Жорка Бизон — квадратный, с короткими ногами и тяжелым, обвисшим животом малый — стоял в пестрых мятых трусах у окна кухни, жевал бутерброд с икрой, запивая его горячим сладким чаем, и любовался с высоты четвертого этажа на свой новенький, синего цвета «мерседес». Машину дней десять назад они с Игорем пригнали из Москвы. Бизон отвалил за него двадцать пять «лимонов». Даже для него, опытного теперь и удачливого рэкетира, это была сумма, так просто, в один день ее не сколотишь. И все же Жорка собрал деньги довольно быстро, за год с небольшим. В основном, конечно, трясли своих, российских челноков, в Польше и Венгрии, короче, за границей. Челноки — податливые, трусливые, много не разговаривают, знают что к чему. Да и попробуй поговори с ним, с Бизоном! Одного его вида достаточно, чтобы по доброй воле и тут же отстегнуть требуемую сумму: еще в школе, кастетом, Жорке провалили переносицу, отчего нос у него задрался, а ноздри торчали теперь как дула мелкашки. К тому же природа наделила Жорку короткой верхней губой — зубы у него вечно ощерены. Глаза глубоко посаженные, маленькие, угрюмое их выражение леденило душу. Волосы рыжие, до плеч, иногда завязывал на затылке черной ленточкой. Вообще личность, не вызывающая симпатии…

Полтора года назад Бизон работал санитаром в морге, паковал в одежду и подкрашивал покойников, готовил их для выдачи родственникам. Работенка, разумеется, не очень приятная, но платили неплохо и чаевые перепадали регулярно. Там же, в морге, на него и положил глаз Феликс Дерикот, нынешний шеф. В тот день он «со товарищи» забирал одного из своих парней, которого застрелили в лихой разборке. Парень был, видно, на вспомогательных ролях, никто по нему особенно не убивался, так, сикуша какая-то в черной косынке хлюпала носом, а Феликс и шесть-семь его подручных, ожидая труп во дворе морга, о чем-то довольно живо переговаривались и даже смеялись. Расплачивался за услуги Феликс, сунул Жорке тугую пачку сторублевок, спросил вдруг:

— Надолго тут якорь бросил?

— Пока бросил. А что?

— Работенка другая есть. Малость почище, без вони, — Феликс поморщился, отворачиваясь от подвала, из которого вынесли гроб и сейчас грузили в машину. — Ты бы мне подошел.

Дерикот еще раз окинул Жорку внимательным взглядом, высказал, не таясь, свои мысли вслух: «Хороший экземпляр. Производишь впечатление. А то у меня все больше интеллигенты…» Он хмыкнул.

Жорка, конечно, сразу понял, с кем имеет дело, тут и объяснять нечего. И деньги говорили сами за себя: обычные граждане, забирающие своих родственников, сунут «штуку» да и то, видно по всему, жалко. А Феликс — сразу пачку, знай, мол, наших.

— Ты подумай, я не тороплю, — добавил он.

Дерикот — сухощавый, высокий брюнет лет сорока. Внешность его ничем не примечательная, без особых примет, как сказали бы в милиции. Но одна деталь Жорке все же запомнилась — это пронизывающий насквозь взгляд Феликса. От этого взгляда некуда было деться, он все понимал и обо всем догадывался. Жорка незаметно даже плечами передернул, холодок побежал по спине: с такими людьми он еще не встречался.

— Надумаешь — звякни, — напомнил Феликс. — Как величать-то?

— Бизяев.

— Ну-ну, Бизяев. Вот номер телефона. Запомни и съешь. — Он засмеялся, подал клочок картонки от пачки сигарет, на котором небрежно и размашисто написал шесть цифр.

Жорка повертел картонку — выбросить, что ли? Зачем она ему? Но передумал, сунул в карман халата.

— Заводи, Игорек, сейчас поедем, — велел Феликс своему шоферу, тощему, скромного вида пареньку, ожидающего у сверкающего на солнце черного и длинного «кадиллака». Паренек послушно сел в машину, мотор мягко и мощно заработал.

