Итак, Израиль, оставаясь собой, и Церковь, оставаясь собой, одновременно могут быть представлены как одна двучленная община. И именно радикальное различие этих общин служит гарантом того, что им нечего этого союза опасаться.

В силу того, что в определенном смысле близнецы претендуют являться одним и тем же лицом, они могут оказаться смертельными врагами. Однако если различия между ними определились, если братья ясно умеют опознать границы другого и не испытывают угрозы своему существованию, они могут достичь столь глубокого сближения, которое можно сравнить лишь с супружеским.

В этом случае взаимоотношения Израиля и Церкви (Эсава) могут описываться классической брачной формулой, согласно которой, как мы выяснили, мужское начало исходно представляет собой синтез мужского и женского начал (Х и У хромосомы), в то время как женское начало с мужским несовместимо (ХХ хромосомы).

Действительно, если христианство – это всегда иудео-христианство, в том смысле, что любая форма этой религии неизбежно включает в себя элементы иудаизма и совершенно немыслима без этих элементов, то для иудаизма такое сочетание смертельно опасно и даже принципиально невозможно. Иудаизм не допускает в себе наличия никаких христианских примесей.

Так, например, христианская трапеза евхаристии создана на основе фарисейской трапезы. Даже омовение рук католического священника перед совершением этого таинства заимствовано из того омовения рук перед трапезой, которое совершают евреи. Но для еврейского культа в принципе недопустимо какое-либо заимствование из христианского богослужения.

Свое предельное выражение этот подход находит в возможности участвовать в культе другого. Христианину не составляет никакой трудности зайти в синагогу, и многие баптисты делают это регулярно. Со своей стороны евреи не налагают на такой визит никакого запрета, а в Иерусалимском Храме имелся даже специальный двор для инородцев, на тот случай если они пожелают принести жертву Богу Израиля. Но в то же время галаха запрещает еврею входить в христианский храм. Сочетание иудаизма с христианством внутри иудаизма недопустимо, потому что такое сочетание неизбежно представляет собой христианство.

Однако в соответствии с брачной логикой, это положение не только не препятствует диалогу между этими религиями, но напротив, является условием его продуктивности.

После всего сказанного возникает вопрос, как все же можно практически представить себе иудейско-христианское примирение?

Практически должно происходить то, что происходит при снятии всякого невроза. Человек, который сосредотачивается не на цели своего действия, а на самом действии, не может его осуществить. Но как только он переключается на цель, все проблемы разрешаются сами собой.

Как только христиане в массе своей осознают, что в их интересах сохранить еврейство в его оригинальности, как только они начнут так же усердно отговаривать евреев от мысли креститься, как евреи отговаривают неевреев от мысли обрезываться, как только это произойдет, обе общины начнут сознавать себя как братские (как и сказал о том Ханацив из Воложина: «когда потомки Эсава в чистоте духовной признают семя Иакова и величие его, тогда и мы признаем Эсава, потому что он брат наш»).

И для того чтобы этот процесс облегчить, я бы обратил внимание христиан на ряд следующих особенностей иудаизма, которые снимают вопрос об их крещении.

Те, кто верят в миссию Иисуса в соответствии с церковным учением, должны усвоить два обстоятельства. Иисус выполнил свою миссию как исполнитель закона, и тем самым, по меньшей мере в отношении тех кто к Закону призван, представляет Закон как путь, ведущий к воскресению из мертвых.

Если Иисус воскрес, то для подзаконного в этом можно лишь усмотреть дополнительный мотив для соблюдения Закона – но ни более и не менее того. Если христианство и может к чему-либо обязывать еврея, то только к соблюдению Закона.

Вынужденно втянувшийся в полемику с христианами Моисей Мендельсон (1729-1786) писал: «Я не понимаю, каким образом даже те из нас, кто принял христианскую веру, могут освободить свою совесть от требований Закона? Иисус из Назарета никогда не давал понять, что он пришел, чтобы освободить от Закона дом Иакова. Он вполне ясно утверждал обратное, более того, он и поступал таким же образом. Иисус из Назарета соблюдал не только закон Моше, но и постановления раввинов. Все его поведение, как и поведение его первых апостолов соответствует раввинистическому принципу: Кто не родился в Законе, тот не связан Законом, но кто родился в Законе, должен жить по Закону и умереть по Закону» (Цит. По Лев Поляков «История антисемитизма – Эпоха знаний» «Гешарим» 1998 стр 68).

