — со вздохом ответил толстяк.

И по лицу его было видно — не позвонит. Визит сыщика был ему совсем не по душе Собственная жизнь и благополучие — дороже.

…Алексей Иванович возвращался в управление. Профессиональная интуиция подсказывала ему, что на Дмитровском рынке нужно побывать еще раз, снова поговорить с грузчиками, понять, отчего это они так дружно отказывались от знакомства с грузинами. Хотя они не отказывались, просто давали разные показания. Путались, перебивали друг друга, спорили…

Пьяные, однако.

И братьев Махарадзе — как теперь достанешь?

Где доказательства их вины? Что им сейчас можно предъявить? Грузовик в их руках мог оказаться случайно… Да, аномера? Они же грузинские, а машина принадлежит «Заре Придонья», шофер убит…

Основания для задержания братьев Махарадзе и последующих допросов, конечно же, были. Но Грузия — теперь другая страна. И сколько уже скрылось российских преступников за Кавказским хребтом?!

Ладно, начнем пока со своих. Поищем концы здесь, в Придонске. А там видно будет. Возможно, придется обращаться в министерство, в Интерпол. Убит же шофер…

В мыслях Алексей Иванович снова вернулся к грузчикам с рынка. Он не мог бы сейчас даже самому себе с точностью объяснить, что именно ему не понравилось в разговоре с этими людьми. Но есть разница в том, как говорят с тобой, сыщиком, люди: стараются помочь, если это в их силах и интересах, и наоборот, скрывают правду, стараются дать тебе ложный след.

Троица эта пока что ничем особенным не проявилась — так, потрепались с ментом, что-то повспоминали, что-то хотели вспомнить, да «забыта»…

Надо, надо еще раз к ним поехать.

Интуиции своей подполковник Сидорчук доверял.