— Ну, так ты помысли, Бизяев, — еще раз сказал Феликс и пошел к машине. Сопровождающие его парни сели в новенькую «девятку», а гроб поехал в казенном автобусе с черной полосой на боку и в сопровождении все той же зареванной сикуши. По тому, как суетились подчиненные возле Феликса, Жорка понял, что это большой человек, ворочает немалыми деньгами, и те, кто возле него, неплохо кормятся.

…Он позвонил Дерикоту месяца через два.

— Феликса Ивановича сейчас нет, — ответил вежливый юношеский голос. — Что ему передать?

Жорка какое-то мгновение колебался — говорить ли? Он предпочитал иметь личные контакты. Потом решился:

— Это Бизяев. Феликс Иванович давал мне телефон…

— А, помню! Он мне говорил, предупреждал… Меня зовут Игорь, я его водитель.

— Послушай, Игорек, а что у вас за контора?

— Частная фирма. Торговля, ремонт автомобилей… Да вы приходите, Феликс Иванович вам все расскажет.

Жорка снова позвонил, и ему назначили встречу у коммерческого магазина на Площади Победы. По тесным закоулкам и коридорчикам магазина, забитого всякой всячиной, Жорку вел на правах старого знакомого все тот же Игорь. Увидев гостя, он вышел из «кадиллака», заулыбался приветлизо, а теперь вот вызвался и проводить.

— Феликс Иванович мужик что надо, — на ходу говорил Игорь. — С ним работать можно. И сам прилично зарабатывает, и других не забывает. И вы правильно сделали, что к нам пришли. Если уж кто ему понравится… Он и меня вот так же увидел, позвал. С пол года его вожу. «Кадиллак» — это вещь!

— Слушай, Игорек, ты попроще со мной. — Жорка едва поспевал за быстро идущим водителем. — Не привык я к этим «выканьям». Да и возраст у нас ненамного разнится, а?

— Хорошо. Понял. — Игорь распахнул узкую крашеную дверь с табличкой «Директор».

— Феликс Иванович, это тот самый парень… из морга.

Дерикот усмехнулся — Игорь мог бы сказать как-нибудь половчее. «Из морга»! Визитная карточка, нечего сказать. Кивнул Бизяеву — проходи.

Дерикот сидел за столом тесного, с единственным зарешеченным окном кабинета. В углу на сейфе работал переносной цветной телевизор. Шеф был в кожаной куртке, подчеркивающей белизну рубашки. Приятный запах мужского одеколона смешивался с дымом дорогих сигарет.

— Садись, Бизяев, — спокойно сказал Феликс и кивнул Игорю — можешь идти, свободен. Потом молча подвинул Жорке сигареты и зажигалку, со знакомой уже пытливостью посмотрел гостю в глаза.

— Раз пришел, значит, решил, — без интонаций, одобрительно проговорил Феликс. — Какие имеешь вопросы?

Жорка закурил, сел, закинув ногу на ногу.

— Парня того, что у меня забирали, за что убили?

— Ну, видишь ли… — Дерикот мягко улыбнулся. Тонкие его ухоженные руки с массивной золотой печаткой на одном из пальцев поправили какие-то папки на столе. — Несчастный случай. Может, лишнего сказал, я не знаю. Лично к этому делу никакого отношения не имею. Шалили парни, случайно и подстрелили нашего Вовочку. Жаль. С дисциплиной у него все хорошо было. Язык за зубами умел держать. Да и невеста осталась.

— Надо думать, вы меня проверяли?

— Конечно. Мне нужны надежные и преданные люди. — Феликс выдвинул ящик стола, вынул листок, написанный от руки, стал читать: «Бизяев Георгий Андреевич, шестьдесят второго года рождения, русский, образование среднеспециальное, автомеханик…» Та-ак… Дальше. «Судим за угон автомашины по соответствующей статье, освобожден досрочно за примерное поведение…» Было такое?

— Был грех, чего темнить?