Итак, еврея Иисус может призывать только к одному – к соблюдению заповедей Торы. Это с одной стороны. С другой стороны важно понимать, что еврея связывает с Иисусом (в рамках всеобщей связи всех евреев) именно Закон, и любая другая связь для них избыточна и даже вредна.

Согласно Моисееву закону все подлежащие его исполнению – ответственны друг за друга. Таким образом христианам надлежит осознать, что для того, чтобы войти в победу Иисуса, еврею не нужно ни креститься, ни приобщаться, ни даже «исповедовать Христа распятого», но по-прежнему лишь только исполнять Закон, ибо он связывает всех сынов завета в один узел жизни.

В трактате Сангедрин (27) сказано: «Все сыны Израиля ответственны друг за друга». Эта мысль об общей ответственности подзаконных – одна из основ иудаизма. Сказано (в «Вайикра Рабба»): «Плод красивого дерева (этрог) – это весь Израиль: как в этроге есть вкус и запах, так и в Израиле есть люди, сочетающие Тору с добрыми делами. «Ветви финиковой пальмы» – это тоже Израиль: как в финиках есть вкус, но нет запаха, так и в Израиле есть люди, у которых есть Тора, но нет добрых дел. «Ветвь древа густолиственного (мирт)» – и это Израиль: как в мирте есть запах, но нет вкуса, так и в Израиле есть люди, у которых есть добрые дела, но нет Торы. «Речные вербы» – и это Израиль: как в вербе нет ни вкуса, ни запаха, так и в Израиле есть люди, у которых нет ни Торы, ни добрых дел. Что же Господь Пресвятой делает с ними? Погубить их нельзя. Вот и сказал Господь: пусть все они будут связаны вместе, так что одни будут искуплением других».

Также сказал рабби Шимон бар Иохай: народ еврейский «подобен единому телу и единой душе… Один из них согрешил – все несут наказание, как сказано: «Вот Ахан, сын Зерахов, нарушил заклятие, а гнев был на весь Израиль, и он не был единственным человеком, умершим за свое беззаконие» (Иисус Навин 22.20). Страдает один из них, а чувствуют это все, поэтому сказано: «Израиль – овца, рассеянное стадо» (Иерем 50. 17), как если у овцы болит один из членов, все прочие члены чувствуют это, так и Израиль: один страдает, а чувствуют все». (Мехилта де-р. Шимон б. Йохай)

Итак, сыновство Израиля определяется законом, исполняющие закон (а точнее подлежащие исполнению, т. е. рожденные от матери – еврейки) ответственны друг за друга. Это значит, что если один иудей уклоняется от исполнения Закона или совершает преступление – то он губит все еврейские души. Но это же значит, что если один иудей воскресает из мертвых, то в нем воскресает весь еврейский народ.

Однако при этом существенно, что один еврей вовсе не обязан знать, как поступает другой. Праведность в иудаизме вполне может быть и анонимной. Талмуд считает, что мир держится на 36-ти праведниках. «Сказал Абайя: В мире не меньше 36 праведников, приемлющих лик Шхины ежедневно, как сказано (Исайя 30.18) «Блаженны все, кто уповают на Него» «На Него» – в численном значении 36» (Сука 45. б). Но имена этих праведников не названы. Во всяком случае, названы не все имена.

Итак, независимо от того, кем считает тот или иной еврей Иисуса и слышал ли он что-либо о нем вообще – это ничего не прибавляет ему и ничего не убавляет у него с точки зрения его духовной состоятельности.

При этом также нельзя сказать, что еврей свободен в своем выборе литургического пути, что он может «принять Христа» в церковном понимании этого слова. Если он поступит так, он в определенном смысле слова перестанет быть евреем. Но также и в жизненных интересах Церкви – чтобы еврей никогда и не принял Иисуса в церковном понимании.

Поэтому единственное, на что может рассчитывать Церковь, когда она говорит о принятии евреями Иисуса, – это на восстановление в Израиле его доброго имени. Церковь вправе ожидать от Израиля лишь общего изменения его отношения к Иисусу, а именно того, что он будет расцениваться как праведник, а не как богоотступник. Но при этом не в интересах и не в силах Церкви добиться того, чтобы Иисус был исповедан в Израиле в качестве Божества, или даже только в качестве мессии.

Итак, христианам следует осознать, что не только христианство – это иудаизм для неевреев, но что и иудаизм – это христианство для евреев.