— Правильно, со мной темнить не надо. Дальше читаем: «…холост, служил в армии в стройбате, имеет однокомнатную квартиру на Юго-Западе». Бабка, что ли, квартиру оставила?

— Она. Родители меня к ней еще пацаном прописали, вперед глядели. Теперь и родителей, и бабки нету. Один как перст. А когда из колонии вернулся, папаша меня и на порог не пустил. Сказал, мол, бандита мне здесь не надо.

— Почему бандита? Ты же за угон сидел.

— Ну, машину-то хозяин не отдавал.

Феликс засмеялся.

— В общем так, Бизяев. Если хочешь хорошо зарабатывать — милости прошу. Числиться у меня будешь слесарем… или автомехаником, я подумаю, чего там в приказе нарисовать. Работать будешь по специальности. По командировкам с моими парнями будешь ездить. Автомобильные дела. Права на машину есть?

— Да, в армии еще получил.

— Себе какую машину хочешь?

— А что… — Жорка сглотнул слюну. — Это реально?

— Дело вполне решаемое. Год-другой, глядишь, и обмоем твои колеса. А может, и раньше.

— Как это?

— Ну так. Мы же не дети с тобой. — Дерикот помедлил, закурил новую сигарету. — Машин много, бери любую… В общем так, Бизяев. Бизнес, каким я занимаюсь, — серьезный. Хочешь жить по-человечески — покрутись малость. А мы поможем. Парни у меня дружные, языки у всех короткие. Что тебе положено — то и будешь знать. Сболтнешь лишнее или с ментами дружбу заведешь… твои же кореша, что в морге, тебя же и будут подкрашивать. Если найдут, конечно.

Видавший виды Жорка поежился от таких откровений. Новый шеф еще тот! Ухо здесь востро надо держать.

Феликс с холодным выражением лица следил за его реакцией.

— Может, еще подумаешь? Мне спешить некуда.

Жорка, выигрывая время, приходя в себя от новизны ощущений, обвел взглядом кабинет, заставленный какими-то коробками.

— Этот комок твой? — спросил нейтрально, лишь бы о чем-нибудь спросить. Ему в самом деле нужно было хотя бы несколько минут, чтобы перевести дух.

— Конечно, мой. — Феликс знакомо уже, подбадривающе улыбнулся. Глаза его, угольно-черные, выразительные, преобразились — ^ничего в них не осталось от сурового и безжалостного взгляда, каким шеф еще мгновение назад смотрел на Жорку. Сидел перед ним интеллигентный человек с мягкими манерами и обезоруживающей улыбкой, внимательный и тактичный собеседник. — У меня еще два есть. В Железнодорожном районе я запчастями торгую, здесь — всякой мелочевкой… Узнаешь со временем все, поработай, осмотрись. Когда-нибудь и свое дело откроешь. А сейчас пока помотайся по командировкам с парнями, за «бугор» смотайся. Иномарки в России неплохо покупают. На парней посмотри, они — на тебя. В деле поучаствуешь. О’кей?

— За тем и пришел.

— А в морг как ты попал? Автомеханик и вдруг…

— Безработным какое-то время был. С «Автоваза» выгнали… ну, у одного заказчика резину на «Ниве» поменяли, он хипиш поднял. Да и выпивал сильно.

— Ну, ничего. Дело это поправимое. Зато покойников теперь не боишься. — Феликс усмехнулся одними уголками губ. Печатка на его пальце вспыхнула.

— Не боюсь. Бояться надо живых.

— Правильно. От живых всегда жди пакостей… Ладно, давай за знакомство. — Феликс распахнул сейф, взял оттуда початую бутылку коньяка, несколько румяных крупных яблок, разлил по рюмкам и приподнял свою над столом, предлагая выпить. Помолчали. Грызли с хрустом и аппетитом яблоки.

— Это все легальное. — Дерикот обвел рукой некое пространство, подразумевая, видно, весь магазин. — Выкуплено, зарегистрировано. Налоги платим, с властью дружим. Тут хорошая баба у меня сидит, — он пальцем постучал по крышке стола. — Там, в Железнодорожном, — парень толковый. В Березовой Роще… пока не нашел, но есть на примете человек. В киосках молодежь работает, ни на кого не могу пожаловаться. Все легально, открыто. А есть люди, которых я не афиширую, да они и сами к этому не стремятся. Они у меня на хозрасчете, на самоокупаемости. Все довольны. У каждого машина, а кое-кто и пару тачек имеет. Но живут тихо, незаметно. У них и имена другие. Но это так, развлекаются… меня это не касается. — Феликс снова налил. — Они и тебе уже прозвище придумали. Видели тогда, в морге, ты им понравился.

— Как же меня окрестили? — шевельнулся Жорка. На угрюмом его лице проснулось нечто вроде интереса.

— Бизон.

— Это… бык, что ли?

— Ага. Американский. Симпатичный такой бычок. Сильный, быстрый и молчун. Лишнего рыка из него не вытянешь. Даже если сильно бить.

— Понял. Побоев не боюсь. Боксом в свое время занимался.

— Ну-ну. Это я так, на всякий пожарный. А Бизон — это хорошо, Жора. Ничего обидного. Подметили парни что-то характерное, сказали. Ты им понравился. Я думаю, поладите. Большие деньги многих друзьями делают.

— А что за ребята?

— Узнаешь со временем, познакомлю. Я тебе и так много сказал. А сказал потому, что вижу — наш ты человек. И совком, главное, быть не хочешь.

— Не хочу, — хмелея, подтвердил Жорка, новоиспеченный Бизон.

— Ну вот, я так и понял. — Феликс еще плеснул в рюмки. — Я и сам ведь в прошлом влачил. Верил в какие-то дурацкие идеи, партбилет даже носил. Ха-ха! Вспомнить смешно. А носил же, мудак, на собраниях чего-то говорил, взносы платил. От себя, от семьи отрывал, а платил. Тьфу, идиот!

— А ты чем при коммунизме занимался? — поинтересовался Жорка.

— Чем… — Шеф сменил улыбку: теперь на его губах появилось нечто вроде брезгливости. — В райисполкоме сидел, при Советах. Коммунальной службой заведовал. Говно в домах у начальников чистил, трубы там разные менял, рядовых советских обывателей обслуживал. Все шишки на меня сыпались. Это же самая распоследняя служба… Да ты пей, пей! У меня еще есть. А потом ты сам знаешь что произошло. Перестройка, кооперативы, свободы всякие… Я в коммерцию тут же подался. Нет ничего выгодней торговли, ты это должен знать. Ну вот. Начал с малого. Кое-какой капитал имелся. Я его крутанул на товарах — купил, продал — ларек заимел. Потом еще два. Теперь магазины имею, люди у меня работают. Ну, а ваша бригада «ух!» Машины — выгодный бизнес. Ты, Жора, держись за меня, не пожалеешь. Парней расспроси, они обо мне ничего плохого не скажут.

— Да мне уже Игорь сказал.

— Ну вот. Пацан этот полгода у меня, а приоделся, в еде-питье себе не отказывает, матери помогает… Машину мы тебе купим, не сомневайся. Какую хочешь?

— «Мерса». — Бизон решил бить по-крупному. И все же от волнения проглотил комок в горле — вдруг перебрал?! Как еще отнесется новый шеф к таким запросам?

— Ну, «мерс», так «мерс», одобряю. — Феликс говорил вполне спокойно. — Поработаешь, станешь, думаю, бугром, за тобой парни пойдут… Ладно, хватит на сегодня, — он убрал бутылку. — Мне еще поработать надо. А ты езжай, отдохни, еще разок все крепко обдумай. Опыт свой прошлый надо учесть. Мои парни машины если берут, то их никто не видит. Понял?.. Сейчас тебя Игорек отвезет домой.

— Да я и сам могу. Троллейбусная остановка напротив.

— Конечно, можешь и на троллейбусе, — согласился Феликс. — Но ты же сам решил выбиваться из плебейства. Так что привыкай к комфорту. Кстати, и «кадиллак» мой посмотришь. Немного сцепление «ведет» или с коробкой что-то. Гляньте там с Игорьком. И вообще, в «тачке» прокатись. Не машина — мечта! Там и кондиционер, и бар, и телефон. Все на уровне, что и у тебя должно быть. Действуй, Жоржик!

Феликс поднялся, встал и Бизон, допивая коньяк, — жалко было оставлять. Несмотря на демократическое поведение шефа, он все-таки чувствовал дистанцию и без всякого напряжения держал ее. Шеф есть шеф, надо это всегда помнить и вести себя соответственно.

Они тепло распрощались, и Игорек повез Жорку в гараж, где новые друзья вдвоем быстро устранили неисправность. С Игорем Жорка тоже вел себя осторожно: парень этот, как ему показалось, был себе на уме. Да и шофер Дерикота, передаст, наверное, ему все, что он, Жорка, скажет. Поэтому он и хвалил Феликса, его «кадиллак» — откуда только взялось красноречие?!

А дома его — захмелевшего, с приподнятым настроением, обрадованного заманчивой перспективой, — ждала резиновая Берта. Он сам выбрал ее в магазине, в секс-шопе, разместившемся в бывшей обувной мастерской у центрального рынка — эту пухленькую и нежную «немочку». В магазине были и «американки», и «шведки», и «польки». Но он взял «немку» — может, потому, что груди у нее были больше, чем у других, а, может, нарисованные глаза небесно-голубого цвета сразу же завладели его вниманием, потребовали: «Купи меня! Не пожалеешь!» И он в самом деле не пожалел — Берта, эта безмолвная резиновая кукла, доставляла ему много приятных часов, скрашивала холостяцкую жизнь. Конечно, Жорка развлекался иногда и с настоящими «герлами», и денег на них не было жалко, но почему-то Берту он полюбил больше всех остальных, мечтая, что со временем он купит еще и «польку», и «шведку». Читал где-то, что шведки очень искусны в любви…

«Польку» и «шведку» Бизон купил через пару месяцев работы у Феликса — денег из Польши они привезли более чем достаточно: сначала угнали из Кракова чей-то новенький серебристый «форд», потом, вернувшись в Варшаву, занялись рутинным рэкетом. Шеф оказался хорошим физиономистом: с Бизоном работа у группы пошла как по маслу. Стоило ему напустить на себя даже подобие гнева, неудовольствия, как бедный челнок трясущимися руками лез в карман и отдавал все, что от него требовали. Конечно, ни у кого из соотечественников-россиян, промышляющих челночным способом, и тени сомнения не возникало, что этот звероподобный рэкетир с проваленным носом и оскаленной пастью ни секунды не станет раздумывать, пырнет ножом или выстрелит из пистолета. А то и придушит в одно мгновение своими волосатыми обезьяньими руками. Бог с ними, с деньгами, жизнь дороже.

А Вадик и Серега, сопровождающие Бизона, только посмеивались, подсчитывая выручку — рыба сама шла в сети. Чего же от нее отказываться? Мало ли у кого слабые нервы, на это и рассчитано, тут шеф оказался на высоте.

Посмеивался и сам Бизон, потихоньку набивая собственную кубышку. Работенка, действительно, оказалась более приятная, чем у судебно-медицинских экспертов. Правда, риск во всех этих зарубежных вояжах был, и кое-кого из российских парней польская полиция за рэкетирство и торговлю сомнительными вещами замела, но группу Бизона судьба пока миловала.

Так прошел год с небольшим. Жоркина мечта постепенно осуществлялась, «лимоны» липли один к другому. И он уже по-хозяйски, спокойно поглядывал на проскакивающие мимо иномарки. Поглядывал и с другими мыслями: шеф намекнул, что от рэкетирства придется, видно, отказаться — челноков трясли теперь все, кому не лень, в том числе и сопливые мальчишки. Деньги небольшие, а риск значительный. А спрос на машины рос день ото дня, росли и цены. Даже зачуханный какой-нибудь «жигуленок» девятой модели тянул на пятнадцать-шестнадцать «лимонов», не говоря уже про такие престижные марки, как «вольво», «БМВ», «ауди»… Шеф, конечно, прав, игра стоила свеч. А с клиентурой проблем не было — у Дерикота налажены давние и надежные связи с Закавказьем, с той же Чечней. То и дело раздавались по междугородке телефонные звонки в кабинете Феликса: «Привэт, дарагой! Как па-аживаешь? Не пора ли ехать Рустаму?» Бизон, оказавшийся как-то при таком телефонном разговоре, уже знал, что Рустам из Грозного и есть тот человек, которому он с парнями добывал машины.

…Взбодрившись горячим душем, а теперь и хорошим сытым завтраком, Бизон вдруг разохотился, снова вернулся в постель, где в беспорядке валялся его резиновый гарем, по очереди использовал Берту, Барбару и Кристину, но дело до конца не довел, решив побаловаться еще и вечером. Резиновые «герлы» остались лежать на широкой семейной тахте в возбуждающих пикантных позах, глядя на Жорку глупыми своими размалеванными физиономиями, а он, похохатывая, поглядывая на этих безмолвных, ни на что не претендующих шлюх, стал одеваться.

Скоро из подъезда девятиэтажного панельного дома вышел богато одетый господин — в дубленке, в норковой шапке, с болтающимся на шее красным мохеровым шарфом. Он подошел к своему новенькому, синего цвета «мерседесу», любовно и ревниво оглядел его, попинал колеса, а потом, достав из багажника тряпку, протер стекла. Мимоходом навел порядок и в самом багажнике: укрепил получше сумку с инструментом, поправил сбившийся коврик, под которым лежал топор с гладкой ручкой. Топор Жорка стал возить с собой на всякий случай — мало ли! Пригодится. Лихих людей, вроде него, много теперь в России…

Он сел в машину, в умопомрачительное, шикарное кресло, взялся за руль, завел мотор. Послушав минуту его бархатистый, сонный еще рокот, включил скорость. «Мерседес» поплыл по узкой подъездной дорожке у дома. Бизон старался ехать аккуратно, чтобы, не дай Бог, не зацепиться о голые и колючие кусты, разросшиеся у бордюра. У него оборвалось сердце, когда пятилетний карапуз едва не тюкнул его санками в дверцу, скатившись со снежной горки. Жорка заорал на молодую, беспечно взирающую на свое чадо мамашу, и та с виноватым кудахтаньем, как курица, примчалась, схватила малыша на руки, стала извиняться. Конечно, мамаша хорошо понимала, что это такое — новенькая и дорогая машина: случись что — не расплатишься.

А Бизон, ловя завистливые взгляды дворовой шпаны и угрюмых серых мужиков, для которых высшим счастьем была банка с пивом, высосанная здесь же, на улице, выехал, не торопясь, на магистральную улицу. Постоял у перекрестка, решая: кого бы взять покататься? Девок ему приглашать не хотелось — визгу и писку не оберешься, а машину по достоинству все равно не оценят. Та же Любка из магазина Феликса — у нее одно траханье на уме. Сейчас же потянет его на заднее сидение, задерет ноги до самого потолка, станет вопить на всю округу: «Сильнее!.. Жорик, дорогой! Бычок ты мой рыженький!..» Ну ее! Лучше парней своих взять — Вадика и Серегу. И тот и другой спят и видят себя за рулем такой же «тачки». Что ж, это вполне теперь осуществимо и для них — пусть еще немного попыхтят, все будет как надо. Феликс обещал помочь.

А проехаться надо сначала по городу — пусть жлобы, в том числе и поганые эти менты с полосатыми своими палками на перекрестках, поглазеют на его «мерседес». Потом и по окружной дороге можно прокатиться или по Задонскому шоссе в сторону Москвы, испытать машину на скорости. Бензина полный бак, катайся хоть до утра.